Участники экспедиции, вернувшиеся на родину, прибыли в С.-Петербург зимой 1903 г. и передали в Академию наук жестяной запаянный ящик с дневниками и документами, который временно хранился в Академии.

После того как твердая уверенность в возвращении моего мужа сменилась неопровержимыми данными о его гибели, ящик, согласно его распоряжению, был передан мне в личную собственность.

Дневник, который заботливо велся даже в периоды самой тяжелой физической работы и лишений и во время глубоких душевных переживаний, не содержит каких-либо пробелов в записях. Дневник представляет собой подробное описание путешествия наряду с обсуждением ряда научных проблем. В дневнике ясно сквозит полное гуманности стремление пробудить в руководящих кругах заботу и любовное участие к вымирающим народностям, исчезновению которых способствует беззастенчивая эксплуатация корыстных людей.

Насколько было в моих силах, я приложила все свое старание, которого потребовал этот незаконченный дневник и прерванные в своем выполнении мысли и желания его автора, чтобы подготовить рукопись к печати. Я считаю своим горестным долгом довести эту рукопись до завершения.

К дневнику приложена карта, составленная А. Бялыницким-Бирулей, зоологом Академии наук в Петербурге. Основной текст дополнен несколькими вспомогательными главами. За просмотр рукописи я благодарю В. Штальберга, В. Бианки и К. А. Воллосовича.

Выражения и стиль дневника, который нередко принимает форму письма, сохранены мною без изменения. При просмотре материала все же выяснилось, что в нескольких местах необходимо было ввести сокращения, не нарушавшие основной идеи и мысли автора. Все личное, касающееся семьи, мною изъято из публикуемого текста, если это не нарушало цельности содержания, за исключением тех случаев, когда было необходимо осветить положение и понять настроения автора. Затем я не упоминаю о незаслуживающих внимания мелочах совместной жизни членов экспедиции.

Хотя первоначально и не предназначались для опубликования некоторые суждения и воззрения, я решила их сохранить, так как они характеризуют внутренние переживания автора. Считаю, что они освящены смертью и доведены до такого круга понятий, который должен искренне волновать всех, кто понял всю глубину его внутренних переживаний. Он серьезно относился к жизни, не мог обходиться без работы и был весь без остатка поглощен ею. Для него было жизненной потребностью, даже в период величайшего трудового напряжения, отдавать себе отчет в своих действиях и мыслях, уяснять себе, откуда и куда ведет жизнь со своими трудными для разрешения задачами. Он верил в будущее народа и в развитие каждого человека в отдельности, невзирая на, те существенные преграды, которые стоят на пути человека как покорителя природы.

Его душа принадлежала царству вечных стремлений и из этого царства он черпал свою нравственную силу.

Эммелина Толль.

Дерпт, октябрь 1908 г.