Межпланетное, оно же межвременное, столкновение приносит свои плоды. После саммита стало известно, что Обама подавился солёным кренделем. Ничего не напоминает? Он подавился кренделем. И это многое объясняет.
***
Теперь можно увидеть, как командир экипажа сидит в машине. Правда, не в пробке. Не всё так однозначно.
Это, конечно, не 600-й мерседес. И не Запорожец, который провинился только тем, что украинцы устраивают демонстрации. Это не Москвич, который уже закрыли. Это Лада-Калина.
За рулём сидит Попов. Что ж, приходится предлагать другим космонавтам услуги шофёра. Сзади спокойно сидят Елена и Роберт.
— Елена Павловна, у меня к вам такой вопрос. Я российский космонавт. По нашей традиции я вожу машину с космонавтским номером.
Шишкина ела черничку.
— Вы 99-й космонавт, и у вашей машины номер Т099МР.
— Правильно. Теперь вопрос. Почему у вас нет машины с номером Т101МР? Командир экипажа — вы, а шофёром оказался я. Потому что у вас вообще нет машины. Это из-за того, что вы живёте в загнивающем Лондоне?
— Тогда я напротив соблюдала бы традицию. В Лондоне любят традиции. Только если они не российские.
— И в чём же дело? Загадочная русская душа? Так я тоже русский.
— Дело не в этом.
— А в чём же?
— Скромность, наверно.
— Скромность?
— Я могу обходиться без машины, вот я и обхожусь.
— А как же то, что автомобиль не роскошь, а средство передвижения?
— Ну так можно точно так же сказать, что мейкап не роскошь, а средство привлечения. Вы никогда не видели меня с мейкапом. И не увидите.
Она грустно вздохнула.
Эраст:
— Понятно. Ладно, не буду вас критиковать.
— Правда, есть ещё одно объяснение. Не всем нравится женщина за рулём.
Пока они обсуждали средство передвижения, мы слушали и не замечали одного. Куда делся четвёртый? Просто Делон вздумал ехать отдельно. Он явно что-то готовит для нашей Елены. Понятно, ей не нравится такое личное отношение к ней, командиру экипажа. Ну такая вот вещь эта человеческая психика.
— Кстати, Браун, — вдруг добавила Елена. — Я знаю, в чём разница между обычной женой и женой пользователя интернета.
— Ну и?
— Жена своего мужа пилит, а жена пользователя интернета троллит.
— Логично.
У командира экипажа в сумочке запел Синатра: «Старт спридн зэ нью-юс... айм ливин тудэ-эй... ай уонт ту би-и э па-ат оф ит... нью йо-о-о-ок, нью йо-о-о-ок...». Сотовый телефон у неё тогда уже был. Послушаем, с кем она разговаривает.
— Здрасте. Откуда вы знаете мой сотовый?… Мой отец сообщил?… Ясно. Что вы хотели?… Выйти за меня замуж?… Так вы вроде женаты. А, вы хотите познакомиться… Вы хотите сделать меня певицей, чтобы я пела вместе с вами? Правда?… Вы будете привлекать на концерты женщин, а я буду привлекать на концерты мужчин? Больно интересная у вас популярность. А мне достаточно космонавтики и инженерного дела… Что? Вы будете петь в космосе, чтобы стать любимцем женщин со всей галактики? Ну и фантазия у вас… Я догадываюсь, что вы будете петь. «Без тебя, без тебя, станет космос слишком скучным без тебя»… Хорошо. Спасибо. Только вот вы всерьёз хотите познакомиться со мной?
— С кем вы разговариваете? — не выдержал Браун.
— Это Стас Михайлов.
Тот тем временем отсоединился.
— Вот бы никогда не подумала, что он обратит на меня внимание.
— В том городе был русский полицейский Дерюгин. Что-то он рассказывал, что вы такая патриотка, что не слушаете песни про Лондон и Нью-Йорк. А сейчас у вас на мобильном было это самое.
— Ну... Это я совсем недавно поставила. Понимаете, есть патриотизм, а есть шовинизм. Не отрицать же всё западное.
— То есть я вам уже нравлюсь? — улыбнулся Роберт.
— Да не вы... В общем, я раньше преувеличивала.
Ещё один звонок. Со стороны Шишкиной слов было не особенно много. Например:
— Да, товарищ Путин.
Или так:
— Да, товарищ Медведев.
Закончив разговор, она стала объяснять своим подчинённым. Они в это время ёрзали на месте. Правда, Эраст не ёрзал месте. Он же шофёр.
— Слушайте, что нам тут передали. На нашей планете официально создадут Агентство альтернативной истории. Знаете, что это?
— Что-то связанное с прогрессорами? — догадался Эраст.
— Да.
— Вспомнил. Институт экспериментальной истории у Стругацких.
— Правильно. Правда, в современной России название «Институт экспериментальной истории» ассоциируется с другими книгами.
— Прогресс...
— Вот-вот. В общем, мы становимся агентами этого самого агентства. Я ваш начальник. Старший агент. А руководитель агентства...
— Кто? — спросил Роберт.
— Скоро узнаете. Мы будем работать на соседней планете. Это агентство должно направлять развитие альтернативного конца девятнадцатого и начала двадцатого века в нужное русло. Мы, как агенты-прогрессоры, будем миротворцами. Похлещё чем ООН. Может, когда-нибудь правительства кайзера, царя и прочих перейдёт на новую ступень. Главное, чтобы революций не получилось. И ещё чтобы костюмчик сидел. А, и ещё чтобы современные западные политики на дореволюционных не напали. А то заметят, что демократии не хватает.
— Вот-вот. Теперь понятно, кто настоящие пришельцы.
— Так они ещё хотели устроить хохляцкую революцию. Так, что ещё? Ещё новость. Марс объявляется закрытым.
— Как это?
— А вот так. На самом деле там живут двойники наших предков. И наверно, выглядит он совсем по-другому. Поэтому называть его отдельной планетой не имеет смысла. Будет просто Альтернативная Земля. А Марс будут упоминать в историческом контексте. Правда, остаются некоторые отличия от Нашей Земли. Мы их ещё выясним.
— Логично, — вдруг отвлёкся Роберт. — Вашими подчинёнными будут три космонавта: США, Франции и Украины.
Эраст врезался головой в лобовое стекло.
— Что? Я же из России! А хохлы косят под вас!
Чтобы успокоиться, он задал вопрос о другой важной вещи, помимо основания агентства и уменьшения количества планет.
— Объясните, Елена Павловна. Почему мы едем не на Красную площадь?
— Обоснуйте.
— Ну как же, мы же должны посетить захоронение Гагарина. И ещё возложить цветы к памятнику Гагарину в Звёздном городке. И посмотреть «Белое солнце пустыни».
— Ответ прост. Так поступают российские космонавты перед тем как отбыть на Байконур.
— Ну и?
— А мы едем не на Байконур.
— Как?
— Конечно. Байконур находится в Казахстане.
— В Казахстане?! — удивился Браун.
— Только американцы думают, что Байконур находится в России. В общем, Байконур в Казахстане. А мы едем в другое место. Мы едем в одно место, где российская общественность собирается построить Сколково.
— Так ведь его ещё нет, — ответил Попов.
— Правильно. Зато там находится Рублёвка.
— Зачем она нам?
— Может, вы правы, а может и нет. В Одинцовском районе работает сын одного олигарха. Не того олигарха, который обещал Ё-моё-мобиль, а того, который оплатил нашу космическую программу.
Она замолчала. Машина тронулась с места. Командир экипажа обратилась к Брауну.
— У меня к вам один вопрос.
— Валяйте.
— Вы уверены, что раз Эраст — космонавт русской национальности, он должен носить ушанку, и вы его грубо троллите. Но здесь одно но. Я хоть и прожила большую часть жизни на Западе, но вот мой отец русский. Я русская. Тогда почему вы не додумываетесь надевать ушанку на меня?
— Ну если вы настаиваете… — извинился американец, надевая ушанку на Елену.
Она сняла ушанку и испуганно перекрестилась.
— Я всегда без особых симпатий относилась к власти. Теперь Господь наказывает меня, вкладывая власть в мои руки. Пусть я всего лишь командир экипажа. Однако даже в этой ситуации у меня оказываются строптивые подчинённые, прости Господи. Один неровно дышит. Другой вообще тролль. Ну хоть вы, Эраст Петрович, ещё не утратили моего доверия.
Тот скромно кивнул.
— Вы не ответили на мой вопрос, Браун.
— Вы русская? А вы ничего не путаете? Скорее, вы американка. Ваша мать американка, а у евреев национальность определяется по матери.
У неё вытянулось лицо.
— Причём здесь евреи, если мать американка? Я не поняла.
— Ну вы даёте. Вы что, никогда не слышали о женской логике?
— Женская логика? У вас? А если серьёзно?
— Так ведь один американец сказал, что кругом одни евреи.
— Мне кажется, так сказал один одесский сатирик.
— Так он и есть американец. Всё лучшее создано нашей нацией.
— Ну конечно. Даже моя мать Эдита считает себя чистой американкой. Хотя она наполовину русская. А если поискать другие причины? Причины того, что вы унижаете Эраста, а не меня.
— Так вы же женщина.
— Допустим. Тогда у вас, похоже, нация джентльменов. Только тогда почему у вас никогда не было женщины-президента? Ведь не было?
— Конечно. Что, американцы дураки, за тёток голосовать?
— Кстати, меня терзают смутные сомнения. Похоже, вы не Браун, а фон Браун.
— Я? Ну вы даёте! Вы меня с доком Брауном случайно не путаете?
— Кстати, — хитро заметила Елена. — Если вы изображаете нас в ушанках, мы тоже должны изображать вас...
— Вы правы! Вот он!
Елена повернула к нему лицо и вздрогнула. Роберт сидел с оселедцем на бритой голове.
— Слухай, дивчина, як сказав бы Джон Маккейн, мы сегодня все украинцы!
— Да уж...
— Вот видите? А вы говорите — фон Браун.
Опять звонит телефон.
— Алло, кто это?
Ей ответили:
Это мог быть только один человек.
— Послушайте, Стас Михайлов, у меня нет времени выслушивать ваши перлы.
— Что, правда? Я лишь смутно догадывался о том, что введу вас в заблуждение. И я прав.
— В смысле?
— Я не Стас Михайлов. Я французский космонавт.
— О горе мне. Где вы это услышали?
— Я нашёл эту песню на Ютьюбе.
— И вы решили меня обрадовать. Ну спасибо. Я уж решила, что Стас Михайлов вздумал выйти за меня.
— Вы ошиблись.
— Лучше бы вы спели ланфрен-ланфра. Слышали такое? Нет? Ладно, хватит. Смотрите, не опоздайте. Всего доброго.