Айк

Шарлотта нервничает. А еще она красивая. Скрестив руки, она тянется к подолу футболки и стягивает ее через голову. Ее длинные волосы поднимаются вместе с футболкой, но затем падают вниз и рассыпаются по плечам и спине, и она отбрасывает их набок. Хотя я только представляю это, картинка такая яркая и кажется такой настоящей. Шарлотта подходит ко мне, тянется к моему ремню и начинает расстегивать его, а затем переходит к пуговице моих джинсов. Прежде чем она тянет их вниз, я провожу руками по ее плечам, тянусь за спину и расстегиваю застежку лифчика. Он падает на землю, а я отступаю на шаг и наслаждаюсь ею, запоминая каждый изгиб тела, который открывается моему взгляду. Быстро подхватив ее, укладываю на плед. День теплый, но в воздухе чувствуется легкая прохлада, отчего ее кожа покрывается мурашками. Я стягиваю с нее джинсы и трусики и быстро раздеваюсь сам. Прежде чем опуститься на колени и прижаться к ее телу, я смотрю на обнаженную Шарлотту, которая ждет меня. Черт, она такая утонченная. Все внутренности сводит от того, как я ее хочу, но боль там тоже присутствует. Вот и все. Вот все, что нам доступно. Но я и на это рассчитывать не смел, поэтому хватаюсь за представившуюся возможность. Как только я чувствую ее под собой, ее грудь прижимается к моей груди, я натягиваю на нас край пледа, стараясь обеспечить вокруг нас и между нами как можно больше тепла.

— Ты готова?

Она облизывает пересохшие губы и согласно кивает.

— Еще никогда я не была более готова ни к чему в своей жизни.

Время замирает, когда мы становимся единым целым. Мы смотрим друг другу в глаза, и я вижу печаль в ее взгляде. Она знает, что я скоро уйду. Еще никогда я не испытывал ничего более болезненно-прекрасного. Я молюсь, чтобы не забыть этот момент, чтобы, когда окажусь по другую строну, кто бы там ни был главным, он позволил бы мне сохранить это воспоминание. Только эту мечту, которая могла бы случиться с нами в другое время и в другой жизни. Ее дыхание овевает мою шею, пальцы скользят по мышцам спины. Все эти трагично-красивые воспоминания остро необходимы мне, потому что я не уверен, что смогу прожить вечность без них. Обхватив мое лицо ладонями, Шарлотта обрушивает свои губы на мой рот и яростно меня целует. Я целую ее в ответ, проклиная мир за то, что не могу оказаться еще ближе к ней. Мои толчки ускоряются, когда она вцепляется в меня, зажимает мои губы зубами, сводя меня с ума. Я отрываюсь от ее губ, когда она вскрикивает и ее тело напрягается.

— Я люблю тебя, Айк, — выкрикивает она, и по ее щеке катится слезинка. Кончиком языка я слизываю ее, а затем снова обрушиваюсь на ее рот. Несколько мгновений спустя она кричит от наслаждения, а я кончаю спустя несколько секунд после нее и прижимаюсь своим лбом к ее, пока мы оба пытаемся выровнять наше дыхание. Я целую ее в шею, в подбородок и снова в губы, и она хнычет. Сев, я притягиваю ее к себе и плотнее закутываю нас в плед. Ее голова покоится на моем плече, пока мы наблюдаем, как сверкает вода в реке. Я бы все отдал, лишь бы это было по-настоящему, а не выдуманной мечтой.

— Как я могу отпустить тебя, Айк? — шепчет она.

У меня нет ответа на этот ее вопрос. Поэтому я снова погружаюсь в нашу мечту, где сжимаю ее крепче. Местоположение меняется, мы оказывается на берегу реки и по очереди описываем совместную жизнь, которой у нас никогда не будет.

Мы наблюдаем, как тысячи сценариев разыгрываются перед нами, просто над поверхностью воды. Мои самые любимые: день нашей свадьбы, то, как она улыбается мне, когда подходит к алтарю. Или тот, когда она дремлет на диване, а ее живот округлился, потому что она носит нашего ребенка. И, конечно же, тот день, когда рождается наша дочь и лежит на руках у Шарлотты, пока сама Шарлотта с любовью улыбается мне.

Картинки красиво и беспорядочно сменяют одна другую. Не все они идеальны, на некоторых мы ругаемся, но вслед за ними следуют те, где мы миримся.

— Полагаю, ты пока еще не понял, что я всегда права, — подкалывает меня Шарлотта, пока наблюдает, как она швыряет в меня подушку и визжит.

— Неа, — отвечаю я, когда вижу, как я хватаю ее и яростно целую, тем самым остужая весь ее гнев. — Я просто хочу завести тебя, чтобы у нас потом случился чумовой примирительный секс, — она хмыкает и утыкается лицом мне в основание шеи. — Что мы упускаем? — спрашиваю я ее.

— Это, — отвечает она и описывает картинку, где пожилая пара сидит бок о бок в креслах качалках. Это мы, прожившие вместе долгую жизнь. Она вкладывает свою сморщенную ладонь в мою и мы смотрим на горы с нашего крыльца, наслаждаясь великолепием осени.

В этой фантазии я целую ее в висок, закрываю глаза и молюсь, чтобы однажды у нее все это было. Молюсь, чтобы это было с Джорджем. Она любит его, точно так же, как любит меня — очень-очень сильно. Шарлотта тихо плачет, слезы струятся по ее красивому лицу. Наклонившись к ней, я говорю:

— Если будешь скучать по мне, приходи сюда и разговаривай со мной. Это место всегда будет нашим.

— Ты будешь здесь? — всхлипывает она.

— Часть меня навсегда останется здесь... — оглянувшись на дерево позади нас, я вздыхаю. — Мне жаль, что я не могу вырезать на дереве сердечко с нашими инициалами для тебя.

— Мне много чего жаль, Айк, — стонет она, пытаясь подавить рыдания. Момент кажется трагичным и болезненным, он задевает самые глубокие струны моей души. И хотя мне ненавистна мысль, что я покину ее, мне нужна пара минут, чтобы разложить все для себя по полочкам, прежде чем исчезну навсегда.

— Шарлотта, — говорю я и крепко сжимаю ее руку. — Мне нужно немножко времени наедине с собой. Мне жаль, я просто... Ты будешь тут в порядке?

— Конечно же, — тихо соглашается она. — Я вернусь в мотель. Ты же еще придешь попрощаться, да? — она переводит на меня взгляд своих серых глаз, на ее лице написаны надежда и печаль.

Проведя костяшками пальцев по ее щеке, я отвечаю:

— Обещаю, детка, — а затем исчезаю.