— Почему ты так долго не отвечал? — спросила Агата, сдерживаясь, чтобы не расплакаться.

— Что случилось?

— Моя тётя…

— Да?

— И мальчик с нижнего этажа, который гуляет с собакой. И…

— А я говорил.

— Что мне делать?

— Знаешь, — Овод смотрел на Агату внимательно и осторожно, будто боялся сказать ей что-нибудь не то. — Я подумал, может, всё так и должно быть.

— Что?

— Они ведь победители, да? Может, так и надо? Ведь ты, девочка с Марса, знаешь, что было раньше? Преступность, коррупция, воровство, убийства, болезни, нищета. Где-то больше, где-то меньше, но всегда оставались. Знаешь, почему, когда наши писатели пытались придумать светлое будущее, получались невозможные утопии? Почему, когда идеалисты пытались светлое будущее построить, получался мрак и ужас?

— Почему?

— Потому что для идеального будущего нужен идеальный человек. И вот теперь — в них заложили самое лучшее. Физическое совершенство. Верность, честность, преданность. Запрет насилия. Стремление помочь другому. Тебе ведь нравится мир сейчас? Гармоничный, прекрасный, совершенный. Нет убийств, преступлений, не уничтожаются леса и животные, не загрязняется вода. Может быть, это была наша задача? Создать совершенное существо? А теперь нам неловко, страшно, неуютно рядом с ними — потому что мы чувствуем свою ущербность. Свою слабость, уродство. Может, поэтому мы уходим один за другим? Потому что больше не нужны?

Агате вдруг стало страшно под пристальным задумчивым взглядом Овода.

— Знаешь, я тут узнал про самое последнее поколение. Способность чувствовать, а не имитировать эмоции. Анализ памяти и впечатлений. Способность к саморазвитию. Но для этого нужен толчок, эмоциональная встряска. Поэтому в их программы закладывают такие ситуации… Чуешь суть? Я тут подумал, странно, как это ловко у тебя получилось — улететь с одной планеты, прилететь на другую абсолютно самостоятельно…

— О чём ты… — пролепетала Агата.

— И с отпечатками пальцев у них всё в порядке. А значит, полные гражданские права. Не по доверенности оригинала. А сами по себе. Чуешь разницу? Уже не имитация. Окончательная замена. Только вот говорят, по ладони их можно отличить. Нет у них линии жизни. Ты не хочешь показать свою руку?

Агата замерла, испуганно съёжилась под острым взглядом Овода. Как зверёк под дулом ружья охотника. Она читала про такое в старых книгах. Про страх, боль и беспомощность умирающих зверей. И людей, которых убивали другие люди. Сейчас много спорили на эту тему — сохранять ли скверное и гнилое наследие прошлых времён. Память о самых гнусных пороках человека. Одни говорили — нет, общество вылечено от таких вещей, зачем лишний раз травмировать тех, кто больше не способен на это. Другие говорили — память нужна как прививка, как напоминание о границе, за которую нельзя ступать.

«Люди, — подумала вдруг Агата, с жалостью глядя на настрожённого неулыбчивого Овода, — люди ведь, по сути, так никогда и не умели быть счастливыми».

Вот тётя Ира — она много лет мечтала о мужчине, честном, верном, заботливом, умном и что сделала, когда получила свою мечту? Сбежала, оставив вместо себя ИО?

Человек будто запрограммирован на несчастье. Жизнь преподносит ему подарки, один за другим, а он отшвыривает их и придумывает несбыточные мечты. Бесконечный цикл.

Если даже этот Овод понял… значит, так и есть?

Агата внимательно посмотрела в его глаза — уже без страха. Если даже сами люди это понимают…

Она пока придерживала свои руки. Правой — левую. Чтобы не открыть ладони раньше времени. Раньше, чем она поймёт.

«Что изменится, — подумала она, — если окажется, что я не человек?»

Нет, не так.

«Что изменится, когда я узнаю, кто я?»

«Наука и жизнь» № 10, 2012.