Глава 1
КОМАНДИРОВКА
Осенью 1984 года я впервые побывал в Волгограде. Мне поправился город — современный, с широкими улицами и проспектами, гранитными набережными. И лишь несколько полуразрушенных зданий, чудом уцелевших здесь после жесточайших бомбардировок немецкой авиации в 1942–1943 годах, напоминают о его подвиге в дни Великой Отечественной войны: знаменитый дом сержанта Павлова, здание старой мельницы рядом с музеем-панорамой «Сталинградская битва», тополь на аллее Героев — десятки ран в его могучем стволе, коротком, заплывшем причудливыми наростами — дерево выжило, вылечило само себя… Табличка с надписью: «Тополь этот пронес жизнь сквозь битву великую…»
Я приехал сюда с корреспондентским удостоверением журнала «Костер». В то время редакция готовила юбилейный номер, посвященный 40-летию Победы. Задание было самым общим — рассказать о работе волгоградских следопытов, найти по возможности интересный, нетрадиционный материал.
Я побывал в нескольких волгоградских школах. Дети, с которыми я встречался и разговаривал, были хорошими детьми. Они прилежно учились, занимались общественной работой, участвовали в следопытском движении. В каждой школе — отряд следопытов, к праздникам аккуратно рассылаются поздравления участникам войны и труда, в День Победы устраиваются встречи с участниками Великой Отечественной, почти все поисковые отряды занимаются историей подразделений, участвовавших в Сталинградской битве.
Все это есть — и как будто иет ничего. Есть одинаковые скучные стенды в комнатах боевой славы, такие же скучные отчеты «о проделанной работе». Словом, командировка моя «горела». Интересного материала не было.
Гуляя по городу, в маленьком скверике на Рабоче-Крестьянской улице я увидел еще один памятник. На высоком гранитном постаменте бюст молодого парнишки и надпись: «Саша Филиппов. Комсомолец-партизан, зверски замученный фашистамv».
И я подумал тогда: какой же подвиг должен был совершить этот мальчик, чтобы ему поставили памятник в городе, где подвиги были делом обычным? Мысль эта мелькнула, не задевая сердца, и исчезла. Я собрался уходить.
К скверику подъехал автобус, из него высыпали человек тридцать первоклассников и с ними девушка-экскурсовод. Первоклашки с шумом, толкаясь и споря, столпились вокруг памятника, и экскурсовод стала рассказывать о подвиге юного разведчика Саши Филиппова.
Девушка монотонно проговаривала заученный текст, дети, почти не слушали, толкались, хихикали, обсуждая свои дела.
— На земле сталинградской совершили свои подвиги Сережа Алешков, Жора Акулов, Коля Петушков, Миша Романов, Саша Филиппов. И надо каждый свой шаг, ребята, измерять по погибшим героям. Ведь можно прожить сто лет, и никто не будет знать об этом, словно в не жил человек. А можно прожить столько, сколько Саша Филиппов, и остаться в памяти народной навсегда. О том, как жил в погиб Саша, и расскажет наша экскурсия. Она так и называется: «Имени Саши Филиппова». Экскурсия начнется с Советского района, с улицы, на которой жил Саша, вы побываете у школы, куда каждое утро он спешил с ребятами. А сейчас мы тихо, спокойно, не толкаясь, сядем в автобус и поедем на улицу Саши Филиппова, к дому, в котором он родился в вырос…
Не знаю, что подтолкнуло меня, почему я решил тогда поехать вместе с ними? Скорее всего от скуки. Делать мне было нечего, в Ленинград я улетал только завтра вечером. Я попросил разрешения сесть в автобус и покатил с первоклашками по Волгограду, к улице Саши Филиппова.
В автобусе познакомились. Экскурсовода звали Нина, мы разговорились.
Я недавно стала водить эти экскурсии и уже замучилась, — жаловалась Нина. — Кому пришла такая мысль — сделать экскурсию «Имени Саши Филиппова» для детей младшего возраста? Пионеры сюда не попадают, а это нужно именно для них. Неплохо бы и комсомольцам побольше узнать о Саше…
А вы боритесь, — великодушно предложил я. — Обратитесь в гороно, или облоно, или еще куда-нибудь…
Так ведь нас не спрашивают. Мы — обслуживающая организация.
Автобус остановился. И снова пошел тот же скучный, заученный текст:
— Мы находимся на территории Советского района города в поселке Дар-гора. До сих пор его так и называют. Около ста лет назад здесь поселились жители Царицына, пострадавшие (от пожара… Каждый житель этого района знает улицу Саши Филиппова…
Узкая улочка, поросшая алычой в вишнями, деревянные домики со ставенками. Дом Саши ничем не отличается от других, его выделяет только мемориальная доска: «В этом доме родился и жил Саша Филиппов, комсомолец, юный разведчик, зверски замученный фашистами в 1942 году».
А сейчас кто живет в этом доме? — спросил какой-то мальчишка.
Сестра Саши, Вера Александровна. Родители Саши умерли несколько лет назад, они жили в этом доме. Отец — Александр Филиппович, и мама — Евдокия Афанасьевна. Сейчас мы пройдем немного вверх по улице, к школе, в которой учился Саша…
Школа была небольшая, двухэтажная, обычная школа. Мы попали как раз на переменку. На баскетбольной площадке гулко бухал мяч — две команды, человек по пять в каждой, играли в футбол, в одни ворота. Штангами здесь служили два кирпича. Когда-то и я играл в школе в такую игру, мы называли ее — «дыр-дыр». Какой-то чернявый мальчишка, он был меньше всех на площадке, обыграл одного, второго, третьего, четвертого, за ним уже бегал длинный хвост, а он ловко продолжал обыгрывать одного за другим, никому не отдавая мяча…
— Степа, кончай водиться! — запальчиво кричали футболисты. — Договорились же — играем в пас!
Маленький Степа, однако, и не думал ни с кем делиться мячом, он настойчиво продолжал «водиться», пока мяч у него все-таки не отобрали…
— В свободное от уроков время Саша вместе с отцом работал в саду, занимался столярным делом, с детства стремился научиться полезному делу, хотел как можно скорее работать самостоятельно, материально помогать семье…
Нину уже не слушали совсем. Мальчишки с интересом следили за футбольной баталией, девочки — за своими сверстницами, играющими в «классики». В дальнем углу дымился костер — там сжигали сухие листья, и дым от костра медленно плыл по школьному двору, напоминая о том, что лето уже кончилось…
Настроение было паршивым. Редакционного задания я не выполнил, хорошего очерка не получится.
— Еще живы люди, которые хорошо помнят Сашу Филиппова, — его учителя, сверстники, родственники. В Волгограде живут родные брат и сестра Саши — Вера Александровна и Константин Александрович, директор школы Алексей Иванович Буланов. В Ленинграде живет участник Сталинградской битвы, разведчик, который отправлял Сашу на последнее задание…
Мы снова сели в автобус, поехали на Чарджуйскую улицу, где была немецкая комендатура. Нина еще много рассказывала, а я уже знал точно — очерк будет. В Ленинграде я встречусь с разведчиком, который давал задание Саше Филиппову, и он расскажет мне все, что знает о юном герое. Живой расскажет о живом.
Фамилии разведчика Нина не помнила, адреса тоже. Обещала узнать в экскурсионном бюро. Договорились встретиться на следующий день, у памятника Саше. Возвращаясь в гостиницу, я сочинял в уме начало очерка. Решил начать так: рано утром к памятнику юного героя-разведчика пришел пожилой человек. Положил к подножию живые цветы, сел на лавочку. И долго сидел, о чем-то задумавшись. О чем он думал? Он думал о том, что бронзовый Саша совсем не похож на того мальчишку из далекого сорок второго года, память о котором до сих пор отзывается болью в сердце…
Утром следующего дня мы снова встретились у памятника. Нина сдержала свое обещание.
Записывайте. Иван Николаевич Николаев. Живет в Ленинграде. Улица Третья Советская…
Спасибо, — машинально поблагодарил я. — Третья Советская? Да ведь это же рядом с нашей редакцией!
Глава 2
САША И МАРИЯ
О встрече мы договаривались по телефону, но я опасался, что Иван Николаевич ие очень откровенный собеседник — к моей просьбе рассказать о Саше Филиппове ои отнесся без особого энтузиазма.
Я ошибся. Мой собеседник оказался человеком общительным, как сейчас принято говорить — контактным. Лицо изрезано морщинами, словно реки на географической карте. Голос слегка хриплый — курит «Беломор». А глаза молодые, веселые, умные. Только изредка, я заметил, они теряли обычную веселость, взгляд на мгновение становился острым и изучающим. Это случалось, когда он выслушивал очередной вопрос. Я рассказал о своей поездке в Волгоград.
Вы слушали текст экскурсии «Имени Саши Филиппова»? Как он вам?
Текст как текст. Может быть, немного суховато. Дети плохо слушают.
То, что суховато, полбеды. Там вранья больше половины. Во всяком случае, в той части, где говорится о работе Саши в разведке.
— Как же так?
И снова я поймал на себе мгновенный, изучающий взгляд.-
— О Филиппове написано много. Я не писал о Саше никогда, хотя часто просили — газеты, журналы. Писали другие. Кто лучше, кто хуже, но врали все.
— Почему же вы не расскажете правду?
— Давайте так: я расскажу все, что знаю, а потом будем делать выводы.
В декабре сорок второго наша бригада находилась под Сталинградом, в поселке Векетовка. В то время я был начальником разведки бригады. После окружения немецкой группировки в Сталинграде в ноябре сорок второго командованию фронта сообщили, что окружено около 90 тысяч человек. Было решено немедленно уничтожить эту группировку. Но когда мы перешли в наступление, то встретили организованное сопротивление. Понесли потери. Возник вопрос: а сколько же на самом деле окружено?
Перед разведчиками поставили задачу — уточнить количество и состав окруженных. Но регулярные ночные поиски не давали результата. Мы ие могли пробиться в тыл дальше третьей траншеи противника, потому что она была буквально забита немецкими солдатами. Наши ночные вылазки заставили немецкое командование до двух третей войск держать ночью в полной боевой готовности.
И тогда штаб фронта принял решение: организовать агентурную разведку местными жителями, которые смогли бы пробраться в глубину обороны, в город, и добыть нужные нам сведения.
Так в бригаде появился помощник начальника разведки по агентуре. Им был Семенихин Владимир Андреевич. Его задачей было готовить агентурных разведчиков: поведение в тылу противника, знакомство с опознавательными знаками немецких войск в Сталинграде, знание того или иного оружия, разработка для каждого разведчика своей «легенды». Эта подготовка проводилась в Векетовке, где у нас был специальный дом, оставленный местными жителями. Разведчики находились там до перехода линии фронта.
Мы, войсковые разведчики, должны были сформулировать и поставить конкретную боевую задачу, переправить разведчика через линию фронта, организовать встречу по возвращении, получить данные, обработать их, сравнить с другими, сделать соответствующие выводы и доложить вышестоящему начальству.
В декабре нашей бригаде был дан приказ: ударить по противнику в районе Ельшанки и Дар-горы и оттянуть на себя как можно большее количество фашистов. Чтобы подготовиться к такому удару, нужны были точные данные о дислокации немецких войск, артбатарей, штабов и т. д. Задача сложная, выполнить ее могли только люди, хорошо знающие местность и сам город. Людей для агентурной работы нам присылали из штаба корпуса или непосредственно из городского комитета комсомола. Так к нам прибыли Саша Филиппов и Мария Ускова.
Сначала о Саше.
Он был совсем еще мальчишка, к началу войны успел закончить семь классов и вступить в комсомол. Невысокий ростом, широкоплечий, черноглазый. Серьезный, упрямый взгляд. Он был признанным лидером среди своих сверстников, за словом в карман не лез, при случае легко пускал в ход кулаки. Никогда не трусил и не сомневался в себе.
Через несколько лет после войны, в начале пятидесятых годов, я прочитал воспоминания отца Саши Филиппова. Александр Тимофеевич писал, что в семье было шесть сыновей и три дочери. Четверо старших ушли на фронт, младшему Косте было пять лет, Саше — пятнадцать. К началу войны Саша уже имел специальность — на заводе «Красный Октябрь» сдал экзамен на слесаря, а в артели имени Шаумяна — на мастера по сапожному Делу.
Комсомолка Маша Ускова была старше Саши на несколько лет. Жизнь ее, вероятно, сложилась нелегко, хотя о ее довоенной жизни я почти ничего не знал. Знал, что Мария жила одна, родных у нее не было. Еще до войны, работая на каком-то заводе, она покалечила левую руку, и рука высохла, стала неживая. Мария заправляла искалеченную руку под поясок кофты. Поначалу я сомневался, сможет ли Мария выполнять разведзадания. Все мои опасения оказались напрасными. У Маши была великолепная память, особенно зрительная. Она легко и быстро запоминала немецкие опознавательные знаки, которые мы показывали ей, калибры орудий, сразу освоила карту. Беспрекословно выполняла приказы. Маша понимала серьезность и необходимость такой подготовки. Поэтому, когда в разведку она ходила с Сашей, ее назначали старшей.
Несколько раз разведчики переходили линию фронта и доставляли в штаб бригады ценные сведения, которые всегда подтверждались. В расположении части Сашу и Марию видели многие, но кто они такие, какие выполняют задания, знали только трое: начальник штаба капитан Аглицкий, старший лейтенант Семенихин и я. Мы и провожали Сашу и Марию в их последнюю разведку. С нами были бойцы разведроты Сергей Шипоренко, Михаил Рахимов, Коля Степанов.
Было конкретное задание: разведать оборонительную систему немцев в районе Ельшанкя и дальше, на Дар-горе, где жили родители Саши, уточнить расположение штабов и артбатарей, наличие танков, минных полей и так далее.
Линия фронта проходила по Купоросной балке — неглубокому оврагу, который тянулся на несколько километров. Справа — обрывистый берег Волги, слева — Лапшин Сад. Решено было переходить рядом с берегом, в наименее укрепленном районе.
Ночь была темная, безлунная. Мела легкая метель. Тихо, никаких выстрелов. Саша и Мария сняли маскхалаты, оставшись в своей обычной одежде, в какой всегда ходили на задание. На Маше — старенький ватиик, за спиной торба с продуктами.
Саша в черном драповом пальто не по росту, на голове шапка-кубанка. Эту шапку Саше пошили бойцы нашей бригады. Разведчики были готовы выполнить задание.
«Легенда» у Саши и Марии была прежняя — «брат и сестра». Сестра с братом ходят по окрестным селам, меняют вещи на продукты. В то голодное время жители оккупированных районов города часто отлучались в соседние села в поисках пропитания. В торбах у Саши и Марии лежали черный хлеб, старое сало, крупа.
Сергей Шипоренко привязал к Сашиной руке шпагат, другой конец держал сам. Один рывок — можно ползти, два — лежать иа месте. Саша и Мария спустились в балку. Прошло несколько минут, мы вели наблюдение. Ничего подозрительного. Шипоренко дернул веревку — пошли! Ответный рывок — поняли! Мы ждали еще час, и ушли, убедившись, что разведчики благополучно перешли линию фронта. Оставили двух бойцов с пулеметами. Теперь здесь будет дежурство трое суток — срок выполнения задания. Степанов и Рахимов должны были встретить разведчиков в любое время дня и ночи и прикрыть в случае необходимости.
Прошло трое суток. Саша и Мария не вернулись.
Через несколько дней в Сталинград была переправлена опытная разведчица Федосья Михайловна Пирогова. Вернувшись, она доложила, что Саша и Мария были схвачены немцами и казнены. Их долго держали в комендатуре, пытали, и, ничего не добившись от разведчиков, повесили их у церкви на Дар-горе. Три дня фашисты не разрешали снимать трупы, а потом, ночью, тайно закопали их. Где — этого Пирогова не смогла узнать.
Когда Сталинград был освобожден, нам было дано задание: найти тела Саши и Марии и похоронить их со всеми воинскими почестями. Это была нелегкая задача — город лежал в развалинах, почти все здания были разрушены, не было даже очертаний улиц…
С помощью местных жителей 12 февраля 1943 года специальная комиссия нашей бригады откопала останки разведчиков и похоронила их в сквере на Рабоче-Крестьянской улице. На могиле был поставлен маленький деревянный памятник.
Саша и Мария выполнили задание. Мы были уверены в этом. Разведчиков схватили у Купоросной балки, у самой линии фронта. Это говорит о том, что они возвращались с задания. Им оставалось только перейти балку в том месте, где их ждали. Но они не успели.
Было много версий и предположений — как их схватили? Считаю, что наиболее вероятно следующее: Сашу и Марию выследили полицаи, знавшие про частые отлучки Саши из города. Очень возможно, что этими предателями были два перебежчика из нашей бригады, которые перешли на сторону немцев в одной из разведок боем. Один из них был убит при штурме города, другого взяли в плен. Предателя не успели расстрелять, он сам повесился на веревке, сделанной из собственных кальсон.
Командование бригады представило Сашу и Марию к награде: ордену Отечественной войны I степени. Но случилось так, что наша бригада вскоре была расформирована, мы отправились воевать дальше, на Курскую дугу, а наградные листы, по-видимому, где-то затерялись. Саша Филиппов посмертно был награжден Сталинградским обкомом ВЛКСМ орденом боевого Красного Знамени и медалью «За оборону Сталинграда».
А Маша Ускова была забыта.
Я часто бываю в Волгограде. Встречаюсь со старыми фронтовыми друзьями, брожу по городу, по берегу Волги и все вспоминаю, вспоминаю…
Вот я иду по улице Саши Филиппова, вижу дом, в котором ои жил, мемориальную доску на ием. На Рабоче-Крестьяиской улице всегда останавливаюсь у памятника Саше. И будто бы не прошло с тех пор четыре десятка лет, и Саша, как живой, перед моими глазами — слышу его голос, вижу независимую, слегка вразвалочку, походку и лихо заломленную набок шапку-кубанку.
И вижу Марию. Я всегда вижу их рядом. Черная ночь, метет поземка, справа затянутая льдом Волга, бойцы в маскхалатах — Саша и Мария идут в свою последнюю разведку. Как брат и старшая сестра. Для меня они такими и остались — неразлучными в жизни и смерти.
Глава 3
РЕШЕНИЕ ПРИНЯТО
— Как это могло произойти? Почему была забыта Мария?
Тут много причин. Наградные листы, как я уже говорил, потерялись — это случалось на войне, хотя и не часто. Сашу, как известно, наградили позже. Почему не представили к награде Марию? Можно только гадать. Мы уже воевали далеко от Сталинграда и ничего не могли рассказать о ней. Родных у нее ие было, в Бекетовке, естественно, никто не знал о работе Марии в разведке. А Саша был знаменитостью — вся Дар-гора знала его, и он знал всех. У Саши остались мать, отец, братья и сестры, учителя, которые учили его в школе, соседи и знакомые… У Марии не было никого.
Иван Николаевич, существуют ли какие-нибудь документальные данные, где говорится, что Мария была казнена вместе с Сашей?
Вот, прочитайте. Это цитата из книги первого секретаря Сталинградского обкома партии Алексея Семеновича Чуянова «На стремнине века».
«…Начальник разведки 96-й стрелковой бригады, действовавшей в Ворошиловском районе города… Николаев Иваи Николаевич отдельным донесением сообщил, что на Дар-горе фашисты повесили трех наших партизан-разведчиков, комсомольцев. Среди них Саша Филиппов. Ему только исполнилось шестнадцать лет…»
Но здесь нет фамилии Усковой! И почему он пишет, что повесили троих?
Потому что третьим был какой-то неизвестный парень. Впервые мы узнали о нем от Федосьи Михайловны Пироговой, потом — от очевидцев, которые сами видели казнь. Никто этого парня не знает. Как он оказался вместе с Сашей и Марией, неизвестно. Мы похоронили его в той же могиле.
— А вы пытались восстановить справедливость?
— Уже много лет пытаюсь. И единственное, чего добился — того, что из текста экскурсии «Имени Саши Филиппова» вообще выбросили сведения о Марии. Не удивляйтесь, это действительно достижение. У меня есть старый текст, можете убедиться.
Николаев достал из стола старую, пожелтевшую папку с текстом экскурсии. На титульном листе значилось, что он был составлен в 1976 году Волгоградским бюро путешествий и экскурсий. На семнадцатой странице впервые была упомянута Мария Ускова.
«…Мария Ускова была студенткой Московского химико-технологического института, куда она поступила после школы без экзаменов, закончив школу с отличием. В войну Мария с сестрой переехали в Сталинград. Эта волевая девушка с черными глазами, непокорными каштановыми локонами работала на окопах. А когда фашисты оккупировали Сталинград, убили ее сестру, Мария ушла в разведку. Как хорошо знающей немецкий язык ей поручали немало сложных операций. На этот раз в разведку она пошла вместе с Сашей под видом брата и сестры. Вроде бы они хотят выменять вещи на продукты. Была зима, холодно. Ночью они попросились переночевать к одной старухе, полицай их выследил и выдал немцам».
А вот как описывалась казнь разведчиков:
«Когда в декабре 1942 года партизаны (М. Ускова и С. Филиппов) были схвачены фашистами, то их привели сюда. Этот дом Саше был знаком. На карнизе дома висела табличка на русском и немецком: „Комендатура“.
Арестованных встретил высокий пожилой офицер, он посмотрел на партизан и приказал отвести их в небольшой домик, где была камера предварительного заключения. Немецкие солдаты погнали арестованных, подталкивая прикладами автоматов. Мрачно выглядела камера предварительного заключения. В ней было темно. В маленькое окошечко, заделанное железной решеткой, еле-еле проникал свет. Через несколько часов сюда же в камеру втолкнули парня (имя его иеизвестио). Он упал, повалился на пол. Мария и Саша подбежали к нему, помогли подняться на ноги. Саша взглянул на измученное лвцо парня с большими кровоподтеками под глазами. Теперь в камере их было трое. Здесь их свела одна судьба. Все они любили свой народ, свою Родину. Во имя мира и счастья на земле они шли на подвиги. Герои были уверены в том, что будет стерт с лица земли ненавистный фашизм. Вот почему партизаны не шли ни на какие уговоры, когда им предлагали деньги, обещали жизнь и свободу. Ведь ати палачи, безжалостные люди, запугивали партизан, рассказывая им о том, что в Сибири стоят морозы по 50 градусов, там на лету замерзают птицы, люди спят в шубах. Но героев ничего не пугало. Находясь в камере, Саша думал только об одном — убежать к своим и все рассказать. Трое суток он провел в камере. Его допрашивали, а после допросов юноша подвергался нечеловеческим пыткам. Палачи избивали Сашу плеткой. Но он не молил о пощаде, когда ему ко лбу прикладывали горящую сигарету, и тогда, когда выворачивали руки.
Так трое суток напролет. От пыток став, как тень. Ждал сталинградец-патриот Последний в жизни день.
И он наступил.
После мучительных пыток разведчиков повели на казнь. Вот мы и поедем по дороге, по которой Сашу вели на казнь. Это был последний путь. 7 декабря 1942 года. Стоял мороз. Солнце низко нависло над заснеженными крышами. Падали снежинки. В такой холодный морозный день Саша шел по снегу, словно по горячему песку.
Снег под ногами, словно холст, Вдали стоит мороз. И гордо, смело, во весь рост Сашок на смерть идет.
Бессильная, безысходная ярость душила Филиппова — убежать и только убежать. Он знал, куда и зачем его ведут.
…Арестованных подвели к дереву. Саша поднял глаза и увидел, что на акации, как змеи, висели три веревочных петли. Он знал, что идут последние минуты его жизни. Но Саша не встал на колени и не стал просить пощады. В последний раз обратился гестаповец к Саше с вопросом: „Если расскажешь все — отпустим“.
Саша ответил: „Ты, гад, за кого меня принимаешь? Нас не возьмешь и все равно вам всем крышка!“ После этого он вступил в борьбу с мерзавцами, пытался бежать, но не удалось. Долгов время сопротивлялся, но палачи связали ему руки, поставили на ящик, и холодная веревка обвила Сашину шею. Он напряг все силы и крикнул: „Все равно наши придут и перебьют вас всея как бешеных собак!“
Ящик выбили. Тело повисло на веревке».
— В этом тексте — сплошные выдумки. С какой стати мы стали бы посылать разведчиков в район завода «Красный Октябрь»? Это в другом конце города, а нас интересовали сведения о противнике непосредственно перед фронтом наступления бригады. О Маше Усковой и говорить нечего — здесь она превратилась в студентку московского института, прекрасно знавшую немецкий язык…
— Откуда в туристском бюро брали эти сведения?
— Из книги волгоградского писателя Александра Ивановича Ширяева, называется книга «На заре». Это повесть о Саше Филиппове. Вышла она в конце пятидесятых годов, и, как это часто бывает, люди стали воспринимать эту книгу как документальную — что написано, то и было. А было-то совсем не так. Я написал письмо Ширяеву, он мне ответил. Сейчас найду письмо, прочитаете. Вот моя переписка с Волгоградом. Со школами, с официальными учреждениями. Вот вы спрашивали, пытался ли я восстановить справедливость? Пытался, в этих письмах и есть ответ на вопрос. Только переписка эта так и осталась перепиской. Вот оно, письмо от Ширяева.
«Уважаемый Иван Николаевич! Получил от Вас сразу два письма — на Союз писателей и на дом. Благодарю.
О туристском маршруте „Имени Саши Филиппова“ слышу впервые от Вас. Очень хорошо, что Вы хотите внести ясность в этот вопрос, в историю Саши и Марии, тем более, вы были участником Сталинградской битвы.
Моя повесть „На заре“, подчеркиваю, художественная повесть, не преследовала цели дать перечень мест, событий и т. д.
Поэтому Вам лучше знать, где действовал Саша Филиппов, Вы ведь были связаны с ним.
О Марии Усковой. В книге это вымышленный образ. Я ничего не знаю о ней. Ее биографию я придумал. Так что если Вы располагаете документальными данными о Марии Усковой — это замечательно…»
Вот и судите сами. Сорок с лишком лет прошло с тех пор. История Саши Филиппова стала как бы незыблемой, официальной. И кому какое дело сейчас до того, что в этой истории — правда, а что — вымысел. О Маше вообще не знают. Так, слышали кое-что, краем уха, была какая-то студентка…
И все же непонятно, сразу после войны были ведь в Сталинграде люди, которые знали о Марии? Работники обкома, райкома комсомола, местные жители, которые видели казнь. Вы сами говорите, на могиле был поставлен деревянный памятник и на нем — имена Саши и Марии.
С памятником тоже странная история вышла. Несколько лет назад я узнал — после захоронения фамилия Марии с памятника исчезла. Кто-то стер, уничтожил ее.
Почему?
Это самый больной вопрос. Потому что кто-то пустил слух, будто бы Мария выдала Сашу, что она — предательница. В появлении этого слуха ничего странного нет, часто немцы сами распространяли подобную информацию, чтобы опорочить честных людей. Но известно и то, что людская молва бывает очень стойкой и продолжительной…
Значит, нужно доказать, что Мария, как и Саша, заслуживает памяти, она героиня, разведчица…
Чтобы доказать, нужно очень многое знать. Кто такая Мария? Откуда она взялась? И была ли она вообще? Где родилась, когда? Где училась, работала? А может, и не было никакой Марии — все это выдумки?
Но вы-то живы!
И не только я, есть еще люди, которые помнят Марию. Генерал Аглицкий, например, бывший наш начальник штаба, он сейчас в Москве живет. В Сочи — Сережа Шипоренко, Семенихин — в Новосибирске, Замяткин Алексей Иванович — этот в Свердловске… А помнят ли они Марию, не уверен. Очень много лет прошло…
Но есть люди, которые видели казнь, они подтвердят, что Марию повесили вместе с Сашей.
Даже если такие люди найдутся, их слова к делу не подошьешь. Нужны документы, бумаги.
Значит, все дело в бумажке?
Увы. Вопрос очень серьезный. Не забывайте, что на репутация Марии лежит темное пятно — подозрение в предательстве. И хоть оно неофициальное, слухи живут до сих пор, я уверен в атом.
Но надо же что-то делать! Давайте будем искать, добиваться, требовать…
Если я правильно понял, вы согласны помочь? А как же очерк о Саше Филиппове?
Закончим поиски — иапишем и очерк.
Я сказал это с легкостью, еще не зная, что поиски эти затянутся на годы…
Через два дня мы встретились с Николаевым вторично, уже в редакции «Костра». На этот раз историю Саши и Марии слушали уже все сотрудники журнала. Закончив рассказ, Иван Николаевич спросил:
— Может быть, есть какие-нибудь вопросы?
Вопросов не было. Решение было единодушным — «Костер» начинает поиск. Поисковую операцию условно назвали «Мария», возглавить ее поручили Николаеву.
Поиск решено было разбить на три части.
Первая: найти людей, кто знал и помнил Марию Ускову по работе в разведке 96-й отдельной стрелковой бригады.
Вторая: восстановить довоенную биографию Марии — где родилась, училась, кто были ее родители. Найти ее соседей в Бе-кетовке, выяснить, на каком заводе и в какое время она работала, что это был за завод, и т. д.
Третья: попытаться узнать подлинную историю гибели Саши и Марии, найти очевидцев, точно определить место казни.
Глава 4
«КОСТЕР» НАЧИНАЕТ ПОИСК
Сначала написали письма однополчанам Николаева, которые должны были помнить Марию. Их было четверо. Через несколько дней два ответа были получены.
Первое письмо пришло нз Новосибирска.
«Здравствуйте, уважаемые товарищи!
Пишет вам сын Семенихина Владимира Андреевича, Эдуард Владимирович. Ваше письмо доставило нам и грустные, и приятные минуты. Отец мой умер давно, 14 февраля 1975 года, а ваше письмо мы как раз получили в годовщину его смерти. Хотя мы рады, что вы вспомнили об отце. Если будет возможность и вы встретите знакомых отца, я имею в виду сталинградцев, передавайте им от нас большой привет и пожелания самого хорошего, а главное — здоровья.
Вы интересовались подвигом Саши Филиппова и Марии Усковой. Отец переписывался с волгоградской школой № 14, видимо, он давал туда материалы. Я же могу от себя лично сказать вот что: отец часто рассказывал мне о войне, о Саше Филиппове и Марии Усковой я особенно хорошо запомнил. Отец был помощником начальника разведки по агентуре 96-й отдельной стрелковой бригады 64-й армии и лично руководил подготовкой Саши и Марии. Рассказывал, как отправлял их в последнюю разведку, как ждали их возвращения и не дождались, как искали их трупы и хоронили на Рабоче-Крестьянской улице. Все это а помню, конечно, только в общих чертах, без подробностей.
Выполняю вашу просьбу, высылаю фото отца.
Всего вам хорошего!»
Второе письмо прислал Николаеву его однополчанин из Свердловска Алексей Иванович Замяткиц.
«Здравствуй, дорогой Иван Николаевич!
Сегодня получил твое письмо. Ты называешь меня хранителем истории. Спасибо. Только какой же я хранитель, если не могу всего описать, что знаю, тут иадо владеть пером писателя.
Помню, дорогой, что у нас в 96-й особой были двое — мальчик и девочка, которые были повешены гитлеровцами, и помню разговоры о том, что их предали. Перехоронили мы их — это помню, а на какой улице — убей, забыл. Помню точно, что представляли мы их к правительственной награде, а к какой — не помню… Твой Алексей».
Эти два письма, к сожалению, ничем не могли помочь поиску. Если бы Владимир Андреевич Семенихин был жив, мы бы получили сведения из первых рук — он должен был хорошо знать довоенную биографию Марии.
Свидетельство Замяткина можно было использовать только как факт — еще один человек помнит. Замяткин не был впрямую связан с Сашей и Марией, поэтому в письме он даже не упоминает их имен.
Вскоре пришло письмо из Сочи, от Сергея Васильевича Шипоренко.
«Здравствуйте, мой дорогой фронтовой однополчанин Иван Николаевич! Спасибо Вам и редакции „Костра“ за письмо. Прошу простить, что немного задержался с ответом — болел. Боюсь, не сумею точно ответить на Ваши вопросы. Старый я уже стал, память уже не та. Ведь я постоянно сопровождал кого-нибудь на передовую, потому что наша разведрота в основном находилась в землянках около штаба бригады, который располагался в трубе, под полотном железной дороги. Помните нашу знаменитую „Трубу“? Интересно, сохранилась ли она сейчас? Я знаю, что Вы, Иван Николаевич, часто бываете в Волгограде. Напишите, что там осталось с того времени, можно ли что-нибудь узнать? Нас всегда посылал командир роты — кого-нибудь из радистов и наших бойцов, знающих расположение батальонов и рот бригады. И кого я сопровождал — фамилий уже не помню. Но пацана и девушку с ним помню хорошо, потому что переводил их не раз. Дело было ночью. С нами еще был, помнится, начальник штаба Аглицкнй, вы были, Иван Николаевич, Семенихин, кажется, Коля Степанов. А вот имен и фамилий этих ребят не знаю. Помню, ждали их, а они не вернулись…»
Четвертое письмо редакция получила нз Москвы, от бывшего начальника штаба Михаила Павловича Аглицкого.
«Уважаемые товарищи!
По вашей просьбе рассказываю о подвигах наших разведчиков Саши Филиппова и Маши Усковой. В октябре 1942 года, после ранения и контузии начальника штаба 96-й бригады подполковника Минеева В. И. я был назначен на его место. Шли ожесточенные бои, фашисты стремились любой ценой захватить Сталинград, но все их попытки разбивались о прочность нашей обороны. Мы постепенно обескровливали гитлеровцев и уже к середине октября вынудили их перейти к обороне. К этому времени бригада Занимала обороиу на участке с передним краем: правый берег Волги, балка Купоросная, и тыльная точка северной окраины Бекетовки.
Организацией разведывательных действий бригады руководил в то время лейтенант Николаев Иван Николаевич. Это был отважный, одаренный офицер-разведчик. На всем участке обороны бригады он умело организовывал службу наблюдения за действиями гитлеровцев, наблюдатели тщательно следили за передвижениями противника, за его поведением в течение суток, засекали огневые позиции пулеметов, минометных батарей и даже расположение вражеских снайперов.
Мы также организовывали глубинную разведку, засылая разведчиков непосредственно в Сталинград. И в этих делах организатором был лейтенант Николаев.
В населенном пункте в Бекетовке в то время находилась часть жителей города Сталинграда. Они всеми силами старались чем-то нам помочь. Среди них были комсомольцы Александр Филиппов и Мария Ускова, которые не раз ходили в тыл врага. Я их и сейчас хорошо помню, потому что сам лично провожал их в разведку в Сталинград. Александр Филиппов — парень невысокого роста, подвижный, находчивый. Мария Ускова — неприметная девушка, светловолосая, по характеру настойчивая.
мужественная, обладала отменной наблюдательностью и памятью…
Оба они хорошо знали расположение улиц, закоулков, оврагов. После тщательной подготовки на местности Филиппова и Ускову 11 или 12 декабря на участке обороны первого батальона бригады по обрывистому берегу Волги в три часа ночи при полной тишине отправили в Сталинград. В эти часы бдительность у немцев притуплялась. Я, лейтенант Николаев, старший лейтенант Семенихин и несколько бойцов в то время находились на месте их перехода.
Тогда мы не предполагали, что видим их в последний раз.
О том, как погибли Филиппов и Ускова, мы узнали позже. При выходе батальонов бригады к реке Царица в январе сорок третьего года мне сообщили, что нашими разведчиками найдены трупы Александра Филиппова и Марии Усковой. Отдельные местные жители, оставшиеся в Сталинграде, рассказывали, что их захватили гитлеровцы, долго держали в подвале, водили на допросы, жестоко пытали.
Были организованы по-фронтовому скромные похороны Саши я Марии.
Если мне не изменяет память, они были представлены к награде: ордену Отечественной войны I степени — посмертно.
Вот все, что я мог вспомнить о героическом подвиге отважных комсомольцев Александра Филиппова и Марии Усковой.
Чтобы найти официальное подтверждение подвига Филиппова и Усковой, нужно, на мой взгляд, сделать следующее: командировать сотрудника редакции либо Николаева в город Подольск, в Центральный архив Министерства обороны СССР. Может быть, имена разведчиков мелькнут где-нибудь в разведдо-несеннях.
Всего вам хорошего!
Генерал-майор в отставке М. П. Аглицкий».
Редакция командировала Николаева в Подольск. Задача: восстановить последовательность событий и фактов осени — зимы 1942/43 года, найти разведдонесения.
Глава 5
НЕ ВЕРНУЛИСЬ ИЗ БОЯ
Хроника событий осени — зимы 1942/43 года перед началом наступления 64-й армии на участке Купоросная балка — Елыпан-ка — роща «Квадратная» — роща «Топор». Восстановлена И. Н. Николаевым по материалам Центрального архива Министерства обороны СССР.
23 октября 1942 года
Бригада, укомплектованная моряками Тихоокеанского флота, бойцами пограничных и внутренних войск НКВД, курсантами I военных училищ и фронтовиками, закончившими лечение в госпиталях, после перевозки из поселка Тепла Гора Молотовской области по железной дороге и марша сосредоточилась в пригороде Сталинграда — Бекетовке.
Над городом сплошные облака дыма. Разрывы мин, снарядов, бомб не прекращаются ни на минуту. Фашистские самолеты с чер-I ной свастикой гоняются даже за отдельными машинами. В брига-1 де появились первые раненые. Пока мы во втором эшелоне кор-I пуса. Впереди перешли в наступление 422-я стрелковая дивизия, 93-я и 97-я отдельные стрелковые бригады. Необстрелянные бойцы и командиры «кланяются» каждой случайной пуле и снаряду.
29 октября
Бригада перешла в наступление, продвинулась вперед на 500–800 метров и была остановлена организованным огнем противника. Полковник Артемьев приказал уточнить, какие именно части противника обороняются перед фронтом наступления бригады.
1 ноября
За день было произведено 11 налетов вражеской авиации, группами по 5–6 самолетов. Район КП бригады два раза подвергался обстрелу нз шестиствольных минометов. Командир требует от разведчиков новых данных о противнике. Ночной поиск в первом батальоне был неудачным. Погиб разведчик Михаил Селиванов.
6 ноября
Разведчик Николай Комиссаров с группой проник в расположение противника, уничтожил несколько гитлеровских солдат, одного офицера, захватил карту, письма, фотографин и благополучно вернулся. Получены ценные сведения. Перед фронтом бригады обороняется 371-я немецкая пехотная дивизия. Погибли разведчики Иван Барталин и Иван Сарыкилин.
7 ноября
Бригада зарывается в землю. Противник контратакует небольшими подразделениями. Зачем? Командир бригады требует пленных. Разведчики пока не научились брать «языка». Михаил Пахолкин с группой ворвался в окоп противника, убил обер-лейтенанта, забрал документы, личное оружие. Все нужно, но это не «язык».
11 ноября
Опять у Пахолкина ничего не вышло с захватом «языка». Он с группой разведчиков и взводом стрелков из 3-го батальона пробился на южную окраину Купоросного, блокировал два дома с немецкими солдатами, уничтожил пулемет с расчетом и с боем отошел на свой передний край. Не возвращаюсь с переднего края. В штабе бригады меня ждут с «языком». Не вернулся из боя Анатолий Волков.
17 ноября
Разведгруппа 2-го батальона захватила «языка». Третий батальон в районе Купоросной балки вел разведку боем. Уточнена огневая система противника. Понесла большие потери разведрота. Не вернулись из боя: Иван Баланин, Михаил Алексеев, Петр Ковалев, Александр Волок, Николай Борисов, Григорий Пономарев, Владимир Степанов, Петр Чайкин, Иваи Ночевный.
23 ноября
Наши войска ванялн Калач. Армия Паулюса оказалась в окружении. Бригаде приказано не допустить планомерного отхода противника. Организовать сильный разведотряд с задачей выйти на рубежи железной дороги, южная часть Сталинграда, станция Садовая. Всем батальонам бригады быть в готовности развить успех разведотряда.
30 ноября
Попытка уничтожить окруженного противника в районе Сталинграда успеха не принесла. Частям фронта и армии было оказано упорное сопротивление. Части армии, в том числе и бригада, перешли к жесткой обороне. Противник ведет окопные работы перед всем фронтом бригады: строит дзоты, ставит проволочные заграждения, устанавливает минные поля. Разведка, разведка. Пленные нужны перед фронтом обороны каждого батальона.
Из разведотдела штаба корпуса и армии сообщили, что принято решение: для разведки в глубине обороны противника привлекать местных жителей.
Для подготовки местных жителей к ведению разведки в глубине обороны противника был назначен старший лейтенант Семе-нихин Владимир Андреевич, прибывший в бригаду из резерва на должность командира 2-й стрелковой роты 2-го особого батальона.
Перед ним поставлена задача: найти в Бекетовке дом, покинутый жителями, и оборудовать его для подготовки будущих разведчиков из числа местных жителей. В доме был сделан запас продуктов, доставлено необходимое количество посуды, запасы постельного белья. Привезли также машину дров. В помощь Се-менихину был назначен один из бойцов с легким ранением.
О наличии такого дома в Бекетовке знал очень узкий круг людей. Для жителей в соседних домах была разработана особая «легенда».
В командование бригадой к этому времени вступил майор Четвертухин. На совещании у командира бригады, на котором присутствовали старший батальонный комиссар Поляков, начальник штаба капитан Аглицкий, начальник разведки бригады Николаев, старший лейтенант Семенихпн, были сформулированы задачи для лиц, засылаемых в тыл противника. Переправа их через линию фронта, встреча разведчиков после выполнения задания была возложена на начальника разведки бригады. Основными задачами для разведки были:
количество и размещение танков, артиллерии, штабов противника в районе Елынанка, Дар-гора, завод Петрова до реки Царица включительно;
скопление пехоты в этих районах, наличие оборонительных сооружений (окопов, траншей, дотов, дзотов), наименование частей противника, в том числе и по условным знакам на машинах, одежде, танках. Особенно — наличие румынских частей в этих районах;
расположение огневых позиций артиллерии большой мощности, в том числе позиции шестиствольных минометов, и другие задачи, для каждой группы отдельные, порой частные.
Старший лейтенант Семенихин был ознакомлен и снабжен справочными материалами о частях гитлеровской армии, их опознавательных знаках. Особое внимание было обращено на знание порядков в оккупированных частях города, пропускной системе, какие введены «аусвайсы», о чем должны говорить разведчики при встрече с полицаями, немецкими патрулями. Обращалось внимание на одежду, какие и сколько можно брать с собой продуктов с учетом снабжения продуктами местного населения. Каждая «легенда» должна быть предварительно согласована с разведчиками штаба бригады, а при необходимости с командиром бригады или начальником политотдела бригады.
Старший лейтенант Семенихин приступил к подготовке людей для переброски через линию фронта.
10 декабря
Старший лейтенант Семенихин доложил, что очередная группа в составе Саши Филиппова и Марии Усковой готова для выполнения задания в городе Сталинграде. Это уже не первая их разведка. До этого они ходили в город в основном порознь и всегда приносили интересные данные о противнике. Неоднократиая проверка всегда подтверждала эти сведения. Вместе они идут в город уже третий раз.
11 декабря
Начальник штаба бригады капитан Аглицкий беседовал с Сашей и Марией. В эту же ночь вышли на передний край, к берегу Волги, где было намечено переправить их через линию фронта. Группу сопровождали разведчики Михаил Рахимов, Николай Степанов, Сергей Шипоренко, старший лейтенант Семенихин, капитан Аглицкий и я. Последнее наставление, и разведчики благополучно перешли линию фронта. На переднем крае остались Рахимов и Степанов. Порядок возвращения разработан до мельчайших подробностей. Предупреждены все бойцы и командиры, обороняющиеся на этом участке.
17 декабря
Прошли все сроки возвращения Саши и Марии. Их нет. Что могло случиться? Трусость исключается. Михаил Рахимов продолжает дежурство на месте назначенного перехода. Предупреждены все командиры рот на переднем крае о возможном переходе на их участке двух разведчиков.
23 декабря
Через линию фронта переправлена опытная разведчица Фе-досья Михайловна Пирогова. Дополнительно поставлена задача: выяснить причину невозвращения Саши и Марии. Даны явки, адреса.
28 декабря
Вернулась из Сталинграда Федосья Михайловна Пирогова. Ее донесения позволили уточнить группировку противника. В городе немцы голодают. Румыны съели почти всех своих лошадей. Немцы сократили им паек до минимума.
Сообщила, что 23 декабря на Дар-горе немцы повесили наших разведчиков — Машу Ускову, Сашу Филиппова, а с ними какого-то неизвестного парня. Об этом ей сообщила ее соседка, которая хорошо знала Сашу Филиппова. Об Усковой она слышала от полнцая, который был на месте казни. Его фамилию Пирогова не выяснила, имя — Андрей. Даргоринцы его хорошо знают, и иначе, как собакой, не кличут. Жители, которые видели казнь, сообщили, что Саша и Мария были изуродованы. Видимо, их пытали.
24 января
Последний этап по уничтожению вражеской группировки начался 10 января. Пятьдесят пять минут велась артиллерийская обработка переднего края и глубины обороны противника. Когда артиллерия в последний раз по графику перенесла огонь в глубину обороны, на правом фланге армии пошли в атаку танки и пехота.
Наши части овладели Дар-горой. Вой идет на Рабоче-Крестьянской улице. Старшему лейтенанту Семенихину с группой разведчиков поставлена задача: пройти по маршруту Марии Усковой и Саши Филиппова, найти их тела, организовать похороны. Разыскать свидетелей их гибели.
30 января
Пленные, пленные. Вой идет на реке Царица. Уничтожаются последние группы немецких солдат, оказывающих сопротивление. Вот уже третий день регистрирую пленных — количество и из каких частей. Уже зарегистрировано шесть тысяч. Колонну пленных до Бекетовки, где определен пункт сбора пленных, сопровождает, как правило, одни боец. Отдельные колонны идут под командой немецких офицеров.
2 февраля
В Сталинград пришла победа. Наступила тишина. Кругом развалины, среди них тысячи трупов немецких солдат и офицеров, еще не захороненных русских солдат.
3 февраля
В штаб бригады прибыл старший лейтенант Семенихин со своими разведчиками. Тел Сашн и Марии нигде не обнаружили.
Побывали на Дар-горе, в Елынанке, где была немецкая комендатура, на Рабоче-Крестьянской улице. Многие из жителей приступили к раскопкам развалин своих домов. Кое-где выползают спрятавшиеся немецкие офицеры. Где же искать Сашу и Марию? Начальник политотдела бригады старший батальонный комиссар Поляков приказал продолжить поиски.
4 февраля
Митинг на площади Павших борцов. Рядом — развалины бывшей гостиницы, универмага, драматического театра, вокзала. Мороз, а в воздухе мелькают шапки, кого-то качают, подбрасывая высоко вверх, где-то играет гармоника, кто-то отбивает чечетку, поют частушки. На спешно построенной трибуне генералы Чуйков, Родимцев, Шумилов, гражданские и военные люди. На всю площадь, как клятва, звучат слова первого секретаря обкома партии, председателя комитета обороны Сталинграда Алексея Семеновича Чуянова:
— В боях с ненавистными захватчиками наш город превратился в груды развалин. Сегодня мы клянемся нашей Родине, партии и правительству, что наш город мы возродим…
5 февраля
Бригада сосредоточилась в поселке Карповка, на окраине Сталинграда. Всему личному составу предоставлен пятидневный отдых. Нет только отдыха разведчикам. Допросы еще скрывавшихся, позже пойманных солдат и особенно офицеров, захоронение погибших разведчиков, поиски лиц, перебежавших к немцам во время оборонительных боев.
12 февраля
Старший лейтенант Семенихин доложил, что тела повешенных разведчиков Саши Филиппова и Маши Усковой найдены и по предложению секретаря Ворошиловского райкома ВЛКСМ Александры Павловны Модиной доставлены в Комсомольский садик на Рабоче-Крестьянской улице, что в районе кинотеатра «Гвардеец».
Начальник политотдела приказал организовать похороны разведчиков со всеми воинскими почестями. Создать комиссию по расследованию зверств немецко-фашистских захватчиков. В состав комиссии включить представителей Ворошиловского райисполкома, родителей или родственников Маши Усковой и Саши Филиппова, медицинских работников и разведчиков, командира взвода похоронной команды. Связь с Ворошиловским райисполкомом взял на себя комиссар Поляков.
Семенихину было поручено отыскать родственников Саши Филиппова, мне — Маши Усковой. Похороны назначены на 14 февраля.
13 февраля
Прибыв в Бекетовку, на улицу Прибарачная, я нашел домик, в котором жила Маша Ускова. Он был уже полуразрушен. Соседи сказали, что никаких родственников у Машн не осталось, мать умерла год назад, старшая сестра Марфа перед войной ушла куда-то, и ее больше не видели.
14 февраля
Вырыта могила, рядом обелиск из досок, увенчанный красной звездой. На обелиске надпись:
Мария Ивановна Ускова 1917–1942 г. Филиппов Александр Александрович 1925–1942 г. Повешены фашистами на Дар-горе.
В строю — оркестр бригады, взвод автоматчиков.
Последний, прощальный залп из автоматов. Установлен обелиск. Старший лейтенант Семенихин идет провожать домой мать Сашн Филиппова. Начальник штаба бригады капитан Аглицкий обращается к капитану Симоненко:
— Срочно совместно с Николаевым составьте наградные листы на Сашу Филиппова и Машу Ускову. К ордену Отечественной войны I степени — каждого.
15 февраля
Наградные листы на Сашу и Марию сданы начальнику 4-й части штаба бригады капитану Рогожкину Алексею Николаевичу.
12 марта
Объявлен приказ командира бригады о готовности к передислокации в другой район.
Глава 6
УДАЧА
Мы не могли считать первую часть поисков законченной — документа, подтверждающего работу Марии Усковой в разведке, не было. Впрочем, такого документа не было и на Филиппова, но это уже другой разговор. Да, появились свидетели, люди, знавшие и помнившие Марию, их воспоминания необходимы в нашем деле. И все-таки — документа не было. Архив 96-й бригады сохранился только частично, так что Николаев не смог обнаружить в Подольске ни одного своего разведдонесения — в оставшихся документах ни разу не упоминались фамилии Сашн и Марии.
Поиски застопорились. Мы переписывались с ветеранами, но ничего нового эта переписка не давала. Николаев уже собирался ехать в Волгоград, оформлял командировку, как вдруг редакция получила письмо из Свердловска, от Григория Исаевича Цаура.
«Уважаемые товарищи! По просьбе Ивана Николаевича посылаю свои скромные воспоминания. Может быть, они пригодятся вам.
Имена Саши Филиппова и Марии Усковой имеют для меня особое значение. Так вышло, что мне пришлось участвовать после окончания боев в Сталинграде в перезахоронении этих героев-комсомольцев. Я был в то время начальником похоронного бюро. Я еще и еще раз пересмотрел документы своего личного архива, записи, письма друзей-ветеранов, чтобы подробнее восстановить те события. В то время Николаев И. Н., Семенихин В. А. и я находились в одной воинской части, а именно — 96-й отдельной стрелковой бригаде. Суть подвига Саши и Марии пересказывать не буду — она вам известна. Тем более, что я с ними не работал и не видел их живыми.
Хоронили мы Сашу и Марию 14 февраля 1943 года, под вечер. Был траурный митинг, на котором старший лейтенант Семенихин произнес небольшую речь, рассказал о подвиге юных героев. Был дан салют из автоматов. Специальная комиссия составила акт осмотра трупов. Сколько человек было в этой комиссии, уже не помню точно, но я этот документ подписывал. Из участников комиссии, которые подписали акт, хорошо помню мать Саши Филиппова, Евдокию Афанасьевну, военфельдшера Назарова.
В акте осмотра трупов значатся только Саша и Мария. Но на самом деле мы обнаружили три трупа — вместе с Сашей и Марией был повешен еще один неизвестный парень. Мы похоронили его в той же могнле. В акте он не упоминается потому, что мы не знали, кто это.
Если этот документ найдется, это будет неопровержимым доказательством подвига Марии Усковой.
К сожалению, память об отважной разведчице Марии Усковой нигде не увековечена, и имя ее практически нигде не упоминается. Все это и побудило меня взяться за перо и дополнить известные факты о Марии Усковой…»
— Я уже несколько лет не имел о Цауре никаких сведений, — сказал Николаев, прочитав письмо. — Последний раз мы виделись в Волгограде, на праздновании 30-летия Победы. Написал ему на всякий случай. И вот видите, какой результат. Вообще Григорий Исаевич удивительный человек. На фронте он потерял ногу, инвалид 1-й группы. А после войны стал знаете кем? — геологом! Правда, трудно себе представить геолога без ноги? Но вот — геолог. И не просто теоретик, нет, в экспедиции ходил. Потом, конечно, занялся научной работой, написал несколько книг по геологии, сотни статей… Если нам удастся найти акт, о котором он пишет, можно считать, полдела сделано…
Так совпало, что Николаева командировали по его работе в Волгоград.
Через неделю Иван Николаевич вернулся. Ничего не рассказывая и не объясняя, он положил мне на стол этот страшный документ.
АКТ
1943 года 14 дня февраля месяца, г. Сталинград
Мы, нижеподписавшиеся, комиссия в составе:
Капитана Снмоненко В. А.
Ст. лейтенанта Семенихина В. А.
Нач. похоронного бюро мл. лейтенанта Цаура Г. И.
Военфельдшера Назарова И. С.
Капитана Марьясина.
6. Члена исполкома Ворошиловского райисполкома депутатов трудящихся тов. Герасимова М. И.
7. Гражданки этого же района Филипповой Е. А. составили настоящий Акт в том, что комиссией в вышеуказанном составе от 12.02.43 г. произведена откопка и обследование трупов повешенных 23.12.42 г. гитлеровскими извергами в районе Дар-гора города Сталинграда.
1. В результате обследования мужчины — Филиппова Александра Александровича, 1925 г. рождения, жителя г. Сталинграда, ул. Брянская, 83, установлено:
Нижняя челюсть сдвинута вправо-вниз, рот приоткрыт. Язык прикусан, кровоподтеки в области обоих глаз, что свидетельствует об ударах твердым предметом. В правом углу губ имеется резаная рана длиной 1,5 см.
На шее затянут обрывок веревки, что свидетельствует о повешении на веревке.
2. Труп женщины — Ускова Мария Ивановна, 1917 года рождения, житель г. Сталинграда, пос. Ермана, ул. Прибарачная, 4.
Выколот правый глаз, рот открыт, язык высунут, наличие кровоподтеков в области левого глаза, что свидетельствует об ударах твердым предметом, затянутый на шее обрывок веревки свидетельствует о повешении на веревке.
Указанным товарищам как участникам разгрома фашистских войск в Сталинграде воинской частью сделаны гробы, они похоронены в сквере по ул. Рабоче-Крестьянской г. Сталинграда.
В чем и составлен настоящий Акт в двух экземплярах.
Подписи: 14.02.43 г.
Где вам удалось найти акт?
В таком месте, что никогда бы не догадался. Я зашел в школу имени Саши Филиппова, познакомился с преподавателями, просмотрел документы о Саше, и представьте, среди них был и этот. У меня было двойственное чувство. С одной стороны — крупная удача, неопровержимое доказательство подвига и гибели Марии. С другой — какое-то тяжкое недоумение. Как же так? Столько лет в школе существует точная информация — вместе с Сашей была повешена и Мария Ускова, есть год ее рождения, есть ее довоенный домашний адрес — и не сделано никаких попыток что-либо узнать о ней!
А если такие попытки были?
В том-то и дело, что не было. Я спросил об этом пионервожатую, и знаете, что она мне ответила? Дословно: «Мы не ставили перед собой такой задачи». Я хотел было сказать: «Но ведь у вас в школе есть поисковая группа, почему же, черт возьми, она не ставила такой задачи?» Но посмотрел на эту вожатую, на ее сонно-равнодушное лицо и ничего не сказал. Понял — вразумительного ответа мне не добиться.
Как эта бумага попала в школу?
В школе находится фотокопия, а оригинал — в Волгоградском областном архиве. Как попал этот документ в школу, не знаю. Да это и не важно. Главное сделано, можно приступать ко второй части поиска…
Часть вторая