Мигель спустился на первый этаж и несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь избавиться от мучительного возбуждения. Если бы не Доминго, который ждал его в гостиной, он бы сейчас расслабился в объятиях Стефани.
Доминго сидел, зажав в зубах большую сигару. Мигель сразу заметил, что его менеджер просто кипит от злости. Однако Доминго относился к своему матадору с уважением. Мигель приносил ему доход. Раньше Доминго продавал телевизоры, но не преуспел в этом деле.
Теперь он продавал матадора. Он умел найти общий язык с каждым. Странно, но людям нравились его вызывающая развязность и полное отсутствие светской учтивости. За последние пятнадцать лет Доминго приобрел уйму друзей, одаривая судей и прессу ящиками дорогого вина и кубинских сигар. А самое главное, он уладил все недоразумения, возникшие после смерти Хуана, когда никто не хотел приглашать Мигеля в свой город и предоставлять ему арену. Но даже Доминго не мог справиться со злейшим врагом Эль Пелигро, Пакоте Агиларом, братом Хуана и влиятельным испанским репортером.
— Ты спятил, матадор? Зачем ты привез из Америки эту журналистку? Учти: попирая наши традиции, ты роешь себе могилу!
— Правда, она красивая?
Доминго фыркнул и зажег потухшую сигару. Мигель с трудом различал его за клубами дыма.
— Твой член тебя погубит!
— Стефани принесет мне удачу.
— Опомнись, матадор! Вся Испания следит за каждым твоим шагом! Репортеры ночуют на твоем крыльце. Они видели, как ты привел в дом эту женщину, но не видели, как она выходила. Это рождает массу вопросов и домыслов. Журналисты решили, что она киноактриса. Зачем ты позволил сфотографировать себя с Дженной Старр?
Мигель закурил и бросил в пепельницу горелую спичку.
— Со мной не было моего менеджера, который разбил бы фотоаппарат.
— Но с тобой был Галлео. Хотя ты наверняка запер его в гостиничном номере. Он звонил мне каждый день и жаловался, что никак не заставит тебя вернуться домой, в «Ла Либра»!
— Насчет Стефани можешь сказать журналистам все, что захочешь. — Мигель смял сигарету, почувствовав вдруг сильную усталость. У него опять заболела нога. — Придумай что-нибудь.
— Они хотят услышать, что ты женишься на Паломе Агилар.
— Нет! — Он сел. — Этого не будет.
— Через две недели тебе выходить на арену. Если ты не объявишь о помолвке с Паломой, тебя освистают. А какие страдания ты мог бы причинить своему сопернику! Узнав, что ты женишься на его девушке, Франкосис забудет о быке!
— Он и так уже напуган. Я не собираюсь плясать под дудку Пакоте! Это отвратительно.
Доминго затянулся сигарой.
— А что, если Пакоте вынудил этого парня вызвать тебя на состязание, потому что он знает что-то о нем?
Мигель прищурился. При мысли о шантаже ему стало не по себе.
— Я обещал умирающему Хуану, что позабочусь о Паломе, прослежу за ее здоровьем и образованием. А теперь ты хочешь, чтобы я помешал ее счастью? Если я это сделаю, судьба от меня отвернется.
Полное лицо Доминго налилось кровью.
— Матадор, какое тебе дело до ее счастья? Она поступит так, как ты скажешь. Ведь ты ее опекун!
— И как ее опекун я говорю «нет». Я не стану играть сердцем этого юноши ради победы в корриде.
— Этот юноша может тебя погубить!
— Нет. Я чувствую, что назревают перемены.
— Перестань! Ты можешь отправить Палому куда-нибудь на несколько лет, а потом расторгнуть помолвку. Пусть Франкосис докажет свою любовь — уедет вместе с ней.
Мигель вскочил, скривившись от острой боли в бедре.
— Публика хочет, чтобы я пролил кровь на арену «Лас-Вентас»! Я видел свою смерть во сне. На быке была отметина — розочка. Моя помолвка с Паломой ничего не изменит. Изменить что-то может только эта американка, которая сейчас спит наверху.
Мигель мерил шагами комнату. Вошла его сестра, но, оценив ситуацию, оставила их наедине.
— Не волнуйся, матадор, я лично прослежу за жеребьевкой и позабочусь о том, чтобы нам не достался бык, виденный тобой во сне.
Мигель покачал головой:
— Судьбу не обманешь!
— В последний раз матадор умирал на испанской арене десять лет назад, — заметил Доминго.
— Да хоть двадцать лет назад! Моя смерть неминуема, если я не послушаюсь своего сердца.
Доминго был сражен.
— Не говори таких слов, матадор!
— В Калифорнии у меня было озарение — наверное, божественное. Мне представилось, что эта женщина-корреспондент каким-то образом предотвратит мою ужасную участь. И вам с Пакоте не следует вмешиваться.
— Матадор, ты меня обижаешь! Как можно ставить меня на одну доску с этим псом Пакоте?
Мигель сел, обхватил голову руками и энергично потер лицо.
Доминго вынул сигару изо рта.
— Матадор, ты в плохой форме, — сказал он встревоженно. — Завтра утром отправляйся в «Ла Либра». Там ты отдохнешь и, может быть, потренируешься перед боем. А я договорюсь с прессой, но боюсь, что одной коробкой сигар здесь не отделаться. Надо, чтобы репортеры, в том числе и Пакоте, не публиковали того, что сегодня видели.
— Заплати им, сколько они попросят. Я устал. Встретимся завтра в моем мадридском офисе. Я приду туда, чтобы подписать кое-какие счета.
Оставив Доминго в гостиной, Мигель поднялся наверх, перепрыгивая через ступеньку, и чуть ли не бегом пересек вестибюль. Странно, но нога вдруг перестала болеть. Он прошел мимо комнаты, в которой спала Стефани, мимо собственной спальни, несколько раз завернул за угол и оказался в самом укромном помещении, наполненном сладким запахом ладана.
Мигель опустился на колени и зажег свечу перед статуей. Тереза поддерживала для него алтарь. Пока он разъезжал по свету и дрался с быками, здесь всегда горели свечи, дожидаясь его благополучного возвращения.
Статуя Patrona of Palma del Rio, святой покровительницы его матери, холодно взирала на Мигеля. Сегодня в ее глазах не было умиротворения. Он сложил руки перед собой, сжав ладонями золотой крестик, висевший у него на шее, и стал молиться о том, чтобы встретить смерть без страха. А еще он молил Бога о прощении. Он не должен был привозить в Испанию Стефани и не должен был так сильно ее желать.
Стефани открыла глаза и постепенно сосредоточила взгляд на высоком белом потолке. Повернувшись на живот, она уткнулась носом в пуховую подушку. Хрустящая наволочка напомнила ей те, которые гладила ее мама. Наконец она вспомнила, где находится. «Я в Испании! И это не моя подушка!» Подскочив на постели, она оглядела комнату и восстановила в памяти последние события: долгий перелет из Лос-Анджелеса, толпа в аэропорту, толпа на вилле, поцелуй и сладкий сон.
Теплый ветерок нежно раздувал тонкий белый тюль. В распахнутые ставни беспрепятственно проникали воздух и утреннее солнце. Стефани увидела, что ее одежда распакована, а пустые чемоданы аккуратно сложены в углу. На столике блестел запотевшими боками хрустальный графин с водой, рядом стоял поднос с пончиками и горячим кофе.
Пончики! Она уже и не помнила, когда в последний раз ела такую высококалорийную пищу.
Интересно, кто заходил в ее комнату, пока она спала, и сделал все это, не потревожив ее? Стефани свесила ноги с кровати, все еще немного растерянная после долгой дороги и смены часовых поясов. На часах было восемь.
Наверное, она спала как убитая на этой чудесной кровати из светлого дерева с резной металлической отделкой. По одну сторону от кровати стоял гардероб, по другую — стол, а прямо перед ней возвышалось большое зеркало в изящной деревянной раме. Вся мебель была выдержана в одном стиле.
Из зеркала на Стефани глянула незнакомка с блестящими глазами, густыми растрепанными волосами и ярким румянцем. У этой женщины был влюбленный вид!
«Как я могла полюбить человека, с которым только что познакомилась? И как я буду писать статью в таком смятенном состоянии?»
Но она все же утрет нос своему боссу и редактору «Варьедадеса»! Закончив статью описанием финала корриды — скорее всего кровавого финала, в котором великий матадор станет жертвой разъяренного быка, — она как ни в чем не бывало вернется домой.
«Писать репортажи — моя профессия, — подбадривала себя Стефани. — В конце концов, это просто задание, хоть и необычное. Мне и раньше доводилось писать необычные вещи, правда, на родном языке. Ничего страшного, справлюсь!»
Впереди — целых две волшебных недели на Пиренейском полуострове. Можно посетить музеи и прочие достопримечательности, пошататься по магазинам… Хватит вести себя так, будто ее ждут пытки испанской инквизиции!
Надо будет позвонить в «Варьедадес» и сообщить сотрудникам редакции номер факса. Они обещали выслать вспомогательные материалы для ее статьи. Впрочем, Рей уже проделал большую работу в этом плане. А еще хорошо бы подключиться к Интернету и просмотреть электронную почту. Там наверняка накопилось множество сообщений от Эйдрии с требованием подробностей и от брата — с требованием ответов на вопросы.
Стефани сбросила ночную рубашку и, понаблюдав, как она парила перед тем, как опуститься на пол, тряхнула волосами. Долой бесплодные романтические мечтания, пора заняться делом! Решительно выпрямившись, она шагнула к окну.
Ослепительное испанское солнце заставило ее зажмуриться. Из невидимого сада долетал аромат жасмина. Вдруг улицу огласили громкие аплодисменты. Она прикрыла глаза ладонью и прищурилась, пытаясь определить причину людского волнения.
Внизу стояла кучка журналистов и пялилась на ее нагое тело, сотрясая воздух ликующими возгласами и свистом.
О Боже! Стефани в ужасе упала на пол и отползла от окна. Сердце ее колотилось от злости. Только этого ей и не хватало!
Она нашла свой халатик — кто-то заботливо повесил его на крючок в ванной, — вернулась к окну и украдкой выглянула на улицу. Сколько же журналистов околачивается перед виллой! Неудивительно, что Мигель ненавидит прессу, от которой ему удалось отдохнуть в Калифорнии. Будучи сама журналисткой, Стефани никогда раньше не испытывала сочувствия к кинозвездам, измученным пристальным вниманием папарацци, но теперь в ее душе затеплилось понимание.
Она расчехлила свой портативный компьютер, достала подготовленные Реем материалы и приступила к работе. Утро было для нее самым продуктивным временем суток, и частенько она засиживалась в пижаме до полудня.
В голове постепенно вырисовывались контуры будущей статьи. Сделав перерыв, Стефани выпила кофе и съела все три пончика. Она уже не сомневалась, что справится с этим заданием.
Итак, сначала — краткий, но содержательный экскурс в историю корриды, дальше — детство Мигеля в Барселоне, его мечта стать матадором, волшебное превращение нищего паренька в национального идола, влияние Хуана Агилара и, наконец, женщина, которую они не поделили…
Минуточку!
Стефани пролистала неофициальную биографию.
«Лусия Бенитес, дочь испанского корабельного магната, любила тореадоров, однако Мигель Рафаэль, который был в то время новичком на арене, не представлял, насколько она любвеобильна. Прозрение пришло, когда Лусия ему изменила.
Нет ничего страшнее испанца с уязвленным самолюбием. Переспав с Хуаном Агиларом, Лусия публично унизила Мигеля. Ему не оставалось ничего другого, как только вызвать своего наставника на состязание. Кумир детства превратился в мучителя.
Грязные подробности наводнили испанскую прессу и открыто обсуждались на улицах. Мигель обнаружил любовников в спальне второго этажа, выдернул Лусию из объятий Хуана, и в этой потасовке она расцарапала ему лицо. Шрам остался у него до сих пор.
Два помощника Мигеля, силачи-пикадоры, с трудом оттащили его от Хуана и тем самым спасли последнего от смерти».
Стефани отложила книжку. Ей казалось, что она предавала Мигеля, читая его неофициальную биографию.
«Мы с Мигелем в чем-то похожи, — думала она, следя глазами за солнечным лучом, который скользил по белой стене. — Нас обоих предали и унизили любимые люди». Но Мигелю было больно вдвойне, ведь его беда стала достоянием гласности.
Наверное, каждый когда-нибудь испытал разочарование в любви, горечь в семейных отношениях. У нее не было отца. У Мигеля безвременно умерла мать.
Стефани на мгновение закрыла глаза и подставила лицо теплому ветру. «Но даже зная, что боль неизбежна, мы все равно тянемся к любви».
После того как она встретила Мигеля, душа ее открылась для новых сильных чувств. Интересно, испытывает ли он то же самое, или она для него всего лишь сиюминутное увлечение?
«Не забывай, что до тебя у него был роман с Дженной Старр!»
Стефани глубоко вдохнула знойный испанский воздух, сложила компьютер и пошла в ванную, где долго стояла под душем. Потом она надела джинсы и белую футболку с глубоким круглым вырезом и спустилась на первый этаж.
Избавившись от бесплодных мечтаний, она наконец захотела пообщаться с людьми. Однако, пока она была в спальне, к ней никто не заходил, и на вилле было очень тихо.
Она огляделась — ни Рея, ни Мигеля, ни сестры Мигеля Терезы, ни ее мужа. Бродить в одиночестве по чужому дому было как-то неловко.
В кухне на белом кафельном столе дымился кофейник. В боковую дверь почти бесшумно вошла экономка-испанка в белом накрахмаленном платье. Стефани вздрогнула от неожиданности. Обе женщины смогли лишь кивнуть друг другу в знак приветствия.
Наливая себе кофе, Стефани заметила записку Рея, прислоненную к вазе с цветами.
«Доброе утро, Стеф!
Я уехал в гости к своим мадридским друзьям. Решил тебя не будить. Вот номер моего пейджера, я его уже активировал. Может быть, позже сходим вместе на ленч? Когда я проснулся, Мигеля уже не было. Терезы с мужем тоже. Желаю тебе весело провести день на случай, если мы не встретимся.
Рей».
Стефани нахмурилась. С кем ей весело проводить день?
Она бросила записку на стол, налила себе еще кофе и с интересом оглядела блюдо с пончиками. Оставив их нетронутыми, она приступила к осмотру виллы.
Двухэтажное здание, покрытое белой штукатуркой, было защищено от палящего солнца навесами и оконными ставнями. Домработница только что обошла дом и закрыла все окна. Стефани услышала, как щелкнул кондиционер.
Над гостиной располагался чердак, куда вела отдельная спиральная лестница. Стефани поднялась по ступенькам, скользя рукой по холодным железным перилам. Интересно, какие сокровища хранятся в этом укромном месте?
На полу лежала целая гора подушек, обшитых клетчатой тканью. Здесь же стоял низкий столик. Больше мебели не было. В стенной нише гнездились музыкальный центр и телевизор с огромным экраном. Стефани с удовольствием опустилась на белый ковер с густым бархатистым ворсом.
На стене висел огромный плакат, изображавший Мигеля в блестящем костюме тореро. Он стоял боком, выгнув спину, наполовину завернувшись в развевающийся плащ, а мимо пробегал огромный бык с пронзенным бандерильями загривком. Плакат был старый, пятилетней давности. Стефани сумела перевести с испанского только дату и место действия — Пласа дель Торос, Мехико.
Мигель в одежде матадора был живым воплощением испанских традиций. Брюки обтягивали литые ягодицы, плащ романтично окутывал гибкий стан. При виде этого высокого красавца у Стефани перехватило дыхание. Маленькая фотография в книге не производила такого сильного впечатления, как плакат.
Когда она уходила с чердака, сердце ее колотилось.
Окружавший виллу дворик был небольшим, но ухоженным. Здесь росли пышные экзотические растения и густые кустарники. Над стенами дома парили цветущие апельсиновые деревья.
Стефани передала сообщение на пейджер Рея. Он позвонил и сказал, что пока не может с ней встретиться.
— Если Мигеля еще нет, пройдись по магазинам, — посоветовал фотограф. — Знаешь, мы могли бы взять интервью у его соперника. Мои друзья, у которых я сейчас в гостях, имеют большие связи в мире корриды.
— Ты думаешь, Мигель это одобрит?
— В «Варьедадес» звонил он, а не ты. Как ты можешь написать объективную статью, не включив в нее факты о Франкосисе Гаоне?
Рей прав.
— Ладно, договорись. А я пока последую твоему совету и пройдусь по магазинам.
— Поезжай в Галериа дель Прадо. Там ты найдешь все, что тебе нужно. Только осторожнее уходи с виллы. Перед домом полно журналистов. Я ускользнул от них задним проулком.
— Спасибо.
Стефани повесила трубку и побежала наверх, в свою комнату. Там она взяла шляпу с большими мягкими полями, вместительную сумку для покупок и карту Мадрида.
С помощью англо-испанского словаря ей удалось заказать такси по телефону и попросить, чтобы водитель подъехал к заднему входу. Когда прибыла машина, Стефани вышла из ворот виллы в проулок и решила, что она свободна. Но не тут-то было: со всех сторон налетели журналисты.
Один из них кинулся ей на выручку.
— Оставьте сеньориту в покое! — крикнул он, открыл дверцу такси и юркнул в салон вместе со Стефани, как будто был ее старым приятелем. Увидев ее удивление, он улыбнулся: — Меня зовут Пакоте. Разрешите составить вам компанию?
— П-пожалуйста. — Она отсела подальше, настороженно оглядывая непрошеного спутника, который был сильно надушен одеколоном.
— Сегодня утром вы порадовали нас, усталых журналистов, приятным зрелищем.
Стефани замерла, ощутив мгновенное замешательство.
— Меня ослепило солнце!
— Значит, вы корреспондентка «Варьедадеса» из Калифорнии. — Он бесцеремонно оглядел ее сверху донизу, и она почувствовала, как краснеют ее щеки. — А мы-то надеялись, что вы Дженна Старр.
— Простите, что разочаровала вас, — раздраженно буркнула Стефани. — Откуда вы знаете, кто я такая?
— Я знаю все, что связано с Мигелем. — Он небрежно махнул рукой. — Куда вы собрались в такой погожий денек?
— В Галериа дель Прадо, но…
— Отлично! — Он что-то выпалил шоферу испанской скороговоркой.
Вскоре они шагали по роскошному торговому комплексу, заглядывая то в один, то в другой магазин. К своему удивлению, Стефани нашла компанию Пакоте приятной. Этот симпатичный мужчина лет сорока с лишним без умолку рассказывал ей о Мадриде и советовал, какие достопримечательности стоит посмотреть, а какие нет.
В одном модном магазинчике она приглядела пестрое хлопковое платье, и Пакоте сам оплатил покупку. Он так настаивал, что она поняла: спорить бесполезно. Потом он пригласил ее на ленч.
В «Ла Пласа», ресторане самообслуживания, они распили бутылку белого вина.
— Матадор не сказал, кто вы такая. — Пакоте поднял свой бокал, любуясь вином.
Стефани сделала несколько глотков, оценив чудесный вкус напитка, и поинтересовалась:
— Тогда откуда вы узнали, что я работаю на «Варьедадес»?
Пакоте усмехнулся:
— Сделал пару звонков.
— Вы один это знаете?
— Пока да.
Стефани задумалась над его ответом. Интересно, что ему от нее нужно?
— Вряд ли Мигель захочет, чтобы эта информация пошла дальше.
— Вот и наша официантка. Какие предпочитаете закуски?
— Мне все равно. — От вина, выпитого на голодный желудок, у нее закружилась голова. Ей стало легко и уютно с этим интересным человеком, который откровенно разглядывал ее своими черными проницательными глазами.
— Вы красивы, но не похожи на других. Может, вы околдовали нашего Эль Пелигро? — Пакоте отправил в рот маслину, ни на секунду не сводя глаз со Стефани. — Обычно Мигель не общается с прессой, для этого у него есть Доминго. Похоже, великий матадор влюбился. Ну что ж, тогда эта коррида обещает быть любопытной вдвойне!
— Я приехала сюда по работе, — напомнила Стефани, однако видела, что он ей не верит.
— Между вами наверняка есть что-то еще. Раньше Эль Пелигро не водил женщин на виллу, где живет его сестра.
Стефани не выдержала его взгляда и отвернулась к окну, мимо которого сновали толпы прохожих. В руках у многих были фирменные пакеты с покупками.
— Вы ошибаетесь. Между нами нет ничего, кроме деловых отношений.
Пакоте налил в свой бокал еще вина.
— Хуан Агилар был самым известным матадором Испании. Как только он объявил о том, что уходит с арены, Мигель вызвал его на состязание. Вы, конечно, знаете, что было дальше, и представляете всю важность предстоящей корриды.
Стефани пожалела, что не захватила с собой маленький магнитофон. Она порылась в сумочке и достала блокнот.
— Вы не возражаете, если я буду записывать?
Он пожал плечами:
— Пожалуйста. Но то, что я сейчас сказал, известно всем.
— Хуан не должен был принимать вызов.
Пакоте вытянул губы, потом скривил их в усмешке.
— Нет, должен был, сеньорита.
У нее возник новый вопрос:
— Вы, конечно, были на той корриде Мигеля в «Лас-Вентас», где его ранил бык?
— Да. Сначала, когда Мигель вышел на арену, никто ничего не заподозрил, но как только он тряхнул плащом, все поняли, что он пьян. Мы следили за выступлением с затаенным ужасом. Самые хладнокровные зрители желали увидеть его смерть.
Стефани передернулась от такой жестокости.
— Бык ранил Мигеля, и публика погрузилась в траур, — продолжал Пакоте. — Людям казалось, что после смерти Эль Пелигро умрет сама коррида. Но случилось чудо: Мигель выжил, к нему вернулись прежние сила и ловкость. С тех пор он стал лучшим матадором. Он побеждал даже там, где неминуемо должен был проиграть. Поползли слухи, что в тот день он заключил сделку с дьяволом. Тогда-то он и назвал себя Эль Пелигро. Ну скажите мне, какой матадор в здравом уме возьмет себе такое несчастливое имя?
— Вы были поклонником Хуана?
Пакоте сжал губы в тонкую линию и хлебнул вина.
— Сеньорита, есть люди, которые всегда будут верны Хуану Агилару. Мы не успокоимся до тех пор, пока бык не проткнет Мигелю рогом сердце.
Этот парень явно не любил Мигеля. Пожалуй, ей не стоило болтать с ним среди бела дня на виду у прохожих.
— Мигель должен доказать свое мастерство на арене, где витает призрак Хуана, — продолжал Пакоте. — Франкосис — любимчик публики, своими колкостями он задел гордость Мигеля. До него ни одному матадору не удавалось заставить Мигеля дать бой в «Лас-Вентас».
— Здесь не обошлось без вмешательства прессы, верно?
Пакоте широко улыбнулся:
— Конечно. Я вижу, вы уже начали кое-что понимать. Теперь Мигель пытается воздействовать на толпу с помощью Паломы Агилар — бедной сиротки, дочери Хуана.
Это Палома-то — бедная сиротка? Стефани живо вспомнила красивую молодую испанку и фламенко, который она танцевала с Мигелем. Сердце ее защемило.
— Каким же образом он хочет ее использовать?
— Коррида — не тот вид спорта, в котором участники набирают очки. Выступление матадора оценивается не только судьями, но и зрителями. Он может блестяще драться с быком, но если публика от него отвернется, ему не быть победителем. Мигель хотел бы, чтобы люди забыли о смерти Хуана. Но в «Лас-Вентас» они не только вспомнят, но и заново переживут тот давний ужас.
— И вы им в этом поможете?
Он улыбнулся, обнажив крупные зубы.
— Палома будет сидеть в ложе Мигеля. Все увидят, что она поддерживает убийцу своего отца. Возможно, ее отношения с Эль Пелигро зашли еще дальше. — Пакоте потер подбородок. — Мне кажется странным, сеньорита, что вы, живя на его вилле, не знаете того, о чем догадывается вся Испания.
Стефани вдруг почувствовала неприязнь к Пакоте. Ей захотелось уйти.
Он откинулся на спинку стула, явно наслаждаясь этим разговором.
— Испанцы говорят о дочери Хуана, но они еще не знают о журналистке, которая живет на вилле Эль Пелигро и, возможно, делит с ним ложе.
По спине Стефани пробежал холодок.
— Это клевета.
— Не бойтесь. Другие журналисты, видевшие вас вчера на вилле, не напишут статью раньше меня. Они затаились и ждут, что предпримет Пакоте. Ну ладно, хватит о корриде. Расскажите-ка мне про солнечную Калифорнию.
Позже, возвращаясь в такси на виллу, Стефани думала о Паломе и Мигеле. Пакоте намекнул, что напишет о ней статью. Да, он не из тех, кто хранит секреты. Мигелю придется заплатить, чтобы заставить его молчать.
Он, конечно, разозлится, узнав, с кем она сегодня обедала. Надо было вытолкать Пакоте из такси!
Стефани безуспешно пыталась подавить приступ ревности. Мигеля связывали с Паломой не только обязанности опекуна… но что же еще?