19 В тот же первый день недели вечером, когда двери дома, где собирались ученики Его, были заперты из опасения от Иудеев, пришел Иисус, и стал посреди, и говорит им: мир вам!

20 Сказав это, Он показал им руки и ноги и ребра Свои. Ученики обрадовались, увидев Господа.

21 Иисус же сказал им вторично: мир вам! как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас.

22 Сказав это, дунул, и говорит им: примите Духа Святаго.

23 Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся.

24 Фома же, один из двенадцати, называемый Близнец, не был тут с ними, когда приходил Иисус.

25 Другие ученики сказали ему: мы видели Господа. Но он сказал им: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю.

26 После восьми дней опять были в доме ученики Его, и Фома с ними. Пришел Иисус, когда двери были заперты, стал посреди них и сказал: мир вам!

27 Потом говорит Фоме: подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим.

28 Фома сказал Ему в ответ: Господь мой и Бог мой!

29 Иисус говорит ему: ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие.

30 Много сотворил Иисус пред учениками Своими и других чудес, о которых не писано в книге сей.

31 Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его.

 

Общий характер недели. Практический очерк содержания рядового чтения

Явление воскресшего Господа своим ученикам

В Евангельском чтении в неделю о Фоме повествуется о явлении Воскресшего Господа своим ученикам.

1. Как Он является к ним?

а) С приветствием мира, разгоняющим смущение и страх: “мир вам” (ст. 19)!

б) С неопровержимым доказательством того, что это Он сам, а не призрак: “показал им руки и ноги и ребра Свои” (ст. 20).

в) С наполнением сердца их необычайной радостью: “Ученики обрадовались, увидев Господа” (ст. 20).

2. Какое поручение Он дает им?

а) Содержание этого поручения: “как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас” (ст. 21).

б) Сила к исполнению этого поручения: “примите Духа Святаго” (ст. 22–23).

3. Как он относится к колеблющимся в вере?

а) Он видит их колебание и относится снисходительно к ним (ст. 24–26).

б) Он совершенно утверждает их в вере (ст. 27–28).

в) Он обещает блаженство не видевшим и веровавшим по одному доверию к свидетельству истины (ст. 29–31).

Частные истины, предлагаемые проповеднику дневным Евангелием, могут быть следующие:

Ст. 19. “Как благотворно действовал воскресший Господь на своих учеников. О мудрости и благости, обнаруженных Иисусом Христом в том, что Он явился ученикам своим, но не врагам. Мир, даруемый Господом.”

Ст. 20. “Воскресение Господа доставляет нам величайшую радость.”

Ст. 21. “Как Господь наш Иисус Христос облекает своих учеников апостольским званием”

(1. Он уверил их в своем воскресении; 2. Послал их, как своих вестников и 3. Предохранил их от маловерия).

Ст. 22. “В чем обнаружилась особенность духа, который одушевлял учеников Иисуса Христа после Его воскресения.”

Ст. 23. “О власти священнослужителей отпускать и удерживать грехи.”

Ст. 24–25. “Поучительное неверие Фомы. Сомнение в предметах веры” (когда оно преступно и когда позволительно?). “Главные причины неверия. Как мы можем предохранять себя от религиозных сомнений. В делах веры не следует требовать осязательных, чувственных доказательств.”

Ст. 26. “Свойства тела воскресшего Господа. Иисус Христос приходит когда двери были заперты.”

Ст. 27. “Как Господь побеждает в нас неверие.”

Ст. 29. “Блаженны невидевшие и уверовавшие.”

 

Возвращение к прежним грехам

В недавно прошедшие дни святой Четыредесятницы, мы очистились от грехов, приобщились Святых Тайн и примирились с Богом. Слова Господа: “мир вам!” дошли и до нас, как некогда до апостолов. Этот мир пребудет с нами всегда, если мы не станем больше грешить. Но через возвращение ко греху он отнимется от нас. Допустим ли мы себя до этого?

1. Безумно, потому что оно опять похищает у нас:

а) Достигнутый мир.

Мы примирились с Богом, возвращение к грехам уничтожает это примирение. Совесть была спокойна, этот покой исчезает. Смущение и страх перед исповедью прошли, теперь они снова возвращаются. Какого блага мы лишаемся, утратив мир с Богом и совестью!

б) Достигнутую свободу.

Освободились от греха и вины.

Драгоценное благо! Душа была обременена тяжестью грехов. Через возвращение к грехам увеличивают их тяжесть: прекрасная свобода потеряна.

Не великое ли безумие утрачивать мир и свободу?

2. Жестокосердно, потому что оно показывает нашу:

а) Неблагодарность.

Бог простил наши против Него грехи, а через возвращение к грехам мы снова оскорбляем Его. Немилосердый раб также много получил, и тотчас затем опять оскорбил своего господина. Кто не гнушается жестокостью этого раба? И кто не называет неблагодарность самым черным пороком? “Кто грешит снова после прощения, тот неблагодарен и не достоин прощения.”

б) Вероломство и ложь.

Получая разрешение (отпущение) грехов на исповеди, мы обещались не оскорблять более Бога. Следовательно, возвращение к грехам есть ложь и вероломство. А как называют неверного и лживого человека? Называют злым, но это название только в слабой степени выражает злобу человека, возвращающегося на прежний путь нечестия. “Зачем ты так много бродишь, меняя путь твой? Ты так же будешь посрамлена” (Иер. 2:36)?

3. Опасно, потому что из-за этого:

а) Человек более и более теряет свои нравственные силы. Кто после выздоровления впадает вновь в прежнюю болезнь, тот теряет надежду на свои телесные силы.

Кто взлез на дерево и упал с него, тот не так скоро осмелится опять залезть на него. Кто хочет вскарабкаться на стену и несколько раз низвергается, тот вскоре теряет силу к вскарабкиванию.

Пьяница может достигнуть своих прежних сил только посредством трезвости. Но если он пренебрегает трезвостью, то более и более теряет свои силы.

Побежденный воин легче побеждается во второй раз, чем в первый. Почему?

Грешник, впадший в прежние грехи, “может” опять встать; но он, вероятно, более не встанет. “Ибо семь раз упадет праведник, и встанет; а нечестивые впадут в погибель” (Притч. 24:16).

б) Бог становится менее расположенным к прощению. Сын получил новую одежду от отца и загрязнил ее. Отец дает ему вторую. Но что он сделает, если и эта опять запачкается?

Божественное долготерпение имеет свои пределы и очень возможно, что Бог попустит ставшему на прежний путь нечестия грешнику умереть в своих грехах. “Горе непокорным сынам,” которые продолжают “прилагать грех ко греху” (Ис. 30:1). “Горе … грешнику, ходящему по двум стезям!” (Сир. 2:12).

 

Чем являются для нас раны Господни

Воскресший Господь явился к ученикам своим с ранами, полученными Им на кресте и показал их им. Ранами Он победил смерть и ад. После победы настает мир, и воскресший Спаситель мог сказать: “мир вам” (ст. 19)!

Как было тогда, так и теперь.

1. Памятником Его победы.

Иисус Христос посредством ран, с которыми Он умер и воскрес, победил:

а) Власть ада.

Могущество сатаны сокрушено. Сатана и ад ничего не могут теперь против тех, которые искуплены кровью Христовых ран. Герой Елеазар во времена Маккавеев проник к тому огромному слону, на котором сидел враг Израиля, Антиох Евпатор, на поле битвы, и пронзил пах зверя. Герой доставил народу победу, но умер сам, раздавленный зверем. Так точно, только в высшем смысле, и Христос своими ранами и своей смертью победил силы ада.

б) Нашу духовную смерть.

“Смерть, где твое жало?”

На веки мы погибли бы, если бы Спаситель не умер за нас, не разорвал рукописания грехов наших, не подтвердил своей победы собственным воскресением.

Теперь приобретена нам вечно блаженная жизнь и мы не боимся смерти. Спаситель умер, воскрес и живет вечно: так и мы!

в) Наши страсти.

Если мы с верой взираем на раны Господа, то они унимают и заглушают наши страсти. Похоть плоти, гнев, ненависть, гордость.

2. Залогом мира.

Апостол Фома утратил мир. Он обуревался сомнениями; сердце лишилось предмета своей любви; надежда на исполнение славных обетований Господа исчезла. Но когда он увидел раны, он опять обрел мир. Так и мы!

а) Фома поверил.

“Господь мой и Бог мой!” взывал он, — И мы также веруем; первоначальное недоверие апостола еще более укрепляет нас в вере. Беспокойство человека, если он сомневается; мир сердца, которое верует!

б) Фома любил.

Господь, предмет его любви, был опять с ним. Посредством прободенных ран Спасителя любовь Фомы еще ближе проникла к сердцу Господа.

Как мы обеспокоены, если любим грех! Напротив, Божья любовь приносит нам мир, покой и всепрощающую любовь к людям.

в) Фома надеялся.

Теперь все славные обетования Иисуса Христа о царстве Божьем на земле должны были исполниться.

Как счастливы, спокойны и довольны мы, если можем надеяться! Какое, напротив, беспокойство мучит и терзает нас, если мы лишены всякой надежды. Буря в безнадежном сердце!

3) Свидетельскими показаниями на грядущем суде.

Раны Господа будут судом для всех неверующих, для всех грешников. С ранами явится также Спаситель на всемирный суд. Эти раны будут осуждать: они суть свидетельские показания на грядущем суде. Как станут отговариваться и извиняться? И что скажет Господь?

а) “Мы не причиняли Тебе этих ран,” будут говорить осужденные. А Господь скажет: “ваше равнодушие к вере, ваша беспечность в вере, ваше земнолюбие и пристрастие к миру и все подобное уязвляли Меня также болезненно, как и гвоздь!”

б) “Мы не распинали Тебя!” А Господь скажет: “вашим непослушанием, богохульством, жестокосердием, чувственной похотью, гневом и проч. вы также пригвождали Меня ко кресту!”

в) “Мы не видели твоих ран и следовательно не могли им верить!” На это скажет Господь: “Я говорил Фоме и через это всем прочим: блаженны невидевшие и уверовавшие!”

 

Вера и благочестие служат самым прочным основанием мира и благоденствия обществ и государств

Драгоценное сокровище хотел оставить Господь ученикам своим, разлучаясь с ними: “мир оставляю вам,” говорил Он к ним после последней вечери, “мир мой даю вам.” (Иоан.14:27) С тем же приветствием мира является Он и по воскресении.

Что могло быть для апостолов желательнее всего, как не мир сердца и спокойствие духа при тех многоразличных страданиях и преследованиях, которые предстояли им? Что может быть желательнее и для нас, как не мир в борьбе с миром и плотью, со скорбями и бедствиями, которые мы должны перенести, если хотим быть истинными последователями Господа? Что может быть всего желательнее для всего христианского общества и государства, как не союз мира, завещанный Спасителем своим ученикам?

Где есть этот мир, там счастье и радость, там не обращают внимания на временные страдания, там превращают землю в царство небесное. Напротив, без мира невозможно достигнуть никакого добра. Это счастье, даруемое миром, обретается нами только в неуклонной верности учению Господа и Его Святой Церкви.

1. Как счастлив народ, у которого процветает вера и благочестие!

Все блага земные составляют дар Творца. Он один разделяет их: кому, когда и как хочет. “Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов” (Иак. 1:17).

Но кому преимущественно всеблагой Творец ниспосылает земные блага? Какой город, какую страну или государство осчастливит Он прежде всего своим небесным благословением?

Без сомнения те, где процветает вера и благочестие, где господствует между народом истинная, православная церковь.

Как счастлив такой народ!

а) Он может надеяться на Божье благословление.

Бог, по своей отеческой благости, не только хочет даровать нам вечные, но и временные блага, в каких мы нуждаемся. Такое обещание дал нам Иисус Христос, Сын Божий, своими собственными устами. “Ищите же,” говорит Он, “прежде Царства Божия и правды Его,” — стремитесь прежде всего другого к преуспеянию в вере и благочестии, и Бог мира благословит вас временными благами: и “это все приложится вам” (Мат. 6:33).

По мере заслуг и усердия князь награждает своего слугу, и Господь — своего раба. “Итак если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него” (Мат. 7:11?)

Так говорит Сын Божий, и Святые книги представляют нам ряд поучительных примеров этого. Соломон, Иосафат, Иов.

“ Если ты … будешь слушать гласа Господа Бога твоего, тщательно исполнять все заповеди Его, которые заповедую тебе сегодня, то Господь Бог твой поставит тебя выше всех народов земли;. … Благословен ты в городе и благословен на поле” и проч. (Втор. 28:l.3).

Такое благословение обещает Господь Бог народу, который крепко хранит веру, ищет прежде всего царствия Божия и точно исполняет Божьи заповеди.

б) Он может надеяться на Божью защиту.

Бог охраняет свой верный народ от гнетущих нужд, болезней, войн и поражений. Не свидетельствует ли история всех веков, от начала мира и доныне, что пока народы преданы вере в Бога, они освобождены от всеопустошающих бедствий?

Вспомним историю израильского народа. Как чудесно Господь защищал и охранял его, пока он не уклонялся от веры!

Между царством иудейским, оставшимся верным Богу, и между царством израильским, поклонявшимся идолам, возгорелась жестокая война. Несмотря на вдвое сильнейшего и храбрейшего неприятеля, царство иудейское победило, — почему? “Потому что уповали на Господа” (2 Пар. 13:18).

Мудро говорил Ахиор Олоферну: испытай, прежде чем начнешь войну против Иудеев, согрешили ли они пред Богом. Если согрешили, то мы без труда покорим их. “А если нет в этом народе беззакония,” то мы не можем противиться им, потому что Бог их защитит их, и “тогда мы для всей земли будем предметом поношения” (Иудиф. 5:20–23). Так и случилось на самом деле. Олоферн был обезглавлен, ассириане поражены, и народ иудейский воспел песнь Богу за свое избавление.

Если Бог так чудно охранял свой верный народ в Ветхом Завете, то не иначе Он поступает и в Новом Завете.

2. Напротив, как несчастен народ, если в нем оскудевает вера и благочестие?

Соломон уклонился от истинного Бога и блеск его царства быстро затмился. “За то, что так у тебя делается, и ты не сохранил завета Моего и уставов Моих, которые Я заповедал тебе,” говорил Бог Соломону, “Я отторгну от тебя царство и отдам его рабу твоему” (3 Цар. 11:11). Так поступает Бог с народами и государством, в которых падает вера и благочестие. Благо государств идет рука об руку с религией и страхом Божьим. Чем более благоговения к Богу, тем счастливее жизнь государства. Враги религии всегда оказываются поэтому и врагами государства; и те, которые замышляют потрясти государственную жизнь, нападают обыкновенно прежде всего против религии и веры, чтобы тем легче и скорее достигнуть своей цели. Попрание божественных законов имеет своим последствием пренебрежение к законам гражданским. История подтверждает это примерами прошедшего и настоящего времени. Что было причиной ужасного государственного переворота, известного под именем французской революции, как не безнравственность и упадок веры?

От прошедшего обратимся к настоящему времени.

а) Каковы признаки, угрожающие опасностью для народного блага в наше время?

Если мы не закрываем намеренно наших очей, то мы можем их узнать. Это дух сомнения и неверия, дух гордости и надменного превозношения человеческой мудростью, вследствие обуяния которой столь многие с величайшей дерзостью восстают против всего древнего, и досточтимого, против христианской религии и ее Божественного Основателя, и отторгают других от веры; — дух необузданного произвола, с которым столь многие силятся подорвать и ниспровергнуть всякие ограничения церковных и гражданских законов; — дух холодного равнодушия в делах веры, с которым столь многие отлагают древнюю и досточтимую религию отцов, как изношенную одежду, и меняют ее на новое, пестрое платье, более льстящее их суетности; — дух земнолюбия и чувственных наслаждений, с которым столь многие стремятся только к земному и заботятся только о том, чтобы в самое короткое время, при самых сомнительных средствах, без труда и усилия, нажить себе состояние.

Кто станет отрицать, что господствующий дух нашего времени именно таков? Чему иному, как не ему, нужно приписать, если там и здесь проявляется восстание против светской и духовной власти; если недовольство и негодование более и более распространяются в кругу обществ и семейств? Откуда, как не от этого духа, происходит, что, несмотря на многие изобретения к облегчению и развитию торговли и ремесел, несмотря на распространение грамотности и образования во всех сословиях, на заботливые правительственные побуждения и поощрения к труду, на уничтожение крепостничества, долговременный мир и проч., — благосостояние в народе уменьшается и обеднение более и более усиливается?

б) Во всех этих явлениях мы не можем не признать истины божественного слова: “Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его; если Господь не охранит города, напрасно бодрствует страж” (Псал. 126:1). Мы не можем не сознаться, что нам, при всей нашей воображаемой мудрости, при всех наших заботах и стремлениях, недостает самого главного — Божьего благословения, без которого мы ничего не успеем.

Постараемся же привлечь к себе благословение Божье. Возвратимся с пути нечестия. Отвергнем сомнение и неверие и будем твердо держаться православной веры, утвердившей и возвеличившей наше отечество. Оставим необузданную свободу страстей и подчинимся благому Христову игу. Отложим ту горячую погоню за земными стяжаниями, то неутомимое беспокойство и недовольство всяким приобретением, от которых многие пришли до разорения. Научимся преодолению лишений и довольству тем, что посылает Бог.

 

Предосудительное упрямство в деле веры

Каждый человек, конечно, имеет свое собственное мнение, но это, однако, не должен быть сопряжено с самомнением и упрямством. Самомнение и упрямство — такие черты в характере, когда самим себе слишком нравятся, презирают все другое и поступают во всем только по своему мнению и рассуждению. Сирах изображает таким царя Ровоама, который сам имел небольшой разум и чуждался вовсе совета мудрых (Сир. 47:28; ср. 3 Цар. 12:13). Упрямство — недостаток, свойственный малым детям; но он — не редкость и между взрослыми. Уже с мирской точки зрения он кажется неразумным. Как несносны упрямые дети, супруги, господа! Еще хуже, если это упрямство примешивается к делам веры. Апостол Павел запрещает его (Тит. 1:7). Кто хранит заповеди Божии, тот следует не своей собственной голове (Сир. 21:12). Самые мудрые такого рода оказываются безумцами (Рим. 1:22).

Оно обнаруживается:

1. Если не верят очевидной истине.

а) Так был упрям апостол Фома, хотя он и был один из двенадцати учеников. Вопреки часто слышанному предсказанию самого Господа, вопреки очевидному свидетельству всех учеников, он противился и желал сам видеть и осязать.

б) Те, которые отвергают библию, не признают чудес, не хотят верить в то, чего они не могут понять разумом — вольнодумцы и безбожники (Псал. 13:1). Однако истина налицо, перед их глазами (Гал. 3:1). Но они не верят ей; отрицают солнце среди белого дня.

в) Упрямые грешники, которые не сознают опасности для своих душ. Им представляют столь многие примеры людей, погибших в таком состоянии, но они смеются и не верят. Также те, которые отчаиваются в действенности Божьей благодати. Они хотя и слышат о Святом Духе и об отпущении грехов, но сомневаются. При всех божественных обетованиях, они считают, однако, спасение для них невозможным (Быт. 4:13). Горе такому упрямству (Апок. 21:8).

2. Если не делают того, что признают справедливым.

а) Здесь идет речь не о невежестве, неразумии и сокровенных недостатках (Псал. 18:13), но об убеждении в правом и неправом (Мих. 6:8), о рабах, знающих волю своего Господина (Лук. 12:47). Их предостерегают, вразумляют (Исх. 20:17), но они не обращают внимания на предостережения и вразумления (Прит. 21:29).

б) Своевольно оставляют добро. Уклоняются от Церкви и Святого Причащения, образуют свое собственное богослужение. Или делают зло с полным сознанием и волей, как дикий зверь, бросающийся на рогатину.

в) О, как иначе Бог относится к нам (Иов 11:8)! Он ослабляет свою ярость. Христос снисходит к немощам своего раба. Не стыдишься ли ты, человек, своего упрямства?

3. Если упорствуют во грехе.

а) Это — высшая степень упрямства, это — ожесточение. Фома не зашел так далеко; он переломил себя.

б) Но не со многими так случается. Лицо их тверже скалы (Иер. 5:3). Им проповедуют, совесть обвиняет их, Христос показывает им тысячу раз свои раны. Но они не верят тому, что видят и чувствуют, и делаются все хуже и хуже (2 Тим. 3:13).

в) Ужасное упрямство! (Иезек. 9:10). Бог попускает им погибнуть от своего собственного меча (1 Цар. 31:4) — Гал. 1:8. Прит. 1:10.

 

Что принес Воскресший Господь своим ученикам из своего гроба?

Он принес им, принес всем верующим в Него:

1. Мир.

На это указывает Его несколько раз повторенное приветствие с миром (ст. 19, 21, 26). Этот мир — плод нашего искупления, совершенного Спасителем, и Его смерти на кресте — состоит в примирении нас с Богом. “Бог во Христе примирил с Собою мир.” (2 Кор. 5:19) А что приобрел нам Иисус Христос своей кровью, то подтверждено и запечатлено Его воскресением из мертвых.

Но мирное приветствие Воскресшего относилось не к одним только Его ученикам. Они должны были возвещенный им мир возвещать и другим во имя Иисуса Христа. Поэтому и говорится: “как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас” (ст. 21). Все, уверовавшие в Господа, должны принять действительное участие в возвещенном им мире (ст. 23).

2. Радость.

“Ученики обрадовались, увидев Господа” (ст. 20). Его приветствие мира изгоняет из сердец наших всякое смущение и страх, скорбь и тоску, и проливает свет и радость, утешение и надежду в душу. Мир Божий превосходит всякий ум. Блажен, кто наслаждается им! Он, в сознании своего усыновления у Бога, не падает духом ни при каких временных страданиях и, уверенный в наследии вечной жизни, ручательством в которой служит для него воскресение Иисуса Христа из мертвых, утешается в самой смерти.

3. Духа Святого.

“Сказав это, дунул, и говорит им: примите Духа Святаго” (ст. 22). Кому Христос дарует приветствие своего мира, тому он посылает и Святого Духа, а с Ним благодать и силу к новой святой жизни. Сначала грешнику надобно снять вину с совести и успокоить свое сердце утешением отпущения его грехов, прежде чем он может исправиться и начать добродетельную жизнь. Пока человек не чувствует себя примиренным с Богом через Иисуса Христа, до тех пор и Дух Святой не может обитать в его сердце.

 

Благодатная Божья десница, простертая всем душам при их падении

Опасностей для нашей души так много, что мы всегда стоим как бы на скользком льду, и мы непременно поскользнулись бы и пали, если бы рука Господня не поддерживала нас. “Когда я говорил: "колеблется нога моя,” — милость Твоя, Господи, поддерживала меня” (Псал. 93:18). Не безопасен от падения и тот, кто думает, что он стоит (1 Кор. 10:12). Легко можно впасть в сомнение, утратить веру и совесть, особенно в минуты искушений. Если мы стоим, Божьей благодатью стоим (Псал. 72:2). Но если мы действительно падаем, то мы однако еще не совершенно погибли, потому что Господь утверждает всех ниспадающих и восставляет всех низверженных (Псал. 144:14).

Она простирается к нам:

1. Прежде чем мы пали, дабы поддержать нас.

Воскресший Спаситель является к своим, трепещущим от страха, ученикам, и ободряет их веру и надежду.

а) В нас обнаруживаются всякие немощи, внутренние и внешние; колебание в вере и сомнение в Промысле (Псал. 72:13), ленность и беспечность духа (Евр. 12:12), прельщение ко греху отвне (Мат. 4:9). Тут недалеко до падения.

б) Благодатная десница Божия бодрствует над нами. Господь предостерегает нас (Лук. 22:24–26; Мат. 26:41), укрепляет нас “примите Духа Святаго,” утешает нас и укрощает волны страстей и сомнений (Мат. 14:30–31).

в) Теперь нужно только схватиться за Божью десницу и крепко держаться ее. Кто это делает, тот побеждает (Псал. 117:13; Псал. 55:14).

2. Если мы пали, дабы опять восставить нас.

На примере Фомы мы учимся познавать:

а) Падение таких душ, которые, или впадают в глубокие заблуждения, или удаляются от веры в своей жизни, и таким образом отпадают от благодати (Гал. 5:4), как Давид (2 Цар. 11).

б) Восставление таких душ благодатью. Тут Бог поступает иначе, чем мы люди (Лук. 10:30–31). Он не отвергает тотчас такой души (Исх. 32:14). Его любовь к грешникам (Прем. 12:2; Рим. 14:4).

б) Теперь остается только с готовностью предоставить благодатной деснице Божией, чтобы она опять восставила согрешившего и покаявшегося на прежнюю высоту (Иер. 8:4). Фома сознал свою вину и воскликнул: “Господь мой и Бог мой!” Подражайте ему.

Заключение. “Всякий день простирал Я руки Мои к народу непокорному, ходившему путем недобрым, по своим помышлениям” (Исаии 65:2). Слова эти относятся к вам, которые близки к падению, и к вам, которые действительно уже пали. Не будьте Каином и Иудой, схватитесь за спасающую десницу (Апок. 2:5).

 

Пытливость нашего разума о таких предметах, о которых умалчивает Священное Писание

Апостол Фома обнаружил излишнюю пытливость.

Мы, конечно, должны испытывать писания (Иоан. 5:39; Исаии 34:16; Кол. 4:16; Деян. 17:11), рыться в них, подобно золотоискателям (1 Тим. 1:7; Иер. 8:8). Однако наша пытливость не должна доходить до суемудрия и излишнего любопытства (Иоан. 16:12).

1. Священное Писание умалчивает о многом.

Как мало говорит Ветхий Завет о творении, о первых людях и проч.; а Новый — о жизни Иисуса Христа, о сошествии во ад и проч.! (Сир. 25:27). Сюда принадлежит и загадка о будущей жизни (Дан. 12:2). Конец мира (Мат. 24:36). Прославленное тело (1 Кор. 15:17). Ад (Псал. 54:16).

2. Об умолчанном в Писании не следует много спрашивать.

Разум, который хочет исследовать всю глубину, будет неразумен. Оставь твою излишнюю пытливость (Сир. 3:23–24).

Мудрость Божия в том, что она не все говорит нам. Испытать нашу веру (Иоан. 2:22; Мат. 22:46).

Сами ангелы многого не понимают (1 Пет. 1:12). Знание надмевает (1 Кор. 8:1).

Учитель, конечно, должен знать более ученика и пастырь более пасомых (Деян. 18:24–25); но однако же не о бесполезных вопросах (2 Тим. 2:23; Тит. 3:9).

3. Мы имеем достаточно в том, что Писание нам говорит. (2 Пет. 1:19).

Оно поучает нас тому, что нам нужно знать и во что веровать (Ефес. 3:19). Что мы должны делать и чего избегать (Мих. 6:8; Сир. 32:19; Рим. 15:4; Мат. 13:52).

Заключение.

Благо тому, кто, подобно Никодиму, хочет еще научиться, чего не знает (Иоан. 3:2–4), если он верует и делает то, что знает (Иоан. 13:17).

 

Как счастливы те, которые исповедуют свою веру сердцем, устами и делами (ст. 29)

1. Потому что исповедание веры освобождает их от духовной слепоты, делающей человека поистине несчастным.

2. Потому что обладание истинной верой служит самой крепкой защитой против врагов временного и вечного счастья человека.

3. Потому что вера — высшая награда, какой только человек может желать и искать.

 

Для Иисуса Христа запертые двери не являются преградой

Об этом свидетельствует:

1. Прежде всего ныне читавшееся евангелие.

В прямом и в переносном смысле. Апостол Фома был также затворенной дверью.

2. Затем история обращения каждого отдельного человека.

Каждое сердце естественного человека — затворенная дверь. Наглядный пример представляет в особенности история обращения Савла.

3. Наконец вся история Церкви.

Не был ли весь мир, все языческие народы затворенными дверями? И не было ли в самой церкви временами затворенных дверей для Господа? Но Он однако прошел через них.

Заключение: как эта истина утешительна для верующих и ужасна для неверующих!

 

Сомнение Фомы совершенно отлично от сомнения толпы неверующих

1. В основании его сомнений не скрывается никаких нравственно-предосудительных причин.

Поэтому:

2. Он охотно следует каждому указанию, которое может привести его к вере.

3. Его сомнения служили для него только переходом к тем большему убеждению в сомнительной прежде для него истине.

 

Причины по которым чаще всего возникает неверие

Оно происходит:

1. Частью в тайном желании идти в разрез с другими (ст. 24) (не быть с ними).

2. Частью в неумеренном стремлении к самостоятельности (ст. 25).

3. Частью в одностороннем образовании ума (ст. 25–27, 22).

4. Частью в безотрадном состоянии жизни и настроении духа века (ст. 19, 26).

 

Все мы должны быть посланниками Христовыми

1. Скорбящим и озлобленным возвещать мир.

2. Сомневающихся утверждать в вере.

3. Заблудших грешников наставлять на путь истины и правды.

 

“Блаженны невидевшие и уверовавшие” (ст. 29)

1. Они не могут понять чуда искупления, — и однако носят в сердце мир с Богом.

2. Они часто странствуют по юдоли плача, — и однако не страшатся никаких несчастий.

3. И для них долговременный могильный мрак представляется ужасным, — однако они с верой взирают на гроб и говорят: “Господь наше прибежище!”

 

12 Руками же Апостолов совершались в народе многие знамения и чудеса; и все единодушно пребывали в притворе Соломоновом.

13 Из посторонних же никто не смел пристать к ним, а народ прославлял их.

14 Верующих же более и более присоединялось к Господу, множество мужчин и женщин,

15 так что выносили больных на улицы и полагали на постелях и кроватях, дабы хотя тень проходящего Петра осенила кого из них.

16 Сходились также в Иерусалим многие из окрестных городов, неся больных и нечистыми духами одержимых, которые и исцелялись все.

17 Первосвященник же и с ним все, принадлежавшие к ереси саддукейской, исполнились зависти,

18 и наложили руки свои на Апостолов, и заключили их в народную темницу.

19 Но Ангел Господень ночью отворил двери темницы и, выведя их, сказал:

20 идите и, став в храме, говорите народу все сии слова жизни.

 

Практический очерк содержания рядового чтения

В апостольском чтении недели говорится о чудном распространении веры Христовой Апостолами, как несомненном доказательстве ее божественности.

Обыкновенные дела человеческие, встречая великие препятствия, гибнут в самом начале и уничтожаются. Разные мнения и учения земных мудрецов, как бы они ни были поддерживаемы людьми сильными и влиятельными, могут существовать только известный промежуток времени; но мало по-малу теряют свою силу и значение, уступают место другим мнениям и учениям, и наконец вовсе исчезают бесследно. Но не так было с учением христианским. Несмотря на непреодолимые препятствия, встреченные им в самом начале, оно не ослабевало и не уничтожалось, а напротив более распространялось, усиливалось и утверждалось. И кто же были распространители этого учения? Люди простые, некнижные, безоружные и бедные, но облеченные силой свыше и охраняемые Божьей десницей.

1. Проповедникам Христовой веры сопутствовали всюду сверхъестественные знамения и чудеса, которые не могут быть произведены ни силой, ни искусством человеческим. “Руками же Апостолов,” говорится в дневном апостоле, “совершались в народе многие знамения и чудеса” (ст. 12). Проникнутые призванием своего божественного посланничества и одушевленные одним и тем же духом, апостолы “все единодушно пребывали в притворе Соломоновом ” (ст. 12), или в паперти иерусалимского храма, как таком месте, куда собиралось множество народа и где они удобнее могли проповедовать и творить чудеса, во имя Распятого и Воскресшего Господа. Благоговение к великим чудотворцам было так велико, что “из посторонних,” окружавших их людей, “никто не смел пристать к ним, а народ прославлял их,” воздавая им должное уважение и хвалу (ст. 13). Сила знамений и чудес, совершаемых руками апостолов, производила громадное впечатление на народ и обращала его ко Христу. “так что,” говорит священный историк, “присоединялось к Господу, множество мужчин и женщин” (ст. 14). Обширный притвор храма Соломонова оказывался тесным для вмещения всех, искавших чудесного исцеления у апостолов. Народ принужден был “выносили больных на улицы и полагали на постелях и кроватях,” чтобы хотя тень апостола Петра, когда он будет проходить, осенила кого-либо из больных (ст. 15). Так исполнялись над апостолами слова, сказанные Господом: “верующий в Меня” — говорил Он — “дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит” (Иоан. 14:12). Христос исцелил кровоточивую и недужных в стране Геннисаретской не тенью своей, но краем ризы (Мат. 9:20; 14:36); а Петр врачевал недужных одной тенью своей. Весть о необыкновенных знамениях проповедников Христовой веры распространилась за пределы Иерусалима. “Сходились также в Иерусалим многие из окрестных городов, неся больных и нечистыми духами одержимых, которые и исцелялись все” (ст. 16). Таковы были знамения и чудеса, совершаемые апостольскими руками.

2. Проповедники веры Христовой пользовались особенным Божьим покровительством. В то время, когда апостолы своей проповедью о Воскресшем Спасителе и чудесами обращали толпы верующих ко Христу, “первосвященник же и с ним все, принадлежавшие к ереси саддукейской, исполнились зависти” к апостолам (ст. 17). Предубежденные против бедных рыбарей и зараженные до костей и мозгов саддукейским лжеучением, отрицавшим воскресение мертвых, эти люди не дали себе никакого труда, чтобы ознакомиться с проповедью апостолов и их чудесами.

Зависть, что их ересь изобличается как ложь и что вера во Христа более и более усиливается и возрастает, наполнила их сердца и ослепила их очи до такой степени, что они, видя, не видели и слыша, не слышали. Невероятное ослепление! Но оно всегда имеет место там, где какая-либо страсть, предрассудок или предубеждение совершенно овладевают человеком. Люди, находящиеся в таком состоянии, если бы и мертвые воскресли, — не имеют веры. Так было и с иудейским архиереем, вероятно, Каиафой, и со всеми его сообщниками, проникнутыми саддукейской ересью. Большое количество простого народа, не лишенные очей и здравого смысла, “ присоединялось к Господу;” а мнимые мудрецы, ослепленные завистью и предрассудками, не верили очевидной истине — и, без дальних рассуждений, “наложили руки свои на Апостолов,” и заключили их в общественную темницу (ст. 18), чтобы положить конец евангельской проповеди. Зависть всегда действует с насилием и ожесточением.

Что оставалось предпринять бедным, бессильным и незнатным рыбарям? К кому обратиться и где искать помощи? Не должно ли было их дело исчезнуть совершенно в самом начале? Так непременно и совершилось бы, если бы проповедуемое ими учение было человеческое. Но апостолы были Божьими посланниками, возвещавшими слова самого Бога, сокрушающего всякие преграды. Там, где не оставалось никаких естественных средств к защите, явилась им на помощь сверхъестественная Божья защита. “Ангел Господень ночью отворил двери темницы,” в которую заключены были апостолы “и, выведя их, сказал: идите и, став в храме, говорите народу все сии слова жизни.” (ст. 19, 20).

Какие же это “глаголы жизни?” Учение Господа нашего Иисуса Христа, которое верующих в Него делает причастниками вечной жизни и вечного блаженства. Так как оно есть слово живого Бога, то и ведет к истинной жизни на небе и на земле.

 

Люди, живущие в борьбе с Богом

Несмотря на чрезвычайные знамения и чудеса, совершенные руками апостолов и свидетельствовавшие об их божественном полномочии, нашлись люди, которые не только не поверили проповеди Божьих посланников, но и возложили на них руки (ст. 17–18).

Вооружаясь против евангельской проповеди, они вооружались против самого Бога, вступали в борьбу с самим Богом.

Сколько и ныне подобных людей!

1. Кто эти люди, которые живут в борьбе с Богом?

а) О ком-либо говорят, что он живет во вражде с другим, если он ни в чем не сходится с ним, и свою волю противопоставляет воле другого. Отсюда возникает сопротивление, противодействие и борьба.

Человек живет в борьбе с Богом, если он противится Его воле, старается препятствовать Его намерениям, разрушать Его учреждения.

Бог через Иисуса Христа и Его апостолов открыл нам свою волю. Она должна быть вечно — непреложным законом для наших поступков, правилом для наших отношений и расположений. Следуя ей, мы должны желать и делать только справедливое и доброе.

Но повинуемся ли мы охотно и добровольно воле, без сопротивления?

Нет; многие люди противятся святой Божьей воле и делают совершенно противное тому, чего она хочет.

Бог хочет, чтобы все люди поступали справедливо, любили и делали добро. Но они делают неправду и зло, ропщут на Бога, что Он запрещает им предаваться чувственным похотям и пожеланиям. Он хочет, чтобы мы преимущественно стремились к мудрости и добродетели, а они стремятся только к благам мира (1 Иоан. 2:15; Иак. 4:4).

Он хочет, чтобы они, как Его дети, любили друг друга и взаимной любовью осчастливливали себя, а они дышат ненавистью и враждой друг к другу и из-за этого делают себя несчастными. Всеблагий Отец не перестает увещевать и побуждать к исполнению Его воли. Но они не обращают внимания на Его побуждения и увещания, противятся им и восстают против них. Не значит ли это жить в борьбе с Богом?

б) Враждующие с Богом идут еще далее: они стараются препятствовать святым и благим Божьим намерениям. В мире должны господствовать порядок и справедливость, нравственность и уважение к религии, которые должны служить защитой общественного и частного благосостояния. Союз любви и согласия должен связывать и осчастливливать людей.

Но Божьи враги разрушают порядок и производят смятение, попирают право и рассеивают семена зла; они распространяют вокруг себя своим дурным примером и своими негодными понятиями о жизни и нравственности презрение к религии, неверие, нечестие и разврат; они порицают и преследуют друзей истины и добродетели, поселяют между людьми разногласие и раздор, и таким образом стараются противодействовать святым и благим Божьим намерениям.

Какая преступная дерзость! Если Божьи цели для нас темны и непонятны, то одно уже благоговение пред ними должно побуждать нас к осторожности; мы должны, подобно мудрому Гамалиилу, подумать: “а если от Бога, то вы не можете разрушить его; берегитесь, чтобы вам не оказаться и богопротивниками” (Деян. 5:39).

в) Люди, живущие в борьбе с Богом, хотят разрушить даже Божьи установления и уничтожить их благотворное влияние на образование, улучшение и осчастливливание людей. Они осмеливаются изменять, разрушать Божьи цели в себе самих и во всей природе, восстают против них, как будто они лучше знают, что для людей полезно и благодетельно. Они искушают Бога.

Они препятствуют процветанию спасительных учреждений в человеческом обществе, которые под покровительством и Божьей защитой должны служить ко благу человечества.

Они противодействуют распространению правильных познаний и просвещению ума, покровительствуют суеверию или неверию. Они презирают и осмеивают религию, Церковь, общественное богослужение и Божьих служителей. Так поступали враги Иисуса Христа. Они презирали Его учение, старались подавить его, надеялись через Его умерщвление достигнуть своей позорной цели. Так они преследовали и убивали апостолов, чтобы положить конец распространению христианства.

2. Что побуждает людей жить в борьбе с Богом?

а) Невежество и предрассудки.

Правильное познание Бога и Его воли, истинное понятие о нашем назначении и о том, что для нас спасительно и благодетельно, располагает нас к послушанию Божьей воле, к содействию Его целям.

Но сколь многие люди живут в борьбе с Богом, противятся Ему из неразумия и невежества! Если бы они понимали, что Бог, ради их же собственного блага, запрещает им предаваться чувственным похотям и жить по ним, то им не пришло бы на мысль хотеть чего-либо другого, чем чего хочет премудрый и благой Бог. Если бы они были способны правильно судить о Божьих намерениях и понимать благотворность учреждений, которые Он установил в природе и человеческой жизни для споспешествования общественного благополучия; то они не порицали бы так дерзко божественных целей, и не препятствовали бы их осуществлению.

б) Чувственные пожелания и самолюбие.

“Дружба с миром есть вражда против Бога” (Иак. 4:4). Кто любит мир, его блага и радости более, чем Бога, того мысли и жизнь несогласны с Божьей волей (Мат. 6:24). Плотолюбивые, самолюбивые люди имеют всегда перед глазами только земные выгоды, умножение своего состояния и почета, удовлетворение своих похотей и страстей, возможно большее и продолжительное чувственное наслаждение. В жертву этой цели они приносят все.

Кто противодействует им в достижении их самолюбивых намерений, с тем они вступают в борьбу, того они считают своим врагом. Как много добра, которое всеблагой Творец желал даровать миру, было задержано людьми земнолюбивыми и самолюбивыми! Как многие ропщут напрасно на Провидение, потому что они, при своем земном чувстве, всегда ожидают чего-то другого, а не того, что Премудрый Отец им дарует?

в) Гордость и высокомерие.

Если мы с полным смирением сознаем нашу зависимость от Бога, чувствуем наши немощи и бессилие к достижению собственными силами того, что мы предпринимаем, то мы никогда не осмелимся восставать против Бога, и будем с полным благоговением подчиняться Его воле, повиноваться Его закону и содействовать Его целям.

Но человек гордый, превозносящийся над всеми людьми, презирающий и унижающий их, не имеет благоговения и к Богу. Он считает свои намерения столь совершенными и свою мудрость и силу столь великими, что дерзко воображает выполнить свои планы и предприятия вопреки Божьей воле. А где он находит, что Божьи цели не согласны с его собственными, там он употребляет все усилия к противодействию им и издевается над Божьим всемогуществом.

3. Какая участь таких людей?

а) Дела их остаются без Божьего благословения.

Может ли Бог изливать свои благодеяния тем, кто с дерзостью восстает против Него? Может ли Он дать успех их трудам, благословлять их предприятия?

Они поистине противятся Его воле, которая хочет доставить им счастье, разрушают учреждения, которые Он установил для их же блага.

Вследствие такого отношения они не только становятся совершенно недостойными, но и делают совершенно невозможным, чтобы Бог давал им свои благодеяния.

Через гордость и высокомерие, через преследование своих пожеланий и страстей они сами себе приготовляют позор и погибель.

б) Им недостает внутреннего мира, без которого нет никакого счастья, спокойствия и довольства. Если ты живешь во вражде с Богом, противишься Его святой воле, то ты не любишь Его, как твоего премудрого и всеблагого Отца. Если ты решаешься препятствовать Его целям, разрушать Его дела и уставы, то ты не имеешь никакого благоговения перед Его величием и всемогуществом, никакого упования на Его любовь и попечение. Как может Его мир обитать в твоем сердце и осчастливливать тебя? Ты поистине живешь во вражде с Богом, с самим собой и с миром, а при таком враждебном настроении ты не можешь находить внутреннего покоя и довольства.

Если обнаружится твое невежество, по которому ты сопротивляешься божественной воле, если твое самолюбие, побуждающее тебя к пренебрежению Божьей волей, получит достойное возмездие, и твоя гордость, с которой ты противишься Богу, смирится, то какой позор ожидает тогда тебя перед целым светом! Если твои корыстолюбивые планы и предприятия послужат к твоей же собственной погибели: какое огорчение и вред для тебя! Можешь ли ты быть спокоен и доволен?

в) Они делают себя на веки несчастными.

Кто сопротивляется Богу, тот недостоин Его благодати (Рим. 8:8). Его сердце чуждо любви к Богу и ближним, а его жизнь исполнена нечестия и греха. Увлекаемый своими чувственными пожеланиями, самолюбием и гордостью, он стремится только к земным и тленным предметам, пренебрегает своими святейшими обязанностями и творит зло. Но Бог правосуден и воздает каждому по его делам. “А тем, которые упорствуют и не покоряются истине, но предаются неправде, — ярость и гнев. Скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое” (Рим. 2:8–9).

 

О зависти

1. Что такое зависть?

а) Внутренняя скорбь о благах и преимуществах других.

Невинность и счастье первых человеков доставляли скорбь сатане; Божье благоволение к жертве Авеля огорчило Каина; отеческая любовь к Иосифу — его братьев; достоинство Моисея и Аарона — Корея, Дафана и Авирона; учение и чудеса Иисуса Христа — фарисеев; проповедь и чудеса апостолов — архиереев и всю саддукейскую ересь и т. д. И что другое мучит завистливых, как не скорбь, если они видят других счастливыми, почтенными? Зависть, поистине, есть скорбь.

б) Восстание против Бога.

Всякие благие дары приходят от Бога. Если теперь завидуют своим собратьям в их земных благах и их преимуществах, то восстают против Бога. Подумай об этом, человек! Твоя скорбь о благополучии ближнего есть восстание против Бога.

в) Корень и источник многих других грехов.

Из зависти совершаются убийства. Из зависти вредят другим. От зависти происходит клевета, ненависть, вражда и т. д.

2. Откуда происходит зависть?

а) От близорукости разума.

Не хотят понять и признать, что всякое благо происходит от Бога, что Он наделяет богатством, способностями и благодатью. Не видят собственных благ, не утешаются ими, а печалятся только о благе других. Не завидуют богатым в чужой стране или почтенным в другом сословии; завидуют обыкновенно только равным себе: ученик ученику, сосед соседу, бедный бедняку, ремесленник ремесленнику, хозяин хозяину и т. д.

б) От испорченности сердца.

Сердце создано для любви. Где зависть, там нет любви, там, следовательно, сердце испорчено. Любовь получает свое начало в благожелательстве и сострадании, радуется с радующимися, плачет с плачущими. “Любовь не завидует” (1 Кор. 13:4).

в) От ленности воли.

Пусть будут прилежны и нравственны и заслужат в школе бóльшую похвалу, чем их товарищи, хотя и даровитейшие, но ленивые и распущенные. Пусть трудолюбиво обрабатывают свое поле и ведут везде порядок, и труды их, с Божьего благословения, увенчаются таким же успехом, как и соседа. Пусть запасаются знанием, опытом, честно ведут себя, приобретают любовь сограждан, и им удастся достигнуть почета в обществе и т. д.

3. Как безумна зависть?

Между всеми грехами это — самый безрассудный.

а) Завистью ничего не приобретают.

Завидуемый сохраняет свое положение, а завидующий не получает ничего, кроме скорби и огорчения. “Желаете — и не имеете; убиваете и завидуете — и не можете достигнуть” (Иак. 4:2). При гордости, скупости, невоздержанности приобретают хоть что-нибудь, хотя бы и только воображаемое и преходящее; а при зависти?

б) Много теряют.

То мир, то честь, то здоровье, то добрую совесть и проч. “Кроткое сердце — жизнь для тела, а зависть — гниль для костей” (Прит.14:30). Зависть снедает сердце, сокрушает тело, мучит дух, разрушает спокойствие совести, изгоняет всякую радость из души.

в) Делаются даже на веки несчастными. Завистливый никак не годится для неба: потому что там также существует различие; он не радовался бы, а отравлял еще блаженство других. Для царства любви годны только любящие! Куда же пойдут тогда завистливые? К отцу зависти, в царство скорби. “Зависть — невыносимое зло, верный залог предстоящего наказания, путь к аду.

 

Вера Иисуса Христа в борьбе с грехом, царящим в мире

Вера Христова при самом начале своего распространения должна была вступить в борьбу с миром. “Множество мужчин и женщин,” убеждаемые проповедью апостолов и поражаемые их сверхъестественными знамениями и чудесами, “присоединялось к Господу” (ст. 14). Другие, напротив, для которых евангельская проповедь о Распятом и Воскресшем Господе казалась соблазном и безумием, “наложили руки свои на Апостолов.”

После многих столетий борьбы Вера Христова наконец восторжествовала и доказала всему миру свое божественное происхождение; но, несмотря на это, она и ныне еще, как и прежде, должна бороться с грехом, все еще царящим в мире.

1. Она должна бороться с легкомыслием и равнодушием.

а) Вера Христова требует серьезного настроения чувства и ума.

Предмет ее — высочайшее лицо Божественного Искупителя, Его небесное происхождение, Его божественная жизнь и дела на земле, Его смерть, которая, по предвечному совету Божьему, должна была служить средством к примирению с Богом, Его славное воскресение и вознесение на небо одесную Божьего величия. Эта вера обнимает самые возвышенные и святые предметы, о которых только может мыслить человек. Не требует ли она поэтому серьезного, внимательного настроения духа, способного возвышаться к созерцанию божественных дел и углубляться в богооткрытые истины? Не требует ли она частого размышления и занятия предметами, лежащими вне круга чувственного знания и опыта?

б) Но как сильно расходится с этими требованиями легкомыслие и равнодушие мира!

Человек легкомысленный слишком рассеян для занятия внутренними вещами; он не обращает никакого внимания на стремления духа, не придает никакой цены поучениям, твердым убеждениям в истинах веры и в ее божественной силе. Религиозные поучения не находят никакого доступа к душе, слишком рассеянной, невнимательной, равнодушной, неспособной ни к каким глубоким впечатлениям и не возвышающейся за пределы видимого и земного.

в) Против такого легкомыслия и равнодушия Христова вера должна непременно бороться.

Она победит в этой борьбе, если выступает со своей собственной силой и достоинством, и старается привлечь сердца людей к истинам веры кротостью и любовью Искупителя. Она постыдит легкомысленных, тронет равнодушных и согреет сердца их для религиозного чувства.

2. Она должна бороться с неверием.

а) Неверие сомневается во всем, что говорит нам божественное откровение об Иисусе Христе и Его учении.

Все, что в жизни, делах и судьбе нашего Искупителя выходит из ряда обыкновенных, естественных явлений, и превышает человеческий разум, по мнению неверующих, не имеет никакого основания.

Часто неверие идет еще далее, отрицая вовсе Бога и бессмертие, отвергая все религии. Оно называет религию изобретением людей, чтобы держать народ в страхе и легче господствовать над ними.

Оно не замечает, в какие впадает оно противоречия с собой, какие заблуждения выдает за истину и как делает само себя несчастным.

б) Может ли христианин, верующий во Христа, спокойно смотреть на происки неверия против религии?

Истина и добродетель для него — дороже всего. Поэтому он с твердым убеждением, без страха человеческого, будет вести борьбу с неверием, доказывать его неосновательность и нелепость, и серьезно предостерегать от опасности, до которой оно доводит.

И если даже неверие, по крайней мере втайне, поощряется миром и проявляет свое растлевающее действие на сильных, земнолюбивых людей: то и тогда верующий не перестает бороться с ним. Он не прибегает к насилию и преследованиям; но путем убеждения и вразумления старается возбудить в сердцах неверующих уважение к истине, любовь и благоговение к Спасителю. Глаголы жизни, которые он будет словом и делом проповедовать неверующим, не останутся без силы.

3. Она должна бороться с пороком.

а) Вера Христова не есть бесплодное знание.

Посредством ее человек должен родиться вновь и начать совершенно новую, святую жизнь (1 Иоан. 5:12). Он должен обнаруживать свою истинную веру добрыми поступками, любовью к Богу и ближним. Такое свойство веры во Христа противно миру, который во зле лежит, покровительствует пороку, предан страстям и похотям, полон самолюбия и безнравственности.

Мир ничего не хочет знать о божественном Учителе, который требует добродетели, чистоты сердца, самоотвержения, смирения, господства над страстями, любви ко врагам, — который обязывает своих исповедников умирать для греха.

Те, которые служат только миру и его похотям, хотя и показывают иногда, что они веруют в Иисуса Христа и принадлежат по внешности к Его Церкви, но их мысли и жизнь вовсе не согласуются с исповеданием веры.

б) Борьба с пороком — самая опасная борьба для веры.

Порок старается ослабить веру во Христа и уничтожить ее силу посредством заманчивых обещаний и обольщений, удовлетворения чувственных похотей и надежды на честь и славу мира. Как велика, следовательно, опасность для нашей веры в борьбе с пороком! Поэтому, как бы ни была крепка наша вера, не будем считать себя в безопасности от нападений порока, но бодрствовать и молиться; будем укреплять себя в мужественном сопротивлении всем обольщениям греха примером Иисуса Христа и апостолов, мыслью о небесной награде, обещанной всем истинным исповедникам веры Христовой.

4. Наконец, она должна бороться с суеверием и ханжеством.

а) Истинная вера во Христа не противна разуму.

Ее требования согласны с законами разума. Вера обнимает самое возвышенное и святое, о чем может мыслить ум; в согласии с разумом она находит прекраснейшее для себя подкрепление. Разум учит веровать в Бога и слушать Того, о Котором свидетельствовал Бог.

Но если разум не бодрствует, то вера легко может перейти в суеверие и ханжество. Религиозное чувство, пока оно управляется разумом, очень благотворно. Но если вера основывается только на чувстве или на ложном понятии об Иисусе Христе, о цели Его пришествия и сущности Его религии, — на произвольном толковании Слова Божьего, то она перестает быть истинной верой.

Кто следует мечтам своего необузданного воображения и не слушается разума, тот доходит наконец до того, что выдает мечты своего воображения за внутреннее озарение света.

Как назвать это, как не суеверием, которое приводит к весьма печальным явлениям?

б) Истинная вера должна бороться против суеверия.

Как Иисус Христос обращался с людьми, как разумными существами; старался просветить людей и требовал от них, чтобы они не угашали света, присущего им. Так и христианин, верующий в Иисуса Христа, должен не только сам обладать разумной верой и разумным убеждением, но и распространять то и другое между людьми, увещевать их: “духа не угашайте. Пророчества не уничижайте. Все испытывайте, хорошего держитесь. Удерживайтесь от всякого рода зла.” (1 Фесс. 19:22). Должен стремиться к правильному познанию истины, потому что истина освобождает от заблуждений, греха и порока. “Сия есть победа, победившая мир, вера наша” (1 Иоан. 5:4)!

 

Страдания по воле Божией

Неправильное отношение людей к претерпеваемым ими страданиям и бедствиям происходит часто от ложных понятий, какие они имеют об этих страданиях.

Заслужены ли или незаслуженны страдания?

Составляют ли они случайность, постигающую нас нечаянно и без всякой цели?

Или они посылаются Богом и служат средством к воспитанию людей в мудрости и добродетели?

Смотря по тому, как мы смотрим на страдания, наше отношение к ним бывает разумное или неразумное.

Апостолы должны были претерпеть страдания не по своей воле, но по воле Божьей.

1. Какие это страдания?

Вообще можно сказать, что каждый несчастный страдает по воле Божьей. Воры, убийцы, злодеи, или праздношатающиеся, невоздержанные, развратники страдают вследствие своего порочного образа жизни. Таков порядок божественного мироправления. “Сеющий неправду пожнет беду” (Прит. 22:8; Кол. 3:25).

Каждое страдание по собственной вине есть страдание по воле Божьей, потому что Бог, по своему правосудию и святости, обращает его для наказания и исправления грешника (Псал. 146:6; Прит. 3:33; 16:13).

Но в собственном смысле страданиями по воле Божьей можно назвать следующие:

а) Такие страдания, которые Бог посылает людям, преимущественно благочестивым, без их очевидной личной вины.

Например, несчастные случаи, лишающие имущества, оскорбления злых людей, бедность, болезни, нечаянная смерть. (Псал. 33:20; Исаии 57:1–2).

Бог, конечно, дал нам разум для отвращения таких бедствий и защиты от них. Но часто и с разумом мы ничем не можем противостоять им.

Мы не повинны иногда лично сами в постигающих нас страданиях.

Но они не происходят от слепого случая, а от Бога.

Как всемогущий правитель мира, Он устанавливает течение природы, распоряжается событиями мира, судьбами людей и всеми обстоятельствами жизни.

В Его мире нет ничего случайного.

От Него, следовательно, происходят страдания благочестивых (Сир. 11:14). Чего мы не заслужили по своей вине, то мы терпим по Его воле.

б) Такие страдания, которые мы должны претерпевать ради долга и добродетели. Исполнение наших обязанностей, стремление к добродетели должны доставлять благочестивому радость и благословение, мир и счастье. Бог хочет воздать за добро уже в этой жизни (Псал. 5:13; Сир. 11:23).

Но если ты желаешь добросовестно исполнять свои обязанности, непрестанно стремиться к добродетели, то ты должен подвергаться лишениям и жертвам, должен охотнее терпеть бедность и презрение, чем делать зло и неправду, должен переносить насмешки мира, бороться со скорбями и огорчениями (Лук. 9:23–25). Это — страдания по воле Божьей. Потому что Бог хочет, чтобы мы из любви к добродетели приносили в жертву само течение своей жизни.

Таковы страдания и бедствия первых христиан, которых апостол увещевает к терпению (1 Пет. 4:12–16). Они должны были претерпевать гонения ради веры. Таковы и страдания апостолов в тексте.

Таким образом и страдания, претерпеваемые нами из любви к обязанностям и добродетели, суть страдания по воле Божией. Мы при этом повинуемся святому закону Божию, следуем нашему вечному назначению и блаженны во всех этих страданиях (1 Пет. 3:14).

2. Как мы должны относиться к таким страданиям?

а) Мы не должны стыдиться этих страданий.

Если страдаешь “как Христианин, то не стыдись” (1 Пет. 4:16). Потому что, хотя скорби смиряют нас и унижают в глазах мира, который судит обо всем по внешнему виду, однако они не причиняют нам никакого позора.

Только тогда мы имели бы причину стыдиться страданий, если бы сами заслужили их легкомыслием, безумием, грехом.

Но такие страдания, которые мы добровольно претерпеваем из любви к обязанностям и добродетели, не могут служить к нашему стыду, а напротив, доставляют нам величайшую честь (1 Пет. 2:19).

Потому что ничто не может столько доставить нам истинной чести, уважения и одобрения всех добрых и благородных людей, и сделать нас достойнее Божьего благоволения, как страдания ради веры, добродетели и наших обязанностей. Страдания составляют путь к самой высокой славе (Лук. 24:26).

б) Мы должны переносить их с охотой и радостью. Нашими страданиями по воле Божьей должны достигаться святые и благие цели Промысла, прославляться Его мудрость, благость и святость.

Кто не почитает Бога в своих страданиях, тот малодушен, нетерпелив, не имеет упования.

Кто не высказывает должного благоговения, послушания и упования в отношении к Богу, тот в постигающих его несчастьях ради добродетели колеблется и сомневается: следовать ли Божьим заповедям, или не лучше ли забыть Бога, чтобы сохранить благоволение людей, здоровье и богатство; — сомневается, вознаградит ли его Бог за страдания.

Но мы будем почитать Бога в страданиях по Его воле, если до конца переносим их без ропота, с полным смирением и покорностью, и доказываем своими поступками, какое достоинство имеет вера в Бога и какая скрывается в ней сила, возвышающая человека над всеми страданиями жизни.

в) Мы должны предать наши души Богу, как верному Создателю (1 Пет. 4:19).

Если мы твердо убеждены, что страдаем по Божьей воле, то какие бы ни постигали нас страдания, они не поколеблют нашей веры и уверенности, что всеблагой и всемогущий Бог может спасти нас от всякой опасности. Ему поэтому, как “верному Создателю,” мы должны предать наши души, вверить руководство нашей участью, заботу о нас и нашем благополучии, спасение от бедствий и страданий (Псал. 144:19).

Он верен и непременно исполнит то, что обещает.

Он не допустит страданий выше наших сил (1 Кор. 10:13).

Он дает утешение и успокоение каждой скорбящей душе; укрепляет дух немощного и помогает всем несчастным (Псал. 9:19).

Он обращает всякое страдание в благодеяние и благословение для нас.

г) Мы не должны при таких страданиях ослабевать в добре.

Страдания, без вины постигающие нас, не должны отторгать нас от Бога и добродетели.

Апостолы, несмотря на гонения и преследования, продолжали возвещать “глаголы вечной жизни.” (Иоан.6:68) Так должны поступать и мы.

Страдания по воле Божьей не должны ослаблять нашей ревности к добротетели, нашего благочестивого настроения по отношению к Богу и ближним, нашей твердости в исполнении обязанностей, хотя бы наши труды не вознаграждались на земле.

Будем во всех наших поступках и действиях являть себя истинными последователями Господа и Его апостолов. “Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним” (Рим.6:8).

 

Истинный христианин ни в каких страданиях и несчастьях не остается без утешения (ст. 19)

Потому что:

1. Он верует в Провидение, которое направляет все к лучшему.

2. Он имеет перед глазами пример Иисуса Христа и апостолов.

3. Он знает цель и пользу страданий и старается достигнуть ее.

4. Он имеет чистую совесть и радостную надежду на лучшую жизнь.

 

Достоинство веры, устоявшей в испытании (ст. 17–20)

1. Для нашего убеждения.

2. Для нашей добродетели.

3. Для нашего спасения.

 

Слово в Неделю о Фоме.

[159]

По слову пророческому, “порази пастыря, и рассеются овцы,” (Зах.13:7) — так и стало, когда Иисус Христос предан был на крест и смерть. Апостолы Его подверглись различным искушениям: Фома был одной от овец Его, в общем рассеянии заблуждавшейся дольше других.

Тогда как прочие Апостолы, хотя и “из опасения,” но впрочем хорошо поступили, что из первоначального рассеяния, кому куда случилось, вскоре обратились искать друг друга и сошлись в известном месте, — и, без сомнения, общую скорбь превращали в единодушную молитву, — Фомы, неизвестно, по какой причине, или по его собственной неосмотрительности, там не было, — “не был тут с ними.”

Первым последствием этого было то, что изначальное явление воскресшего Господа собранным Апостолам для Фомы было потеряно: “не был тут с ними, когда приходил Иисус.”

Другим последствием было то, что, когда прочие Апостолы Господним явлением вновь утверждены были в вере, в которой поколебались было во время Его страдания и смерти, Фома, несмотря на свидетельство этих верных очевидцев, с неким упорством утверждал себя в неверии: “если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю.”

На это событие, хотя бы и мимоходом, я просил бы обратить внимание особенно тех, которые в особые дни, скорбей ли, радостей ли христианских, когда мы собираемся вместе, и призываем Господа в молитве, приемлем Его в таинстве, — не бывают с нами в церковном собрании или по препятствиям со стороны мирских дел, впрочем большей частью не непреодолимым, или только по своему небрежению. Не лишиться бы им благодатного посещения Того, Который обещал быть посреди собранных во имя Его, и Которого присутствие приносит с собой блаженный мир и неотъемлемую радость! Произвольным ослаблением союза с прочими верующими, который должен был укреплять их веру, не дойти бы им от слабой веры до упорного неверия.

Возвратимся к Фоме. От погибели, которую готовило ему закосневающее в нем неверие, спасла его, вероятно, еще не разрушенная неверием любовь к Господу, по которой недавно и сам он решительно возжелал, и предлагал прочим Апостолам, с готовностью к смерти, не отставать от возлюбленного Учителя и Господа, на явную опасность для жизни шедшего в Иудею: “пойдем и мы,” говорил Фома, “ умрем с ним” (Иоан.11:16). Поскольку таким образом любовь Фомы уже приобщилась смерти Христовой, то следовало ей приобщиться и Христова воскресения. Привлеченный этой любовью, воскресший Господь вторично явился собранным Апостолам, собственно ради Фомы. И дал ему, как он хотел, осязать язвы Своих рук и ног и ребер, — и этим, не простым, только внешним осязательным свидетельством, но живым прикосновением к открытым, так сказать, устьям внутреннего источника жизни, полуумерщвленного неверием Апостола, воскресил в жизнь веру.

Совершив это дело милосердия, Господь присовокупил слово правды: “ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие.” Счастливое неверие, — так мог бы думать Фома, которым приобретено посещение Господа! Нет, глаголет Господь, ты преимущественно помилован, но не преимущественно блажен. “Поверил, потому что увидел Меня:” блажени — совсем другие. И из нас некоторые, взирая на пример Фомы, могли бы подумать: почему мы так несчастливы, что не можем иметь непосредственного явления и утверждения в вере от Господа? Нет, глаголет Господь и нам; не видеть, — не есть несчастье, когда и без того есть достаточно оснований веровать. Напротив, не видеть и веровать — особенное достоинство веры, и потому особенное блаженство. “Блаженны невидевшие и уверовавшие.”

Мне кажется, что это изречение Господа требует несколько более обстоятельного рассмотрения.

Следует вспомнить, что все Апостолы, и одни Апостолы, были перед лицом Господа, когда Он именно Фоме, с некоторым видом упрека, сказал: “поверил, потому что увидел Меня,” и к сему присовокупил неопределенное изречение: “блаженны невидевшие и уверовавшие.” При первом взгляде, неожиданным и необычайным представляется то, что укоряет Фому, который подлинно и заслужил укоризну тем, что угрожал не верить, если не увидит; но так укоряет, что та же укоризна поражает, кажется, и прочих Апостолов, ибо и они, хотя и ранее Фомы, “увидев Господа,” веровали. Вид необычайности увеличивается ублажением не видевших и веровавших, если вообразить, что все Апостолы принадлежат к числу видевших, и следовательно, лишаются ублажения. А не им ли прежде сказано: “ваши же блаженны очи, что видят?” (Матф.13:16).

Следует отметить эти необычайности, чтобы уклонением от них приблизиться к истинному разумению изречения Господа.

Хотя и все апостолы, видев Господа, веровали, но великая в этом разница между Фомой и прочими. Они не имели, прежде своего лицезрения воскресшего Господа, — и по числу свидетелей и по способам удостоверения, — сильного свидетельства о воскресении Господнем, какое имел Фома от них. Им лицезрение Иисуса Христа даровано было по воле Господней, а не по их требованию. Поэтому-то Фома и заслужил исключительно личный упрек, потому что дерзновенно требовал лицезрения ран Господних, после свидетельств, совершенно достаточных основать веру.

Все апостолы видели Господа, но до невероятности унизительно было бы то для их священного собора, если бы не было между ними ни одного, которому бы принадлежало возвещаемое Господом преимущественное блаженство, — не видеть и веровать. Не желаем видеть, и не дерзаем воображать вас, богоблаженные апостолы, лишенными какого-либо блаженства верующих. Явите же нам, Вы сами, кто из вас блаженный, не видевший, и веровавший!

Смотрите, братие, не это ли самое открывает нам Евангелист Иоанн, когда, повествуя о посещении гроба Господня в утро воскресения двумя учениками, пишет: “вошел и другой ученик, прежде пришедший ко гробу, и увидел, и уверовал” (Иоанн 20:8). Что видел он при входе во гроб? Без сомнения, то же, что видел первый ученик, именно Петр: “видит одни пелены лежащие.” А чему поверил? Тому ли, что перед тем возвестила Магдалина: “унесли Господа из гроба, и не знаем, где положили Его?” Но чему тут было верить? Тут нет никакой сокровенной истины, и одно явное неведение. Чему же поверил ученик, “которого любил Иисус?” Догадываюсь, и думаю, по необходимости должно догадываться, что в ту минуту, как он, вступив во гроб, “видит одни пелены лежащие;” необыкновенно живая любовь необыкновенным образом возбудила в нем веру; легкая мысль, что нельзя было представить случая, по которому бы ризы, обвивавшие тело Господне, могли отделиться от мертвого тела, подала ему великую мысль о воскресении; он не увидел ничего более, как отсутствие погребенного Иисуса из гроба, но во глубине любящего сердца ощутил, что живет Возлюбленный, несмотря на то, что к верованию в воскресение Его даже познанием Писания не был приготовлен: “Ибо они еще не знали из Писания, что Ему надлежало воскреснуть из мертвых.”

Как же скоро таким образом найден между апостолами образец преимущественного блаженства не видящих и верующих: беседа Господа с Фомой получает поэтому совершенную ясность и точное знаменование. Кажется можно видеть, как Господь укоризненным взором смотрит на Фому и говорит: “поверил, потому что увидел Меня;” потом обращает взор одобрения на Иоанна, и хотя не открыто к его имени, но тем не менее внятно к его сердцу, продолжает: “блаженны невидевшие и уверовавшие.” Прочие апостолы остаются между одобрением и упреком.

Но поскольку блаженство не видеть и веровать Господь возвещает, как общее блаженство многих; поскольку, после других, и нам дарована благодать веровать в Господа с апостолами, тогда как мы не видали Его с ними: то что подумаем мы о себе самих? Неужели подлинно мы блаженны более Фомы, и даже более прочих апостолов, кроме, может быть, одного возлюбленного ученика?

Не смею с этим вас поздравить; боюсь и в данном случае, чтобы не оскорбить первых последователей Господа, и всеобщих руководителей в последовании Ему, если впереди их поставлю нас последних, и у них себе похищу преимущественное блаженство. “Довольно для ученика, чтобы он был, как учитель его” (Матф. 10:25). Довольно и для нас, если и мы последние можем быть участниками в блаженстве с первыми руководителями к блаженству. Довольно, если найдутся между нами некоторые, к которым отнести можно ублажающее изречение Господне: “блаженны невидевшие и уверовавшие.”

Некоторые? — А другие из нас неужели видят и веруют? — Как ни странным это покажется некоторым, но так должно быть, чтобы степени блаженства соответствовали степеням веры.

И ныне есть “видящие и верующие,” — те, которые, как Фома, требуют от веры удостоверений ясных, действий ощутительных, знамений чудесных. Есть, напротив, “не видящие и верующие,” — те, которые и тогда, когда против удостоверений восстают сомнения, ощутительные действия веры скрываются, не являются чудесные знамения, — тем не менее твердо и непоколебимо стоят в вере.

Не одним апостолам, но всякому любящему обещал Господь Свое явление, следственно и лицезрение: “кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам” (Иоан. 14:21). Не берусь изъяснить образов сего явления. Кто видит солнце, тот это явление понимает без всякого объяснения; но слепому объяснять образ солнца было бы тщетное усилие!

Скажем нечто, единственно по требованию настоящего рассуждения. В сердце твоем возгорается необыкновенно живая, неизъяснимо сладостная Божья любовь, которая всякое дело благочестия делает тебе легким и приятным, так что ты не можешь этого приписать себе, но принимаешь то за дар Божий. Тогда легко тебе веровать; ты испытываешь то, чему веруешь; ты ходишь во свете веры. В этом случае Господь может сказать тебе: “поверил, потому что увидел Меня.” Знай же, что если и тогда, когда он в сердце твоем покажется угасающим, духовная сладость перестанет быть ощущаема, вновь восчувствуется труд подвигов и недостаток сил, если и тогда ты подвигов не оставишь, не усомнишься о Божьей благодати, сердца унынию не предашь — вот особенное достоинство веры! И потому вот особенное блаженство, хотя бы оно покрыто было страданием: “Блаженны невидевшие и уверовавшие!”

Господь является человеку не только во внутренней, но и во внешней жизни, видимыми благодеяниями Своего промысла, в которых, по слову апостола, “не ощутят ли Его” (Деян. 17:27). Если Он оградил снаружи тебя, и внутренность дома твоего, дела же рук благословил — легко тебе веровать. Но такой вере и диавол не верит, как не верил ей в Иове; и потому может случиться, что она подвергнется опасному испытанию. Если же и тогда, как благодеющая десница Божья скрывается, и тебя постигает нищета, или болезнь, или иное бедствие, ты, как Иов, “во всем этом не согрешил … и не произнес ничего неразумного о Боге,” то Господь благословит последнего тебя в вере, нежели других. “Блаженны невидевшие и уверовавшие.”

Может еще вера наша встретить Господа на путях жизни общественной, в лице меньших братий Его, по слову Его: “так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне” (Матф. 25:40). И здесь иногда более Он видим бывает, а иногда менее. Авдию, который сто пророков Господних кормил хлебом и водой, не трудно было вообразить, что в них Господь Сам взалкался и самого Господа “питал … хлебом и водою.” (3 Цар.18:4) Напротив, как часто искушает нас то, что, видя нищих, не видим в них Христа, то есть, Христовых и христианских свойств и добродетелей! Точно ли они бедны, думаем мы? Достойны ли они человеколюбивого участия, по образу жизни своей? Будут ли они молиться за нас, получив благотворение? Не возмущайся напрасно, благодетельная душа! Не охлаждай сам своей любви подозрениями; не омрачай сам своей веры сомнениями. Не довольно ли тебе слышать от Господа: “Мне сотворили?” Зачем, как Фома, хочешь видеть и осязать Его в том, кому благотворить желаешь? Благотвори видимому — требующему, и верь Невидимому — Приемлющему. “Блаженны невидевшие и уверовавшие.” Аминь.

 

Поучение в Неделю о Фоме.

[161]

Поучительный, братие, урок и пример оставил нам в своем лице святой апостол Фома. Предался он чрезмерной грусти об Иисусе Христе — распятом и погребенном, и дошел до того, что ему даже общество людское стало в тягость, и его действительно нет с апостолами, когда им, “собранным вкупе,” явился воскресший их Учитель. Он отчуждился церкви апостольской и за то один из всех лишается счастья видеть Того, о Ком, собственно, и скорбел так сильно. Это его еще больше огорчает, и он чуть не впадает в совершеннейшее неверие. К счастью, вовремя опамятывается и, наконец, приходит в общее собрание верных. Конец известный: в соборе верных и он сподобляется зреть Господа Иисуса, и при этом получает от Воскресшего — хотя и кроткий, но все же упрек: “не будь неверующим, но верующим!”

Итак, вот что значит предаваться скорби и унынию, особенно же уединяться от людей в таком настроении духа — как раз дойдешь до неверия; вот, тем более, что значит уклоняться от единости святой Церкви и братского с ней общения. Хотя и о Господе скорбел апостол Фома, но уклонился от собора апостольского, — и лишился Божьего лицезрения; а как явился в Церковь, то узрел Господа Иисуса. Так-то верно слово Христово: “ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них” (Мф. 18:20). Какое отсюда сильное побуждение для нас дорожить посещением храма Божьего и общением с верующими! Мы и дорожим, братие, тем.

Тем не менее вопрос невольно просится на уста: “а нам что сказал бы Иисус Христос в случае, если бы явился хоть теперь вот — в наше собрание? Ублажил ли бы Он нашу веру?”

Скажете: “того не знаем; но мы несомненно веруем в Бога и Господа Иисуса Христа. Поэтому, надо полагать, нас Он не назвал бы “неверными,” а “верными.” Радуюсь тому, братие! Но, други мои, знаете ли, что говорит относительно веры святой апостол Иаков? “И бесы веруют” (что есть Бог) и даже “трепещут” пред Ним (Иак. 2:19). Однако — кто назовет их верными? Значит верить, и только тому, что известно нам из Писания о Боге, не есть еще настоящая вера. Это одно лишь “знание” веры, хотя и необходимое, но само по себе далеко еще не достаточное для спасения. Такая вера — одного лишь ума вера. А для спасения надо, чтобы и сердце непременно было проникнуто верой, чтобы и оно вполне доверилось, отдалось Богу. Иначе, что это за вера? Ум говорит: есть Бог, и Он о нас, как отец о детях, печется! а сердце и не думает довериться Богу, болит, тревожится, что и то не так, и другое, и третье, точно и в самом деле непоправимая беда грозит ему и оно совсем беспомощно. Нет, вера и должна быть верой. “Потому что сердцем веруют к праведности” (Рим. 10:10), говорит апостол Павел: — для получения оправдания перед Богом именно вот сердечная вера нужна. А сказать ли вам при этом, какой она степени должна достигать в нас? “Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе” (Филип. 4:13), вот какой веры должны мы домогаться! Но и это еще не все. Мы должны не только верить и довериться Богу, а и быть еще во всем и постоянно Ему “верны,” не изменять Ему ни в чем и никогда, до готовности положить душу за верность Ему и Его заповедям.

Само собой, все это, т. е. чтобы иметь такую веру и хранить ее незыблемо, требует с нашей стороны труда, и труда не малого. Но, братие мои, не Сам ли Господь говорит в святом Евангелии: “всё, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, — и будет вам” (Мрк. 11:24). Апостолы просили же Господа: “умножь в нас веру” (Лук. 17:5). А еще к нам ближе подходит следующий случай. Раз приводит некто сына своего к Иисусу Христу и просит исцелить его: “если,” говорит, “что можешь, сжалься над нами и помоги нам.” Иисус отвечает: “если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему.” Что же, думаете, делает человек тот? Прослезился и возопил: “верую, Господи! помоги моему неверию” (Мрк. 9:22–24). Что, братие, мешает и нам взывать так к Господу!? Просите же и вы веры у Господа, и дастся вам!

Так, “верую, Господи! помоги моему неверию!”

Аминь.

 

Воскресение Христово, как величайшее и достовернейшее из чудес

Радостная весть о воскресении Господа Иисуса Христа с быстротой молнии разнеслась среди унылых и подавленных скорбью учеников, и они с восторгом передавали друг другу, как, кто из них и когда видел Его. Да, это не был призрак, а именно живой, их возлюбленнейший Учитель, Который воскрес из мертвых! Вот Он только что являлся даже и всему сонму Своих учеников и давал им славные, божественные обетования. Поэтому все они радовались и воспрянули духом. Один только апостол Фома продолжал уныло ходить и размышлять о только что пережитых ужасах. Ему тоже передавали радостную весть, но — она казалась ему слишком радостной, чтобы можно было верить ей. К несчастью, его не было с другими учениками в горнице, когда им всем являлся в последний раз Христос и убедил их в истинности Своего воскресения. Когда ученики уверяли его в этом, то, конечно, искра веры и самой сладостной надежды загорелась и в унылом сердце Фомы; но он не отдался ей сразу; ему хотелось самому лично удостовериться, и потому он с видом непреклонного скептика заявил: “если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю.”

Это было то здоровое, вполне законное сомнение, которое есть необходимый путь к безусловному признанию истины, и когда действительно сомневающийся апостол при новом явлении Христа получил возможность вполне и осязательно осуществить свой метод удостоверения в истине, то сомнение в нем немедленно уступило место самой горячей и искренней вере, и он восторженно воскликнул: “Господь мой и Бог мой!” и конечно с умилением и благоговейной любовью выслушал божественное назидание от своего возлюбленного Учителя, что хорошо добиваться веры посредством осязательных доказательств, но “блаженны не видевшие и уверовавшие!”

Апостол Фома со своим душевным состоянием при вести о воскресении Христа Спасителя представляет поразительную картину состояния духа человеческого, когда ему предстоит решать величайшие вопросы бытия. Связанные с этими вопросами истины иногда бывают так велики и радостны, что при всем желании верить им дух все-таки останавливается перед ними в сомнении и хочет предварительно удостовериться, есть ли достаточные основания для этой веры, чтобы в противном случае не подвергнуться самому жестокому и горькому разочарованию. До этой степени сомнение есть вполне законный фактор в деле познания истины и оно именно может послужить самым надежным средством в достижении окончательного убеждения в непреложности известной истины. Но, к сожалению, есть и другого рода сомнения, которые вытекают из иного состояния духа, именно из нежелания признать истину, которая пусть даже имеет все основания за себя, но не находится в соответствии с предвзятыми взглядами исследователя. Такое сомнение уже перестает быть фактором в исследовании и удостоверении истины, а напротив является прямым фактором отрицания ее, и к несчастью — этот род сомнения и есть господствующий в настоящее время.

Всякий истинно философский разум признает, что средства познания у человека ограниченны, а тайна бытия необъятна, так что сколько бы ни развивался ум, какими бы познаниями ни обогащался он, ему никогда не постигнуть всех тайн бытия, потому что для постижения их необходима такая степень познания, какая свойственна только разуму бесконечному. Но по своей гордости человеческий ум не хочет сознаться в этой ограниченности, и потому, составив себе известное мировоззрение, начинает считать его всеобъемлющим, и всё, не укладывающееся в рамки этого мировоззрения, объявляет нелепым, противным здравому смыслу и науке, невозможным.

Уже много раз в истории это гордое самомнение разума терпело самые решительные поражения, когда очевидные факты являлись в опровержение самоуверенно созданных теорий; но в этом отношении человек неисправим и, несмотря на поражения, продолжает держаться своих излюбленных теорий, стараясь этими, так сказать, лохмотьями ограниченного знания прикрыть свою неспособность постигнуть тайну бытия во всей ее необъятности. Этим объясняется и то, почему воскресение Христово, этот величайший из исторических фактов, удостоверенный как явлением Самого воскресшего Господа, так и многочисленными свидетельствами очевидцев и самыми результатами необычайного события для человечества, доселе продолжает быть предметом сомнения для скептиков этого рода. Вращаясь в ограниченной сфере своего узкого натуралистического или рационалистического мировоззрения, они находят, что факт воскресения Христова не укладывается в рамки этого мировоззрения и вместо того, чтобы сознаться в узости своего мировоззрения, они прямо и смело отрицают сам факт как невозможный. “Мы не можем объяснить этого факта, следовательно он — невозможен,” — вот логика этого рода сомнения; но в ней же очевидно заключается и полное обличение ее несостоятельности. Ввиду распространенности подобного рода сомнений в наше время отнюдь не излишне повторить те данные, на которых основывается уверенность в истине воскресения Христова, и мы постараемся изложить эти данные, чтобы показать, что если есть в истории достоверные события, то достовернейшее из них есть несомненно величайшее из чудес, именно воскресение Христа из мертвых.

С фактом воскресения Христова связывается много различных вопросов — из области философии, истории и критики. Философский вопрос собственно имеет общий характер и касается общей возможности и достоверности чудес, и его нет надобности подробно рассматривать здесь. Все чудеса сверхъестественны по самой своей сущности, и если они невозможны для природы, когда она мыслится как нечто само замкнутое и раз навсегда законченное бытие, чуждое всякого внешнего влияния, то вполне возможны для нее, если она мыслится лишь как склад вещества и сил, находящихся в распоряжении высшего Разума. Значит, отрицание возможности чудес делается логически возможным лишь в том случае, если мысль становится на точку зрения одной из двух совершенно равноправных даже перед чистым разумом теорий, и так как спор между ними никогда не может быть, удовлетворительно разрешен собственными силами ограниченного мышления, то значит при рассмотрении события, чудесного по самой своей сущности, мы вправе остановиться на том воззрении, которое признает возможность чудесного. Поэтому, минуя философский вопрос, обратимся к рассмотрению других вопросов, которые касаются уже прямо самого факта и дают нам возможность удостовериться, насколько прочны те данные, на которых основывается факт воскресения Христова, как величайшего из событий в истории человечества.

Вопрос об исторической достоверности факта воскресения Христова можно обсуждать или с субъективной, или с объективной стороны. Ученики и их приближенные или верили, или не верили, что Христос воскрес. Если они не верили, то значит все это дело есть простой вымысел, и нам оставалось бы только удивляться, как этот беспримерно дерзкий вымысел нашел себе веру у беспримерно — глупых людей. Такова первая теория, которую неверие выдвигало против достоверности воскресения Христова. К счастью, она так узко умна и обнаруживает такую ограниченность, что даже нет надобности долго останавливаться на ее опровержении. Предполагать, как это делает излагаемая теория, что известные лица, согласившись между собой распространять заведомую ложь, могли в течение всей жизни составлять общество преднамеренных лицемеров — смело, без улыбки смотря друг другу в лицо и не срывая с себя маски, могли проповедовать добродетель или жить добродетельно, имея в то же время пятно лжи на своей совести, могли, наконец, услаждать себя надеждой, и притом большинство из них перед лицом самой смерти, соединиться с Христом и разделить с Ним славу Его Царства, будучи в то же время уверены, что он в действительности истлел в гробу, — предполагать все это значит принимать такие положения, с которыми связываются неразрешимые психологические невозможности, так что и обсуждать подобного рода теорию — значило бы напрасно тратить время на доказательство нелепости того, что само по себе нелепо до самоочевидности. Если критика допускается в эту область исследования; то она непременно должна исходить из предположения честности свидетелей рассматриваемого события; без этого предположения сама история перестает быть доступной для разума, и всякое исследование ее становится бесполезным.

Итак, мы исходим из того положения, что первые свидетели рассматриваемого события верили, что Христос воскрес из мертвых. В этой вере они были безусловно искренни и были столь же убеждены, что Христос воскрес, сколько и в том, что они сами жили и проповедовали во имя Его. Но искренность верования еще не есть доказательство действительности принимаемого на веру предмета. Возможность ошибки здесь почти беспредельна, и искренняя вера в фикцию такая же обычная вещь, как и искренняя вера в факты. Искренность в этом случае обеспечивает честность характера верующего человека, но не реальность принимаемого на веру предмета. Новейший рационализм вполне принимает истину и реальность веры апостолов, которая отличалась слишком живым историческим смыслом, чтобы можно было сомневаться в ней. Даже Баур, родоначальник тюбингенской школы, полагал, что Церковь необъяснима без веры в воскресение, и эта именно вера только и дала христианству прочный базис для успешного развития. Но он в тоже время старается ослабить это, утверждая, что то, в разъяснении чего собственно нуждается история, есть-де не столько действительность воскресения, сколько самая вера в то, что оно было действительно. Как эта вера сделалась реальной, посредством ли объективного чуда, или субъективно-психологического процесса, это имеет де уже второстепенную важность; важнее всего то, что воскресение сделалось фактом для сознания апостолов и имело для них всю реальность исторического события.

Но это положение родоначальника новейшего рационализма, как нетрудно видеть, совсем ненаучно и не может иметь решающего значения в рассматриваемом вопросе. Оно одинаково не в состоянии удовлетворить ни требований исторической науки, ни требований христианской веры; та и другая одинаково добиваются истины самого предмета и могут быть удовлетворены не иначе, как став лицом к лицу с ним. Наука не может быть уверенной в том, что она знает Христа или христианство, пока не удостоверится в том, воскрес Он, или нет; и если Он не воскрес, то посредством какого психологического процесса столь многие несомненно честные и искренние люди пришли к вере, что Он воскрес, и настолько уверились в этом, что в состоянии были склонить к такой же вере и весь цивилизованный мир. Вера в свою очередь никогда не может удовлетвориться теорией, оставляющей в неуверенности, есть ли самый возвышенный предмет ее — объективная реальность, или только плод известного психологического процесса (а это лишь мягкая форма для выражения бредней или самообмана слишком легковерного и мечтательного ума). Она неизбежно задает вопрос, что есть то, во что она верит, — действительность, или просто воображение? Субъективное исследование таким образом по необходимости переходит в объективное, причем в действительности они и неразлучны между собой, когда дело рассматривается по существу. А в своей объективной форме вопрос принимает такую постановку: совершилось ли воскресение Христа, или не совершилось? Есть ли это исторический факт, или нет? На так поставленный вопрос возможны три ответа: или 1) Христос не умирал на кресте, а только впал в обморок, и потом очнувшись в усыпальнице, вышел из неё и являлся Своим ученикам в своем прежнем телесном виде, или 2) Он умер и не воскрес, или же 3) Он действительно умер и действительно воскрес. Эти положения мы и подвергнем обсуждению в их последовательном порядке.

Первая теория предполагает, что Иисус Христос совсем не умирал на кресте, а только от изнеможения впал в обморок, и очнувшись в погребальной пещере, вышел из него и явился ученикам, которые и стали смотреть на Него как на воскресшего из мертвых. Как ни странным это может показаться, но эта теория и доселе имеет своих сторонников и защитников и по всей вероятности будет иметь их и впредь, пока будут существовать люди, желающие так или иначе устранить из истории чудесность великого события. Она существует в двух формах — более или менее грубой. По одной из них, Иисус Христос Сам намеренно притворился умершим, чтобы придать Своему явлению вид воскресения, а по другой — с Ним действительно произошел обморок, как результат истощений и страданий, и Он опять пришел в чувство под влиянием прохладной атмосферы гробницы и возбуждающего запаха благовонных мастей. Но едва ли еще можно придумать предположение, которое могло бы быть более праздным, нелепым и невозможным. Оно встречается даже с физической стороны с такими затруднениями, которые непреоборимы по мнению даже такого критика, как Штраус.

В самом деле, предполагать, чтобы человек изможденный, израненный, полумертвый, до крайности нуждающийся в нежном уходе и покое, в особой укрепляющей пище, человек с прободенными ногами и ребрами, истекающий кровью во всех своих членах, пронзенный копьем в самое сердце (на что указывает истечение крови и воды), в состоянии был незаметно выбраться из гроба, обмануть бдительность и беспощадную злобу своих врагов, предстать перед своими пораженными унынием и рассеявшимися последователями в качестве победителя над смертью и гробом, — все это требует допущения такого рода невозможностей и нелепостей, которые были бы просто смешны, если бы вместе с тем не были глубоко кощунственны. Появление такого полумертвеца невольно поразило бы ужасом всех тех, кому он явился бы, и рассеяло бы в них и ту малую долю веры и надежды, какая еще могла бы оставаться у них. И если затем полумертвый Иисус вскоре после того и действительно умер, постепенно угасая на глазах тех самых учеников, которым Он являлся и которые возлагали на Него столько надежд, то после Себя Он неизбежно оставил бы одно только убеждение, что напрасны были все надежды на Него как на Мессию Израилева, так как Он нисколько не оправдал их, подвергшись самой ужасной, позорной и жалкой смерти, от которой Его не избавило и случайное спасение от распятия. Ясно, что думать, будто из такого именно жалкого источника могла возникнуть славная вера в воскресение Христово, значит совсем не уважать законов логики и признавать возможной чистую невозможность.

Сознавая невозможность удержаться на этой почве, другая рационалистическая теория утверждает, что Христос действительно умер и — не воскрес. Эта теория во всяком случае отличается большей простотой и определенностью, и она, можно сказать, обосновывается на двух положениях: во-первых, что история не может вообще признавать чудес и должна смотреть на события, подлежащие ее изложению и объяснению, как на естественные, совершающиеся по известным, или предполагаемым законам, и во-вторых, — что данные в рассматриваемом случае совершенно недостаточны, повествования разноречивы, свидетельства спутаны, неясны и часто разногласны между собой.

Что касается первого положения, то, как уже замечено было выше, нет надобности подвергать его обсуждению здесь; решение его всецело зависит от общего мировоззрения историка касательно того, признает ли он чудеса возможными, или невозможными. Это выходит уже за пределы исторического исследования. Лучшая история та, которая свободна от догматических предположений, которая не определяет наперед, что должно быть или чего не должно быть, а просто исследует и объясняет то, что было или что есть. Что касается второго положения, то оно будет рассмотрено после, а теперь мы просто заметим, что при всех кажущихся разногласиях в одном пункте однако господствует полное и совершенное согласие, именно в действительности и искренности веры в воскресение Христово. Ни один новейший критик не дерзает подвергать сомнению этого последнего факта, и никто не сомневается в том, что без него была бы невозможна и самая история христианства,

Но теперь возникает вопрос: как же объяснить происхождение этой веры? При помощи какого душевного или психологического процесса она произошла? Проблема эта весьма сложна, а при своей сложности и весьма деликатна. Тут дело идет о самом первоначальном возникновении этого верования, — о том, как сначала могла возникнуть и держаться столь необычная мысль, что Христос воскрес или мог воскреснуть. Затем, является и еще вопрос, почему такая мысль не осталась частным достоянием отдельных лиц, а получила всеобщее распространение, — не осталась предметом веры какого-нибудь одного, крайне возбужденного или легковерного лица, а увлекла многих совершенно трезвых и даже сомневавшихся людей? Каким образом она могла оказывать на этих людей столь огромное влияние, что они, благодаря ей именно преображались во всей своей жизни и во всем своем миросозерцании? Почему наконец эта вера первоначально укоренилась и процветала в самом центре христианства, в том самом месте и в том самом городе, где именно умер Христос и где поэтому были все данные на лицо для изобличения ее неосновательности? Эти и многие другие положения так трудны для разрешения и возбуждают столько непреоборимых затруднений для излагаемой теории, что Баур счел за лучшее ограничиться неясным изложением дела, за что впоследствии и навлек на себя укор со стороны Штрауса, желавшего одним ударом острого отрицания рассечь Гордиев узел всех этих затруднений. Позднейшие исследователи не могли ограничиться такой неопределенностью. Событие, которое происходит в силу какого-то необъясненного или необъяснимого процесса, для истории есть почти то же, что чудо, и поэтому рационализм, отрицающий чудеса, не мог чувствовать себя удовлетворенным в научном смысле, пока ему не удалось открыть или изложить тот самый психологический процесс, посредством которого стала возможной и действительно произошла реальная вера в нереальное событие. Очевидно, главный вопрос заключается именно в этом. Принимая честность свидетелей и действительность их веры, история нуждается в разрешении именно вопроса, как при предположении, что Христос умер и не воскрес, эти свидетели пришли к вере в нечто несовершившееся? И как эта вера получила столь непреодолимую власть над ними, а через них и над всей Церковью, над всем цивилизованным миром? Эту громадную проблему рационализм пытался разрешить при помощи двух различных, хотя и близких между собой теорий, — теорий, из которых каждая имеет своих горячих приверженцев, полагающих, что они в состоянии при помощи их разрешить всю трудность великого вопроса.

Посмотрим же, насколько эти теории оправдывают возлагаемые на них надежды.