© ООО «Астрель-СПб», 2011

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru) – Кошку бы вперед, – сказал Артем вслед теще. – Хотя и так ничего…Марья Игнатьевна, оттеснив зятя могучим плечом, отодвинув локтем Леночку, первой вступила в квартиру – так адмиральский фрегат входит в покоренный порт, оставив позади почтительно отставшую эскадру и сшибая кормовой волной жалкие лодки туземцев. Леночка покачнулась, Артем подхватил ее под локоть.Марья Игнатьевна впечатала каблуки в облезлые доски пола и обернулась, выгибая тонкую нитку брови над припорошенным тушью глазом:– Что вы говорите, Артем?– Ничего, Марья Игнатьевна. Все в порядке. И без кошки обошлись.Леночка тихо фыркнула, спрятала улыбку в плечо мужа. Марья Игнатьевна поджала губы, облила зятя надменным взглядом, бросила резко:– Что ты там копаешься, Элена?Леночка послушно потянулась вперед, но Артем остановил ее, поймал тонкие плечики и подхватил жену на руки. Прижал к себе – хрупкое, легкое, почти невесомое, самое драгоценное сокровище.– Ой, Артем, ты что, – ахнула Леночка, щекоча горячим дыханием шею. – Ну, не свадьба же…– Глупости, – сказал Артем. – Жену надо не на свадьбе на руках носить, а во все остальное время.Он переступил через порог. Замер, чувствуя ребрами, с одной стороны – торопливый бег Леночкиного сердца, с другой – размеренный стук своего. Два узника, которые переговариваются через решетку, сплетая горячие пальцы и взгляды между ржавыми прутьями. И от тепла и нежности плавится железо, сыпется рыжей трухой, и уже невозможно оторвать одну руку от другой…

– Темка, – тихо шепнула Леночка. Артем увидел совсем близко ее широко распахнутые потемневшие глаза. Опомнился. С усилием разжал руки. Леночка вывернулась из его объятий, соскользнула на пол под неодобрительным взглядом Марьи Игнатьевны. – Гм, – сказала теща. Пристально изучила лицо Артема и поползла брезгливым задумчивым взглядом по стене с засаленными обоями, потрескавшемуся потолку с завитками старой штукатурки…– Что, думаешь, так плохо, ма? – встревоженно спросила Леночка.– Ну-у, – протянула Марья Игнатьевна, неопределенно пожимая могучими плечами. Мельком заглянула в комнату; прибивая каблуками скрипучий пол, промаршировала по коридору. Брезгливо ткнула пальцем обшарпанную дверь кладовки, хмыкнула в темноту, тускло мерцающую боками пыльных банок и ребрами кривых полок:– О, прямо ведьмин чуланчик!Нарочито низко пригнувшись, прошла на кухню.Артем прикрыл скрипучую кладовочную дверь, придержал за локоть расстроенную Леночку, сказал негромко:– А знаешь, и правда, мне продавец говорил – вот, мол, вам и комната для тещи.Леночка тихо фыркнула, быстро переглянулась с мужем, и ее взрослое усталое лицо на миг осветилось улыбкой нашкодившего ребенка.– Темка! – укоризненно прошептала она.– Что вы говорите, Артем? – поинтересовалась теща из кухни.– Распределяю жилплощадь, Марья Игнатьевна, – с готовностью отозвался он. – Функционально. Чтобы учесть особенности при ремонте.– А. Ну да, безусловно. Без ремонта здесь совершенно невозможно.Марья Игнатьевна, скорбно поджав губы, обозрела кухонную обстановку – облупленный потолок, закопченный водогрей с кривой трубой, разбитую раковину.– Н-да, – сказала она.– Вот, ма, видишь, там парк. С Никитой гулять близко… – Леночка указала в окно. Артем заметил дрожь в ее голосе и в пальцах, беспомощно ткнувшихся в грязное стекло. За ним гнулись под ветром мокрые черные ветки, царапали окно, как будто хотели ворваться вовнутрь, разбить тонкую преграду между маленьким теплым миром и холодной сумрачной осенью.Артем взял Леночкину замерзшую ладошку в свою руку. Хотел сказать: «Это наш дом, Ленка. Только наш. И мы никого сюда не пустим – ни осень, ни холод, ни тоску». Но заметил насмешливый внимательный взгляд тещи и промолчал. Только погладил Леночкину ладонь, которая становилась все теплее, согреваясь в его руке.– Н-да, – повторила Марья Игнатьевна. Брезгливо, кончиками пальцев тронула облезлый подоконник. Сказала задумчиво:– А знаешь, Элен, Игорек Самохин коттедж себе купил за городом. Он звонил вчера, когда ты с Никитой гуляла. Два этажа, кирпич, изнутри – дуб…– Правда? – растерянно улыбнулась Леночка.– Говорит, на втором этаже веранда застекленная, ну, чтоб вроде оранжереи можно было сделать…– Здорово…– Он, когда звонил, сказал, между прочим: «А я помню, Леночка цветы любила выращивать»…– Неужели помнит? – удивленно спросила Леночка.Ее ладошка в руке Артема вдруг стала неловкой и опять холодной, будто неживой.– А как же, – с нажимом подтвердила Марья Игнатьевна. Покосилась на зятя с усмешкой. Он промолчал. Леночка отвернулась к окну, к черным голым деревьям, которые сердито царапали друг друга кривыми ветками. Может быть, представила, как идет по цветущему саду, роскошной тропической оранжерее на втором этаже своего большого дома…– А скажите, Артем, вам еще много долгов отдавать… ну, за эту… квартиру?– Не очень.– Ну да, ну да. Безусловно. Наверное, еще проценты. Сейчас кредиты с такими грабительскими процентами, – сочувственно кивнула теща, презрительно улыбаясь краешками губ.– Как вы, право, все знаете, Марья Игнатьевна! – восхитился Артем.– Безусловно.– А как это вы верно сказали, ну про этого… как его… Кирпич, а внутри – дуб, да?– Что?Леночка фыркнула.Марья Игнатьевна оглядела подозрительно – вздрагивающие плечи дочери, спокойное лицо зятя – поджала губы и величественно выплыла из кухни.Артем обнял жену, зашептал торопливо в самое ухо:– Ленка, прости меня, прости…– Да за что?– Ну… Ну… за то, что я не Игорек Самохин…Повернул ее к себе, поцеловал осторожно – мокрые ресницы, дрожащие смеющиеся губы.– Глупости, – хмурясь и улыбаясь одновременно, пробормотала она: – Как ты мог подумать, что я…– Ленка…– Элена! – крикнула из прихожей Малья Игнатьевна. – Пора идти! Там твой папа с Никитой, наверное, уже не знает, что делать.– Сейчас, мам. Уже иду.– Некоторые мужчины такие беспомощные, знаешь ли, – крикнула теща громко, отчетливо выговаривая каждое слово.

– Артем, ну… ты звони… – Конечно, – ответил Артем.– Мама говорит, Никите здесь нельзя, пока ремонт. А то я бы тебе помогла. Обои поклеить или еще что…– Да что, я с ремонтом не справлюсь, Лен? Тут недолго. Всего ничего. Я быстро сделаю.– Правда?– Элена!– Правда, – пообещал Артем.

Он уткнулся лбом в закрывшуюся дверь, послушал, как затихают шаги – легкие – Леночкины, командирские – тещины. Сгорбился, закрыл глаза, зашептал в драный дерматин обивки: «У нас все будет хорошо. У нас все будет…»