— Не могу поверить, что это случилось, — горько выговорила принцесса Камия.

Они с Джосером лежали друг подле друга на своей постели, но, как попали в нее после священной оргии, вспомнить не могли.

— Не могу поверить… — продолжала принцесса. — Эти скользкие твари лапали меня… Тискали… О, Сет! Они сделали это! Они осквернили меня…

— Да, они сделали это, — хмуро молвил принц. — И я сделал… С их женами… Сколько их было, не помню…

— Что же со мной теперь будет, Джосси?

— Что будет, что будет… Что со всеми, то и с тобой. Ты родишь…

— Но я не хочу рожать подобную мерзость! — взвизгнула Камия.

— А думаешь, кто-то хочет?! — рявкнул на нее муж. — Никто не хочет! Даже эти хвостатые ублюдки не хотят. Кто бы мог подумать, они блюдут чистоту своей поганой расы!… Но всем придется… Ибо так хочет она…

Камия отшатнулась от него — столько теперь было лютой ненависти к Тхутмертари в его словах. Запоздалой ненависти…

— Ты больше не прикоснешься ко мне, Джосси.

— Это почему? — удивился он. — Из-за ее запрета? Плевал я на него. Ты же слышала: я счастливчик. Я буду жить, пока она не соизволит одарить меня человеческой смертью. В память о нашем общем отце Ментуфере, будь он проклят!

— Нет. Я сама тебе не позволю. Я осквернена. Во мне семя мерзких тварей. Я недостойна тебя.

— Какая чушь! — взревел Джосер. — Я люблю и всегда буду любить тебя. Этого она не может мне запретить. Ты ни в чем не виновата, Ка! Ты жертва. Все жертвы. Во всем лишь она одна виновата!…

— Ты прав, человек. Лишь она во всем виновата, — послышался низкий свистящий голос, и в опочивальню принца вошли Танатос и Танита.

Джосер и Камия побледнели и инстинктивно взялись за оружие.

— Что вам нужно, твари? — спросил принц. — Вам мало одной ночи?

— Ты осквернил меня, человек, — с тоскливой обреченностью констатировала Танита. — Ты опозорил аккалу перед моим народом.

— После меня тебя многие осквернили и опозорили, — с невольной усмешкой молвил Джосер.

Танатос вспыхнул и схватился за меч. Джосер также вскочил и обнажил свой клинок. Он знал, что рано или поздно пустит кровь насильнику своей жены. Однако сейчас, именно сейчас, он испытывал такую усталость, что сражаться ему вовсе не хотелось. Как видно, похожие чувства испытывал и змеядский царь.

— Оставьте оружие, — сказала Танита. — Мы пришли не для того, чтобы воевать.

Акках первым опустил клинок, и принц доследовал его примеру. Камия спросила;

— Тогда зачем пришли вы?

— Мы не глупцы, — проговорил Танатос. — Мы понимаем, что ваша смерть ничего не изменит. Не вы устроили эту гнусную оргию. Ты правильно сказал, человек: все мы жертвы. Но мы, змеяды, не хотим больше быть жертвами. А вы, люди, хотите?

— Вопрос глупца, — фыркнула принцесса.

— Глупцы вы, — ответила аккала, — если валяетесь здесь в бездействии.

— А что мы можем? — с болью в голосе молвил Джосер.

— Мы можем попробовать, — внушительно произнес акках.

— Ты думаешь о том, о чем думаю я? — Танатос кивнул ему. — Так тебе мало одной попытки?

— Мало, — прошипел царь. — Я буду пытаться еще. У нас осталось не много чести, но мы обязаны сохранить, что осталось.

— Без надежды на победу?

— С надеждой, — сказала Танита. — Мы должны объединиться. Мы и наши народы. Мы должны нанести удар внезапно.

— Я согласна с Танитой. — Камин встала с ложа и, преодолевая отвращение, подошла к аккале. — Мы обязаны попробовать. Иначе каждый новый день будет для нас хуже предыдущего.

— А я согласен со своей женой, — молвил принц.

— Мы должны скрепить наш союз кровью, как положено, — заметил акках.

— Брось! — усмехнулся Джосер. — Разве мало тебе крови? И разве кто может теперь сказать, что положено, а что — нет? Достаточно нашего общего желания.

Все четверо согласно кивнули.

«Как только умрет твоя сестра, ты отправишься вслед за ней, осквернитель моей жены. И эта человеческая сучка не успеет родить от меня чудовище», — подумал в этот момент Танатос.

«Вы заплатите за все, люди. Мы сумеем рассчитаться с вами и без королевы. Одно обещаю: вы умрете быстро», — подумала Танита.

«Клянусь Сетом, за первой змеей последуют остальные. Тебя, хвостатая мерзость, я прикончу первого. А твою супругу — следом за тобой», — подумал Джосер.

«Глупые змеи. За двадцать тысяч лет так ничему и не научились. Но теперь мы не позволим вам спрятаться в Йесет-Мете, Мы истребим ваше подлое племя. И начнем с вас двоих», — подумала Камия.

Не успели они так подумать, каждый свое, как отворилась дверь, и в палату вошла Тхутмертари. Ни символов власти, ни одежды на ней не было. Королева прошла к креслу и уселась. Огромные сапфировые глаза смеялись.

— Так-так, — сказала она, закинув ногу за ногу. — Вот вы и вместе. Я вижу, вам удалось поладить. Значит, наша священная оргия пошла вам на пользу. Я рада…

Оправившись от первого шока, все четверо одновременно переглянулись. Сейчас или никогда! — прочитал каждый в главах другого. Быстрее молнии рванулись четверо к сидящей девушке, даже не тратя времени на поиск оружия. У Джосера и Танатоса были новые мечи, а Танита и Камия намеревались прикончить ненавистную владычицу голыми руками.

…Никто из них не понял, что именно произошло. Золотистое тело мелькнуло перед ними, а в следующий миг каждый из четверки ощутил резкую боль, от которой самопроизвольно закрылись их глаза. Когда же глаза открылись, Танатос, Танита, Джосер и Камия увидели себя лежащими общей кучей на полу лицом вниз и Тхутмертари, попирающую своими ногами их тела.

— Слабоваты вы против меня, цари и принцы, — насмешливо молвила она, снова садясь в кресло.

— Мы не волшебники, — тяжело проговорил акках, поднимаясь с пола. — Ты победила нас чарами.

— Неправда, — равнодушно повела плечами королева. — Ни там, в тронном зале, ни здесь, я не прибегала к помощи чар. У меня на это просто не было времени. Я побеждаю вас силой и ловкостью. Так что вам придется покориться мне.

— У меня даже не было времени воззвать к тебе. Сур, раб мой, — добавила она.

— Когда-нибудь ты пожалеешь, что сняла с меня заклятие оберегать тебя. Ты полагаешь себя неуязвимой?

— Для этих ничтожных — да. Как видишь, я в состоянии сама за себя постоять.

— И все же они убьют тебя. Не эти, так другие. Не теперь, так потом…

— Не убьют. А вот любопытно, с какой стати ты, Сур, прежде называвшийся иначе, печешься о моей безопасности? О безопасности той, которая закабалила тебя?

— Знаешь, я как-то к тебе привязался. Сам не знаю, почему.

— А я знаю. Мои злодейства впечатляют тебя, бездушную душу, как и все великое.

— Не могу не согласиться.

— А еще ты завидуешь мне. Я стану владычицей Мира. Я, а не ты. А ведь ты так этого хотел, бедняжка карлик!

— Я тебе не завидую.

— Ты молодец. Сур. Умеешь принимать поражение достойно. Редкое качество в наши дни! Знаешь, мне хочется немного обрадовать тебя. Ты, наверное, устал исполнять мои приказы.

— Да ладно. Я уже привык.

— Ну так вот, я все менее и менее буду нуждаться в тебе и в твоей силе. А затем и вовсе дам тебе бессрочный отпуск. Я не хочу, чтобы ты ставил мои победы себе в заслугу.

— С каких это пор тебя интересует мое мнение о твоих победах?

— С недавних. Я тоже привязалась к тебе, Сур. Знаешь, приятно иметь столь могущественного раба.

— А я уж было подумал, что ты собираешься меня отпустить.

— Как же ты наивен. Сур, раб мой! В ментальном эфире раздался горестный вздох, и Тхутмертари сочла нужным добавить:

— Не дождешься. Судьба свела нас навечно.

Пока имел место этот мысленный диалог, побежденная четверка поднялась с пола и встала перед королевой. Никто из них не желал более скрывать от Тхутмертари своей ненависти. Отметив это, девушка улыбнулась.

— Вы ненавидите меня. Это очень хорошо. Я рада. Плохо было бы, если б вы любили меня. Если б вы любили меня, я бы могла опасаться, что вы меня возненавидите. А вы уже ненавидите меня. Значит, у вас нет никаких козырей и мне нечего опасаться. Ненависть и страсть к мщению — самые сильные чувства. Они сплотили вас, заклятых врагов, и точно так же сплотят ваши народы — змеядов и людей. Передайте свою ненависть ко мне вашим народам, разожгите ее! Пусть люди и змеяды возненавидят меня, как возненавидели меня вы,… Сплотившись, вы будете исполнять мою волю лучше, нежели действуя раздельно. Я рада, — повторила она. — Вы для меня — меньше, чем насекомые для вас. Вы для меня — орудия, и мне неважно, что орудие думает о хозяйке. Просто вы должны знать, что никуда не денетесь от своей владычицы, так как всецело принадлежите мне.

Они молчали. Змеиная Королева вдруг почувствовала, как велика и неприступна стена отчуждения между нею и ее непокорными орудиями. Пожалуй, не стоило так унижать их, отметила она. Это навредит делу. Но ничего, все еще можно поправить.

— Я вижу, вы не рады моему обществу, — с ухмылкой сказала Тхутмертари. — Я вам неприятна. Вы хотите сбежать от меня куда подальше. Ваша маленькая проблема в том, что вы можете удалиться с моих глаз только с моего согласия. И вот я решила дать вам его, мое согласие. Я направляю вас в поход.

— В поход? — удивился Джосер.

— Да, мой каверзный братец. В военный поход. Сегодня я начинаю мировую экспансию Стигийской империи. Проще говоря, пришла пора завоевывать Мир для нашего Повелителя. Я поручаю это вам. Вы готовы?

Облегчение, появившееся на лицах четверых, неприятно кольнуло верховную жрицу. Неужели я им так противна? Неужели они не гордятся, что стоят рядом со мной? Неужели готовы использовать любой предлог, лишь бы не видеть меня?…

— Мы готовы, Ваше Величество, — сказал за всех Танатос.

— Итак, я буду вести войну на четыре фронта. Каждый из вас возглавит отдельное войско. В вашем подчинении будут воины-люди, воины-змеяды, боевые демоны и мертвецы, которых я оживила этой ночью. Подобные армады не ведают поражений. Ты, акках Танатос, выступишь из Файона и, преодолев горные перевалы, отправишься на восток, вглубь Турана, к городам Кутхемес и Замбула. Ты, аккала Танита, уйдешь из Сухмета на юг, покорять земли черных царств — Куша, Дарфара, Кешана и Пунта. Ты, принц Джосер, со своим воинством переправишься через Стикс и нападешь на города-государства шемитов. Наконец, ты, принцесса Камня, возглавишь западный фронт. Стигийский флот под твоим командованием направится к берегам Аргоса и Зингары.

Вновь назначенные военачальники склонили головы в знак покорности воле стигийской королевы.

— Как мы попадем к нашим войскам? — спросила Танита.

— Я перенесу вас с помощью чар. У вас пять часов на сборы… И еще узнайте. Я буду следить за каждым. Горе тому, кто ослушается меня! Вы уже видели, на что я способна. Обещаю, это только цветочки…

Сказав эти страшные слова, Тхутмертари с немалым изумлением обнаружила, что они не испугали четверку так, как она на то рассчитывала. Проницательная волшебница сразу осознала, в чем причина: эти четверо пресытились страхом. Их жалкое сознание не смогло переварить Буйство Ужаса, творящееся по воле Змеиной Королевы. Чувство страха у них незаметно атрофировалось, и ныне им кажется, что они уже прошли через все самое страшное и бояться чего-либо просто более не способны! Угрозы они воспринимали не конкретно, а абстрактно, ведь им, всецело, душой и телом, принадлежащим владычице, нечего было терять. Все, что имели, они уже потеряли либо смирились с мыслью, что потеряют. Страх перед владычицей уходил из их сознания вместе с прочими реалиями живого существа, материальными и духовными… Психологическая проблема эта поставила Тхутмертари в тупик, и проницательная королева с присущей ей решимостью поспешила взорвать его. Лишь один по-настоящему надежный способ знала она для этого: угасший страх разжигается посредством еще большего страха. Она проговорила, раздельно и внушительно:

— Не надейтесь, что хуже, чем есть, уже не будет. Это типичное заблуждение смертных. Я буду постоянно доказывать вам и всем остальным, что Ужас совершенно беспределен и непредсказуем. Добро имеет свои границы, а Зло — нет. Поймите вы: Злу никогда не бывает достаточно Зла! Зло точно зверь, который испытывает все больший голод по мере того, как насыщается пищей… Многое зависит от угла зрения на предмет. Вот, к примеру, жрецам Митры вы, Джосер и Камия, показались бы ужасными злодеями, в ваших глазах злодеями выглядели Тот-Амон и волшебники Черного Круга, в их глазах злодейка я. На самом деле все не правы. Ибо Зло — не нечто и не некто, на что или на кого можно указать. То лишь относительные символы Зла; само Зло — это образ жизни. И поэтому его поистине никогда не может быть мало! Создать новую жизнь, состоящую из чистого, неоскверненного, первородного Зла — вот в чем моя цель… — Тхутмертари в волнении встала с кресла. — Я иду по дороге, по которой до меня не ходил никто! Я сама не знаю, куда она меня приведет. Тем более этого не можете знать вы. Так что повторяю: не рассчитывайте, что самое страшное уже позади, а к предстоящим ужасам как-нибудь притерпитесь. Не притерпитесь! Ибо, если это вдруг случится, значит, я потерпела поражение в своей Миссии. А поражения своего я ни за что не допущу, скорее Вселенная перестанет существовать!

Тхутмертари с удовлетворением отметила, что ее философский монолог радикально изменил отношение слушателей к проблеме. Джосер, Камия, Танатос и Танита внимали ей словно зачарованные, хотя ни к какому колдовству ни она, ни Сур не прибегали. Пожалуй, так можно будет со временем обратить их в свою веру, подумала золотоволосая красавица…

А каждый из четверки в этот момент подумал, что логика Тхутмертари не имеет ничего общего с логикой смертных — как людей, так и змей. Чужая она всему живому, эта страшная логика, и непросто добраться ей до сознания рожденных под солнцем…

— Что мы должны делать, чтобы не гневить Святейшую? — первой взяв себя в руки, задала вопрос Камия.

— Пленных не брать, раненых добивать, капитуляции не принимать, города не занимать, сокровищами пренебрегать, переговоров не вести, идти днем и ночью только вперед, — напутствовала своих полководцев Тхутмертари, вернувшись с философских небес на несчастную землю. — Ваши орды неостановимы. Когда ваш воин убивает кого-то, убитый тотчас становится в строй рядом с убийцей. Поэтому вы должны как можно больше убивать. Например, ты, Джосер. Живой шемит сражается против тебя, тот же шемит, только мертвый — за тебя. Лучший воин — мертвый воин. Понятно? А если у врага отрублена голова? — Тогда он не увидит, куда идти. Увечные воины мне не нужны. Следует поражать врагов в сердце. И воистину мертвый воин будет сражаться лучше живого!… А теперь исполняйте!

Сказав это, королева величественно поднялась и, соблазнительно тряхнув пышной грудью и поведя крутыми бедрами, вышла. "Как все-таки она прекрасна в человеческом облике!" — поневоле отметили Джосер и Камия. «Уф, какая уродина! И ведь не стыдится ходить в иллюзорном обличий, в то время как наше много лучше!» — отметили Танатос и Танита.

Выйдя из покоя брата, Тхутмертари поискала глазами Атотмиса. Она привыкла, что тощий жрец всегда следует за ней как тень. Не найдя его, она вспомнила, что сама дала Атотмису Кольцо Сета, чтобы он смог попасть в узилище Тот-Амона. С тех пор минуло несколько часов. Вероятно, возлюбленный все еще там. Как, должно быть, тешится он, истязая своего бывшего истязателя! И откуда только знает этот жрец-недоучка подходящие к случаю пытки?… Девушка лениво спросила, скорее для порядка, чем ради интереса:

— Сур, раб мой, как там Атотмис? Произошло неслыханное. Раб не ответил ей, своей владычице.

— Ты что, не слышишь меня. Сур? Я спросила насчет Атотмиса! Ты что же, вознамерился бунтовать?! Видно, я перехвалила тебя! Так это очень просто исправить!

— Слышу, слышу, — донесся ответ. — Я не бунтую, а разыскиваю твоего Атотмиса.

— Что-что?! — Тхутмертари даже остановилась, забыв о том, где она находится. — Зачем его разыскиваешь? Он в заколдованной темнице под храмом Сета!

— Вынужден тебя огорчить, владычица. Его там нет.

— Как так нет? А где же он?

— Вот именно это я и пытаюсь выяснить. Может быть, подождешь немного? Я как раз сканирую Луксур.

Волшебница внезапно поняла, что впервые за очень долгое время что-то случилось вопреки ее воле. И что же? Не событие мирового значения, а какая-то ерунда: ничтожный Атотмис куда-то пропал! Стоит ли о нем беспокоиться?

— Ну что? — нетерпеливо спросила она через минуту.

— В Луксуре Атотмис отсутствует. В радиусе двадцати миль от города его тоже нет. Я расширяю территорию поиска.

— Нет, подожди. Сур! Какая чушь! Атотмис не мог уйти так далеко. Да и с чего бы ему бежать от меня?

— Мне неведомы его мотивы.

А ведь и мне они не были ведомы, подумала Тхутмертари. Я привыкла воспринимать его как домашнее животное, как мебель, как часть привычного антуража. Именно в этом качестве он был нужен мне. Но Атотмис, оказывается, способен иметь какие-то мотивы! Что еще за мотивы?… Она приказала:

— Немедленно перенеси меня в узилище. Сур.

Повеление Змеиной Королевы было исполнено ее рабом. Тхутмертари возникла в пустом каменном мешке. Нет, не пустом! В одной из стен чернело небольшое отверстие. Девушка не поверила своим глазам, и кровь прилила к ее лицу.

— Что здесь произошло, во имя Сета?! Где Тот-Амон?

Снова молчание раба. Затем она услышала:

— Я многого не понимаю: магический эфир засорен эманациями посторонней волшбы. В этой заколдованной темнице вообще плохо сохраняются следы волшебства. К тому же они вытекли в эту дыру.

— Ну хоть что-нибудь ты понимаешь?- взмолилась она. — Где Атотмис? Где Тот-Амон? Куда они делись?

— Твой Атотмис уничтожен. А Тот-Амон покинул узилище сквозь это отверстие.

Новости словно громом поразили волшебницу. Она пошатнулась. Ее Атотмиса больше нет! А Тот-Амон сбежал! Живой скелет сбежал!

— Судя по всему, Тот-Амон прихватил с собой Кольцо Сета. Правда, я это не могу утверждать наверняка, — добавил раб.

— Найди мне Тот-Амона, Сур, — тихо сказала она, и собственный лик ее в это мгновение был лучшей иллюстрацией к рассуждениям о беспредельности Зла. — Найди его. Клянусь, он до Конца Вечности будет жалеть, что поднял руку на моего Атотмиса!

Ожидание становилось непереносимым. Тхутмертари быстро ходила из угла в угол, и лишь сцены предстоящих мук Тот-Амона, сменяющие одна другую в ее воспаленном воображении, как-то умеряли гнев. И вот она не выдержала:

— Долго еще, Сур?! Неужели так трудно отыскать этого… этого…

— Его нигде нет, владычица. — В ментальном гласе слышалось удивление. — Он словно сквозь землю провалился…

— Так поищи его там! — взвизгнула она. — Тот-Амон не должен уйти от меня!

— На поиск в Преисподних Мирах уйдет не один час, — напомнил ей раб. — Ты согласна ждать столько?

Тхутмертари в исступлении принялась топать ногами. Она рычала, словно взбешенный демон. Тот-Амон, жалкий полутруп, скелет с мутными глазами, скрылся! Бежал от нее! И как, непонятно! Бежал из заколдованной темницы! Пожалуй, это было еще сложнее, чем бежать из Склепа Принцев! И он смог это сделать! Но как — и куда? Куда он мог деться, во имя Сета?

Буйство гнева, которое вполне могло бы привести к смерти даже самого стойкого человека, только придало Тхутмертари новые силы.

— Примени свое Заклятие Поиска, Сур. Обыщи Преисподние Миры и всю Стигию. Он не мог одолеть барьер и бежать из страны. Найди его мне. Сур, раб мой! Тот-Амон не должен уйти!

— Как прикажешь, владычица. Хочу лишь напомнить тебе, что Заклятие Поиска требует изрядных затрат моей энергии. И полного сосредоточения. Я вынужден буду отключиться от тебя и не услышу твой зов, пока не закончу.

— Да, я знаю это! Все равно примени его. Ищи Тот-Амона, Сур, ищи! А я как-нибудь несколько часов без тебя обойдусь. Только сперва доставь меня во дворец…

— Вовремя ты сказала про дворец. Я как раз собирался заделать эту дырку и оставить тебя здесь, — позволил себе мрачно пошутить раб, но Тхутмертари, обуянная гневом, не придала значения его мыслям.

Вернувшись во дворец. Змеиная Королева заперлась в своей опочивальне. Гнев быстро прошел, уступив место чувству своеобразного удовлетворения. В глубине души Тхутмертари была рада, что Тот-Амон сбежал от нее и убил Атотмиса. В последнее время ей недоставало острых ощущений. Не может же она считать таковыми бесконечные и нудные пытки, жертвоприношения, заклинания! Ей хотелось чего-то нового, по-особому щекочущего нервы. Она почти тосковала по недавним временам, когда смертельная опасность грозила ей каждый миг, когда предавать, мучить и убивать приходилось не только и не столько в силу долга перед Богом и не из любви к черному искусству, а ради спасения собственной жизни и удовлетворения собственных прихотей.

Поэтому она испытывала некоторое облегчение, зная, что могучий раб занят составлением сложнейшего Заклятия Поиска и в случае чего не придет ей на помощь. Она, всеми проклинаемая владычица Стигии, снова одна, и теперь ее можно убить, как простую смертную! Зажмурив глаза, она представила себе, как заговорщики крадутся по темным коридорам к ее покоям, как в тусклом свете факелов поблескивают их клинки и глаза горят фанатичным блеском… Как врываются они в ее опочивальню и обрушивают свою лютую ненависть на королеву… Еще представила она Тот-Амона. Вот он, живой скелет с Кольцом Сета на левой руке, тоже крадется по закоулкам дворца. Он хитрее заговорщиков. Он не станет нападать открыто. Он затаится во мраке какого-нибудь подземелья, а когда она будет проходить мимо, нанесет свой предательский удар и его ледяные костлявые пальцы будут царапать ее изумительную золотистую кожу и кромсать ее плоть…

Тхутмертари экстатично застонала и открыла глаза. Пустые мечты. Никто не крадется по закоулкам и не прячется в тиши подземелий. Убить ее мечтают все, но все они трусливы до омерзения, а если и решаются на что-то, то делают это не на холодный рассудок, как она, а в порыве отчаяния, бездарно и убого, как ее родной братец, его женушка и змеядские владыки. Они не умеют убивать красиво. Им нечем развлечь королеву и ее темного Бога. Поэтому все они умрут, рано или поздно. А пока пусть послужат в качестве полководцев. Может быть, мировая экспансия ее империи хоть как-то развлечет ее?…

До начала экспансии оставалось еще несколько часов, и Тхутмертари решила провести их с пользой. Нужно отключиться от суеты мирской, но не так, как отдыхают ничтожные смертные и даже могучие маги. Величайшей владычице необходим особый отдых…

Верховная жрица позвонила в колокольчик. На пороге возник двухметровый детина. Его физиономия выражала такую прирожденную и непритворную злобу, что даже змеяды шарахались от него, когда он проходил мимо. Этого человека Тхутмертари специально извлекла из пыточных подвалов Кеми, где он прежде трудился, чтобы назначить начальником своей личной стражи.

— Дети готовы, Патрас?

— Они ждут твоего повеления, Святейшая.

— Приведи их. Что еще?

— Принц Джосер и принцесса Камия дожидаются позволения войти.

— Вот как? — Она немного удивилась. — Ну так впусти их.

Патрас вышел, отвесив поклон, и взамен него взору королевы предстали Джосер и Камия.

— Вы хорошо выглядите, — такими словами встретила их она.

— Мы будем служить тебе, сестра, — глядя ей в глаза, твердо сказал принц. — Ничего иного нам все равно не остается. Твоя речь сегодня потрясла нас. И мы поведем твои армады на врагов Стигии, как ты того желаешь. Мир содрогнется к вящей славе твоей и Вечного Отца!

Тхутмертари радостно подскочила к брату и расцеловала, желая посмотреть его реакцию на это. Он не отшатнулся; если отвращение и ненависть к ней по-прежнему владели его сердцем, он сумел надежно скрыть их. Это также понравилось королеве. Затем она расцеловала Камию, и та тоже ответила ей своей красивой улыбкой. Тхутмертари возложила свои руки на плечи обоих и, лукаво подмигнув, сказала;

— Даже если вы что-то задумали против меня, а я в этом уверена, мне все равно нравится, как вы себя ведете. Вы не опустились. Вы горды, как то подобает стигийским принцам. Вы готовы сражаться. И, поскольку вы не в силах сражаться со мной, вы сражаетесь за меня. Молодцы! Я не пожалею, что назначила вас военачальниками.

— Не пожалеешь, Святейшая, — с достоинством произнесла принцесса. — Мы принесем Стигии победы, каких она еще не знала. Я уже продумала план морской кампании. Я приглашаю тебя на штурм Бараха, моя королева.

Тхутмертари нахмурилась.

— Тебе предписано было идти на Мессантию, Камия. Так при чем здесь Барах?

Камия снова улыбнулась. Казалось, неудовольствие королевы нисколько не смутило ее.

— Барахские острова — древнее гнездовище пиратов Запада. Тысячи сорвиголов со всего света собрались там, чтобы поискать счастья и доброй добычи на морских просторах. Еще никто и никогда не посягал на их вольницу. Я хочу захватить Барах и заставить морское братство служить Стигии. Присоединив к моему флоту корабли пиратов, я нападу на Мессантию. Аргосцам не останется ни единого шанса.

Стигийская королева восхищенно всплеснула руками.

— Да ты прирожденный полководец, моя милая Камия! До этого даже я не додумалась! Если ты совершишь это, победа над барахской вольницей взаправду станет самой великой морской викторией за всю историю Мира. Подумать только! Если у меня такие враги, какие друзья нужны мне?! Дерзай! А сумеешь?

— Я сделаю все, чтобы не разочаровать Ваше Величество, — сдержанно поклонилась принцесса.

— А ты, Джосер? Не желаешь посвятить меня в свои военные секреты?

— Я хотел бы, чтобы ты доверяла мне, сестра, ~ молвил тот.

— Этого я тебе обещать не могу. ~ Хихикнув, она погладила его двойной подбородок. — Попроси что-нибудь еще.

— Как раз за этим мы явились к тебе. Святейшая, — проговорил принц. — Разреши взять в поход наших детей, Калис и Натепа.

— Как, и вы не боитесь подвергать малолеток превратностям военной жизни? — деланно удивилась королева.

Камня, пропустив колкость мимо ушей, заметила:

— Они не малолетки. Калис двенадцать, а Натепу десять. Как раз тот возраст, когда уже можно приобщаться к славе. Обещаю, Натеп будет сражаться вместе со мной…

— А Калис — со мной, — добавил Джосер. — Пусть наши дети познают вкус победы вместе с нами. Это все, о чем мы просим, Ваше Величество.

— А может, вы просто боитесь оставить их в Луксуре, со мной?- хитро вопросила Тхутмертари. — Боитесь, как бы с ними не приключилось то, что случилось с Ринией, вашей младшенькой? Напрасно боитесь. Калис не девственница, она носит семя змеядов, а Натеп скоро сам сможет исполнять свой долг перед новой расой. Клянусь Сетом, я не тронула бы их.

Принц и принцесса пожали плечами.

— Мы сказали все, — сказала Камия.

— Решай, сестра. Ты слышала нашу просьбу, — прибавил Джосер.

Золотоволосая девушка одарила их улыбкой, ослепительной и благожелательной, и они снова отметили про себя, как прекрасна она и какая невообразимо черная душа скрывается за этой божественной красотой…

— Я согласна, — просто сказала королева и отпустила их.

Глядя, как за принцем и принцессой закрывается дверь, Тхутмертари задумчиво прошептала:

~ Клянусь Сетом, я не тронула бы ваших детей! Зачем они нужны были мне? А теперь трону. Вы сами напросились, и я не могу поступить иначе.

Вошел звероподобный Патрас и доложил ей:

— Дети здесь, Ваше Величество. Верховная жрица нетерпеливо кивнула.

— Введи их, Патрас. И еще. Доставь ко мне Калис и Натепа, дочь и сына принца Джосера. Да так, чтоб ни принц, ни его жена не видели.

— Будет исполнено, Святейшая, — бесстрастно сообщил стражник, не способный ничему удивляться.

Тхутмертари прошла к небольшой нише и взяла оттуда нефритовую шкатулку. Прозвучало короткое заклинание, и шкатулка открылась. Она была заполнена блестящим черным порошком. Глаза девушки загорелись, и она нервно облизнулась. Да, это как раз то, что нужно, пронеслась в ее голове мысль. В шкатулке находилась пыльца черного лотоса, загадочной травы, растущей в джунглях мертвой реки Зархебы и насылающей ужасные сновидения, в которых грань между жизнью и смертью утрачивает свои очертания. Обычный человек, едва вдохнув аромат черного лотоса, мгновенно умирает. Но опытные стигийские маги издавна используют эту пыльцу для приобщения к тайнам темного знания и в кошмарных снах черпают силы для колдовства…

Заслышав шум, девушка оторвала взгляд от шкатулки. Патрас и с ним еще несколько стражников, людей и змеядов, втолкнули в опочивальню стигийской королевы детей. Тхутмертари насчитала тринадцать девочек и тринадцать мальчиков; последними шли Калис и Натеп. Детям было от пяти до двенадцати лет. Дочь Джосера была самой старшей. Рты детей были заткнуты кляпом, а руки связаны за спиной. Увидев, что находится в нефритовой шкатулке, Патрас смертельно побледнел. Значит, и тебе, животное, ведом страх, ухмыльнулась волшебница. Страх присутствовал также в глазах стражников и, что совсем не понравилось королеве, детей.

— Разве ты не дал им дурманящее зелье, укрепляющее дух, Патрас? — жестко осведомилась Тхутмертари.

— Дал, Святейшая. Все дети приняли его. Кроме этих. — Он указал на отпрысков Джосера и Камни.

Девушка недоверчиво хмыкнула. Калис и Натеп как раз держались не хуже других.

— Развяжите им руки, — велела она стражникам, а когда ее приказание было исполнено, внушительно прибавила: — Теперь ступайте. Никого не пускайте ко мне, пока я сама не выйду. Что бы ни происходило здесь. Тебе ясно, Патрас?

— Слушаюсь и повинуюсь, Ваше Величество, — ответил детина и вместе со своими подчиненными поспешил покинуть страшную опочивальню.

Оставшись наедине с детьми, Тхутмертари опустилась в кресло; шкатулку с пыльцой черного лотоса она поставила на столик рядом. Поманив к себе пальцем Натепа, она вынула кляп из его рта и нежно поцеловала в лоб. Мальчик молчал, глядя в сторону.

— Ты знаешь, кто я? — приветливо спросила она.

— Знаю, — хмуро ответил Натеп. — Ты убила мою сестру. Ты всех убиваешь. Меня ты тоже убьешь, да?

Волшебница заставила его посмотреть ей в лицо.

— Да, — не меняя тона, сказала она. — Но прежде я позволю тебе насладиться прелестью сна. Особого сна. Скажи, часто ли ты видишь сны, Натеп?

Мальчик угрюмо кивнул. Сильные руки Тхутмертари подняли его, посадили на колени, спиной к королеве, и разорвали на нем одежду. Натеп не сопротивлялся. Остальные дети с ужасом смотрели на них; некоторые пытались вытащить кляп. Девушка прижала Натепа к своему нагому телу, ее руки заскользили по его коже, и она проговорила:

— Я покажу тебе сон, мальчик. Тебе, твоей сестре и этим детям. Такого сна вы никогда прежде не видели и никогда более не увидите. Это будет замечательный сон! Я перенесу вас в него. Мы будем там вместе. Я даже позволю вам участвовать в нем. Чудесный сон, не правда ли?

В этот момент двое детей, мальчик и девочка, освободились от кляпа и застучали в дверь, призывая на помощь.

— Не убегайте от сна, дети, — нараспев сказала Тхутмертари и, не обращая более на них внимания, опять обратилась к Натепу: — Видишь этот порошок, мальчик? Он волшебный. И я — великая волшебница. Самая-самая великая. Выше меня стоит только мой Бог, Владыка Сет, Змей Вечной Ночи, но я стою совсем недалеко от его трона… Давай возьмем этого порошка и рассыплем его по комнате. Он поможет нам найти наш чудесный сон. Бери, не бойся!

Она высунула длинный алый язычок и медленно лизнула ухо мальчика, подталкивая его к действию. Неспешно, словно зомби, Натеп протянул руку к нефритовой шкатулке и зачерпнул небольшую щепотку.

— Нам этого мало, — терпеливо прошептала девушка ему на ухо. — Столько брал Тот-Амон, а разве Тот-Амон показывал вам чудесные сны с превращениями? Нет, мы должны взять больше волшебного порошка. Не стоит его жалеть. Ведь мы не хотим, чтобы наш сон был скучным. Мы хотим, чтобы он был увлекательным и интересным. Верно?… Поэтому нам потребуется весь этот порошок. Давай я покажу тебе, как надо…

В иную минуту Патрасу казалось, что он поставлен сторожить не двери королевской опочивальни, а Врата Ада. Жалобные крики, начавшиеся сразу после его ухода, вскоре превратились в истошные вопли, настолько жуткие и надрывные, что Патрас усомнился, могут ли издавать их человеческие уста, тем более уста детей. К воплям и стонам примешивались скользящий хныкающий смех и пронзительный, но тихий визг — эти последние уж никак не могли быть человеческими. Адские звуки чередовались один с другим, а порой и сливались в единую какофонию. За годы труда заплечных дел мастером в застенках Кеми Патрас ни разу не слышал ничего подобного. Он не мог знать, чем занимается Святейшая в своей опочивальне, но готов был отдать душу, лишь бы этого не знать никогда, не слышать и не видеть. Он не сомневался, что больше не увидит этих детей.

Как оказалось, он ошибался. Внезапно дверь опочивальни раскрылась изнутри. Первым наружу выбралось облако вязкого черноватого дыма. Запах дыма был странен, как будто в нем слились вместе и аромат черного лотоса, и вкус паленой плоти, и зловоние Ада, и свежесть только что пролитой крови, и множество-множество всяких других подобных ингредиентов… То был Запах Ужаса, внезапно понял Патрас. Он закашлялся, отпрянул от двери и жестом приказал отойти прочь остальным стражникам. Закрыв рот платком, он стал смотреть, что будет дальше.

Дальше послышались хлюпающие звуки, и вместе с небольшой лужицей темно-красной жидкости из палаты показалась девочка. Калис. Патрас затаил дыхание. Вышедшая из королевского покоя Калис походила на Калис, вошедшую туда, как походит выпотрошенная и сгнившая курица на пышущую здоровьем молодую наседку. Следом за Калис вышел Натеп. Он выглядел чуть получше сестры, однако много хуже тех несчастных, которых выносили мертвыми из пыточной Патраса. Калис и Натеп осмотрелись и встали в дверях, точно сами были стражниками.

Затем снова раздались хлюпающие звуки, и из черной мглы показался новый персонаж. Патрас не сразу признал в нем саму королеву. Ибо о Тхутмертари напоминала лишь фигура, высокая и гибкая. В остальном внешность владычицы Стигии мало чем отличалась от наружности Калис и Натепа. Девушка была покрыта кровью и какой-то пузырчатой серой массой весьма отталкивающего вида; особенно много этой массы было на ее лице, и Тхутмертари постоянно облизывалась, чтобы снять ее с алых губ. На плечах и ногах виднелись многочисленные следы глубоких укусов — как человеческих, так и нечеловеческих. С правого бока был вырван большой кусок плоти. В довершение ко всему Патрас с ужасом узрел, что за королевой по полу что-то тащится и этому «что-то» по природе полагается быть внутри, а не снаружи человеческого тела.

Начальник стражи с трудом устоял на ногах, когда жуткое создание, которое он знал как Тхутмертари, приблизилось к нему и, довольно улыбаясь, обыденно произнесло:

— Меня кто-нибудь спрашивал, Патрас? Собственный язык не сразу покорился ему, но он вес же выдавил:

— Никак нет, Ваше Величество… Как там у вас началось, так все отсюда ушли… — Он поспешил поправиться: — Кроме нас. Святейшая.

— Молодец, Патрас. Сообщи жрецам, что я желаю их видеть. Пусть приберут в моих покоях — это по их части.

— Что с тобой, Святейшая? — прошептал он. — Ты сама не своя…

Создание заливисто рассмеялось.

— Со мной все в порядке. Я решила отдохнуть и немного увлеклась… Ну да это не имеет значения. Я очень довольна. Ступай, Патрас.

Спеша исполнить поручение королевы, начальник стражи едва не столкнулся с Джосером и Камией. На супругах не было лица. Завидев Калис и Натепа, они побледнели еще больше. Камия кинулась к детям и упала на колени.

— Натеп! Калис! Что с вами?! — точно безумная, вскричала мать.

Ответил ей спокойно-монотонный голос сына, и принцесса едва узнала его.

— Я мертв, — сообщил десятилетний Натеп, глядя в пустое пространство перед собой. — Мне было хорошо во сне с моей владычицей. Очень хорошо. Я очень доволен. Чудесный сон.

— Я мертва, ~ в унисон ему прошелестела двенадцатилетняя Калис, также не глядя на мать. — Я служу королеве и верховной жрице. Я очень довольна. Я хочу еще…

Последние слова покойницы прозвучали гнусаво, так как из сломанного носа, извиваясь, выполз большой слизкий червяк белесого цвета. Червяк осмотрелся, помотав безглазой башкой, и, извернувшись, заполз в соседнюю ноздрю.

— Нет!!! — издала вопль принцесса и свалилась без чувств.

Джосер был готов последовать за нею в спасительное море беспамятства, но тут Тхутмертари подбежала к нему и хорошенько встряхнула. Увидев, что его хватает ужасное существо, покрытое кровью и ошметками мозга, принц попытался вырваться.

— Ты кто?! — в ужасе воскликнул он. Ответом ему были слова, прозвучавшие насмешливо и глумливо:

— Как, ты не узнаешь меня, братец? Джосер сразу вес понял. Он привалился к стене и закрыл глаза. Стараясь, чтобы бессмысленное страдание не звучало в его голосе, он произнес:

— Ты обещала отпустить детей с нами. Как я мог тебе поверить!…

Тхутмертари влепила ему пощечину и оскорбленно воскликнула:

— Я и отпускаю их с вами! Вы попросили — я согласилась. Но разве вы просили, чтобы я отпустила их с вами живыми?! Не просили! Я отпускаю их мертвыми, и это нисколько не хуже. Ты должен не упрекать, а благодарить меня: теперь-то ты можешь не бояться, что твоих детей убьют!… А заодно твои дети не позволят вам с Камией согрешить против меня. Ты же видишь, как они теперь меня любят! — ехидно ухмыльнулась она.

Джосер молчал. С подобной логикой невозможно было спорить.

— Возьми себя в руки и приведи в чувство жену, — приказала ему королева. — Сам объяснишь ей, какое благодеяние я сделала для вашей семьи. Заметь, между прочим, что Калис и Натеп — единственные, кого я вытащила обратно в Мир после волшебного путешествия в страну снов черного лотоса. — Она широко и сладостно улыбнулась, вспоминая чудесный сон. — Остальные дети переселились в эту страну навсегда…

Принц открыл глаза, оглядел ее…

— Надеюсь, ты тоже мертва, сестра Тхутмертари, как и мои дети.

Она загадочно хихикнула и ответила с той же таинственной усмешкой:

— Моя жизнь и моя смерть — это почти одно и то же, брат. Это две дороги, которые идут совсем-совсем рядом и когда-нибудь сольются в одну… А теперь забирай жену и детей и оставь меня. Я должна привести себя в порядок. Чтобы никому более не пришло в голову посчитать повелительницу Стигии мертвой!

— Сур, раб мой, где же ты? Я устала тебя дозываться!

— И я устал… Заклятие Поиска выпило из меня все силы…

— Ты нашел Тот-Амона?

— Нет.

— Ты лжешь мне, лжешь, лжешь, лжешь!!! Подлая тварь! Я приведу тебя к покорности, раб!

— Сама прекрасно знаешь, я не могу тебе лгать. Прими поражение достойно. Тот-Амона нет ни в Стигии, ни в Преисподних Мирах. Он ускользнул от тебя. Смирись и не буйствуй; я тебе еще пригожусь.

— Как ты полагаешь, куда он делся?

— Я склонен считать, что он мертв. Уничтожен. Он уничтожил себя, как Атотмиса. И сумел замести следы, чтобы его душу невозможно было воскресить. Ты недооценила Тот-Амона, владычица…

— А сквозь твой барьер он пробиться не мог?

— Ни за что! Сам Сет через него не пробьется.

— Не богохульствуй. Сур, раб мой. Сет — великий бог!

— Я тоже великий бог.

— Ты раб.

— Одно другого не исключает. Я бог и раб в одном лице. Будь во мне то или другое отдельно, я был бы тебе неинтересен… Одного я не пойму, владычица…

— Чего же?

— Зачем тебе нужен Сет, если твой раб сильнее его?!

— Заткнись немедленно, презренный! ОН услышит!

— Да где уж ему… Не услышит. Ты преувеличиваешь возможности этого змея. Я поставил

экран.

— Ты уверен?

— Пусть врут тебе другие.

— А не мог Сет спрятать Тот-Амона?

— Нет. Я обыскал тайный чертог Сета своим телепатическим зрением. Тот-Амона там нет. А Сет меня и не заметил…

— Все, заткнись, Сур, раб мой. Я не для того развлекалась с этими детьми, чтобы ты теперь портил мне настроение…