Первые два дня жизни в замке Синих Монахов пролетели для Тезиаса незаметно. Он всецело потратил их на изучение самого себя. Кто он есть — человек, бог или нечто иное? Вот вопрос, который более других интересовал и мучил его.
Результаты исследований были противоречивы. Одно было несомненно: третья жизнь Тезиаса качественно отличается от двух предыдущих. Он больше не был богом-фантомом, ибо душа его, навеки заключенная в темницу Ромба Яхкунга, не могла вырваться из оков человеческого тела. С горечью карлик вспоминал, как, будучи призрачным богом, повелителем царств и властелином душ, он неудержимо рвался обратно, в эту мертвую плоть, скрытую прозрачными створками хрустальной раковины.
Теперь его Великая Душа стала пленницей человеческого тела… А это означало, что больше никогда не витать ему в облаках, обгоняя гордых орлов, не нестись, опережая звук, над лесами и горами, не страшить ничтожных людишек своей абсолютной неуязвимостью.
Итак, призрачному богу пришел конец, но и человеком — в полном смысл этого слова — Тезиас не был. Его разрубленное сердце, подобно сувениру, покоилось в тайной шкатулке, а в груди Великой Души место человеческого сердца занял неведомый Ромб Яхкунга. Кровь более не струилась по сосудам, и карлик испытывал постоянный холод даже в жарко натопленных комнатах горного дворца. Однажды научившись питаться космической энергией, Тезиас разучился потреблять человеческую пищу. Его странный организм отказывался принимать все, что имело материальную природу. Однако стоило ему, призвав прежние умения, насытиться энергией космических пространств, как организм его погружался в состояние сытости и комфорта. Это донельзя угнетало бывшего бога. «В кого я превратился, — жаловался он Синим Монахам, — я не могу даже съесть яблоко!» — «Не печалься, хозяин, — отвечал верный Брахо. — Ты Великая Душа, ты стоишь над людьми, и нет ничего удивительного, что организм твой не принимает человеческую пищу!»
Но главной проблемой Тезиаса, как он и ожидал, была зловещая Болезнь Разума. Она никуда не исчезла, эта жуткая и изнурительная боль, основная виновница его гибели, главная союзница Конана в той памятной схватке в бельверусском подземелье. Тогда, месяц назад, эта боль парализовала его разум в самый решающий момент, и Конан-варвар не упустил свой шанс… А сейчас, после воскрешения, Болезнь Разума снова донимала Тезиаса, терзая его мозг невыносимой, нечеловеческой болью…
Он знал, кого следует благодарить за эту боль. Болезнь Разума пришла к нему вместе с теми квинтильонами частиц Великого Знания, которыми его щедро одарил всемогущий Страж Земли. О, если бы Тезиас мог разорвать, разбить на мельчайшие кусочки этот маленький искрящийся мозг, спрягавшийся от всего мира в величественной шестнадцатигранной пирамиде посреди безжизненного океана… Как он этого хотел! Но он знал, что из всех его фантастических желаний это было самым несбыточным. Обитающий в Пирамиде Мира Дух Земли дал ему Знания, Знания сделали его властелином мира и они же — вернее, их избыточное для человеческого мозга количество, — жестоко убивали его.
Собственное послание, переданное ему Синими Монахами, укрепило Тезиаса в уверенности, что Болезнь Разума никогда не оставит его. И все же он не склонен был сдаваться.
Если его, воскресшего из мертвых, и того Тезиаса, написавшего послание, действительно «разделяет Вечность», это значит, что Болезнь Разума не убила его, значит, он научился с ней бороться, научился даже побеждать ее.
Как добиться этого теперь? Над сим он и размышлял в настоящую минуту, восседая в глубоком мягком кресле в маленькой уютной комнате, ставшей его рабочим кабинетом. Стены кабинета были увешаны дорогими туранскими коврами, с потолка свисали скромные, но изящные коринфские светильники, в двух огромных каминах, занимавших почти половину комнаты, горел жаркий огонь. Интерьер рабочего кабинета бывшего бога дополнял внушительных размеров письменный стол с покоящейся на нем кипой древних рукописей.
Задержав взгляд на полуистлевших манускриптах, Тезиас внезапно осознал, где может таиться его оружие против Болезни Разума. Он позвал Брахо.
Магистр Синих Монахов появился мгновенно, как будто возникнув из воздуха; Тезиас постепенно привык к подобным появлениям — даром что ли шестнадцать слуг Великой Души были продуктом его гения…
— Брахо, — сказал карлик, — меня только что осенило. Я знаю, где может быть сокрыто лекарство против моей ужасной болезни. Книга Судеб — вот ответ! Раньше она была моею; я взял ее в библиотеке волшебника Пелиаса. Книга Судеб помогла мне отыскать тайную обитель Стража Земли; следовательно, без нее я не стал бы Великой Душой. Она же поможет мне победить Болезнь Разума. Ты меня понимаешь?
— Да, хозяин, — ответил Брахо. — Но позволь спросить; что нового можешь почерпнуть ты из Книги Судеб? Ты ведь уже читал ее.
— Книга Судеб — удивительный инструмент. Она писалась в незапамятные времена безвестной расой мыслящих существ, спустившихся со звезд. Раньше я считал, что Книга — лишь указатель на сокровищницу Космического Знания. Теперь я понимаю: это не совсем так. Книга Судеб писалась уже после того как на Земле появилась Пирамида Мира. Фраза, повторяющаяся на каждой странице Книги — «В подлунном мире существует нечто более великое, значительное и необъяснимое, чем все, что известно людям» — действительно указывает на обитель Стража Земли. Но Книга Судеб ценна не только этим. Она и сама содержит драгоценнейшие крупицы Великого Космического Знания. Вся задача исследователя — разгадать их в замысловатых текстах Книги. Кроме того, если Знания которые дал мне Страж, подобны неудержимому океанскому валу, — они несутся в мой мозг, сокрушая все на своем пути, то, изучая Книгу Судеб, я волен сам выбирать, что нужно мне, а что — нет.
— Но ты же ведь уже изучал ее, — снова заметил магистр.
— Книга Судеб неисчерпаема. Неподготовленный маг ничего не поймет в ней. Чародей средней руки подивится и задвинет ее в дальний угол своей библиотеки. Опытный маг извлечет с ее страниц массу удивительных, не известных никому более заклинаний. В руках же великого волшебника Книга Судеб станет грозным оружием, способным покорить мир. Таким был я, когда подлый король Тараск выкрал ее у меня и вернул Пелиасу. Что же будет, когда Книга Судеб в руках бога, хотя бы и бывшего?! Представь себе это Брахо!
Магистр кивнул.
— Я понял тебя, хозяин. Ты получишь свою Книгу Судеб обратно.
— Когда же? — нетерпеливо спросил Тезиас
— Ты не успеешь сосчитать до сотни, — улыбнувшись, заметил Брахо. — Прости мне эту реплику, Великая Душа. Но очень скоро твои пальцы будут сжимать голубой переплет великого фолианта. Разреши мне отбыть, чтобы отдать соответствующие указания.
Магистр говорил так, как будто Книга Судеб лежала в соседней комнате и следовало только приказать чтобы ее принесли. Тезиас с интересом посмотрел на Брахо.
— Ведомо ли тебе, магистр, что Книга находится в сотнях миль отсюда, в Золотой башне Пелиаса в Ханарии и тщательно охраняется незримыми слугами волшебника?
— Мне это ведомо, хозяин, — смиренно ответствовал магистр. — Пусть такие мелочи не тревожат твой могучий разум. Позволь мне отбыть, дабы вернуться с Книгой.
— Ну что ж, иди, Брахо! Заодно посмотрю, на что способны мои новые слуги… Да, и еще одно. Пусть мой старый добрый учитель пока не покидает этот мир; я еще не решил, что с ним делать.
Легко поклонившись Великой Душе, магистр Синих Монахов исчез также внезапно, как и появился.
С настойчивостью истинного волшебника Пелиас сдерживал свое обещание всецело отдаться во власть развлечений. Колбы, пробирки, порошки, полуистлевшие рукописи и другие принадлежности магического искусства были свалены в одну большую кучу и накрыты толстыми атласными одеялами. Посреди просторного покоя, что располагался на самом верху Золотой башни, стоял огромный расписной диван. На диване возлежал пожилой человек благородной наружности. Пелиас лениво потягивал сладкое хауранское вино из роскошной золотой чаши, и сочные алые капли изредка стекали по его пышной седой бороде. Перед ним, мерно покачиваясь в медленном эротическом танце, двигались три обнаженные, великолепно сложенные девушки. Это были знаменитые по всему Востоку туранские танцовщицы. Отказать прославленному чародею они не посмели. Наслышанные жутких историй о башнях волшебников, они заранее смирились со своей судьбой и сейчас лишь старались оттянуть неизбежное, а потому трудились как могли, чтобы не разгневать могущественного мага. Но Пелиас пребывал в отличном настроении, и танцовщицы, чувствуя это, старались изо всех сил.
Вот слетели легкие набедренные повязки. Изгибаясь в кармических позах, девушки ускорили ритм танца. Волшебник одобрительно забурчал. Такая жизнь нравилась ему. Спася мир, он вполне заслужил отдых.
…Увлеченные танцем, девушки и их единственный зритель не заметили, как в воздухе позади дивана внезапно появились какие-то неясные круги. Сначала едва заметные, они быстро материализовались, превратившись в облачка плотного голубоватого тумана. Из тумана вышел человек, за ним еще один. Когда к первым двум присоединился третий, танцовщицы, наконец, увидели их. Мужчины были высокие, стройные, в одинаковых темно-синих плащах; их угрюмые бледные лица не выдавали никаких чувств. Вскрикнув, девушки в ужасе прижались друг к другу. Уловив их взгляд, волшебник стремительно обернулся.
— Великая Душа шлет тебе привет, Пелиас, — бесстрастным голосом произнес один из трех, и в ту же секунду старый волшебник, вздрогнув, свалился в глубоком гипнотическом сне.
Не обращая на замеревших в немом испуге девушек никакого внимания, человек в синем вытянул вперед длинную худую руку.
— Книга Судеб, — тихо, но выразительно сказал он, затем неспешно повел вытянутой рукой по периметру комнаты. Когда рука стала показывать на маленький железный сундучок, вмурованный в нишу у дальней стены, из ладони говорившего вырвался тонкий голубой луч. Луч упал на поверхность сундука.
— Она там, — сказал «синий плащ», и вся троица двинулась к сундуку. Примерно с полминуты «синие плащи» немигающим взглядом смотрели на крышку сундука. Неожиданно что-то скрипнуло, крышка открылась, раздался грохот, из недр сундука взметнулся сноп огня, поглотив таинственную троицу.
Когда огонь спал, дрожащие от суеверного страха танцовщицы увидели, как «синие плащи», целые и невредимые, ничуть не подпаленные магическим огнем, склонились над сундуком.
— Старый дурак, — все так же бесстрастно произнес один из зловещих гостей, — надеялся остановить нас этим огнем…
Затем он извлек из сундука огромный толстый фолиант в блистающем голубом переплете и аккуратно спрятал его в складки широкого синего плаща. Снова войдя в облака волшебного тумана, до сих пор клубившегося посреди комнаты, таинственная троица исчезла. Вслед за нею испарились и голубые облачка. Проводив полным ужаса взглядом зловещих визитеров, обнаженные танцовщицы, забыв обо всем на свете, с диким визгом бросились прочь, стремясь поскорее покинуть заколдованную башню…
В дальнем углу просторной комнаты, отгороженном полупрозрачной ширмой, на длинной софе возлежала молодая женщина. Ее прекрасные иссиня-черные волосы были спутаны, а кое-где и вырваны с корнем. На изможденном, отражающем глубокие душевные и физические страдания лице чернели кровоподтеки и синяки. Длинные тонкие царапины испещряли плечи и спину женщины. Зенобия, несчастная королева Аквилонии, отдыхала после «теплого приема», устроенного ей обитательницами королевского гарема Немедии.
Наложницы Тараска ненавидели ее всегда — за благородную и чистую красоту. Когда же простая наложница стала счастливой избранницей могущественного аквилонского владыки, эта ненависть стала пожирать души немедийских красавиц. «Почему она, а не мы?» — задавались они вопросом всякий раз, когда хитрый евнух Фучин в красках живописал роскошную жизнь молодой королевы в аквилонской столице. Два года они ждали дня, когда наконец смогут вволю оттаскать за волосы эту выскочку и потаскушку Зенобию… И вот этот день настал: бледная, сломленная девушка вернулась в гарем, ведомая безжалостным евнухом.
Он, этот маленький скелетоподобный кхитаец, только тихо посмеивался, наблюдая, как разъяренные наложницы жестоко лупят свою бывшую подругу. Ибо он знал: они выполняют и его работу. Когда крылатый слуга Ях Чиенга похитил аквилонскую королеву прямо с бала в Тарантии, а колдун держал ее пленницей в подземных казематах Пайканга, именно он, Фу Чжин-Хуа, был главным истязателем Зенобии. Пока знаменитый маг колдовал над своими порошками и зельями, его помощник развлекался с прекрасной королевой. Нет, то не были плотские забавы: Фучин был кастратом уже не один десяток лет. То были забавы для жестокой и бессердечной души кхитайца: он рассказывал Зенобии непристойные истории о любовных похождениях ее супруга Конана, показывал омерзительные, леденящие кровь фокусы и дико хохотал, когда она в ужасе зажмуривала глаза. Когда она делала это, он подкладывал под ступни раскаленные угли, и стоило ей снова открыть глаза, как тотчас убирал их…
Да, он славно повеселился с Зенобией, пока не пришел Мститель, Королева была освобождена, а разгневанная чернь истребила всех зловещих слуг Ях Чиенга, Всех, кроме хитрого Фучина. Кхитайцы хорошо знали жестокого евнуха, и оставаться на родине ему было небезопасно. Он подался в Немедию, зная, что недруг короля Конана легко найдет себе друга и покровителя в лице короля Тараска. Так оно и случилось: Тараск поставил Фучина заведовать королевским гаремом…
Когда наложницы устали бить Зенобию, Фучин поволок ее к этой софе, приговаривая: «А теперь отдыхай, детка! Тебе понадобятся силы, ибо это только начало…» Наложницам же он сказал: «Больше не трогайте ее сегодня, девочки. Королева привыкла к порядку; завтра в это же время повторим экзекуцию». Наложницы так и прыснули от смеха.
…Да, все они — Тараск, Фучин, ее бывшие «подружки» — считают, что воля ее сломлена, а душа заключена в прочную клетку. О, плохо же они знают Зенобию, королеву Аквилонскую, ту единственную женщину, что оказалась способной покорить сердце великого героя Конана!.. Жестокие душевные и телесные муки не сломили ее, а торжествующие рожи врагов только добавили ей решимости добиваться свободы — для себя и, конечно же, дорогого Конана. Два с лишним года назад она уже спасла Конана из бельверусской темницы, затем Конан спас ее; теперь же она спасет его снова! В голове молодой женщины созрел достойный избранницы Конана план освобождения…
Троцеро, наследный граф Пуантена и нынешний правитель Аквилонии, стройный седеющий мужчина с тонкой девичьей талией, мерил пространство королевского кабинета тяжелыми тревожными шагами. Кроме него, в кабинете находились канцлер Аквилонии Публио и командующий армией генерал Просперо.
— Нет, нет и еще раз «нет», — страстно говорил граф. — Ни за что не поверю я, что Конан застрял на офирской границе! Не таков наш король, чтобы бросать слова на ветер!
— Да, он опаздывает уже на три дня, — озабоченно пробормотал высокий и полный Публио.
— А это значит, что-то случилось, — задумчиво поглаживая клиновидную бородку, произнес генерал Просперо.
— Я не могу просто так сидеть и ждать, когда он появится! — воскликнул Троцеро. — Я вторгнусь в Офир и отыщу его!
— Не горячись, граф, — сказал Публио, — что-нибудь придумаем.
В этот момент широкая резная дверь отворилась, и в кабинет вошел лакей. Поклонившись вельможам, он произнес:
— Прибыл посол короля Тараска.
— И что же ему нужно? — тотчас вопросил канцлер.
— Он привез тебе послание.
— Вот как? Немедленно проси его, — приказал Троцеро. — Клянусь Митрой, у меня предчувствие, что мы сейчас получим ответы на все наши вопросы!
Послом оказался статный немедийский полковник. Просперо сразу признал его: он принимал участие во многих сражениях с аквилонцами, в том числе я в знаменитых битвах при Валькии и в Львиной долине. «Какая наглость, — промелькнуло в голове генерала, — посылать к нам человека, руки которого по локоть в аквилонской крови!»
Посол молча протянул Публио запечатанный пакет.
— Ты можешь отдыхать, — сказал канцлер немедийцу. — Если понадобишься, мы пригласим тебя.
Как только дверь за послом затворилась, Троцеро отрывисто бросил:
— Ну же, Публио, разворачивай быстрее! Что же пишет нам этот пес?
И канцлер стал читать вслух, ибо у верных вельмож аквилонского короля не было секретов друг от друга.
«Достопочтенному Публио, канцлеру Аквилонии. Да хранит пресветлый Митра тебя и твою страну. Спешим сообщить тебе следующее. Конан, король Аквилонии, был сражен в пути безвестною болезнью. Митре было угодно, чтобы король нашел приют в нашем дворце в Бельверусе. Состояние Конана внушает опасения придворным лекарям; королева Зенобия ухаживает за своим мужем. Мы также делаем все возможное, чтобы здоровье короля пошло на поправку, не останавливаясь ни перед какими расходами. Однако наши подданные, привыкшие видеть в Конане врага, ропщут, когда золото из нашей оскудевшей казны уходит на лекарства для аквилонского короля. Поэтому предлагаем тебе подумать, что может сделать Аквилония для облегчения нашего бремени. Ответ пришли с нашим послом. И еще: передай благородному графу Троцеро, что его личного присутствия — отдельно или во главе соответствующей делегации — не требуется. Опасаемся, граждане Немедии могут неправильно истолковать такой шаг и тогда мы, возможно, окажемся не в состоянии сдержать их враждебные порывы в отношении аквилонского короля.Тараск, владыка Немедии».
С надеждой на твое благоразумие —
— Ну и шакал! Змей немедийский! — проревел Троцеро, когда канцлер закончил чтение. — Я покажу ему «соответствующую делегацию»! Он держит Конана в пену и просто-напросто вымогает деньги!
— Хорошо, если так, — пробурчал Публио.
— Что ты имеешь в виду?
— А то, что, получив от нас золото, Тараск прикончит государя. Нам же напишет что-то вроде этого: «Старания наши были тщетны; волею Митры король покинул этот мир».
— Проклятие! Что же нам делать? Посол Тараска ждет ответа!
Публио, всегда отличавшийся умом, но не решительностью, растерянно развел руками.
— Я считаю, мы должны убить посла и сделать вид, будто не получали этого письма, — сказал Просперо. — А самим готовиться к войне.
— О, если бы я мог пойти войной на Тараска прямо сейчас! — возгласил граф. — Мои пуантенские рыцари стонут от безделья. Мы за день прорубим огненный коридор от границы до самого Бельверуса! Ты поведешь их, Просперо!
Канцлер неодобрительно покачал головой.
— И Конан отдаст душу Митре.
— Крому, — поправил канцлера внезапно смиривший свой гнев Троцеро.
— Какая разница, — продолжил прагматичный Публио. — Тараск замыслил прикончить Конана в любом случае. Если же мы пойдем на него войной, он сделает это немедля и пришлет нам отрубленные головы Конана и Зенобии. Вот если бы можно было освободить нашего государя.
— Это мысль! — воскликнул Просперо. — Небольшой отряд верных людей — и король на свободе!
— Решено! — молвил Троцеро. — Я знаю таких людей. Через сутки мы будем в Бельверусе!
— Не обижайся, господин, но это моя работа, — сказал Просперо.
— Не хочешь ли ты сказать, Просперо, что я слишком стар для таких дел? — грозно вопросил правитель Пуантена.
— Не кипятись, граф, — обратился к нему Публио. — Генерал прав. Король поставил тебя править Аквилонией в его отсутствие. Ты не должен покидать свой пост. Доверимся Просперо: он все сделает как нужно!
— Спасибо, Публио, — генерал крепко сжал пухлую ладонь канцлера.
Троцеро пришлось отступить.
— Ладно, будь по-вашему. Головой отвечаешь за него, Просперо! Но что мы ответим послу?
— Я скажу ему, — нахмурив лоб, молвил Публио, — что послание его короля принято к сведению. Подробный же ответ Тараску будет в запечатанном пакете. С собой я дам послу пятьсот золотых монет как первый взнос.
— Готов биться об заклад, я буду в Бельверусе раньше его, — сказал Просперо. — Тем более что он вряд ли доедет до цели, имея на руках пять сотен золотых!
Вельможи Конана крепко пожали друг другу руки.
Тезиас сидел в своем мягком кресле, восхищенно перебирая страницы великой Книги Судеб. Перед ним в почтительном поклоне застыл магистр Синих Монахов.
— Ты только посмотри, Брахо, какая книга! Ей неизвестно сколько тысяч или даже миллионов лет, а выглядит так, будто написана только вчера!
— Да, она ничего общего не имеет с теми рваными пергаментными манускриптами, откуда черпают мудрость обычные маги!
Карлик мечтательно потянулся.
— Она моя, Книга Судеб. Моя снова! Она поможет мне одолеть Болезнь Разума и вернуть себе власть над миром. Вы прекрасно поработали, Синие Монахи! Воистину, у меня великолепные слуги!
Брахо с достоинством кивнул.
— Это твоя заслуга, Великая Душа. Мы только исполняем волю нашего хозяина.
— Знаю, Брахо, знаю. И все же вы молодцы! Готовы ли мои монахи на новые подвиги?
— Как прикажешь, хозяин.
— Тогда слушай. Много месяцев назад один человек приютил меня, скромного пилигрима судьбы, в своем дворце, дал возможность мыслить и действовать. Не скажу, что он всегда хорошо со мной обращался, но и я платил ему тем же. Пора напомнить ему о себе. Я желаю, чтобы на рассвете вы нанесли визит моему старому другу и передали небольшой презент от Великой Души.
Разгадав мысль карлика, магистр Синих Монахов широко улыбнулся.
— Я сделаю это лично, мой повелитель.