Широкие террасы, прорезанные в каменистом склоне, огромными ступенями поднимались от пристани к желтовато-белесым надвратным башням Вачокози. По обочине дороги, истоптанной в пыль тысячами ног и лап, пробивалась из галечной россыпи жёсткая степная трава. Флона, взмахнув хвостами, сунула морду в пожелтевший куст и захрустела.

— Нецис, эта трава не ядовитая? — забеспокоился Фрисс, наматывая на руку поводья.

— Нет, просто невкусная, — вяло покачал головой Некромант. Он сидел на панцире, низко наклонив голову, и тяжело дышал, — бурное море доконало его, и с парома Фрисс нёс его на руках, только сейчас маг начал приходить в себя.

— Фррисс, — Алсаг ткнулся носом в плечо Речника, — смотрри, вон в том шатрре прродают уланзи…

Его усы трепетали, и кот так и норовил повернуться к разукрашенному, но сильно запылившемуся шатру. У входа на ветру болталась лёгкая фляга из высушенного плода Кими. Близился полдень, и под навесом у шатра уже расселись на циновках жители и гости-островитяне, передавая по кругу наполненные чаши. Кисловатый запах местного пойла висел в воздухе.

— Не сейчас, Алсаг, — нахмурился Речник. — Сделай вид, что ты Фагита…

— Мрряу, — обиженно сощурился огромный кот.

— Едем, — Нецис выпрямился, посмотрел на опустевшую пристань и постучал по панцирю Флоны. — Солнце высоко, в полдень нам лучше уйти в тень.

Приземистый, серый от пыли город широко раскинулся вдоль обрывистого берега. Среди прилепившихся друг к другу круглобоких хижин из травы и глины кое-где виднелись остатки крепостных стен и шестигранных башен, сложенных аккуратно и на совесть. В них кто-то жил — Фрисс видел завесы в бойницах и дверных проёмах. В стене, как видно, не было уже надобности — если бы кто-то надумал напасть на Вачокози, он навсегда завяз бы в лабиринте глинобитных оград, стен, лиственных навесов…

Речник встал на панцирь Двухвостки и огляделся. Увидел невысокие, почти до голых стволов ободранные пальмы, крохотные огороды и загоны для ящеров, притихший рынок — и высокие каменные стены круглой башни. К башне лепились дома поменьше, также выстроенные из белесого местного камня. Над ними трепетали узкие синевато-серые знамёна.

Ветер не стихал ни на миг, но он не в силах был пригнать на иссохшее побережье облака, — солнце беспощадно жгло улицы, и малочисленные прохожие прижимались к стенам, забиваясь в тень навесов. Фрисс утёр со лба пот и покосился на Нециса. Маг смотрел на белое небо и хмурился.

— Красный венец, — прошептал Некромант, оглянувшись на Речника. — Кровавое Солнце прямо над нами. Местные жители очень умны, Фрисс. В полдень они по улицам не бегают.

Прямых путей здесь не было, и сами южане-йонгелы путались в переулках Вачокози. Фрисс спрашивал дорогу четырежды, прежде чем увидел впереди две большие хижины, соединённые в одну, и пустую флягу, подвешенную над дверью. Одна из стен постоялого двора была некогда куском крепостной стены, вытянувшейся вдоль обрыва. Пролом в ней выводил наружу, на террасу над берегом, прикрытую широким навесом из пальмовых листьев. Эта терраса и была общим залом, и циновки, постеленные прямо на сухую землю, отнюдь не пустовали, но Нецис нашёл-таки место — и для себя, и для Алсага, и для Фрисса, замешкавшегося в загоне — он искал, куда привязать Двухвостку, чтобы она не придавила ящеров-куманов. Здоровенные полосатые ящерицы сердито разевали пасти друг на друга — по жаре на них напала неестественная бодрость, и Речник опасался даже, что они искусают Флону — или она кого-нибудь загрызёт.

— Ничего плохого, путник. Куманы до крови не дерутся, — утешил Фрисса сторож. Речник с завистью смотрел на его белую накидку, наброшенную на голые плечи, и босые ноги. И сам Фрисс, едва добравшись до циновки, с наслаждением стянул сапоги и сбросил тяжёлую жаркую броню. Нецис покачал головой.

— А тебе не жарко? — тихо спросил Речник, разглядывая тёмно-серые, истрёпанные на вид одеяния колдуна. Морок спрятал костяные щитки и наплечники-черепа, кольчуга вновь прикинулась рубахой, но переодеться в белое маг не решился.

— Я привык, Фрисс, — отозвался Некромант и поднял чашу. — Да не оставят нас боги…

Алсаг урчал на краю циновки, уткнувшись мордой в большую миску. Фрисс нахмурился и выразительно посмотрел на Нециса. Тот пожал плечами.

— Задерживаться тут незачем, — негромко сказал маг, вычерчивая что-то в пыли. — Но и нам, и Флоне нужна еда, и к тому же, Фрисс, тут нужно очень хорошо запасаться водой. Колодцы есть не везде, а время дождей давно миновало.

— Как минует полдень, загляну на рынок, — сказал Речник, подсчитывая в уме, сколько и чего нужно купить. Флона всю дорогу только и делала, что жевала — её на море не укачивало, и челюсти её не останавливались ни на мгновение. Все листья, нарезанные Фриссом и Нецисом на Коуцате, кончились к середине пути, и дальше Флоне доставались только водоросли. Фрисс боялся, что во всём Вачокози не хватит деревьев, чтобы её прокормить. Нецис только усмехался — местные пастбища кормили тысячу куманов и сотню анкехьо, а по жаре все ящеры прожорливы…

— Не забудь про соль, — Некромант махнул рукой в сторону моря. — Тут, у солеварен, она недорога.

Речник кивнул и подошёл к ограде на краю обрыва. Шум моря долетал и до высокой террасы, но мало что видно было с циновки, а Фриссу хотелось взглянуть на солеварни.

Весь берег был перед ним, как на ладони, — стёсанные обрывы, известняковые осыпи и цепочка мелководных луж на краю моря. Соляные пруды, выдолбленные в камне, наполняла густеющая полупрозрачная жижа. Вода, вздыхая, захлёстывала их и медленно отступала, едва потревожив испаряющийся раствор. На желтоватых бортиках белела соляная корка. Пруды тянулись вдоль всего обрыва, и малые промежутки между ними отмечены были отяжелевшими от солёных брызг узкими флагами. К самому обрыву, как бы стремясь вжаться в стену, лепились грубо сложенные каменные строения, и невысокие трубы поднимались над ними. Широкие глиняные желоба, белые от соли, вели от зданий к морю. «Варницы,» — усмехнулся Речник. Облик этих зданий был ему знаком по Островам — там, где Река не успевала разбавить солёную воду, хелы построили пару варниц и вырыли запруды, и оттуда уэкины везли на север мешки с солью — и для Реки, и для её соседей.

— Дыма не видно, — заметил вполголоса Нецис, и Речник вздрогнул — он не заметил, как Некромант подошёл. Он оглянулся — Алсаг уже задремал, привалившись щекой к опустевшей чаше, и даже йонгелы перестали глазеть на слишком бледнокожих чужеземцев…

— Печи не горят, — сказал Некромант и покосился на Речника — слышит ли он? Фрисс пожал плечами.

— Кто будет жечь дрова в такую жару?! Солнце без лишнего дыма выпарит воду, — отмахнулся он. — Варницы топят, когда солнце за тучами.

Никого не было на берегу, солнце захватило его, и вязкая влага в каменных «чашах» едва ли не дымилась от жара. Соль застывала, выходя из-под тонкого слоя воды, те пруды, что были дальше всего от моря, уже пересохли и побелели. Речник думал, глядя на соляную россыпь, не запастись ли сразу на всю зиму, потом бросил взгляд на солнце — и горько усмехнулся. Зимы не будет, а будет — так они с Нецисом точно её не увидят.

— Фрисс, посмотри на соляную корку, — прошептал Некромант и вцепился бледными пальцами в ограду. — Посмотри на воду там, где она прозрачна. Видишь?

Речник мигнул.

— Плёнка, — неуверенно сказал он. — Какая-то водяная муть. Обычное дело — в береговой соли всегда полно песка и прочей дряни. Ничего страшного, Нецис. Ты же не ждал, что йонгелы процедят всё море сквозь пух?

Некромант посмотрел на него в упор, и усмешка Фрисса увяла.

— Вон на тех комьях соли видно лучше, — прошептал Нецис. — Их цвет…

Речник вгляделся и снова мигнул — солнце било по глазам… но и так было видно, что белоснежная корка будто усеяна мельчайшими синими точками. Синевой отливала и муть на ленивых прибрежных волнах — будто в море сыпнули тёмно-синей краски, а размешать забыли.

— То же, что на островах, — кивнул Фрисс. — Сапфировая пыль?

Кто-то из сидящих неподалёку южан вздрогнул и недобро посмотрел на чужаков.

— Её всегда было много в Зелёном Море, — покачал головой Некромант, — каждое лето вода там синеет. Но вот о Море Лилий я такого не слышал. Здесь ближе океан, вода холоднее, а эта пакость любит жару.

— То-то ей сейчас хорошо, — хмыкнул Речник. — А чем она тебе не угодила?

В проломе бывшей крепостной стены громко и нестройно затрещали тростниковые трещотки. Фрисс дёрнулся, но Некромант сжал его руку и кивнул на циновку. Между рассевшимися на земле гостями пробирались служители. Один из них нёс огромное блюдо в руках и второе такое же — на голове, другой склонялся над подстилками и расставлял на них чашки с едой. Учуяв что-то, Алсаг встрепенулся и подобрал лапы, но тут же зарычал — служитель уволок у него из-под носа опустевшую миску.

— Будет с тебя, — шепнул Речник, запустив пальцы в песчаный мех. Кот фыркнул.

— Айш! — усмехнулся Нецис, заглянув в большую чашу. В неё налита была густая зеленовато-жёлтая жижа, а в этом горячем месиве плавали кругляши размером с полкулака и обрывки тёмно-красных листьев Тулаци. На край чаши служители бросили стопку тонких лепёшек. Алсаг сунул нос в еду и отпрянул.

— Подожди, остынет, — Речник отстранил кота и, оторвав клок лепёшки, обмакнул его в жижу. От неё слабо пахло рыбой и разваренной луковицей Хелтори.

— Ум-м… Не то вирча, не то цакунва, — пробормотал с набитым ртом Фрисс. — Как это здесь называют?

— Сурва, — ответил Некромант, вылавливая из жижи клёцки и дуя на обожжённые пальцы. Речник огляделся — ложек не было ни у кого. Не придумали их здесь, что ли?..

Фрисс поймал клёцку, слегка надеясь, что внутри окажется мясо или хотя бы рыба, но нет — это было тесто с пряностями и ничего больше.

— Зачем дерржать куманов, если их не есть? — шевельнул хвостом разочарованный Алсаг. — Фррисс, я на таком коррме далеко не уеду…

— Не бойся, найдём тебе мясо, — Речник потрепал его по загривку чистой рукой. — Нецис, погоди есть. В этом вареве соли маловато. Чудно — нигде не видел, чтобы соль отдельно стояла, а в еде её не было!

Он сунул руку в маленькую деревянную плошку. Соль туда, вернее всего, насыпали прямо из груды у солеварни, не утруждая себя измельчением, и она лежала комками, ощетинившись кристаллами, как кварцевая россыпь. И вся муть, пригнанная к берегу волнами, была в ней — и зелёная, и синяя, и чёрная…

Сыпануть соли в чашу Речник не успел — Нецис ударил его по руке, белая пыль разлетелась по полу. С соседней циновки привстали спокойные до того йонгелы, их глаза, необычайно яркие на тёмных, почти чёрных лицах, встревоженно сверкали.

— Что… — начал было Фрисс, потирая ушибленное запястье. Один из йонгелов взял его за плечо и отвёл руку подальше от плошки с солью, сам зачерпнул немного и, оторвав клок горячей лепёшки, бросил на него щепотку.

— Куфиша! — резко, будто сплёвывая, сказал он. — То, что не едят. Куфиша! Не ложить ты…

Он растерянно огляделся — хельский язык был знаком ему плохо, и известные слова внезапно закончились. А Фриссу некогда было объяснять, что по-йонгельски он понимает: Речник таращил глаза на лепёшку. Белые кристаллы дымились в горячем пару, на глазах синея и обретая прозрачность. Таких красивых камней Фрисс ещё не видел…

— Куфиша, яд, — кивнул йонгелу Нецис. — Мой друг из счастливой земли, где не видели синей соли. А я смотрю на залив и не верю своим глазам. Давно пыль приплыла сюда?

— Вторая неделя, — вздрогнув, ответил южанин и тоже вытаращил глаза, только не на соль, а на колдуна. — У тебя серебряная кожа. Ты не болен?

— Ты добр, но помощь мне не нужна, — покачал головой Некромант. — Не о чем тревожиться.

— Ты лучше знаешь, странник, — слегка нахмурился йонгел и неохотно вернулся к товарищам, то и дело оглядываясь на чужеземцев. Другие южане тоже глазели на пришельцев, но постепенно тревожная тишина сменилась ровным гулом болтовни.

— Что это, Нецис? — прошептал Речник, с опаской глядя на тёмно-синие кристаллы. — Что такое «куфиша»?

— Сапфировая пыль смешалась с солью в прудах, — вздохнул Некромант, слизывая кристаллы — не посиневшие, белые — с пальцев. — Сама по себе она не опасна, но огонь выжигает из неё яд. Вот такой крупицы хватило бы тебе, Фрисс, чтобы вернуться в долину Кванда без пропуска и без препятствий.

— Река моя Праматерь, — вздрогнул Речник, вытирая руку. — Зачем же эту отраву на стол ставят? И… Нецис, выплюнь!

— Кх-х… — Некромант схватился за горло — Фриссгейн слишком крепко встряхнул его за шиворот. — Не убивай меня, Фрисс. Та-а… Куфиша не страшна, пока холодна или едва тепла. Можешь подождать, пока айш остынет, и посолить его, можешь сыпать на язык, а еду класть, немного погодя. Но следи, чтобы куфиша не стала горячей. Соль нужна, так или иначе…

Фрисс с опаской высыпал щепотку на язык. Соль на вкус была обычной, разве что горчила чуть больше, чем всегда. Некромант, подобрав синие кристаллы, ссыпал их в маленький пузырёк и спрятал в суму.

— Значит, нормальной соли в Вачокози уже не осталось, — тихо размышлял вслух Нецис, вытирая лепёшкой со дна остатки сурвы. — Дни жаркие, пруды не пустеют ни на миг. Отсюда её увозят сотнями мешков… и если сапфировая пыль испачкала всё побережье, то нормальной соли, Фрисс, мы не найдём и на восточной границе. Это не страшно, просто не забывай — куфиша не должна касаться огня…

— Я-то не забуду, — Речник стремительно мрачнел. — Но ведь эта дрянь и до Реки доплывёт…

— Если Дельта прогреется, может и доплыть, — кивнул Некромант. — Пресная вода ей не по вкусу, но у самых дальних Островов её ничто не испугает. Надеюсь, там знают, чего нельзя делать с куфишей — и предупредят жителей.

— Прокляни меня Река, — выдохнул Фрисс, с тоской глядя на белесое небо. — Солнечный змей даже соль испоганил. Придётся есть отраву. Флоне от неё плохо не станет?

— В брюхе Двухвостки нет огня, — усмехнулся Нецис. — И еду для неё не варят. Выживет.

— Нецис, — Алсаг осторожно положил лапу ему на ногу, — а в уланзи никакая дррянь не завелась? Можно мне ещё чашу?..

…Деревья Мгази раскинули над базарной площадью широкие листья, но тщетно Речник надеялся на их тень — чем выше поднималось солнце, тем прозрачнее она становилась. Он хлопнул Флону по носу — она уже начала объедать соседний шатёр — и свалил на её спину последний ворох пальмовых листьев. Вязанки изжелта-зелёной травы и рубленой листвы громоздились на панцире, не оставляя места для седоков. Где-то под ними спрятались припасы для Фрисса, Нециса и Алсага — твёрдое, как камень, сушёное мясо, лепёшки, крупяное варево — подобие икенура — для кота и большой мех с уланзи.

— Дался тебе этот сироп, — шепнул Речник, хлопнув кота по загривку. — У меня от него язык к зубам прилип.

— Так ты, Фррисс, свою долю мне отдаёшь? — проурчал хеск и потёрся боком о бедро Речника. — Недуррно…

— Вот и соль, — Нецис вынырнул из-за шатра, положил поверх листьев большой узел и сел рядом. — Ты про воду не забыл?

— С вечера ещё лежит под крышей, — махнул рукой Фрисс. — Лишь бы Флона увезла весь этот стог! Поедем, как поселенцы с сенокоса…

— Опять Флона ест чужой дом, — вздохнул Некромант, накрывая нос Двухвостки холодной ладонью. — Поехали, Фрисс, а то не расплатимся.

Из-за шатров послышались гортанные вопли, жители привычно, без особого страха, расступились, и с площади вылетели, едва касаясь земли, две здоровенные бескрылые птицы. Пластины из грубой кожи — прочная броня — брякали на ходу, колотясь друг о друга, птицы крутили головами на бегу, глядя на людей голодными взглядами. На их спинах, сжимая в руках копья, пытались удержаться двое тёмнолицых стражников. На миг один из них встретился взглядом с Речником — и натянул поводья, намереваясь подъехать к чужестранцам. Птица сердито закричала, второй стражник на бегу огрел её древком копья, и оба воина исчезли за углом. Вдали, в той стороне, где высилась круглостенная башня, послышался грозный рёв, гигантская тень распластала крылья над городом и скрылась.

— Вот это дракон, — выдохнул Речник, зачарованно глядя в небо. Многоцветные блики сверкающей брони ещё отражались в нём, скользили по запылившимся травяным крышам и обмазанным глиной стенам. Алсаг сел, подвернув хвост, и следил, как они гаснут, забыв и о мехе с брагой, и о толчее и сутолоке вокруг.

— Хэ! Нецис, ты чего? — Фрисс потёр ушибленный бок. Некромант убрал локоть и кивнул куда-то в сторону.

— «Изумрудники», — тихо сказал он. — Трое или четверо, на птицах.

— Уходим, — кивнул Речник, подбирая поводья. Флона согласно фыркнула.

В каморку свет сочился сквозь щели в крыше, и было там прохладно, но темно. Речник снял колпачок с фонаря-церита и развязал узел с солью, пристально вглядываясь в россыпь сероватых комков. Так и есть — тёмно-синие, почти чёрные точки рассыпаны были среди кристаллов, и соль горчила.

— Река моя Праматерь, — тяжело вздохнул Фрисс.

Полдень застал его на затенённой террасе над морем, на краю обрыва, угрюмо рассматривающим синюю муть на мелководье, не дымящие более трубы солеварен и припорошенные тёмной пылью соляные груды. Невзирая на жаркий час, кто-то уже бродил по краям высохших прудов, ломал окаменевшую корку и сгребал в короба. И лица, и спины сборщиков скрыты были под длинными, когда-то белыми накидками.

— Говоришь, отсюда, с побережья, соль развозят по всему востоку? — Речник устроился на циновке, взял в руки чашу — в ней была вода с тополёвым мёдом — но до рта не донёс. Мысли его были далеко отсюда.

— Так рассказывают, — пожал плечами Некромант. — Мы, Илриэйя Нэйни, покупаем соль в Нерси" ате — и ближе, и дешевле.

Отвечал он неохотно и не слишком понимал, отчего Речника так волнует соляная торговля.

— В Нерси" ате? Там же Зелёное Море! — насторожился Фрисс. — Там вода синеет каждое лето. Что же, мы в Нерси" ате — и вы в Нэйне — каждый день ели яд?!

— Постой, Фрисс, — Нецис поднял руку, глядя на Речника почти с испугом. — Нерси никому не стали бы продавать яд под видом еды. Там всегда протравливают рассол ещё до того, как он выпарится, и отцеживают лишнюю муть. Всё, что едят Нерси, съедобно.

— Протравливают… — протянул Фрисс, глядя на россыпь комковатой соли в маленькой плошке. — Чем? Тамошними зельями? Ты бы смог такое приготовить?

— Обычной Квайей, — пожал плечами Некромант. — Фрисс, мне жаль, что куфиша так тебя встревожила. Когда мы отойдём в безлюдное место, я протравлю ту соль, что мы купили, и яда в ней не будет. Здесь, на виду, нам лучше к магии не прибегать — особенно мне.

— Так ты можешь даже сухую соль исправить?! — Речник крепко схватил мага за руку — тот даже вздрогнул. — И вот всё это, что свалено под обрывом, и рассол в прудах, и воду на побережье… Тебе хватит сил, чтобы всё это выжечь? И Квайя утечёт, не останется в соли?

— Квайя с соли стекает, как вода с утиного пера, — Нецис попытался разжать пальцы Речника. — Но слова твои, Фрисс, для меня темны. Тебя что-то очень сильно встревожило, но я не могу понять…

— Здесь вместо еды добывают отраву, — тихо сказал Речник, выпустив руку Некроманта, — и везут её туда, где её не распознают. Хорошо, если никто не умрёт от куфиши… Если можно хоть немного это исправить, Нецис, то я прошу тебя — помоги. Я найду, кто правит тут, кто хозяин варниц, кто продаёт соль. Пусть он соберёт её, а ты протравишь её Квайей. Так хоть ненадолго прекратится поток отравы. А если ты можешь создать то, что будет излучать Квайю, когда мы отсюда уйдём…

Он замолчал. Некромант молча смотрел на него, и прозрачно-серые глаза ничего не выражали.

— Мы скрываемся, Фрисс, — он поднёс ладонь к груди. — Идём незаметно. Здесь много людей Ордена, здесь их любят и им помогают. Ты хочешь, чтобы я вышел к ним и сам связал себе руки?

Речник мигнул.

— Верно, — тихо сказал он. — Я не подумал. Ты уверен, что…

— Я знаю Мецету, — кивнул Нецис. — Ты очень добр, и долг велит тебе помогать жителям, — но не сейчас, Фрисс, только не сейчас…

— Так и быть, — нахмурился Речник. — Если жители Мецеты сами себе враги… И всё же, Нецис, надо исправить хотя бы то, что исправляется. Ночи тут тёмные, а мы умеем скрываться. Если выжечь яд хотя бы из того, что вечером будет лежать в прудах и за стенами варниц…

— Фррисс, — Алсаг положил лапу ему на ногу.

— Кот, хватит пить, — отмахнулся Речник. — Нецис, они же каждый день едят отраву…

— Мрря! — хеск хлопнул лапой по ноге Некроманта. Хвост его тревожно вздрагивал.

— Что такое? — Нецис посмотрел туда же, куда и кот. Чья-то спина в кожаной броне скрывалась за дверной завесой — человек вышел с террасы. Некромант сжал пальцы в кулак.

— Всадник, — прошептал он. — И я его не замечал… Что он слышал, и кого он видел?!

Фрисс нахмурился. В полумраке дверного проёма не разглядишь цвет брони, а плаща у воина не было. Но если это и впрямь «изумрудник»…

— Всадник так просто не ушёл бы, — хмыкнул он. — И зелёную броню мы бы углядели. Ничего странного в нас нет, Нецис. Мы — обычные путники.

Некромант обвёл взглядом тёмные, почти чёрные лица южан, посмотрел на свою серебристо-белую руку и усмехнулся.

— Да, Фрисс, мы — самые обычные путники. Тут таких сотни, — кивнул он. — Значит, зов долга тебе не побороть… Ну что же, ночью у варниц делать нечего, и бродить там некому. Я выйду туда с тобой, Фрисс. Пусть тревога тебя оставит.

…Ночь нахлынула с востока, затопив приземистый город и островки каменных башен. Мрак струился по улицам тёмными реками, и жители, настороженно оглядываясь, пробирались к своим домам. Где-то вдали взрыкивали во сне куманы — за день солнце разгорячило их кровь, и ящерам никак было не успокоиться. За стеной постоялого двора фыркала и хрустела сухими листьями Двухвостка. Фрисс навестил её на закате — она лежала на брюхе, растопырив шипы панциря, и глухо рычала на резвящихся куманов. Речник погладил её по макушке.

— Фррисс, возврращайся побыстррее, — проурчал песчаный кот, растягиваясь на циновке. — Вы вдвоём с Нецисом там упрравитесь, мне с вами не идти?

— Спи спокойно, Алсаг, — покачал головой Фриссгейн. — Мы ненадолго. Спустимся — и обратно. Тут в темноте не разбежишься.

«Есть ли тут ночная стража?» — думал Речник, нащупывая во мраке ступени, ведущие вниз, с обрыва к пологому берегу. Лестниц в Вачокози было предостаточно, в известняке вырубили множество уступов, некоторые из спусков с разбегу ныряли в пещеры и вновь выходили на свет уже у соляных прудов. Фриссу не по себе было, когда он спускался в чёрный провал, он для верности посветил под ноги церитом. Ничего, кроме истёртых каменных ступеней… циновки, настеленные вдоль стен пещеры, деревянные чашки в стенных нишах. Пещерка для отдыха…

— Погаси свет, — прошелестел Нецис, сжимая его плечо. — Я поведу тебя.

После пещерного мрака тусклый свет огромных южных звёзд показался Речнику ярким. Отражая его, едва заметно мерцала вода неглубоких прудов. Воротца в каменной ограде, отделяющей их от моря, на ночь были открыты, ветер унялся, и гладь моря лишь слегка вздымалась вместе с влагой в прудах. Тонкая соляная корка похрустывала под ногами, пахло водорослями и — еле заметно — цеготьей слизью. Впереди, у обрыва, тускло поблескивал жёлоб, выходящий из-под воды и врастающий в стену невысокой башни. К ней лепились пристройки, загородки, прикрытые навесами. Узкий проём — единственный вход в башню — наглухо закрывала потемневшая дверь. Над ней от косяка к косяку перекинулись белые зубчатые дуги — челюсти цегота. Фрисс еле слышно хмыкнул.

— Вон там, — Нецис тронул его за руку и указал на широкий навес. Из темноты выступали бока плетёных коробов. Речник посмотрел под ноги — у входа под навес в землю вкопана была ещё пара челюстей — и приподнял крышку короба.

— Куфиша, — кивнул он. — Тут мешков двадцать, если не больше. Нецис, а корзины не сгниют?

— Заметно не будет, — отозвался Некромант, откидывая крышку и прикасаясь ладонями к сероватой груде. — Встань у порога, Фрисс. Увидишь кого-нибудь — отступай в темноту. Я догоню тебя.

Под его пальцами зажглись неяркие зелёные искры. Повеяло холодом.

Речник стоял под навесом и пытался рассмотреть в ночной мгле башню второй солеварни, вдалеке, за цепочкой прудов. Что-то прошуршало сверху, над обрывом, Фрисс, вздрогнув, выглянул из-под крыши. Ему почудился чей-то испуганный взгляд, но тут же ощущение пропало.

— Нецис, — прошептал он, пятясь в темноту. — Меня кто-то видел.

— Иди к пещере, — обернулся Некромант. — Примут за вора — откупишься. Я иду следом.

Глаза чародея горели холодной зеленью, тусклые искры ещё стекали с его рук.

Фрисс успел перешагнуть зубастый барьер и сделать три шага к пролому в стене обрыва. Затем что-то взорвалось перед его лицом, опалив глаза необычайно яркой вспышкой, запястья отчётливо хрустнули, и Речник повалился навзничь, затылком в солёную воду. В глазах потемнело.

— Вставай! — кто-то с силой дёрнул его за волосы. Речник попытался вскочить, но не смог — только бессильно дёрнулся. Его руки от локтя до запястья стянуты были ремнями и заведены за спину — и что-то горячее обвивало их, иногда обжигая до боли. Ему показалось, что солнце уже взошло и светит прямо в глаза, но нет — над берегом, разгоняя ночную тьму, висел золотистый огненный шар. Воины в тёмно-зелёной броне стояли вокруг, направив на Речника короткие копья. За их спинами на краю пруда переминались с лапы на лапу огромные бескрылые птицы. Двое стражников сидели на них и рассматривали пленника. Рядом с одним из них в седле устроился йонгел в пёстрой накидке. Тонкие костяные шпильки торчали из его стянутых в узел волос.

— Это он! Зелёные глаза, шрамы на шее, — закивал южанин, толкая стражника в бок. — Этот чужестранец! Видишь? Что я говорил? Твоё счастье, что я верю своим глазам! Вы бы так и прохлопали опасных колдунов…

Слева от Речника что-то вспыхнуло, послышались сердитые возгласы. Двое Всадников Изумруда шли по берегу, волоча тяжёлое тело. Бросив его к обрыву, они шарахнулись в стороны и направили на него копья. Огненный шар спустился ниже, осветив бледное лицо Нециса. Некромант болезненно щурился, но встать даже не пытался. И руки его, и ноги были перетянуты ремнями, и от плеч до ступней по телу пролегли витки сияющей золотистой спирали. Под навесом с соляными коробами ещё возились «изумрудники», вполголоса поминая тёмных богов. Ещё два тела были подняты с земли и бережно отнесены в пещеру. Проходя мимо Некроманта, один из Всадников занёс над ним копьё, но другой с предостерегающим криком отвёл его руку.

— Тихо! — ещё один всадник на хищной птице подъехал поближе. Белый плащ укрывал его плечи. Воины расступились, пропуская его к пленникам.

— Что случилось? — спросил Фрисс, прислоняясь спиной к стене и глядя всаднику в лицо. Этот смуглый «изумрудник» — хел, судя по яркой, но несложной раскраске — одет был, как Всадник, а не Наблюдатель… и пока не научился вытягивать силы взглядом.

— Почему вы на нас напали? — спросил Речник. — Я всего-то взял немного соли…

— Молчи! — йонгел в белой накидке сверкнул глазами. — Мерзкий колдун, отравитель! Вы всё видели, воины Изумруда. Они заразили мою соль трупной гнилью! Что мне делать теперь с таким товаром?!

Он воздел руки к небу и чуть не упал в пруд. Стражник покосился на него и едва заметно поморщился.

— Некромант, — сказал предводитель отряда, спешиваясь в трёх шагах от Нециса. Его взгляд прикован был к неподвижному магу.

— Они прибыли вчера, с утренним кораблём, — негромко сказал второй стражник. — Их видели многие.

— Вы не спешили сообщать о них, — недобро посмотрел на него «изумрудник».

— Они вечно медлят, мешкают, еле шевелятся! — всплеснул руками йонгел в белой накидке. — Я вчера ещё, вечером, был у них. Эти колдуны глаз не сводили с моих прудов! Теперь тут всё отравлено. Уважаемый Азхар, воины Изумруда, вы же не оставите меня без помощи? Уберёте мёртвый яд?

— Тихо, — поднял руку предводитель «изумрудников». — Дахагаш ца Кевана, ты получил награду. Теперь не мешай нам.

— А моя соль?! — раненым Войксом взвыл южанин. — Уважаемый Азхар…

— Следы Квайи на коробах под тем навесом, — сказал один из воинов, подойдя к Азхару. — Больше мы ничего не нашли.

— Некромантия, — поморщился хел, с отвращением глядя на связанного мага. — Так я и знал. Вам, воины Вачокози, следовало бы смотреть, кто проходит сквозь ваши ворота…

— В твоей соли нет яда, Дахагаш ца Кевана, — негромко сказал Нецис, поворачиваясь на бок. — В ней нет даже куфиши. Убедись сам.

— А-ай! Воины Изумруда, он проклянёт меня! — йонгел скатился со спины птицы и спрятался за «изумрудниками». — Убейте колдуна! Он знает моё имя!

— Молчать! — крикнул Азхар, и птица отозвалась хриплым возгласом. — Я тоже знаю их имена. И если бы я их не знал, за все деньги Вачокози я не стал бы мотаться ночью по соляным прудам. Мы забираем эти короба.

— А-а-а?! — Дахагаш выглянул из-за спины воина, его глаза и рот округлились от возмущения.

— Получишь обратно через неделю, — буркнул «изумрудник». — Ступай!

— Хаэй! Мы ничего дурного не сделали, — сказал Речник, шевеля связанными руками. Он пытался тайком потереть путы о выступы известняка, но добился только дождя каменных крошек. Прочные ремешки…

Наверху, над обрывом, послышался шум, следом — отчаянный вопль огромного и очень напуганного кота. Всадник Изумруда, едва глядя под ноги, сбежал вниз по обрыву и вскинул копьё.

— Всадник Азхар, третий пришелец схвачен. Огромный свирепый кот с жёлтой шерстью и серыми глазами, в точности по описанному.

Фрисс посмотрел на его ноги. Поножи из толстой кожи были располосованы и еле держались на ремешках. Речник недобро ухмыльнулся.

— Он ранил троих, — сказал Всадник. — Убить?

— Оставить в живых. Охранять до нашего возвращения. Ступай, Всадник Фирайн, — кивнул Азхар и расплылся в широкой, но ничего хорошего не предвещающей улыбке. — Итак, несмотря на все препоны со стороны воинов Вачокози, я, Всадник Азхар, изловил опаснейших преступников и врагов Ордена…

— А?! — Дахагаш, о котором все забыли, снова вскинул руки к небу. — Боги, вы это слышали?! Он изловил! Да если бы я не пришёл в вашу башню и не вытащил вас силой к обрыву… А чем вы отплатили?! Бросили меня одного среди отравленных прудов и ядовитой соли, под проклятием мерзких чародеев! Боги, только на вас и надежда…

— Тому, кто сам себя проклял, боги не помогут, — тихо сказал, приподняв голову, Нецис и снова растянулся на каменной осыпи. Четыре копья коснулись его одежды, одно уткнулось под подбородок.

— Король Великой Реки обещал нам помощь и защиту, — сказал Речник и про себя проклял хрупкий известняк — путы никак не поддавались. — Орден дорого заплатит, если вы нас тронете.

Ещё четыре копья упёрлись в его грудь, острый наконечник коснулся горла.

— Король Реки рад будет узнать, что среди его воинов — предатель, — бесстрастно отозвался Азхар. — Я не знаю, Фриссгейн Водяной Стрелок, какой хитростью ты выманил у него священную Грамоту, но она тебя не спасёт.

Он подошёл к неподвижному Некроманту. Воины расступились, настороженно глядя на колдуна и ни на миг не отводя от него копья. В руке Азхара вспыхнула гроздь золотистых искр.

— Подойди, — кивнул он одному из воинов, вставших в отдалении. — Что у него на груди?

«Изумрудник» сел рядом с колдуном и дёрнул вверх подол его рубахи, обнажая живот и грудь. Чёрные линии татуировки — звезда с восемью извилистыми лучами — темнели на бледной коже. Воины, не сговариваясь, приглушённо охнули и подались назад.

— Стоять! — рявкнул Азхар. — Вы все видели этот знак?

— Это он, — прошептал один из Всадников, и лицо его посерело. — Нецис Изгнанный. Отойдите! Я убью его, пусть проклятие коснётся только меня!

— Не смей! — Азхар вскинул руку. — Глаз с них не спускайте! Наблюдатель Квези приказал доставить их к нему целыми и невредимыми. Тащите их наверх, и если они сбегут, проклятие Некроманта покажется вам благословением!

Двое «изумрудников» рывком подняли Фрисса над землёй, он дёрнулся, но был схвачен за ноги. Ремни обвили его щиколотки. Речника потащили к пещере. Из-за поворота в последний раз сверкнул жёлтый шар над притихшим побережьем, и вокруг сомкнулась темнота. Речник напряг руки, в бессчётный раз пытаясь разорвать путы. «Река моя Праматерь,» — думал он, растерянно глядя в темноту. «Вот тебе и война с богом солнца…»

* * *

Полдень неумолимо приближался, и солнечные лучи зажигали неживым огнём острые грани древних башен, но на дне улиц-ущелий сумрак не рассеивался никогда. Там тонко посвистывал, проходя сквозь проломы окон, холодный ветер, и хлопья пепла смешивались с мелкой стеклянной пылью. Ничто живое о себе не напоминало, даже крысы, чуя неладное, забились в самые глубокие норы и с тревогой прислушивались к несмолкающему гулу и треску из-за серо-стальных стен сарматской станции.

Ничего живого, на первый взгляд, не было и там — только с резким треском складывались, втягиваясь друг в друга, ветви передающих мачт, с натужным воем сворачивались и прижимались к земле тёмно-синие купола над альнкитами, трепыхалось на неощутимом, но опасном солнечном ветру многослойное защитное поле. Живые были внизу — напряжённо следили за экранами в залах управления и ждали последнего сигнала.

— «Эджин» пошёл, — Хиу немигающим взглядом смотрел на щит управления.

— «Флан» пошёл, — Ангиран тронул рычажок. — Поле?

— Без изменений, — отозвался Гедимин.

Огни ещё сверкали на медленно втягивающихся мачтах, но быстро тускнели — альнкиты работали сейчас на самой малой мощности. «Идис» проверяла внешние коммуникации, и Гедимин краем глаза следил за боковыми экранами, но ничего тревожного там не видел. Станция была полностью готова к спуску, оставалось только дождаться…

— «Эджин» готов, — Хиу повернулся к Гедимину и поднял руку.

— «Флан» готов, — усмехнулся Ангиран, кивая на тонкую строку под экраном. — Пишет Гвеннон. Благодарит за опору.

Сарматы зашевелились, но усмешки быстро увяли. Боковой экран полыхнул красным, тихий вой пронёсся над затихшей станцией.

— Излучение растёт, — глаза Гедимина превратились в узкие чёрные щели. — С каждой секундой… Все три потока сейчас сходятся на нас.

— Поле?! — Хиу занёс руку над рычагами.

— Ночью надо было, ночью… — еле слышно простонал Ангиран, быстро нажимая кнопки передатчика.

Радужные плёнки над мачтами «Идис» вздулись пузырями и прогнулись внутрь, стремительно багровея. Белые сполохи обозначали места мгновенных разрывов. Сирена заполошно взвыла — и тут же смолкла, только что-то мелко затряслось где-то в глубине стен. Гедимин с хрустом вдавил в броню височные пластины — вся станция сейчас дрожала от ужаса, и несмолкающий мысленный вопль разрывал сармату череп.

— Держится, — тихо сказал Хиу, отходя от экрана. — Командир?

— Нестабильно, — отозвался Гедимин, осторожно касаясь щита. — Ждём стабилизации.

— Мощности не хватит, — вскинулся Ангиран, повернувшийся было к странно украшенным рычажкам. — Излучение всё ещё растёт!

— Скоро полдень, — кивнул Древний Сармат, глядя на полыхающий экран. — Как только пик будет пройден, щиты стабилизируются. Хиу, готовься к запуску.

— Не выйдет, — сверкнул глазами Ангиран. — Не выйдет! Командир, щиты уже еле держатся! Пиковое излучение их снесёт. Пока есть время, я настаиваю на запуске. Гедимин?

— Нет, — Древний медленно убрал руку с пульта. — Безоболочники не запускать, пока поле нестабильно. Иначе не удержим. Ждите пика. Что на восточном берегу?

— Спуск завершён, — тихо ответил сармат-связной. — Гвеннон пишет, что излучение очень быстро слабеет. Альгес подтверждает.

— Сами знаем, — буркнул Ангиран. — Оно всё теперь у нас. Командир!

— Са тацка, — бросил Древний Сармат, не оборачиваясь. Над щитом управления мигнул красный огонёк.

— Скачок интенсивности, — прошептал Гедимин, и глаза его против воли расширились. — Над третьим блоком… над седьмым… над тридцать первым…

— Снижение?! — Хиу рывком поднялся с места, оттеснил огромного сармата от экрана. — И тут же возрастание, как будто…

— Командир! — сармат в тёмно-синем скафандре влетел в зал, не дожидаясь, пока створки дверей полностью разойдутся. — Сигнал тревоги — Деркин, мачта седьмого блока!

— Сейчас, — Древний с хрустом содрал пластину с управляющих элементов «лучистого крыла». Зелёная вспышка разошлась по залу. Хиу и Ангиран переглянулись и молча склонились над щитом.

Гедимин вынырнул из дрожащего зеленоватого свечения на смотровой площадке под соплами нижнего уровня генераторов, шагнул к напряжённо гудящему устройству — и остановился. Генераторы были исправны.

— Деркин? — Древний повернулся к младшему сармату. Тот молча указал на небо.

Над прижавшимися к земле куполами, над рябящим защитным полем, в окружении мириадов пожирателей энергии над станцией метался огромный летающий объект. Груда неопознаваемых деталей, кое-как собранных вместе и снабжённых нелепыми крыльями, больше похожими на грудные плавники рыбы, ни по каким законам не должна была подняться в воздух — но, тем не менее, она летела и не собиралась падать. Синий огонь занимал большую часть пространства между пластинами металла и фрила, вокруг него клубилась белесая дымка. Странным летательным аппаратом никто не управлял — или, возможно, управляли с земли, если только сигнал с земли мог пробиться сквозь лучевой шторм над станцией. Нелепая конструкция то замирала над одним из блоков, растопырив крылья, то перелетала к другому, странно качая всем корпусом из стороны в сторону, и останавливалась там.

— Держится над альнкитами. Не могу сбить, — Деркин на миг опустил тяжёлый бластер и снова вскинул его, целясь в крыло. — Щит его не удержит.

— Какой странный механизм… — пробормотал Гедимин, рассматривая незнакомую конструкцию. Летать этому сооружению не полагалось, и ничего, похожего на двигатель, Древний у него не находил. Если только этот тёмно-синий шар…

— Командир, что это? Зноркский механизм? — Деркин вновь опустил бластер и оглянулся на Древнего. — Что он тут делает?!

Летающее устройство замерло над шестым блоком, над побелевшим участком защитного поля — верхний слой прорвался, два нижних вздулись и задрожали. Синий огонь сверкнул, выбрасывая из себя клубы белой дымки. Деркин поднял бластер.

— Стой, — Гедимин дотронулся до его плеча. Глаза Древнего вспыхнули жёлтым огнём.

— Что? — младший сармат дёрнулся всем телом.

— Оно пытается помочь, — медленно проговорил Гедимин, не сводя глаз с полыхающих куполов. Под растопыренными плавниками стальной рыбы прореха в щите сомкнулась, и зелёные сполохи на ней сменились серой рябью. Участок поля над шестым блоком стабилизировался.

— Этот аппарат поглощает излучение, — прошептал командир «Идис» и сделал шаг к ограждению. — Там фрагмент реакторного накопителя. Не знаю, откуда этот механизм тут взялся, но он пытается нам помочь.

— Действительно… — изумлённо выдохнул Деркин. Нелепая конструкция метнулась к восьмому блоку — поле над ним тревожно рябило и пузырилось. Тут же заколыхались щиты над куполом шестого альнкита — их уже ничто не прикрывало от лучевой бури.

— Мощности не хватает, — с сожалением качнул головой младший сармат. — Чей это аппарат? Командир, ты видел такие?

— Никогда, — отозвался Гедимин, взглядом выискивая в несуразном механизме хоть что-то, напоминающее центр управления. — Мощности хватило бы. Некому направить. Если бы поднять его повыше…

Он замолчал, с нарастающим удивлением глядя на неопознанный объект. Это устройство как будто восприняло его слова — оно повернуло к нему «нос», удивительно похожий на голову пучеглазой рыбы, и начало набирать высоту. Тень от плавников накрыла три купола. Зелёные блики угасли, пузырящаяся поверхность медленно разгладилась и слегка приподнялась.

— Оно нас слышит, — прошептал Деркин, до хруста в костяшках сжимая бластер. — Оно обладает интеллектом?! Примитивный зноркский механизм?!

— Не хватает управления, — покачал головой Гедимин. Рыба, не сводя с него вытаращенных стеклянных глаз, медленно пошла к земле. Ему чудился проблеск разума в блестящих стекляшках. Эта груда железяк и обломков фрила, вне всякого сомнения, была живой.

— Гедимин! — Деркин отступил к мачте, направляя на рыбу бластер. — Сата!

Летающая конструкция вплыла под защитное поле и остановилась, почти касаясь плавником ограждения. Круглый глаз уставился на Гедимина и странно блеснул. Рыба качнула плавником и осторожно опустила его на площадку, прямо под ноги Древнему Сармату. Дымка вокруг тёмно-синего шара, окружённого стальными пластинами, развеялась с негромким шипением. Гедимин протянул к шару «усы» передатчика, глядя на экран. «Реакторный накопитель в водяном кожухе,» — Древний кивнул собственным мыслям. «На грани перегрева. Да, управления не хватает…»

— Что ему нужно? — настороженно спросил Деркин, видя, что командир не двигается с места. — Оно пытается выйти на контакт?

Плавник дрогнул. Блик на стекляшке глаза переместился вверх — конструкция как будто смотрела на небо, и увиденное ей не нравилось. Блик снова сполз вбок. Рыба придвинулась к сарматам, и водяной шар в её «брюхе» на мгновение вздулся и вновь опал.

— Нехватку управления легко исправить, — прошептал Гедимин, медленно отстёгивая ремни «лучистого крыла» и осторожно опуская устройство на площадку. Следом лёг сфалт. На прикладе защёлкали пластины, пропуская зеленовато-белесый свет. Сармат положил на них ладонь, не обращая внимания на дымок, потянувшийся от перегретой брони.

— Жди меня, хранитель. Защищай станцию.

— Командир, что ты делаешь?! — опомнился Деркин.

— Иду наперехват, — Гедимин тронул его плечо и склонил голову. — Хиу ждёт у главного щита. Как только поле стабилизуется, запускайте безоболочники и начинайте спуск. Я попытаюсь выиграть время.

— А это зачем?! — Деркин испуганно смотрел на сброшенный Древним ранец и тревожно мерцающий сфалт. — Ты остался без оружия!

— Здесь ирренций. Там он может взорваться, — Гедимин покосился на трепещущее поле. — Не буду рисковать. Пригляди за хранителем, он беспокоится.

Деркин склонился над сфалтом, быстро откручивая от него какие-то детали, и протянул Гедимину то, что недавно было подствольником.

— Здесь ирренция нет, — сказал сармат. — Возьми, командир. Не ходи без оружия.

— Хорошо, — Гедимин подхватил непривычно лёгкое оружие и ступил на протянутый к нему плавник. Стальная рыба не шевельнулась, только стеклянный глаз странно заблестел.

— Вверх, — прошептал Древний, устраиваясь перед спинным плавником. На рыбьей спине ему было просторно. Под ногами тихо шипела, охлаждая перегретую сталь, вода. Что-то не давало ей стечь с накопителя, но Гедимин не видел никаких силовых полей на границе между ней и воздухом. Плавники задрожали, хвост качнулся из стороны в сторону, и нелепое устройство вынырнуло из-под защитных куполов.

— Вверх, — повторил Гедимин, щурясь на мерцающий экран дозиметра. Излучение усиливалось, и цифры на экране едва за ним успевали. Водяной шар под ногами сармата вздулся, выбросив белое облако, и замерцал. Рыба била плавниками, поднимаясь всё выше, и тихо пыхтела, выдыхая пар. «Усы» передатчика сомкнулись на водяном сгустке. Гедимин сузил глаза.

— Стравливай, — тихо сказал он, опустив ладонь на «затылок» летающего существа. — Не жди перегрева. Стравливай сейчас же!

Рыба протяжно вздохнула, окутываясь густым туманом.

— Чуть выше горизонта! — Древний хлопнул по стальной пластине. Глаза странного существа вспыхнули зелёным огнём, цифры на экране передатчика замигали, сменяя друг друга. Лишняя энергия пучком ЭСТ-излучения ушла за горизонт и рассеялась над Рекой. Гедимин кивнул.

— Стравливай непрерывно, — велел он, ощупывая горячие стальные пластины. Они что-то напоминали ему. Где-то он эти детали видел, только были они во много раз меньше. До чего же странная конструкция…

Вода забурлила, фрил под рукой сармата медленно размяк и зашипел. Облако уже скрыло плавники рыбы, и в нём затрещали электрические разряды. Сармат досадливо сощурился и наклонился над пластинчатым боком.

— Всего один клапан? Стравливай, сейчас помогу, — пробормотал он, втискивая пальцы меж пластинами. Устройство жалобно затрещало.

— Вот так, — Древний быстро и сильно ударил кулаком по сочленениям пластин. Рыба задрожала, а потом забулькала, дозиметр запищал — рука сармата оказалась на пути луча. Энергия исходила незримыми пучками излучения из-под треснувшей брони, почерневший было накопитель быстро светлел.

— Продолжай подъём, — велел Гедимин. — Охлаждение наладить бы…

Рыба вздохнула, выбросив струи пара из каждой щели. Облако вокруг неё потемнело и расползлось уже над половиной станции, разряды позеленели. Древний запустил в тучу «усы» дозиметра, не особо надеясь понять причины происходящего.

Летающий аппарат поднимался всё выше. Гедимин видел уже, как блестит рилкаровый купол на том месте, где недавно стояла станция «Флан», и как сдвигаются маскировочные каменные плиты, прикрывая её от чужих глаз. Излучение росло, но пучок его стремительно сужался. Накопитель мерцал, поглощая энергию и тут же рассеивая в пространстве, вода шипела на горячих боках летающей рыбы. Древнему казалось, что существо смотрит на него, странно закатив глаза — но, скорее всего, на стеклянной поверхности просто дрожали блики.

— Поле стабильно, — прошептал, криво усмехаясь, Гедимин. Сквозь разрывы в тучах он видел, как полупрозрачные щиты замирают и медленно вздуваются — а под ними, окутывая стены «Идис» зажигается дрожащий зелёный свет. С тихим гулом станция приподнялась на невидимых опорах — и пошла вниз.

— Вверх, — он хлопнул по стальной пластине. Рыба запыхтела, плавниками отмахиваясь от облаков и мельтешащих вокруг пожирателей энергии. Клоа, почуяв новый излучатель, стаями слетелись к нему.

— Пусть. Они помогут остыть, — Древний неловко погладил странное существо по боку. Оно на миг замерло — и рванулось вверх.

Дозиметр пискнул, и Гедимин изумлённо уставился на его экран. То, что показывал прибор…

— Вот оно что, — еле слышно сказал Древний, поднимая над головой руку с передатчиком. Ветвистые «усы» защёлкали, экран замигал. Картинка строилась быстро — и когда «усы» дозиметра воткнулись в коробку передатчика, прибор завершил расчёты, и мелькание цифр прекратилось. Опустив руку, Древний взглянул на экран.

Внизу станция уже утонула в облаке неровного зеленоватого свечения, и над ней вставали, возвращаясь из небытия, здания разрушенного завода. Гедимин смотрел не на них. Здесь, в этой точке, смыкались два пучка излучения — и один шёл, как могло бы показаться, прямо от солнца, пронзая атмосферу, а второй, исходящий из-за восточной кромки неба, смыкался на нём, как петля аркана. «Вот направляющий,» — сощурился Гедимин. «А вот и направление…»

Первый пучок излучения, от которого зашкаливало дозиметры, исходил вовсе не от солнца. Его источник был здесь, к востоку от Реки — и, достигнув светила, он возвращался обратно к поверхности планеты. Оба пучка исходили из одной точки — и Гедимин видел её на экране передатчика, на неточной зноркской карте, изъятой у Гвеннона.

Вода снова вскипела — несовершенная система охлаждения не справлялась с потоком энергии. Туча, пронизанная молниями, уплотнилась и брызнула дождевыми каплями. Древний, уже не обращая внимания ни на какие странности, пробил ещё одну дыру в груде железок.

— Медленно смещайся к востоку, — прошептал он. — Вот так…

Невидимая петля, сжимающая лучевой поток, разомкнулась. Рыба захлопала плавниками. От них валил пар.

— Этот луч слабее, — кивнул Гедимин. — Не сходи с него. Значит, источник всего один…

Внизу, под нестихающим ливнем, зелёный свет медленно угасал под развалинами древних цехов. Станция скрылась под землёй.

— Пяти лет не прошло, — судорожно вздохнул Древний. Его рука, помедлив, отодвинула пластины брони, извлекая из ниши маленький, но тяжёлый снаряд.

«Не успел испытать,» — досадливо покачал головой сармат. За восточной кромкой неба «горел» источник сильнейшего ЭСТ-излучения, и ЭМИА-излучение вплеталось в его потоки. Значит, пришло время для испытаний.

«Испарения Квайи взрываются в ЭМИА-лучах,» — мысли Гедимина были сейчас спокойными, как гладь Реки, текущей далеко внизу. «Рассчитать интенсивность излучения… нет, не получится. Придётся наугад. Так или иначе, эффект быть должен.»

— Чуть-чуть на юг, — прошептал он, снимая с плеча бывший подствольник и упирая его в стальную чешую. — А теперь замри.

Спина рыбы дрогнула от мягкого толчка. С тихим свистом маленький снаряд ушёл на восток. Отложив оружие, Древний выпрямился, задумчиво глядя вслед.

«Интересно, какой именно будет эффект,» — успел подумать он. И ещё успел запоздало удивиться — откуда на востоке, в зноркских землях, такой мощный источник излучения — и к тому же управляемый?

Луч погас. Перистые «усы» дозиметра зашевелились, поворачиваясь в разные стороны. Больше прибор ничего не чувствовал. Рыба шумно вздохнула, выплюнув фонтанчик воды из проломленной брони. Гедимин хмыкнул и погладил её между глаз.

— Точное попадание, — прошептал он. — Жаль, но изучать там уже нечего. Теперь снижайся. Вспомнить бы ещё, где я тебя ви…

Договорить он не успел. Резкий писк дозиметра утонул в громком шипении испаряющейся воды и разлетающегося брызгами фрила. Накопитель, нанизанный на поток сильнейшего излучения, вздулся и взорвался мельчайшей раскалённой пылью, разбрасывая обломки стальной чешуи. Облако клубящихся осколков пропустило сквозь себя сармата и сомкнулось над ним. Земля рванулась навстречу. «Гедимин, болван ты, а не учёный,» — промелькнуло в голове Древнего за миг до того, как он провалился в багровый мрак. «Какой же ты болван…»