Профессор Кречетов, вылетавший в Москву по вызову академика Иванова, возвращается в Гагру спустя три дня.

— Ну, как вы тут без меня? — спрашивает он Русина.

— У нас все в строгом соответствии с местным распорядком дня,- посмеивается Алексей.- Теперь уже безо всяких происшествий. Расскажите лучше, что у вас нового?

— Пробыл там всего три дня, а событий столько, что всего и не перескажешь. Но главное вот что: теперь уже совершенно точно установлено, что эксперименты, подобные нашим, ведутся и по ту сторону планеты. О том свидетельствует возросшее количество сейсмических явлений, не типичное для года «спокойного солнца». К счастью, ни один из нейтринных импульсов не совпал пока с ритмом собственных колебаний земной коры. Мог бы (да и может еще!) произойти такой сейсмический резонанс, в сравнении с которым землетрясение в Сан-Франциско, Мессине и Токио, происшедшие в первой четверти нашего века и стоившие полмиллиона человеческих жизней, окажутся пустяком.

— Нужно, значит, немедленно что-то предпринимать! — возбужденно восклицает Алексей Русин.

— Мы не сомневаемся, что письмо наше будет перепечатано прогрессивными газетами. К тому же мы передадим его по радио на всех основных языках мира. Оно надежно подкреплено моими расчетами и статистикой Института физики Земли. Мало того, мы предсказываем характер землетрясений, которые неизбежно должны произойти в ближайшее время в основных сейсмических поясах земного шара, в случае если не прекратится зондирование внутреннего ядра планеты нейтринными импульсами. А пояса эти проходят по берегам Тихого океана и Средиземного моря, по горным цепям Кавказа, Гиндукуша, Каракорума и Гималаев. Мы очень надеемся на благоразумие человечества. Оно победило уже один раз в борьбе за запрещение испытаний атомного и термоядерного оружия, победит и теперь.

…На страницах газеты «Известия» действительно появляется вскоре хорошо аргументированное письмо академика Иванова и профессора Кречетова. Его перепечатывают почти все газеты мира. С комментариями в печати и по радио выступают виднейшие сейсмологи и геофизики Европы, Азии, Африки и Америки.

Алексей Русин и профессор Кречетов с Варей возвращаются тем временем в Москву, и Леонид Александрович, навещая племянницу и брата, не упускает теперь случая побывать и у Русиных.

Предвидение профессора Кречетова оказывается пророческим: землетрясения силою до шести — восьми баллов происходят вскоре в один и тот же день и даже примерно в одно и то же время во многих странах. И это буквально будоражит весь мир. Многие государства требуют специального заседания Организации Объединенных Наций. А американцы соглашаются наконец на созыв Международного конгресса в Вашингтоне.

Перед отъездом на конгресс профессор Кречетов заезжает к Русиным попрощаться с Василием Васильевичем и Алексеем.

— Ну, друзья, пожелайте нам удачи! — говорит он.- А вы, Алеша, не забывайте Варю. Ни разу ведь не навестили ее с тех пор.

— Да ведь все некогда, Леонид Александрович…

— Ну, а нам придется, видно, немало потрудиться, хотя сама планета своим недавним тяжким вздохом изрядно помогла нам в этом деле.

— Надеюсь и я помочь вам своею повестью о трагической судьбе планеты Фаэтон,- говорит Алексей Русин.

А потом, когда он садится за свою рукопись, никак не может избавиться от сомнений: только ли излишняя любознательность ученых Фаэтона погубила их планету?

Ну, а правительства? Без их ведома разве могли производиться эксперименты такого масштаба? А если так, то обнаруженная учеными возможность вызывать искусственные землетрясения не могла разве вскружить голову тем, кто мечтал о мировом господстве?

Весьма вероятно, что и на Фаэтоне не только увидели возможность подобного же применения этого открытия, но и попытались с его помощью решить судьбу двух социальных систем своей планеты. И как бы ни договаривались между собой ученые Фаэтона не способствовать этому, среди них нашлись, конечно, такие же милитаристски настроенные представители науки, как доктор Эдвард Теллер и Вернер фон Браун на нашей Земле. А погиб ли их Фаэтон из-за того, что ошиблись они в расчете мощности нейтринных импульсов или не учли явлений резонанса недостаточно изученной внутренней структуры своей планеты после происшедшей катастрофы, это уже не имело значения.

Алексей еще не написал тех глав, в которых должна изображаться гибель Фаэтона, но он уже с достаточной отчетливостью представляет себе его агонию. Погибал он, наверное, не сразу. Гибель его не могла быть похожей на взрыв. Скорее всего, первыми стали рушиться какие-то внешние связи планеты. Может быть, сначала исчезло ее магнитное поле. А это повлекло за собой распад радиационных поясов и ионосферы…

Уже одного этого было, конечно, достаточно, чтобы погубить если не жизнь, то цивилизацию на Фаэтоне. На него сразу же обрушился поток космических частиц, вырвавшихся из «Ловушек» радиационных поясов. Ионосфера при этом утратила, конечно, свою «зеркальность», перестала отражать радиоволны, разладив радиосвязь на всей планете.

Не мог не прийти в негодность и компас. Размагнитились постоянные магниты, а сердечники электромагнитов потеряли способность намагничиваться.

Резонанс тем временем продолжал расшатывать связи внутренних сфер планеты. Все более слабела и гравитация, позволяя силам тяготения соседних планет и Солнца расчленять одрябшее тело Фаэтона…

Алексей не очень еще уверен, найдет ли он нужные краски для изображения столь мрачной картины, сделать это считает не только своим писательским, но и гражданским долгом, чтобы предостеречь человечество от страшной участи Фаэтона.

Москва, Гагра.

1966 г.