Профессор Кречетов возвращается в Гагру утром. Весь вчерашний день провел он у академика Иванова в Голубой бухте под Геленджиком. Он привез Дмитрию Сергеевичу свои расчеты и те соображения, которые подсказали ему тбилисские геофизики. Академик долго и придирчиво изучал все это, потом заметил:

— Доводы тбилисских геофизиков кажутся мне разумными. Может быть, и в самом деле не стоит рисковать еще одним местным землетрясением? Они зарегистрировали, значит, последний наш импульс во всех сейсмических районах Кавказа?

— Они регистрировали и прежние, только сейсмичность их была значительно слабее. Но ведь и импульс вашего нейтринного генератора был тогда вдвое меньше.

— Да, не будем больше рисковать, — решил академик. — За границей и так ведь пишут уже, что мы с вами испытываем какое-то геологическое оружие.

— Неужели и фамилии наши называют? — удивился Кречетов.

— Вот это-то и удивительно. Надеюсь, вы не давали никому из иностранных журналистов информации о нашей работе? Ну, а фантасты ваши не могли чего-нибудь опубликовать?

— Фантасты не журналисты. Им нужно время, чтобы что-нибудь написать. Один из них — Алексей Русин — еще собирается только писать повесть об ответственности ученых за современный физический эксперимент глобального характера. И я лично поощряю его поскорее осуществить этот замысел.

— А не толкаете вы его этим на запугивание?..

— Он человек здравомыслящий и запугивать своих читателей не собирается.

— А разве что-нибудь вызывает тревогу?

— Да хотя бы проникновение в глубь некоторых микрочастиц при помощи самих же микрочастиц, обладающих скоростью, близкой к скорости света.

— Это вы о допущении некоторыми физиками таких цепных реакций, при которых будто бы рождаются галактики? Ну, а я в этом совсем не уверен. Будем надеяться, однако, что если не чувство благоразумия, то хотя бы инстинкт самосохранения остановит наших коллег перед постановкой подобных экспериментов. Что же касается меня, — добавляет академик, довольно улыбаясь, — то я, как видите, не глух к зову рассудка и не только прекращаю свои эксперименты, но и вылечу завтра в Академию наук со всеми вашими расчетами и собственными соображениями. Прошу вас только помочь мне написать подробный доклад об этом.

…Давно уже не чувствовал себя профессор Кречетов так спокойно, как сегодня. В отличном настроении заходит он к Алексею Русину попросить какую-нибудь научно-фантастическую новинку.

— Похоже, что вас можно поздравить с какой-то удачей? — замечает его состояние наблюдательный фантаст.

— Да, можете, Алексей Васильевич, — улыбается профессор.

— Ваши эксперименты увенчались, значит, успехом?

— Наоборот, мы их прекращаем.

— Прекращаете?

— Да, временно. Помните, я говорил вам, что современный научный эксперимент становится все более ответственным?

— Значит, землетрясение, которое было тут в день нашего приезда…

— Да, весьма возможно, что оно было в некоторой связи с нашими экспериментами. Решено поэтому временно их прекратить. Для этого, правда, необходимо еще согласие Академии наук, но туда уже вылетел мой коллега академик Иванов.

— А не придется из-за этого совсем отказаться от просвечивания ядра планеты?

— Зачем же совсем? Нейтриноскопия, конечно же, самое прогрессивное средство изучения недр планеты, и мы от этого не собираемся отказываться. Нужно только никогда не забывать о той угрозе, которую таит в себе современный эксперимент на планетарном уровне. Ну-с, а теперь не податься ли нам на пляж?

Алексей не возражает против такого предложения, и они присоединяются вскоре к Вариной компании. Кроме Омегина, Фрегатова и Семенова, тут и Корнелий с Вадимом.

— А мне наговорили, будто вы обиделись? — добродушно улыбаясь, говорит им Леонид Александрович. — Но я не поверил. Не сомневался, что придете. Ну вот и хорошо, что пришли! И не будем больше говорить о слабых взаимодействиях. Давайте лучше пойдем купаться.

А потом, заплыв с Русиным дальше всех, профессор спрашивает Алексея:

— Какого вы мнения об этих ребятах?

— Лично мне они не внушают доверия, — признается Алексей.

— Да, пожалуй, вы правы.

— И знаете, мне очень не нравится, что они бывают в вашей комнате в ваше отсутствие. Вам бы не следовало оставлять на столе свои рукописи.