Двести лет назад известный русский философ Константин Аксаков подал императору Александру II «Записку о внутреннем состоянии России», в которой разделил понятия «страна» и «государство». До него они считались синонимами. Просил обратить внимание именно на страну, точнее на народ, его внутреннюю самобытность, культуру, веру. Он, разумеется, не сомневался в том, что Россия является государством, но в данном случае интересовали его не институты власти, а глубинная народная жизнь. Наверное, и после Константина Аксакова многие интеллектуалы не ставили знак равенства между понятиями «страна» и «государство», но в обиходном употреблении они продолжали существовать, как тождественные.

В обретшей государственную независимость Украине оба эти понятия, по существу, слились в одно — «держава». Оно до того нам понравилось, что употребляется и к месту, и не к месту. К примеру, сообщая о прибытии в Украину какой-либо зарубежной делегации, радио и теледикторы неизменно говорят: «Сьогодні в нашу державу з офіційним візитом прибула делегація...». Далее следует объяснение из какой она страны. Но что делегация? Оказывается, и погода у нас тоже державная. «В наступні три доби, — с подъемом утверждает симпатичная ведущая этой рубрики, — в нашій державі очікується потепління».

Нельзя сказать, что приведенные и подобные им выражения неправильны в содержательном плане. Но они некорректны в языковом. Выражающиеся так, не чувствуют разницы между понятиями «страна» и «государство». Страна — это территория, занимаемая тем или иным народом, обладающим внутренней самоорганизацией, языковым и культурным единством, верой, традициями. Государство — форма политического обустройства страны, состоящая из различных институтов власти. Потому и делегации, и мороз или потепление, конечно же «прибывают» не в государство, а в страну.

Применимы ли названные понятия к Украине? Суверенной и независимой. Первое — «страна», в большей мере. С ним ассоциируется конкретное территориальное пространство, зафиксированное в соответствующих юридических актах и других документах. Что касается второго понятия, «государства», то весьма условно. Внешне как будто все нормально. Все необходимые атрибуты и символы украинской государственности есть. Имеем флаг, герб (пусть малый), гимн, политические институты власти. Украину, как суверенное государство, признало мировое сообщество.

Казалось бы, какие могут быть сомнения? И, тем не менее, они есть. Причем не только в вечно мучающейся ими интеллигенции, но и в простых людей. Неоднократно приходилось слышать возмущенные высказывания по поводу отсутствия адекватной реакции властей на незаконное блокирование «оранжевыми» в 2004 г. правительственных учреждений. «А что вы хотите, — заявляли тогда многие, — государства-то нет». И спорить с такими определениями было трудно.

От легкого дуновения псевдореволюционного «оранжевого» ветерка украинская державность рассыпалась, как карточный домик. Институты власти не только не смогли уберечь страну от анархического хаоса, обеспечить права тех своих сограждан, которые определенно нарушались протестными акциями, но и защитить самих себя. Под несмолкаемые стенания «оранжевых революционеров» об отсутствии в стране свободы происходили процессы разрушения еще не окрепшей украинской государственности. Их логическим завершением явился незаконный, ни в каких юридических документах не прописанный, третий тур президентских выборов в ноябре 2004 г. Всем управляла «революционная целесообразность».

Поразительно, что наши европейские и заокеанские учителя демократии не только не озаботились попранием конституционной законности в Украине, но и откровенно содействовали ему. В недели «оранжевого» путча они зачастили в Украину, чтобы выступить на «революционном» Майдане и морально поддержать, как тогда любили утверждать, спонтанный порыв народа к свободе. В стране еще были законные Президент (пусть и выдворенный за пределы Киева), парламент, Кабинет Министров, но западные ревнители законности уже не считались с ними. Реальной властью для них были вожди «оранжевого» путча, и только их они и поддерживали. Как впоследствии выяснилось, не только морально, но и вполне материально. Об этом мы услышали в откровениях сенаторов США, а также российского олигарха Б. Березовского, не получившего внятного разъяснения от «оранжевых» революционеров, куда ушли его десятки миллионов долларов.

Не менее разрушительными для украинской государственности оказались и события весны-лета 2007 г., когда Президент В. А. Ющенко начал штамповать указы о роспуске Верховной Рады и досрочных парламентских выборах. Законных оснований для них не было никаких. Только та же «революционная целесообразность». Почувствовав, что антикризисная коалиция начала набирать силу, и опасаясь, что в таких условиях ему не удастся реализовать все обещания, данные западным покровителям, Президент прибег к неконституционным действиям, которые и в страшном сне не могли присниться его предшественнику Л. Д. Кучме.

И как же прореагировал на все это Запад? Да, по существу, никак. Откровенно взять под защиту своего подопечного он не решился, уж слишком явным были для всех его нарушения действующей конституции. «На пожурить», как говорят в Одессе, тоже не хватило мужества. Ведь это надо было изменить правилу, согласно которому свой сукин сын остается своим, что бы он не вытворял. В Киеве в это время был уже другой Майдан — красно-розово-синий, но ни один западный конгрессмен или правозащитник так и не появился на его трибуне. Запад сохранял олимпийское спокойствие, не бился в истерике, как в 2004 г., но ограничивался дипломатическими замечаниями, что все это внутреннее дело Украины.

Конечно, это прискорбно, но не неожиданно. К политике двойных стандартов Запада мы уже привыкли. Да и что за дело Западу до становления нашей государственности? Чем она аморфнее, тем легче ему реализовывать свои планы по втягиванию Украины в НАТО, превращению ее в рынок сбыта своей продукции, источник дешевой рабочей силы.

В данном случае, больше, чем позиция Запада, нас должно беспокоить наше внутреннее отношение к государственности. После досрочных и неконституционных выборов Верховной Рады Украины 2007 г. все принялись анализировать их результаты. Убежден, что смысла в этом нет никакого. Ведь все было прогнозировано. Получили ту же, выражаясь шахматной терминологией, патовую позицию, которую имели и до выборов. Теперь, правда, с микроскопическим перевесом «оранжевых», который не дает и слабых надежд на конструктивную работу законодательного органа.

Анализировать следует не следствия, всякий раз одинаковые, а их причины, к чему мы оказываемся не готовыми. Если бы это было не так, мы бы признались, хотя бы самим себе, что череда неконституционных действий осени 2004 г., а также весны и лета 2007 г. стала возможной только потому, что Украина как государство еще не состоялась

В странах с давними государственными традициями, где чуть ли не с молоком матери впитывается уважение к законам и порядку жизни, события, подобные украинским, невозможны по определению. Нарушение конституции в них сопряжено, в лучшем случае, с отрешением от должности, даже и наивысшей, в худшем — с судебным преследованием. В странах же, где отсутствуют традиции государственности, для оправдания таких действий, оказывается, достаточно заявить, что Конституция не совершенна. Так, как это позволил себе Президент Украины В. А. Ющенко, который, в статусе народного депутата, сам же ее и принимал.

Поразительно, что это не стало чрезвычайным происшествием в жизни страны. За исключением руководителей Коммунистической и Социалистической партий, П. Н. Симоненко и А. А. Мороза, все остальные политические силы восприняли президентский произвол как явление заурядное, не требующее острой общественной реакции. Юридические властные институции — Прокуратура, Верховный и Конституционный суды, испытывавшие, правда, невероятный административный прессинг, не нашли в себе мужества защитить Конституцию. Министерство юстиции было последовательным в заявлениях о незаконности разгонных президентских указов, но дальше констатации не пошло. Еще меньше принципиальности проявили Кабинет Министров Украины и Партия регионов Украины, возглавляемые В. Ф. Януковичем. Согласившись на досрочные выборы парламента, они, фактически, разделили с Президентом ответственность за нарушение государственного порядка в стране.

По существу, и Президент со своей командой, и Премьер-министр со своей — продемонстрировали одинаковый уровень правосознания. И те, и другие не увидели ничего предосудительного в том, что Конституция и законы оказались ненужными при разрешении конфликта интересов двух противостоящих политико-экономических сил. Их легко подменили внеюридическими соглашениями двух — трех наивысших политических деятелей страны. Это называется — жить не по законам, а по понятиям.

И в этой ситуации не стоит даже аранжировать меру вины. Она лежит и на тех, кто инициировал неправедные действия, и на тех, кто с ними согласился. Один из литературных героев И. Я. Франко в похожей ситуации говорил: «Ось так взяв би довбню та й по голові, одних за те, що кров людську п’ють, а других за те, що не бороняться».

Это в наших традициях — не замечать того, чего замечать не хочется или что не согласуется с политической конъюнктурой. Проще убеждать и убаюкивать себя тем, что украинский этнос древнейший в мире, а его государственность ведет свой отсчет еще с арийских времен. Но, как гласит восточная мудрость, сколько не произноси слово «халва», во рту слаще не станет.

История реальная, а не воображаемая, не демонстрирует нам непрерывности отечественной государственности не только с таких невообразимо древних времен, но и с исторически обозримых. После разрушения Киевской Руси монголо-татарами в конце 30-х — начале 40-х годов XIII в. собственная государственность у нас появилась только с конца XVI — первой половины XVII в. Точнее сказать, в это время определились лишь некоторые ее черты. Об украинском государстве можно говорить только после Национально-освободительной войны 1648—1654 гг. под руководством Богдана Хмельницкого.

К сожалению, и в это казацкое время, которое ныне чуть ли не канонизируется национал-патриотическим общественным мнением, украинская государственность развивалась сложно и противоречиво. У нее фактически было три независимые один от другого центры: Гетманщина, Правобережная Украина и Запорожье. Причем ни один не предполагал независимого существования. Все были привержены, в лучшем случае, идее автономии под протекторатом могущественного сюзерена. Гетманат, в большей мере, ориентировался на Москву, правобережные гетманы на Варшаву или Стамбул, Запорожская Сечь — попеременно на все три названные столицы, да еще и на Бахчисарай.

Особенно проблемной для государственного развития Украины оказалась Запорожская Сечь. Возникнув как мощный очаг сопротивления господству на украинских землях Речи Посполитой, а также татарским набегам, Сечь, со временем превратилась в силу деструктивную, не признававшую законопорядка у себя и не дававшую образоваться таковому на территориях, контролируемых двумя другими центрами.

Можно с уверенностью утверждать, что уже во времена Богдана Хмельницкого необходимости в существовании Сечи не было. Образовалось относительно структурированное казацкое государство с центром в Чигирине, и именно оно должно было стать единым государствообразующим средоточием украинского народа. Понимал ли это Богдан Хмельницкий? Если и не в такой мере, как это ясно теперь, то определенно не был в восторге от ничем не сдерживаемой запорожской вольницы.

В большей мере дестабилизирующую роль Запорожской Сечи осознавал гетман И. Мазепа. Он неоднократно жаловался в Москву на своеволие запорожцев, не желавших следовать хоть какому-то порядку. В свою очередь, запорожцы в пику И. Мазепе шли на мировую с крымскими татарами, с которыми гетман был в состоянии войны.

Чтобы поставить Низовое войско под свой контроль, он заложил и построил Новобогородицкую крепость, явившуюся предшественником нынешнего Днепропетровска. Строительство ее велось такими быстрыми темпами, что, по словам И. Мазепы, «запорожцы и осмотреться не могли». Разумеется, они понимали, для чего это у них под боком гетман построил крепость, и были этим крайне недовольны. После того, как они в 1689 г. заключили мирный договор с татарами, И. Мазепа подверг Запорожье настоящей блокаде. Он разослал универсал во все украинские города с приказом не пускать туда запорожцев, равно как и из этих городов никого не пускать в Запорожье.

Трудно сказать, могли ли названные гетманы силой ликвидировать запорожскую вольницу и были ли у них такие намерения, но то, что этого не случилось, определенно не пошло на пользу украинской государственности. Вплоть до конца XVIII ст. Запорожская Сечь, постоянно менявшая свою политическую ориентацию, продолжала оставаться по отношению к ней дестабилизирующей силой.

Еще одним фактором, не позволявшим консолидироваться Украине как государству, был провинционализм гетманской власти. По существу, ни один из гетманов не смог осознать того, что единственной столицей их государства должен быть Киев. Казалось, ближе всех к такому пониманию подошел Богдан Хмельницкий. Он называл Киев «містом нашим столичним», после победы над польской шляхтой торжественно въезжал в него через Золотые ворота, но превратить этот символ в реальную действительность так и не смог.

Можно только сожалеть об этом. Ибо если бы политическая власть оказалась в такой же степени приверженной древним традициям, как церковная, и избрала своей резиденцией Киев, имевший де-факто статус столицы, не исключено, что в украинской государственности была бы более счастливая судьба.

Трудно сказать, осознавали ли вожди украинского казачества, что их титул «гетман» не являлся равным королевскому или царскому. В Речи Посполитой, откуда они и позаимствовали его, так именовались королевские подданные, пусть и наивысшего военного ранга. И опять же, как и в случае с Киевом, Богдан Хмельницкий и его наследники называли свой Гетманат «Княжеством Русским», однако закрепить это юридически, принять на себя официальный великокняжеский титул и соединить себя с киеворусской государственностью не смогли.

Скорее всего, они об этом и не думали, вполне удовлетворяясь второй строчкой во владельческой табели о рангах. Как не думали они и о самостоятельности своего государственного образования. В лучшем случае, видели его широкой автономией в составе одного из соседних государств. Это справедливо и по отношению к И. Мазепе, который в последнее время, главным образом в национально-патриотическом общественном мнении, превратился в поборника государственной независимости.

Приведенный исторический экскурс понадобился в связи с тем, что традиции государственной полицентричности, разнонаправленной внешней ориентации, неспособности подняться до уровня осознания общенациональных интересов живы, к сожалению, и в наше время. Да, по существу, и отношение к нынешней «гетманской» булаве осталось прежним. Многим она не дает покоя. Не случайно таким популярным ныне стало давнее выражение: «Где два украинца, там три гетмана». И борьба за «гетманство» осуществляется во многом схожими методами, чаще всего не сообразуясь с правилами и моралью.

Печально, но и результат имеем почти тот же. Прошло шестнадцать лет суверенного развития Украины, но ее политическая элита так и не справилась с трудной задачей государственного строительства. Она не смогла объединить общество, определить общенациональные приоритеты, структурировать институты власти, выработать нерушимые правовые основы жизни. Да, по существу, и сама не консолидировалась в единую политическую силу.

Реально в Украине правят бал две конкурирующие политико-экономические корпорации, которые, поочередно приходя к власти, принимаются строить каждая свое государство. Совершенно не сообразуясь с принципами преемственной ответственности, но обязательно с ярко выраженной региональной провинциальностью, будь-то днепропетровской, донецкой или галицкой.

Удивительно, как это похоже на те далекие казацкие времена, о которых говорилось выше. Тогда тоже нашим славным гетманам и старшинам украинское государство не мыслилось иначе, как через призму их хуторов. Отличие заключается лишь в том, что старые гетманы превращали свои хутора в столицы, а нынешние превращают столицу в свои хутора. Общеукраинского же проекта строительства государства как не было тогда, так нет и теперь!

Ну, а как же обстоят дела со страной? Лучше чем с государством, но тоже не очень благополучно. Дело в том, что в нынешних государственных границах Украина существовала не всегда. Это результат длительного государственно-административного собирания земель.

В цивилизационном отношении нынешняя Украина состоит из двух частей: коренной восточнославянской в границах лесостепной и южнополесской зон, и степной, колонизированной восточными славянами. До этого ее полновластными хозяевами были ирано- и тюркоязычные народы: в I тыс. до н. э. — киммерийцы, скифы, сарматы, в I — II тыс. н. э. — авары, венгры, болгары, печенеги, торки, половцы, татары. Только к концу XVIII в. Россия, преодолев сопротивление Крымского ханства и Турции, распространила на эти земли свой суверенитет. На это время приходится и массовое переселение сюда выходцев из коренных территорий Российской империи, причем не только украинских, но и русских. Может быть, русских в большей мере.

Административно украинскими эти земли стали только в марте 1918 г., когда, по настоянию В. И. Ленина, в состав Украинской Советской Социалистической Республики вошла Донецко-Криворожская советская республика, находившаяся ранее в составе РСФСР. В юбилейный год 300-летия воссоединения Украины с Россией, по предложению Н. С. Хрущева, Верховный Совет СССР передал в состав Украинской ССР Крым, который с 1921-го по 1944 гг. обладал статусом автономии, а затем до 1954 г. был областью в составе Российской Федерации.

Исторические условия формирования степной зоны нынешней Украины обусловили необычайную этнографическую пестроту ее населения. Преобладающим этносом здесь уже с конца XVIII в. стали русские. Украинцы составили вторую по численности группу, крымские татары — третью. Кроме них, на этих землях проживали греки, армяне, болгары, немцы, представители других народов. Языком межэтнического общения был русский. И дело здесь не столько в русификаторской политике царской России или Советского Союза, что модно подчеркивать в наше время, сколько в том, что этот регион длительное время был составной частью России и русское население в нем преобладало. Даже по последней переписи этническими русскими считают себя 8,5 млн. человек, подавляющее большинство которых проживает на юговостоке Украины и, разумеется, в Крыму.

Более однородны в этническом отношении лесостепная и южнополесская части Украины. Именно здесь на базе древнерусского этнокультурного наследия сформировался украинский народ. К сожалению, он не сохранил в процессе исторического развития своего цивилизационного единства, да и государственно-территориального тоже. Фактически разделился на два украинские народы. Центрально- и восточноукраинский — сохранил свою византийско-православную идентичность и с 1654 г. пребывал в составе Российской империи, а потом и Советского Союза. Западноукраинский — в результате решений Брестского унийного собора 1596 г. фактически перешел в католицизм и в продолжение всей последующей истории жил в составе Польши, Австро-Венгрии, Румынии, Словакии.

К большой Украине эти западные земли были присоединены на протяжении 1939—1945 гг. В сентябре 1939 г., согласно пакту Молотова— Риббентропа, в состав Советской Украины вошла Галичина, в 1940 г. — Северная Буковина, а после окончания Великой Отечественной войны — Закарпатье. Ни одна из этих земель не составляла ранее с Украиной административно-территориального единства.

Таким образом, не случись Октябрьская революция 1917 г., Украина продолжала бы именоваться Малороссией и существовать в границах двух имперских генерал-губернаторств: Малороссийского, состоявшего из Черниговской и Полтавской губерний, и Киевского — в составе Киевской, Волынской и Подольской губерний. Малороссы продолжали бы считаться частью русского народа без отдельного этнического статуса. В России, как известно, административное деление строилось не на этнонациональной, а на территориальной основе.

Украинские национал-патриоты пролили много слез и выплеснули невообразимое количество проклятий в адрес Советов, не позволивших Украинской Народной Республике обрести в 1917—1918 гг. государственную самостоятельность. И совершенно напрасно. Не проклинать их надо, а благодарить. Можно сказать, на стороне Украины был сам Бог. Случись это — и не было бы сегодня такой крупной европейской страны, как Украина. Ее территориальные пределы ограничивались бы, в основном, нынешними Киевской, Житомирской, Винницкой и Кировоградской областями на Правобережье, Черниговской и Полтавской — на Левобережье.

После получения государственного суверенитета широкое распространение приобрел тезис о какой-то особой украинской ментальности. На самом деле это скорее еще один миф, чем объективная реальность. Единой украинской ментальности не существует в природе. Это справедливо даже по отношению к этническим украинцам. В то время, как население Центральной и Восточной Украины находится в лоне традиционного православия и тяготеет к России и к другим славянским странам византийско-православной цивилизационной системы, население Западной Украины — католическое в своем большинстве — пребывает в сфере римско-католического культурного притяжения. Отдельную группу составляют жители Юго-Восточной Украины, которые исторически и этнокультурно более близки к русским, чем к западным украинцам. А кроме того, среди граждан Украины находится крымско-татарский народ, цивилизационно принадлежащий к мусульманской культурно-исторической общности.

Сказанное убедительно свидетельствует о региональной культурно-исторической и духовной пестроте нашей страны. Образно говоря, имеем фактически четыре разные Украины со своими собственными историями, религиозной принадлежностью, традициями. Шестьдесят лет их существования в современных административно-территориальных обустройствах и шестнадцать собственного суверенного развития — сроки небольшие, чтобы выработались стабильные традиции государственности и произошла консолидация страны.

К сожалению, опыт суверенных лет и особенно последних трех не дает уверенности в том, что мы оказались подготовленными к решению непростых задач по консолидации Украины, как государства и страны. Более того, многое указывает на то, что сложный и противоречивый опыт исторического развития ныне правящей политической элитой просто игнорируется. Особенно показательным примером этого является «оранжевая революция», разделившая народ Украины на национально сознательную и национально несознательную его части. И, что печальнее всего, граница между ними обрела четкие географические очертания. Третий нерегламентный тур выборов президента, а затем и незаконные досрочные выборы Верховной Рады в 2007 г., по существу, закрепили этот разлом.

Стоит ли доказывать, что это печальные результаты. Слишком дорогая цена президентства и «оранжевого» политического преобладания. Если мы действительно хотим иметь Украину единую в государственно-территориальном отношении, нам крайне необходимо взаимоуважительное отношение к нашим разным историям. Речь не идет о взаимном их признании, чего, вероятнее всего, никогда и не будет, но о взаимном смирении с ними. При этом следует отбросить как непродуктивные и вредные попытки аранжирования этих разных историй на первосортные и второсортные.

До сих пор ничего подобного у нас не получалось. Внешне как будто никто не против согласия в общем украинском доме, но установиться оно должно, как уверены «оранжевые» руководители страны, на определенных условиях. Я бы назвал их условиями реванша — идеологического, культурно-исторического и даже этнического. При этом обязательно с осуждением и проклятием чужого прошлого, совершенно не считаясь с тем, что оно может быть кому-то близким, а проклятья оскорбительными.

Примеров этому в нашей суверенной жизни великое множество. Приведу относительно свежий, связанный с открытием в Украине музея советской оккупации, что получило восторженное одобрение Президента В. А. Ющенко. Ни он, ни его многочисленные советники даже не задумались над тем, как отзовется это событие в душах их соотечественников. Ведь знают же, что значительная их часть не разделяет такой радикальной оценки недавнего прошлого. И не потому, что идеализирует его, а потому, что считает собственной историей. Там прошла жизнь нескольких поколений, которые верили в коммунистические идеалы. К тому же — именно советская власть собрала воедино великую Украину, вывела ее на уровень наиболее развитых стран мира. Как страна-победительница над фашистской Германией она заняла достойное место в Организации Объединенных Наций. Так нравственно ли отрекаться от своего же прошлого и предавать его анафеме?

Инициаторы и вдохновители этой провокационной затеи должны бы понимать, что в нашей истории было много явлений, которые неоднозначно воспринимаются общественностью. К ним относятся, к примеру, Брестская уния 1596 г., которая разделила единый православный украинский народ на два, и негативные последствия ее мы ощущаем до сих пор. В этом же ряду находятся и ОУН — УПА, запятнавшие себя сотрудничеством с фашистской Германией и террором по отношению к мирному населению Украины и ее соседей. И как бы отреагировал глава государства, если бы в Украине был создан еще и музей преступлений ОУН — УПА?

Впрочем, о чем это я? Разве указ Президента о праздновании годовщины УПА и присвоении командиру диверсионного батальона «Нахтигаль» гауптштурмфюреру СС Роману Шухевичу звания Героя Украины не является убедительным ответом на мой наивный вопрос? Как, впрочем, и отсутствие внятной реакции В. А. Ющенко на факультативное преподавание в одной из элитных школ Киева (Pechersk School International), где учатся его дочери, идеологии национал-социализма. Проще сказать, национал-фашизма. Известие это шокировало киевлян, оскорбило их. Вину поспешили переложить на директора школы, некоего Стива Александра. Наверное, это была его инициатива. Но определенно стимулированная. Господин Александр, по существу, лишь развил идеи Президента. Как справедливо заметил журналист С. Лозунько, посмотрел иностранец Александр на указы Президента, реабилитирующие ОУН—УПА, оценил происходящее и решил, что такой стране нужны молодые люди с навыками нацистской идеологии. Она теперь в Украине на официальном уровне не только не осуждается, но, фактически, одобряется. Не случайно ведь украинская делегация воздержалась при голосовании в ООН Резолюции, осуждающей проявления нацизма в любой форме.

На каждое действие всегда находится противодействие. Удивительно, что эта простая истина оказывается недоступной для наших национал-радикалов и их вельможных покровителей. Они с маниакальным упорством продолжают ковыряться в старых ранах, оплакивать прошлое, даже и то, к которому не имеют никакого отношения, переписывать историю. Для этого создали даже Институт памяти, который корректнее было наименовать «Институт злопамяти», поскольку его задачей является исследование исключительно драматических страниц истории одной части Украины. Об узниках, к примеру, австро-венгерских концентрационных лагерей «Талергоф» и «Терезин», кровавом терроре по отношению к населению Прикарпатской Руси в годы Первой мировой войны или преступлениях ОУН— УПА во время Второй мировой войны и после нее общественность от этого института не слышит ни слова.

Следует отметить, что ни в одном из этимологических словарей термин «память» не отождествляется со злопамятью или печальной памятью. Наоборот, он понимается в его широком значении, как способность помнить все прошлое. При этом — не просто помнить, но и понимать причинно-следственную связь явлений и событий, давать им научное толкование. Фактически память является синонимом разума. Именно такой есть народная память, отраженная в исторических летописях, былинах, думах, песнях. Эта память давно и плодотворно изучается гумманитарными институтами Национальной академии наук Украины, и не было никакого смысла создавать еще какой-то специализированный институт, да еще и при Администрации Президента.

Как правило, государственное развитие теснейшим образом связано с национальным. Этнополитические консолидационные процессы помогают становлению государственности, а последняя, в свою очередь, создает условия для формирования политической нации или гражданского общества. Исторически мы не имели ни того, ни другого. Различные части нынешней Украины веками жили в разных государственных образованиях. Даже если говорить только об украинском этносе, то и тогда невозможно утверждать, что он составляет единую нацию. А ведь, кроме него, Украину населяют еще и другие народы, в том числе и такие крупные, как русские и крымские татары.

Поэтому расхожее выражение нашего Президента — «моя нация» — может восприниматься разве что со значительной долей иронии. Нации, о чем подробнее речь пойдет ниже, нет, ни украинской этнической, ни украинской политической. Можно говорить лишь о народе Украины, который представляет собой совокупность этнокультурных общностей с различными ценностными ориентациями. В то время как жители Восточной и Центральной Украины, которые исторически длительное время пребывали в составе Российской империи и Советского Союза, в большинстве своем поддерживают идеи солидарности с родственными русским и белорусским народами, жители Западной Украины, находившиеся веками в составе Польши, Австро-Венгрии, Румынии и Словакии, живут воспоминаниями и мечтами о Европе.

По существу, речь идет не просто о региональной направленности симпатий украинцев, но о цивилизационном их самоощущении. Одни осознают себя составной частью византийско-православной культурной традиции, другие — римско-католической. Этим во многом определяются и их ценностные предпочтения.

Сказанное не позволяет согласиться с утверждениями о том, что политики поделили Украину. Она разделена исторически. Виной политиков является то, что они, в угоду своим властным амбициям, закрепили этот раздел. Некоторые горячие головы, претендующие на общенациональное лидерство, предлагали даже выгородить юго-восток Украины колючей проволокой. Впоследствии пришлось объясняться, что их не так поняли, и даже демонстративно одевать футболки донецкого футбольного клуба «Шахтер».

Постоянным дестабилизирующим фактором украинской государственной жизни является проблема русского языка. Исторически сложилось так, что дефакто он издавна обрел статус второго языка Украины. И, конечно, причиной этому является не столько руссификаторская политика царской России и Советского Союза, что сегодня особенно подчеркивается национал-радикалами, сколько то, что в процессе территориального расширения Украина вобрала в себя большие регионы, населенные этническими русскими.

Игнорирование этого фактора, что имеет место в нашей «оранжевой» действительности, является величайшим заблуждением, свидетельствующим об отсутствии в ныне правящей элиты чувства государственной ответственности перед страной.

«Проблемы русского языка в Украине не существует», — заявляет Президент и этим уподобляет себя страусу, прячущему голову в песок. Если нет, тогда почему закрываются русские школы, почему русский язык объявляется в Украине иностранным? Почему на государственном канале телевидения интервью русскоговорящих граждан Украины озвучиваются дикторами на украинском языке? Это же не иностранцы. Как можно с таким неуважением относиться к ним? Если их родной язык в Украине под запретом, тогда не обращайтесь к этим уважаемым людям за интервью. А еще лучше, — по крайней мере, честнее, — запретите это президентским «Универсалом». Тогда не будут в ложном свете выглядеть и тележурналисты. Прежде чем брать интервью, они поинтересуются, знает ли человек «державну мову».

Я уже неоднократно честно признавался, что не уверен в непременной необходимости юридического уравнивания русского языка с украинским на общегосударственном уровне. Будучи международным и более конкурентным, он может потеснить украинский. Конечно, это была бы невосполнимая потеря, с которой я смириться не могу.

Но чем угрожает государственному статусу украинского языка признание русского официальным в отдельных регионах? Когда областные советы Юга и Востока Украины начали объявлять на подведомственных им территориях русский язык вторым официальным, я подумал: «Слава Богу! Жизнь сама нашла решение этой непростой проблемы. И теперь отпадет необходимость перед каждыми очередными и внеочередными выборами будировать вопрос о придании русскому языку общегосударственного статуса».

Но не тут-то было. Из Киева послышался грозный глас, что такие решения облсоветов заслуживают адекватной реакции прокуратуры и судов. Вскоре она и наступила. После чего облсоветы послушно исполнили монаршью волю. При этом промолчали и Кабинет Министров, и Партия регионов, которая перед очередными выборами в парламент обещала государственную защиту русскому языку. Перед внеочередными она вновь вспомнила об этом, но, думается, всерьез это уже никто не воспринимает. В результате все оказались несостоятельными в рациональном решении проблемы русского языка. И не надо быть провидцем, дабы предположить, что она и впредь будет яблоком раздора в общественно-политической жизни Украины.

Полную несостоятельность власть предержащие продемонстрировали и продолжают демонстрировать также в церковных делах, о чем речь пойдет в главе «Украина и восточнославянское духовное единство».

Приходится с сожалением констатировать, что мы, украинцы, не научились принимать на себя историческую ответственность за свое же прошлое. Все, что в нем хорошее, то наше, а что плохое, то навязанное недоброжелательными соседями. Конечно, народ с непрерывной традицией государственности так вести себя не может. Он всегда рассматривает прошлое с позиции правопреемственности, а следовательно — и ответственности.

Следует ли доказывать, что отречение от своего прошлого, пусть и в единстве с другими народами, не только безнравственно, но и оскорбительно для украинского народа. Ведь он был не только объектом истории, но и ее субъектом. Идея объединения не навязана нам Россией, а изначально была украинской. Она выходила от казацкой старшины и была злободневной для Украины в течение конца XVI — первой половины XVII ст.

Мы просились под высокую царскую руку, а не нас к этому вынуждали. Российскую империю строили не одни «москали», но и украинцы тоже. Идеологами преобразований Петра I были выдающиеся украинцы Феофан Прокопович, Стефан Яворский, Арсений Сатановский и прочие. В 50-ые годы XVIII ст. из 10 членов Священного Синода — 9 были выходцами из Украины. Правой рукой императрицы Елизаветы был украинец Алексей Разумовский. Его брат Кирилл почти два десятилетия возглавлял Петербургскую императорскую академию наук. Сын Кирилла Алексей Разумовский был сенатором и министром образования России. Князь A. Безбородько занимал должность канцлера в правительствах императоров Екатерины II и Павла I. Князь B. Кочубей был председателем Государственного Совета и комитета министров во времена правления Николая I.

Полный перечень представителей Украины в государственных коридорах Российской империи занял бы очень много места — и едва ли есть необходимость утомлять им читателя. Сказанное об участии образованных людей Украины в создании Российской империи, конечно же, не является основанием для ее идеализации. В ней было много темного и ужасного, но, если быть честными, мы должны разделить с русскими ответственность за ее несовершенство.

Процесс интеграции украинских интеллектуалов в русскую культуру был настолько органичным и глубоким, что мы и сегодня не можем без ущерба для исторической правды и нравственности разделить многих выдающихся деятелей науки и культуры между Украиной и Россией.

Исключительно жертвой рассматривается Украина и во времена вхождения ее в состав Советского Союза. При этом источником зла считается все та же Россия. Это оттуда пришли бесчисленные орды Муравьева и принесли на штыках ненавистный украинцам социализм. О том, что за советскую власть воевали десятки тысяч украинцев под предводительством украинских же полководцев — Щорса, Боженко, Пархоменко, Ворошилова, Коцюбинского и др., а власть Советов поддержало большинство населения Украины, считаем за лучшее умалчивать.

В действительности, Украина была не только жертвой (как и Россия), но и соавтором социалистической идеи. Весомый вклад в ее реализацию сделали многие выдающиеся деятели украинской культуры — Т. Шевченко, И. Франко, Леся Украинка и др. Социалистами, как известно, были и отцы Украинской Народной Республики — М. Грушевский, В. Винниченко, С. Петлюра. Конечно, они мечтали не о таком социализме, который получился в Советском Союзе, но то же самое можно сказать и о русских интеллектуалах. И негоже теперь всю ответственность сваливать на россиян. Достаточно нагрешили и мы — украинцы.

То же можно сказать и о трагическом голодоморе 1932—1933 гг., который унес миллионы украинских жизней. Кроме Украины, страшная беда постигла и другие зерносеющие регионы Советского Союза: Кубань, Подонье, Поволжье, Северный Казахстан. Признавая это, некоторые украинские историки утверждают, что больше всего жертв было все же в Украине. А поскольку это так, значит, мы имеем дело с явлением этногеноцида по отношению к украинцам. Нам бы призадуматься над тем, почему это из Украины выгребли хлеба наибольше. Не наши ли соотечественники виновны в этом? Из Москвы не было видно крестьянских ям с зерном. Но для этого нужно хотя бы немного напрячь свои мозги, а для обвинения «москалей» ничего напрягать не надо.

Теперь унизительно выпрашиваем у мировой общественности, чтобы она признала голодомор геноцидом украинского народа, причем сделала это на официальном уровне, приняв соответствующие государственные акты. Больше всего этим занят Президент В. А. Ющенко, додумавшийся недавно до того, что не признающие геноцида украинцы должны подвергаться судебному преследованию. Обещал подать в досрочно избранную Верховную Раду соответствующий закон. Хорош демократ, если предлагает наказывать за инакомыслие.

Не знаю, чего он хочет этим добиться. Материальной компенсации от России? Такой же помощи от мирового сообщества? А может, морального унижения России, которая, по его мнению, и виновата в этом «геноциде». И не хочет или не может понять, что точно в таком положении, как украинцы, находились тогда и русские. Кого они должны винить?

Чем неистово ворошить почти столетней давности прошлое и делать его политическим заложником нынешних отношений с Россией, да и внутриукраинского согласия, лучше бы господин Ющенко и его «оранжевые» сподвижники озаботились голодомором в суверенной Украине. В наследство от Советского Союза нам досталась страна с 52-миллионным населением. За шестнадцать суверенных лет оно уменьшилось более чем на 6 млн. Причем процесс вымирания украинцев продолжается. Но В. А. Ющенко об этом не говорит. Не просит мировую общественность признать это геноцидом украинского народа. Не подымает вопрос о создании нынешним жертвам мемориала памяти.

Почему так происходит? Да потому, что теперь суверенны и не на кого списать свои собственные грехи. А может, «геноцидная» кампания для того и раскручивается, чтобы отвлечь внимание горячо любимого В. А. Ющенко народа от тягот и лишений современной жизни? Да, не все еще хорошо в нашем украинском доме. Но ведь было же и значительно хуже. Сейчас мы ежегодно теряем 400—500 тыс. человек. Но в страшный голодомор эти потери исчислялись миллионами. При этом цифра 3,4 млн., документально доказанная С. Кульчицким, многим этноидеологам кажется ничтожно малой, и они увеличивают ее до 7— 10 и даже 15 млн. Если это безнравственное соревнование продолжится, а ничто не предвещает обратного, то потери могут оказаться большими, чем все население тогдашней Украины.

Конечно, это аморально. Не потому, разумеется, что вспоминаем невинно убиенных в 1932—1933 гг., а потому, что делаем это по высочайшему велению, в том числе и под страхом возможных санкций, о чем говорилось выше. А еще потому, что национал-патриотическая властная элита превратила нашу жизнь в сплошные поминки по прошлому. Это плохо. Комплекс народа-страдальца, так настойчиво внушаемый в последнее время украинцам, не способен мобилизовать их на оптимистическое созидание. Давно замечено, что успешные народы празднуют победы, а неуспешные справляют поминки по поражениям. Народ рыдает над прошлым, и ему некогда задуматься над настоящим и будущим.

Я не разделяю мнения многих, что причиной вымирания украинцев является независимость и что это была ложная идея. Беда наша не в ложности идей, а в неспособности их воплощения в жизнь. В отсутствии достойных поводырей народа, которые бы не только оплакивали прошлое, но были бы способны увидеть будущее.

Об этом самом будущем Украины, как государства и страны, нам всем и необходимо задуматься. Нынешние неудачи являются четким сигналом того, что оптимальные организационные формы ни того, ни другого не найдены. Фактически имеем дело с консервацией региональной своеобразности и тенденциями возведения их к общеукраинскому знаменателю. Всякий раз новому. С временами правления Президента Л. Д. Кучмы ассоциировалось преобладание в высших коридорах власти выходцев из Днепропетровщины. Претензии В. Януковича на президентский пост были квалифицированы, как попытка донецкого клана заменить собой днепропетровский, что впоследствии в значительной степени и произошло. Вместе с тем приход к власти команды В. Ющенко расценивается, как победа национально-сознательного Запада над национально-несознательным Югом и Востоком Украины. Причем, во всех случаях речь идет не только о политическом или экономическом, но и о культурном доминировании. После победы так называемой «оранжевой революции» вполне определилась тенденция галицизации Украины и нетерпимости к другим культурно-историческим традициям.

Ярким примером сказанному может быть установление Указом Президента В. Ющенко дня «оранжевой революции», как общеукраинского праздника. Безусловно, это ошибочное решение. Общеукраинские праздники должны объединять украинцев, а не разъединять их. Новый праздник, в сущности, консервирует тот раскол Украины, который и углубился, в значительной мере, в результате этой «оранжевой революции».

Аналогичную роль сыграет и Указ Президента о присвоении звания Героя Украины Роману Шухевичу, который был не только крупным деятелем националистического движения в Западной Украине, но и командующим спецбатальона СС «Нахтигаль», пожалованным гитлеровцами званием гауптштурмфюрера СС. Ничем другим, как политическим недомыслием Президента и его советников назвать это нельзя. Еще ведь живы советские воины и партизаны, которым доблестные украинские повстанцы стреляли в спину. Поразительно, что эта президентская экстравагантность не вызвала никакой реакции на Западе, где преследования эсэсовских палачей ведутся и поныне. Чуть ли не одновременно с его «героическим» Указом в западных средствах информации прошло сообщение об осуждении двух бывших офицеров СС.

Да и у нас, в Украине, находятся люди не только не видящие ничего дурного в этом награждении, но и оправдывают самого Шухевича. «Да, одел мундир эсэсовского офицера. Но шла война. Шухевич боролся за независимость Украины и с тактических соображений пошел на это». Но ведь он не просто одел этот мундир, а заработал его верной службой рейху. Как и его боевые соратники, которые практически все имели фашистские звания.

Что касается тактических соображений, то удивительно, что об этом говорят в том числе и те нынешние «патриоты», которые из «тактических» соображений воспевали советскую Родину, служили секретарями комитетов партии и комсомола, заканчивали партийные школы. Невольно закрадывается сомнение: а может, и сегодняшняя их ортодоксальность обусловлена тактическими соображениями.

И что это у нас, украинцев, за странная тактика такая? И. Мазепа из тактических соображений двадцать лет прикидывался другом Петра I, М. Грушевский позвал в Украину немцев, а руководители националистического движения Западной Украины тесно сотрудничали с фашистским режимом и славили Адольфа Гитлера. Может, оттого у нас ничего путного и не выходит, что такие хитрые «тактики».

А из каких соображений новые власти принялись искоренять память о советском периоде нашей истории? Обвиняя своих предшественников в том, что они закрывали от народа целые исторические периоды, сами поступают точно так. Поощряют переписывание истории, в которой не только меняются оценочные формулировки, но и исчезают многие ее страницы. К примеру, партизанскому движению в годы Великой Отечественной войны отводится 2—3 стр., тогда как «подвиги» ОУН— УПА расписываются на десятках.

Аналогичным образом освещаются и революционные события 1917—1919 гг. Осуществляется тотальное переименование улиц, площадей, населенных пунктов. Это можно было бы оправдать, если бы переименования преследовали цель восстановления исторической справедливости, возвращение исторических названий. Но это делается исключительно для искоренения одной памяти и замены ее другой.

Есть здесь помимо идеологического еще и нравственный аспект проблемы. Имеют ли современники моральное право ревизовать содеянное своими предшественниками? Считаете, что новые или вновь открытые герои достойны увековечения, назовите их именем те улицы и населенные пункты, которые проложили и построили сами. Но старые строили и называли не вы. Отчего же такое неуважительное отношение к памяти предшественников? Казалось, мы поумнели и не станем в очередной раз стерилизовать нашу историческую память. Оказывается, нет. Такие же ортодоксы-революционеры, как и те, от которых пытаемся откреститься.

Смотришь на все это и диву даешься. Иногда кажется, что подобные действия «оранжевой» власти кто-то специально провоцирует, чтобы не дать Украине стать на ноги. Ведь должны же нынешние этноидеологи понимать, что нельзя построить многонациональное украинское государство на принципах галицкого крестьянского этнонационализма конца XIX — нач. XX вв. Ничего иного, кроме стремления преодолеть навязывание исключительно западноукраинских ценностей, такое состояние вещей вызвать не может.

Пройдет некоторое время — и верх возьмет, скажем, донецкая политическая элита. Недовольными окажутся галичане, а может, и те же днепропетровцы, которые в новом цикле захотят взять свой реванш. Вот так и будем тратить силы не на строительство Украины, как европейского цивилизованного государства, а на достижение кланово-региональных преференций. Непременным спутником этих соревнований будут подозрения и обвинения, что кто-то живет за чужой счет или является меньшим патриотом неньки Украины.

Во избежание этого в будущем Украине нужно изменить форму государственно-политического и административно-территориального устройства. Перейти от унитарной к федеративной форме государства. Когда-то, еще на заре нашей суверенности, с такой идеей выступал В. М. Чорновил, который предложил создать Галицкую Ассамблею. Тогда от нее отшатнулись, но хватило ума не обвинить ее инициатора в сепаратизме. Подобные предложения, инициированные политическими лидерами юго-восточного региона, в 2004 г. были расценены «оранжевой» властью, как проявления сепаратизма.

На представлении главы администрации Донецкой области Президент В. А. Ющенко в своем весьма эмоциональном выступлении заявил, что эти идеи принадлежат «больным людям», которые «будут отвечать перед судом за ту маячню, которую они привнесли в украинское общество». Вслед за этой угрозой и в самом деле последовали аресты отдельных политических лидеров: Е. Кушнарева, Б. Колесникова. Их вызвали в прокуратуру дать объяснение относительно сепаратизма, а потом арестовали будто бы за экономические злоупотребления.

Я не думаю, что В. А. Ющенко и его политические соратники (среди которых есть и дипломированные юристы) не понимали разницы между федерализмом и сепаратизмом. На митингах в Донецке, Луганске, Харькове и Северодонецке ни о каком сепаратизме речи не было. Более того, не было речи и о федерализме. Люди говорили о региональной специфике и пытались хоть как-то определиться со своими экономическими и политическими интересами. Обвинение в сепаратизме, очевидно, имеет целью подавить в зародыше идею федерализма, реализация которой, безусловно, ограничит монаршие полномочия Президента и сделает невозможной клановый характер центральной власти.

Ничего крамольного в идее украинского федерализма нет. Цивилизованный Запад, к которому мы стремимся любой ценой, демонстрирует нам бесспорные преимущества такого государственного устройства. Именно так устроены Великобритания, Германия, Австрия, Швейцария, Бельгия, Канада, США (основной политический наставник Украины) и еще много других стран. В конце концов, и наш сосед Россия. Да и Украина — не целиком унитарное государство, как это записано в Конституции. Ведь в ее составе находится Автономная Республика Крым, что нисколько не угрожает государственному и территориальному единству Украины.

Убежден, что Украина, в конце концов, придет к федерализму. При этом мы должны осознать то, что административно-территориальная структура Украины претерпит коренные изменения. Вместо нынешних областей целесообразно создать 10—11 земель в соответствии с историческим районированием: Среднее Приднепровье, Сиверия, Слобожанщина, Волынь, Подолье, Галиция, Таврия, Донетчина, Новороссия, Запорожье, Крым. Каждая из федеральных земель в таком случае была бы значительной территориальной, экономической и демографической структурой государства, способной к самодостаточной организации внутренней жизни. Земли имели бы свои правительства и парламенты, на базе которых формировались бы федеральные законодательные и исполнительные органы власти. В том числе и вторая палата федерального парламента, о которой говорил в свое время Президент Л. Д. Кучма.

Федеративная административно-территориальная форма обустройства государства в многонациональной стране обладает рядом существенных преимуществ перед унитарной. Прежде всего — она снимает напряжение в отношениях между центром и регионами. Свобода на внутреннюю жизнь — административную, экономическую и этнокультурную, создает климат комфортности в регионах. Желают жители Донбасса, Крыма или Новороссии возвести русский язык в статус второго государственного на своих территориях — пожалуйста. Это их суверенное право. Галичане желают чтить ОУН — УПА и ставить памятники ее деятелям на своей территории — тоже пожалуйста. Суверенитет в пределах земли снимет межрегиональное противостояние. Что касается общефедеральных приоритетов, то они будут определяться не в Администрации Президента, что ныне вызывает недовольство регионов, а в верхней палате парламента.

Потенциальным претендентам на наивысший государственный пост страны не следует беспокоиться, что в условиях федерализма сузятся их властные полномочия. Их останется вполне достаточно. К тому же объем полномочий не находится в прямой зависимости от формы государства. В большей мере от формата личности, его возглавляющей. Можно быть непререкаемым общенациональным лидером в федеративной стране и «полудержавным властелином» в унитарной, примером чему является наша «оранжевореволюционная» действительность.

Очевидно, что классический европейский федерализм в Украине установится не завтра. Но относительная отдаленность его внедрения не означает, что мы должны целиком сосредоточиться на «разбудове» унитаризма и пугаться даже мысли о федеративной форме государства. Опыт мировой истории убеждает, что унитаризм в условиях, сходных с украинскими, нежизнеспособен. Чрезмерная властно-административная централизация, осуществляемая на принципах абсолютизации ценностей (культурно-исторических, этнонациональных, конфессиональных), характерных лишь для одного из регионов, рано или поздно приводит к краху системы. Более жизненными оказываются те формы государственности, которые не только не подавляют региональное самоуправление, но и являются его прямым продолжением.

Следовательно, альтернативой нескольким Украинам, о которых говорилось выше, может быть единая Украина, но не унитарная, а федеративная.