Они пили кофе и молчали. Французское печенье таяло во рту. Петр сказал:

— Хорошее печенье.

И посмотрел на коробку. Дата изготовления. ЧП «Светлячок». От этого «ЧП» журналистка вздрогнула. Сейчас каждый второй — частный предприниматель, но тряхнуло ее от другого ЧП. Славиной сразу вспомнилась бульдожья морда полковника в апоплексической раскраске. Да, такое чрезвычайное происшествие, которому она стала свидетелем, и во сне не приснится…

— Очень тебя прошу никуда из дома не выходить, — сказал Петр. — За меня не беспокойся. К ночи буду.

Услышав такое заявление, Аня совсем приуныла. Если бы не его самодеятельность, ничего, может быть, и не случилось бы. Ну, обнаружили бы немного разбросанных баксов… В конце концов, там почти все оставалось на месте.

— Если б ты не полезла в тайник, — словно читая мысли подруги, напомнил Петр, — купалась бы сейчас в лебедином озере и ромашки общипывала: любит, не любит…

— При чем здесь это?! — вспыхнула Анна аж до пяток.

— Да просто так, — сказал Петр сурово, — к слову.

— А если к слову, то я тебя ни о чем не просила. И между прочим, возвращаться сюда тоже.

— Какой была, такой ты и осталась, — заключил Петр примирительно. — Чего кусаешься? Я же тебя с детства люблю, дурында конопатая, и пока ты в беде — ни на шаг в сторону, даже если погонишь.

От этих слов Аня окончательно сникла… Вот только этого ей и не хватало! Маленькая хозяйка большого дома… Вот только ее судьбу она повторять не намерена ни за какие коврижки. Петр сжал ей руку у локтя и заглянул в глаза.

— Ну, не раскисай, держись. Долго канителиться они не будут. Мэр с прокурором примчались в часть. Француз очень даже вовремя объявился. Это ж бандитский общак, контрабандный. Нельзя волну гнать. Разве бабу в таком деле вычислишь? Ведь когда Жорку убили — все на месте стояло. — Петр умолк и вдруг быстро спросил: — Слушай, а где тебя взяли?

— Ну там, на поляне… — промямлила Аня.

— На какой поляне?

— С оленями…

Повисла долгая пауза. Сразу все стало на свои места.

— Моли теперь Бога, Анюта, чтобы наш Бугай мозжечок не напряг, — шепотом сказал Петр. — Он Ленчика трясет за грудки, а у того полное алиби — его на сутки позже нас выпустили, и с той минуты он от полковника — ни на шаг, разве только меня к тебе подвозил и когда Лизку порол на озере. Но командор пьян был в стельку, сам ничего не помнит…

— Да где же эти проклятые мешки, скажешь ты мне или нет? — Аня чувствовала, что скоро сойдет с ума. — Зачем ты полез в их общак?

— А что же мне делать оставалось? — удивился Петр. — Все равно ведь обнаружили бы утечку и начали охоту на лис. Только тихую, без шума.

— Куда же ты все сложил? Там полтонны «капусты» было… Ведь найдут! Мешки в мусорник не зароешь.

— Это уж не твои проблемы… Ночью я тебя вывезу отсюда, есть надежные люди, не сомневайся.

Как на автомате, Славина вспомнила о пакете, зарытом в яме на огороде. Его содержимое давило на ее разум. Содержимое кошелька, в котором болталось триста рублей и лежало две долларовые сотки на всякий пожарный, — это понятно, это для Ани были приличные деньги, а вот пакет и тем более мешки… Просто ужасный какой-то сон!

— Что-то мы с тобой заболтались, — сказал Петр, — пора сваливать. Ну, будь умницей.

Он шутливо дернул подругу за нос, чмокнул в макушку и через три секунды скрылся за дверью. Стало тихо, только в окно слабо постукивали ветки ореха, раскачиваемые порывами жаркого летнего суховея. «Нужно поспать, — приказала себе Аня, — немедленно лечь и постараться уснуть. Иначе ты свалишься с ног, а впереди ночь… Неизвестно еще, какая…» В самом деле: кому это могло быть известно?!

И она уснула. И проспала несколько часов. Солнце стояло довольно низко, почти напротив окошка, его ослепительные лучи разбудили женщину. Наверное, ей снилось что-то приятное, она проснулась в чудном настроении, с блаженной улыбкой, но как только открыла глаза и поняла, в какую реальность вернулась, сразу сникла. То есть она готова была действовать, что-то предпринимать, но что? Если Петр приказал сидеть дома и не высовываться, значит, следовало так и поступить. Вариантов у нее не было, хотя неизвестность — худшее испытание. Славина попыталась занять себя чтением — бесполезно. Она просто разучилась складывать буквы в слова. Тогда взялась за вязание — у нее на подоконнике валялись спицы с набранной резинкой для жилетки. И тут увидела Лизку. Бедолага тащилась через огород со здоровенным чемоданом в руках. Аня даже обрадовалась и выскочила ей навстречу. Они обнялись, как самые близкие подруги. Лизка всхлипывала, а Аня, подхватив ее чемодан, стала ее утешать:

— Ну, чего ты ревешь? Ушла и правильно. Не любишь ты его, это же козе ясно. А что Ленчик? Почему ты одна?

На радостях, что одиночество кончилось, Аня сыпала идиотскими вопросами, в глубине души страшась услышать какую-нибудь эдакую новость…

— Мой Бугай перерыл всю усадьбу, как тебе это нравится? — сообщила наконец Лизка. — Он окончательно помешался. Никто не знает, что он ищет. Даже Ленчик. Можно подумать, что со складов выкрали боеголовку термоядерной бомбы.

— Как же ты прошла с таким чемоданом? — удивилась Аня. — Везде посты стоят.

— А кто меня тронет? — с вызовом ответила Лизка. — Я ж пока еще законная жена полковника Бугаевича.

— Точно. Зачем же ты ко мне притащилась? Шла бы уже сразу на автобус.

— Как это так? — удивилась Лизка. — Своих в окружении не бросают! Мы ж подруги или как? Твой Петр с моим Ленчиком — не разлей вода. Это я его вчера наряжала в креповый костюм, чтобы он в приличном виде к тебе явился. Он нам рассказал про ваше тюремное рандеву…

И пошло — поехало. Лизку пора было тормозить, потому что она тараторила без умолку, пока Аня варила картошку и нарезала салат из помидоров. Как-то быстро стало смеркаться. Из-за горизонта вдруг полезли сизые грозовые тучи. Стол был накрыт, и женщины собирались приступить к ужину, когда в дверь негромко постучали. Анино сердце екнуло… А на пороге встал Алеша с цветами. Дар речи покинул Лизку, потому что букет был истинно королевским: пышные короны соцветий белоснежных лилий на длинных прямых стеблях с сочными темно — зелеными листьями источали несказанный аромат…

— Вот ты — то мне и нужен! — спохватилась она первой. — Заходи, заходи. Садись вот сюда, — принимая из его рук цветы, принялась командовать Лизавета.

Парень поздоровался и остановил на Ане свой волоокий взгляд. Аппетит у нее сразу пропал, и руки почему-то стали дрожать: никак не получалось нарезать хлеба. Юноша молча присел к столу, а Лизка поставила лилии в бидончик для молока и спросила:

— Ты как из деревни сюда шел? Что, посты на дороге сняли?

— Нет. Стоят. Я вокруг озера махнул, а потом через лес напрямик к огородам вышел.

— Ну, ты даешь! А если бы тебя пристрелили по законам военного времени?

Алеша фыркнул.

— Зачем в меня стрелять? Из-за меня международный скандал будет. Сегодня к нам французы приезжали. Генетическую экспертизу, сказали, сделают. Маманя их целый час баснями угощала.

— Ишь ты! — искренне удивилась Лизка. — Коня куют, и жаба лапу подставляет. Твой батька — Фролов (царство небесное!) на конюшне Голубятникова вырос.

— Зато мой родной дед Василий — сын графини Ангелики, это теперь всем известно! — парировал потомок Салиасов с истинно французским запалом.

— Оставь его! — вскричала Анна с досадой. — Как же мне опостылели эти семейные байки! Какое тебе до всего этого дело? На вот, Алеша, поешь картошечки, — обратилась она в гостю.

Аня накладывала ему на тарелку пюре, а в висках у нее стучало одно: сматываться надо! Сматываться, как советовал благоразумный Петр, словно предвидя весь этот фиолетовый кошмар. Но попробуй теперь смотаться! Даже если получится удрать — так ведь из-под земли достанут, потому что… на воре шапка горит! «О, Господи! За что ж ты мне послал такие мучения? Не зря я презирала деньги… Вот ими Ты меня теперь и испытываешь…» — терзалась заложница непредвиденных обстоятельств.

— У меня все готово! — наминая картошку, объявил Алеша.

— Что готово? — очнулась Анна от своих мыслей.

— Сюрприз! Я же тебе обещал…

Лизка захлопала в ладоши.

— Чудно, чудно! — затрещала она, как сорока. — Вы уже на ты. Я тоже хочу. Говори мне ты, слышишь, французистый ты наш! О лямур, о лямур!.. — запела она, кружась по комнате с бидоном, в котором покачивались лилии.

Анна погрозила болтуну пальцем, а он сказал, глядя на нее в упор влюбленными синими глазами, потемневшими, как озерные омуты, на встревоженную и еще более от этого красивую женщину:

— Пусть все узнают, как я люблю тебя!

— Прошу тебя… — У Ани бессильно опустились руки, слов не было.

— Не бойся. Никто не посмеет сказать о тебе ничего плохого. Я женюсь на тебе.

Лизка прыснула и с грохотом уронила бидон. По полу растеклась огромная лужа, Лизка бросилась на кухню за шваброй. Аня остолбенело молчала.

— Отец Павел меня исповедал и велел приходить нам вместе, — продолжал Алеша, окрыленный молчанием своей избранницы. — Мы обвенчаемся и уедем с тобой в Бельфор, на родину Ангелики. Я уже получил приглашение от Сержа.

— Ты что, клад Голубятникова откопал? — поинтересовалась Лизка, выкручивая над ведром тряпку.

— Может быть, — уклончиво ответил ей ненормальный.

Он был просто вылитым персонажем Марка Твена: принц Уэльский в тряпье нищего Тома Кенти. Впрочем, Славина тоже не чувствовала себя нормальной. Она почему-то однозначно поверила в гипотезу Лизки. Неоспоримая истина: деньги идут к деньгам — всего лишь в очередной раз искала своего подтверждения. Вопрос был в том, как отбиться от этих проклятых денег. Или откреститься. Что не меняло сути дела. Для начала следовало выставить юного принца за дверь. А потом действовать, как ей заблагорассудится.

— Отправляйся-ка домой, к маме, — потребовала она твердо.

— Мама подождет, — ответил «принц» довольно дерзко и засмеялся, а потом серьезно сказал: — Я завтра сватов пришлю. Жди.

И неожиданно быстро вышел.

Снова завыла сирена.

— Это предупреждение, чтобы на улицу не выходили. Ночной патруль ставят. Усиленный, — пояснила Лизка.

— Зачем мы его выгнали? — запоздало спохватилась Анна, все еще глядя вслед Алеше.

— Во-первых, не мы, а ты, — справедливо заметила Лизка, — а во-вторых, он парень не промах, — она смерила подругу ехидным взглядом, — здесь все кочки ему известны.

Последнюю фразу Лизки Аня пропустила. Ей уже было все равно. В этом мире ничего больше от нее не зависело, оставалось плыть по течению. «Замуж так замуж, — размышляла Анна. — А что? Вдруг душа Ангелины в меня вселилась? Вот выйду за наследника Салиасов и стану графиней…» Да, крыша у нее и в самом деле поехала. Аня вдруг почувствовала, что силы ее покидают, ноги ее подкосились, она бросилась на кровать и разрыдалась. В это время Петр и появился.

— Что тут стряслось? — принялся он допрашивать растерявшуюся Лизавету. — Это твоя работа?

— Тьфу, какой идиот! — возмутилась полковница и пояснила скороговоркой: — Алешка приходил, принес лилии, сюрприз обещал, а потом объявил, что нашел клад и женится на ней, завтра свататься будет…

— Так то ж завтра! — усмехнулся Петр. — Что, замуж забоялась идти, Анюта?

Он уже просто хохотал, а разоблаченная феминистка жалобно всхлипывала. Петр сейчас же умолк и принялся ее утешать, как ребенка, поглаживая по голове. А она все ревела и ревела, уткнувшись в подушку, потому что ей, одинокой и свободной, было так хорошо здесь, и вдруг все кончилось…

Но кончилось далеко не все.