Велика, обширна и разнолика Империя амореев!

За хребтом Эосфора начинается она. Там, средь седых пиков, куда мы, хасмонеи, по вечерам провожаем солнце, трепещут на ветру их черно-белые флаги. Воистину, там, где у нас закат, у них восход: всё, чего лишены мы, отдается им.

Ежеутренне встает светило по ту сторону Эосфора. Сначала его скупые лучи призрачными бликами скользят по каменистым террасам, будят акритов в приграничных крепостях и караванщиков на узких перевалах, затем проникают на просторное плоскогорье Сераписова Уступа, где уже зеленеют ели и бродят стада овец. Немало ошибётся тот, кто станет судить об амореях по первым их крепостям и городам, — там нет цивилизации, то спокойная и никому не нужная земля, там не живут, а только служат.

Жизнь вскипает дальше на западе, по ту сторону Синайского пролива, отделяющего наш материк от Аморийского и нашу жизнь от ихней жизни. Миновав пролив, солнце освещает плодородные поля, сады и виноградники, раскинувшиеся в великой долине реки Хапи. Долина эта тянется во всю длину аморийской провинции Лаодика, с юга на север, от озера Бусирид до самого Внутреннего моря. Не милостями богов, а единственно лишь волею доброго светила Лаодика суть истинная житница Империи. Тут выращивают самые вкусные хлеба, тут фрукты чисты, а хлопок бел; вот почему так ценят дары Лаодики гордые патрисы.

Однако патрисов тут немного, их виллы лежат в основном на правом берегу Хапи. Да и плебеев явно меньше, нежели в других провинциях Амории. Кроме миллионного Рагора, раскрывшегося, точно лотос, в дельте Хапи, тут нет больших городов. Лаодика — аграрная страна; все машины, инструменты и утварь, какая потребна в хозяйстве, амореи завозят из западных своих пределов. А больше всего в Лаодике рабов, каковые, в основном, и производят как для патрисов, так и для плебеев названные выше блага.

Но больше, чем труженикам Лаодики, доброе светило дарит тепло жителям Гелики. Эта провинция начинается у Немейского моря и озера Бусирид. Когда-то, как полагают ученые, тут была пустыня. Если и была, о ней напоминают лишь невысокие холмы, усеянные молодой порослью. Вообще лесов в Гелике много, никак не меньше, чем полей.

Земля здесь тоже плодородна, особенно в долине реки Дафны — той самой реки, которая и питает озеро Бусирид. Ее истоки лежат вне аморийских пределов, в эфиопских горах. По весне, когда плачут горные льды, Дафна наливается их слезами и выходит из берегов, затопляя поля и пастбища. Не одно столетие амореи горевали вместе с Дафной, но пришел день, и придумали они, как отвести докучливые слезы далеких гор. Прорыли амореи канал вдоль южной своей границы и поженили им плачущую Дафну с молодым Анукисом, чьи истоки лежат дальше к западу.

Анукис — одна из трех великих рек, новых рек, образовавшихся вслед за Пришествием Аватаров. В Гелике она берет начало, затем протекает еще через две провинции, образуя их южную границу. Здесь уместно добавить, что все великие реки амореев большей частью судоходны, а означенный выше канал, Дафнис, вкупе с ними и с Сераписовым проливом на самом деле превращает Аморию в один гигантский остров, так что путешественник, возымевший желание обойти рубежи Империи со всех сторон, может вовсе не вылезать из судна. Однако странствие его будет неизбежно сопряжено с ужасными опасностями, о коих речь ниже, и потому лишь отчаянные смельчаки идут на такой риск.

Среди истоков реки Анукис лежит столица Гелики, тоже Анукис. Это небольшой городок, населенный, главным образом, акритами и вездесущими негоциантами. Через Анукис идет основная торговля амореев с их южными соседями, маурами, и обитателями еще более далеких земель, загадочными амазонками, пигмеями и лестригонами. Нигде не встретишь людей названных племен чаще, чем на рынках Анукиса! То в основном невольники, потому что кичливые амореи не любят, чтобы варвары, — как известно, варваром амореи именуют всякого, кому не посчастливилось родиться на их сказочном острове, — так вот, они не любят, чтобы варвары ходили по их земле иначе как с невольничьими торквесами на шеях. Цены на рынке Анукиса самые низкие; когда мне понадобились носильщики, я без труда купил трех огромных лестригонов всего за пятнадцать денариев, в то время как у нас в Хасмонее настоящего лестригона не купишь и на империал! А что до обычных рабов-мауров, их свои же царьки продают амореям за медные оболы, и неудивительно поэтому, что в Анукисе даже нищие имеют собственных рабов.

Но вернемся на север и продолжим наш бег за солнцем. Нам, только побывавшим на невольничьих рынках Анукиса, остается лишь изумляться, сколь непохожи на них торговые заведения Эридеи!

Да будет вам известно, друзья мои, что Эридея — центральная провинция Империи, ее лицо и мозг. В сущности, Эридея — целая страна, непохожая на другие, и как будто даже здешние амореи отличаются от остальных амореев. Одно сказать, в Эридее, не самой обширной из двенадцати провинций, проживает четвертая часть населения Империи!

Роскошь и богатство тут бьют через край, повсюду можно увидеть если не дворец знатнейшего князя, то виллу патриса победнее либо поместье новоявленного богача, магната, то есть плебея, вознесшегося на труде своих соплеменников, а чаще — на горбах рабов.

Эридея словно создана как рай для истинных властелинов жизни. Тут умеренный, мягкий климат; никогда не бывает чересчур жарко или чересчур холодно, как не бывает тут стихийных бедствий. Пространства Эридеи занимают леса, дарящие чистый воздух и всякую дичь; поля и луга, достаточно плодоносные, чтобы прокормить гигантские города; иногда встречаются красивейшие ландшафты, сочетающие все цвета жизни и вдохновляющие амореев на новые великие свершения.

Нигде более не увидишь столько замечательных дорог, как здесь, в Эридее; путеводные карты продают в каждой таверне, иначе немудрено запутаться. К счастью, все дороги ведут в Темисию, блистательную столицу Аморийской империи, которую и сами амореи, и я вслед за ними, называем космополисом, “столицей мира”. Ибо городом Темисию может наречь лишь сноб и сухой педант — для всех же остальных она Страна Чудес, пугающая своим искрометным великолепием, но не страшная, не подавляющая душу, как Мемнон.

В Темисии обитают ни много ни мало пять миллионов человек! Поверьте мне, это правда, то есть больше, чем в Хасмонее, Набатее и Хеттии, вместе взятых. Сия чудесная столица устроилась на северном берегу крупного озера Феб. Если смотреть на столицу с озера, увидишь наиболее древние постройки: Большой Императорский дворец, парковые ансамбли, набережные, Патрисиарий (ныне — здание Сената), дворцы высшей знати.

Чуть поодаль расположен Форум, главная площадь, политический и административный центр Темисии. У Форума или невдалеке от него стоят громадный Пантеон (святилище всех богов-аватаров и, одновременно, резиденция Святой Курии), Квиринальский дворец (резиденция имперского правительства), Государственный Архив, Стадион Александра Великого и другие шедевры аморийского помпезного зодчества. По мере удаления от озера Феб и Форума Темисия беднеет; на окраинах вы увидите дома плебеев и трущобы городской нищеты. Лишь величественный Народный Дом, который амореи, по старой памяти, называют Авентинским дворцом, резиденция Плебсии, стоящая на берегу канала Эридан, выдается из общей картины. В отличие от прежней столицы амореев, Элиссы, Темисия не имеет крепостных стен, ведь до ближайшей границы государства — более шестисот аморийских герм. В Темисии всякий чувствует себя в абсолютной безопасности от внешних угроз.

Великий Канал Эридан, проходящий через Темисию, связывает ее с Внутренним морем, а озеро Феб, река Пифия и канал Иннах — с южными провинциями Империи. Помимо обычных дорог, сухопутных и водных, через Темисию проходит Трансаморийский Рельсовый Путь. Он начинается еще в Джоке и пересекает почти весь континент с востока на запад. Однако ошибетесь вы, если подумаете, что Темисия только и делает что встречает и провожает гостей. Отнюдь! Власти внимательно следят за каждым приезжающим и отъезжающим, иначе, страшно подумать, сколько народу со всех краев света устремилось бы в сияющий космополис!

Живут же тут в основном патрисы и плебеи. Рабы, которые при них служат, пользуются большей волей, нежели в других частях Империи; таким образом, жить в столице хорошо не только для граждан, но и для их рабов. Тут можно встретить и варваров, которых амореи нарочно привозят в космополис, дабы те проникнулись величием и могуществом Империи. И верно, проникнувшись, насмотревшись столичных чудес, соблазнившись всеми “благами цивилизации”, многие варвары принимают Учение Аватаров и становятся верными федератами, то есть вассалами, аморийского императора.

Император этот, между прочим, почитается амореями за земного бога, о чем свидетельствует и титул его — “август”, что значит “Божественный”. Никакой реальной власти Божественный не имеет; кто же правит за него, и самим амореям порой разобраться трудно, однако если чуть вникнуть, система их правления становится ясна и даже внушает глубокое уважение своей продуманностью и четкостью. Из-за недостатка времени замечу лишь, что на вершине их властной пирамиды стоит Консистория, совет из пяти главнейших вельмож, представляющих соответственно патрисов, плебеев, правительство, иереев, то есть жрецов, и архонтов, наместников провинций. Эта-то Консистория и принимает основные решения, а император их только подписывает, вследствие чего, однако, они обретают в представлении амореев священную силу.

Нынешний их император Виктор Пятый примечателен уже хотя бы тем, что восседает на своем престоле ни много ни мало семьдесят восемь лет, а самому ему исполнилось девяносто. Принадлежит император, равно как и все его предшественники, к священной династии Фортунатов, которой, согласно уложениям амореев, единственной может принадлежать Божественный Престол. С тех пор как в ужасной воздушной катастрофе тринадцать лет тому назад погибли восемь членов царствующего дома, августином, то есть наследником трона Виктора Пятого, стал его правнук Лев (эти события описываются в романе «Воскресшие и мстящие». — Б.Т.). Сейчас Льву Фортунату двадцать, но он успел уже жениться, заиметь двоих детей, развестись и жениться снова; его вторая жена, приходящаяся ему, между прочим, троюродной сестрой, нынче находится в положении.

Обитают Фортунаты в знаменитом Сапфировом дворце, который сам по себе является чудом зодчества, да и просто человеческой фантазии. Дворцовый комплекс расположен на большом искусственном острове, соединенном с городом системой висячих мостов и гаваней. Не ведаю, настоящие ли сапфиры использовались для возведения Дворца, скажу одно: даже в безлунную ночь он сияет подобно волшебному замку и сиянием своим освещает ночную Темисию!..

Как вы понимаете, всякий, побывавший в Эридее и ее умопомрачительной столице, может рассказывать об увиденном без конца. Я же, теснимый заявленным в начале стремлением успевать за солнцем и вашим любопытством относительно прочих достопримечательностей аморийских провинций, вынужден пока ограничиться сказанным выше.

Так двинемся же в Ливию, следующую провинцию, лежащую в самом центре Аморийской империи. После Эридеи экскурсия по Ливии покажется вам скучной; я могу вас понять. Тут мало прекрасных городов и красивых природных ландшафтов. В Ливии живут труженики, здесь много заводов, фабрик и ремесленных мастерских. Это понятно: из Ливии одинаково далеко и одинаково близко как до восточной, так и до западной окраины Империи. Сюда везут зерно, фрукты, а также сырье для переработки, отсюда — готовые изделия или полуфабрикаты. Нефтис, столица Ливии, насчитывает миллион жителей, в основном плебеев. Невольников тут мало, ибо амореи не доверяют им тонкие работы, такие как ткачество или добыча природного газа.

Рек в Ливии нет, зато много дорог и портов на берегу Внутреннего моря. На востоке Ливии, близ границы с Эридеей, климат сносный, есть даже леса, а вот на западе, у гор Омфала, и на юге, жизнь несладка, там властвуют жара и ветер. В Ливийской пустыне люди жить избегают, там царствуют свирепые сехмуты, немейские львы. Одно такое чудище способно свалить слона; амореи промышляют сехмутов ради их замечательных шкур, вернее, панцирей.

Какое искушение из Ливии сразу проследовать в необозримую священную Метиду, на долю которой приходится большая часть аморийских чудес! Но, верный своему слову, я прежде направлю вас на юг, в Стимфалию и Сиренаику, чтобы вы затрепетали сначала от страха, а затем от изумления…

Стимфалия — это земля ужаса. Провинция эта столь велика, что может вместить Лаодику и Гелику, вместе взятые, однако живут в Стимфалии менее миллиона человек, и большей частью не по своей воле. Ибо пространства Стимфалии составляют либо бесплодные каменистые и солончаковые пустыни, либо запечатанные каньонами нагорья, либо мрачные, вытянувшиеся к небесам, горные хребты.

На одном из таких нагорий лежит столица Стимфалии Пифон. Я был в этом городе; он вырос среди голых скал, а внизу, меж ними, бежит река Пифия. Интересно, что впадает она в озеро Эреб, поэтому не составляет никаких трудов, сев на амфибию в блистательной Темисии, всего двумя сутками спустя выйти у скал зловещего Пифона, — а это, согласитесь, само по себе уж чудо! Можно и не сходить на берег: амореи прорыли канал Иннах и соединили им Пифию с рекой Анукис. Маршрут Анукис — Пифон — Темисия является у амореев основным для поставок рабов в столицу Империи.

Еще страшнее, нежели в Пифоне, на западе Стимфалии. Нагорье Танат недаром называют “Долиной Смерти”. Туда я не добрался, ибо воистину нехорошее это место! Летом зной там доходит до сорока градусов, а зимой властвуют лютые морозы. У амореев принято ссылать туда провинившихся патрисов, еретиков; место, где их содержат, называется “Обителью Обреченных”, ибо это воистину так: никто еще не вернулся оттуда!

Стимфалия — родной дом для разных чудищ, плодов мутаций, — кабиров. Самыми жуткими среди них считаются так называемые стимфалийские птицы. В сравнении с ними даже немейские львы кажутся безобидными щенятами. Не буду стращать вас подробностями расправ птиц над несчастными путешественниками; о том же, как выглядят сии крылатые твари, известно любому читавшему о подвигах великого Геракла.

В Темисии мне показывали коготь стимфалийской птицы — воистину, нужно быть Гераклом, чтоб поразить хотя бы одну такую!

К югу от Стимфалии лежит Сиренаика, названная так по имени загадочных существ, сирен, обитающих, по легендам, в джунглях этой провинции. Действительно, нечто — или некто? — заманивает людей вглубь девственных лесов, и больше тех людей не удается увидеть живыми. Амореи верят, что сирены способны свести кого угодно с ума своим пением; так сирены защищают джунгли от непрошеных гостей. И верно: им есть что защищать.

Сиренаика — истинная сокровищница экзотических растений и животных, весьма полезных как в пищу, так и для хозяйства. Дары джунглей настолько обильны, что некоторые считают Сиренаику земным раем, — вот только рай этот граничит с адом, и никто не знает, где проходит граница сия!

Столица Сиренаики — Джока; по одному этому названию, неподходящему для сладкозвучного языка амореев, вы можете судить, сколь далека эта провинция от культурных центров Империи и сколь близка к землям, где живут дикари-мауры. Джока стоит на берегу озера Несс. Озеро примечательно тем, что одна великая река, Анукис, в него впадает, а другая, еще более великая, Маат, вытекает. В озере Несс живут тысячи всяких тварей, в том числе зловредные гидры и гигантские крокодилы эмпусы. Те и другие нередко нападают на суда, поэтому плавание близ берегов небезопасно.

Вообще существование людей в Сиренаике сопряжено с непрестанным риском. Нигде более не встретишь столько авантюристов и помешанных! Это в основном охотники за перьями сирен. Амореи возвели перья сирен в разряд наиглавнейших драгоценностей, выше золота и бриллиантов. Среди ихних нобилей перо сирены — своеобразный символ высшей знатности. В Темисии я видел княгиню, всё одеяние которой состояло из трех перьев сирены в средней части тела, соответственно спереди, сзади и снизу, и одного пера в волосах; так вместо осуждения эта бесстыдная женщина вызывала у присутствующих патрисов лишь вздохи восхищения и зависти. Неудивительно поэтому, что всякий мужчина, добывший перо сирены, становится героем общества. В Джоке мне встретился один помешанный, который предлагал купить у него такое перо за — вы не поверите! — тысячу солидов. У меня не было и десятой доли этой умопомрачительной суммы, но я знал, что в Темисии перо может стоить впятеро дороже. А в нашей Хасмонее я вообще не знаю никого, кто бы выложил столь огромное состояние за птичье перышко!

Если вы поплывете из Джоки на север, по озеру Несс и реке Маат, скоро вы снова окажетесь в Стимфалии, вернее, на границе Стимфалии и федеративного государства Батуту, которую образует эта река. Батуту лежит в самом центре материка, отделяя Аморию от земель пигмеев и дагомейцев. Население Батуту — в основном мауры, то есть люди с черным цветом кожи. Собственно, государством Батуту назвать нельзя, потому что каждое из семидесяти его племен управляется собственным вождем, а король Батуту, которого здесь называют великим негусом, нужен более амореям, чем своим подданным. Многие амореи признавались мне, что для Империи нет никакой проблемы присоединить Батуту. Это им излишне, потому что король и вожди и так во всем покорны Империи, а ей нужны единственно для того, чтобы их руками промышлять себе новых рабов, — такова проверенная веками политика Империи в этом регионе.

На границе Батуту и Стимфалии лежит Немейская долина — вот там-то кабиров, то есть мутантов, больше всего. Не всякий решается проплыть через долину ночью, даже если у него ладный корабль. А далее река Маат течет через Стимфалийские горы, — насколько жуткие там места, вы можете догадаться сами, — и средь них круто поворачивает на запад, к Океану, до которого еще тысячи и тысячи герм.

Там же, в Стимфалийских горах, в Маат впадает большая река Шу. Если углубиться в эту реку, можно увидеть немало любопытного. Сперва вы плывете среди гор по широкому каньону, сплошь заполненному спокойной водой, затем каньон сужается, и вот перед вами возникает циклопическая пещера, и — самое поразительное! — река не огибает пещеру, а втекает в нее. Это место, естественный тоннель, сквозь который несколько герм течет Шу, называется Перевалом Харона. И верно: как будто в царство мертвых плывешь! Однако это если плыть оттуда, по течению реки. А мы с вами, напомню, плывем вверх, на северо-запад. Именно так из Сиренаики и Стимфалии проще всего попасть в Метиду.

Метида — самая обширная провинция Аморийской империи. С юга она ограничена рекой Маат, с востока — Стимфалийским хребтом и горами Омфала, с севера — Дорийским хребтом, с запада — пустыней Ведиус. На севере Метиды, между прочим, лежит Долина Сфинксов, достопримечательностью которой считается Некрополь Фортунатов. С юга Долину Сфинксов замыкает гряда Мут, а еще южнее лежит плато Эриманф, где водится знаменитый эриманфский вепрь. Река Шу целиком течет по территории Метиды, как и река Тефнут, впадающая в Шу. Предусмотрительные амореи и тут прорыли канал, соединив Тефнут с морем. Если вы внимательно следите за моим рассказом, вы уже поняли, наверное, что Амория представляет собой не один, а целых четыре огромных острова, разделенных проливами, реками и каналами.

И вот наконец мы приближаемся к Мемнону, священной столице амореев. Этот город, — если то, что мы увидим, можно назвать городом, — лежит в самом центре Империи, от Мемнона амореи считают длины и время. Откуда и каким транспортом вы не приближались бы к Мемнону, суеверный трепет поразит вас, когда посреди голых каньонов и скал вы узрите устремленный к небесам пик Хрустальной Горы с вздымающимся на его вершине циклопическим Храмом Фатума.

Если официальная столица, Темисия, — лицо и мозг Империи, то Мемнон — ее сердце и душа. Ибо именно над Мемноном нависает пресловутое “третье светило” Божественного мира — Эфир. Что есть такое Эфир, никто до сих пор не знает. Известно одно: прежде, в древние времена, до Пришествия Аватаров, когда процветали Эллада и Рим, Эфира не существовало.

Для амореев Эфир — не объект научного промысла, а чудо из чудес, явное свидетельство “богоизбранности”, дающее жизнь их удивительной цивилизации. Эфир излучает некую таинственную энергию, также называемую эфиром, причем, в отличие от Солнца и Луны, Эфир не перемещается по небу, а всегда висит в одной и той же точке небосвода, прямо над Храмом Фатума в Мемноне. В силу этого энергия Эфира распространяется неравномерно: большая доля ее достается Мемнону и его окрестностям, и чем дальше от Мемнона, тем меньше ощущается ее воздействие. Таким образом, лишь жители Империи и близких к ней территорий в состоянии пользоваться благами Эфира. С другой стороны, все остальное человечества, хвала Господу, избавлено от неизбежных бедствий, являющихся оборотной стороной этих благ “Богохранимой Империи”.

Смею еще и еще раз засвидетельствовать вам, друзья мои: Эфир — не выдумка амореев.

С любезного разрешения тамошних властей я наблюдал его в телескоп, сам пребывая на земле, в Мемноне. Невооруженным глазом Эфир не различишь ни днем, ни ночью, зато в телескоп ты видишь большую белую звезду, пульсирующую с частотой в одну секунду.

Как я уже сказал, Эфир излучает некую энергия, невидимую, как и он сам, однако посредством особых алмазов, добываемых тут же, в Хрустальной Горе, ее удается уловить и применить на благо людям. Неудивительно, что энергия сия почитается амореями “божественным даром” и используется ими всюду, где только можно — от наручных часов до поездов и летательных аппаратов.

Однако не спешите завидовать “богоизбранным” амореям. Нормальный человек перестает быть таковым, если проживет в Мемноне или его окрестностях более-менее продолжительное время. Таинственное излучение вызывает болезни и мутации. Вы думаете, как возникли кабиры, все эти гидры, сехмуты, стимфалийские птицы, эмпусы, каркины, грайи и прочие противные природе существа?! Их вызвал к жизни эфир. Вот почему нормальные люди избегают селиться близ Мемнона, а живут там постоянно только фанатичные жрецы — иереи и анахореты, да еще в священную столицу время от времени наезжают большие господа из Темисии, например, в Храме Фатума, посвященном Творцу-Пантократору, главному божеству амореев, их императоры принимают верховную власть, а понтифики ежегодно проходят интронизацию. Вера амореев, между прочим, требует, чтобы каждый аколит хотя бы однажды в жизни посетил Мемнон. Для паломников государство организует даже бесплатный проезд, однако я не видел в тех местах заметного скопления народа. И верно: мало кому охота подставлять себя под непонятные лучи, то дарующие благо, то отнимающие его!

Все чудеса Мемнона не опишешь и в целой книге. А потому оставим на время и этот колдовской город, и провинцию Метида, и таинственный Эфир. Переместимся на север, перешагнем через Дорийский хребет и вступим на землю Дориды.

Эта провинция суть колыбель аморийской цивилизации. Именно сюда восемнадцать столетий тому назад приплыл со своим племенем легендарный Фортунат, осененный мудростью аватаров, богов-посланцев. Здесь, на мысе, ныне названном его именем, Фортунат основал первую столицу амореев — Элиссу, в честь легендарной властительницы Карфагена. Здесь и упокоился первый император, в прекрасном Мавзолее из ослепительно белого мрамора, напоминающем по стилю афинский Парфенон, каким тот предстает на древних картинах. Ныне Элисса — усталый провинциальный городок, в котором лишь памятники старины напоминают о том, что когда-то этот город был столицей Аморийской империи…

Хотя Элисса и считается столицей Дориды, новый город Дор, лежащий на юге провинции, много больше и значительнее его. Дор — важнейший перевалочный центр, там самый большой в Империи вокзал Трансаморийского Рельсового Пути. Всего в Дориде два миллиона жителей, в основном моряки, кораблестроители и обслуживающие рабочие.

Климат в Дориде не столь приятный, как в Эридее или Лаодике, но достаточно сносный, и если бы не частые землетрясения и наводнения, возможно, амореи никогда не додумались бы оставить избранное Фортунатом место и основать себе другую столицу.

А мы тем временем поспешим вслед за солнцем и переместимся на юго-запад от Дориды, в Персефону. Это самая малонаселенная часть Империи. Воистину, одна лишь угроза закончить жизнь в Персефоне действует на аморийского плебея столь же безотказно, как и на патриса — угроза быть высланным в Стимфалию!

Пространство Персефоны составляют гигантская пустыня Ведиус и прилегающие к ней степи и плоскогорья. При этом Персефона удивительно богата всякими полезными минералами, такими как уголь, руда и камень. Сотни тысяч эргастов, то есть каторжников и рабов, добывают эти богатства в районе города Оркуса. Вернее, Оркус — не город, а одна громадная резервация для несчастных. Там живут лишь эргасты и их надзиратели.

Эргасты работают днем и ночью, то в ужасающей духоте, то в лютую стужу, но амореи не жалеют их, потому что поставки рабов для эргастула в Оркусе налажены у них превосходно. Я полагаю, треть, если не половина, всех рабов Империи заканчивают свою жизнь именно в Персефоне.

А навстречу поездам с рабами следуют составы с углем, рудой и камнем. Поэтому, увидев в сияющей Темисии чудесный дворец из нефрита и мрамора, сразу вспомните, сколько несчастных эргастов положили свои жизни в Персефоне, не имея ни малейшей надежды вырваться на свободу…

Столица этой провинции, Персефополь, лежит довольно далеко от Оркуса, в большом оазисе. Там верблюдов и даже леопардов можно встретить разгуливающими по улицам.

Люди в Персефополе сильные, смелые и жестокие, без того налета помешанности и авантюризма, каковой столь приелся мне в Сиренаике.

По территории Персефоны протекает горячая река Ксанф. Она берет свое начало под землей, где-то в горах Киферона. Протекая по пустыне, она не только не остывает, но еще больше разогревается. Несмотря на всю свою приязнь к эфиру, амореи также используют воду Ксанфа для обогрева домов и прочих хозяйственных нужд. Тем более что в Персефоне излучение Эфира не столь сильно, как в Метиде, Ливии и Стимфалии. Южнее Оркуса река Ксанф снова уходит под землю, и один лишь Господь ведает, где заканчивают путь ее мертвые воды!

К северу от Персефоны, за Атласским хребтом, лежит Гераклея. Эта провинция состоит из двух примерно равных по площади частей: Нижней Гераклеи на Аморийском материке и Верхней Гераклеи, Бетики, на Европейском. Разделяет ту и другую Гераклею одноименный пролив. На аморийском берегу пролива стоит город Гераклеополь, столица провинции, на германском — его спутник, Алкида. Гераклейский пролив между двумя городами настолько узок, что амореи держат под своим контролем всё морское судоходство из Внутреннего моря в Западный океан, и всякий купец, следующий по своим торговым делам туда или обратно, вынужден платить им немалую пошлину.

Живут в Гераклее люди простые, очень похожие на нас; патрисов там почти не встретишь.

Акриты стерегут границу с лузитанами и иберами, выращивают злаки и виноград, разводят овец и лошадей, ловят рыбу, в общем, занимаются не притеснением себе подобных, а полезными делами. На побережье много маленьких городов и курортов для людей со средним достатком.

Если следовать из Персефоны не на север, а на юг, то сразу за горами Киферона открывается живописная провинция Киферея. Прежняя ее столица, Афра, стоит на правом берегу реки Маат и представляет собой типичный южный город, наподобие Джоки или Анукиса. Новая столица, Киферополь, этот прославленный центр банкиров и новоявленных богачей, находится на высоте свыше полутора миль над уровнем моря.

Воздух там чист и свеж, что благоприятствует умственной деятельности. А люди хитрые и пронырливые, умеющие извлечь выгоду из всего, даже из значительной удаленности своего города от признанных центров Империи.

Живет в Киферее довольно много народу, никак не меньше шести миллионов. То в основном плебеи, как обычные труженики садов и нив, так и динаты. На плантациях злаков, риса, хлопка, каучука, кофе, какао и цитрусовых широко используется труд рабов.

Особых чудес в Киферее не встретишь, за исключением “речных коней”, гиппонгов, которых киферейцы в прямом смысле слова впрягают в свои корабли. В Афре мне показывали новую породу гиппонга, выведенную тамошними искусниками — так называемого “курьера”. Этот водоплавающий зверь достаточно ловок, чтобы ускользать от гидр и эмпусов. Скорость гиппонга-курьера в воде — до девяноста герм в час, то есть он в состоянии преодолеть реку Маат от Джоки до Гелиополя за трое суток (не считая остановок в пути); таким образом, использование гиппонгов с целью доставки корреспонденции по быстроте сравнимо лишь с применением аэросфер, а по экономичности не имеет себе равных. Среди недостатков метода — низкая надежность, так как гидры и эмпусы тоже весьма ловки, особенно когда речь заходит о добыче.

Заканчивая рассказ о Киферее, напомним о наличии там знаменитых высокогорных курортов, где можно отдохнуть, подлечиться и даже покататься по снегу на особых досках, которые крепятся к стопам — амореи называют такие доски “стопами Феба”.

Курорты Киферона открыты как для патрисов, так и для плебеев, но цены там совершенно невозможные. За один день пребывания на одном из таких курортов с меня взяли двадцать солидов, то есть больше, чем я потратил за весь предыдущий месяц! Вот и судите сами, каков этот отдых.

На западной границе Кифереи стоит чудесный лес Ганимед, а за ним сразу начинается Илифия, прозванная “золотой провинцией”. Это — самый край Аморийской империи, где сила Эфира практически не ощущается. Тем удивительнее, сколь великих успехов добились обитатели “золотой провинции”.

Столица Илифии, Гелиополь, то есть Город Солнца, лежит в дельте реки Маат, меж двух ее рукавов, и он настолько велик, что имеет также выход к Океану. По численности населения, составляющей три миллиона человек, Гелиополь уступает лишь Темисии, а всего в Илифии проживают семь миллионов человек. Порт Гелиополя — самый большой в Амории и, наверное, в мире; он принимает суда со всех краев света.

Илифия тянется на тысячу герм по побережью Западного океана, от Гелиополя на юге до Атласских гор на севере. Не счесть на этом побережье городков и деревушек, но еще больше там вилл патрисов и магнатов. Я заметил, что состоятельные люди, которые по каким-либо причинам не желают или не могут жить в Эридее, поселяются именно в Илифии. Понять их легко: климат тут приятен во всех отношениях, земля плодоносна, а море и леса весьма щедры на дары. Между обоими мегаполисами, Темисией и Гелиополем, заметна конкуренция; темисиане именуют гелиопольцев почти что варварами, ввиду удаленности последних от столичной жизни, а гелиопольцы, напротив, смеются над зазнайством темисиан и чувствуют себя более счастливыми на этом благословенном краю земле.

Невозможно не обнаружить в Илифии поразительную свободу взглядов. Илифийцы открыто обсуждают такие вещи, за которые в Метиде или Ливии нередко сажают в темницу. В Гелиополе на местном форуме я встретил одного оратора, который взял на себя смелость критиковать наследника Божественного Престола Льва Фортуната. Когда же я спросил этого человека, не боится ли он преследований со стороны властей, вся толпа зашлась гомерическим хохотом, сам же оратор присоветовал мне поменьше слушать выживших из ума анахоретов и всех прочих, кто сам в душе не потомок гордого Фортуната, а жалкий раб. Вот таков народ в “золотой провинции”; воистину, если привелось бы мне быть амореем, я б мечтал родиться и жить только в Илифии!

Итак, друзья, подходит к концу наше первое путешествие по двенадцати провинциям Аморийской империи. День завершается; вот уже доброе светило прощается с посвященным ему городом и спускается в воды великого Западного океана. Но прежде оно дарит свои прощальные лучи гигантской статуе легендарного Фортуната. Колосс считается “золотым”, однако на самом деле он лишь позолочен; благодаря искусству зодчих и инженеров статуя Фортуната днем и ночью кажется светящейся, подобно пылающему факелу. Это величественное зрелище можно наблюдать из любой части Гелиополя и его окрестностей, а сияние колосса-маяка видно за сотни миль; иными словами, воплощенный в камне и золоте основатель Аморийской империи как бы помогает мореплавателям узреть Истину и отыскать верную дорогу в Божественный мир…

Вот такая она, Империя амореев, — великая, обширная и разноликая. Каждый из вас волен сам судить, чего больше, добра иль зла, несет она человечеству. Но, к каким бы выводам вы не пришли, искренне советую продолжить вместе со мной, равно как и без меня, увлекательное путешествие по этой диковинной земле.

Ибо назавтра доброе светило снова взойдет из-за гор Эосфора и начнет свой каждодневный полет над Империей амореев.