Что-то тихонько потрескивало в ветвях — а может, среди корней, но определённо — по левую руку от Фрисса, и он озадаченно вглядывался в заросли, но видел только переплетения папоротников в паутине могучих корней и светлые прорехи в пологе древесных крон. Флона замерла на миг, фыркнула, втянула в пасть огромный перистый лист и смачно зачавкала.

Несколько мгновений спустя треск повторился, к нему добавился сухой дробный перестук — то ли бились друг о друга рогами невидимые мелкие зверьки, то ли ветер сталкивал сухие ветки. Оба Призывателя, переглянувшись, скользнули вниз по бортам корабля и ухватились за поводья.

— Ушш! — выразительно взглянул на Речника белый крыс по имени Тванзи. — Будьте тихими!

— Что? — удивлённо мигнул Фрисс. Рука Нециса опустилась на его плечо, Некромант жестом велел остановить Двухвостку. Флона, обиженно фыркнув, замерла на месте с недожёванным листом во рту. Перестук сменился коротким тихим скрежетом — и всё смолкло.

— Родичи Токатарри на большой охоте, — еле слышно сказал Речнику Тванзи, взбираясь на борт корабля и вглядываясь в листву. — Это наша трещотка — из нор Вафагизи.

Теперь, когда Двухвостка не ломилась с треском сквозь папоротник, слышно было, как колышутся листья над головой — и как шипят друг на друга озлобленные Квэнгины где-то между нижним и верхним ярусом ветвей. Кто-то, не выдержав, взвизгнул, чёрная тень мелькнула за пологом листвы, ветки затрещали, визг сменился горестным воем. Кто-то взвизгнул на дальнем дереве — тонко, пронзительно, оборвал верещание громким шипением и расправил крылья. Широкая тень распласталась на миг в просвете между деревьями и скрылась за пологом листвы — и следом, визжа и ломая ветки, взметнулась стая. Ширококрылые силуэты мелькали над папоротниками — отсюда, снизу, они казались не крупнее летучих мышей. Один, ещё один… пятеро… ветки раскачивались от ветра, поднятого крыльями, обрывки листьев и мелкие летучие медузки сыпались вниз дождём. Тихий переливчатый свист заставил Речника вздрогнуть и обратить взгляд на папоротники — и тут же одна из чёрных теней в небе вздрогнула и, переворачиваясь с крыла на крыло, камнем полетела к земле. Разноголосый вой пронёсся над лесом, те Квэнгины, что ещё не снялись с ветвей, метнулись в другую сторону. Папоротники и корни затрещали, приняв на себя тяжёлое тело. Квэнгин упал в самые густые заросли и скрылся там — Фрисс, как ни вглядывался, не различил и кончика крыла. Белые низкорослые тени замелькали среди кустов, коротко вскрикнул сигнальный рожок — и оба Призывателя на корабле радостно завизжали, да так, что Речник зажал уши и пригнулся. Алсаг, до того мирно лежащий на палубе, взлетел на три локтя вверх и крепко огрел ближайшую крысу лапой чуть повыше хвоста, смахнув её с борта в кусты. Визг на корабле прекратился — но начался внизу, там, поодаль, где среди зелени толпились белые тени, колыхалась листва и раздавались короткие радостные возгласы.

— Славный выстрел! — Тванзи, проворно залезший обратно на борт, взмахнул хвостом. — Ты видел, Водяной Стрелок? Одной стрелой они сбили крылатую тень! Кто стрелял? Аджали, ты видел?

— Ты не ушибся, Тванзи? — вторая крыса с тревогой осмотрела первую и вынула из её шерсти пару медузок. — Плохо видно в папоротниках. Но мы спросим — пойдём и спросим. Хвала Укухласи! Мы успели на большую охоту, мы её видели! Это первый, верно? Мы не всё пропустили?

— Это второй, — Тванзи вслушался в крики и перестук сухих ветвей и огорчённо шевельнул усами. — Мы совсем опоздали.

Речник угрюмо смотрел на палубу, до хруста стискивая зубы. На мгновение он даже пожалел, что Алсаг ударил крысу мягкой лапой, не выпустил когти и не содрал с неё шкуру. Кот, встретившись взглядом с Фриссом, пригнулся и вздыбил шерсть на загривке.

— Та-а, илкор ан Сарк… — Нецис крепко сжал плечо Речника. — Не о чем горевать, Фрисс. Для того, чей разум доедает хока, такая смерть — самое лучшее.

— Молчи, Некромант, — еле слышно ответил Фрисс, стряхивая его руку. — Ты без ума от смерти.

Среди зарослей на мгновение мелькнуло что-то тёмно-красное, папоротники колыхались, и Алсаг, учуяв кровь, коротко рявкнул. Флона принюхалась и недовольно замахала хвостами. Вдали завыл демон-падальщик — негромко, вполголоса, будто что-то смущало его.

— Укка-укка, — белая крыса потянула Речника за рукав, вопросительно глядя снизу вверх. — Водяной Стрелок, почему мы не идём? Там наши родичи, весь род Токатарри, и у них была хорошая охота. А мы вернулись к ним живыми, хотя могли умереть. Они будут рады нам, и они принесут дары тебе. Ты долго спал, воин-коатек, тогда всё было по-другому — но сейчас тебя встретят хорошо, и хорошо угостят. Идём!

Фрисс хмуро посмотрел на него, переглянулся с Нецисом и нехотя кивнул.

— Иди вперёд, Тванзи. Предупреди их. Они могут нас испугаться.

— Могут, — усы Призывателя дрогнули. — Хорошо, Водяной Стрелок. Я свистну, когда всё уладится.

Крыса прыгнула в заросли, и через несколько секунд сквозь удивлённые возгласы до ушей Речника долетел громкий свист. Кусты затрещали под лапами Двухвостки. Она, чуя кровь, настороженно пофыркивала, но всё же шла вперёд — и остановилась на утоптанной сотнями лап поляне, втянув в пасть сразу пучок ещё не помятых листьев.

— Потише! — Фрисс посмотрел вниз и не сразу нашёл место, куда спуститься, — белые крысы, большие и маленькие, затопили поляну и таращились на него из-под каждого листа и с каждой кочки. Нецис прыгнул, не глядя — Призыватели бесшумно расступились, освобождая место для него, и столпились вокруг. Из толпы выбрался Тванзи и сел у ноги Некроманта, гордо глядя на родичей.

— Хвала Укухласи, — Речник тронул костяной амулет, показывая его всем крысам, и встал рядом с магом. Сейчас он видел, отчего крысы показались ему странными, — их головы и спины были густо вымазаны зеленовато-бурым илом и облеплены мелкими листочками. Почти у каждой тело охватывал широкий пояс, а к нему ремешками крепились ножи, стреляющие трубки или мешочки со стрелами. Только у самых мелких крыс никакого оружия не было. На выступающих из земли корнях по всей поляне виднелись дорожные тюки. Чуть поодаль, в кустах, жевали папоротник тёмно-зелёные болотные ящеры. Почуяв Двухвостку, они повернули головы к ней и низко, басовито заревели.

— Хвала! — встала на задние лапы большая крыса, вывалянная в грязи. Завидев её, Тванзи и Аджала присели на четвереньки и опустили уши.

— Мы возвращаем вам сородичей, — сказал Речник, кивая на Призывателей. — С ними скверно обращались, у них много ран. Не будьте к ним слишком суровы.

Он старался не смотреть на середину поляны, туда, где в окружении крыс, перемазанных илом и кровью, лежало чёрное мохнатое тело. И всё же мёртвый Квэнгин притягивал его взгляд.

Это был огромный демон — головы на три выше Фрисса, Инмес рядом с ним показался бы детёнышем. Мёртвая пасть оскалилась, острые тонкие клыки длиной с ладонь выступали из челюсти, на выпущенных когтях широких лап виднелась засохшая кровь. Крысы уже начали снимать с него шкуру, и Речник поспешно отвёл взгляд. «Будет лёгким путь в Кигээл,» — одними губами прошептал он. «И сожри меня Джилан, если я отвезу сюда Инмеса. Лучше вечный холод, чем вот это…»

…Серый падальщик шуршал в кустах, куда крысы бережно сложили внутренности, и время от времени разочарованно вздыхал — с ним пришли трое детёнышей, и еды хватило только им. Призыватели неохотно делились с Войксами — они забрали себе и сердце, и лёгкие Квэнгина, и даже часть потрохов, и всё мясо до последнего кусочка. Осталось лишь кровавое пятно на листьях, к которому уже сползлись прозрачные грибы. Крысы переступали через них с опаской и долго вытирались, если вдруг дотрагивались до слизистой лепёшки.

Менхсины, пупырчатые болотные ящеры, бесстрастно пережёвывали папоротник и мох вместе с палой листвой и вездесущими грибами. Окровавленные свёртки, сложенные на их спины, их нимало не беспокоили — они будто и не чуяли запаха сырого мяса. Фрисс возился с тюками, навьюченными на Двухвостку, и ремнями, удерживающими корабль, — к поклаже Флоны добавились три десятка седоков из нор Вафагизи, и Речник не хотел, чтобы они, бегая от борта к борту, опрокинули и вакаахванчу, и саму Двухвостку. Натыкаясь взглядом на ношу менхсина, Фрисс хмурился и поспешно отворачивался.

— Не надо так огорчаться, Водяной Стрелок, — бредущий куда-то по своим делам предводитель крыс остановился и недоумевающе на него посмотрел. — Этот, опасный и измученный болезнью, стал теперь хорошим мясом. В норах Вафагизи будет большой праздник — да, пожалуй, во всём Мвенге будет праздник, будет петь флейта богов, и мы разожжём большой костёр. Не надо огорчаться.

Они шли уже вдоль воды, по корням, распластавшимся в жидкой грязи и соткавшим прочную дорогу для болотных странников, и тихий плеск сопровождал каждый их шаг — а с ним сплетались негромкие, осторожные звуки трещоток и отдалённый рокот праздничных барабанов. А потом строй обвитых лианами Арлаксов, глубоко запустивших корни в дно озерца, разомкнулся, и Фрисс запрокинул голову, глядя на огромнейшее из деревьев — Высокий Арлакс с тысячей стволов. Они, усеянные дуплами и обвитые лестницами, облепленные со всех сторон короткими веточками и подвешенными к ним хижинами, нависали над озером — одни уходили в воду, другие висели в воздухе, ещё не найдя себе опоры. Среди ветвей, на широких плетёных платформах, скрытых лиственными навесами от палящего солнца, пестрела резная чешуя кораблей, трепетали раздутые шары, мелькали тёмные силуэты норцев и ярко-белые — Призывателей. Барабаны зарокотали громче, среди ветвей радостно завыли сигнальные рога, и что-то ярче солнца полыхнуло на самой макушке, за небесной дымкой, — огромный сияющий шар, многоцветный, пронизанный огнём…

Плошка с водой была негодной заменой зеркалу — на Фрисса со дна глядело краснорожее скуластое чудище с клочками волос, торчащими во все стороны, и куцым «хвостом» на затылке, утыканным мелкими пёрышками. Речник ощупал те места, где не так давно были брови, и раздосадованно вздохнул. Его лицо снова стало гладким и голым, как у сармата, и он на этой мысли невесело усмехнулся. «Вот я и стал похож на Гедимина — да не тем, чем надо бы…» — покачал он головой и отодвинул ненужную плошку.

— Фррисс, тебе не жаррко? — шевельнул ухом Алсаг. Хесский кот растянулся на плетёном полу, сквозь прутья которого далеко внизу виднелось озеро — сейчас, на закате, вода горела рубиновой россыпью, казалось, что сквозь пол пробиваются отсветы пожара. Алсаг, отмытый, расчёсанный и лишившийся ещё пары клочьев шерсти — ползучие грибы снова добрались до его шкуры — скинул с себя последнюю сбрую и лежал, свесив язык. Вечер, и верно, выдался жарким и душным, Фрисс чуял, что где-то в джунглях запутались и повисли на ветвях грозовые тучи — но ветра нет, и им никак не дойти до озера и не пролиться дождём.

— Алсаг, ты помнишь праздник в Миджити? — покосился на него Речник, придирчиво разглядывая ножны мечей. Доспех его был отскоблен от лиственного сора и прорастающей на всём подряд плесени, начищен до тусклого блеска и застёгнут на все положенные пряжки, и Фрисс думал, не надеть ли шлем, — слишком много тут, на юге, любителей сзади бить по затылку!

— Эти кррысы врроде как нам благодаррны, — Алсаг вильнул хвостом и оглянулся на дальнюю стену. — Нецис думает, тут не стррашно…

Некромант дремал на циновке, крепко сжимая в ладони агатовое зеркало, и сквозь его пальцы сочился мерцающий дымок. Фрисс посмотрел на него и пожал плечами.

— И всё равно, Алсаг, тут нужно быть осторожным, — вздохнул он. — Ничего плохого местным делать не надо, но и без доспехов к ним лучше не выходить.

За полупрозрачными стенами из сшитых вместе кожистых листьев перестукивались барабаны и трещотки, басовито гудела священная флейта, с красными сполохами заката сплетались золотистые — где-то внизу разводили костёр. Алсаг принюхался и насторожил уши.

— Тут пахнет хоррошей едой, — он потёрся щекой о ладонь Фрисса. — Но я совсем не чую мвенги. В горроде с названием «Мвенге» должна быть мвенга! Отчего я её не чую?

Речник посмотрел на потолок и пожал плечами.

— Не знаю, Алсаг. Разве что она в закупоренных бочонках. Если у местных на исходе Мадживы ещё остались бочонки. Помнишь, что сказал Нецис? Если дождей не будет, придётся всем тут давить сок из папоротника. Не будет нам никакой мвенги, хоть как называйся этот город.

Дверная завеса качнулась в сторону, открывая путь в бездонный мрак — ночь сомкнулась уже над Мвенге, и сомкнулась плотно, и сколько огней ни горело на ветвях, им было не побороть темноту. Четверо Призывателей стояли на пороге, и вёл их сам Фагизи из нор Вафагизи. Предводитель крыс отмылся уже от ила и листвы и повесил на себя множество перьев, бусинок и меховых шариков, и сородичи от него не отстали.

— Большой костёр горит, Водяной Стрелок. Мы зовём тебя на праздник нор Вафагизи, — в чёрных глазах Призывателя плясали искры. — Чародея Нециса и светящегося Алсага мы тоже зовём. Им не о чём тревожиться — там будет лучшее угощение.

Некромант быстро и бесшумно выпрямился, стряхнул соринку с рукава и кивнул. Его взгляд был прозрачен и ясен — словно он и не спал вовсе. Алсаг поспешил за ним, но остановился, заметив, что Речник не поднялся с пола.

— Мрря?! — недоумённо шевельнул ухом хеск.

— Идите без меня, — отозвался Фрисс, глядя поверх голов, в ночной мрак. Там, на закате, ещё горела последняя тонкая ниточка багряного неба, и Речнику она казалась резаной раной.

— Та-а… — с тихим вздохом Нецис шагнул к Фриссу и встал рядом, напротив двери. Призыватели озадаченно переглянулись.

— Мы чем-то обидели тебя, Водяной Стрелок? — тихо спросил Фагизи. — Отчего ты не хочешь подойти к костру?

Речник покачал головой.

— Здесь хорошо, уважаемый Фагизи, и вы — хороший народ. Но есть мясо Квэнгина я не буду.

— Та-а… — выдохнул Некромант, растерянно глядя на Речника. Алсаг изумлённо мявкнул.

— Напрасно ты отказываешься, Водяной Стрелок, — пробормотала одна из крыс. — Такого хорошего мяса тут ещё поискать. Скажи, почтенный Фагизи…

Предводитель молча взглянул на неё, и крыса слегка съёжилась.

— Это не так плохо, Водяной Стрелок, — спокойно сказал Фагизи. — Там много другой еды. Не только ты не ешь Квэнгинов — так ещё делает уважаемый Теукитла. Мы усадим тебя рядом с ним и принесём вам хорошей рыбы, жирных многоножек и грибов на палочках — столько, сколько вы сможете съесть, и ещё немного. Тут ничего плохого нет.

Жужжащая флейта не умолкала ни на миг, её гудение не мог заглушить ни треск поленьев в огромном костре, ни ропот тысячи голосов, ни рокот далёкого грома. Сколько Фрисс ни вглядывался в толпу и в тени, скользящие в низких ветвях, он не мог разглядеть, кто же на ней играет — и даже не понимал, поёт она сверху или снизу, из-под воды.

Сняв с палочки последний гриб, он вытер пальцы о лист и посмотрел на блюдо — осталось ли там что-нибудь, кроме многоножек? Но там и их уже не было — многоножки исчезли вместе с Нецисом. Только что Некромант сидел рядом, задумчиво смакуя папоротниковый взвар, и вдруг растворился во мраке.

— Алсаг… — начал было Речник, но увидел, что кот крепко спит и посапывает во сне. Мертвяки ему на этот раз не снились — и Фрисс довольно усмехнулся.

— Хорошая была рыба, — сказал Речник, ещё раз вытерев жирные пальцы, и кивнул на пустое блюдо. — В водах Амани такая водится? У нас, на Реке, я её не встречал.

Молчаливый сосед — даже сейчас, ночью, он не расставался с широкой шляпой, какие здесь носили озёрные рыбаки — задумчиво посмотрел на него и ответил не сразу.

— Да, в омутах Амани, в чёрной воде… Ты, должно быть, поймал много всякой рыбы, иноземец. Тебя называют Водяным Стрелком?

Речник кивнул.

— Мой народ живёт у Великой Реки, — пояснил он, сам не зная, зачем. — А твоё имя — Теукитла?

— Почтенный Фагизи говорил обо мне? — в голосе Теукитлы не было удивления. — У нас ловят много рыбы, мы едим её день за днём — а охотники нечасто приносят что-нибудь, кроме личинок. Сильные молодые воины, как ты, никогда не будут есть рыбу, если рядом лежит мясо. Фагизи говорил тебе обо мне, но не говорил мне о тебе. Почему ты не идёшь к костру, не берёшь свою долю? Я ел когда-то такое мясо — мало в мире вещей вкуснее.

Фрисс нахмурился.

— Мой друг, житель моей пещеры — Квэнгин, — буркнул он. — Никогда он никого не тронул, всегда помогал мне и соседям. Не знаю, что делает хока с Квэнгинами, живущими тут, но у него нет хоки. И я не трону ни его, ни его родичей, и не буду есть никого из них, здоров он или болен.

Он замолчал, глядя на костёр и тени вокруг него. Южанин осторожно прикоснулся к его руке. В темноте Речник не видел его лица, только блики огня, отражённые в глазах.

— Квэнгин? Большой он? — тихо спросил Теукитла. Речник удивлённо мигнул.

— Да нет, маленький — на голову ниже меня, — он задумчиво усмехнулся. — Подрос немного за четыре года, был-то ещё меньше. Неудивительно — бочка рыбы всю зиму под носом…

— Рыбой его кормишь? — придвинулся чуть ближе южанин, и что-то странное послышалось в его голосе. — Сам не охотится? Они — хорошие охотники, любят горячую кровь…

— Что его кормить — сам себе ловит, — качнул головой Фрисс. — Он себя прокормит. Только что — холодно ему в наших краях, с нами теплее. А что до охоты… не на кого у нас охотиться, бегает и летает всякая мелочь. А ты, Теукитла, почему не ешь Квэнгинов?

Норси не ответил, только сверкнул глазами.

— Как он себя называет? — спросил он хриплым шёпотом.

— Инмес, — ответил Речник, насторожился и чуть отодвинулся. Южанин подался назад, качнувшись из стороны в сторону.

— Хийо-хийоле, хийо… — пробормотал он. — Был на этом дереве один Квэнгин, выкормленный рыбой. Дхили — вот как я его назвал, Дхили-тень… А он звал меня отцом. Знать бы, что теперь с ним, что от него осталось…

Речник вздрогнул, изумлённо замигал, пытаясь перехватить взгляд Теукитлы — но глаза южанина утонули во мраке.

— У тебя жил мирный Квэнгин? — переспросил он. — Река моя Праматерь…

— Хийо-хийоле, — кивнул южанин и криво усмехнулся. — Сейчас я рыбачу тут, под корнями, все мои сыновья — рыбаки. А раньше я хорошо стрелял, часто ходил в лес… каждый год был на большой охоте, часто добывал крылатую тень — в иные годы меня охотиться не пускали.

Он снова усмехнулся.

— Тут живёт много чёрных стай, они часто грызутся. Я видел, как стая разорила чужое гнездо. Мы подстрелили там одного — это была хорошая добыча. Я отошёл подобрать стрелу и нашёл там Квэнгина — такого мелкого, что у него ещё не развернулись крылья. У них мех вырастает не сразу — сначала торчит клочками, будто его щипали… Чужих детёнышей тени едят, очень рады такой еде, но этого порвать не успели. Я посмотрел его крылья — у него не было язв. Нельзя было убить его, мы посмеялись и решили забрать с собой. Я попросил Укухласи уберечь его от хоки, мы проверили всё у огня, в хижине — язв не было. Он ел рыбу и пытался говорить со мной. Они умеют говорить, пока хока не съедает их разум, но плохо — клыки мешают. Я учил его…

Теукитла ненадолго замолчал, вытряхнул из мешочка стебель, заполненный чем-то вязким, и сунул в рот.

— Я назвал его Дхили, — речь южанина из-за стебля стала невнятной, но он очень старался говорить чётко. — Многие ходили смотреть на него и смеялись, а другие говорили, что он порвёт мне горло, если я не сломаю ему клыки. Я давал ему только рыбу и травы, ни капли крови, никогда не давал ему сырого мяса. Он научился ловить рыбу, летая над озером. У них удобные когти — нам таких не отрастить!

— Он научился летать? — спросил Речник, скрывая волнение. — Кто его учил?

— Этому они сами учатся, — отмахнулся Теукитла. — Это в их крови. Как и их вера. Я учил его молиться Укухласи и Всеогнистому — но тени почитают коатекских богов, тёмных владык смерти.

— Маровита, Туманного Стража? — тихо спросил Фрисс, и южанин удивлённо мигнул.

— Этот был главный, да, — закивал он. — У вас страшные боги, о коатек. Странно, вообще, сидеть у костра рядом с коатеком. Старики говорят — все вы пахнете кровью, а ты не пахнешь. Дхили не испугался бы тебя. Он хорошо видел людей… и тех побережников он тоже видел насквозь, один я как будто Джеллита тогда напился… А-ай, квамзога!

Выругавшись, он сам вздрогнул и опасливо посмотрел вокруг — кто слышал? Виновато покосился на Речника, вернул в рот оброненный стебель и продолжил рассказ, глядя в сторону.

— Он тогда был уже большой, красивый, сильный — меня мог поднять, не охнув. Мы рыбачили на том берегу, напротив Мвенге, поставили там шалаш. К нему пришли путники — торговцы с побережья, принесли всякий вздор, от которого крысы без ума, я выменял на рыбу десяток бусин и оставил гостей на ночь. Дхили не говорил с ними — ушёл на плот. Я думал — он смутился из-за чужаков, они так на него таращились… А утром их главный сказал — продай нам этого демона, повезёшь домой половину нашего товара. А-ай, квамзога! Отчего я не позвал тогда крыс с охотничьей тропы?! Отчего не позвал подмогу?!

Он качнулся из стороны в сторону, как менн, танцующий на хвосте. Речник схватил его за руку.

— Ты ведь не продал его, правда? — выдохнул он.

— Я прогнал их всех тогда, словами и палкой, — оскалился южанин. — Все они ушли, ругаясь. А вернулись ночью, когда я спал.

Он резко выдохнул сквозь стиснутые зубы.

— Забрали всю рыбу, забрали копья и стрелы, всё забрали — и Дхили сгинул в ту ночь. Я лежал утром в грязи, с разбитой головой, Призыватели подобрали меня. Дхили не было нигде, ни живого, ни мёртвого. Они забрали его, чужеземец, уволокли с собой, как пук листьев, — лучше бы они меня забрали!

Он замолчал. Молчал и Фрисс, и сердце колотилось у него под горлом, громко и часто.

— Сколько лет прошло? — тихо спросил он. — Это давно было?

— Сейчас седьмой год, — норси пощупал когда-то разбитый затылок и поморщился. — Я дошёл до стены леса, до Хукуфаджаа. Их там видели, видели и пленника. Стражники с рыжей кожей… А-ай, квамзога! Если бы я так ловил рыбу, как они опасных тварей — я бы с голоду опух! Дхили пропал там, больше его не видели. Если бы я нашёл тех чужаков, я живыми скормил бы их грибам. Знать бы, куда они увели его, что с ним теперь… Инмес, ты говоришь? Он называл другие имена? Говорил, откуда пришёл к тебе?

— Он из Великого Леса, — покачал головой Фрисс. — Не рассказывал ничего, только дрожал. Я бы тоже не захотел вспоминать, как был в рабстве. Жаль, что я не видел тех, кто его там держал. У нас нет ползучих грибов, но рабовладельцев мы не щадим. Скажи, что он любил, кроме рыбы? Я привёз бы ему что-нибудь отсюда…

— Он спал в листьях Арлакса, — ответил, помедлив, Теукитла. — Ему нравился запах. Привези ему листьев, пусть он сплетёт себе гнездо. Если хочешь, спроси, помнит ли он меня. Я ему дурного не делал, ему не на что злиться. У вас, на вашей Реке, добрый народ, если Дхили поладил с вами, в наши земли ему ни к чему возвращаться — тут много зла. Но всё-таки скажи, что я жив, и мои сыновья живы. Мне радостно было услышать, что он нашёл хороший дом — может, он тоже порадуется.

— Я скажу, — пообещал Речник, разминая в пальцах лист Арлакса. Терпкий запах ударил в нос.

— Ты сказал, что у Инмеса не было язв, — он снова посмотрел на южанина. — Он не болел хокой. Ты видел много Квэнгинов, когда охотился. Часто ты видел тех, у кого нет язв?

Теукитла покачал головой.

— Таких нет, Водяной Стрелок, — неохотно ответил он. — Среди тех, кто встал на крыло, таких нет — ни одного.

* * *

Между Гедимином и мачтами «Идис» сейчас было пол-Реки, но излучение не ослабевало. Сармат, посмотрев на дозиметр в последний раз, задумчиво кивнул — даже эа-форме было бы понятно, что фонят не реакторы. Светило недавно выбралось из-за горизонта, и стрелка искателя уверенно указывала на него, а число на экране медленно росло, чтобы к полудню увеличиться вдвое. Древний Сармат машинально отметил, что его наблюдения снова подверждаются, и спрятал прибор под пластиной брони. В этот раз он выбрался со станции не ради дозиметрии.

Погасив «лучистое крыло», он шагнул на мощёную площадку перед резиденцией зноркского правителя. Здесь он уже бывал — и на беглый взгляд никаких изменений не обнаружил, кроме странной тишины и полного запустения. Ни вдоль берега, ни на посадочной площадке, ни у ворот — нигде не было ни единого живого существа, не считая полудикого кота, крадущегося вдоль воды. Гедимин озадаченно посмотрел на закрытые ворота — они едва заметно мерцали и переливались, на цепочку тёмных пятен на каменных ступенях, — и шагнул к лестнице, выпуская «усы» дозиметра. Свечение ворот никак нельзя было оставить без внимания.

Секунду спустя он вздрогнул и вскинул сфалт, и узкий поток плазмы исчез в окне одной из зноркских башен, а тишину нарушил щелчок и отчаянный, тут же оборвавшийся вопль. Гедимин наклонился, подбирая сломанную стрелу. Не будь его глаза скрыты щитком, сейчас он уже проводил бы дозиметрию в Пустошах Васка, — стрела отскочила от пластины точно над левым глазом, и от удара наконечник отломился от древка. Кто бы ни стрелял в сармата, второй раз натянуть тетиву он не успел, осев кучкой пепла за своей бойницей. Древний повернулся к башне, показывая пустые ладони. Тишина звенела и пульсировала, казалось, её можно потрогать.

Знорков не было… Повернувшись к хозяйственным постройкам, сармат увидел на затенённом крыльце неподвижное тело и тёмную лужу вокруг. Спустя долю секунды он склонился над знорком, но сразу понял, что опоздал не менее чем на Акен. На шее мёртвого виднелась глубокая рубленая рана, почти отделившая голову от тела, несколько ударов в спину были нанесены уже после смерти… и множество лёгких ожогов, прикрытых травяными бинтами с пахучей мазью, он получил два или три дня назад. И он был Речником… да, точно был Речником. Гедимин склонил голову, выпустил обожжённую ладонь мертвеца и поднялся на ноги, растерянно оглядываясь.

Солнечный блик скользнул по его плечу, пробежал по маске шлема, на миг заставил сощуриться и снова опустился на броню. Что-то неясное сверкало среди хозяйственных построек за оградой. Сармат повернулся к источнику света, показывая пустые ладони. Светляк упал к его ногам, пробежал по земле и сгинул, выйдя на ярко освещённую площадку. Из-за ограды высунулся знорк в красноватых доспехах и помахал обрывком окровавленной, но когда-то белой тряпки. Гедимин кивнул и направился к нему, на ходу вспоминая имя.

Под навесом у длинного сарая (для зноркской постройки он был сколочен прочно) стояли двое в доспехах, и один знорк в сером плаще с капюшоном скорчился у стены, обхватив себя руками за плечи. Испуганный молодой Речник с забинтованной рукой шагнул в сторону, уважительно склонив голову. На его лице Гедимин с удивлением разглядел рубцы от давних лучевых ожогов.

— Ваак, командир «Идис», — Халан, предводитель знорков с Реки Дзельта, протянул сармату руку. — Прости, что мы тебя не встретили.

— Уран и торий, — кивнул сармат, прикасаясь к его ладони и слегка хмурясь. Навес над галереей вдоль постройки был выстроен по росту знорка, Древнему же он приходился по грудь, и сармат заглядывал под него сбоку и никак не мог разглядеть лицо третьего — а тот опасливо косился на него из-под капюшона.

— Что здесь произошло? Авария? — отрывисто спросил сармат. — Я нашёл труп у…

Вторая стрела ударилась о прозрачный щиток и отскочила с сухим треском, сфалт удобно лёг Гедимину в руки, второй стрелок, не успев даже крикнуть, упал у бойницы полуобугленным трупом. Древний заметил ещё одну тень, шарахнувшуюся от оконного проёма под защиту стены, и повёл соплом в сторону, выцеливая враждебного знорка, но что-то с силой рвануло его за локоть, и оружие дрогнуло в руках.

— Нет! — крикнул Халан, не отпуская бронированную руку. — Гедимин, не стреляй!

— Прячься! — раненый Речник толкнул сармата в бок, словно пытался загнать его под навес. — Прячься, ради всех богов!

— Вайнегова Бездна, — знакомым голосом пробормотала тень у стены, скидывая капюшон и сжимая виски ладонями. — Бездна, Вайнегова Бездна…

— Да чтоб им всем… — пробормотал Халан, стискивая зубы, и его лицо побелело. Гедимин растерянно мигнул. Что-то щекотало его виски, потом легонько укололо их, и тихий голос раздался под сводом черепа — чересчур тихий для хранителя станции, слишком странный для знорка.

— Я, Оласса, передаю слова Мавэна Рил… Короля Мавэна, — в голосе зноркской самки промелькнул страх, смешанный с отвращением. — Я, Король Мавэн, милосерден и снисходителен к вам, глупцы. Но вы вероломно убили двоих моих воинов, и вы будете наказаны. Двое из вас умрут в этот же миг. Вы могли принести мне клятву и служить верно, но выбрали смерть и отчаяние. Слушайте, как умирают ваши слуги.

Тугой обруч снова сомкнулся на рёбрах сармата, и тот вцепился пальцами в броню на груди, но порвать его не смог. Халан судорожно вздохнул. Серая тень поднялась, схватила его за руку. Из-под упавшего капюшона виднелось широкое белесое лицо полукровки-сулиса. Гедимин смерил полусармата равнодушным взглядом и сел на землю. Его глаза потемнели.

— Авария, — пробормотал он, глядя на пляшущую стрелку дозиметра. Над королевской резиденцией, накрыв собой весь берег, нависло невидимое, но очень плотное кипящее облако — смерч вероятностей, и Древний чувствовал кожей, как оно клокочет.

— Кажется, я очень не вовремя пришёл, — пробормотал он, поднимаясь на ноги, но остановился, когда ладони знорков легли ему на плечи. Это были слишком хрупкие существа, сармат мог бы переломать им кости неосторожным движением локтя…

— Вовсе нет. Мы не хотели тебя обидеть, Гедимин, — покачал головой угрюмый Халан. — Я должен был предупредить сразу… Орина!

Переменившись в лице, он вытянул руку, прикрывая собой сулиску. Древний спокойно посмотрел на него, Орина, помедлив, невесело усмехнулась и убрала руку со скафандра, отступая в тень.

— Я помню, что обещал, — ровным голосом сказал Гедимин, поворачиваясь к Халану. — Вам нечего бояться. Что здесь происходит? Переворот?

Халан кивнул. Молодой Речник скрипнул зубами.

— Глупейшее положение, — пробормотал правитель и покосился на Замок. — Я вышел на пару секунд проводить отряд, и этого им хватило. Старший Речник Мавэн Рилгис, чародей Келлаг из Храма и ещё две двадцатки Речников — может, даже меньше. Запечатали все ворота изнутри и поставили лучников на башни. Мавэн сейчас в Зале Сказаний, судя по тому, что я нигде его не вижу. Там же Келлаг. Согнали в залу всех служителей, уволокли даже раненых из «Кошатника», некоторых убили. Обещали убивать по заложнику за каждую попытку войти в Замок и… держат данное слово.

Лицо Халана потемнело. Молодой Речник снова скрипнул зубами.

— Я был в «Кошатнике», когда они пришли, — пробормотал он. — Согнали всех в общий зал, заставляли присягнуть Королю Мавэну. Я схватил скамью и сшиб двоих с ног. Я вырвался. Оласт бежал следом. Кажется, он свернул одному шею… Оласт умер там.

Он мотнул головой в сторону трупа, растянувшегося на крыльце. Гедимин тихо вздохнул.

— Они убили сейчас двоих? — отрывисто спросил он. — Где Астанен? Кто ещё на свободе? Ты можешь получить помощь?

— Отец мёртв, — тихо ответил Халан, — это я чувствую. Здесь только мы и двое служителей с драконьего двора. Они сейчас прячутся… не обижайся, Гедимин. Ты очень грозно выглядишь, они не привыкли к такому. Плохо, что тебе пришлось на всё это смотреть. Редкостный бред, хуже снов Тзангола. Ястреб летит сейчас в Сароо-Кем — ближайший отряд там, и что бы ни случилось, к вечеру они подоспеют.

По виску сармата снова скользнул невидимый волосок. Халан резко развернулся к Замку, сжимая одной рукой запястье другой и глядя на башни сквозь растопыренные пальцы.

— Я, Оласса, передаю слова Мавэ… Короля Мавэна, — Гедимину показалось, что кто-то вскрикнул от боли. — Я, Король Мавэн, ещё раз предлагаю тебе, Халан, выйти и вести себя достойно. Признав меня на троне Реки, ты не потеряешь в землях и войсках, напротив, преумножишь их. В моих руках Старое Оружие, ты ничего не сможешь ему противопоставить. Присоединяйся ко мне, Королю Реки, и вместе мы покончим с Кровавым Солнцем, если же нет — это оружие обратится против тебя. Я жду ответа, Халан.

— Вайнег тебя дери, — пробормотал правитель Дзельты, дуя на покрасневшую ладонь. — Пустое дело, Орина. Это Зала Сказаний. Когда они приоткрывают её, Келлаг держит на входе щит. Скорее я без руки останусь, чем дотянусь до Мавэна.

— Старое Оружие? — Древний недобро сощурился. — Халан, что он говорит?

— Похоже, что правду, — нехотя кивнул правитель. — Одна из ракет пропала на исходе Волны, мы перерыли все пещеры Реки, и всё это время она была у Мавэна. Я мало знаю о вашем оружии, Гедимин, но другие такие ракеты взрывались отменно — и я не хотел бы увидеть такой взрыв здесь. Неприятное и очень глупое положение — нам не войти в Замок, но и ему не сунуться наружу. Эта ерунда закончится к вечеру, если не раньше. Не стоит тебе, Гедимин, тратить на неё время. Должно быть, ты прибыл по важному делу? Что-то, в чём я мог бы помочь?

Гедимин вытряхнул из-под брони кассету с ампулами и протянул Халану.

— Это флоний, — пояснил он. — ЭСТ-фон сейчас опасно возрос, у многих существ закипают мозги. Четверть дозы на знорка, если случай тяжёлый — половина, на крупное существо — полная доза. Нейтрализует облучение и вернёт голову на место.

Знорки переглянулись с растерянными ухмылками, Орина укусила себя за палец.

— Река-Праматерь! Вот чего не хватало Мавэ… Командир «Идис»! На одну ночь раньше бы…

Халан предостерегающе посмотрел на неё и благодарно кивнул Древнему.

— Раньше не мог, — тяжело качнул головой тот. — Мы тоже подверженны… Ладно, к делу. Где Зала Сказаний? Примыкает к внешним стенам?

— Первый этаж, северо-восток, — Халан махнул рукой в сторону северной лестницы. — Северный угол прикрыт башней, с южного стена голая, восемь локтей в толщину. На каждой башне стража, если увидят, что к ним прорываются, убьют заложников. Я сам заходил уже с Ноллортова Лаза, стражников там двое, но Келлаг следит за всем. Они убили тогда одного…

Он досадливо поморщился.

— Буду говорить мирно, — покачал головой сармат. — Если там бомба… Что Мавэн знает о нашем оружии? Сумеет взорвать?

— Не хотелось бы проверять, — поёжилась Орина, с опаской глядя на Древнего. — Гедимин, они не будут говорить мирно. Не ходи туда!

— Я ничего не могу сказать, — понурился Халан. — Ракета сейчас с Мавэном, в той же зале. Мы все прозевали её… может, у него уже есть пусковая установка. Вайнег его дери… Гедимин, там в самом деле не с кем говорить. Келлаг — сильный маг, он даже тебе может навредить. Ты не должен рисковать собой из-за такой ерунды.

— Там остались живые, — Древний из-под навеса рассматривал башни, пересчитывая лучников. — Надо вывести их. Жди свой отряд, планируй штурм. Я пойду и поговорю.

Он перевёл взгляд на Орину. Сулиска стояла спиной к стене, сжимая кулаки, и её щёки побагровели.

— Сможешь пройти сквозь защитное поле? — спросил Гедимин, тронув её за плечо. Она вздрогнула.

— Да, командир, — кивнула сулиска, растерянно глядя на него. — Но чем это поможет?

— Увидим, — Древний выбрался из-под навеса, сделал вид, что не заметил стрелу, щёлкнувшую по макушке, и показал зноркам растопыренные пальцы. — Са тацка!

— Са тикка, — еле слышно отозвалась Орина.

Гедимин подошёл к воротам и поднял руки, показывая зноркам пустые ладони. Несколько стрел ткнулись в его броню, оставив царапины на чёрном фриле.

— Где Король Мавэн? — громко спросил сармат. — Я хочу поговорить с ним.

— Уйди! — крикнул кто-то с башни, и стрела впилась в щель брони, прикрывающей шею, но пластины не поддались, и сармат спокойно смахнул обломки со скафандра.

— Бесчестно стрелять в безоружного, — заметил он, подняв руки выше. — Я пришёл к Королю Мавэну. Впустите меня!

Долгое время Гедимин не слышал ничего, кроме шелеста травы. Всё затихло, и тени не мелькали больше в бойницах. Потом в высоком окне показался Речник, испуганный и сердитый.

— Хаэй! — он показал Древнему ладонь. — Сармат! Положи оружие у крыльца и подними руки! Это приказ Короля!

— Хорошо, — чуть помедлив, Гедимин осторожно опустил сфалт на камень и сделал шаг в сторону. Пока никто не стрелял в него. Свечение на воротах тревожно заколыхалось, потом створки приоткрылись на волосок.

— Открой глаза, сармат. Убери стекло, — послышалось из щели.

— Когда войду в здание, — ответил Гедимин, не двигаясь с места. — Я безоружен. Король Мавэн боится меня?

Сияние погасло вовсе, створки беззвучно распахнулись, пропуская Древнего в тёмный коридор. Кто-то занавесил светильники, закрыл все окна, погрузив всё здание во мрак. По броне сармата чиркнула сталь. Четверо Речников замерли вокруг, приставив мечи к его скафандру. Ворота захлопнулись с громким стуком.

— Открой глаза, — приказал кто-то из темноты. Древний рассмотрел на дальнем конце коридора приоткрытую дверь.

— Кто ты? — спокойно спросил сармат, поднимая прозрачный щиток и стараясь не показать досады.

— Ты говоришь с Келлагом, верховным магом Реки, — отозвались из-за двери. — Можешь войти, сармат. Король Мавэн тебя ждёт.

Парадный коридор Замка был достаточно просторен, чтобы Древний не царапал шлем о потолок, а броню — о стены, но дверь всё же была узковата. Боком протиснувшись в проём, сармат остановился у порога. Свет ударил по беззащитным глазам. «Вот где все светильники,» — мельком отметил Древний.

— Руки! — прикрикнул знорк в броне Речника и наброшенной поверх неё меховой мантии, заляпанной кровью. — Держи их на виду, Гедимин Кет. Я — Король Мавэн, Король Реки. Зачем ты сюда пришёл?

Он не один был здесь — рядом с ним, направив ладонь с выгнутыми пальцами на дверь за спиной сармата, стоял знорк в подпоясанном балахоне с необычным орнаментом. Стрелка дозиметра, дрогнув, потянулась к нему.

Ближе к стене, оттащив далеко в сторону громоздкие столы и скамьи, замерли с мечами наготове десятеро Речников. В их кольце сидели и стояли безоружные знорки, у всех были связаны руки, а у некоторых и ноги. Кто-то стоял на коленях, испуганно глядя на блестящие клинки. Посреди кольца свернул хвост кольцом очень недовольный менн с разбитым носом и ссадинами на лице. К нему спиной прижималась дрожащая знорка. В её волосы были вплетены низки кристаллов, и Древнему отчётливо привиделся в них странный, но вполне рабочий механизм-передатчик… или усилитель сигнала?

У ног того, кто называл себя Королём Реки, лежал остроконечный чёрный снаряд в зелёных линиях маркировки, и Древний, увидев его, недобро сощурился. «Гельт». Исправный. Это плохо…

— Я хотел поговорить с тобой, — неторопливо начал Древний, скользя взглядом по зале. «Как это делается?» — озадаченно думал он. Отсюда он уже видел, как перебить всех бойцов Мавэна за тридцать секунд — и видел, что за это время они успеют зарубить как минимум пятерых заложников. Да и о Келлаге забывать не следует…

— Друг Халана! Ты — его соглядатай в моём Замке?! — скрипнув зубами, Мавэн схватил за волосы одного из служителей и приставил к его горлу меч. — Стой где стоишь!

— Я сделал то, чего ты хотел, — напомнил Древний, поводя плечами — без привычного груза за спиной ему было не по себе. — Я пришёл за этими знорками. Отпусти их живыми и невредимыми.

— Что?! — криво ухмыльнулся Мавэн, встряхивая служителя — тот болтался в его руке, как тряпичная кукла. — Какое сарматам дело до знорков? Это хитрость Мавэна, верно? Он только и ждёт, чтобы ворваться в Замок. Нет, сармат. Они будут здесь.

— Ты мог бы получить хорошую плату, — задумчиво посмотрел на него Древний. — Вам, зноркам, нужен металл — у меня он есть. Назови свою цену, знорк Мавэн.

Келлаг, отойдя от двери, повернулся к заложникам. По его поднятой руке перекатывались синеватые блики, похожие на отсветы речных волн. Люди, задрожав, теснее сбились в кучу. Менн зашипел, показывая острые зубы. Речники поспешно направили на него мечи.

— Руки! — снова крикнул Мавэн, заметив неуверенное движение Гедимина. — Подними их над головой, сармат. Я знаю, что ты умеешь. Это не поможет — посмотри, на чём я стою!

Он поставил ногу на снаряд и помахал над ним мечом.

— От этого не спасёт даже твоя броня, Гедимин Кет. Цену, говоришь? Какой металл мне поможет, когда сюда войдёт Халан?!

— Ты не умеешь запускать ракеты, — мирно заметил Древний, разглядывая снаряд и отмечая царапины на его боках. — Взорвать «Гельт» на месте ты тоже не сможешь. Я согласен научить тебя, если ты отпустишь этих знорков. Забудь о Халане — с ним только один воин.

Речники переглянулись. Келлаг резко повернулся к сармату, вскинув руку над головой и заглянув Древнему в глаза.

— Он лжёт, повелитель, — ровным голосом сказал колдун. — Это лазутчик Халана. Позволь убить его.

Мавэн посмотрел на ракету, на Келлага и снова повернулся к сармату, раздражённо отмахиваясь от «верховного мага».

— Я думал, ты умнее, — усмехнулся он. — Я умею взрывать эти штуки — и я взорву её, если ты сделаешь хотя бы шаг. Халан хитёр… может, он смотрит сейчас твоими глазами? Ладно же, пусть он это видит.

Отшвырнув служителя обратно в толпу, Мавэн притянул к себе менна и подсунул меч под его подбородок так неосторожно, что на клинке выступила кровь. Гедимин сузил глаза.

— Оставь в покое беззащитных, — ровным голосом приказал он. Что-то тяжёлое ударилось о его солнечное сплетение, заставив сармата вздрогнуть, потом ледяные иглы вспороли кожу над глазом. Келлаг раскручивал в руке воду, превращённую в сотню тонких переплетённых тросов, и такую жёсткую, что от неё на скафандре остались глубокие царапины.

— Ты непочтителен с Королём, серокожий, — поморщился Мавэн. — Ты и твой дружок — вы затеваете мятеж, но ничего у вас не выйдет. Теперь ты мой пленник, сармат, и я уже знаю, как ты поможешь мне. За тебя обещана хорошая награда. Джаскар рад будет услышать, что ты пойман. Тебя он получит, я не обману его — а сверх того получит ещё кое-что, и на Реке всё-таки настанет мир.

Он ткнул ракету носком сапога и толкнул в бок Келлага. Чародей взмахнул водяной плетью, едва не зацепив веко сармата.

— На колени перед Королём Реки! — Мавэн встряхнул шипящего менна, кровь по клинку потекла обильнее. — Встань на колени, сармат, или этот предатель умрёт.

— Ты поступаешь очень глупо, знорк, — тяжело качнул головой Гедимин. — Твоя ловушка не сработает. Тзангол от ядерного взрыва станет ещё сильнее. Если бы ты послушал меня…

— На колени, тварь! — взвизгнул Келлаг. Сармат успел вскинуть руки, и от удара пальцы пронзила острая боль. Пластина брони на правом запястье отъехала в сторону, выпустив короткий изогнутый «рог». Медленно, прижимая ушибленные руки к груди, Гедимин опустился на колени.

— У зноркских магов много ирренция в костях, — заметил он, задумчиво глядя на Келлага. — Большие кости конечностей пропитаны им. Очень высокая концентрация, даже странно, что не происходит обугливания. А при таком содержании ирренция очень… вероятна… цепная реакция… по ЭСТ-типу. Критическая масса для такой среды… очень… невелика…

Тихий щелчок под височной костью услышал только сам Гедимин. Хлопок защитного поля, сворачивающегося в шар в кольце Речников и красноватой стеной закрывающего заложников, был гораздо громче — но и его никто не услышал за оглушительным воплем Келлага. Чародей повалился на пол, раздирая балахон на плечах, из его носа потекла кровь, одежда задымилась. Мавэн выпустил раненого менна и едва не выронил следом меч. Змеечеловек растянулся на полу — его руки были связаны. Гедимин, уже не скрываясь, бросил в него второй защитный пузырь. Глаза у сармата слезились, кожа горела, кровь прилила к щекам — даже ЭСТ-излучение в такой дозе тяжело было назвать безвредным. Речники мотали головами и жмурились, глядя то на бесполезные мечи в руках, то на защитную сферу и красные сполохи на ней. Безучастным остался только «Гельт», и взгляд Гедимина остановился на нём.

Мавэн с воплем ярости ударил мечом по спине менна, но клинок отскочил от защитного поля и чуть не выпал из руки Речника. Тот, сверкая глазами, повернулся к сармату и схватил снаряд, сдирая пластины внешней оболочки. Глаза Древнего потемнели — знорк отлично знал устройство «Гельта» и сейчас пробирался к взрывателю.

— Не взорвётся.

Надо было опустить не только прозрачный щиток, но и затемнённый, но Гедимин медлил, болезненно щурясь и пытаясь сосредоточиться. Кожу над висками неприятно жгло, с каждой секундой сильнее.

«Две ирренциевые полусферы, общая масса…» — краем глаза Древний увидел, как рука Мавэна остановилась. «Изготовлены пятьдесят шесть веков назад, содержание продуктов распада…»

— Что?! — Речник уставился на сармата в упор.

— Не взорвётся, — качнул головой Древний. — Надо было слушать меня, знорк. Убери руки от взрывателя, пальцы оторвёт.

«Ирренций, отравленный накопленным кеззием, способен к кратковременной цепной реакции в момент соударения,» — от напряжения заслезились глаза, и сармат сердито мигнул. «Выброс нейтронов и ЭМИА-излучения приведёт к сильному нагреву…»

— Что за бред?! — Мавэн посмотрел на снаряд, на съёжившихся Речников и снова на Гедимина. — Взорвётся, и сейчас же.

— Не взорвётся, — сармат коротко хихикнул. — Думал, мы оставили вам исправные снаряды? Вот бестолочь… Внутри давно нет ирренция. Там один стальной шар. Ты проверял снаряд с дозиметром, знорк? Так и знал, что нет…

Он снова хихикнул. Мигать было уже бесполезно, обожжённые глаза слишком сильно слезились, жидкость уже текла по щекам. «Нагреву и расплавлению с разбрызгиванием как самих полусфер, так и…»

Боль пронзила висок. Что-то хрустнуло под костями черепа — так громко, что Древний вздрогнул. Мавэн хватал ртом воздух, глядя то на сармата, то на снаряд.

— Ты лжёшь, — выговорил он наконец. — Ракета совершенно целая! Как ты мог её испортить?! Думаешь обмануть меня, ты, уродливая тварь?!

Он запустил руку под защитные пластины, что-то хрустнуло. Один из Речников с несвязными криками отшвырнул меч и бросился к двери.

— Стой! — лицо Мавэна перекосилось. С грохотом сработавшего взрывателя снаряд, потеряв половину пластин, врезался в стену, Король-самозванец отлетел к другой с отчаянным воплем. Гедимин молча упал ничком, закрывая голову руками и слушая истошный писк дозиметра и температурных датчиков. Броня каплями стекала по пальцам, капала со лба на пол.

Металл, мелкими брызгами летящий в разные стороны, шипел недолго. Чуть позже смолкли тревожные сигналы, и Древний поднялся на ноги, опасаясь, что размягчившаяся броня сползёт с него кусками. Из-под стёкшего фрила проступил жёлтый слой ипрона, обгоревшая органика и брызги расплава прикипели к нему. В комнате резко стемнело — светильники-кристаллы потрескались от жара. Ирренций, тонким слоем впитавшийся во всё вокруг, слабо мерцал зеленью.

«Ничего не рухнуло?» — сармат покосился на потолок и стены, ожидая увидеть бесчисленные трещины. «Прочное строение. Даже не верится, что строили знорки.»

Он глупо хихикнул — и вздрогнул, услышав несколько слабых вздохов в ответ. Десятки глаз смотрели на него из-под защитных полей. По расплющенным воздушной волной куполам пробегали красные и зелёные сполохи. Знорки, упавшие друг на друга, копошились, пытаясь встать. Менн, чудом не вывихнув суставы, убрал связанные руки из-за спины и сейчас перекусывал последний ремень пут.

— Все живы? — Гедимин подошёл к сферам, оттолкнув в сторону обгоревший до неузнаваемости труп кого-то из Речников. — Здесь очень опасно. Я вынесу вас наружу.

Он содрал пластины с ладоней, крепко прижал руки к стене, на полную мощность включая все лучевые резаки. Камень задымился. Древний вцепился в прорезанный круг, выдирая из стены расшатанные блоки. «Восемь локтей,» — запоздало всплыло в мозгу. «Гедимин, ты всё-таки болван.»

Он со всей силы ударился плечом о искромсанную стену. С гулким грохотом несколько плит выпали наружу. Древний подрезал те, что удержались, и выбил их следом. Теперь он по пояс мог высунуться в пролом. Свет снаружи показался ему ослепительно ярким.

— Держитесь, — он обхватил большую сферу двумя руками и сжал с боков, проталкивая в дыру. Пленники внутри заохали, цепляясь друг за друга. Сфера вывалилась наружу, Древний придержал её у стены, выглядывая тот загон, в котором прятался Халан.

— Хаэ-э-э-эй! — кажется, у знорков принято было кричать именно так. Сфера, кружась, как огромный волчок, прокатилась по площадке и нырнула в открытый загон, остановившись только у стены сарая.

— Действенный способ, — пробормотал за спиной сармата менн. Древний развернулся, подобрал его сферу и положил у пролома.

— Что с шеей? — спросил он. Сквозь пелену на глазах и зелёные пятна на защитном поле ничего рассмотреть не удалось, но воротник менна был залит тёмным.

— Ни единой причины для беспокойства, — менн потёр затылок и усмехнулся. — Моя благодарность, могучий сармат. Не знаю, что ты сделал с этой штукой, но мы все очевидно живы — а это уже очень много.

— Похоже, что и горло, и трахея у тебя целы, — пробормотал Гедимин, выпроваживая разговорчивого менна из Замка. Вторая сфера врезалась в первую и откатилась в сторону, Древний нахмурился — «кто-то влезет под стрелы…» Оболочка первого шара колыхалась и хлопала на ветру, в нём ещё оставались знорки, но их стало гораздо меньше. Сармат кивнул и повернулся к развороченной комнате, разглядывая последствия взрыва. Дезактивация обещала быть долгой и весьма сложной.

Гедимин растянул по стенам залы четыре пузыря защитного поля и осторожно соединял их в один, когда дверь без стука распахнулась, и на прозрачную стену с размаху налетел Речник. Он вскинул меч, завороженно глядя на сармата, и шагнул назад.

— Ты… ты убил Мавэна?! — вскрикнул он. Меч и щит в его руках мелко дрожали. Древний молча кивнул, задумчиво глядя на него. Излучения, исходящего сейчас от стен, было недостаточно, чтобы убить знорка на месте, но за эти секунды он получил дозу, близкую к смертельной. Видимо, следует утопить поля поглубже в стены, чтобы все источники излучения оказались внутри…

— Ты убьёшь меня?! — Речник отступил ещё на шаг, прикрываясь щитом.

— Если сам попросишь, — отозвался Древний, смыкая стены защитных полей. — Снаружи — войска ваших властей. Если выйдешь без оружия, тебе могут сохранить жизнь.

— Халан? Это он тебя послал? — Речник медленно опустил меч. — Ты ему служишь? Он сейчас Король?

— Сами разбирайтесь, — сузил глаза Гедимин. — Где Астанен?

— В З-зале Венца. Я не убивал его! Клянусь Великой Рекой! — воин бросил оружие и кинулся наутёк. Сармат шагнул за ним и впечатался плечом в косяк, едва не своротив кусок стены.

«Зала Венца,» — повторил про себя Древний, возвращаясь к работе. Кажется, следовало растянуть защитное поле и по своей броне. Возможно, в Замке ещё есть живые…

Когда он вышел, его скафандр был тёмно-красным от меи и защитных полей, покрытых алыми бликами. Снаружи стояла мёртвая тишина. Двери церемониальной залы были распахнуты настежь, изнутри пахло кровью, и мухи, потревоженные шагами сармата, взлетели навстречу жужжащим роем. Древний остановился у порога, глядя на изрубленные тела.

Стычка была яростной, но недолгой, а потом выжившие топтали и кромсали трупы, будто боялись, что они встанут. Трое в красной броне, двое — в мягких пёстрых одеждах, отрубленные пальцы, сорванные пояса и украшения, стащенные сапоги, никакого оружия вокруг. Последнее тело лежало у перевёрнутого и разрубленного трона. Древний медленно опустился на пол рядом с ним, вглядываясь в рассечённое надвое лицо.

Астанен умирал долго — всё вокруг было в крови, множество ран нанесли ему, били куда попало, уже мёртвому отсекли и размозжили конечности. Вся его одежда была изрезана и разорвана — искали тайники, рылись по карманам. Кто-то напоследок опустил клинок на лицо мертвеца, оставив глубокий рубец от скулы к скуле. Гедимин осторожно стёр кровь с век — глаза правителя знорков открылись. Застывший растерянный взгляд, похоже, был обращён к окну. Древний посмотрел туда же, увидел разбитое стекло и треснувшую раму с потёками крови. Кто-то отлетел к окну от сильного удара и едва не выпал наружу — наверное, это и видел Астанен, прежде чем упасть.

«Авария. Не успел,» — Древний стиснул зубы и осторожно пропустил под спиной правителя защитное поле. Позади кто-то судорожно вздохнул, и Гедимин мягко выпрямился, разворачиваясь и нащупывая за плечом отсутствующий сфалт.

— Хэ! — тучный и неповоротливый на вид знорк с мокрым от пота лицом выставил перед собой пустые ладони. — Постой, повелитель атома! Я тебе вовсе не враг… да это, впрочем, очевидно.

На нём не было ни доспехов, ни перевязи с оружием, — один из служителей, одетый слишком тепло для самого жаркого лета в этой эпохе, с парой коротких ножей у пояса. Оба они были замазаны кровью по самые рукоятки. Подтянув к плечу полуоторванный рукав, знорк почтительно склонил голову.

— Король Астанен… Что тут было? — сглотнув, кое-как довёл фразу до конца он. Древний протянул руку, чтобы тот мог ухватиться — знорк едва стоял на ногах.

— Переворот, — коротко ответил Гедимин. — Я не успел. Сделавшего это звали Мавэном. Сейчас он мёртв. Ты ранен? Можешь идти? Если нет — я отнесу тебя во двор. Там войска Халана. Он тоже не успел.

— Я-то цел, а вот тебе сходить бы к лекарю, — знорк недовольным взглядом окинул красно-чёрную броню сармата. — Ты в крови весь. Неужели не больно? Значит, переворот… Вот что это было. Так и знал — наверху опять какая-то чушь. Ко мне вломились четверо Речников, несли что-то странное, потом один приставил мне к животу меч, второй полез за стойку рыться в ларцах, а двое убежали. Неприятно…

Знорк потрогал прореху в одежде. Крови на ней не было, но само её наличие очень огорчало его.

— Потом оба полезли в ларцы и разгромили весь подвал. Кто-то подпёр снаружи дверь, не то я лишней секунды там не оставался бы. Пришлось идти через Ноллортов Лаз, искать кого-нибудь поразумнее. Что ты молчишь, Гедимин? Мне за помощью бежать? Только вот не падай тут, я тебя не донесу…

Сармат едва удержался от смешка, а вот знорк был предельно серьёзен. Гедимин покачал головой и склонился над защитным полем, поднимая на руки прозрачный шар с телом внутри.

— Я не ранен, знорк. Можешь идти со мной — я отнесу Астанена во двор. Ты видел ещё живых тут? Двое Речников не догнали тебя?

— Ну, смотри, — недоверчиво мигнул служитель. — Я сарматов плохо знаю. Живых внизу нет — я в каждую залу заглянул, только одна закрыта намертво.

Он подбросил на ладони кольцо с нанизанными на него кусками металла — примитивными ключами.

— А Речники мертвы, — он посмотрел на носки своих башмаков. — Очень неприятно, глупо до невозможности. Не думал я, что вся эта сумятица доберётся до моего подвала. Что за бред, храни меня Праматерь…

— Угу, — хмуро кивнул сармат, выбираясь в коридор. — Пойдём, знорк. Поищем разумных. Если тяжело идти — держись за мой локоть.

Он задержался ненадолго у ворот, раскрывая их и закрепляя створки в пазах. Знорк, остановившись на миг, быстро спустился с крыльца, и Речник с лучевыми ожогами с изумлённым воплем кинулся ему навстречу.

— Мирни Форра? Живой?! Хвала богам! — облегчённо вздохнул другой Речник — он стоял рядом с Халаном. Чуть поодаль от них сидели, нетерпеливо рыча и огрызаясь, драконы, знорк в белом меховом плаще быстро втолковывал что-то небольшому отряду Речников, над крыльцом мелькали крылатые тени. Гедимин, спускаясь по ступеням, почувствовал уже знакомую щекотку у висков. «Я, Оласса, передаю слова чародея Тулинена! Замок пуст, ворота открыты, восемнадцать бунтовщиков схвачены! Здесь Гедимин, командир «Идис», он уничтожил Мавэна и Келлага, с ним ещё один раненый!»

— Гедимин! — Халан порывисто шагнул к нему, но остановился, увидев его ношу. В руке правитель Дзельты сжимал обруч из белого металла, слегка покорёженный и поцарапанный, — украшение зноркской работы, венец речных Королей.

— Река-Праматерь! — выдохнул Речник, жестами подзывая воинов. — Все сюда! Король Астанен здесь, и он мёртв…

Он снял плащ, и трое Речников растянули ткань перед сарматом. Тот, помедлив, опустил ношу на «носилки». Защитное поле растаяло, и Халан встал на колени и осторожно надел венец на окровавленную голову мертвеца. Один за другим Речники снимали шлемы. Мокрый ветер, взметнувшись над берегом, принёс странный холод, откуда-то со дна, от ледяных родников…

Гедимин остановился в стороне, смущённо глядя на знорков. Ему было не по себе, обожжённые глаза слезились и ничего толком не видели, и он всё отчётливее понимал, насколько он здесь не вовремя появился. Он тихо отступил к крыльцу, прикидывая, откуда удобнее будет взлететь.

— Гедимин, постой, — Халан, вытерев лицо, поднялся на ноги и протянул руку к сармату. — Могу представить, как тебе неприятно всё это видеть и слышать, но… Ты очень помог нам всем сегодня, ты спас многих, и если мы хоть что-нибудь можем сделать взамен, то…

Древний Сармат качнул головой. Он отступил бы ещё, но за спиной в ворота устремилась двадцатка Речников, и Гедимин остановился, опасаясь кого-нибудь задеть.

— Мне пора, знорки. Станция ждёт, — ровным голосом сказал он, жалея, что не закрыл глаза тёмным щитком — если не тогда, за миг до выброса ЭСТ-излучения, то хотя бы сейчас, перед тем, как выйти из Замка. — Не входите в Залу Сказаний. Когда смогу, пришлю ликвидаторов. Остальные помещения не опасны.

— Подожди ещё, Гедимин, — Халан протянул ему длинный свёрток, обмотанный листьями и странно светящийся — неяркий жёлтый свет, исходящий от него, был заметен даже сейчас, под полуденным солнцем. — Я искал тебя, чтобы передать это, но вас в эти дни непросто найти. Один наш друг добыл это на востоке, в Кецани, после страшного взрыва в подземном храме Чакоти. Это обрывок щупальца Тзангола… ты наверняка знаешь о нём куда больше, чем я. Только вы, сарматы, сможете изучить эту штуку без вреда для себя и ко всеобщей пользе. Возьми…

Рука сармата дрогнула. Над странным предметом с тихим шорохом сомкнулось защитное поле. «Образец,» — растерянно мигнул Гедимин. «Как знорки его получили?!»