Мне признался один мужчина, что, придя к Христу, обретя Отца, начал чувствовать себя мужчиной, осознавать свое достоинство, которого он не ощущал, будучи воспитан властной матерью. Тогда и начались все оскорбительные выпады в адрес женского пола, ибо, как выясняется, чувствовать себя мужчиной и быть человеком и полноценной личностью – далеко не одно и то же. Этот бунт против «мамочкиного авторитета» выразился у него в оскорблении женщины – чувстве, активно подпитываемом в нем церковной средой, ибо всегда можно найти пару-тройку нужных строк, на которые может опереться начинающий женоненавистник. И вот юный неофит «открыл» для себя, что он мужчина, а не маменькин сынок, что ему предписано быть «главным» божественным указом, и он начинает войну с мамочкиным воспитанием, плавно перетекающую в мизогинию. И хоть в церкви принято все перекосы списывать на так называемую болезнь неофита, после прочтения ответов священника женщине только слепой не может заметить, откуда неофит черпает эти воззрения. И сейчас, когда уже по экономическим причинам обязанности по добыче пропитания и воспитания поделены между родителями, они все равно учат, что в равенстве нет любви, что только подчинение одного супруга другому является божественным планом.

Папа Римский не учел в своей речи, что если в Европе его слова большинство населения просто проигнорировало, то в какой-нибудь отсталой и фундаментально-католической стране третьего мира его отказ признать равенство мужчины и женщины для многих стал лишним аргументом в пользу избиения и унижения своих жен. Христианские фундаменталисты громче всех кричат о семейных ценностях, о недопустимости абортов, разводов, но их аргументы теряют логику, когда речь заходит о том, что рождение пятерых детей поставит семью в условия нищеты, что беременность произошла в результате изнасилования, что трудно жить в браке с человеком, которого ненавидишь.

Гомофобия христиан-фундаменталистов известна, но слыша их рассуждения о ее истоках, я была удивлена разнообразием мнений, начиная, пожалуй, с того, что во всем виноваты матери, отобравшие у отцов главную роль в воспитании детей, или в нашей школьной системе, где учителя в большинстве своем – женщины. Одним словом, в том, что женщина слишком много воспитательной роли берет на себя. Однако никто не учитывает, что при таком распределении ролей, которое подразумевает религия, когда мужчина обязан быть и кормильцем, и образцовым отцом, и воспитателем потомства, редкий мужчина не надорвется. Поэтому семейные дела, включая воспитание детей, планирование семейного бюджета (то есть денег, заработанных мужем, или и мужем в том числе) перешли естественным образом к женщине.

Если они учат, что в равенстве нет любви, то почему бы им не признать, что насилие и есть любовь. (Вспомните знаменитую пословицу: бьет – значит любит). Мужчины и даже многие женщины часто спрашивают, чем вызвано недовольство женщины ее положением в обществе и церкви. Равенство и безопасность женщины – взаимозависящие понятия. Предрассудки, взросшие на религиозно-патриархальной почве, вселили в мужчин чувство собственного превосходства и привели не только к дискриминации женщины и отстранению ее от активной общественной жизни, но и стали причиной насилия над ней. Женщине, столкнувшейся с проблемой домашнего насилия, просто некуда деться. Ведь для того, чтобы уйти из травмирующей среды, необходима не только экономическая самостоятельность, но и ментальный настрой, и в этом вопросе общество и религия – не на ее стороне. К тому же, общество формирует в женщине «виктимное поведение», когда вина за плохое обращение с ней возлагается на нее (например, тот же священник говорит, что женщины становятся феминистками и тем самым провоцируют плохое отношение к себе). Не меньшую роль играет и судьба детей, которые, будучи лишены отца, рискуют вместе с матерью оказаться в тяжелой ситуации. Проблема предотвращения домашнего насилия должна решаться на государственном уровне, и женщины могут и должны добиваться решительных мер. Жесткий патриархат – в современном мире не норма, а рудимент. Только признание равенства женщины и мужчины во всех областях – общественной, политической, религиозной – залог ее безопасности. На пути к этой цели наибольшее препятствие представляет собой традиционная религия, веками и тысячелетиями служившая инструментом угнетения женщины. Настало время пересмотреть место женщины в религии, которая предписывает ей только роль матери и жены. Запрет на женское пасторство многими расценивается как доказательство духовной недостаточности женщины по сравнению с мужчинами. Но не только провокационный вопрос с женским пасторством волнует часть церкви.

В феврале 2009 года проводились выборы предстоятеля РПЦ. На Соборе право голоса имели 44 монахини и 28 мирянок. Мнения рядовых верующих разделились. Кто-то видел в этом прямое нарушение рекомендации Павла, что женам в церкви молчать положено, кто-то порадовался, что по сравнению с 1917 г. в церкви наступил явный прогресс по женскому вопросу. Стоит упомянуть, что в 2008 году Собор проводился в РПЦЗ, и одним из пунктов было включено, что делегатами на нем могут быть только мужчины. Сделано это было для того, чтобы не было препятствий для объединения с Московским Патриархатом. В результате женщины, активно участвующие в церковной жизни, преподающие в семинариях, подали письмо с протестом, что их мнение не учитывается.

Не все священнослужители в РПЦ разделяют традиционную точку зрения, например, диакон Андрей Кураев, несмотря на свою скандально известную реплику в адрес православных женщин («Есть такая странная церковная алхимия. Берем два компонента: первый – Православие, второй – женщина. Каждый из этих компонентов сам по себе теплый, пушистый, хороший. Теперь сливаем их в одну колбочку. Что получаем? Православие + женщина = приходская ведьма») [13], видит положительную сторону в том, что в церкви зазвучал голос женщины, что они стали преподавать в семинариях, и отметил, что мы становимся свидетелями зарождения женской богословской мысли.

«После революции, когда мужчины ушли из храмов, женщины стали исполнять прежде чисто мужские послушания церковных чтецов и даже алтарников.

Особняком стоит дата – 1971 год. В этот год впервые в истории Церкви делегатами Поместного Собора стали женщины (даже на архидемократическом Соборе 1917—1918 годов женщин, в том числе и игумений, не было). Участвовали женщины и в работе Поместного Собора 1990 года, избравшего Патриарха Алексия II.

В 90-е годы пришла пора религиозной свободы – и отнюдь не всё вернулось «на круги своя». Женщины стали проповедовать: писать статьи и книги, издавать и редактировать богословские журналы, вести уроки Закона Божия в церковных и светских школах, богословия в светских университетах (в XIX веке законоучитель – это только батюшка). В Тихоновском Богословском институте даже литургику – науку о богослужении – преподает женщина (М. С. Красовицкая)! И там же уже прошло несколько успешных защит богословских диссертаций женщинами.

В современной же культуре наконец-то зазвучали те голоса, которые принадлежали прежде «молчащему большинству». В Церкви зазвучал голос женщин. Православная женская богословская мысль рождается только на наших глазах.

И я рад, что именно монастырь, причем укорененный в древнейшей и славнейшей обители Руси – московское подворье Троице-Сергиевой Лавры, издает богословские труды женщин (Олеси Николаевой и Ирины Силуяновой).

Я рад этому парадоксу: именно монахи дают возможность зазвучать в Церкви голосу женщин». [13]

Например, у о. Иова (Гумерова) читаем:

«Это место из Послания святого апостола Павла почти всегда приводят неточно. Если мы прочтем текст и рассмотрим контекст этого стиха, то придем к выводу, что святой апостол не устанавливает здесь общее правило, а говорит о коринфских женщинах. «Жены ваши в церквах да молчат; ибо не позволено им говорить…» (1 Кор. 14, 34). Из предшествующих слов можно понять, что в собраниях коринфян были нестроения. А то, что женщина может говорить в Церкви, подтверждают другие места в этом же Послании святого апостола Павла: «…И всякая жена, молящаяся или пророчествующая с открытою головою, постыжает свою голову…» (1 Кор. 11, 5). Пророчествовать в апостольский век означало учить.

Сам святой апостол поясняет: «…А кто пророчествует, тот говорит людям в назидание, увещание и утешение» (1 Кор. 14, 3). У святого апостола Филиппа сказано в книге Деяний святых Апостолов: «…были четыре дочери девицы, пророчествующие» (Деян. 21, 9). Где они могли пророчествовать? Разумеется не дома, а в церковном собрании. Еще пример. Уже в первом веке в Церкви были диаконисы. В Послании к Римлянам апостол Павел упоминает диаконису Фиву. Они наставляли путем бесед женщин, которые готовились к крещению, уча их, и помогали епископу при крещении. Значит, они не могли молчать в Церкви…» [18]

Традиционная религиозная мораль для женщины может быть вредна. Первое, о чем следует помнить – история с грехопадением Евы. Не Адам первый впал в грех, но Ева. Болезненные роды, подчиненное положение женщины становятся следствиями грехопадения и расцениваются как полезное для нее состояние. Последствия подчиненного положения – побои, насилие, унижения – расцениваются как вина женщины за плохое поведение. Таким образом, кроме виктимного поведения и комплекса вины, ничего эта мораль женщине дать не может, однако неизменно рассматривается как духовно полезное положение женщины в этом мире – полезное для нее, потому что она от природы имеет склонность к властолюбию, тщеславию, более мечтательна и легче поддается власти сатаны, результатом чего явилось грехопадение. Женщина воспринимается как источник болтовни, искушения, как опухоль, которую надо резать прежде, чем она начнет нарывать. Таким образом, взгляд на женщину как на нечто нечистое, источник искушения, навязывается самой женщине. Тогда женщине рано или поздно придется сделать выбор – уважение к ее личности или церковь. Если, конечно, церковь позволит ей развить уважение к своей личности и вообще свою личность.

РПЦ до сих пор не рассматривает женский вопрос. Хотя на западе православные начинают затрагивать тему женского пасторства, у нас речи об этом не идет. Жена да молчит, и да убоится мужа своего (причем убоится в буквальном смысле). По сути, это означает, что если женщины будут знать свое место, то есть признавать подчиненное положение, и не требовать равных социальных, религиозных и иных прав, в обмен им обещается «хорошее отношение». В противном же случае, они начинают ущемлять «мужское достоинство», основанное на поддержании их второстепенного положении, вплоть до появления эмоций, окрашенных в религиозно-фанатичные тона. Православие и женоненавистничество с сопуствующими ему психосексуальными отклонениями оказываются не противоречащими друг другу в мировоззрении одного и того же индивидуума. Где же грамотный контр-ответ? Если можно быть православным и оскорблять или даже бить женщину, то есть над чем призадуматься. Не потому ли в России традиционной проблемой было избиение женщин? Вопрос «доколе» задавать можно бесконечно.

Священники высказывают много мнений по женскому вопросу. Разумеется, сколько людей, столько и мнений, и не все они радикальны. Проблема в том, что в РПЦ вообще трудно прийти к какому-либо мнению, и не только по этому вопросу. Ведь патриарх – это не Папа Римский, и он не обладает правом утверждать какое-либо мнение без согласия с церковью. Участие женщин в соборе 2009 года оказалось для многих шоком и вызвало волнения в околоцерковных кругах. Но церковь, тем не менее, показала, что готова считаться с мнением женщин и что на нее не могут оказать влияние настроения ее членов, особенно если учесть тот разброд мнений по многим спорным вопросам, который мы имеем в наличии.

Необходимо помнить, что Церковь – один из социальных институтов нашего общества (критика которого к тому же серьезно табуирована: церковь же может критиковать кого угодно – «секты», государство, атеизм и пр.), однако насколько разобщено, дезадаптировано и запутано наше общество со всеми своими институтами, людьми и идеями! Поэтому стоит призадуматься, не далеко ли нам до провозглашенного возрождения веры, и не больны ли мы сами теми болезнями, от которых хотим вылечить других. По нравственному состоянию верующих можно судить и обо всем нашем обществе, ибо в консервативной среде пороки проступают с невиданной силой и распускаются во всей красе. Плачевное зрелище, и троекратное горе нам.

***

Отнюдь недаром религия порицает гордыню. С одной стороны, она считается страшным грехом, с другой стороны, как это можно сочетать с идеей, что какое-либо доминирование имеет божественное произволение? В современном обществе сексистам существовать сложно – женщины внедрились во все институты, которые были созданы мужчинами, даже церковь. Человеку, относящемуся к своей «мужской» роли как к данной Богом свыше, вероятно, мучительно наблюдать, как женщины обретают признание за пределами своей «божественной» роли матери, жены и подчиненной помощницы. Зависть к женщине и неуверенность в себе часто является причиной агрессии по отношению к женщине. Но им нужно еще найти таких же, чтобы было с кем обсудить эти проблемы, поэтому в той среде, где все законсервировано по состоянию на XVI век, они могут найти себе подобных. Итак, неправы те, кто обвиняет женщину в гордыне из-за ее желания быть наравне с мужчиной в экономической и общественной жизни. Ибо в данном случае это скорее проявление отнюдь не женской гордыни.

Учение, потенциально содержащее в себе угрозу неправильного понимания, не может быть признано истинным. Этим принципом руководствовались лютеране, когда отвергли иконопочитание, мотивировав свое решение тем, что оно ведет к идолопоклонству. Религия предписывала (и предписывает) мужчинам и женщинам разную роль на земле; подчиненное положение женщины расценивалось как наказание за грехопадение, само ее активное участие в грехопадении стало расцениваться как проявление ее большей испорченности, слабости, гордыни, мечтательности. Все это привело к укреплению в мужчинах чувства превосходства над женщиной.

Обычно противники равенства полов приводят аргумент, что уравнение женщин в правах с мужчинами привело к падению рождаемости и разрушению семейных ценностей. Поэтому, поскольку заповедь «плодиться и размножаться» не выполняется, это свидетельствует в пользу мнения, что равенство полов – теория, противоречащая божественному предписанию. Однако одной из глобальных проблем сейчас является именно перенаселение мира. Избыток населения порождает голод, войны, высокую смертность в результате эпидемий и геноцида, именно в густонаселенных странах чаще вспыхивают этнические конфликты. Низкий уровень образования не позволяет контролировать рождаемость, к тому же религиозность резко возрастает именно при ухудшении качества жизни, поэтому в бедных странах авторитет религии высок, и часто вооруженные конфликты носят религиозный характер. Улучшение качества жизни в обществе сопровождается падением религиозности и увеличением прав его членов. По отношению к женщинам и детям можно судить о развитости и отсталости того или иного общества. Смешны попытки убедить современную женщину, что ее роль заключается в подчинении мужу и воспроизведении потомства. Таким образом можно добиться разве что усугубления отказа от религии, поскольку она будет ассоциироваться со средневековой дикостью, и подбора соответствующих адептов с подобными средневековыми взглядами.

Еще один аргумент защитников теории неравенства полов – так было всегда: жена была хранительницей очага и подчиненной, муж – главой семьи и добытчиком пропитания. В таком случае, следует также признать, что рабство является столь же естественным, поскольку оно было отменено в развитых странах относительно недавно по историческим меркам, все великие цивилизации древности были рабовладельческими, благодаря рабству стало возможно их развитие и расцвет. Однако рабство стало считаться недопустимым, и небо не упало на землю, оттого что это не соответствует словам апостола Павла: рабы, повинуйтесь господам. Против этого аргумента можно привести довод, что Христос не приходил для того, чтобы изменить мир и его социальное устройство, поскольку его царство не от мира сего. Поэтому ни рабство, ни отсутствие его не могут ни соответствовать, ни противоречить христианству. Казалось бы, подставьте в этом примере вместо слова «рабство» – подчинение женщины, и в рамках логики проблема была бы решена. Однако нет…

Оказывается, вина Евы за грехопадение до скончания века обязывает ее носить бремена тяжелые, и даже Христос тут бессилен, ибо он не избрал апостолом ни одну женщину. В таком случае, следует также признать, что он не избрал ни одного необрезанного нееврея.

Согласно иудейскому представлению о талмуде (Устной Торе), толкования Торы также были даны Господом Моисею и долгое время существовали в устной форме, пока не были закреплены в III – V вв. письменно. Русская Православная Церковь рассматривает Предание не просто как параллельное Писанию Откровение, но и само Писание считает частью Предания. Фактически, это означает приоритет Предания над Писанием, что равнозначно соответствующей иудейской точке зрения о приоритете Устной Торы над письменной. Вера в Христа подменяется знанием о Христе, обращение к вере – приходом в церковь. Причем это знание о Христе получено не самим обратившимся, а святыми отцами. К сожалению или к счастью, но много людей пришло к Христу, прочитав, прочувствовав и пропустив через себя хотя бы одно из четырех Евангелий.

Религия Христа содержит в себе мощнейший освободительный потенциал, это величайшая психотерапия из всех существующих, исцеляющая и душу и тело. Забитый, несчастный и уже потерявший себя человек не может иначе обрести свое человеческое лицо, достоинство, характер – свою неповторимую личность – как в результате своей личной встречи с Христом на страницах Евангелия. Здесь не поможет опыт сотен святых отцов, о которых он может в тот момент даже не подозревать. Не поможет тут и церковь – только его личная вера и Врачеватель. Опыт святых может обогатить и напитать его, как вода подпитывает корни растения, помочь расти вверх, но личная встреча должна непременно состояться. Поэтому идея властно-подчиненных отношений, проявлением которой является духовное рабство, должна быть ему глубоко чужда, как и попытка соединить царство Небесное и земное.

***

Христиане с удовлетворением отмечают, что их религия изменила положение женщины к лучшему, отвергнув представление о женщине как сексуальном объекте, подчеркнув важность материнства и предложив еще один вариант – монашество. Но было бы слишком поспешно полагать, что даже если роль жены и считается почетной, женщина автоматически получает таким образом уважение, да и не будем забывать, что быть Невестой Христовой почетнее. Если учесть, что угнетение женщин – наиболее устойчивый вид дискриминации, то неудивительно, что традиционные институты способствуют его укоренению. Поскольку именно по положению женщины можно судить о либеральности или тоталитарности той или иной системы, то мы можем сделать вывод о консервативности современной церковной среды, а также увидеть и некоторые признаки психологии насилия.

Склонность к противостоянию есть признак некой движущей силы. Это противостояние имеет результатом дробление на «партии» и «группировки», что побуждает их закреплять «на законных основаниях» свои взгляды, причем взгляды других оказываются «еретическими». В результате – войны, расколы, в конечном итоге – установление диктатуры, торможение развития.

Собственно говоря, даже если христианство что-то изменило в положении женщины, то изменило ли настолько к лучшему? Действительно ли претерпевший до конца спасется? Или, скорее, деградирует и потеряет человеческое лицо; унижения ломают личность. Именно такое состояние наступает у вечного страдальца, и в этом случае одним из способов сохранить свою душу и достоинство вопреки обстоятельствам остается добровольный уход из жизни. Потому несколько странно утверждение, что терпение унижений может быть духовно полезным и способствовать «стяжанию Даров Святого Духа». Союз мужа и жены подобен союзу Христа и Церкви, несение совместного Креста, двое как одна плоть – за этими красивыми словами может скрываться созависимость, поскольку если угождение мужу есть угождение Богу, то придется признать безошибочность любых действий со стороны «второй половины» и нести «тяжкий крест» до конца дней своих (а на небесах сподобиться за это райских садов или ангельского чина). Как будто смысл жизни заключается исключительно в покорности и по-другому никак не снискать благодать Божью.

Если учесть, что за основу христианской борьбы берется «грех доминирования» – гордыня – то женщине следует иметь в виду, что в ситуации так сказать, «подневольного» смирения, борьба с «гордыней» рискует принять вид борьбы с законными амбициями. Сугубо «женский» грех – это скорее неумение развить и реализовать свои таланты, пассивность и неприспособленность к жизни, неумение самостоятельно руководить своей жизнью, и даже в наше время, когда патриархата в жесткой форме уже нет, женщина может стать жертвой своих комплексов и предрассудков, а также окружения, разделяющего эти предрассудки и направляющего ее в «нужное» русло, и так и не исполнить свое истинное предназначение. Женщине, наоборот, необходимо не подавлять свои стремления и желания, а делать все для их реализации, потому что в противном случае она или не узнает своего предназначения, или не найдет сил противостоять предрассудкам своего окружения, или падет жертвой этих предрассудков. А результат будет один – неудовлетворенность жизнью. Таким образом, если мужчине для гармоничного развития необходимо подавлять свою «природу», умерить желание обладать и завоевывать, имея при этом возможность обладать и завоевывать, то женщине, наоборот, следует бороться со своей пассивностью и ложным смирением. Религиозные консерваторы относятся к такого рода заявлениям как к проявлению «гордыни», и не говоря о том, что такое утверждение само по себе лишено веских доказательств, в этом еще и проявляется, имплицитно подразумевается, что есть возможности, но хочется иметь их еще больше, и не учитывается, что человеку еще приходится отстаивать свое право на эти возможности, а речи об их избытке может и вовсе не идти. Итак, для гармоничного развития мужчина должен умалиться до положения женщины, а женщина – возвыситься до положения мужчины.

Кто-то под воздействием религиозных норм мечтает о традиционной модели семьи, где каждый «знает свое место», что дает гарантию крепости семьи. Но эта крепость обманчива. Религия предлагает выход – терпеть все во имя спасения семьи. Однако это фактически уже не семья. Исторически религия – один из древнейших и действенных способов держать человека или определенную группу людей в подчинении, объясняя это волей божества.

Как ни странно, религия может дать стимул как к духовному развитию, так и к духовной деградации. Религия должна быть отделена от государства, регулировать же общество должны светские законы. Диссонанс между обществом и церковью – необходимое условие, гарантирующее его демократичность и гармоничное развитие. Церковь же хочет идти по иному пути – клерикализации общества, чтобы таким образом способствовать повышению его нравственности. В связи с этим встает вопрос правовой защищенности женщин в обществе.