ЖЕНЩИНЫ-ШПИОНКИ

В 1996 году Европа встала на уши: из Румынии вылетели в самом буквальном смысле сразу три атташе. Все трое были уличены в связи с бухарестской журналисткой Флорианой Юкон, двадцати трех лет от роду, рыжей, не сказать чтобы красавицей, но огонь-девкой, даже по фотографии видно. Фотографию, кстати, сделали в Швейцарии: швейцарский посол, состоя в законном браке, успел стаскать девочку к себе на родину и там показался с нею на каком-то приеме. Она бойко тянула из него всю информацию и передавала румынской службе безопасности, все это время проживая в квартире, которую швейцарец для свиданий с нею снял в центре Бухареста. Но самое интересное, что такие агенты обычно долго не живут — много знают: рыжая же подстраховалась и на этот случай. Она отдалась шефу румынской безопасности, договорившись предварительно с его же коллегами о фиксации его соблазнения на пленку. Так что убрать ее теперь будет очень затруднительно: всех скомпрометировала.

Между тем случай далеко не единичен: история знает несколько десятков женщин, которым выбалтывали военные тайны, шли ради них войной, допускали в святая святых государственного управления…

Первый из ужасающих примеров мы находим в Библии: спасая свой народ от нашествия завоевателя Олоферна, красивая девушка Юдифь отдалась ему в его палатке, а когда он, пресыщенный, заснул, отрубила ему голову, с которой и изображается на известной картине Джорджоне.

Но подлинно широкие поля деятельности открылись перед женщинами, когда они были допущены в тайный сыск. Шпионских нитей не избежал и Пушкин, который вообще едва мог устоять перед красивой женщиной, что очень хорошо было известно наверху. К нему подослали красавицу-полячку Каролину Со-баньскую, женщину исключительных достоинств и такого любовного опыта, что поэт сдался стремительно. Зная, как подъехать к гению, она первым делом попросила Пушкина расписаться в ее альбоме («Только имя!») — и он вместо росписи вписал туда одно из лучших своих посвящений «Что в имени тебе моем». Впоследствии в России оказался весьма подозрительный по части национального самосознания Мицкевич, и Собаньскую бросили на него. Пушкин, разумеется, не знал всей подноготной и возревновал. Они с Мицкевичем круглю рассорились, и отголоски этой ссоры слышны в пушкинском отношении к польскому восстанию 1831 года.

Дамский шпионаж принимает поистине катастрофические масштабы в конце прошлого века. Самой из-? вестной и влиятельной шпионкой мира была, надо полагать, знаменитая Докторша, или фрау фон Хайн-рихсен (Генрихсен), о которой поныне слагаются легенды.

На самом деле звали ее Мари Анна Лессер, и была она дочерью торговца картинами и антиквариатом. Симпатично и симптоматично, что карьера знаменитейшей разведчицы мира началась не где-нибудь, а в Санкт-Петербурге. Папаша приехал вместе с нею изучать местное искусство, бывшее тогда в расцвете. Дочь, в ту пору семнадцатилетняя, без памяти влюбилась в немецкого военного атташе, классического прусского кавалериста, военного аристократа. Он немедленно снял на Петроградской стороне маленькую квартирку, где предался с девушкой безумным утехам. Папаша уехал на родину, Мари Анна осталась, но тут нашему кавалеристу стало известно, что у русских — этих вечных потенциальных противников — появилось какое-то новое оружие, модификация солдатской винтовки, взятая на вооружение в конце века. Атташе, недолго думая, подложил любимую под одного из крупных русских военных, с которым был шапочно знаком. К утру тот начертил ей винтовку в разрезе и с подробными пояснениями. Мари Анна побежала к атташе с чертежом, и он понял: эта девушка не для него, родине она нужнее. Он лично направил возлюбленную в школу шпионов при германском генштабе, где она изучила все европейские языки и приступила к активной работе.

Докторша не щадила никого: ее любовник и подчиненный был единственным, кроме нее, кто знал об одном французском осведомителе. Осведомителя забрали. Нимало не колеблясь, Лессер прострелила голову любимому. Она же была одной из первых, кто донес о том, что англичане и французы собираются приступить к выпуску собственных танков. Некий чин в генштабе назвал ее сообщение чистейшей фантастикой. Когда танки появились на фронте, Докторша явилась к нему и застрелила лично. Очень может быть, что все это легенды, однако факт остается фактом: именно Докторша стала причиной поражения русских у Мазурских озер. Проникнув в стан русских (для этого пришлось перейти через фронт!) и выдавая себя за местную жительницу, вдову, она залучила к себе несколько офицеров, вытянула из них сведения о дислокации русских войск и с почтовыми голубями отправила немцам донесение через линию фронта. Докторша благополучно дожила до конца войны, хотя о ее расстреле сообщалось регулярно. Она и была шефом самой знаменитой шпионки всех времен и народов — Маты Хари.

Нужно заметить, в военное время шпионок не щадили: в 1916 году немцы расстреляли легендарную Габриэлу, которая помогала бежать из плена и переправляться через швейцарскую границу офицерам Антанты. Габриэла флиртовала с немецкими солдатами, и они невнимательно просматривали фальшивые документы. Однажды она хладнокровно помогала своим подопечным спрятать убитого ими тайного агента, который их выследил. По рассказам спасенных ею, Габриэла была необыкновенно хороша. Ей не было и двадцати лет. Марусю Дестрельс, знаменитую актри-су-агентку, отравили немецкие контрразведчики. Она играла на сцене и единогласно считалась самой хрупкой и невинной с виду шпионкой из всех, известных человечеству. Число любовников Маруси Дестрельс исчислялось многими десятками. Немцы нашли ее в Швейцарии во время войны, назвались поклонниками ее таланта, пригласили к себе за стол и подсыпали яду в кофе.

Англичанам удалось захватить во время первой мировой войны немецкую шпионку Елизавету Вертгейм — одну из самых хитрых и стойких женщин в истории шпионажа. Ее связным был закашивавший под любовника (а возможно, являвшийся им в действительности) некто Брекоф, действовавший под именем Реджинальда Роланда. Вертгейм специализировалась на морских офицерах, которые не могли устоять перед ее русалочьими зелеными глазами.

За эти красивые глаза ей выдавалась вся информация о дислокации союзнических судов, а Реджинальд

Роланд всю эту информацию записывал симпатическими чернилами. Порошок, из которого делались чернила, хранился в баночке из-под талька. Роланда раскололи легко, он выдал Елизавету, но она наотрез отказалась признаться в чем бы то ни было. Смертную казнь ей заменили пожизненной каторгой.

Другая шпионка, Луиза де Бетиньи, умершая в пожизненном заключении, после смерти вернулась на родину: немцы выдали ее тело французам, и она была похоронена во Франции с воинскими почестями.

Впрочем, и женская стойкость, как и женское коварство, не абсолютны. Иногда шпионки прокалывались — естественно, на любви. Танцовщица Бланш Потэн работала во время первой мировой войны то в Мадриде, то в Париже, потом союзники заслали ее в Брюссель… Там-то она и влюбилась в сотрудника германской контрразведки. Его раскололи давно и. теперь надеялись, что Бланш Потэн вытрясет из него остальное. Контрразведчик, однако, оказался половым гигантом и настоящим рыцарем: разведчица влюбилась в него страстно, до беспамятства, и после месяца пылких свиданий сдала ему всех французских агентов, которых знала. Послышался треск оглушительного провала. Впоследствии они поженились и контрразведку покинули: Бланш Потэн дожила свой век благопристойной матроной.

Одну из самых ярких страниц в историю европейских политических интриг вписала именно русская — Надежда Плевицкая. Плевицкая прославилась как великолепная исполнительница русских народных песен, дважды ее лично слушал Николай II, искусством ее восхищались взыскательные критики, а несколько вульгарная, но типично русская внешность (курносое, широкое, чувственное лицо, малый рост, полная крепкая грудь, глубоко посаженные черные глаза) действовали неотразимо. Когда и кем Плевицкая была завербована — сегодня не скажет никто, во всяком случае во время гражданской войны ее видели на стороне красных. В эмиграции, в Париже, она завербовала бывшего белого офицера Скоблина.

Скоблин был младше Плевицкой и состоял в Российском общевоинском союзе в изгнании (РОВС). Правда, вступил он туда лишь в 1928 году, а до того служил антрепренером жены, в которую был влюблен безумно. Перед смертью Плевицкая призналась, что сама направила Скоблина в союз, чтобы по заданию большевиков разлагать эту организацию изнутри.

Став в начале тридцатых начальником разведки и контрразведки РОВСа, Скоблин сосредоточил в своих руках всю информацию о наиболее активных белых генералах и вообще обо всех боевых организациях эмиграции (а такие были). Есть все основания полагать, что в 1930 году Скоблин принимал участие в похищении Кутепова, а после похищения в 1938 году генерала Миллера он исчез.

Миллер знал, что может быть похищен. Он Скоб-лину не доверял и оставил на случай своего похищения записку, по которой впоследствии все и раскололось. Плевицкая была арестована и упорно отрицала, что знает что-либо о деятельности мужа. Было о чем знать, кстати: Скоблин умудрился создать внутри РОВСа целую «внутреннюю линию», сотрудничавшую с НКВД. Плевицкой пришлось отвечать за всех этих предателей: ее приговорили к двадцати годам каторги, через три года она скончалась в тюремной больнице в Эльзасе-Лотарингии, но перед смертью сделала ряд признаний. Она сказала, что работала на НКВД с двадцатых годов и лично осуществляла руководство «внутренней линией». Но не было ли это запоздалой попыткой поднять себе цену в глазах потомков, чтобы наказание не выглядело столь незаслуженным?

Своеобразная логика, но в каком-то смысле вполне женская…

Словом, последние полтора века знают несколько имен, рядом с которыми Флориана Юкон как-то блекнет. Но все эти одного поля ягоды при всем своем бесспорном свинстве вызывают у сегодняшнего наблюдателя некое смутное восхищение. Да, в постели мужчина открыт и беззащитен, да, любое использование любви (или игры в любовь) во имя войны есть уже величайшая гнусность, и большинство шпионок были наказаны тем, что настоящей любви так никогда и не узнали. Разве что любили первых своих мужчин, большей частью офицеров.

А все же за ночь с Плевицкой, Матой Хари, Бланш Потэн или любой другой из них (все они были красавицы, иначе в их деле нельзя) можно выдать парочку военных тайн. Так что пусть продолжают. С ними гораздо интереснее, чем со Штирлицем.