Перед отлётом Фриссгейн заглянул в столовую и, оглянувшись через плечо, шёпотом сказал меннам, что отправляется к Огненной Круче.

Больше ничего говорить не потребовалось — кроме недельного запаса ирхека, Морнкхо вручил ему небольшого Листовика, сваренного в хумике с пряностями, а Ульминия подарила полфляги тёмно-лилового ягодного вина из Серебряных Земель.

— До сих пор ты хорошо ладил с Воином-Котом. Надеюсь, в этом году он от тебя не отвернётся и нас не оставит! — сказал менн и вздохнул.

— Ну и поиск ты затеял…

— Не волнуйся, Морнкхо, я уже видел мир мёртвых — теперь не страшно, — усмехнулся Речник и, довольный, поспешил на пристань.

Служители, зная, что он прилетел ненадолго, не стали разбирать его хиндиксу — и вскоре «Остролист» полетел прочь от сверкающих башен, к устью Зелёной Реки… В полёте Фрисс ненадолго задумался — если Морнкхо знает, где храм Аойгена, и знает, что богу нравится, почему он сам не побывает у Огненной Кручи и не обратится к повелителю случая? Менн наверняка договорился бы лучше, чем необразованный Речник… В этом году вода быстро отошла от берегов, и жители Реки уже успели растащить по домам все принесённые течением коряги и сучья, осколки земляного стекла и обломки разбитых плотов, а сейчас собирали по берегам подсохшую тину. Кто-то добрался и до Огненной Кручи — тина там ещё лежала, и большой клок висел прямо на стене храма, но лишних веток и щепок рядом не было. Направив хиндиксу к развалинам, Фрисс глянул на стену сухой травы над обрывом — и захотел протереть глаза. В зарослях, прижимаясь к земле, сосредоточенно подкрадывался к кому-то огромный огненно-рыжий кот, и на хвосте его отчётливо сверкало изогнутое стальное жало. Речник сморгнул, и видение растаяло, но кровь гулко застучала в ушах Речника, и невидимая лапа стиснула сердце. «Аойген. Аойген является во плоти лишь в самых крайних случаях…» — думал Фрисс, зажмурившись и мотая головой, чтобы скорее прогнать морок. Он сошёл на берег, унимая дрожь в ногах, деловито сбросил тину со стены, распутал ветки куста Кенрилла, растущего на камнях, и стал собирать подходящие обломки, чтобы заложить одну из пробоин. Спустя два Акена Речник отошёл в сторону и посмотрел на дело своих рук. В стене храма стало на три небольших пролома меньше.

— На что хватило моих сил, Воин-Кот, — пожал он плечами и вошёл в полуразрушенное здание. Внутри ничего не изменилось, только за зиму сквозь проломы насыпался мусор, а цериты, и без того неяркие и потрескавшиеся, покрылись землёй. Речник смахнул с алтаря травяной сор и положил перед статуей кота свои дары.

— Будь милосерден к Реке, Аойген. Ей уже два года нет покоя.

Выдели ей немного удачи хотя бы в этом году. Фрисс, ещё подходя к алтарю, чувствовал жар, исходящий от статуи — и почти не удивился, когда в ответ на его слова по спине глиняного кота пробежали волны золотистого и рыжего пламени. Воздух стал горячим и густым, едва пригодным для дыхания. Невидимая, но тяжёлая и горячая лапа легла на плечо Речника, и он с трудом устоял на ногах.

— «Мало удачи в этом году…» — Фрисс не столько слышал тихие слова, сколько угадывал их в пляске языков пламени. «— Да устоит этот мир…» Лапа на плече Речника на миг сжалась, огонь на спине статуи взвился к потолку — и тут же погас, и Фрисс остался в темноте и одиночестве. Когда красные круги перед глазами потускнели, он вышел на свет и в полной растерянности пошёл к хиндиксе. Он успел вовремя — шипы-якоря уже почти вытянулись из обрыва, а узел на канате, который привязал корабль к причальному кольцу, развязался вовсе. Ещё немного — и хиндикса улетела бы по воле ветра.

«Мало удачи в этом году!» — с досадой подумал Фрисс, когда поймал свой корабль, поднялся на борт, оглянулся на развалины — и выкинул тревожные мысли и видения из головы. Остров Умса лежал далеко на юге, за «Скорпионом», путь Фриссу предстоял долгий, и Речник не подгонял хиндиксу понапрасну. Он внимательно смотрел на берега, и увиденное печалило и радовало его: прошлогодняя война оставила следы, но жители Реки быстро приходили в себя. Траурные знаки ещё висели у пещер и на ветвях древесных городов, но на берегу высились штабеля пойманных в Реке дров и сухой травы, собранной в степи, повсюду развешана была вываренная тина, и яркие поплавки отмечали, где поставлены десятки сетей. Ближе к югу уже цвёл Кенрилл, Высокая Трава успела подняться в полный рост, и в ней синели драгоценные цветки Некни. Фрисс поднялся повыше, чтобы не столкнуться с хиндиксами и халгами жителей, собирающих лепестки. Деревья Ифи тоже зазеленели, тысячи Ифи свисали с ветвей или ползали по стволу, и некоторые из них уже спустились на берег. Вокруг деревьев бродили жители с серпами и корзинами, и редкий Ифи уходил от них не обстриженным. Странным зверькам, как замечали все, кто с ними имел дело, стрижка беспокойства не доставляла, они даже не сопротивлялись. Фрисс отвёл хиндиксу подальше от берега, чтобы Ифи не свалились на борт, помахал жителям с корзинами и прибавил скорости. Внизу одна за другой проплыли сарматские станции, огромными полумесяцами обхватившие русло Реки. Из десятка передающих мачт над каждой из них только одна была окружена огнями — значит, сарматы всё-таки запустили по одному альнкиту с тех пор, когда Халан посещал их. Что-то сверкало и за полуразрушенными громадами-домами Старого Города, и Фрисс различил сквозь руины тёмно-синие блестящие купола над станцией — но лишь вздохнул и пролетел мимо. Тут нет никого, кроме крыс и хранителя «Идис», крысы Фриссу рады не будут, а хранитель его не вспомнит… От устья Дзельты начинался Кровавый Берег — так его называли все Речники, и Фрисс с тяжёлым сердцем глядел на багряный песок и радужные поля, которыми закрыты были пещеры, опустевшие навеки.

Здесь прошла волна Сиджена и выжгла всё живое, даже трава над обрывом поседела и полегла, и сейчас зелёные ростки пробиваются с трудом и вырастают низкими и чахлыми. За зиму к толстому слою алой меи прилипло много сора, и он почернел. Фрисс подумал, что у сарматов совсем нет времени — вообще-то им полагалось снимать один слой и заменять его другим, пока земля не очистится, а не оставлять мею на весь год… Защитное поле, скрывающее развалины мёртвой станции, приобрело ещё несколько слоёв и поднялось выше, и всё равно трепетало на ветру, как паутинка, от излучения, которое силилось прорвать его. Речник пытался хоть что-нибудь увидеть за алыми и зелёными сполохами на плёнке, но даже не мог сосчитать, сколько там сарматов — сто или двести. Два чёрных корабля стояли вплотную к полю, прижимаясь к нему боками, а один ушёл под купол, оставив снаружи только хвост и крыло.

Среди обломков что-то вспыхивало, и Фриссу показалось даже, что он увидел Гедимина, срезающего остатки стен плазменным оружием и выкапывающего что-то из-под них. «Что-то» оказалось невероятно тяжёлым, и когда оно было извлечено из развалин, поле вздулось и задрожало, а сарматы забеспокоились и сгрудились вокруг. Хиндикса дёрнулась в воздухе, замахала плавниками, и Фрисс еле успел ухватиться за борт, чтобы не выпасть в Реку. Ветер дул совсем в другую сторону, но перепуганному кораблю не было дела до ветра — он помчался на юг, и Речник понял, что развернуть его не сможет. Он сказал хиндиксе несколько укоризненных слов, но ничего не добился — «Остролист» летел так быстро, как только мог, и чуть не проскочил мимо Острова Умса… Вдоль западного берега Реки тянулись густые заросли тростника, изрезанные сетью проток и скрывающие в себе шаткие мостки и настилы, а поодаль от илистой топи, на пологом склоне, разбросаны были постройки из глины и камыша — дома береговых жителей. Повсюду меж домами на столбах и перекладинах висели полотнища вываренной тины, а у самого берега кипели котлы, в которых она варилась. Все жители, кроме тех, кто следил за котлами, толпились на мостках — половодье пригнало к берегу и оставило в камышах горы водорослей, и сейчас левобережники вылавливали их и складывали в большие корзины. Фрисс думал, что жители не заметят его появления — так они были заняты, но на оклик отозвались трое, и вскоре хиндикса была привязана к прочному пню с остатками ветвей, заменяющему здесь экхи, а Речнику помогли сойти на берег.

— Здесь ли живёт Гес Моско? — спросил Фрисс после положенных приветствий, и жители понимающе переглянулись.

— Старый Речник? Вы часто его навещаете, это правильно… Эвета! К вам опять гости! Фрисс попытался вспомнить, кем Эвета приходится Гесу — получалось, что это дочь кого-то из его племянников. Грузная женщина в одеяниях матери семейства стояла у котла, помешивая тину, и на крик жителя развернулась всем телом.

— Речник Фрисс? Я слышала одну историю о Речнике с таким именем, но там такое наплетено… Ты спешишь, наверное? Иди вниз по течению до конца участка, и там увидишь наш дом. Он самый большой! У вас там свои разговоры, мы подслушивать не будем… Дом семьи Моско, обвешанный тиной со всех сторон, встретил Фрисса молчанием. Речник остановился у дверной завесы, глядя на неё с нерешительностью и даже робостью. С тех пор, как Геса изгнали из Речников, он затворился в своём доме и целый год никого не хотел видеть, а на Фрисса и Найгиса был сердит особенно — из-за той истории с закрытием «Флана», после которой Астанен и выгнал его. А через год Фрисс отправился в Олданию на десять лет, и больше никакие слухи о Речнике-изгнаннике не доходили до него. До тех событий они с Гесом были дружны, Фрисс не одну битву прошёл в его отряде, и Гевелс Кегин с ним знался… может, не выгонит? Никто не ответил на стук, и Речник тихо вошёл в полутёмный дом.

Откинув вторую завесу, он увидел общую комнату, погружённую во мрак — мало света пропускали окна-щели, и тускло горел золотистый церит в дальнем углу. Кто-то шевельнулся у светильника, услышав приветствие, и смерил Речника пристальным взглядом сверкающих глаз.

— Фриссгейн, сын Гевелса? Наслышан о твоих похождениях. Халан заглядывал ко мне весной… И что привело такого героя к дряхлому старому изгнаннику? Гесу Моско было больше трехсот лет, и сейчас, когда покровительство Реки его оставило, он заметно постарел. Но дряхлым он называл себя преждевременно — у Фрисса затрещали кости, когда бывший Речник сжал его в объятиях. Фриссгейн обнял его в ответ и с трудом отогнал рой воспоминаний.

— Так ты уходишь на Запад… Следовало ожидать, ты ещё долго продержался, — проворчал Гес после недолгой беседы. — Таким, как ты, только и искать Старое Оружие. Вот и Гевелс с жёнушкой — еле дождались, пока тебя возьмут в Речники. Ты помнишь их, хоть немного?

Моя-то память истёрлась, как старая куна… Фрисс кивнул и ответил, немного помедлив:

— Помню. Мне не нужно Старое Оружие. Пусть Фликс и дальше маячит посреди мёртвых степей, пусть его найдут крысы. Я пойду за Гевелсом и Айнин. Им пора вернуться. Помоги мне, Речник Гес…

— Помогу, — кивнул изгнанник. — Достойное дело ты выбрал. Я должен идти с тобой? Когда ты отправляешься?

— Я справлюсь с этой дорогой в одиночку, — покачал головой Фрисс, — да и твоё семейство не простит меня, если мы уйдём вместе. Помоги мне в другом… Ты слышал когда-нибудь об Аларконе, с которым дружен был мой отец?

— А, тот с-сармат… Конечно, Фрисс. Конечно, — с большой неохотой выдавил из себя Гес. — Проклятое племя, поглоти их Бездна…

— Скажи, с какой он станции? — поспешно спросил Речник, надеясь отвлечь Моско-старшего от ненависти к сарматам и вернуть к рассказам о прошлом. У Геса были причины для проклятий, и бесполезно было выгораживать обитателей станций, но Фрисс хотел всё-таки узнать побольше об Аларконе.

— Погоди, не сбивай с толку! — нахмурился Гес. — Вспомню всё по порядку… Это было за три года…Ну да, Гевелс подошёл ко мне и стал рассказывать о новом друге. Он был так рад, что его нашёл.

Говорил ещё о дороге на Запад. А через месяц они явились вдвоём. Тот был в зелёном скафандре — такой длинный и тощий с-сармат, на голову выше, чем они обычно… Нет, он был ничего, нормальный. Только Гевелс и Айнин что-то больно липли к нему — будто надеялись на что-то…

— На что же? — не выдержал Фрисс.

— Не торопи… Они говорили, много, о Западе, о лучах и о скафандрах. То Аларкон сюда приходил, то Гевелс мотался к нему на станцию. Он говорил, что сармат согласен дать им два скафандра.

Что-то о дальнем пути… Кажется, Аларкон знал какую-то дорогу через Гиблые Земли или в обход. Тогда-то Гевелс и завёлся с этим Старым Оружием — будь оно трижды проклято! Ну, а потом они ушли, и сармат куда-то пропал. Я вообще-то знаю, где его станция — но не люблю я эти штуки, чтоб им взорваться!

— Лучше не надо, — покачал головой Фрисс, припомнив кровавый берег вокруг «Скорпиона». — Значит, дорога… А где его станция-то?

— В Аркасии! — нахмурился Гес. — Да, на самом краю Гиблых Земель.

Гевелс и Айнин туда не ходили — далёкий путь. Просто шли к магам и называли им эти слова… Гес долго искал обрывок записи. «Тис-са гешем Элги-хойя эффилат» — было наспех нацарапано на обрывке велата.

— Не знаю, что это, но колдуны понимали. А как туда на хиндиксе попасть, я не помню. Гевелс как-то говорил, что нашёл станцию случайно. Как можно было бы не найти эту громадину?! — пожал плечами бывший Речник. Фрисс промолчал — он отлично помнил поиски «Идис». Но ведь станция Аларкона обитаема и навряд ли осталась под землёй… Ладно, на месте он разберётся.

— Я что-то могу для тебя сделать? — спросил он и потянулся за сумкой и шлемом.

— Забудь, — отмахнулся Гес. — Найди их. Негоже их костям лежать так далеко от Реки. А если они живы — позволь мне поговорить с Гевелсом.

— О чём разговор, Гес! Мы прилетим, и ты будешь жить у нас, пока не надоест, — пообещал Фрисс. — Пусть Река-Праматерь не оставит тебя. А я хотел бы слетать на Сотиен…

— Что ты забыл на Сотиене? — удивился Моско-старший. — Есть колдуны на Интале. Ты видел башни? Там они живут. У них достанет сил перебросить тебя к Гиблым Землям! Что же, ты даже не проведёшь ночь в доме Моско? Семейство вернулось под крышу в сумерках, и почтенная вдова Эвета Моско совсем не удивилась — только посетовала, что в доме тесно, и лежать Речнику придётся бок о бок с родичами Геса. Кислуха этого года уже была сварена, но не успела забродить, и Гес Моско нашёл для Фрисса кувшин прошлогодней, мутной, но крепкой.

— Если будешь в Лесу — обязательно пей берку! — посоветовал он, наполняя кружки в третий раз за вечер. — Лесная берка очень хороша.

И мяса поешь, у них там мяса навалом. Только берегись — они всё норовят залить белым варом… такая бурда из муки с молоком, и если ты не скайот — не позволяй им портить этим твою еду!

— Никогда, — серьёзно кивнул Фрисс, прикидывая, как лучше переслать Гесу бочонок этой его «берки» из глубины Леса… Фрисс проснулся на рассвете и тихо вышел из дома. Гес Моско кивнул ему на прощание и вполголоса пожелал удачи. Зелёные сполохи перекатывались по небу, смывая последние звёзды и отражаясь в тёмной воде, ветер был холоден и свеж, и беспокойные волны накатывали на берег, раскачивая шаткий настил. Слишком часто накатывали — будто водоворот бурлил среди камышей… и чёрно-зелёная вода вдруг окрасилась алым. Шагнув на край настила, Речник увидел, что Река клокочет, и попеременно в ней мелькают тёмно-зелёные гребни и клочья белого меха. Жутковатая тварь с выпученными глазами, помесь рыбы и лягушки, всплыла на миг, ощерилась на Фрисса, но была утащена под воду белой лапой демона-Агва.

— Ах ты ж, проклятая Бездна! — взвыл Речник, выхватил меч из ножен и вогнал в ближайшую тёмно-зелёную тень под водой. Клинок вспыхнул золотым огнём, тварь дёрнулась, чуть не утащив человека под воду, и медленно всплыла. Прочие шарахнулись от мостков, и второй удар Речника не достиг цели. Белые тени устремились за ними, и вода снова закипела, но уже на середине Реки.

— Эшшш… Хранитель, ты вовремя, — тихо пробормотал Агва, подтягиваясь на руках и выползая на мостки. Он странно мотал головой, и его плечи и бока были покрыты рваными ранами. Фрисс шагнул к нему, нашаривая склянку с воинским бальзамом.

— Бесполезно, в воде смоется, — покосился на него Агва и распластался на мостках.

— Ну так не лезь в воду, подожди, пока подействует, — сказал Фрисс и коснулся пораненной руки. Агва, кажется, не чувствовал боли, его больше донимало головокружение — зелёные твари крепко приложили его затылком о мостки.

— Пшёл! — крикнул Речник, увидев перепончатую лапу на краю настила, и наступил на неё, свободной рукой вытягивая меч. Под настилом раскрылась зубастая пасть, издала невнятный хрип и скрылась под водой — Агва подоспели на помощь Речнику.

— Цеготы… Полная Река клятых цеготов! — простонал Агва, поднимаясь на ноги и придерживая голову руками. — Ночью, против всех законов… Сорвали все заслоны, Река течёт кровью от Дельты до Интала… Мы остановим их, хранитель, но ты своим расскажи… Фрисс нахмурился и кивнул. «Вот же напасть, только цеготов не хватало! Если они прошли от самого устья и ещё не передохли — сколько же их было?!»

— Позову магов с Интала, они помогут вам, — пообещал он. — Вот только Войны Вод не хватало, здесь-то, в среднем течении…

— Веллэн-Крат не смотрит, куда идти и где случаться! — оскалился Агва и без плеска опустился в воду. — Берегись, хранитель, цеготы повсюду! Поодаль от мостков проплыл мёртвый цегот. Вода уже не кипела — кажется, Война Вод ненадолго прервалась. Фрисс покачал головой и быстрым шагом направился к своей хиндиксе. Веллэн-Крат, Война Вод, бушевал везде, где встречались речные демоны Агва и морские цеготы, но никогда они не встречались возле Интала! Вайнег бы побрал местных магов, они что, проспали всё на свете?! Нет, первого мага, встреченного Фриссом на острове, упрекнуть было не в чем. Он уже вступил в Веллэн-Крат — и сейчас тащил к воде цегота с раздробленным черепом, ненадолго отложив тяжёлый посох.

Фрисс молча помог выкинуть труп — Агва тут же утащили его, и красное пятно расплылось по воде.

— У тебя плащ порван. Ты не ранен? — спросил Речник, оглядывая жёлтую мантию мага. Следов крови не было, и маг отрицательно покачал головой и подобрал посох.

— Проклятые твари! — скривился житель Интала. — Видел, как они растерзали Агва?!

— Сейчас Агва погнали их, — заметил Фрисс, оглянувшись на Реку.

— Новая беда! — маг пропустил его слова мимо ушей. — Хорошо, что я не спал. Этот Веллэн-Крат вечно не ко времени. Так далеко пропустить цеготов…

— Агва их просто не ждали, — вступился за речных демонов Фрисс. — Надо бы помочь. Вы сделаете что-нибудь?

— Трудно. Они все в воде, можно убить и врагов, и друзей одним заклинанием… — судя по выражению лица, маг начал погружаться в свои мысли, но вдруг вынырнул из них, как Агва из-под мостков. — Речник! Ты кто и откуда? Никогда тебя не видел! Ты искал меня — или я ошибаюсь?

— Ты прав, чародей. Я Фрисс Кегин, Речник с верховий. Он замолчал, ожидая, пока колдун сам представится.

— Я Хасилион, Маг Текучих Вод и Открытых Путей, — не без гордости ответил житель Интала. — Учился на Островах и в Куо. Тебе нужна вода или дверь?

— Я ищу дорогу, Хасилион-маг. Вот, смотри. Можешь ты применить эти слова и отправить меня туда?

— «Тис-са гешем…» Куда ты так торопишься, Речник Фрисс? У тебя есть две куны? Это длинный и опасный путь!

— Две куны — и пять элов, чтобы мою хиндиксу не сдуло с Интала.

Что за дорогу ты откроешь?

— Односторонний портал. Твой адрес очень неопределён, и не рассчитывай на точное попадание! Ты готов?

— Что, прямо сейчас? — Фрисс не ожидал такой прыти от молодого мага. — Подожди немного… Он надел скафандр и пристроил поверх него пояс и перевязь с мечом, деловито проверил, не осталось ли незакрытых швов, и пристегнул шлем. Речнику вспоминался Старый Город и долгие месяцы поисков в светящихся руинах. Он надеялся, что и в этот раз уцелеет там, где правит Сиджен… Маг смотрел на него широко раскрытыми глазами и не сразу нашёл, что сказать.

— Тебя от сармата не отличить, — вполголоса заметил он. — Не знал бы, что ты человек, принял бы за одного из них. Кто тебе дал эту штуку?!

— Сарматы, — коротко ответил Фрисс и замер в центре круга, очерченного магическим посохом. Хасилион хотел ещё о чём-то спросить, но только вздохнул и уставился в землю, дочерчивая колдовской узор.

— Будь осторожен там! — донеслось до Речника сквозь белый огонь и зыбкое марево, окутавшее его. Очертания башни и холмов Интала медленно расплылись и утонули в ослепительном серебряном свете, и Фрисс поневоле зажмурился. Земля под ногами дрогнула, и сияние стало тускнеть, а когда оно погасло вовсе, Фрисс увидел пустынную и жуткую местность — почти как окраина Старого Города, только без развалин на горизонте. «Вот и Аркасия,» — подумал он и настороженным взглядом обвёл равнину. Жаркий сухой ветер ударил ему в лицо, и Фрисс закашлялся и недобро посмотрел в ту сторону, откуда тянуло жаром. Там, за иссушенной степью, виднелся размытый расстоянием контур невысокой земляной «стены» — Лучевого Вала. Когда-то земля тут вздыбилась волнами от страшного взрыва, да так и застыла под стеклянной коркой — и самый высокий вал обозначал границу Гиблых Земель, которую не смело преступить ничто живое. Порывы раскалённого ветра налетали из-за вала, силились вырвать с корнем жухлую мекху и сбить с ног неосторожного пришельца. За спиной Речника, обещая тень, прохладу и спасение, поднималась тёмная стена Опалённого Леса. Фрисс оглянулся на неё с тоской и снова осмотрел выгоревшую до срока степь вокруг себя, приложив ладонь козырьком ко лбу. Ничего. Никаких труб и ветвистых мачт, никаких громадных зданий и разноцветных куполов.

Никаких следов станции — только ветер, беспощадное сияние со всех сторон и еле живая колючая мекха под ногами. А среди белесых былинок — зубцы чёрного земляного стекла, глубоко вошедшие в землю. Фрисс осторожно сделал пару шагов, перешагивая стёкла и клубки травы, и пожал плечами. Он знал, что сарматские станции могут хорошо спрятаться… но что действующая станция могла бы делать под землёй?! И как её теперь искать? Счётчик Конара в сумке напомнил о себе неприятным писком. Речник вынул его из сумки, посмотрел на цифры, нахмурился и проследил за стрелкой, указывающей на источник излучения — прямиком на запад, на Лучевой Вал. «Ну да, так и есть…» — со вздохом Фрисс убрал бесполезный прибор обратно. Что здесь не следует задерживаться, он и так понимал, а действующую станцию по излучению не найдёшь… «До заката поищу — и пойду к Лесу,» — решил Речник и пошёл на север, вдоль вала. «Может, сарматы примут за своего и откроют люки.

Или сам найду…» Тишину нарушал только вой ветра и шелест выгоревшей травы. Даже Крысы Моджиса не выживали здесь. Куда ни глянь — серо-белесая степь и такого же цвета небо над ней. И Речник даже вздрогнул, поймав на себе чей-то взгляд. Никого не было вокруг, и всё же кто-то следил за чужаком с настороженностью и явным интересом. Так преследовали его в Старом Городе неотступные Глаза Стен. «А здесь и стен-то нет!» — хмыкнул Речник и остановился — вдруг неизвестное существо приблизится к нему? Странное ощущение пропало, и Фрисс пошёл дальше, но через десять шагов остановился и пригляделся к степи. Большое красновато-рыжее пятно виднелось в траве, и сотню шагов до него Фрисс преодолел в несколько прыжков. Слишком знакомый цвет был у пятна — цвет речной брони из крашеной кожи… Посреди степи, свернувшись клубком и прикрыв голову щитом от жаркого ветра, лежал незнакомый Речник. Фрисс усмехнулся и окликнул его, а потом тронул за руку. Речник не шелохнулся, а на пальцах Фрисса осталась кровь — странно потемневшая кожа спящего потрескалась и сползала от малейшего прикосновения. Таких тёмных пятен на руках было много, и Фрисс, помянув тёмных богов, опустился рядом и с силой встряхнул Речника за плечи. Тот был ещё жив и невнятно застонал, но так и не очнулся, и Фриссгейн, поглядев на его обожжённые руки, подумал отстранённо — «лучше бы ему сейчас не просыпаться…» Он пошарил в траве, нашёл и пристегнул к своей перевязи длинный меч незнакомца, отбросил в сторону бесполезный щит и попытался взвалить Речника на спину. Тот был довольно тяжёлым, но идти с такой ношей Фрисс мог бы, хоть и недолго. Только вот куда? «Верно, это Эрвин Тайра — о нём говорил Астанен,» — не слишком полезные мысли так и роились в голове. «Сунулся в Гиблые Земли, обжёгся, пошёл назад — и упал. Или лёг спать, а ночью лучи его доконали. Что делать-то?! Флоний нужен, а до Реки я с ним не дойду.

Может, искать дальше этих клятых сарматов? Ему же флоний нужен, а не Река, и очень быстро…» Мысли роились, а Фрисс деловито сооружал «кокон» для переноски тела из двух плащей и пары ремешков, и ему было не до Глаз Стен, так и скользивших любопытным взглядом по степи. Дуновение ветра, слишком горячее и медленное, коснулось его лица. Что-то было рядом, огромное и сильное, но бесплотное. Дозиметр снова издал тревожный писк. Фрисс замер и медленно положил плащ в траву. Рядом ходило что-то очень знакомое. «Интересно…» — произнесло невидимое, и еле слышный звук отозвался в костях Речника неприятной дрожью и скользнул жаром по коже.

— Не уверен, — пробормотал Фрисс. Теперь он понял, с кем столкнулся посреди степи, и ему было жутко, хотя встреча обещала спасение. «Слышишь меня?!» — бесплотное существо удивилось, и облако жара сомкнулось вокруг Речника теснее. Эрвин Тайра дёрнулся и закрыл голову рукой. «Слышишь? Ты тоже сармат?»

— Нет, — Фрисс покачал головой. — Но тебя я слышу. Ты станция?

Аларкон — твой командир? «Я станция. Я „Иджес“, — жар пошёл по степи волнами, и голос существа стал радостным. — И здесь Аларкон. Меня ищешь?»

— Да! — Речник быстро поднялся на ноги и поднял с земли Эрвина, закинув его руки себе на плечи. — Мы не сарматы, но нам очень нужна помощь. Мой друг облучён… «Ему больно,» — заметило существо, рассматривая пришельцев, но оставаясь невидимым. «Больно и страшно. Вы тоже сарматы, и я здесь.

Чем помочь?»

— Ты очень поможешь нам, если пустишь нас в… внутрь! — крикнул Фрисс, оглядываясь в поисках хоть каких-нибудь зданий. Где же эта станция?! «Пущу, — согласился „Иджес“, и тихий скрежет послышался откуда-то из-под земли. — Быстро?»

— Так быстро, как ты сможешь, — выдохнул Речник, прижимая к себе обмякшего Эрвина. В то же мгновение что-то загудело под его ногами, раздался громкий щелчок — и Фрисс понял, что падает. Лететь было недалеко, но мягко приземлиться с Эрвином на руках он не смог — и зашипел от боли, пытаясь скинуть с себя тело и подняться. Обожжённый Речник даже сейчас не пришёл в сознание и откатился в сторону мягко и безвольно, как куль с мукой. Что-то лязгнуло над головой, и дневной свет померк, сменившись зеленоватыми сумерками подземного коридора.

— «Сата!» — крикнул кто-то над ухом, послышались быстрые шаги, и Фрисс, еле успевший подняться с пола, встретился взглядом с потревоженным сарматом. Ещё двое вышли из-за поворота, направляя на Речника непонятное, но жутковатое оружие. Фрисс не успел ни показать пустые ладони, ни раскрыть рот, как один из сарматов нажал на кнопку. Подумать Фрисс тоже ни о чём не успел. В тот же миг жар вокруг сгустился, и сармат выронил оружие, рукоять которого вдруг задымилась, и замер с ошарашенным видом. «Это сарматы. Сарматы не убивают сарматов!» — сердитый возглас «Иджеса» предназначался не Речнику, но слышно было и ему, и даже свет в коридоре испуганно мигнул. Двое с оружием переглянулись и неохотно опустили руки, а тот, кто пытался выстрелить, потёр обожжённую ладонь и с недоумением взглянул на Речника.

— Мне жаль, что мы напугали вас так! — поспешно сказал Фрисс. — Мы не хотели ничего плохого. Я Фриссгейн Кегин, Речник с Великой Реки, мой друг облучился, и я ищу флоний. Помогите! Сарматы снова переглянулись. Пришельцы очень не нравились им — это было очевидно.

— Командир разберётся, — хмуро сказал обожжённый, подбирая оружие и рассматривая рукоять. Ещё несколько сарматов появились в коридоре — все в зелёных скафандрах, и все с оружием. Один из них, худой и очень высокий, подошёл к Речнику и смерил его холодным взглядом. Фрисс узнал его — это мог быть только Аларкон.

— Что вы тут забыли, знорки? Пытаетесь выдать себя за сарматов? — недобрые взгляды скользнули по скафандру Фрисса, и Речник поспешно отстегнул шлем.

— Приветствую, командир Аларкон, — Фрисс на миг склонил голову в знак уважения, сейчас он не хотел злить сарматов. — Я Фриссгейн, сын Гевелса Кегина — знаю, что ты был дружен с ним. Мой соратник, Эрвин Тайра, пострадал от излучения, и ему нужна помощь.

— Знорки! — обожжённый сармат давно приглядывался к лежащему без сознания Эрвину и сейчас сердито посмотрел на Фрисса. — Куда вы вечно лезете?!

— Допустим, — процедил Аларкон. — Мы тут при чём?

— Вы — благородный народ, а мы не лишены благодарности, — Фрисс не собирался отступать. — Если есть что-то, чем я мог бы наградить вас за помощь…

— Есть. Можешь. Убирайся вместе с этим полутрупом и… — прервав речь на полуслове, Аларкон стиснул голову руками и зажмурился. По стенам медленно потёк зелёный свет, и в коридоре на миг стало очень жарко. Сарматы отступили от стен, встревоженно переглядываясь. В этот раз Речник не слышал, что говорил «Иджес», но чувствовал, что станция недовольна.

— Да! — выкрикнул Аларкон. — Но где ты, «Иджес», увидел сарматов?!

Это всего лишь знор… Он снова замолчал и тихо зашипел, стиснув зубы.

— Хранитель, не надо так, — еле слышно попросил Фрисс.

— Аларкон! — сармат с обожжённой рукой шагнул к командиру, нервно потирая пострадавшую ладонь. — Знаешь, проще будет дать им флоний, и пусть проваливают в ядерный могильник!

— Аххха, — Аларкон успел прийти в себя и принять спокойный вид.

Путники ему по-прежнему не нравились, но переспорить станцию ему не удалось, и перечить ей он не хотел.

— Как ты, интересно, это сделал… — задумчиво сказал он, бросил равнодушный взгляд на Эрвина и снова стал разглядывать Фрисса. — Рэйнер, с нервами у тебя всё-таки неладно. Хорошо, займись этим знорком. Остальным — вернуться к работе. А ты… Речник встретился с ним взглядом. Глаза у Аларкона были странные — светло-розовые, как вода, подкрашенная кровью.

— Командир «Иджеса», я могу поговорить с тобой?

— Можешь, — кивнул Аларкон, пытаясь что-то вспомнить. — Странный знорк, похожий на сармата… Где-то я уже видел такое. Что за имя ты назвал, кроме своего? Они прошли немного по коридору и остановились поодаль, чтобы не мешать Рэйнеру. Фрисс краем глаза присматривал за Эрвином. Тот беспокойно дёрнулся, когда флоний попал в его кровь. Сармат отвёл его руку в сторону и подложил под неё плащ, оброненный Фриссом.

Речник мысленно утёр пот со лба и снова взглянул в глаза Аларкону.

— Гевелс Кегин был моим отцом. Вы вместе приходили в Замок нашего Короля. Я говорил с Халаном, другом сарматов, он тоже помнит тебя и жалеет, что не побывал на твоей станции, — сказал Речник и почувствовал, что «Иджес» тоже слушает его. — Ты помнишь Гевелса?

— Гевелс… — сармат задумался и чему-то усмехнулся. — Так он вернулся в обход «Иджеса»? Я его давно не видел. Помню, конечно.

«Иджес» тоже помнит.

— Он не вернулся, — Фрисс склонил голову. — Не знаю, что с ним, но опасаюсь худшего. Сейчас я готовлюсь идти на Запад и искать его везде, где только можно. Аларкон, скажи, это правда, что ты знаешь безопасный путь? Он кивнул туда, где — по его мнению — лежали Гиблые Земли. Сармат кивнул в ответ.

— Знаю. Меня выкинули из Ураниума без скафандра, мне ли не знать, как я пробирался по Гиблым Землям! Да, чистый путь есть, и мне повезло найти его.

— Тебя изгнали и отобрали защиту?! Это страшная жестокость, но зачем они так сделали? — спросил Речник, ошеломлённый и возмущённый.

О сарматской столице и её правителях он уже слышал немало «хорошего», но таких деяний от них не ожидал. Аларкон посмотрел на него с любопытством и снова усмехнулся.

— Ты в самом деле хочешь всё это услышать, Фриссгейн?

— Да, и помочь тебе, если это нужно и возможно, — утвердительно кивнул Речник. — Тебя изгнали, а «Иджес» не заступился? Как так?

— А! Тогда некому было за меня заступаться, потому что «Иджес» я нашёл как раз после этого. Мне, конечно, очень повезло — и тогда, и с этой станцией, — Аларкон похлопал по гладкой зелёной стене, украшенной серыми и чёрными зигзагами, выглядевшими немного мрачно.

— Ей, по правде говоря, тоже повезло. Она могла бы ещё пять тысячелетий простоять с расплавленными альнкитами и без единого сар… Прости, «Иджес». Забылся. Речник невольно вздрогнул, когда волна жара прокатилась по коридору. Аларкон покачал головой с самым удручённым видом. Где-то вдали взвыла и тут же замолкла сирена.

— М-да, не стоило вспоминать об этом при хранителе, — тихо сказал сармат, ни к кому не обращаясь. Фрисс кивнул и сам заговорил шёпотом.

— Тут была та же беда, что на станции «Идис»? — несмело спросил он. Глаза Аларкона изумлённо расширились.

— «Идис»? Я слышал, её недавно подняли. Ты знаешь её историю? — нетерпеливо спросил он.

— Я был там, когда её поднимали, — пояснил Фрисс. — Печально, что с «Иджесом» вышло так же… и хорошо, что ты нашёл его, он, наверное, тосковал все эти века. Хотел бы я услышать об этом поиске!

Это настоящая легенда…

— Ну ладно, слушай, — пожал плечами Аларкон. — Гевелс тоже любил истории… Они долго стояли в том коридоре, но Фрисс не следил за временем — он слушал, затаив дыхание, о долгом и опасном пути по сухим степям Аркасии, по туннелям, кишащим крысами, по выжженным Гиблым Землям в ореоле зелёного сияния — наугад, не разбирая дороги, о долгих скитаниях у кромки Леса и невероятной удаче — обнаруженных воротах «Иджеса». Чуть больше ста лет прошло с того дня, как Аларкон стал командиром найденной станции. Сарматы «Иджеса» погибли так же страшно, как рабочие «Идис» — станция была под землёй и собиралась подниматься, когда взорвались два альнкита, и облучение вкупе с эа-мутацией выкосили всё живое. Когда Аларкон пришёл сюда, хранитель даже не встречал его — он затаился среди реакторов и лежал без сил, и сарматы нескоро нашли его. «Аларкон вернул сюда сарматов,» — осторожно вмешался в разговор хранитель. «Тут снова есть жизнь. Холод никогда не вернётся…»

— Никогда, — согласился Аларкон. — Ну вот, Фриссгейн. Тебе не надоело слушать?

— Ничуть, и спасибо тебе за рассказ и за указание пути, — ответил Речник, бережно убирая в сумку записную книжку, в которой сармат начертил несложный план безопасной дороги. Теперь-то Фрисс пройдёт по Гиблым Землям! Такие путевые знаки он не спутает. Значит, сначала по остаткам рилкаровой полосы… и следить, чтобы западные звёзды — яркий Акарин и холодный Сирфат — оставались на одной линии.

— Было бы за что, — отмахнулся сармат. — Однако… Однако работа не ждёт, Фриссгейн. Меня уже третий раз зовут к щиту управления и скоро пойдут искать. Поболтать с тобой, конечно, было приятно…

— Менее всего хотел помешать вам, — вздохнул Фрисс, поправляя сумку на плече и оглядываясь туда, где лежал Эрвин. — Хорошо, что я нашёл твою станцию! Ты не против, если я загляну сюда ещё когда-нибудь?

— Заходи, когда хочешь. Хранитель тебя признаёт, путь на станцию тебе открыт, — пожал плечами Аларкон. — Вернётесь на Реку сами, или вам помочь?

— Если не сложно, помогите, — попросил Фрисс и подошёл к Эрвину.

Молодой Речник мирно спал, его лицо уже не было искажено болью.

Рэйнер сидел рядом и пытался отполировать рукоять оружия, которая слегка оплавилась.

— Я не хотел вредить сарматам, и жаль, что так получилось… что вы встревожились, а Рэйнер даже обжёгся, — сказал Фрисс и протянул командиру склянку с воинским бальзамом. — Возьмите, это хорошее лекарство. Если кто-то случайно поранится…

— То и пальцем не притронется к лишним мутагенам, — закончил за него фразу Рэйнер и поднялся на ноги. — Забирай своего друга. Жить он будет.

— Он прав, Фриссгейн, — кивнул Аларкон. — Оставь эту вещь себе.

«Иджес» согласен переместить вас, куда ты укажешь. Я вот плохо помню Реку… Фрисс думал, какой же способ перемещения применит «Иджес» — подземный транспорт, телепортацию, ещё что-то?.. Он снова поставил на ноги Эрвина — Речник не проснулся, но цепко повис на Речнике.

— Заходи как-нибудь, только без полутрупов, — неохотно сказал Рэйнер, глядя в сторону. — Флония на вас не напасёшься… Речник крепко пожал руку Аларкона, пожалел, что не может так же попрощаться с Рэйнером, и шагнул в пятно зеленоватого пульсирующего сияния на полу.

— Да обойдут вашу станцию бедствия! — крикнул он сквозь яркий светящийся туман, тут же окруживший его. Аларкон что-то ответил с той стороны, но Фрисс его уже не слышал. «Буду ждать,» — дружелюбно буркнул хранитель, невидимой огненной змеёй обвивая Речника и тут же ускользая. Свет уже тускнел — далеко осталась станция «Иджес», близко шумели речные воды…