01 января 42 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— И снова все сарматы ждут, когда же наш великий космолётчик наиграется, — проворчал Кенен, откидываясь на спинку кресла и со вздохом окидывая недовольным взглядом окрестные столы. Все телекомпы были заняты — очередное соревнование по «Космобою» началось сразу после праздничной речи Маркуса. Для товарищей Линкена с трудом нашли пару стульев; Гедимин, уступив место Хольгеру, сидел рядом на полу и перелистывал записи, относящиеся к плутониевому реактору. Ворчание Кенена он слушал краем уха — оно продолжалось уже четверть часа и не несло в себе никакой полезной информации.
— Эй, Джед! — учётчик, пробурчав ещё пять минут, ткнул его пальцем в плечо. Сармат удивлённо мигнул.
— У тебя в комбинезоне дырка, — Кенен поддел ногтем край прорехи на плече Гедимина. Ремонтник слегка отодвинулся и попробовал закрыть её так, чтобы она заросла, но скирлин, выпущенный из пальцев, снова расползся, даже не приступив к регенерации. Сармат попытался вспомнить, где именно он порвал одежду, но не смог. Судя по форме и размерам прорехи, это произошло не сегодня и не в бараке.
— Сколько лет ты таскаешь эти обноски? — укоризненно покачал головой Кенен. Гедимин молча снял комбинезон и теперь, надев ремонтную перчатку, осторожно заваривал дырку, — скирлин, даже не регенерирующий, всё ещё оставался плавким. Сармат вспомнил, что уже чинил так этот комбинезон — не далее как в прошлом месяце.
— Если память меня не обманывает, через месяц-другой ему исполнится ровно семь с половиной лет, — продолжал Кенен, разглядывая свежезаваренную прореху. — Джед, тебе не кажется, что это просто глупо? С инженерской зарплаты не купить себе нормальную одежду?!
— Не лезь к Гедимину, — дежурно напомнил Иджес, исподтишка показав Кенену кулак. Гедимин молча надел комбинезон, прикрепил перчатку к поясу и смерил учётчика хмурым взглядом.
— Мне нравится эта вещь. Она — моя.
— Да твоя, твоя, — поспешно закивал Кенен, отодвигаясь вместе со стулом. — Чтоб я претендовал на это рваньё?! Я даже готов вместе с тобой сходить в лавку Грегори. Можешь мне поверить, там ещё очень много вещей, которые тебе понравятся. К примеру, тебе пошла бы чёрная куртка с заклёпками. Грегори как раз привёз одну…
— Hasu! — Линкен, сдвинув наушники на затылок, развернулся к Кенену. — Заткнись на пять минут!
Учётчик отъехал вместе с креслом к противоположному столу и там затих, уткнувшись в экран смарта. Гедимин снова достал записи и открыл их на следующем чертеже. Он прислушивался к звукам из кармана, где лежала рация, — сегодня, если всё пройдёт гладко, должен был прийти короткий, но важный сигнал из Спрингера. Там на связи сидела Эделайн Конар; звонки на её смарт не отслеживались службами безопасности двух рас, в отличие от звонков на смарт Гедимина. Пока рация молчала.
— Ух ты, Марс мой, и Церера, и все астероиды! — не своим голосом взвыл Кенен, разворачивая голографический экран смарта на все два метра ширины. — Все сюда! Джед, вылезь из реактора!
Линкен в раздражении ударил кулаком по столу, резко нажал на пару кнопок и сдёрнул наушники. Сарматы, сидящие в зале, переглянулись, кто-то помахал ему рукой. На экране его телекомпа мелькнули яркие надписи и пропали, сменившись силуэтом тяжёлого десантного корабля на фоне Сатурна.
— Да Коста убит! — выпалил Кенен, увидев, что взрывник приближается к нему, и как раз вовремя — Линкен, вздрогнув, разжал кулаки и растерянно замигал.
— Что?!
От объявленной новости вздрогнул даже Гедимин — имя бывшего президента, создателя законов да Косты, было знакомо и ему.
— «Прошлой ночью на окраине города Валенса, штат Бразилиа, Южный Атлантис, был обнаружен глайдер, принадлежащий легендарному адмиралу Риккардо Васко Диасу да Коста, известному также как адмирал Родригеш, герою прошедшей войны и бывшему президенту Атлантиса. Опрокинутый глайдер был найден на мелководье под мостом через Риу-Питанга, внутри обнаружены два трупа. Один из них, со следами удушения, принадлежал водителю семьи да Коста, другой, обезглавленный, — самому адмиралу Родригешу. Опознание было проведено по ДНК — тела сильно повреждены речной фауной. Дело передано Федеральной полиции.»
Дочитав короткую заметку, Кенен перевёл взгляд на сарматов. Линкен ошарашенно покачал головой.
— Надо же, — пробормотал он, с кривой усмешкой проводя пальцем по шраму на подбородке. — И до него добрались. Лучше бы раньше…
— Вот мешал же тебе старик! — осуждающе хмыкнул Кенен. — Лучше бы подумал о предстоящих выборах. Ты даже мою петицию не подписал! Вот от того, кто станет президентом, кое-что здесь зависит. А от несчастного старика из Валенсы — уже ничего.
— Нагадить эта макака успела, — скривился Линкен. — Надо было убрать его ещё в адмиралах. Но и так тоже сойдёт.
Гедимин перечитал заметку и удивлённо мигнул.
— Кто добрался? Тут об этом ничего нет.
Линкен смерил его долгим задумчивым взглядом.
— Что нового на Энцеладе?.. Маркус, разумеется. Я бы мог поставить флот против истребителя, что без него не обошлось. Хорошо сделано. Надеюсь, руками мартышек.
Гедимин хмыкнул.
— А голова ему зачем?
— Вот уж не спрашивал, что он с ними делает, — отмахнулся взрывник. — Но ты не сомневайся, атомщик, — всё было сделано им, и сделано хорошо.
— Да ну? — Кенен ехидно сощурился. — И как это глупое убийство отменит принятые законы? Что, теперь тебе стало можно в космос? И далеко ты собрался?
Гедимин на полсекунды задумался, вставать с пола или нет, — Линкен стоял опасно близко к учётчику, и оттолкнуть его сармат не успевал. Но взрывник только ухмыльнулся и погладил шрам.
— Не всё сразу, Маккензи. У тебя ещё осталась жжёнка? Глупый вопрос. Знаю, что осталась. Семи литров хватит. Помянем старую макаку.
…Сигнал из Спрингера застал Гедимина в лесу, лежащим навзничь на снегу после очередного полёта на взрывной волне. Сармат привстал, вытряс снег из ушей и потянулся за рацией. На экране была короткая строчка цифр — координаты, уже знакомые Гедимину; точка находилась недалеко от Периметра.
— Осторожнее там, — предупредил Линкен, наблюдая за тем, как сармат выкапывает из снега миниглайд. — Сулис — хуже макаки.
— Выдаст меня — огребёт сам, — пожал плечами Гедимин. — Это он — нарушитель, а не я. Я там, где должен быть.
— А стрелять охрана будет по тебе, — хмыкнул Кенен. — Это ты — опасный агрессивный девятифутовый амбал, а не наш хрупкий юноша. И миниглайд мой пострадает ни за что…
…На дне занесённого снегом оврага чётко выделялась пропаханная борозда с двумя меньшими по краям. Гедимин недовольно сощурился. Стараясь не тревожить снеговой покров, он спрятал миниглайд под поваленное дерево и ступил на рыхлую поверхность, широко расставив пальцы. Под ней были обрубленные еловые ветки; снег не провалился под сарматом, только слегка просел.
— Эй, — негромко окликнул Гедимин, останавливаясь под прикрытием дерева. Впереди зарокотало, и из-за присыпанных снегом валунов вынырнул чёрно-синий флиппер. В его седле, не прикрываясь защитным полем, сидел рослый худощавый курсант Космофлота — почему-то с нарисованными, а не закреплёнными поверх формы знаками отличия. Только пару секунд спустя Гедимин понял, что перед ним Харольд, а «форма» — неумело сделанное подобие со множеством неточностей.
— Что уставился?! — с ходу ощетинился полукровка, спрыгивая с остановившегося флиппера и сбрасывая к ногам Гедимина одноразовый рюкзак. Судя по усилию, с которым он его поднимал и швырял, внутри было не меньше двадцати килограммов обсидиана. Сармат довольно хмыкнул.
— Во что ты вырядился? — спросил он, кивнув на «курсантскую форму». Теперь он понял, что и флиппер Харольда раскрашен под боевую машину Космофлота — одну из моделей «Шермана», состоящих на вооружении в патрульных частях Солнечной Системы. На борту машины, развёрнутом к Гедимину, виднелась красно-жёлтая надпись угловатым шрифтом: «Ракетчик Вивер».
— Твоё какое дело? — фыркнул сулис, копаясь в карманах. — Я иду в Космофлот. Вся моя банда идёт в Космофлот. А ты сиди тут и ковыряйся в плутонии!
Гедимин хмыкнул.
— Банда? Ты нарушаешь закон?
Сулис скривился.
— Ты хоть что-то о чём-то знаешь?! Мы — байкеры, банда «Ракетчик Вивер». У меня там уже шестеро, и у всех такие флипперы. Знаешь, что за модель?
— Знаю. Её слабое место — посадочные подушки, — отозвался Гедимин. — Проверяй каждый месяц, если не хочешь раздробить себе позвоночник. И что, ты в самом деле поступаешь в Академию?
Харольд сплюнул на снег, вырвал из кармана диск на шнурке и бросил в сторону сармата. Тот, не наклоняясь, небрежным движением подставил ладонь, — шнурок намотался на пальцы, и диск повис, покачиваясь, как маятник.
— Меня возьмут, вот увидишь. Я буду лучшим экзолётчиком в Атлантисе! — пообещал сулис, забираясь в седло. — Мы назовём нашу эскадрилью «Ракетчик Вивер». Знаешь Кристофера Вивера? Он хорошо сбивал таких, как ты, когда воевал в Сопротивлении Грейт-Фолс!
— Таких, как твой отец, — ровным голосом напомнил Гедимин, бережно спрятав диск под одежду. «Назваться в честь макаки-повстанца… Ничего не понимаю в обычаях сулисов!» — думал он.
— Мой отец не убивал людей, — фыркнул Харольд. — А вот его грохнул кто-то из ваших. Когда-нибудь я узнаю, кто, и украшу их черепами свой байк. А ты сиди со своим плутонием!
«От сарматов не остаётся черепов,» — хотел напомнить Гедимин, но не успел. Флиппер стартовал с места, пропахав по дну оврага ещё одну борозду, короткую, но глубокую. Защитное поле Харольд включил уже на десятиметровой высоте, вместе с маскировочным. Гедимин хмыкнул — подобные штучки, насколько он знал, запрещались не только сарматам, но и простым гражданам Атлантиса, и особенно строго штрафовали за установку их на флипперах.
«Интересно, что Маркус украсил черепом да Косты…» — рассеянно подумал сармат, заглядывая в рюкзак. Обсидиан был на месте. Также в полном порядке была информация на диске Конара — несколько схем и напечатанные мелким шрифтом пояснения к ним, то, чего Гедимину не хватало для доработки синтезирующего реактора. Можно было улетать в более безопасное место, подальше от скользящих над деревьями дронов, — охранники пока не заметили сармата, но рано или поздно следы на снегу должны были привлечь их внимание.
02 января 42 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Тонкостенные цилиндры из… плутония? — на последнем слове Иджеса отчётливо передёрнуло. — Не связывался бы я с плутонием…
Впервые с той минуты, как сарматы вскрыли синтезирующий реактор и начали выгрузку кассет, Иджес рискнул спуститься на нижний ярус; дошёл он пока только до «чистой» лаборатории и дальше продвигаться отказывался — в «грязном» отсеке сейчас работали с плутонием Хольгер и Линкен.
— Поздно, — отозвался Гедимин, не глядя механику в глаза; ему было неловко. Раньше он думал, что страх Иджеса перед радиоактивными веществами постепенно уменьшится или вовсе исчезнет — слишком много их было вокруг, чтобы постоянно бояться — но, похоже, со временем его радиофобия разрослась и окрепла. «Про ирренций говорить не буду,» — подумал Гедимин. «Хватит с него плутония.»
— Ага, — вяло ухмыльнулся Иджес. — Я знаю, атомщик. Если ты что решил… Ну так вот, сам-то станок несложный…
Гедимин выложил перед ним листы с чертежами. Впервые за много дней это были самые обычные механизмы — оборудование, на котором сармат собирался изготовить несколько тонкостенных цилиндров и креплений для них. Необычным был только материал для этих изделий, и Гедимин надеялся, что в полной мере учёл его специфику.
— Опять облучишься, — покачал головой Иджес. — Любишь ты всю эту дрянь…
— Хольгер поможет с дезактивацией, — пообещал Гедимин.
— И с материалами, — добавил он, вспомнив, как едва не получил смертельную дозу, выбрав для контейнера не ту марку фрила. «Хольгер вроде всё одобрил — но подойду к нему ещё раз. Плутоний почти безвреден, а вот ирренций…»
Иджес говорил вполголоса, то и дело оглядываясь на Константина, пока Гедимин не положил ладонь ему на плечо и не заставил силой сидеть неподвижно, шевеля только рукой, протянутой к чертежу. Командир «научников» получил очередное послание от Ведомства развития и не отводил взгляда от экрана телекомпа, но постоянное шевеление на периферии могло отвлечь его — и начались бы расспросы, а Гедимину менее всего хотелось делиться с ним новыми планами. «Пока не будет результата, ему точно ничего говорить нельзя,» — подумал он, покосившись на Константина. «Ничего, кроме вреда, не будет.»
… - Шесть килограммов плутония? — Хольгер, уже выдавший все разъяснения, вдруг снова потянулся к ежедневнику Гедимина и открыл его на другой странице. — А тебе хватит твоих запасов?
— В обрез, — сармат досадливо сощурился. — И это всего один стержень и четыре слоя реакции. Возможно, в таком малом объёме он действительно не заработает…
— Осторожнее с такими веществами, — нахмурился Хольгер. — Особенно — в таком количестве.
— А что, может бабахнуть? — оживился Линкен, до того наблюдавший за монитором на щите управления. Гедимин сузил глаза.
— Что я говорил про критическую массу?!
— Там не один плутоний будет, — напомнил взрывник. — Ещё и ирренций. А я насмотрелся, как его лучи взрывают вакуум. Смотри, атомщик, без меня ничем не бабахай! Я это тебе долго спускал, но сколько же можно?!
…Сарматы разошлись на платформе, на которую их высадил глайдер; все, кроме Гедимина, пошли к бараку. Ремонтник направился в другую сторону — к магазину Грегори. У него с собой был список деталей, и вычеркнуты из него были только несколько позиций, — сармат давно не пополнял лабораторные запасы.
Грегори был ещё на месте — как и двое экзоскелетчиков, подозрительно следящих за немногочисленными покупателями. Гедимин молча положил список на прилавок, человек быстро пробежался взглядом по строчкам и ухмыльнулся.
— А, это ты, теск? Давно тебя не видно. И что это будет? Очередная бомба?
— Я не делаю бомбы, — ровным голосом ответил Гедимин.
Грегори дочитал список до конца и отметил несколько строчек.
— Этого нет и не будет. Остальное сейчас принесу.
Сармат мигнул.
— Почему нет?
— Говорят, идёт во взрывчатку, — пояснил человек. — Эй, вы двое! Работать!
Он сунул список со своими отметками ближайшему охраннику. Тот, недобро покосившись на Гедимина, пошёл к ящикам, засунутым под полку.
— А для тебя есть кое-что ещё, теск, — вполголоса сказал Грегори, запуская руку под прилавок. Гедимин мигнул ещё раз — торговец достал и развернул новый тёмно-синий комбинезон с чёрными, белыми и тёмно-зелёными разводами, похожими на рябь на озёрной воде.
— Теск Маккензи заплатил полцены, — сказал Грегори. — Сказал отложить для тебя — мол, придёшь и доплатишь. Будешь брать?
Гедимин с сомнением посмотрел на комбинезон, приложил его к груди, — Кенен не ошибся с размером, новая одежда была сармату впору, не трещала на нём и не свисала с плеч. «Заплатил за мой комбинезон?» — запоздало удивился ремонтник. «Странно.»
— Маккензи мне ничего не сказал, — буркнул он, доставая платёжную карту. — Ну ладно, я согласен.
Грегори хмыкнул.
— Странные подарки приняты у вас, тесков, — заметил он. — Этот Маккензи — он вообще со странностями, эй?
По прилавку загрохотало — охранник принёс охапку металлических предметов и высыпал их перед торговцем. Гедимин подставил ладонь, не давая круглым деталям скатиться на пол. Грегори возвёл глаза к потолку и глубоко вдохнул, глядя на охранника с нескрываемой досадой.
— Что, ящика не нашёл? Надо прилавок царапать?!
Гедимин молча перебирал детали. Тут было многое, но не хватало важных элементов, — и это значило, что снова придётся идти к Кенену.
… - Что ж тут странного? — широко ухмыльнулся учётчик, разглядывая Гедимина и его новый комбинезон. — Мои друзья, Джед, в обносках ходить не должны. От этого репутация портится. Давай сюда своё старьё, я позабочусь, чтобы ты в него больше не влез.
03 марта 42 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
«Итак, коллега, вы тоже видели флиппер мистера Уотерса? Нам с мисс Уотерс пришлось потрудиться, добывая разрешение, — десятилетним лоботрясам сарматской крови очень неохотно их выдают. Однако за окраску «байка» и название банды я не в ответе — обе идеи принадлежат самому Харольду. Нет, я не знаю, почему сармат-полукровка считает себя последователем человека-повстанца, но я уверен — не потому, что он сам хотел бы убивать вас направо и налево. Да и у покойного Кристофера Вивера, можете мне поверить, были очень веские причины для ухода на фронт.»
Гедимин досадливо сощурился. «Я и не считал, что он хочет убивать,» — подумал он, пролистывая абзац. «Конар помогал с разрешением? Интересно…»
«Мистер Винстон-старший просил передать, что он рад за вас,» — продолжал учёный из Лос-Аламоса. «И поставил бы вас в пример собственному отпрыску, если бы это имело хоть какой-то смысл. Вы, как я знаю, помните его, — Джон Винстон-младший, доблестный космолётчик… увы, только в собственных мечтах. В том, что ему надо, он весьма настойчив, но на образование это не распространяется. В том году ещё удалось убедить руководство колледжа, что не следует возвращать Винстонам деньги и выкидывать лоботряса на солнцепёк, но я не уверен, что чем-то помогу в этом, — тут даже у профессора Аткинсона ничего не вышло бы. Единственное, что пока получилось, — пристроить мистера Джона в сельхозавиацию Нью-Кетцаля; там им довольны, но обработка посадок от вредителей и перенаправление облачных масс — не совсем то же самое, что обучение в Академии Космофлота. Джон рассчитывает через год поступить туда, и объяснения, что одного владения глайдером, пусть даже виртуозного, для этого недостаточно, не закрепляются в его мозгу. Вообще, Академии следует быть скромнее в своей рекламе, — конкурса по десять человек на место, на мой взгляд, вполне достаточно, и незачем сбивать с толку молодых людей. Кроме Джона Винстона, сейчас на моём попечении ещё один юный олух, мечтающий о Космофлоте… думаю, вы догадываетесь, о ком речь.»
Гедимин изумлённо мигнул, прикрыл пальцем следующую фразу, снова мигнул и только тогда открыл её. «Харольд Уотерс… Он там что, мутировал?! А говорят, у sulwash — иммунитет…»
Кто-то с силой опустил руку на его плечо, и сармат резко обернулся, выключая смарт. Рядом стоял ухмыляющийся Линкен.
— Я звал тебя два раза, — сказал он.
— У меня обед, — буркнул Гедимин, убирая рацию в карман. — Никаких взрывов.
— Воскресенье только завтра, — хмыкнул взрывник. — Сегодня можешь жить спокойно. Читал недавнее выступление Маркуса перед Советом безопасности?
Гедимин мигнул.
— Думаешь, надо?
Линкен ухмыльнулся.
— Коменданту Энцелада? Наверное, незачем. Но живущему на Земле лучше бы знать, что происходит вокруг. Макаки начинают что-то подозревать. Маркус полчаса оправдывался за незаконные клонарии и неучтённых сарматов на территориях. Утверждал, что ничего такого и близко нет. Я бы не поверил ему ни на микросекунду, но макаки… Чем они думали, когда ставили его координатором?!
Гедимин пожал плечами. «Клонарии? Пусть ищут. Урановые шахты плохо сканируются.»
— Скоро пришлют крейсер?
Линкен ухмыльнулся ещё шире, так, что лицо перекосилось.
— О крейсере так просто не напишут. Но мы его заметим, не сомневайся. Трудно не заметить крейсер. Так что — найти тебе речь?
— Обойдусь, — качнул головой Гедимин.
Оглушительное дребезжание под потолком заглушило его слова и заставило всех сарматов вздрогнуть и оглянуться на командира. Константин, до того сидевший за телекомпом и изучавший чертежи, отключил устройство и поднялся на ноги. В руке у него была рация, и он переключил её на полную громкость.
— Завтра в Порт-Радий прибывает комиссия для проверки нашей деятельности — Саскатун совместно с «федералами», — судя по голосу, Нгылек хотел добавить что-то о размножении «макак», но пока сдерживался. — Но у нас они не задержатся. Их интересует научный центр Ураниум-Сити. Ждите их послезавтра, к восьми утра. Завтра к семи в научном центре буду я, проведу инструктаж. Никакой самодеятельности! Особенно это касается Гедимина Кета. Все действия — по строгому регламенту, никаких выездов, вылетов, внеплановых экспериментов и тому подобного. В семь вы все встречаете меня на верхнем ярусе. Есть вопросы?
Гедимин сердито сощурился. Линкен с ухмылкой ткнул его кулаком в бок.
— У Ведомства есть основания так о нём говорить, — буркнул Константин, обводя сарматов подозрительным взглядом. — Надеюсь, все хорошо слышали? Если нет — могу и повторить. Гедимин, Линкен, Хольгер, завтра — никаких взрывов, пока Нгылек не улетит.
— А он останется, — сказал Хольгер, вставая из-за стола. — Думаю, он обязан будет проконтролировать всё, пока комиссия здесь. Значит, задержится на несколько дней.
— Гребучие макаки! Что им тут понадобилось?! — Иджес поморщился.
— Это из-за клонариев, — предположил Амос, подходя к сарматам. — Будут искать следы незаконных действий. Оружие, атомные бомбы, неучтённых клонов…
— А ты — учтённый? — забеспокоился Гедимин. Амос ткнул себя пальцем в лоб.
— Все номера и записи в порядке. Я — Атабаска, а не Кэнди.
«Официальный клон,» — запоздало вспомнил Гедимин.
— Если есть неучтённые, надо их спрятать, — сказал он. Константин задумчиво посмотрел на него и тяжело вздохнул.
— Подумай о себе, атомщик. Тебя самого впору прятать.
— Эй! — Линкен втиснулся между командиром «научников» и шагнувшим к нему Гедимином. — Мы ещё не знаем, что надо макакам. Подождём Нгылека, пусть объяснит всё, как разумное существо разумным существам. Ничего, атомщик, одну неделю я проживу без взрывов.
04 марта 42 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
«Не найдут. А найдут — не страшно. Плутония там нет,» — Гедимин задвинул массивную крышку, ведущую в небольшое подвальное помещение (оно появилось под «красным отсеком» месяц назад, но пока из сарматов его видел только он) и, на секунду сдвинув маску, провёл ладонью по лбу. Теперь в отсеке не осталось никаких следов «неучтённого» оборудования — только химические реакторы для разделения урана и плутония, то, за что отвечал Хольгер.
У двери задребезжало — снаружи сработал сигнал оповещения, и сармат, помедлив у порога, вышел в коридор. Все уже собрались у лестницы — даже Аккорсо был извлечён из реакторного отсека и сейчас опасливо оглядывался на закрытый люк. «Не рванёт,» — жестом успокоил его Гедимин, заглянув на секунду в отсек. «Но оператора можно было не отвлекать,» — хмуро думал он, поднимаясь вместе с остальными «научниками» на верхний ярус. «Особенно — из-за такой ерунды.»
На лестничной площадке его тронул за плечо Линкен и показал несколько быстрых жестов так, чтобы другие сарматы не видели. Гедимин благодарно кивнул. Два плутониевых цилиндра — полметра длиной каждый — было очень непросто незаметно вынести из научного центра, но оставлять их в здании ремонтник опасался — не столько из-за комиссии с материка, сколько из-за агентов Ведомства. Теперь — как сказал жестами Линкен — обе заготовки для синтезирующего реактора были в безопасности, в одном из бесчисленных тайников взрывника и его группы «чистых» — а туда Ведомство добраться не могло. «Надеюсь, макаки быстро улетят,» — подумал Гедимин, шагнув на последнюю ступеньку.
На верхнем ярусе уже распоряжались патрульные — вдесятером они обыскивали помещения, открыв все двери нараспашку. Двое копались в душевой, и, судя по чиханию и ругани, кто-то из них уже успел сунуть нос без респиратора в дезактивирующий раствор. Посреди коридора неподвижно стоял Нгылек; он был в лёгкой броне, пол-лица закрывала зеркальная маска, — узнать его можно было только по голосу.
— Константин Цкау, вы собрали здесь всех? — спросил он, посмотрев на сарматов. Командир «научников» вытолкнул двоих лаборантов из-за чужих спин и кивнул.
— Всех, включая ночную смену. Хильда Хагав, иди сюда.
— Хорошо, — отозвался Нгылек. — Это касается всех. Макаки будут здесь завтра, с восьми утра начнётся проверка. Настроены они решительно. Это объединённая комиссия — шестеро специалистов из Саскатуна и Массачусетса, шестеро… специалистов в другой области. У них распоряжение от Комитета безопасности Солнечной Системы. Пока они здесь, моя группа будет сопровождать их и давать необходимые пояснения. Я бы предпочёл, чтобы они вообще не контактировали с вами, но они намерены собрать полную информацию — и вы от вопросов не отвертитесь. Большая их часть, скорее всего, будет обращена к вам, Константин Цкау, как официально ответственному за происходящее здесь. Но могут заинтересоваться и другими сотрудниками. Все вы — и вы, Иджес Норд, — должны с начала до конца рабочей смены находиться на рабочих местах и не покидать их без особого распоряжения. Во время проверки такие распоряжения буду отдавать только я.
Гедимин крепко сжал плечо Иджеса и притянул сармата к себе. Тот посмотрел на него затравленно, и его передёрнуло.
— Радиация… — почти неслышно, одними губами произнёс он.
— Сегодня — день подготовки, — продолжал Нгылек; он посмотрел было на Иджеса, но наткнулся на хмурый взгляд Гедимина и сделал вид, что ничего не заметил. — Всё оборудование, все помещения должны быть в идеальном порядке и работать в штатном режиме. Ничего внепланового, никаких действий, не предусмотренных инструкциями, никаких внезапных экспериментов под влиянием погоды на Энцеладе! Работает синтезирующий реактор, агрегаты в хранилище, плановый отдел в «чистой» лаборатории. Хольгер Арктус, Иджес Норд, Линкен Лиск находятся в плановом отделе и под руководством Константина Цкау работают над заданиями Ведомства. Их у вас сейчас не менее пяти — отчётов я так и не дождался.
— Третье и четвёртое давно готово, — отозвался Хольгер. — И отчёты я высылал.
— Их вернули вам на доработку, — буркнул Нгылек. — Можете заняться ими, пока здесь комиссия.
— Плановый отдел? А что с лабораториями? — спросил Константин. — Не всё получается обсчитать на экране. Мы — сарматы…
— Знаю, — отозвался Нгылек. — Знаю слишком хорошо. Если потребуется практическая проверка чьего-либо предложения — в лаборатории Хольгера или на механическом оборудовании Иджеса — действуйте строго по инструкции. Кто ещё помнит, что там прописано?
Сарматы переглянулись.
— Тройной контроль, — ответил за всех лаборант Константина. — Чтение инструкции, проговаривание действий, устный отчёт с записью в реестре.
Гедимин изумлённо мигнул и посмотрел в глаза Константину — тот, как и его лаборант, был смертельно серьёзен. «Какие-то… очень странные правила,» — ремонтник ошарашенно покачал головой. «Как по ним работать?»
— Вот именно, — сказал Нгылек. — А так как я знаю, что для некоторых сарматов…
Он смерил долгим взглядом Линкена.
— Исполнение этой инструкции невозможно физически, — эти сарматы будут на время проверки назначены операторами химического оборудования.
Линкен мигнул.
— Оно не работает, — напомнил он.
— Именно поэтому вы будете за ним следить, — сказал Нгылек. — Не покидая «грязной» лаборатории. Можете лишний раз вытереть с него пыль, только не включайте его.
Линкен сузил глаза.
— Что ещё?
— Вам будут задавать вопросы, — продолжил сармат из Ведомства. — Касательно оборудования, продукции центра, подробностей вашей работы. Отвечайте как можно короче, не вдаваясь в разъяснения. Никаких лекций на тему органической химии или квантовой физики. Самые короткие фразы и простые слова. Термины не разъяснять. Нужно будет — разъясню я сам.
Сарматы переглянулись; теперь ошарашенными выглядели все, вплоть до Ангуса и Аккорсо.
— Я объясню, — поднял руку Нгылек. — Здесь ведётся серьёзнейшая работа, эксперименты с новыми химическими элементами, излучениями и вакуумом. Когда нам позволили создать подобные центры, речь не шла о том, чтобы развивать сарматскую науку. Предполагалось, что мы — чуть более образованные ремонтники, достаточно умные для несложной доработки готовых механизмов. Именно этой легенды Ведомство до сих пор придерживается. Да, нам хватает ума, чтобы производить генераторный плутоний. Нет, мы не синтезируем ирренций из окиси кремния. Сарматы не изобретают нового и не совершают открытий. Это совершенно невозможно. Здесь нет никаких учёных. Здесь собраны толковые инженеры-исполнители. Если макаки узнают, какой наш реальный уровень, — в лучшем случае центры закроют, в худшем — вас тихо заберут отсюда, и живыми вы уже не вернётесь.
Линкен провёл пальцем по шраму на затылке и согласно кивнул.
— Умная мысль, Нгылек. Да, нам лучше не светиться. Пусть считают идиотами. Так спокойнее.
— Правильный вывод, — ответил ему агент Ведомства. — Надеюсь, действовать вы будете так же разумно. Я, в свою очередь, постараюсь, чтобы вас о работе спрашивали поменьше.
Гедимин покосился на сарматов. Хольгер потемневшими глазами смотрел в пол, Иджес нервно ухмылялся.
— Да, никаких личных занятий во время работы, — дополнил Нгылек. — Изготовление цацек не относится к вашим обязанностям. На вас их тоже быть не должно. Рабочая форма, безо всяких ненужных деталей.
Иджес прикрыл ладонью плечо, увешанное цацками в три ряда.
Дверь ангара открылась, пропустив внутрь ещё одного патрульного, подгоняющего перед собой вереницу роботов-уборщиков.
— Что ещё? За техническую часть я спокоен, — задумчиво проговорил Нгылек. — Правила поведения тоже должны быть понятны. Остаётся одна небольшая деталь…
Он повернулся к Гедимину и взглянул ему в глаза. Сармат от неожиданности мигнул.
— Завтра в шесть утра вас ждут в новом цеху «Локхида». На проходной вас встретят и проинструктируют. Нескольким технологическим линиям необходима отладка и мелкий ремонт. Мистер Мартинес согласился выделить им вас на трое суток.
— Выделить? — Гедимин сузил глаза. — Когда я могу вернуться к настоящей работе?
— Не раньше, чем разрешение придёт вам на почту, — отозвался Нгылек. — Пока здесь комиссия — можете его не ждать. Не беспокойтесь, работу вам найдут. «Локхиду» нужен толковый ремонтник. В этом качестве вы ещё никого не подвели.
Константин хмыкнул.
— Хотите сделать вид, что никакого Гедимина тут вообще нет?
— Не получится, — с сожалением ответил Нгылек. — А это был бы идеальный вариант. Но… Гедимин — наладчик оборудования, техник научного центра. Отбыл по заданию на один из заводов. И ни слова об экспериментах с вакуумом!
Гедимин встряхнул головой, незаметно всадил ноготь в ладонь, — боль немного прояснила мысли, но не изменила ситуацию.
— Как знаешь, — буркнул он, складывая руки на груди. — По крайней мере, мне не придётся выдавать себя за идиота. Я беру Иджеса в подручные. Здесь он всё равно не нужен.
— Нет, Иджес остаётся здесь, — Гедимин не видел лица Нгылека, но мог бы поручиться, что тот ухмыляется. — Как штатный механик и сотрудник планового отдела. На заводе «Локхида» достаточно сарматов, чтобы подержать ваши инструменты. И да… Можете отправляться на завод уже сегодня. Оцените фронт работ. Я предупрежу дежурных о вашем появлении.
06 марта 42 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
В нижней части станины было оставлено длинное углубление, чтобы робот-уборщик мог работать под ней. У роботов-уборщиков были складные «конечности»; им определённо было здесь удобнее, чем Гедимину, хоть он и ухитрился втиснуться под механизм и даже высвободить руки. Лежать при этом пришлось на спине, и при слишком глубоком вдохе он чувствовал, как станина давит на рёбра и прижатые к бокам локти.
«Поддаётся,» — отметил он про себя, осторожно пройдясь «жалом» лучевого резака по слою окалины. Когда он забирался под агрегат, казалось, что выдирать с мясом придётся только одну, но ключевую деталь; на месте обнаружился целый узел, прикипевший намертво, и уже полчаса Гедимин осторожно поддевал его с разных сторон. Руки удалось слегка приподнять над грудью — настолько, чтобы можно было работать с ремонтной перчаткой, но идти пришлось практически на ощупь — только иногда удавалось вполглаза посмотреть на участок работы, для того, чтобы поднять голову, места не было.
«Да, процесс пошёл,» — сармат свободной рукой содрал размягчившийся слой окалины и ощупал неподвижные детали. Крепления уже можно было отжать, гайки с расчищенной резьбой с трудом, но проворачивались, — можно было вынимать узел, оставалось придумать, как вытащить его из-под агрегата и не застрять намертво вместе с ним.
«Перерыв,» — Гедимин убрал руку от нагретого металла и поморщился — жар наконец дошёл сквозь перчатку до нервных окончаний. От горячих ошмётков окалины и острых стружек, летящих на грудь, кое-как защищала самодельная пластина из тугоплавкого фрила; руки защитить не представлялось возможным.
Где-то сбоку послышался гул открывающейся двери, потянуло холодным воздухом, затем раздались шаги нескольких пар ног. Судя по звукам, среди вошедших были и обычные сарматы, и филки, — и двое в тяжёлых экзоскелетах. Сармат мигнул и слегка повернул голову на шум — в ближайшие три-четыре часа сюда не должен был заходить никто.
«Это не за мной,» — напомнил он себе и снова протянул руку к расшатанным креплениям. «Снять все гайки и положить узел на грудь. Потом выползти из-под него. Вытащить его следом.»
— Гедимин Кет! — незнакомый, но явно человеческий голос окликнул его, и сармат от неожиданности едва не сломал крепление, слишком сильно сжав его в пальцах. «Что?!»
— Гедимин Кет занят ремонтом оборудования, — угрюмо сказал Нгылек — его Гедимин не видел, но узнал по голосу. — Это его обычная работа. Вы собираетесь извлечь его из-под станка?
— Да, даже если для этого потребуется разобрать сам станок, — ответил человек. — Гедимин Кет, вы слышите меня? Выбирайтесь, к вам есть пара вопросов. Это не займёт много времени.
Сармат нехотя убрал руку от гайки, прижал к телу и рывком протиснулся наружу, едва не сорвав с себя респиратор. Выкатившись из-под станка, он поднялся на ноги и, подобрав кусок ветоши, тщательно вытер руки. Теперь он мог рассмотреть свои перчатки — и досадливо морщился, глядя на следы от горячей окалины. «Под замену…»
— Хватит чиститься, — сердито прошептал Нгылек, и Гедимин нехотя поднял взгляд на пришельцев. Их было больше, чем ему показалось по создаваемому ими шуму, — точно он определил только двоих экзоскелетчиков в «Шерманах». Большая часть пришедших была людьми в лёгкой броне; они держались поодаль, рядом с патрульными сарматами Ведомства и экзоскелетчиками. Двое стояли ближе, немного позади от Нгылека, остановившегося почти у самого станка и угрюмо разглядывающего Гедимина.
— Тяжёлая работа? — спросил человек в белой броне, глядя на сармата снизу вверх, но без малейшей опаски. «Чего ему бояться — с тяжёлым-то бластером,» — невесело ухмыльнулся про себя Гедимин, оценив вооружение чужака.
— Было бы легче, если бы это смонтировали прямыми руками, — отозвался он, прикрепив ремонтную перчатку к поясу. Повесить снятый нагрудник было некуда, и сармат отложил его на брезент, прикрывающий станок сверху.
— Вы — штатный монтажник, отладчик и ремонтник научного центра «Полярная Звезда»? — спросил человек. — То, чем вы заняты, — ваша обычная работа?
Гедимин молча кивнул.
— Он — один из лучших техников в этом городе, — сказал Нгылек. — Именно поэтому мы взяли его к себе. Отлично работает руками, но к научной деятельности непригоден.
— Я уже это слышал, — отозвался человек, пристально глядя на лицо Гедимина — ту небольшую часть, которую не скрывала маска и респиратор. — Значит, ремонт оборудования… Вы не могли бы снять шлем?
— По требованиям безопасности все мы — так же, как и вы — должны оставаться в шлемах на территории производства, — ответил Нгылек раньше, чем Гедимин успел мигнуть.
— Да… верно, — согласился человек, по-прежнему разглядывая ремонтника. — Но требования безопасности не запрещают снимать перчатки, когда вы не работаете. Снимите их. Я хочу посмотреть на ваши руки.
Нгылек хотел что-то сказать, но только буркнул:
— Делай, что он сказал.
Гедимин сдёрнул перчатку и протянул человеку правую ладонь. Тот неожиданно крепко взял его за запястье и провёл пальцем по загрубевшей коже.
— Необычные рубцы. Выглядят как застарелый ожог. А вся структура кожи — как хронический ядерный загар. Постоянная работа с радиоактивными веществами? Или… у вас было несколько радиационных аварий? В отчётах «Вестингауза» об этом ни слова.
«Где ты их взял?!» — Гедимин изумлённо мигнул. Человек выпустил его руку и повернулся к Нгылеку.
— У всех ваших техников есть допуск к работе с радиоактивными веществами? Особенно меня интересует ирренций и источники нейтронного излучения.
Нгылек едва заметно вздрогнул.
— Он не работал… Здесь — урановые рудники. Мы все работаем с радиоактивными веществами, — сказал он, вовремя спохватившись. — До сих пор это никого не смущало.
— До сих пор я не видел никого с омикрон-ожогами на руках, — слегка нахмурился человек. — Мне кажется, вы чего-то недоговариваете. Гедимин, вы часто работаете с ирренцием? Вы знаете, что это?
Сармат молчал.
— Он выполняет распоряжения Ведомства, — снова вмешался Нгылек. — И не задаёт вопросов.
— Предположим, — пробормотал человек, не оглядываясь на него. — Гедимин, я попрошу вас снять куртку. Всего на минуту.
Нгылек ничего не сказал, только пальцы на его руке на секунду сжались в кулак. Гедимин, пожав плечами, расстегнул куртку.
— Так я и думал, — сказал человек, поворачиваясь к остальным и протягивая руку к груди сармата. — Нейтронные ожоги, омикрон-ожоги, неоднократное ионизирующее облучение, ранения, сопровождавшиеся лучевыми ожогами. Непохоже на травмы техника, ремонтирующего станки на окрестных заводах. Но очень хорошо подтверждает информацию, которую мне передал мистер Мартинес. Гедимин Кет, инженер по ядерным технологиям, выпускник Лос-Аламоса, в настоящее время — физик-ядерщик. Чем вы занимаетесь на самом деле?
Гедимин покосился на Нгылека — тот снова сжал кулаки, но остался на месте и не издал ни звука.
— Синтезом сверхтяжёлых элементов, — ответил ремонтник.
— Плутониевый реактор и синтезные сферы для получения ирренция — ваша работа? — спросил человек, разглядывая Гедимина с любопытством. Тот кивнул.
— Следовало ожидать. Мы были удивлены профессионализмом их конструкторов и сборщиков. Объяснения мистера Гьоля выглядели на этом фоне очень странно. Итак, синтез сверхтяжёлых элементов… Работаете над синтезирующим реактором для производства ирренция?
Гедимин мигнул.
— Да. Когда есть время.
— Уже есть наработки? — спросил человек, немного понизив голос. Гедимин подозрительно сощурился.
— Нет. Это… не так просто, — осторожно ответил он.
— Следовало ожидать, — человек едва заметно усмехнулся. — Эту проблему сейчас решают крупнейшие научные институты Земли. Ну что же, мистер Гьоль… Я узнал то, что хотел узнать. Отведите нас в научный центр. Можете вернуться к работе, мистер Кет. Ожидаю когда-нибудь увидеть ваше имя в научных изданиях Атлантиса. Мистер Мартинес считает, что это лишь вопрос времени.
Гедимин отвернулся к станку, скрывая смущение, и сделал вид, что тянется за курткой. Когда он застегнулся, надел перчатки и снова посмотрел на дверь, она уже закрывалась. Ремонтник хмыкнул.
«Этот проверяющий — шустрый, как Фюльбер. Нгылек теперь огребёт. А я… Мне надо работать,» — он тяжело вздохнул и снова лёг на пол и перевернулся на спину. Втискиваться под станок было сложнее, чем работать под ним; Гедимин попробовал просунуть под станину одну руку и достать застрявший узел, но дотянуться не смог.
«Сарматов не упоминают в научных изданиях,» — думал он, откручивая гайки. «Даже Хольгера засекретили. Но если у меня получится реактор, возможно, Конар… Уран и торий! Сначала надо, чтобы он получился…»
01 апреля 42 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Электрокран остановился, последний запирающий механизм сработал, и в реакторном отсеке наступила тишина — мея наполнила шахту реактора, и насосы автоматически отключились.
— Сколько нужно времени? — спросил Гедимин у Хольгера.
— При длительности цикла в полчаса — не менее трёх суток, — ответил химик, покосившись на монитор щита управления. — После этого внутри можно будет находиться. Только в защитном поле и не более получаса.
— Этого достаточно, — сказал Гедимин, настраивая таймер на щите. — Меи хватит?
— Я выделил всё, что мог, — развёл руками Хольгер. — Постарайся уложиться в это количество.
Константин посмотрел на монитор, поморщился и резко развернулся к сарматам.
— Не более получаса в сутки, — сказал он Гедимину. — А лучше бы ты включил мозги и вообще туда не лез. Ты это видел?
Он постучал пальцем по табло, куда передавались показания об интенсивности излучения внутри реактора.
— Через трое суток снизится, — пообещал Гедимин. — Мне тоже жить не надоело.
— Так возьми манипулятор и работай им! — повысил голос Константин. — Почему всюду надо лезть своими конечностями?!
— Манипулятор не даст нужной точности, — отозвался ремонтник. Он смотрел сейчас не на Константина и даже не на реактор, — сквозь приоткрытый люк, ведущий наружу, был виден Иджес. Он стоял практически на пороге отсека — неподвижно, будто ступни приклеились к полу, и смотрел сквозь сарматов прямо на закрытую крышку шахты.
— Что ты там делаешь? — спросил его Гедимин, встав между ним и крышкой. Теперь он видел, что зрачки Иджеса расширились на всю радужку, а лицо заметно побледнело.
— Я?.. — механик судорожно сглотнул. — Вдруг тебе понад-добится помощь…
— Если тебе не нравится здесь, отойди, — сказал Гедимин, глядя на него с тревогой. — Тут есть кому помочь.
— Уран и торий… — Константин с тяжёлым вздохом толкнул ремонтника в плечо, напоминая о себе. — Хватит болтать! Я уже жалею, что разрешил тебе работать с реактором. Может, лучше было бы запретить?
Гедимин достал из кармана ежедневник и сунул сармату под нос листы с расчётами.
— Я всё обосновал. Ведомство разрешило. Ты не можешь ничего запретить.
Константин отодвинул его руку и снова вздохнул.
— Да, я помню. Вы как-то умудрились выйти на Масанга в обход Нгылека. Что же, это ваши проблемы. Я до сих пор не понимаю, почему Масанг дал вам разрешение.
— Потому что выработка с полутора процентов должна повыситься до пяти, — едва заметно усмехнулся Хольгер. — И потому что мы дали ему полный отчёт. Можешь не опасаться за реактор, — над планом доработки думали лучшие физики Лос-Аламоса!
Константин поморщился.
— Точнее — единственный физик Лос-Аламоса, который поддерживает с вами связь? Я не могу оценить его качество, но…
Гедимин сузил глаза. Северянин посмотрел на него и отодвинулся.
— Аккорсо, продолжай наблюдение, — буркнул он, взяв за плечо оператора и подтолкнув его к щиту управления. — Остальные — на выход. Гедимин, я лично буду стоять тут с дозиметром, пока ты работаешь в шахте. И я сам запущу этот реактор, когда ты закончишь. Надеюсь, два года работы не пойдут насмарку из-за твоих экспериментов!
03 мая 42 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
После двух дней почти непрерывного дождя выглянуло солнце; роботы-уборщики чистили мокрые крыши, выкачивали воду из образовавшихся луж и в очередной раз засыпали их песком и укладывали поверх фриловое полотно. «Что-то надо делать с грунтом,» — отметил про себя Гедимин, вспомнив, что в прошлом году по весне глубокие лужи образовались в тех же местах.
Заметив его заминку, Хольгер замедлил шаг и тронул его за плечо.
— Всё готово, — вполголоса сказал он. — Помнишь?
Сармат досадливо сощурился.
— Я не забываю, — отозвался он. — Сколько?
— Триста двадцать четыре, — ответил Хольгер. — Тебе хватит?
— Я возьму триста, — сказал Гедимин. — Остальное — под сферы.
— Будь осторожен, — недовольно сощурился химик. — Это не обеднённый уран. И потом… Уверен, что за два месяца ничего не заметят?
— Если ты не проболтаешься, — буркнул Гедимин. Хольгер, слегка переменившись в лице, отстранился и убрал руку с его плеча.
— Зря ты это сказал.
Гедимин растерянно мигнул — кажется, он действительно ляпнул глупость, и притом обидную.
— Зря, — он склонил голову и прижал кулак к груди. — Не знаю, о чём я думал. Извини.
— Пустяки, — отмахнулся Хольгер. — Я понимаю. Очередной сигнал с Энцелада. Помощь точно не нужна?
Гедимин качнул головой и втиснулся между закрывающимися створками — пока двое сарматов общались, остальная группа успела дойти до лестницы, и ворота уже смыкались.
Десять минут спустя сармат, с ног до головы в «скафандре» из защитного поля, стоял в хранилище и накрывал колпаком очередную плутониевую сферу. Только позавчера были убраны старые, пропитавшиеся ирренцием, и установлены новые; сегодня, если верить датчикам, скорость синтеза необъяснимо упала, — бруски обеднённого урана, смазанные окисью ирренция и люминесцентным раствором, были очень плохой заменой чистому ирренцию.
«Ровно триста граммов,» — Гедимин, отложив манипуляторы, подобрал шесть коробков из непрозрачного рилкара и выложил их на ладонь. Поместились все — тяжёлый металл занимал немного места. Сквозь защитное поле не могло просочиться излучение — ни тепло, ни потоки омикрон-квантов — но сармат чувствовал, как его ладонь нагревается, и от неё жар растекается выше — до плеча — и оттуда стекает в грудную клетку. «Странные галлюцинации,» — подумал он, рассовывая коробки по карманам. Между одеждой и телом была прослойка защитного поля, бояться облучения не следовало, — но странное ощущение тепла не оставляло сармата, пока он шёл от хранилища к «грязной» лаборатории. Через пять секунд должны были включиться камеры и датчики наблюдения, расставленные по хранилищу Константином, — северянин по-прежнему очень небрежно их маскировал и так и не смог решить проблему передачи сигнала не по кабелю.
— Оно? — шёпотом спросил Линкен, кивнув на невзрачные коробки, выложенные Гедимином под защитный экран. Сармат кивнул и жестом попросил взрывника отступить к выходу, за стену сивертсенова поля. Тот не двинулся с места.
— Ты можешь работать с этой дрянью — и я могу, — сказал он, приводя в действие генератор защитных полей. Матовый покров растянулся по его рукам и через секунду спрятал сармата целиком, оставив небольшой просвет в районе глаз. «Опасно,» — жестом сказал Гедимин. «Говори, что делать,» — пошевелил пальцами Линкен, подойдя к нему вплотную. «Следи за нагревом,» — отозвался Гедимин, кивнув на горелку и закрытую ёмкость с плотно завинченной крышкой над ней.
…Два раскалённых докрасна цилиндра, дымясь, остывали под защитным экраном. Гедимин не стал ускорять процесс, даже отключил поток тёплого воздуха, оставив только вытяжку для испарений рилкара. Третий — стержневой, не содержащий в себе ирренция — стоял поодаль, под отдельным куполом.
— И что, такого тонкого слоя хватит? — спросил Линкен, стягивая маску и вытирая лицо мокрой ветошью. Оба сармата заметно перегрелись, Гедимин чувствовал, как пот стекает по спине, но вытереть спину было сложнее.
— Даже много, — сказал он. — Если заработает, я уменьшу массу ирренция. Качественный прорыв… он предполагает, что зависимости от массы больше не будет. Хватит грамма, чтобы заразить тонну.
Линкен недоверчиво ухмыльнулся.
— Эти твои стержни… Забавно выглядят, да, но чем они так уж отличаются от сфер? Ты уже делал слоистые сферы…
— И они работали, — Гедимин слегка сузил глаза. — В этот раз должно получиться лучше.
Через два часа он, в очередной раз измерив шагами помещение и нетерпеливо взглянув на термодатчики, включил воздушное охлаждение. Красное свечение рилкара погасло, но металл всё ещё был слишком горячим.
— Трёх слоёв хватит? — спросил Линкен, подготавливающий контейнер для реактора. Внешне это был простой цилиндрический короб с небольшим вентилятором, газоотводными трубками и прикреплённым снизу баллоном; внутри, кроме слоя непрозрачного рилкара, был запрятан стационарный генератор Арктуса, создающий дополнительные «стены».
— Да, — ответил Гедимин, наблюдая за падением температуры. «Хватит на него смотреть!» — он силой заставил себя отвернуться от остывающего ирренция, но взгляд упал на плутониевые цилиндры, дожидающиеся сборки. Они были покрыты блестящей тёмной «чешуёй» — обсидиановыми линзами, плотно пригнанными друг к другу. Гедимин взвесил один из них в руке — тонкостенный цилиндр полуметровой длины был гораздо тяжелее, чем могло показаться со стороны. Это был внешний, самый тяжёлый; второй, внутренний, был немного легче.
— Ну что? Готов? — Линкен, оставив в покое защитный короб, снова подошёл к Гедимину. Тот, помедлив, посмотрел на термодатчик и медленно кивнул.
— Tza… tiitzki. Attahanke?
— Atta» an! — широко ухмыльнулся Линкен, прикрываясь сивертсеновым полем.
Гедимин движением руки убрал все экраны и взял центральный стержень. Цилиндры легко входили один в другой, хотя между ними предполагалось не более полумиллиметра пустого пространства. «Ирренций — плутоний — ирренций — плутоний,» — четыре слоя было несложно пересчитать. В последний раз проверив крепления, Гедимин поднял готовый стержень правой рукой и поставил его на ладонь левой. Шесть с половиной килограммов — небольшой вес для сармата, но рука под ним едва не дрогнула. Линкен посмотрел ремонтнику в глаза — и шагнул назад, уходя с дороги.
— Attahanke, — прошептал Гедимин, осторожно опуская стержень в короб. Счётчик Конара тревожно запищал — Линкен забыл отключить звуковой сигнал. Сармат, не обращая внимания на звук, закрепил крышку и только тогда посмотрел на табло. Излучение усиливалось; на несколько секунд рост прекратился — и тут же продолжился снова, уже гораздо медленнее.
— Работает, — выдохнул Гедимин, проводя пальцами по стенке короба. Сквозь защитное поле его никто не мог услышать. Линкен всё ещё стоял в стороне, будто не решался подойти ближе; оглянувшись, ремонтник заметил его опасливый взгляд.
— На сегодня всё, — Гедимин резким движением сбросил защитное поле. Сердце всё ещё билось слишком часто, и дышать приходилось глубже обычного.
— Глаза горят, как два прожектора, — пробормотал Линкен, покосившись на него. — Тебе охладиться бы, атомщик. За этой штукой надо присматривать?
— Не больше, чем за сферами, — ответил Гедимин. — Идём в душевую. Ты тоже перегрелся.
— Константин может сюда войти, пока нас нет, — подозрительно сощурился взрывник. — Я бы поставил небольшую защиту вокруг…
Ремонтник мигнул.
— Не надо тут взрывчатки, — сказал он. — Это не полигон. А с Константином я поговорю.
«В конце концов, он не захочет, чтобы Линкен ставил тут «небольшую защиту»,» — подумал он, стараясь не смотреть на взрывника. Раньше он никого не запугивал Линкеном, и теперь эта мысль ему очень не нравилась. «Он же любит, когда везде спокойно…»
03 июня 42 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Три слоя защитного поля с тихим свистом сомкнулись, затянув небольшую брешь, прорезанную вдоль кожуха «реактора». Дозиметр издал последний писк и затих. Хольгер, отключив анализатор, стряхнул с себя защитное поле и повернулся к сарматам, терпеливо ждущим у входа в «красный отсек». Посмотрев на Гедимина, он отвёл взгляд.
— Ну? — спросил ремонтник; затянувшееся молчание Хольгера ему не нравилось. Константин, ждущий рядом с ним ответа химика, негромко хмыкнул.
— Не хочу тебя расстраивать, Гедимин, — медленно проговорил Хольгер, глядя на экран сигма-сканера, — но ирренция здесь не так уж много. Обычный показатель выработки — двадцать три сотых грамма. Неплохо, на самом деле.
Ремонтник на секунду стиснул зубы.
— Это всё? Уверен?
— Проверь сам, если есть сомнения, — Хольгер протянул ему сканер. Гедимин посмотрел на экран, скрипнул зубами и отвёл руку химика.
— Я вижу. Ты хорошо обращаешься с прибором. Я не буду перепроверять. Двадцать три сотых?
— Больше, чем обычная сфера и даже слойка, — напомнил Хольгер. — Мне кажется, в этой конструкции есть смысл…
Громкое хмыканье Константина заглушило его слова и заставило химика замолчать.
— Двадцать три сотых. Неплохо, верно. Однако не тянет на качественный скачок. И еле-еле окупает потери ирренция из-за того, что ты опустошил синтезные сферы. Это всё, чем ты можешь похвастаться на сегодняшний день?
Гедимин угрюмо сощурился.
— Дай мне ещё месяц. Эта штука должна была заработать…
— Она работает, — усмехнулся Константин. — И неплохо. Но не так, как тебе хотелось бы. Я думаю, Гедимин, тебе пора бы признать свою ошибку. Я сообщу Ведомству, что ты немного повысил выработку. Через месяц ты утилизируешь эту штуку. Возможно, Ведомство разрешит заменить сферы такими стержнями…
«Месяц…» — Гедимин молча смотрел сквозь него, погрузившись в свои мысли. «Ещё месяц. А что, если реактору нужно время на разогрев? Если синтез ускорится со временем?»
— Стержень останется здесь, — сказал он, прервав очередную фразу Константина. — Я хочу пронаблюдать за ним до конца августа. Есть предположения, которые нужно проверить.
Командир «научников» изумлённо мигнул.
— Ты в своём уме? Срок выгрузки ирренция — первое июля, и ни днём позже.
— Предупреди Ведомство, что в июле они ничего не получат, — сузил глаза Гедимин.
— Нет, — отозвался Константин. — Мне надоело тебя выгораживать. Можешь сам объясняться с Ведомством, когда Нгылек явится сюда. И если тебя снова расстреляют…
Он обвёл хмурым взглядом остальных сарматов — они стояли у стены, поодаль от «реактора», стараясь не заходить за невидимую черту.
— Надеюсь, до всех дойдёт, что тебе это попросту нравится. Обычное извращение, распространённое у всех приматов. Ты сам нарываешься, Гедимин. Сколько бы тебя ни пытались вытащить, ты лезешь снова и снова. Мне надоело тебе мешать.