1. На того ли «коня» поставил князь Владимир?

В независимой Украине оживился интерес к роли и месту православия в историческом развитии Украины. К сожалению, имеет он специфическую направленность — доказать, что именно православие является главной причиной отставания Украины от цивилизованного Запада. В качестве примеров, подтверждающих этот тезис, приводятся, в том числе, и данные о доходах на душу населения. В странах, входящих в римско-католическую цивилизационную общность, они на порядок выше аналогичных доходов в Украине. Иногда можно услышать, что Владимир Святославич, как говорится, поставил не на того коня. Вот если бы он принял христианство не из Константинополя, а из Рима, сегодня и мы находились бы на таком же уровне развития как западные страны.

Вряд ли подобные рассуждения имеют спонтанное происхождение. Слушая их, невольно вспоминается высказывание одного из заокеанских идеологов развала Советского Союза и стран социалистического содружества: «После разрушения коммунизма единственным врагом Америки осталось русское православие». Террористический акт 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке показал, что этот идеолог глубоко заблуждался.

Но жизнь убеждает, что слова эти не были брошены на ветер. Практически во всех православных странах, как по мановению волшебной палочки, стали появляться так называемые автокефальные православные церкви. В Украине их образовалось даже две.

Разрушительная для православия работа продолжается. Свое место в ней находит и тезис о неконкурентноспособности восточного христианства, его консервативности, неспособности адаптироваться к новым историческим реалиям. Параллельно с «модернизационными» процессами в православии, в духовную жизнь украинцев внедряются, как говорил когда-то И. Нечуй-Левицкий, нахрапом, также ценности католицизма и протестантизма разных мастей, других нетрадиционных для Украины вероисповеданий. Как грибы после дождя появляются на территории канонического православия католические и протестантские храмы. Вокруг них объединяются вчерашние православные. Причем, церкви эти не испытывают недостатка в средствах, им покровительствуют иностранные спонсоры, их поддерживают имущие украинцы, в том числе и принадлежащие к политической элите.

Новые мессии с завидным упорством ведут агитационную работу среди православного люда, пользуясь внутренним нестроением в стане православной церкви. Региональные религиозные объединения они пытаются превратить во всеукраинские, а их кафедры разместить не где-нибудь, а в Киеве — историческом центре восточнославянского православия.

Вряд ли следует специально доказывать, что отречение от отеческой веры не относится к числу человеческих добродетелей. Оно сродни отказу от своих предков, их духовности, обычаев, культуры. Но мы живем в демократической стране, конституция нам гарантирует свободу в исповедовании любой религии, как и неисповедование никакой. Поэтому, суверенное право украинских граждан никем и ничем, кроме собственной совести, ограничено быть не может. Я лишь хочу показать, что навешенный на православную церковь ярлык консервативности, обвинение ее в том, что именно она ответственна за наше отставание от цивилизованного католического Запада, совершенно несправедливы.

Разумеется, без исторического экскурса тут не обойтись. Формально церковный раскол в христианстве произошел в 1054 г., но фактически две его ветви окончательно разошлись еще в IX в., при патриархе Фотие и папе Николае I. Здесь не место говорить о причинах раскола. Они были не только догматически богословские. Для нас важен сам факт независимого существования двух христианских церквей с IX в.: Римской католической и Византийской православной.

Исходя из логики современных теоретиков о меньших структурообразующих потенциях православия, следовало бы предположить, что Византия IХ-го и последующих веков в своем развитии должна была отставать от римско-католического Запада. В действительности ничего подобного не было. Наоборот, она, как и раньше, шла впереди Рима. Здесь процветали наука, образование, литература, искусство и архитектура. Императоры Македонской династии, а затем и их преемники из династии Комнинов выделяли значительные средства на сооружения дворцов и храмов в Константинополе, других центрах империи. На этот период приходится целый ряд вершинных достижений в монументальном искусстве (в частности, большие мозаичные комплексы Нового монастыря на о. Хиосе), в иконописи, в искусстве книжной миниатюры. Византийские шелка были завистью всего мира.

Если сравнивать страны, вошедшие в византийское православное содружество, например Болгарию, принявшую восточное христианство в IX в., и Киевскую Русь, крещенную в конце X в., со странами католического Запада, можно с уверенностью сказать, что первые ни в чем не уступали вторым. Такого храма, как св. София Киевская в XI в. не было во всей Западной Европе или, говоря словами митрополита Илариона, «во всем полунощи земном, от востока до запада». Ни в одной стране Запада не было создано и такой цельной истории собственной страны, какой является «Повесть временных лет».

К сожалению, православный мир в первой половине XIII в. подвергся страшному разгрому. В 1204 г., по инициативе папы Иннокентия III, крестоносцы взяли Константинополь штурмом, разграбили город, разрушили его стены, дворцы и храмы. В пламени пожаров погибли библиотеки, архивы. Византия была расчленена и фактически превращена в сумму карликовых государств. Ее богатства послужили основой для процветания Венеции и других католических стран Европы.

Так, папский Рим поквитался с Константинополем за инициированный им раскол христианской церкви, за выход Константинопольского патриархата из канонического и административного подчинения римскому престолу. Месть оказалась слишком жестокой, не адекватной проступку. Только на исходе XX в. папа Иоанн-Павел II принес извинения православным за зло, содеянное его давними предшественниками.

Довершили разгром Византийского государства и его православной церкви орды султана Мухаммеда II. В 1453 г. Константинополь был взят и сожжен. Большинство его жителей было истреблено или захвачено в плен. Некогда цветущая православная держава прекратила свое существование. Надо ли специально доказывать, сколь невосполнимый урон понесло от этого и мировое православие.

Западный мир и католическая церковь не подвергались столь суровым испытаниям и не несли таких чувствительных потерь. История не знает сослагательного наклонения, но еще неизвестно в каком положении пребывала бы сегодня католическая церковь, окажись Рим на месте Константинополя, а Римский папа — на положении Константинопольского патриарха, фактически пленника в бывшей своей стране.

Не менее страшная беда постигла и православную Русь. Монгольский смерч, пронесшийся по русским землям в 1237-1240 гг., буквально разрушил огромную европейскую страну. Были сожжены крупнейшие города, в том числе и столица Руси — Киев. Истребленной оказалась, выражаясь современным языком, практически вся правящая элита древнерусского общества, а также значительная часть православного духовенства. Сильно разреженный кривой монгольской саблей, русский народ оказался, по существу, обезглавленным. Это отбросило его в своем развитии на целую историческую эпоху назад.

Что касается русского православия, то оно также сильно пострадало. Монголы надолго отрезали Русь от православной Византии, хотя и ослабленной, но еще живой, оборвали внутренние церковные иерархические связи. Официальной резиденцией митрополитов оставался Киев, но жить им в нем было трудно. Монголы боялись возрождения древней столицы Руси и делали все, чтобы этого не случилось. В первые десятилетия монгольского владычества высшие иерархи Русской православной церкви спасались от террора завоевателей постоянными пастырскими разъездами по русским землям, а в конце XIII в. и вовсе переселились во Владимир на Клязьме, под защиту княжеской власти.

Монгольское завоевание Руси, последующее ее расчленение между Золотой Ордой, Великим княжеством Литовским и Польшей, нарушило естественное течение истории восточнославянских земель. Они оказались на положении колоний названных стран. Понадобилось много времени и усилий, чтобы освободится от чужеземной зависимости. Раньше это удалось Северо-Восточной Руси, где уже с XIV в. набирал силы процесс формирования централизованного государства. В XVII в. это же сделала и Южная Русь — Украина. Длительная борьба за независимость, вылившаяся в освободительную войну 1648-1654 гг. под руководством гетмана Богдана Хмельницкого, завершилась победой украинского народа. После продолжительного перерыва он вновь обрел государственность и защитил свою православную веру.

И, тем не менее, в новый этап своей истории Украина вступила с заметно изменившимся духовным лицом. Теперь в ней наряду с исконным православием, покровительствуемым казачеством, появился и католицизм, пришедший сюда вместе с польской шляхтой. Религиозная ситуация в Украине еще больше усложнилась после Брестской унии 1596 г., породившей еще одну христианскую церковь.

Риму на исходе XVI в. удалось, наконец, реализовать свои унийные домогательства, имевшие место еще в середине XIII в. Тогда папский престол пожаловал Даниила Галицкого даже королевской короной, однако склонить к унии с Римской церковью так и не смог. Даниил никак не отреагировал на унийные предложения Рима, а затем, не получив поддержки в борьбе с монголами, и вовсе прекратил с ним какие бы то ни было отношения.

Формально в Бресте 1596 г. было провозглашено объединение православной и католической церквей, в действительности произошел еще один церковный раскол. Теперь уже в русском (украинском) православии. Новообразованную церковь хитро обозвали грекокатолической, но фактически она была просто католической, поскольку и канонически, и иерархически целиком находилась в структуре папского престола

Трудно сказать, руководствовались ли правилом «как лучше» те православные иерархи (Потий, Терлецкий и др. ), которые согласились на унию, но совершенно очевидно, что и в то время, и в исторической перспективе их деяния объективно принесли Украине много вреда. Брестская уния разделила не только православную церковь, но и украинский народ. Униаты, пользуясь покровительством Рима и Варшавы, изначально заняли агрессивную оппозицию по отношению к православным. Последние подвергались преследованиям и потеряли в это время даже собственную митрополию. Возродить ее удалось только в 20-е годы XVII в. при помощи иерусалимского патриарха Феофана и активной поддержке гетмана П. Сагайдачного. Вековое соперничество православия и католичества, приобретавшее временами весьма уродливые формы, изнуряло духовные силы украинского народа, не позволяло ему консолидироваться.

Когда этноидеологи новой Украины пытаются предъявить исторический счет православию, им следовало бы вспомнить не только нашу давнюю драматическую историю, но и новейшую, связанную с социалистическим экспериментом в Советском Союзе. За годы советской власти православная церковь понесла чудовищный урон. Безжалостно уничтожался ее клир. Разрушались церкви и храмы, в пламени атеистических костров сгорали иконы, богослужебные книги, церковная утварь переплавлялась в слитки или распродавалась за рубеж. По существу, коммунистическое государство стремилось прервать вековые православные традиции, устранить церковь от участия в созидании духовно здорового общества. Это было трагическое заблуждение, поскольку этим разрушалась одна из опор государства, может быть самая важная.

Сказанное выше убедительно свидетельствует о том, что православие меньше всего ответственно за все то, что происходило с его верными в далеком и недалеком прошлом. Оно само подвергалось невероятным испытаниям и в этом отношении, на всех этапах истории, разделяло драматическую судьбу своих стран и народов.

В беседе с журналистом одной очень уважаемой на Западе украинской газеты я услышал следующее: «Но не станете же Вы отрицать, что все преуспевающие цивилизованные страны Запада находятся в лоне римско-католической церкви?». Разумеется, не стану. Как и не стану вообще отрицать созидательную функцию церкви. Но только не считаю это обстоятельство решающим в достижении ими лидирующего положения в мире.

Когда приводится эта, как полагают ее авторы, достойная наследования параллель, подкрепляется она, как правило, примерами США, Германии, Испании, Франции, и других стран Запада. В то же время, упускается из виду, что католический мир не ограничивается ими — он значительно шире. К нему принадлежат также страны Латинской Америки, многие страны черного континента, которые очень далеки от процветания. С другой стороны, ряд развитых стран может быть продолжен Японией, Южной Кореей, Сингапуром, Тайванем, странами Арабского Востока. В последнее время впечатляющие успехи демонстрирует Китай. Как известно, их традиционными религиями вовсе не является католицизм, а следовательно, и не ему они обязаны своим прогрессом.

Во всех случаях, среди условий, содействовавших опережающему развитию тех или иных стран, религиозный фактор играл далеко не определяющую роль. Говоря о странах так называемого цивилизованного Запада, который неодолимо манит к себе наших национал-патриотов, не следует забывать, что они достигли столь впечатляющих успехов не только благодаря собственным ресурсам и усилиям. Начиная с эпохи великих географических открытий, почти все они стали крупнейшими колониальными империями со всеми вытекающими отсюда последствиями. В их закрома потекли несметные богатства Америки, Африки, Индостана, Восточной Европы: природные и созданные народами покоренных регионов. В метрополиях они овеществлялись в величественные храмы, великолепные дворцовые комплексы, произведения искусства, промышленные предприятия, научные открытия. Выражаясь современными терминами, промышленный прогресс и культурное развитие стран Западной Европы в продолжение многих столетий инвестировались всем остальным миром.

В какой-то мере тенденции эти сохранились и в наше время. Они не такие откровенно несправедливые, как были раньше, однако процесс перетекания мировых ресурсов в страны «золотого миллиарда» продолжается. Только теперь он осуществляется под лозунгами глобализации и занимаются этим не столько империи-государства, сколько империи-компании.

В заключение несколько слов о моральной стороне поднятой здесь проблемы. Допустим, вопреки сказанному выше, Западный мир действительно обязан своим процветанием несравненным структурообразующим возможностям католической церкви. Означает ли это, что нам следует оставить веру предков и немедленно присоединится к той, которая быстрее нас введет в круг цивилизованных стран. Думается, здесь нет проблемы выбора. Для подавляющего большинства украинцев это неприемлемо. «Перезвать» их, как говорили древние летописцы, от православия к католицизму (или протестантизму) не удастся. Однако предпринимаемые попытки изменить эту, более чем тысячелетнюю традицию, как показывает наш собственный опыт, оборачиваются для украинского народа драматическими потрясениями, духовными и этнокультурными разломами.

То, что происходит сегодня в Украине в религиозной жизни совершенно не отвечает интересам украинского общества. Будем честны перед собой и признаем, что церковные манипуляции в прошлом и настоящем привели фактически к образованию двух украинских народов: западноукраинского, исповедующего католицизм (греко-католицизм), и восточноукраинского, держащегося православия. У них — разные традиции, культурно-исторические ценности, различное представление о будущем Украины. Один видит ее исключительно в западноевропейском содружестве, другой — не мыслит ее существования в отрыве от России и Белоруссии.

К сожалению, разлом этот не только не преодолевается в условиях суверенного государственного развития Украины, но еще больше увеличивается. Помогают ей в этом как внутренние, так и внешние «доброхоты». Одни, не ведая, что творят, другие — очень даже ведая. Есть свои заслуги на этом поприще и у В. Ющенко, который в продолжение всего президентского срока пытался оторвать Украинскую православную церковь от Русской.

 

2. Украинская православная церковь — церковь соседней державы?

Со времени обретения Украиной государственной суверенности не утихают дискуссии о статусе Украинской православной церкви, традиционно находящейся в каноническом единстве с Московским патриархатом. Каких только эпитетов не удостаивалась она от национал-патриотов. Церковь соседней державы», «московская церковь» и даже «чужая церковь». Сопровождается это постоянное шельмование своих же людей призывами к властям определиться с «чужой церковью» и, наконец, создать в Украине единую православную церковь. Какое-то время ее называли «Национальной», потом, осознав нелепость такого определения, заговорили о единой Поместной православной церкви.

Ситуация действительно ненормальная. Имеем три православные церкви: одну каноническую и две отколовшиеся от нее, не признанные вселенским православным сообществом. Конечно, было бы лучше, если бы в Украине была единая Поместная Православная церковь. Ведь церковный раскол — это и раскол в обществе. Но как этого достичь?

Призывы к государственному вмешательству в этот деликатный вопрос не только контрпродуктивны, но и вредны. Люди, озабоченные нынешним положением в украинском православии, должны бы знать, что это вмешательство никогда не приводило к единству. Наоборот, порождало новые расколы. В 1596 г. это привело к тому, что единый восточнославянский православный мир разделился на православных и греко-католиков, в 1991 г. — к образованию двух православных церквей: Украинской православной Московского патриархата и Украинской православной Киевского патриархата. Аналогичное вмешательство властей Украинской народной республики в 1919 г. привело к появлению Украинской автокефальной православной церкви.

Удивительно, что с требованиями к властям покончить с существованием в Украине «церкви соседней державы» выступают люди, которые считают себя демократами и даже отцами новой Конституции Украины. А в ней, в статье 35, четко определено не только право на свободу совести и вероисповедания, но и «отделенность церкви от государства». В таком случае для кого же тогда принималась Конституция? И чем может быть оправдана такая нетерпимость относительно своих же соотечественников? Социологи квалифицируют подобное явление, как социальную патологию, которая всегда проявляется в поисках «чужих» и обвинении их во всех смертных грехах.

Чем же неугодна Украинская православная церковь, возглавляемая митрополитом Киевским и всея Украины Блаженнейшим Владимиром, национал-патриотам? Отсутствием лояльности к государству? Неприятием национального выбора Украины? Отстаиванием интересов соседнего государства?

Слава Богу, таких обвинений, как будто, не слышно. Как свидетельствуют многочисленные заявления радетелей единства украинского православия, главной претензией к УПЦ МП является ее каноническое единство с Русской православной церковью. Только поэтому для них она церковь соседнего государства. Но это определение не только неправильное, но и оскорбительное для миллионов украинских граждан, находящихся в лоне УПЦ. Высшие ее иерархи — украинцы — проповеди ведут на безукоризненном украинском языке, призывают к миру и согласию в нашем общем доме. А ее верные — граждане Украины.

Стоит ли доказывать, что аргумент пагубности для Украины канонического единства УПЦ и РПЦ надуман. Единство, выражающееся в поминании на первом месте Патриарха Московского, ни в чем не ограничивает суверенитет УПЦ, тем более всей Украины. Многие, вероятно, забыли, что согласно решениям Архиерейского собора РПЦ от 30-31 января 1990 г. Украинская православная церковь перестала быть Экзархатом Московской патриархии и получила независимость в управлении. Произошло это еще тогда, когда во главе УПЦ находился митрополит Филарет.

Не будучи церковным человеком, не могу поручиться, что этой самостоятельности достаточно. Но определенно знаю, что силовое ускорение этого процесса неприемлемо в принципе. К традициям и канонам в церковных делах невозможно подходить мерками светских людей, которые разрешают себе несколько раз за жизнь кардинально менять свои убеждения и на каждом этапе утверждать, что они истинные. Церковные деятели так поступать не могут. Не должны.

Когда в 1991 г. частью высших иерархов Украинской православной церкви была провозглашена полная независимость от РПЦ, это вызвало неприятие большинства верующих. Оказалось, что это была драматическая ошибка, которая принесла украинскому православию много моральных потерь. Были поставлены под сомнение духовные основы церкви, а ее отдельные ответвления стали больше заботиться делами мирскими, чем Божьими. Конечно, все это произошло не без вмешательства в церковные дела высоких государственных чиновников, мало сведущих в силе духовных традиций, да и вообще далеких от веры. Несмотря на то, что стали усердно осенять себя крестом и отстаивать многочасовые церковные службы со свечками в руках.

Надо быть честными и вещи называть своими именами. Претензии к УПЦ Московского патриархата определенных кругов украинской интеллигенции и политиков обусловлены не просто ее каноническим единством с другой церковью, а именно с Русской православной. Нет и малейшего сомнения в том, что аналогичное ее соединение, да и административное тоже, с любой другой церковью, скажем с Константинопольским патриархатом или Римским папским престолом, никакого протеста не вызвало бы.

Не слышим же мы претензий к Украинской греко-католической церкви в том, что она не наша. А ведь она не только канонически, но и административно подчинена Римской католической церкви, управляется иерархами, поставленными Римским престолом. Еще более это справедливо по отношению к Украинской католической церкви, которая также является составной частью Римской, а большинство ее руководителей имеет иноземное происхождение.

В аналогичном положении пребывают в Украине и другие христианские и нехристианские конфессии — протестанты, мусульмане, иудеи. По логике защитников идеи «независимой Украине — независимая церковь», власть должна определиться относительно всех этих «не наших» церквей, а не только УПЦ (МП).

Да и вообще, почему бы не объединить всех украинских христиан в единую национальную церковь? Ведь была же такая идея. В свое время она обсуждалась митрополитами Андреем Шептицким и Иваном Огиенко. При определенной схожести мнений церковные иерархи разошлись в главном — в смысловом содержании национальной церкви и в ее форме. Шептицкий полагал, что национальной церковью для украинцев должна быть «вселенская вера Христова». А поскольку Христос двух церквей не основывал, то настоящей церковью является католическая во главе с папой Римским. И служить интересам украинского народа она должна исключительно христианскими методами.

Огиенко, естественно, отдавал предпочтение православию и именно его считал национальной церковью украинцев. При этом неограниченно расширял пределы ее национально-церковной компетенции. Сюда он относил участие в формировании сознательной украинской нации, воспитание верных в духе преданности своему народу, любви к своим обычаям, своей церкви, к своему языку. Как казалось Огиенко, именно Православная национальная церковь «воспитала наиболее чистый национальный тип украинца». Конечно, такой подход порождал множество вопросов и сомнений. Что такое «наиболее чистый национальный тип»? Или, какой же тогда «тип украинца» воспитала греко-католическая церковь?

В конечном итоге, названные церковные иерархи сошлись в том, что в Украине есть две национальные церкви, хотя такое положение они и не считали нормальным. Оно, согласно А. Шептицкому, — свидетельство нездоровья народа, которое необходимо преодолеть. Преодолеть его, однако, не удалось. Ни тогда, ни в последующие времена. Наоборот, нездоровье это стало еще более тяжелым, и сегодня имеем в Украине, по меньшей мере, пять христианских церквей, оспаривающих одна у другой право на выражение общеукраинских интересов.

В чем же кроется причина прогрессирующей церковно-христианской раздробленности в Украине? Как мне кажется, она — в отходе от понимания христианства как вселенского и космополитического явления, а также в неоправданном придании ему национальных черт. Именно этот фактор был причиной главного раскола христианства в 1054 г. на две самостоятельные церкви. Восточная (Византийская) в основу положила национально-культурные традиции эллинизма, Западная (Римская) — римское культурное наследие. Свою отрицательную роль сыграли в этом расколе также политические интриги и экономические интересы. Непримиримая вражда двух близких христианских церквей привела к тому, что в 1204 г. одна из них (Византийская) была разгромлена другой (Римской).

По существу, аналогичным образом произошел раскол христианства и в Украине. При вмешательстве папского престола и королевской власти Польши, жители западных земель, согласно Брестскому церковному собору (Унии) 1596 г. перешли под омофор папы Римского. Большая часть украинцев осталась верна вере отцов, а следовательно и Константинопольскому патриархату. Акция, преследовавшая, казалось бы, цель единения украинских христиан на Римской «правоверной» основе, обернулась расколом.

Нет сомнения, что объективно Брестская уния сыграла негативную роль в истории Украины. Некогда единый народ с этого времени оказались в двух, хотя и родственных, но все же различных цивилизационных системах. Последствия этого разделения Украина ощущает до сих пор.

Когда-то В. Липинский отмечал, что в нашей светской борьбе за Украину нам поможет не та «религия и церковь, которая будет наиболее «национальная» и наиболее «украинская»; не та, которая вберет в себя наибольше элементов земного, светского, политического, но та, которая лучше научит своих верных исполнять вечные и общечеловеческие законы творческой общественной морали».

Конечно, дело объединения христианских церквей, даже исключительно православных, в единую Украинскую церковь является не легким, а на принципах национально-государственных — и просто невозможным. В свое время А. Шептицкий предостерегал от превращения церкви в государственное и казенное учреждение, как это было в России. Казалось бы надежным гарантом против огосударствления церкви является Конституция, где в статье 35 записано: «Ни одна религия не может быть признана государством как обязательная». Однако в реальной жизни и сами церкви соревнуются за их приближение к власти.

На юбилейной конференции, посвященной 400-летию митрополита Киевского Петра Могилы, предстоятель Украинской православной церкви Киевского патриархата Филарет провозгласил тезис, согласно которому «церковь не может существовать без государства, а государство — без церкви». Утверждение, по меньшей мере, спорное. Такой жесткой связи этих институций, Божьего и земного, не должно быть. И история знает примеры, когда они в течение длительных периодов обходились одна без другой.

Сказанное не означает отрицания какой-либо связи церкви и государства. Она есть и должна быть, но не организационно-административная, а духовно-нравственная. Государство обязано гарантировать церкви условия свободного развития, а церковь должна содействовать государству силой своего духа, моральности, благословения его добрых деяний на благо народа.

Разумеется, для этого необходим высокий нравственный авторитет церкви. Чего, к сожалению, в настоящее время в Украине нет. Церковь расколота и не видно той силы, которая смогла бы преодолеть кризис в украинском православии. Призывы к государству навести в этой сфере порядок, как это имело место при В. Ющенко, по меньшей мере, некорректны. Не кесарево это дело наводить порядок в Божьем доме.

Мало чем может помочь здесь и так называемая сознательная украинская интеллигенция, создающая некие клубы, озабоченные делом объединения христианских церквей. Как показывает опыт истории, «помощь» церкви представителей светской интеллигенции, как правило, приносила больше вреда, чем пользы. На этом основании В. Липинский категорически возражал против взаимного вмешательства светских и церковных людей в их дела. «Когда бы мы стали требовать от священников, чтобы они делали наши мирские дела, чтобы они рясы перепоясали мечами и за плуги и фабрики взялись, а мы, люди светские, будем со своими священниками ругаться, какая религия лучше и какая нам быстрее Украину построит, то при такой организации нашей борьбы за нацию и государство мы ни государства не построим, ни нацией не станем, а только деморализуем и скомпрометируем церковь».

Что, собственно, мы успешно и делаем.

 

3. От Москвы к Константинополю

Прошение Президента Украины В. Ющенко к Константинопольскому патриарху Варфоломею I учредить в Украине единую поместную православную церковь, независимую от Московского патриархата начиналось словами: «Ваша Всесвятостъ, благословите!». На получение такого благословения были брошены все интеллектуальные усилия «оранжевой» власти. Патриарху Варфоломею были оказаны в Украине почести, которых не удостаивался ни один руководитель зарубежной страны. В Бориспольском аэропорту его встречал, а затем и постоянно сопровождал по Киеву сам Виктор Андреевич. Город украсили многие сотни бигбордов с портретами высокого стамбульского гостя. На торжественном праздновании 1020-летия крещения Киевской Руси, которое происходило на Софиевской площади, президент заявил, что патриарх Варфоломей приехал к себе домой.

При виде всей этой коленопреклоненной суеты президента и его окружения невольно возникало ощущение нашей национальной неполноценности. Да, православие пришло к нам из Константинополя, но отмечали-то мы юбилей нашего крещения. Следовательно, в первую очередь это наш праздник, а не личный патриарха Варфоломея. На бигбордах были бы более уместны в этом случае портреты предстоятелей православных церквей России, Украины и Беларуси. Ей-богу, они бы воспринимались верующими Украины естественнее, чем двусмысленные парные изображения Варфоломея и президента (то ли оба — гости Украины, то ли оба — ее хозяева?).

Особенно органично смотрелись бы бигборды с портретами патриарха Московского Алексия II, являющегося главой Русской православной церкви, на чьей канонической территории и совершались праздничные действа. Вот он-то действительно приехал бы к себе домой. Но, видимо, у власть предержащих на этот счет было другое мнение. Как и у некоторых, не слишком интеллигентных их сторонников, которых телекамеры зафиксировали за постыдным занятием срывания и без того единичных портретов патриарха Алексия.

Я не убежден, что на праздничном подиуме, напоминавшем главный алтарь Софийского собора, обязательным было присутствие рядом с патриархом Варфоломеем президента. А вот в чем уверен абсолютно — там должен был стоять Предстоятель Украинской православной церкви Московского Патриархата, митрополит Киевский и всея Украины Владимир. В отсутствие патриарха Алексия II именно он являлся духовным хозяином юбилейных торжеств. Видимо, и его приветственное слово к участникам празднеств, в том числе и к зарубежным церковным иерархам, было бы уместным. Между тем он сам оказался гостем на своем собственном празднике. Слова ему не дали. И это при том, что именно Блаженнейший Владимир был инициатором этого юбилея.

Обращаясь к патриарху Варфоломею за благословением, президент неоднократно подчеркивал, что тем самым будет восстановлена историческая справедливость. Ведь изначально Киевская митрополия находилась в юрисдикции Константинопольской патриархии. О неправедности отрыва Украинской православной церкви от Константинополя говорил и патриарх Варфоломей, чем определенно укреплял Виктора Андреевича в надежде на то, что он таки услышит просимое благословение...

Здесь самое время осуществить небольшой экскурс в историю и посмотреть, насколько основательны сетования В. Ющенко и патриарха Варфоломея на несправедливость происшедших изменений в иерархии православного мира. И по чьей вине они случились?

Первая серьезная трещина в отношениях между Константинопольским патриархатом и Московской митрополией произошла после того, как патриарх Митрофан и император Иоанн Палеолог подписали Флорентийскую унию с Римским престолом, а на Московскую митрополию был поставлен униат Исидор. Православная Русь не могла с этим смириться. В Москве справедливо расценили это как предательство православной веры, ее канонических правил. На полный разрыв с Константинополем Москва тогда не решилась, но оспорила у патриархата право на поставление в Россию митрополитов. 15 декабря 1448 г. был созван Собор русских епископов, который поставил на митрополичью кафедру рязанского епископа Иону.

Надо сказать, что это был не первый случай избрания русских митрополитов собором русских же епископов. Во времена Киевской Руси таких поставлений было три: при Ярославе Мудром — митрополит Иларион, при Изяславе Мстиславиче — митрополит Клим и при Даниле Галицком — митрополит Кирилл. Тогда тоже не происходило канонических разрывов Русской православной церкви с Константинопольской. К тому же после каждого из этих «самовольных» поставлений патриархия восстанавливала свое древнее право на присылку на Русь митрополитов-греков.

В 1453 г. Византийская православная империя прекратила свое существование. Ее уничтожили турки. Патриарх превратился в пленника в бывшей своей стране. Город, давший наименование его титулу, превратился в Стамбул. По существу патриарх стал рабом мусульманина-султана, который завладел правом инвеституры и передачи патриарху инсигний его сана. Большинство православных храмов, в том числе и знаменитый Софийский собор, являвшийся более 900 лет патриаршей кафедрой и главным храмом всего православного мира, были превращены в мечети. Фактически не стало и православных мирян, которые были истреблены завоевателями.

В Москве небезосновательно сложилось убеждение, что православная вера греков подверглась еще большим испытаниям, чем это имело место после подписания Флорентийской унии. Русским казалось, что в чистом виде она сохранилась только у них и что с падением Константинополя столицей православия теперь должна стать Москва. Разумеется, ни о каком поставлений Московских митрополитов в Стамбуле не могло быть и речи, так как в этом случае они получали бы свои полномочия из рук раба неверного султана.

С этого времени начался длительный период борьбы Москвы за учреждение собственного патриархата. Он растянулся более чем на столетие. Церковь настолько традиционная и консервативная структура, что перемены в ней совершаются чрезвычайно медленно. Причем обязательно на законных канонических основаниях. При этом достижение независимости невозможно без согласия матери-церкви. Это только церковным неофитам кажется, что для этого достаточно монаршей воли или благословения другой церкви.

Если В. Ющенко был всерьез озабочен созданием Украинской поместной церкви, независимой от Московского патриархата, обхаживать ему следовало не патриарха Варфоломея, а патриарха Алексия. Как это делал русский царь Федор Иоаннович. Из Москвы в Константинополь было подано прошение на патриаршество. После этого в Москву пригласили патриарха Иеремию, которого окружили таким вниманием, какого не имел ни один православный патриарх. Разумеется, были богатые застолья и щедрые царские дары. Затем последовало заманчивое предложение, чтобы Иеремия, оставаясь Вселенским патриархом, одновременно был и Московским. В конце концов после длительных переговоров, в том числе и в царских палатах, Иеремия отказался от такого предложения, но дал свое согласие на учреждение Московской патриархии.

26 января 1589 г. в Успенском соборе Кремля состоялся церковный акт поставления патриарха Московского. Из трех кандидатов (митрополит Иов, архиепископ Новгородский Александр и архиепископ Ростовский Варлаам) царь выбрал Иова. После этого его благословил патриарх Иеремия и произнес такие слова: «Благодать Пресвятого Духа нашим смирением имеет тя патриархом Богоспасаемого и царствующего града Москвы и всея великой России». Над Иовом была совершена полная архиерейская хиротония с возложением рук всех епископов. Патриарх Иеремия возложил на него «Воротную золотую икону».

Торжественный акт поставления патриарх Иеремия подтвердил затем «Уложенной грамотой», или «Хрисовуллой», которая была скреплена подписями Иеремии и Иова и их печатями, а также подписями всех митрополитов и епископов, присутствовавших на освящении.

Как видим, все канонические формальности при поставлений Московского патриарха были соблюдены. Можно, разумеется, утверждать, что к этому патриарха Иеремию вынудили. И это будет правдой. В одном из письменных свидетельств того времени говорится, что Иеремия «нехотя» рукоположил для России патриарха. Но ведь рукоположил и не отказался впоследствии от этого освящения. Более того, в 1590 г. на Константинопольском православном соборе поставление Иова Московским патриархом получило подтверждение. Об этом свидетельствовала грамота, подписанная патриархами: Константинопольским — Иеремией, Антиохийским — Иоакимом, Иерусалимским — Сафронием, а также 42 митрополитами, 19 архиепископами и 20 епископами.

На грамоте не было только подписи патриарха Александрийского Мелетия, в связи с чем Константинопольский собор 1590 г. не всеми считался полным. Однако на аналогичном соборе, состоявшемся в 1593 г., Мелетий Александрийский не только согласился с учреждением Московской патриархии, но и обосновал это 28-м правилом Халкидонского собора. За патриархом Московским Иовом признавалось пятое место среди патриарших кафедр, а российский царь номинально приравнивался к византийскому василевсу.

Так завершился длительный путь создания Московской патриархии, юрисдикция которой, однако, не распространялась на все восточнославянские земли. Вне ее влияния оставалась Киевская митрополия, власть над которой сохранял Константинопольский патриархат. Так продолжалось еще почти целое столетие. Положение изменилось только к 1686 г., когда, согласно «Вечному миру» с Польшей, Левобережная Украина с Киевом отошла к России. Разумеется, это не могло не отразиться и на церковных делах.

Учитывая, что большая часть канонической территории Киевской митрополии оказалась в составе Русского государства, возник естественный вопрос об ее новой церковной юрисдикции. Точнее сказать, относительно новой, поскольку после переселения митрополитов Киевских в город Владимир в конце XIII в. именно отсюда осуществлялось управление всей Русской православной церковью в продолжение длительного времени.

Вряд ли стоит специально доказывать, что в составе единоверной России православная церковь Украины получила большие возможности для своего развития. Начался переток церковных иерархов из польской части Украины в русскую. Среди них был и Волынский епископ Гедеон Четвертинский, ставший вскоре главой Украинской православной церкви. В 1686 г. Московская патриархия высвятила его на митрополита Киевского, что нашло понимание и в Константинопольском патриархате. Патриарх Дионисий, с согласия других патриархов, прислал в 1687 г. грамоту, утверждавшую этот новый порядок, который сохраняется и до наших дней.

...Такова правда истории. С ней можно не соглашаться, не принимать ее, считать, что она нас ни к чему не обязывает, но желательно все-таки ее знать. Как и то, что патриарх Константинопольский считается первым православным иерархом только по чести. По реальному значению таким уже давно является патриарх Московский как глава наибольшей православной общины в мире. После объединения Русских церквей (отечественной и зарубежной) он de facto обрел вселенский статус. Эти знания, возможно, уберегли бы светских властителей от публичной демонстрации ужасающего дилетантизма. И они бы не пытались в одночасье решить то, на что в прошлом порой не хватало и целого столетия. Разумеется, не испытывали бы и таких неприятных разочарований.

«Их Всесвятость», как известно, не благословил В. Ющенко в его мечтах. И не потому, что не сочувствовал им. А потому, что, в отличие от президента, знал о канонической нелегитимности такого благословения и о его негативных последствиях для всего православия. Как вселенского, так и украинского, которое могло испытать еще один раскол. Поэтому патриарх так настойчиво и популярно объяснял в своем выступлении на Софиевской площади, чем являются для православной церкви каноны, духовная идентичность, историческая память и традиции. На вечернем приеме, состоявшемся на Софийском подворье, патриарх Варфоломей, выступавший в не совсем естественной роли одного из хозяев (вместе с президентом), выразил надежду, что будущий юбилей крещения Украинская православная церковь будет отмечать единой.

Пожелание вполне корректное. И путь к его достижению не сложен. Для этого достаточно двум отколовшимся от матери-церкви ветвям вернуться в ее лоно. И не надо придумывать какую-то новую церковную организацию. В. Ющенко называл ее и поместной, и национальной одновременно, чем смешал грешное с праведным. Христианство, и православие в том числе, не знает национальных церквей. Только поместные. Но ведь в Украине именно такая церковь и существует. Речь может идти об ее автокефальном статусе. Однако даже если согласиться с тем, что это будет благом для Украины, достичь его в условиях церковного раскола, а также нигилистического отношения к каноническому праву и церковным традициям со стороны властей совершенно невозможно.

В заключение несколько слов о том, стоило ли Украине устраивать столь масштабное празднование 1020-летия крещения Руси. Подобный вопрос приходилось слышать неоднократно. Особенно в дни тревожного ожидания реакции патриарха Варфоломея на настойчивые призывы В. Ющенко (и, очевидно, не только его) благословить разрыв Украинской православной церкви с Московским патриархатом.

Сегодня уже очевидно, что юбилейные торжества, несмотря на светские организационные неурядицы, в целом удались. Они стали значительным явлением в духовной жизни не только украинцев, но также русских и белорусов, для которых Киевская Русь — общее наследие. Празднования в Киеве с их грандиозными торжествами у стен древней Софии, молебнами у памятника крестителю Руси Владимиру Святому, а также в Киево-Печерской лавре — первом русском монастыре, явились убедительной манифестацией нравственной силы православия. Как восточнославянского, так и вселенского. Оно определенно выдержало испытание этим юбилеем.