10 февраля 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Это всё? — Линкен посмотрел на небольшой, но увесистый свёрток в руках Гедимина и недоверчиво хмыкнул. — Две палки на креплениях, — и так бабахает?

Ремонтник сердито покосился на него и спрятал свёрток за пазухой. Излучатели были хорошо экранированы, — даже поднесённый к ним счётчик Конара молчал, хотя Гедимин долго держал его над контейнерами с ирренцием.

Остальные сарматы не участвовали в сборах и вроде бы занимались своими делами, но всякий раз, когда ремонтник случайно на них оглядывался, все смотрели на него, — от Константина до Амоса и Альваро, и даже Аккорсо, на минуту оставив плутониевый реактор, заглянул в лабораторию и несколько секунд разглядывал Гедимина и его вещи.

— Осторожнее там, — тихо сказал Иджес, когда ремонтник пошёл к выходу.

— Если через час от вас не будет сигнала, ждите в гости медиков, — пообещал Константин.

Была пятница, — пятый день шёл с тех пор, как Линкен в последний раз что-то взорвал на своём полигоне, и снег успел прикрыть все воронки так, что свежие было не отличить от старых. Над площадкой, расчищенной Линкеном, ещё держался купол защитного поля, — только поэтому за ночь её не занесло. Гедимин убрал поле, поводил сканером по выгоревшей земле и довольно хмыкнул.

— Годится.

Опоры и крепления для излучателей он взял с собой, чтобы не пришлось загрязнять место эксперимента непроверенной и легковоспламеняющейся органикой.

— Высоко задираешь, — проворчал за его плечом Линкен, наблюдая за тем, как Гедимин выбирает точку схождения лучей. Он направлял сопла вверх под всё более острым углом, пока центр предполагаемого взрыва не отодвинулся от поверхности земли на полсотни метров.

— Сканер дотянется, — отозвался Гедимин, поднимая прибор к небу и выверяя состав воздуха. Ничего, кроме обычной атмосферы, — ни полония, ни кюрия…

Линкен, сердито ворча, отошёл к поваленным деревьям, сел на одно из них и сидел там, держа руки в карманах, пока ремонтник огораживал место эксперимента защитным полем. Отдельное укрытие он выстроил для себя и взрывника. В щитах над ним было небольшое отверстие — достаточное для «щупов» сканера, но вот руку туда просунуть уже не удалось бы. Но для излучения оно было более чем широким, и сармат тщательно закутался от пальцев до плеча.

— И что, будем тут сидеть? — Линкен попинал защитный экран и недовольно сощурился. — А мощная волна должна быть от такого взрыва…

— Или сиди тихо, или возвращайся на станцию, — отозвался Гедимин, ещё раз направляя сканер на будущую точку схождения пучков. Он слегка волновался, — меры предосторожности, принятые им, вроде были достаточными… но что можно было сказать наверняка, не зная ничего о параметрах взрыва?

— Начнём? — Линкен сунул Гедимину пульт управления. На нём была всего одна кнопка — большая и красная.

— Нажимай, — ответил сармат, поднимая сканер. — У меня прибор.

— Atta» an! — криво ухмыльнулся взрывник, вдавливая кнопку в пульт.

В сероватом свете неба, прикрытого тучами, два зелёных пучка показались Гедимину ослепительно яркими. Они ушли вверх, медленно сближаясь, — сармат почти видел, как они наклоняются друг к другу, — и через ничтожную долю секунды пересеклись. Земля мягко дрогнула, привстала на дыбы и осела, и Гедимин увидел, как защитные поля вздуваются и сминаются, как фольга в ладони. Защитные экраны таяли один за другим, и когда между сарматом и идущей к нему воздушной волной оставались считанные метры, он упал на колени и прикрыл голову левой рукой. Правая по-прежнему сжимала сканер, и его «щупы» были направлены на точку схождения.

— Ah-hasu! — потрясённо выдохнул Линкен. Он первым поднялся на ноги и уже вскрыл один из защитных экранов, — ему не терпелось ощупать запылённую площадку. Излучатели упали, — их опоры не были вмурованы в гранит — но Гедимин из укрытия видел, что они целы и невредимы. Он швырнул шар защитного поля вслед Линкену, быстро уплотнил преграду и постучал ногтем по сканеру, когда взбешённый сармат развернулся к нему.

— Fauw!

Он жестами показал, что на площадке ирренций. Линкен выдохнул, сдёрнул шлем, провёл ладонью по лбу и постучал по защитному экрану, прося выпустить его.

— Что с рукой? — спросил он, подойдя к Гедимину. Тот разминал онемевшую кисть и старался не шевелить пальцами слишком резко.

— Так, нервы, — буркнул ремонтник. — Хочешь посмотреть, что было на сканере?

— Давай, — Линкен придвинулся вплотную.

Запись в памяти сканера была короткой — чуть больше двух экранов от начала до конца.

— Момент столкновения, — Гедимин указал на интервал между строчками. — Резкое изменение состава. Вот начинается вброс полония, доходит до семидесяти процентов… одновременно — радий и кюрий.

— И уран? — Линкен ткнул пальцем в знакомый значок. — Вот чего я не видел в местном воздухе, так это урана и радия. Это и есть твоя реакция?

— Да, больше нечему, — Гедимин пролистнул ещё несколько строк. — Это что? Хассий?! Очень мало, но ему тут вообще делать нечего…

— Что? — Линкен мигнул. — Хас-сий? Никогда не слышал. Что ты сделал с атмосферой, атомщик?

— Погоди, — ремонтник досадливо сощурился. — А, вот вторая микросекунда. Тяжёлые металлы начинают оседать, здесь область вакуума… Смотри!

— Это ещё что… А! Понял, — взрывник кивнул. — Твой констий. Немного…

— Несколько десятков атомов, предел чувствительности сканера, — Гедимин выделил строку и жирно подчеркнул её. — Констиевый выброс продолжается ещё одну микросекунду, начинается оседание, здесь снова область вакуума… А вот момент взрыва.

— Вообще не понимаю, что он пишет, — поморщился Линкен. — Куча каких-то значков. Сломался?

— Нет, — Гедимин убедился, что драгоценные записи сохранились, и направил сканер на землю. Прибор исправно пискнул, строчки на экране относились к химическому составу скалы, оголившейся от взрывов, и ничего непонятного в них не было.

— Выброс каких-то элементарных частиц… или вообще комок кварков, — Гедимин пожал плечами. — Сканер их не распознаёт.

— Вот оно что… — пробормотал Линкен и уткнулся взглядом в скалу под ногами. — Ты что-нибудь понял? Что мы тут только что сделали?

— Да, кое-что ясно, — Гедимин опустился на землю и, достав ежедневник, пристроил его на колено. — Полоний, радий, кюрий… Смотри, что оно делает. Тут два пучка, вот область схождения… Оно сгоняет молекулы атмосферных газов вот сюда, до огромной плотности, и соединяет их в комки. И вот здесь они окончательно слипаются. Всё, что мы видели, — производные азота и кислорода в разных сочетаниях. А вот хассий… видимо, под пучки попало несколько молекул аргона. Проверить бы это на вещественных мишенях — отследить состав…

— Засунуть что-то под пучки? — Линкен провёл пальцем по шраму. — Если оно вакуум взрывает… А откуда констий? Ты понял?

Гедимин пожал плечами.

— Нет. Ни про констий, ни про комки частиц. Кажется, там, в пучках, не только кванты. Жаль, сканер их не распознаёт…

Линкен взял его за плечо, посмотрел в глаза и покачал головой.

— У тебя зрачков не видно. Жёлтое свечение от века до века. Мозги не сожжёшь?

Сармат мигнул, провёл ладонью по глазам и решительно поднялся на ноги.

— На сегодня хватит. Забираем излучатели, — он посмотрел на небо. — Взвесь должна была осесть. Бери сканер. Поищи пыль на земле, пока я собираю установку.

— Десяток атомов я там не найду, — предупредил Линкен, забирая сканер. — Что, там больше не фонит? От радия и прочего?

— Не та концентрация, — качнул головой Гедимин. — Но по возвращении пойдём мыться.

— Боишься дозиметра на входе? — хмыкнул взрывник.

— Он не заметит, — ответил сармат. — Но мы все надышимся.

Взрыв такой силы над расчищенным участком леса трудно было не заметить, и всю дорогу до «Полярной Звезды» Гедимин косился на небо, высматривая дроны. Их почему-то не было; на станции тоже никто не встречал сарматов, кроме облегчённо вздыхающего Иджеса и угрюмого Константина. Хольгер посмотрел на распечатку со сканера, мигнул десять раз подряд и унёс её в свой угол, — и сколько Гедимин на него ни оглядывался, никаких комментариев не услышал.

— Звучит как полный бред, — заключил Константин, выслушав отчёт об эксперименте. — Материя из вакуума? Термоядерный синтез? Я за внезапную поломку сканера.

Гедимин хмуро посмотрел на него, оставил при себе всё, что просилось на язык, и сказал только:

— Проверим. Следующий опыт — схождение в вакууме. Линкен, на тебя можно рассчитывать?

Взрывник широко ухмыльнулся, но ответить ничего не успел, — под потолком задребезжал звуковой сигнал.

— Хорошего дня, месье инженеры, — донеслось по громкой связи. — У месье Гедимина и Линкена найдётся время для короткого разговора?

Сарматы переглянулись.

— Расстреляют тебя когда-нибудь, — пробормотал Константин, тяжело опускаясь в своё кресло. — Идите уже…

Экзоскелет Фюльбера вместе с пилотом-охранником остался за дверью; «менеджер по кадрам» аккуратно закрыл за собой ворота и посмотрел на Линкена.

— Сегодня пятница, мсьё Лиск. Обычный будний день.

Сармат растерянно мигнул.

— Полигон был выделен вам с условием, что вы используете его по воскресеньям и официальным праздникам, — продолжил Фюльбер. — Очевидно, вы не посмотрели на календарь. О том, что именно там взорвалось, я спрашивать не буду, — если с вами был мсьё Гедимин, вопросы неуместны. Но впредь на календарь смотрите. Панические сообщения о ядерном взрыве под городом отвлекают от работы… и не только меня.

Линкен ошалело посмотрел на Гедимина.

— Он будет, — пообещал ремонтник. — Извини. Мы увлеклись.

Фюльбер едва заметно улыбнулся.

— Ничего нового, мсьё главный инженер, не так ли?.. Вы освоили извинения. Большой шаг. Однако я пришёл не за ними. Намечается работа для вас. Константину я пришлю официальный пакет, но к вам будет ещё одна просьба — за исключением того, что лежит в пакете.

Гедимин озадаченно мигнул.

— На первое мая намечается перезагрузка обоих реакторов, — продолжал Фюльбер. — Конечно, вас обоих вызовут в главный корпус. Вся документация будет прислана Константину в ближайшие дни. Рутинная операция… Но ко мне — точнее, к вам, я здесь посредник — обратились представители дежурных смен. Они хотят, чтобы вы перед перезагрузкой — цитирую — «обняли первые сборки, чтобы лучше работало». Я не специалист по марсианскому менталитету, но просьба повторялась неоднократно, и я счёл её важной. Что скажете, мсьё инженер?

— Это шутка? — настороженно спросил Гедимин.

— Я только передал вам просьбу дежурной смены, — отозвался человек. — Вы всегда можете поговорить с этими сарматами сами. Хорошего дня, месье…

Ворота закрылись. Гедимин хмыкнул.

— Надо будет найти Айзека…

— Айзеку надо меньше крутиться среди мартышек! — Линкен брезгливо скривился. — Понабрался дури… Выходит, по воскресеньям мой полигон открыт для твоих опытов. Вылетаем послезавтра?

Гедимин покачал головой.

— Надо выждать. Минимум до девятнадцатого.

«Интересно, где у Фюльбера наблюдательные посты,» — думал он. «Ни камер, ни дронов вокруг не было. Что-то летает в стратосфере?»

19 февраля 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

На заснеженном полигоне было тихо. Уже восемь дней никто ничего на нём не взрывал, и снеговой покров засыпал место последнего эксперимента — даже сигма-сканер не помог его найти.

— Бабахнет или не бабахнет? — думал вслух Линкен, глядя в небо — в пустую точку, предназначенную для схождения двух лучевых пучков. Их источники уже были установлены и настроены, сканер, отслеживающий состав атмосферы в точке схождения, — поставлен на самодельный штатив (сегодня Гедимин решил не рисковать рукой), защитные поля построены и уплотнены. Оставалось откачать воздух, и сармат терпеливо ждал, когда отработает одолженный у Иджеса насос, и смотрел на экран сканера.

— Бабахнет, — угрюмо сказал он. — Лезь под поле. Сам видел, как такой взрыв сносит защиту…

— Вот и жалею, что такая волна пропадает, — отозвался Линкен, нехотя забираясь под купол защитного поля. — Хотя в вакууме так, наверное, не встряхнёт…

«Проследить за лучевыми вспышками,» — отметил про себя Гедимин, настраивая второй прибор, прикреплённый к сканеру. Дозиметр Конара не показывал ничего необычного, и его стрелка покачивалась из стороны в сторону, реагируя то ли на излучение горных пород под ногами, то ли на космическую радиацию. «Сканер не распознаёт частицы и волны. Может, радиометр что-то отловит.»

Насос отключился. Последняя строка на экране анализатора медленно поползла вниз, сменившись чёрной полосой.

— Кому жать на кнопку? — спросил Линкен, вынимая из кармана пульт управления. Свисающие с него провода уходили в снег и терялись под несколькими слоями защитных экранов.

— Жми ты, — отозвался Гедимин, отходя от сканера и выставляя между ним и собой ещё один экран. Ещё раз увидеть, как защитные поля испаряются, и волна вибрации прокатывается прямо над головой, ему не хотелось.

— Atta» an! — Линкен нажал на красную кнопку и выпрямился, разворачиваясь лицом к излучателям.

Вспышка была яркой и короткой — и погасла раньше, чем Гедимин успел досчитать до одного. Земля слабо качнулась, и сармату захотелось в неё вжаться, но он заставил себя устоять на ногах. Первые два слоя защитного поля слизнуло зелёным свечением; щит над головой Гедимина рябил красным и мелко вибрировал, пока прикрывавшие его экраны лопались один за другим.

— Я хочу такую пушку, — пробормотал Линкен, зачарованно глядя на волну разрушения. — Что угодно отдал бы…

Красная рябь погасла. Гедимин огляделся по сторонам. В этот раз ему удалось надёжно защитить окружающий мир от последствий эксперимента, — даже излучатели в самом эпицентре взрыва устояли на штативах. Он разрушил ближайшее защитное поле и забрал сканер, отметив мимоходом, что один из «щупов» слегка погнулся вниз, — видимо, его повредила вибрация.

— Что там? — Линкен заглянул через плечо.

— Интересно… — пробормотал Гедимин, пролистывая последние строки, — неотключённый сканер успел зафиксировать состав воздуха, заполнившего лопнувший купол после взрыва. — Это констий. Вакуум — и за ним констиевая вспышка. И в то же время…

Он сверился с записями радиометра.

— Две вспышки омикрон-излучения. Четырёхкратное усиление. Следом выброс альфа-частиц и всплеск гаммы… хотя нет — выбрасывается всё подряд и кое-что из того, что прибор не распознаёт. Будто прорывает какой-то мешок с частицами. Констия здесь уже нет, он оседает, вещества, кроме этих частиц, тоже нет. И вот за ними идёт взрыв.

— А красная рябь? Ты про неё ничего не сказал, — напомнил Линкен.

— А с ней ничего не происходит, — пожал плечами Гедимин. — Сигма-излучение. Присутствует здесь всё время. Экраны частично его поглощают, когда разрушаются, оно дотягивается до последнего. Тогда идёт рябь. Это понятно. А вот констий…

Он в растерянности покачал головой. «Один-два электрона или гамма-кванта из вакуума — это ладно. Но не сверхтяжёлый же металл десятками атомов за раз…»

— Где-то надо искать специалиста по физике вакуума, — сказал он. — В Лос-Аламосе есть такие.

Линкен хлопнул его по спине.

— Тут тебе сам Ассархаддон не помог бы. Ни разу не слышал о таких вещах. У нас всё как-то проще было. Так ты не знаешь, откуда всё это добро?

— Нет, — буркнул Гедимин. — Пойдём за излучателями. Сегодня ничего опасного там нет, в душевую заходить необязательно.

— А я зайду, — сказал взрывник. — У тебя никогда не поймёшь, что опасно, а что нет.

Гедимин остановился и повернулся к нему.

— Хочешь бросить опыты?

— С чего ты взял, атомщик? — Линкен мигнул. — Ты наконец-то занялся настоящим делом, а я должен сбежать? Пока ты здесь — я тоже здесь.

…Гедимин замолчал и, не глядя на Константина, подвинул к себе рилкаровую трубку — заготовку под третий излучатель.

— Выброс констия из вакуума… — командир «научников» тяжело вздохнул. — Завтра пойдёте проверяться на эа-мутацию. Оба. Перед работой. Иджес, посмотри, что со сканером. Наверное, сломался от постоянного облучения.

— Смотрел уже, — буркнул механик. — Работает. У Гедимина всё работает. Не знаю ваших атомщицких штучек, но если он о чём-то говорит — это было.

— Ну да, разумеется, — кивнул Константин. — Гедимин, чем ты там занят?

— Собираю третий излучатель, — отозвался ремонтник. — Хочу кое-что проверить.

— Ещё один взрыв? — Линкен радостно ухмыльнулся.

— Работать иди, — недобро сощурился на него Константин. — И ты, атомщик, мог бы посмотреть, что у тебя на столе. И чтобы я не видел больше отписок про прямые руки!

12 марта 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Углерод, — сказал Хольгер, выкладывая перед Гедимином тщательно запакованный шарик сантиметрового диаметра. — Для начала — углерод.

— Почему углерод? — спросил сармат, забирая шарик. Только этого элемента и недоставало в почти законченной конструкции — самом примитивном дроне из всех, какие только летали над канадскими территориями. Существовать этому устройству оставалось не более часа до начала опытов с ним и пару микросекунд — после. Ещё два таких же лежали на верстаке, рядом с одиноким излучателем. Сегодня он был не нужен экспериментаторам — достаточно было двух.

— С чего-то надо начинать, — Хольгер пожал плечами. — А тут осталось много графитовой пыли после вашей великой стройки…

— Что у тебя ещё есть? — спросил Гедимин, поднимая дрон на вытянутой руке. Механизм был непривычно лёгким и до отвращения ненадёжным — но добавлять надёжности тому, что взорвётся, едва взлетев, сарматы сочли излишним.

— Не думаю, что материал имеет значение, — сказал Хольгер. — Если я правильно понимаю, что ты хочешь нащупать… Возьми какой-нибудь металл… и соединение. Железо и стекло, например.

— Только точно настраивай лучи, — вмешался Амос, потрогав лопасть дрона. — Иначе будет столько примесей…

Гедимин хмыкнул — до сих пор лаборанты не учили его работать с его же оборудованием — и мягко отодвинул малорослого сармата от верстака.

— Всё готово, — сказал он Линкену, измеряющему шагами ширину дозиметрической рамки. — Мы уходим.

Вместе с ним из-за стола поднялся Константин.

— Не торопитесь. Я с вами.

Оба сармата повернулись к нему. Гедимин изумлённо мигнул.

— Ты? Зачем?

— Хочу увидеть своими глазами, как вакуум превращается в сверхтяжёлые ядра, — криво ухмыльнулся командир «научников». — Я уже месяц вижу, как вы занимаетесь неизвестно чем, и выслушиваю отборный бред после каждого вашего вылета. У меня свой сканер и свой радиометр. Я проверю ваши… утверждения.

— Хочешь — иди, — Гедимин пожал плечами. Что-то объяснять ему расхотелось после первого же «полигонного» опыта, — если показания точных приборов для Константина были бредом, слова его тем более не могли убедить.

…За неделю снег на полигоне слегка подтаял и покрылся хрустящим настом, и Гедимин едва не поскользнулся, когда выбирал место для установки излучателей. Разыскивать предыдущее было бесполезно, — взрывы в атмосфере практически не оставляли следов на земле.

— Надеюсь, не все эти воронки — следы твоих опытов? — криво ухмыльнулся Константин, останавливаясь на безопасном расстоянии от ремонтника, расставляющего оборудование. Гедимин ничего не ответил, только сердито сощурился.

Полчаса заняли привычные приготовления — возведение бастионов из защитных полей и расстановка излучателей и дозиметров. Линкен стоял поодаль с дроном в руках и ждал сигнала к запуску.

— Закрепи приборы здесь, — сказал Гедимин Константину, указав на один из самодельных штативов.

— Где будем мы сами? — спросил сармат, оглядевшись по сторонам. — Я не вижу здесь бункера.

— Вот бункер, — ремонтник провёл пальцем по прозрачному куполу защитного поля. — Эти экраны достаточно прочны.

— Ну-ну, — ухмыльнулся командир «научников», забираясь под прозрачные щиты. Гедимин встал рядом и жестом приказал Линкену запустить дрон.

Механизм вышел на цель быстро; меньше чем через минуту он повис над излучателями, слегка раскачиваясь в воздушных потоках. Гедимин прикоснулся к кнопке пуска, но нажимать не спешил, дожидаясь, когда в точке пересечения лучей окажется едва заметный снизу графитовый шарик. «Так, ещё ближе… Tza! Attahanke…»

Два луча вспыхнули одновременно — и так же одновременно погасли, когда излучатели смахнуло воздушной волной, поднятой вибрирующими защитными экранами. Дрон, на долю секунды превратившийся в огненный шар, брызнул осколками во все стороны. Гедимин посмотрел на гаснущие зелёные вспышки на уцелевших щитах, на то, как наименее прочные испаряются, не выдержав лучевого удара, а более прочные — истончаются до прозрачности, дождался, когда всё стихнет, и облегчённо вздохнул.

— Готово.

Он выбрался из «бункера» и подобрал сигма-сканер. В этот раз «щупы» не пострадали — сармат позаботился, чтобы они не соприкасались с разрушающимися экранами и не попадали под вибрацию.

— А неплохо бабахнуло, — заметил Линкен, возвращая Гедимину бесполезный пульт управления от дрона. — Так даже лучше, чем с пустым местом. По крайней мере, всё видно. В другими дронами будет то же самое? А если попробовать на наблюдателе с Периметра?

— Да, то же самое, — отозвался Гедимин, изучая показания сканера. — Почти… Интересно. Похоже, я не ошибался насчёт синтеза…

— Показывай, — Линкен навис над его плечом.

— Вот сканер нашёл углеродное ядро, — Гедимин добрался до строк, записанных в начале эксперимента. — А вот момент схождения пучков. Ядро взрывается от перегрева, но успевает дать криптоновое облако. Значит, из углерода получается криптон… Ну да, так и есть, — по три ядра в пучке, по шесть в точке схождения. Как они спрессовываются, вот что непонятно…

— Криптон? — Линкен неуверенно усмехнулся. — А что дальше? Это констий?

— Да, — кивнул Гедимин. — Криптон испаряется, освобождая пространство, и снова идёт констиевый выброс, а за ним — облако разнородных частиц и взрыв.

— Всегда одно и то же, — сказал взрывник. — Начиная с констия. Это что-нибудь значит, атомщик?

— Наверное, — ответил сармат. — Но я не знаю, что именно.

Он покосился на Константина. Командир давно не напоминал о себе — с того момента, как защитные поля были сняты, он изучал экран своего сканера и ни на что не реагировал. Пожав плечами, Гедимин пошёл разбирать оборудование.

— Выглядит полным бредом, — услышал он за спиной, когда оставалось только разложить излучатели и их подпорки по карманам. — Но прибор зафиксировал это, а он эа-мутации не подвержен. Кажется, Гедимин, ты наткнулся на что-то интересное. Может быть, даже на открытие…

Сармат изумлённо мигнул и развернулся к Константину, едва не выронив излучатели.

— Что?

— Эти омикрон-кванты, — командир задумчиво смотрел на трубки с ирренцием внутри. — Есть теория о том, что вакуум — предельно спрессованная материя. Возможно, омикрон-излучение позволяет ей развернуться и перейти в осязаемую форму.

Линкен недоверчиво усмехнулся.

— И кто здесь псих?

Константин с досадой покосился на него и выключил сканер.

— Я был близок к тому, чтобы запретить эти эксперименты. Но от них, возможно, будет польза. Собирай данные, Гедимин. Я постараюсь обсчитать их. Возможно, по итогам обсчётов что-то станет понятнее.

19 марта 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гулкий грохот прокатился над полигоном, стряхивая с деревьев остатки снега, и затих. Гедимин выбрался из-под остатков защитного экрана, — в этот раз волна почти до него докатилась, и пришлось падать ничком на камни, — нашёл в ближайшей воронке сигма-сканер и попробовал включить его.

— Стеклянный шарик, говоришь? — криво ухмыльнулся Линкен, разглядывая свежее углубление в граните. Оно слегка дымилось, и излучатели, упавшие на его край, немного покраснели от нагрева — там, где сопла выступали из защитного поля. Гедимин осторожно потянул на себя провода, оттаскивая оборудование от ямы.

— Шрапнель из них получается неплохая. Но вот взрывчатка… — Линкен снова ухмыльнулся и провёл пальцем по шраму. — Нам на Марсе не хватало тебя, атомщик. Ты бы там очень пригодился.

Гедимин включил сканер, посмотрел на экран и, вздрогнув всем телом, бросил на расплавленную поверхность шар защитного поля.

— Sata!

— Что? — оторопело мигнул Линкен. — Есть опасность?

— Ирренций, — Гедимин указал на экран. — Окись кремния превращается в ирренций. Придётся залить тут всё меей. Надеюсь, никто не летает тут со счётчиками Конара…

— Hasu! — лицо взрывника слегка перекосилось. — Ирренций? Ты не ошибся? Обычное стекло, два пучка, — и вот ирренций?!

Гедимин кивнул.

— Как раз достаточная масса для синтеза. Под обычным облучением не получилось бы, но два пучка одновременно… Жаль, хватило всего на микросекунду. Потом шар испарился, и всё пошло как обычно, — констий, частицы, взрыв.

— И взрыв в этот раз был сильнее, — сказал Линкен, глядя на остывающую яму. — Из-за ирренция?

— Скорее всего, — кивнул Гедимин.

Он смотрел на экран и задумчиво щурился. Выброс ирренция при взрыве был невелик, но если бы удалось удержать мишень в точке схождения, пока не прореагирует всё её вещество… Он потянулся за ежедневником и с трудом остановил свою руку, — сначала надо было дезактивировать полигон, чтобы не оставить ненужных следов.

— Мне нравятся эти опыты, — усмехнулся Линкен. — Чем дальше, тем больше. Другие вещества тоже можно так… превращать?

— Скоро узнаем, — отозвался Гедимин. — Очевидно, дело в массе. Хольгер предлагает попробовать железо. Думаю, результат будет примерно тот же.

Он перевёл взгляд на дозиметр. Прибор зафиксировал растущее омикрон-излучение при выбросе ирренция, но росло оно не плавно, как думал Гедимин, — это была серия резких вспышек, и всего их было девять. «Возможно, они и снесли нам экраны,» — сармат убедился, что записи сохранены, и разложил приборы по карманам.

— Возвращаемся на базу. Нужна мея и распылители.

…Сарматы, собравшиеся тесным кольцом вокруг Гедимина и Линкена, переглянулись.

— Явление интересное, — признал Константин. — Но я очень надеюсь, что ты не попытаешься на его основе построить реактор.

Гедимин мигнул.

— Если он будет работать — почему нет?

— Потому что ты не удержишь процесс в безопасных пределах, — ответил командир. — Та же проблема, что с горячим термоядом… если в Лос-Аламосе рассказывают, что это.

— Нет, физиков учат только в Канске. В Лос-Аламосе готовят монтажников и ремонтников, — буркнул Гедимин. — Да, я знаю, о чём речь. Но здесь не нужен такой нагрев. Можно подобрать материалы для установки…

— Я помогу, — пообещал Хольгер. — Ирренций из стекла? Хорошо звучит.

Константин тяжело вздохнул.

— Вам обоим, мне кажется, не хватает работы. Между тем — через полтора месяца начинается перезагрузка реакторов. Гедимин, ты не мог бы заняться подготовкой, а не бессмысленными и опасными проектами?

— Я не понимаю, — сармат недобро сощурился на него. — Ты хочешь, чтобы я изучал ирренций, или нет?

— Тебя всё время сносит не туда, — угрюмо сказал Константин. — У тебя нет ни планов, ни обоснований… Ты сам-то знаешь, чем займёшься завтра?

— Плутониевым реактором. Дезактивацией. Новым дроном, — отозвался ремонтник. — Здесь достаточно занятий. У тебя документация на перезагрузку?

Ему не нужна была большая часть планов, присланных Фюльбером, — он и так помнил каждый патрубок и винт на территории главного корпуса, — но лишний раз посмотреть на чертежи станции было приятно. Гедимин попытался на них сосредоточиться, но его всё время отвлекали всплывающие перед глазами схемы — странные конструкции из защитных полей и тугоплавких материалов, достаточно прочные, чтобы удерживать вещество при взрывном синтезе. «Надо поставить больше опытов. Собрать данные, чтобы Константину было что обсчитывать,» — думал он. «И… всё-таки нужен план. Какая-то система. Иначе выходит, что я тыкаюсь вслепую. М-да… А ведь так и есть. И план тут не поможет.»

26 марта 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Единственный различимый обломок дрона валялся на земле в двух десятках метров от места взрыва вместе с ветками сосны, подрезанными им на лету. Он раскололся на части с одной стороны, заметно оплавился с другой, но ещё можно было понять, что это не камень и не кусок коры. Искать другие обломки без анализатора, надёжно определяющего химический состав, Гедимин не взялся бы.

— А в этот раз вроде дольше не взрывалось, — заметил Линкен, разглядывая место эксперимента. Если бы от защитных полей оставались обломки, весь полигон был бы ими засыпан, — почти все экраны, выставленные сарматами, испарились за десятую долю секунды.

— Железо — более тугоплавкий материал, — отозвался Гедимин. — И не намного дольше. Четыре микросекунды…

Показания, записанные сигма-сканером, были радующими и озадачивающими одновременно. Железо, попав под пересечение омикрон-лучей, испустило поток альфа-частиц и превратилось в ирренциевую пыль, испарившись от огромной температуры. Найти этот ирренций и извлечь его из снега и оплавленных скал смогла бы только мея, — но сканер успел его заметить. «И снова — констиевая вспышка и взрыв,» — уже без удивления отметил про себя Гедимин. «И всегда перед взрывом образуется вакуум…»

— Значит, из всего, что тяжелее воздуха, можно получить ирренций, — Линкен, не дочитавший показания сканера дальше интересной для него строки, уже думал о своём. — Вот так просто. Никаких Ведомств, реакторов, возни с плутонием и лучевых ожогов. Подбираешь любую стекляшку…

— Ты видел эти взрывы? — перебил его Гедимин. — Защитные поля не выдерживают. А сегодня мы выставили самые плотные.

— Ты придумаешь что-нибудь, — отмахнулся Линкен. — Сможешь удержать эту силу. Вам, атомщикам, не привыкать.

— Хорошо ты обо мне думаешь, — пробормотал ремонтник, убирая сканер. Ничего дельного на ум не приходило.

…Последнее письмо от Герберта Конара пришло позавчера, и Гедимин на него уже ответил, — но сейчас он снова открыл почту и выбрал адрес учёного из Лос-Аламоса. Дописав первые пять фраз, он досадливо сощурился и всё стёр, — почти каждое слово в них должно было привлечь внимание цензоров, и до Конара письмо не дошло бы. «Вот макаки,» — подумал он, стирая вторую версию, — придумывать для нормальных терминов странные заменители было едва ли не труднее, чем изучать ирренций. «Да в ядро Юпитера!» — он стёр и третий вариант, и уже хотел отключить смарт, но остановился и напечатал всего два слова: «взрывной синтез». «Он поймёт,» — кивнул сам себе сармат, отправляя послание. «Может, уже сам пробовал. Он — настоящий учёный. Не ремонтник, как я.»