У озера мы еще долго стояли, обнявшись и раздумывая о чем-то своем. Я прокручивала рассказ Ника в голове, и по идее, каждый раз должна была относиться к нему все спокойнее и спокойнее. Как с грустным фильмом : смотришь первый раз - обливаешься слезами, но с каждым дальнейшим просмотром слез становится меньше. Ты просто привыкаешь к боли героев настолько, что она уже не ощущается чем-то настолько обычным, не способным пробудить слезы. В ситуации с Никитой все иначе - боль только усиливалась. Росла обида на весь мир за всю ту несправедливость, что только выпала на его долю. А я, дура, еще на свою судьбу жаловалась.

Ник молчал и, казалось, был очень даже спокоен. Но это изменилось, стоило нам подъехать к дому и увидеть машину Макса. Привычное спокойное состояние Никиты сменилось напряженностью и злостью. Его руки с силой сжали руль. Мне показалось, вот-вот и Ник его переломит надвое. В глазах расплескалась ярость, которую я ранее не видела у него. Я всерьез испугалась дальнейших событий, которые могли произойти.Максим заслуживал быть побитым, но мне не хотелось, чтобы это сделал Никита. Исключительно по одной причине - он мог пожалеть о своих поступках. Чтобы не происходило между мной и Никитой, мной и Максимом - Ник и Макс были близки к другу. И, кажется, я не совру, если скажу : они любят друг друга как самые настоящие кровные братья.

- Ник, - я кладу свою руку поверх его руки, он поворачивается ко мне. - Позволь мне поговорить с ним самой.

- Но…

- Ник. Пожалуйста. Это наши с ним проблемы. Возможно, я не смогу наказать его так, как это сможешь ты, но я хочу хотя бы попытаться. Иначе мне станет легче.

- Нет, Аня! - Свободной рукой он бьет по рулю, я дергаюсь. - Это не только ваши проблемы. С какой стороны не взгляни - это мои проблемы. То, что он обидел ТЕБЯ - моя проблема. И то, что именно ОН тебя обидел - тоже моя проблема. Черт, прости за мои слова, но дело не только в тебе. Думаешь, если бы он поступил так с какой-то другой девушкой, я бы промолчал? - Нет, я так не думаю. Возможно, промолчал бы кто угодно другой, но не Ник. - Наверно, все, включая тебя и Максима, считают меня занудным и дотошным, но… Я просто хочу, чтоб он был нормальным человеком, понимаешь? У него есть все, черт возьми, чтобы он стал им! Я сейчас скажу то, за что ты можешь на меня обидеться или разозлиться, но я считаю Максима хорошим человеком. Даже сейчас. Он, конечно, осел последний, которого Земля еще не видела, и просто выпрашивает, чтобы его кто-нибудь хорошенько встряхнул, но он не плохой. По крайне мере, я знаю его другим. И я не хочу верить, что он уподобился свои друзьям. Ему просто нужно повзрослеть. - Он вздыхает и отворачивается. Высвобождает свою руку из-под моей, трет переносицу. - Как, наверно, жалко звучат мои попытки оправдать его. Несмотря на все вышесказанное, я не дам ему больше тебя обижать. И я бы не дал никому этого сделать, если бы этот придурок только рассказал мне. И не проси меня не вмешиваться - я не смогу этого сделать и не собираюсь.

- Хорошо. Но обещай дать мне первой с ним поговорить.

- Обещаю, но если я посчитаю, что мне нужно тебе помочь, я это сделаю.

- Договорились.- Я киваю.

- Ань, - Ник протягивает ко мне руку и начинает поглаживать мою скулу, - если ты захочешь, чтобы я его хорошенько отделал, просто моргни мне, ладно?

- Я давно этого хочу. - Выдавливаю из себя жалкое подобие улыбки. - Но не думаю, что стоит это делать. Кулаки не всегда могут все объяснить.

- Нет, - легко соглашается Ник, - но иногда делают они это куда более эффективнее и быстрее. Пойдем?

Я киваю. Вот и наступил тот момент, когда мне пора потерять приобретенное совсем недавно - новую семью в лице своего сводного брата. Как бы мне не хотелось отрицать – я успела полюбить Максима. Той самой любовью, которой любят старших братьев. И я не собиралась обижаться на Ника за его слова. Где-то в глубине души, намного глубже свежей боли и обиды, я тоже знала, что Макс хороший. Вот только это ничего не значило – он предал меня! Он жестоко поступил со мной и даже не попытался рассказать или предупредить. Все могло закончиться настолько ужасно, даже и думать страшно. Из-за глупого спора могла разрушиться моя жизнь. Максим мог ее разрушить. И вот этого я не могу ему простить.

Мы вышли из машины. Горячий воздух опалил лицо, а я задрожала, словно от холода. Ник тут же взял меня за руку и сжал ее в немой поддержке. Дал понять : “Я с тобой, я рядом”. Мне действительно стало спокойнее. Не настолько, чтобы перестать пытаться сглотнуть ком слез, ставший в горле, но я смогла вздохнуть полной грудью.

Стоит ли вообще идти в дом и что-то говорить?

Наверное, Ник заметил мое смятение, потому что произнес:

- Я могу сделать это сам.

- Я в порядке.

Вот так просто ложь сорвалась с моих губ. Я не в порядке, черт возьми! Мою грудь сдавливает от боли, а во рту пересохло. Я готова упасть на землю и разреветься от обиды. Одновременно мне хочется сбежать отсюда и ворваться в дом и начать бить Макса руками и ногами. Стоит мне только подумать о нем, как в голове всплывает Дима, его слова, улыбка и руки. Его спальня, шум душа, головокружение. Меня тошнит. Неужели теперь Максим всегда будет ассоциироваться у меня с этим кошмаром? Мои руки и ноги дрожат. У меня нет слов, которые я хочу сказать Максу. Я просто хочу сделать ему очень больно. Настолько, насколько смогу это сделать без кулаков. И я не в порядке, черт бы его побрал! Я нисколько не в порядке!

Но мои ноги идут. И это я веду Ника. Это я иду, чтобы все это закончить. Постараться сделать так, чтобы обида в груди перестала скулить волчонком. Иду выпустить ее на волю. И, надеюсь, она достаточно сильна способна разорвать в клочья и Максима тоже.

10.1

Перед дверью я останавливаюсь. Делаю глубокий вдох, пытаясь унять внутри дрожь. Я смелая. Но чтобы быть смелой нужно много сил, а их у меня их совсем не осталось. Плевать, назад дороги нет.

Никита распахивает передо мной дверь, а в глазах у него застыл вопрос: “Ты точно этого хочешь?”. Я не хочу, но чувствую, что мне это нужно. Я не киваю, не отвечаю, а просто захожу внутрь. Он заходит следом и снова берет за руку.

Я даже не успеваю подготовиться морально, как к нам выходит Макс из гостиной, широко улыбаясь. Не знаю, по какой причине, но слезы поступают к моему горлу.

Нет, блин, так не пойдет! Я пришла сюда для того, чтобы разобраться с ним, а не реветь, как обиженный первоклассник. Вот только в голове ни одной мысли, ни слова, ни полслова. Я смотрю на него пустым взглядом, и меня охватывает ужас, оцепенение. Приказываю себе взять себя в руки, успокоиться, отключить эмоции.

- Где вы, карибский хрен, только были? Я сутки вас…

Максим не договаривает. Никита отпускает мою руку, делает уверенный шаг к нему и бьет прямо в челюсть. Макс отлетает к стене и оседает. Я срываюсь с места :

- Ник! Ты обещал! - Хватаю его за плечо и оттягиваю в сторону.

Он поворачивается ко мне:

- Я буду на кухне. Не могу видеть его.

И он уходит. Но я по-прежнему чувствую его поддержку и присутствие. Это придает мне уверенность. Это помогает мне дышать. Я не одна. Я не чувствую себя одной. Он не позволит больше никому меня обидеть. Он сказал это.

Извращенная часть меня стервозно улыбается, когда видит капельку крови на губе у Макса. Но чертов организм дает сбой: кружится голова, подгибаются ноги. Макс понимает что сейчас может быть мое грандиозное падение и прикрывает губу ладонью. Я удерживаюсь на краю своего сознания. Я не падаю, я не закрываю глаза. И это второй раз, когда кровь не вырубает меня, будто с рычага.

Макс вытирает кровь ладонью и когда убирает ее, в уголке его рта остается лишь маленькая красная точка, которую я заменяю в своем сознании на каплю варенья. И это срабатывает. Я совру, если скажу, что не почувствовала удовлетворение. Все-таки, я слишком на него зла, даже чтобы жалеть его или сочувствовать ему. Я стою и просто смотрю на то, как он пальцем трогает рану,морщась. Не двигаюсь даже, когда он встает, опираясь на стенку, и языком слизывает еще одну небольшую каплю с губы.

- Милая встреча,- Макс улыбается кривой улыбкой.

Я не спокойна. Я взбудоражена. Я взяла себя в руки.

Он, Макс, идет ко мне, а в глазах его столько уверенности и самодовольства. Его взгляд напоминает мне Диму. То, как он смотрел на меня на вечеринке и в комнате, когда мы были одни. Меня окатывает холодным душем. В груди снова вспыхивает страх, а рука действует быстрее мысли. Я со всего размаху бью Макса по щеке. Шлепок эхом разносится по пустому холлу, а ладонь вспыхивает огнем. Я тяжело дышу, точно спринтер после забега. Это адреналин. До этого мне не приходилось бить парня. Никогда.

Макс смотрит на меня ошарашенно.

- Спасибо, что хоть по другой стороне. - Он потирает раскрасневшуюся в миг щеку. - Еще будут желающие меня побить?

- Пока нет. - Слишком легко для моего состояния я отвечаю.

- Слава Богу, - фыркнул Макс. - И за что мне счастье такое прилетело?

- Тебе действительно непонятно? - Я горько усмехаюсь. Это почти начало истерики, но я еще держу себя в руках. Не знаю только, на сколько меня еще хватит.

- Пока мне действительно больно. И да, непонятно.

- Дима. - Только эти четыре буквы получается выдавить из себя.

- Что “Дима”? Он следующий в очереди меня ударить? – Макс кривовато улыбается, но я вижу, как напряглись его мышцы, как сжались кулаки и дернулись желваки, когда он услышал это имя. Да, он определенно понял, о чем идет речь. Просто решил сыграть в игру. И это ужасно нелепо выглядит.

- Надеюсь. - Сухо говорю я, собирая мысли в кучу.

- Не удивлюсь. Кажется, сегодня звезды сошлись очень хреново для рыб. - Макс снова трогает рану и морщится. - Так, что “Дима”?

Несмотря на то, что он очень старается казаться спокойным и невозмутимым, я вижу, как бегают его глаза. Он волнуется. И думаю, не знает о произошедшем. Иначе, был бы он так спокоен, когда только увидел нас? Не может же быть ему настолько наплевать на меня, чтобы не беспокоиться совсем о том, что меня едва…

Боже, это слово даже в мыслях произнести не могу. Кажется, если я дам разрешение признать себе этот случай попыткой изнасилования, как все вмиг станет в миллион раз серьезнее. Это просто трусливая попытка обмануть саму себя, успокоить. И это не действует.

- Кажется, ты не в курсе вчерашнего вечера. Это довольно странно, потому что вы с Димой такие друзья. - Я сцепляю руки в замок, лишь бы только он не заметил, каким тремором зашлись пальцы. Сейчас я остро почувствовала отсутствие рядом Ника.

- Нет, я не в курсе. - На этих словах его шутливый тон пропал. Потихоньку спадает и маска шута. Еще немного и Макс перестанет притворяться. Я выжидаю. Эти мгновения, когда щит Макса дает трещину, кажутся мне сладкими. Я упиваюсь тем, что вижу его истинные оголенные чувства, и хочу нанести удар. Чувствую себя чудовищем. Мне не должно нравиться это. Это слишком жестоко. Но разве человечно было то, что сделал он? - Аня! - Маска спала. Мой “братик” делает шаг ко мне, в глазах беспокойство.

- Вчера вечером он пришел ко мне. - Начинаю рассказ с самого начала, чтобы еще немного помучить его.

- И? - Макс теряет терпение. Я улыбаюсь.

- Позвал меня на свою вечеринку и сказал, что там будешь ты и, возможно, Саша.

- Нет! Я не собирался идти туда, и он знал это. Мы не общались с ним с того случая у бассейна. - Макс вздыхает - Ты не поехала? Пожалуйста, скажи, что ты не поехала.

- Поехала. Я ведь была уверенна, что там ты.

- Аня, он что-то сделал? - Максим глазами умоляет ответить “нет”. Я вижу это и еще шире улыбаюсь. Он стушевывается и хмурится. Не понимает моего поведения. Я тоже, если честно. Чуждая для меня жажда мести ослепила меня.

- Если бы не успел Никита, он бы… Дима бы меня… - Не могу. У меня не получается сказать это. Просто язык отказывается выдавать это слово и произносить вслух.

Но это и не нужно, потому что Максим все понимает. Он закрывает глаза всего на несколько секунд, а когда открывает, им не хватает только красного цвета, чтобы они полностью уподобились злому взгляду из мультиков или комиксов.

- Я убью его. - Цедит он, сквозь зубы и начинает идти к двери.

Встаю на его пути и упираюсь руками ему в грудь. Я закрываю собой выход. Мои ладони чувствуют его быстрое сердцебиение и я понимаю, что внутри у Макса так же неспокойно, как и у меня. Но нас нельзя сравнивать. Мы по разные стороны.

- Не нужно. - Я отталкиваю его назад. - Знаешь, Дима рассказал нам одну интересную вещь… Как думаешь, что это была за вещь?

- Ань…Я…

- Замолчи. - Я перебиваю его. - Я не хочу слышать оправдания или предысторию. Уверена, она так же интересна и насыщенна, как мой прошлый вечер, но… я не хочу. Если бы я могла, стерла бы из памяти весь вчерашний день. - Смотрю на Макса. Взгляд у него убитый, стоит это признать. В глубине сердца я начинаю чувствовать к нему жалость. Но я не даю этому чувству вырасти или вылезти наружу. Я хочу продолжить играть на его чувствах. - Знаешь, может, я и не называла тебя своим братом, не орала об этом на каждом шагу и без повода, но я считала тебя им. Не так давно я поняла, что действительно в мыслях позволяю себе признать тебя частью своей семьи. А ты, хоть и кричал на весь мир о том, что я твоя сестра, так скотски сделал меня предметом спора. Думал ли ты о том, что будет, если спор выиграет Дима? Думал ли ты о том, что превратишь, возможно, мою жизнь в ад? Не думал. Потому что если бы ты думал, ты бы мог рассказать все до того, как дело приняло такие вот обороты.

- Я не мог. - Бесцветно отвечает он.

- Не мог? Почему? Не хотел прослыть идиотом? Не хотел проиграть спор? Скажи, какова цена моего достоинства? Какую цену назначили вы? Надеюсь, хотя бы она меня не обидит!

- Мы не спорили на деньги.

- Круто! - Я усмехаюсь. - Не знаю, должно меня это успокоить или обидеть.

- Аня…

- Не говори ничего. Никита считает тебя хорошим человеком. Я считала тоже. Но сейчас я думаю, что ты не достоин такого брата, как Ник. Ты просто свинья! Маленький зажравшийся подросток, застрявший в мире игр и развлечений. Вот только ты зря думаешь, что можешь играть людьми, как персонажами. Если бы у тебя только была душа, ты бы понимал, что можешь сильно ранить чужие чувства. Или даже сломать кому-то жизнь. Но ты… - Я замолкаю. - Я жалею, что судьба свела меня именно с тобой. Это чистое наказание. Ты - беда на голову всех, кто к тебе близок. Больше всех мне жаль Никиту. Он действительно за тебя готов бороться и еще не видит, что это бесполезно.

- Ну да, куда мне до идеального Никиты и его великой души! - Максим улыбается безумной улыбкой.

- Дело не в Никите!

- Конечно, не в нем! Дело в том, какой ужасный я. Какой я бездушный, бессердечный и вообще урод, да?

- Именно.

- Увы, мне не досталось других ролей. Никита уже нацепил медаль лучшего сына и величайшего человека. Мне осталось только взять на себя обязанности пакостника. Я не Никита. У нас с ним нет общего ни грамма. Но я не хотел, я не желал тебе зла! Я урод, козел и сволочь, но даже уроды делают ошибки.

- Да, вот только никто не обязан прощать уродам их ошибки только потому, что они уроды. Хотя, ты , кажется, и не собираешься извиняться или признавать свою вину.

- Я бы обязательно попросил у тебя прощения, если бы считал, что достоин его.

- Ты прав, ты не достоин его, как не достоин переживаний Никиты и моего времени!

Я разворачиваюсь и выхожу, хлопнув дверью. Сажусь на ступеньку и дышу. Дышу глубоко и полной грудью. Не потому что мне стало легко, а потом что слезы текут. Потому что я сама даже не заметила, как позволила им пролиться. Потому что я хотела быть сильной, потому что хотела сделать больно Максиму, а больно опять мне. Потому что я не почувствовала желаемого облегчения, потому что душа по-прежнему ноет и, кажется, все стало только хуже.

Слышу, как открывается дверь и вскакиваю. Это Никита. Всего лишь Никита.

Он подходит и обнимает. Я прижимаюсь к его груди и позволяю себе расслабиться. Прогоняю напряжение с мышц, дрожь с коленок и холод со спины. Я буквально обмякаю в его руках, даже глаза закрываю. Я последние силы потратила на то, чтобы реанимировать свое сердце и душу, но сейчас понимаю, что все впустую. Даже если мои слова как-то задели Макса – это не то, что поможет мне опустить страх и обиду. Самое ужасное, что у меня больше и вариантов нет, кроме как смириться.

- Поехали. – Тихо говорит мне Никита, щекоча дыханием макушку.

- Куда? Опять в секретное место, где живет спокойствие?

- Для меня это место противоположно по назначению, но других вариантов нет. Мы ведь не хотим возвращаться в дом и убирать труп Макса, правильно?

Я отлипаю от его груди и смотрю на него, слегка недоумевая :

- Ты ведь его не..

- Нет, к сожалению. Жив.

- Хорошо. Поехали.

- И тебе даже не интересно куда?

- Мне интересно «с кем», а «куда» уже не важно.

Ник улыбается, целует мой висок и ведет к машине.

10.2

- Ладно, пришло время спросить: куда мы идем? - Я оглянулась вокруг.

Мы приехали к тому самому дому, куда он как-то раз заносил продукты. Лифт поднял нас на пятый этаж, а Ник подвел к двери без номера. Сначала мне казалось, что мы приехали к нему в квартиру, но домофон он открыл не ключом, а позвонил кому-то, буркнул недовольное «Это я», а сейчас, стоя у двери, занес руку и собрался нажать на звонок. Если бы не мой вопрос, он бы сделал это.

- К отцу.

- К отцу? – Ахнула я. А потом вспомнила его рассказ, сложила в уме один к одному и добавила. – А, к отцу. Да.

- Да… Просто, в моей квартире…- Ник замялся. – Я одолжил ее своему другу, так как не планировал возвращаться туда так скоро. Но… друг, он скоро должен съехать, так что мы тут не надолго.

- Друг - это Саша?- Я склонила голову набок.

- Эм…Да.

- Хорошо. Не нужно было вуалировать это так сильно.

- Наверно. Просто мне показалось, что у вас с Сашей слегка неуравновешенные отношения.

- Это было из-за недопонимания. Но мы все выяснили и теперь наши отношения очень даже уравновешенные.

- Я рад. Я не хотел бы, чтобы между вами были…недопонимания. А теперь, давай уже позвоним и зайдем, потому что я думаю, отец заждался.

- Это слегка неожиданно для меня…

- Для меня тоже. – Он улыбнулся и нажал на звонок.

Раздалась приглушенная птичья трель, затем тяжелые шаги и дверь открылась. Перед нами стоял высокий, статный мужчина с перекинутым через плечо клетчатым полотенцем. Его массивная фигура и грубые черты лица внушали страх, но вот… Черт, в фартуке, с полотенцем и в тапочках он выглядел не опаснее, чем продавец мороженого. Но не тот, из фильмов ужаса, а нормальный.

- Здравствуйте. – Мужчина растянулся в улыбке, что сделало его суровое лицо чуть нелепым. Но добродушным. – Ник, ты не предупредил, что у нас будут гости. Кто эта милая девушка?

- Привет, пап. Это Аня… - Ник замолчал. Кажется, он пытался дать название нашим отношениям, но у него это не получилось, поэтому я пришла на помощь.

- Я дочь Жени. Той Жени… -И вот тут запнулась я.

- Я знаю Женю. – Мужчина кивнул. – Приятно познакомиться. Я отец Никиты – Сергей Петрович. Но зови меня просто дядя Сергей. Или Петрович. – Он коротко хохотнул, покосившись на сына.

- Сегодня мы переночуем у тебя. Ты не «против»? – Спросил в лоб Ник. Я резко уставилась на него, упрекая взглядом за чрезмерную прямоту.

Глаза у отца Ника расширились, а улыбка сделалась еще нелепее.

- Не против, конечно. Я вот только уху сварил. Идемте ужинать? – И он отступил, приглашая нас в квартиру.

Ужин получился нелепым. Наш разговор с Сергеем Петровичем не клеился : он знал обо мне слишком мало, а я о нем слишком много. Мы немного поговорили о ухе, которая, кстати, получилась очень наваристой и вкусной, затем аккуратно обсудили мою маму и Аркадия. Сергей Петрович быстро понял, что разговор о них доставляет мне некоторую неловкость, поэтому переключился на меня.

Никита молчал. Только стучал ложкой о тарелку, отправляя уху в рот, да поглядывал на нас из-подо лба. Он ничуть не старался смягчить наше знакомство, сделать его более плавным и …правильным что ли.

После ухи Сергей Петрович настоял на том, чтобы мы остались на чай и попробовали печенье, которое он тоже приготовил сам. Что ж, оно тоже были что надо. У отца Ника определённо был талант. Насколько моя мама вкусно готовила, Сергей Петрович смог меня удивить. За чаепитием мы еще немного пообщались на отдаленные темы. Разговор пошел немного лучше, когда мы, прощупав почву, перестали наступать на зыбкие темы. Но хмурое настроение Ника не давало мне полностью расслабиться.

Я гадала: не нравится ли ему то, что я общаюсь с его отцом? Или он просто злится на отца? Хотел ли бы он уйти отсюда?

Когда и чай был допит, я вызвалась помочь Сергею Петровичу помыть посуду, и он согласился. Не думаю, что из-за того что ему реально нужна была помощь. Больше было похоже на то, что ему нужен был собеседник. Хоть и общение у нас было скованным в силу обстоятельств, я видела, что как собеседник я его устраиваю. Ник не мог не заметить, как у его отца горели глаза, когда он рассказывал истории с работы или про то, как добавил в печенье слишком много лимонной цедры, и оно получилось невыносимо горьким.

Интересно, Ник вообще разговаривает с отцом?

Вообще-то, Сергей Петрович делал пару попыток включить Ника в наш разговор, задавал вопросы и постоянно говорил «Помнишь, Никит?». Никита помнил, кивал, отвечал хоть и уважительно, но так сухо, будто незнакомцу. У меня сердце щемило, как менялся взгляд Сергея Петровича каждый раз после таких ответов. Но это не мое дело, а значит, лезть сюда я не буду.

Когда посуда была домыта, вытерта и убрана, Никита схватил меня за руку и уволок прочь с кухни. Мне даже стало неудобно перед Сергеем Петровичем.

Когда дверь за нами закрылась, он недовольным взглядом обвел комнату и вздохнул :

- А это моя комната. Моя бывшая комната.

- Красиво. – Я повела плечом и прошла в центр и остановилась на мягком ковре.

Комната действительно была красивой. Здесь были серые в белую полоски обои, односпальная серая кровать, застеленная пледом, письменный пустой стол, пару полочек и шкаф. Единственное, что меня смущало - никаких признаков жизни. Эта комната, как выставочный зал мебельного магазина – стильно, лаконично, со вкусом, но… безжизненно. Никаких фото, медалей, грамот на стенах и даже книг на полках нет. Они пустые и это так…дико.

- На самом деле, это не моя комната. Вернее, комната моя, а вот это все, - он махнул рукой в неопределенную сторону, - нет. Отец сделал ремонт здесь, когда мне было семнадцать. Надеялся, что я вернусь к нему. Но я не провел здесь ни одной ночи. И здесь нет моих вещей.- Он подошел ко мне.- Раньше здесь были безвкусные желтые обои в цветочек. Вот там, – он указал на правый верхний угол, - постоянно отклеивались обои. Сколько бы я их не подклеивал. А здесь, - кивнул на стену сбоку нас, - стояла моя кровать. За ней были мои каракули, которые я часто записывал перед сном на обоях, когда не мог уснуть. На моих шторах была дырка, которую я пропалил, когда пытался научиться курить, а еще у меня был стол без одной ножки. Я не знаю, в каком бою он ее потерял, но роль ноги выполняли старые мамины журналы. А мой шкаф, - Ника улыбнулся, - он всерьез пах бабушками. Я несколько раз пытался избавиться от него с помощью химических средств, но стало только хуже. Думаю, он просто был очень старым.

Ник все это рассказывал, и комната перед моими глазами начинала меняться, стареть и приобретать уют. Я воочию увидела маленькую, размером с мизинчик, дырочку на шторе. Увидела тот самый угол, в котором опять, представьте себе, отклеилась непослушная обоина. И даже запах в комнате стал приобретать другие оттенки – немного пыли, капельку затхлости. Я обернулась и увидела шкаф. От него исходил запах, Никита не обманул.

- Сегодня ты останешься спать здесь, а я лягу на раскладушке на кухне.- Голос Ника выдернул меня из моих фантазий. Мы снова вернулись в выставочный зал мебельного магазина.

- Зачем? - Сорвался из моих губ вопрос, который я не успела обдумать. – То есть, ты можешь лечь на раскладушке здесь.

Никита мягко улыбнулся.

- Хорошо. Хочешь принять душ? К сожалению, не могу предложить тебе чистых вещей, так как их тут у меня нет, но есть новый халат. – Он подошел к шкафу и открыл дверцу.

На единственной вешалке висел одинокий синий пушистый халат.

- Да, душ мне бы не помешал. Спасибо.

Ник открыл вторую дверцу шкафа и там, так же одиноко, лежало полотенце. Оно было такого же цвета, как и халат. Думаю, это купил Сергей Петрович, чтобы дать понять Нику, что он тут желанный гость.

- Оно тоже новое. – Ник взял его и подал мне.- Пойдем, я проведу тебя. Пока будешь в душе, я разложу раскладушку и подготовлю тебе ко сну кровать.

Ник показал мне, где находится ванная комната и ушел. Я осталась наедине со своими мыслями, которые не смыть водой и мылом. И даже мочалкой их не отскрести, сколько себя не три. Эти мысли колючей проволокой окутали мой мозг и приносили ужасную боль. Проволок было несколько. Одна из них носила имя и фамилию Никиты. За него самого и за его отца моя душа болела отдельно.

10.3

Когда я вышла из душа в новом и безумно мягком халате, кровать была уже готова принять меня в свои объятия. Ника в комнате не было, зато около шкафа выросла не слишком удобная на вид раскладушка. Из-за стенки доносились тихие голоса – работал телевизор. Я присела на край кровати и провела рукой по хрустящему постельному белью – оно такое же новое, как и все, что меня здесь окружает. На секунду я поняла нежелание Ника оставаться здесь. Атмосфера комнаты прямо вгоняет в уныние и одиночество.

Дверь с еле слышным скрипом открылась, чем напугала меня, и в комнату вошел Ник. Он слегка удивился, увидев меня, но быстро отвел взгляд.

- Не ожидал, что ты так быстро примешь душ. Обычно девушки предпочитают проводить там по несколько часов к ряду. – Он бросил на меня короткий взгляд, подошел к раскладушке и принялся стелить на нее простынь.

- Не было настроения для водных процедур. – Я натянула воротник халата выше, хотя в этом не было никакой надобности – он достаточно отлично прикрывает меня всю, а Ник даже не смотрит в мою сторону.

- Еще не передумала, чтобы я спал здесь? Мне не сложно поспать на кухне.

- Ты итак почти на кухне! - Фыркнула я. – Отодвинешься со своей раскладушкой еще немного и мы ляжем спать в разных часовых поясах.

Никита улыбнулся, но не повернул голову в мою сторону. Просто принялся натягивать наволочку на подушку.

- Я на самом деле не против, чтобы ты спал здесь. Если ты, конечно, не лунатик. Потому что лунатики меня пугают. – Понимаю, я несу бред, но не могу остановиться. Это чувство неловкости не дает сосредоточиться.

- Все нормально. Меня тоже. – Ник снова улыбается. И делает это так, что у меня мурашками покрывается все тело. – Хорошо, что я не такой.

Он заканчивает подготавливать свое спальное место и наконец-то дарит мне свой взгляд. Тот самый, который стирает в моей памяти умения таких навыков, как думать и дышать. Его правый уголок рта чуть приподнят в полуулыбке и я не могу отвести от него глаз. Я не могу перестать пялиться на его губы, черт. И лишь когда намек превращается в полноценную улыбку, я резко отвожу взгляд. Смотрю на себя через зеркало и ощущаю, как горят щеки.

- Я собираюсь раздеться, потому что спать одежде – самое неудобная вещь в мире. Надеюсь, ты не…

- Нет! – Я так резко вскрикиваю, что сама пугаюсь. – То есть, конечно, раздевайся. Я видела немало голых парней, так что тебе нечего переживать.- Когда до моего мозга доходит смысл сказанных мною слов, мои щеки не просто горят, а пылают, как кострище. – Я не…это не то…- Черт. Оправдания не имеют никакого смысла, я уже опозорилась. Ситуацию не спасти. Прикрываю глаза ладонью и откидываюсь на кровать. – Можно, я больше не буду разговаривать?

- Можно. – Слышу в голосе Ника проскальзывающие нотки смеха. Он просто с героической стойкостью сдерживает его. – Пожалуй, выключу свет. Не хочу быть еще одной галочкой в твоем списке.

И вот тут он не сдерживается и начинает хохотать. Я хватаю подушку и со всей силы бросаю в него. Меткости мне не занимать, поэтому снаряд попадает точно в голову.

- Замолчи. – Бурчу, как обиженный ребенок. – И отдай мне мою подушку.

- Нет! Ты только что кинула ее в меня, значит, она не так уж сильно нужна тебе.

- Нужна! Как мне спать без подушки по-твоему? – Возмущаюсь.

- Если нужна, зачем бросила ее? – Он прищуривается. Явно потешается надо мной.

- Хотела, чтобы ты прекратил издеваться.

- Я не издевался, а ты очень милая, когда волнуешься. – Ник выключает свет. На комнату обрушивается темнота, и лишь блеклый свет фонаря не дает нам утонуть в ней. – Очень. – Почти шепотом повторяет Ник, а затем кидает мне подушку.

Полумрак не скрывает всего – когда Ник раздевается, я вижу очертания его тела и его движения. Я не вижу его глаз и выражения лица, но вижу рельеф его мышц. Когда Ник поворачивается, чтобы убрать свою одежду в шкаф, я любуюсь его спиной, почти не дыша. Самое главное – полумрак точно скрывает мое смущение и любопытный взгляд.

Скрипя пружинами раскладушка принимает Ника. Ему не требуется долго времени, чтобы найти удобную позу – он укладывается почти сразу, и в комнате повисает тишина.

Сон не идет, и я лежу, смотря в ту сторону, где сейчас спит Ник. До раскладушки свет фонаря не достает, поэтому по сути, я просто смотрю в темноту. Но воображение подключается быстро, прорисовывая в моей голове такие детали, от которых вновь становится жарко. Кажется, пора перестать думать о Никите и попытаться уснуть.

- Я вижу, что ты на меня смотришь.- Внезапно говорит Ник.- Если хочешь поговорить – давай поговорим. Если нет – ложись спать, потому что если честно, это немного жутковато выглядит.

- Я не смотрю на тебя! - Взволнованным голосом отвечаю. – Чтоб ты знал – отсюда тебя вообще не видно.

- Ты не спокойна, потому что я буду спать в одной комнате с тобой, но не хочешь, чтобы я шел спать в кухню. Почему?

- Я не не спокойна. – Возражаю.

- Ты слишком часто отрицаешь мои слова, что дает основания полагать, будто я прав.

- Ты не прав.

- А ты снова делаешь это. – Послышался скрип. – Так почему?

Я молчу. Честно, не знаю, что ответить. С одной стороны, он прав – я не спокойна. Но это не в том смысле, который он вложил. С другой стороны, я не смогу донести до него свой смысл, потому как умру со стыда. Поэтому, наверно, лучше позволить ему думать так, или же отрицать вообще все.

- Еще не поздно уйти спать на кухню. Если хочешь…

- Не хочу! – Выпаливаю я. Потом делаю глубокий вздох, чтобы успокоиться. – Я не хочу, чтобы ты уходил. – Это откровение ошарашивает даже меня. Но странное дело – после того, что я произнесла, мне стало легче. Это именно то, что я хотела сказать. - Если нам обоим предстоит сегодня спать в этой комнате впервые, давай сделаем это вместе.

- Хорошо. Тебе не стоит меня бояться. Я не сделаю ничего, чего бы ты не захотела.

- А то, чего я захочу?

Я снова слышу скрип. Ник молчит.

- Тебе неудобно? – Спрашиваю. – По звуку эта раскладушка – сущий ад.

- О, это только по звуку. На самом деле – одна из самых чудесных вещей, которых доводилось видеть моей спине.

- Врешь?

- Вру.

- Иди сюда.

- Что? – Снова скрип. И я вижу слабые очертания Ника. Кажется, он поднялся на локтях.

- Иди на кровать. Здесь хватит места нам двоим.

Воцаряется опять тишина. Я слышу лишь стук своего сердца, и надеюсь, его не слышит Ник. Когда молчание становится неловким, начинаю ругать себя всеми словами за то, что сказала. Не нужно было звать его к себе. Это предложение могло отпугнуть его или смутить. Или у него вообще не было желания такого, и мое предложение поставило его в тупик. Одним словом – дура.

- Забудь. – Легко произношу я.

- Нет, Ань, стой. – Ник встает и подходит к кровати. – Извини, просто я не ожидал. Я хочу, правда, но ты уверена? Ты правда этого хочешь? Хочешь, чтобы мы спали вместе? Или делаешь лишь из-за жалости к моей спине? Если второй вариант, я спокойно переживу эту ночь. Тебе не о чем волноваться.

- Хоть и судьба твоей спины мне не безразлична… – Шепотом произношу я, приподнимаясь на локтях. – Первый вариант. Определенно первый.

- Как джентльмен, я должен отказаться…- Ник замолкает и мой разочарованный вздох почти вырывается из моей груди, как он продолжает,- … но больше, чем удивлять тебя своими манерами я хочу уснуть с тобой.

Я улыбаюсь, а бабочки в животе ликуют. Да, мы с Ником определенно хотим одного и того же. Мое сердце делает мертвую петлю в груди и возвращается на место. Надо бы успокоить его, потому что есть риск быть раскрытой.

Ник подходит к раскладушке, забирает подушку с одеялом и возвращается к кровати. Я двигаюсь чуть к краю, чтобы освободить ему немного больше места, и он ложится. Тихо, аккуратно, даже не задев меня и мое одеяло. Снова тишина и темнота. Но сейчас я уверена, что он тоже слышит звук моего сердца.

Когда я начинаю думать, что большего, чем его присутствие рядом, мне ждать не стоит – его пальцы находят мою ладонь. Меня обжигает ласковое прикосновение, я дергаюсь. Ник напрягается, чувствую это.

Его голос, разрушает тишину:

- Я хочу тебя обнять и поцеловать , Аня. Но не думаю, что после того, что ты пережила, ты готова к этому.

- К чему? - Произношу пересохшими губами.

- К моей или чьей-нибудь настойчивости. К инициативе. Я не хочу, чтобы ты боялась

- Я не боюсь тебя. – В подтверждении этому, я переплетаю свои пальцы с его пальцами. – Ни ты, ни твоя инициатива не пугают меня. Страх есть, но он не связан с тобой. Я чувствую себя безопасности рядом с тобой.

- Правда? Это здорово. Но все-таки, нам нужно уснуть как можно скорее. Может со стороны кажется, будто самообладание дается мне легко – это не так. Ты чертовски красива в этом огромном халате, а я еле сдерживаюсь, чтобы не поцеловать тебя снова. Я не знаю, что помогает мне не сделать этого, но если ты будешь ближе, чем сейчас, хоть на пару сантиметров, моя сила воли порвется, как ниточка.

Ник поглаживает мою руку и все, о чем я могу думать – пусть эта ниточка уже порвется. Я безумно хочу, чтобы Ник поцеловал меня. Прямо сейчас. Я хочу снова ощутить чувство, будто бабочек внутри выпускают из клетки и они начинаются биться о стенки моего живота. Хочу потерять счет своим ударам сердца и задыхаться от поцелуя. Хочу руки Ника на своем теле, хочу чтобы он был ближе, хочу вдыхать его запах. Я хочу, и если этого не случится, то мою грудь, наверно, разорвет от желания.

Я уже целовала Ника первой и сделаю это сейчас. Мне нужно это. Я хочу этого слишком сильно, чтобы с не сделать.

Поворачиваюсь боком и приподнимаюсь. Ник смотрит и молчит, но рука его прекратила нежные движения по моей коже. Он замер.

Я не сомневаюсь, не взвешиваю свое решение, не думаю о последствиях – я наклоняюсь и целую его. Как только наши губы соприкасаются, из его груди вырывается тихий стон. Ник не сразу отвечает на поцелуй, будто сомневаясь, что я могу передумать. Но как только я прижимаюсь к нему крепче – инициатива полностью переходит к нему. Одной рукой Ник обнимает меня за талию, второй зарывается в мои волосы на затылке. Невинным и легким поцелуй не назвать. Никита целует меня с жаром, со страстью, прикусывая губы и лишая кислорода. Этот поцелуй, как амнезия – стирает с головы все прошлое, оставляя только «сейчас». Я забываю про то, что сейчас мы в квартире отца Ника, что сам отец за стенкой, что меня недавно опоили и хотели обесчестить – забываю все. Мое тело дрожит от недостатка воздуха или от предвкушения. По венам разливается лава и поднимает температуру моего тела. Участки на шее, где рука Ника оставила свой след, горят пламенем. Пояс на халате развязался, но мне плевать. Так даже лучше. Я хочу чувствовать Ника кожей. Хочу касаться его.

Ник одним рывком переворачивает меня на спину и нависает надо мной. Наш поцелуй уже на грани безумия и удушья. Я готова просить его не останавливаться, даже если задохнусь. Халат сполз, майка под ним задралась, оголив талию. Разряд тока пробил все тело, когда рука Ника коснулась обнаженного живота. Последние остатки воздуха вылетели из легких, и я ощутила, как закружилась голова. Я хотела одновременно, чтобы он остановился и чтобы продолжил движение рукой. Схватившись за Ника, как за последнюю связь с реальностью, я готова была застонать.

- Аня…- Ник отрывается от меня, тяжело дыша, и прислоняется лбом к моему лбу. – Еще немного и я не смогу остановиться.

Я киваю и пытаюсь снова научиться дышать. Но рука Ника по-прежнему на моем животе, поэтому дыхание не восстанавливается.

- Мы оба будем чувствовать себя ужасно, если сделаем это здесь и сейчас. – Шепотом говорит он, все так же, прислонившись лбом ко мне. – Хоть мне и больно это говорить, но давай спать.

Ник смотрит мне в глаза, коротко целует, привстает и ложится обратно на подушку. Он тянет меня за руку, я удобно устраиваюсь у него на груди. Еще рванное дыхание Ника щекочет мне волосы на макушке и я лежу, затаившись, ловя каждый миг этой ночи. Его рука поглаживает мне бедро, я быстро успокаиваюсь и засыпаю.

Это было сумасшедшее завершение сумасшедшего дня.