Пусть Милтон Фридмен не принимает близко к сердцу иронию в адрес своей теории. Гайдар вряд ли может быть отнесен к его ученикам, поскольку сценарий капитализации России не вписывался ни в какие экономические теории, ни в здравый смысл. Не соответствовал он и прогнозам, что очевидно, оказалось столь же неожиданным для творцов сценария, как и для тех, на ком он "обкатывался". Оказалось это неожиданным и для высоких аналитических умов евро-американских политиков, эксперты которых то рекомендовали, то не рекомендовали поддержать буржуазные усилия России. Оно и понятно – непредсказуемость несовместима с экономическим расчетом. Сложившееся положение оказалось следствием командного выхода из командной экономики. Нам объявили, – завтра просыпаемся при капитализме! – не поставив при этом в известность сам капитализм. Правда, некоторые положения гайдаровских реформ перекликались с теми, которые сформулировал наркомфин Григорий Соколькников при вхождении в НЭП – налогообложение и вера в мудрость рынка. Зато отсутствовало все остальное – золотые червонцы, товарная интервенция на потребительский рынок, специалисты, которые еще не успели забыть, что такое товарно-денежные отношения. Необъявленный тезис гайдаровских реформ гласил: "Отпускаем цены, пусть рынок разбирается с ними; когда будет исчерпана покупательная способность, цены придут в соответствие с денежной массой". Или, более наглядно можно сказать так: рынок имеет миллиард предметов, потребитель – десять миллиардов рублей; сейчас предмет стоит пять рублей, когда цена дойдет до десяти, покупательная способность будет исчерпана, мы обуздаем инфляцию, уничтожим нависший над дефицитным рынком

"отложенный спрос", т.е. сбережения населения, деньги теневой экономики, и, избавившись от бюджетного дефицита, войдем в капитализм с положительным сальдо!

Не вышло…