Когда Стефани наконец открыла глаза, было темно. Она сфокусировала взгляд на огромной картине, изображавшей матадора. Кто-то стучался в спальню. Мельком увидев в зеркале свое помятое лицо, она открыла дверь и обнаружила на пороге Мигеля. На нем были желтовато-коричневые льняные брюки и темно-зеленая шелковая рубашка с короткими рукавами. С мокрыми волосами, благоухающий, он был совершенно неотразим. Ей захотелось броситься матадору на шею и уложить его в постель, однако у него был странно отрешенный вид.

— Давай прогуляемся, — предложил он серьезным тоном.

— Мне надо умыться. Я только что проснулась.

— Ты спала при таком шуме? Ладно, я тебя подожду.

Только сейчас до нее дошло, что в доме, похоже, вечеринка. Слышался гомон людских голосов, гремела музыка, в открытую дверь проникал запах табака.

Мигель хочет прогуляться? Это значит — поговорить. Но о чем? «Прости, Стефани, но я скоро объявлю о своей помолвке с Паломой». Или: «Да, я буду твоим любовником, но не могу обещать тебе долгих отношений и связывать себя обязательствами». Или: «Я не имею права заводить роман с женщиной, которую не принимают мои соотечественники и друзья. Надеюсь, ты меня понимаешь?»

Стефани отбросила тревожные мысли, приняла душ и надела легкое голубое платье. Не стоит загадывать наперед и ждать слишком многого. Она накрасилась, собрала еще мокрые волосы в свободный пучок, подушилась и вышла к Мигелю, который сидел в гостиной на кожаном диване. Увидев ее, он вскочил и схватил с пола корзинку для пикника.

Рей с озабоченным видом протирал свою фотоаппаратуру. Перед ним стояла полупустая бутылка вина. Когда Стефани и Мигель проходили мимо, он поднял глаза, но ничего не сказал. Остальные гости разбились на группы, курили и пили вино. Галлео тихо бренчал на гитаре, но, заметив Стефани, перестал. Доминго в комнате не было.

Они вышли в ночь и побрели по гравийной дорожке к хлеву. Высоко в небе светила луна, окутывая ранчо бледно-серебристой призрачной дымкой. Теплый ветерок разносил запах жасмина и цветущих апельсиновых деревьев.

— Еще не прошло и недели с тех пор, как мы встретились, — сказала Стефани, пытаясь унять странное волнение, — а мне кажется, что мы знакомы гораздо дольше. — «Целую вечность…» — Ты не знаешь, сколько мне лет, не знаешь моего второго имени, но мы, словно давние друзья, гуляем под луной в самом центре Испании.

— Не надо придавать такого большого значения времени. Тебе двадцать девять лет, и твое второе имя Энн.

Стефани остановилась и удивленно взглянула на него.

— А мое любимое блюдо?

Он усмехнулся и подмигнул.

— Вот тут ты меня поймала!

Она удовлетворенно кивнула.

— Ты можешь вернуться в Мадрид, если хочешь, — помолчав, сказал Мигель ровным тоном.

Стефани не могла понять, что он сейчас чувствует, но ей показалось, что он поразил ее в самое сердце своей матадорской пикой. Она машинально продолжала ступать по гравийной дорожке непослушными ногами.

— Я же только что приехала.

— Знаю, но тебе не обязательно здесь оставаться. Рей сказал, что уедет вместе с тобой. А я останусь на ранчо до вторника или до среды. Мне надо побыть вдали от толпы поклонников и прессы, собраться с мыслями перед боем.

— Ты хочешь, чтобы я уехала? — спросила Стефани, озадаченная таким поворотом событий. Кажется, Мигель пытается от нее отделаться…

— Нет, querida. Я хочу, чтобы ты была там, где тебе лучше.

— Разве я выгляжу несчастной? Почему ты меня гонишь? Что я такого сказала или сделала?

— Ничего. Просто мои родные настроены против тебя, и это сильно меня задевает. Я могу приказать им быть с тобой повежливее, но я не властен над их сердцами.

Стефани сделала глубокий вдох, пытаясь сдержать слезы. Его семья не желала ее видеть, и Мигель был вынужден пойти им навстречу. Ей не следовало сюда приезжать. Надо было взять билет и улететь домой.

Он подвел ее к стеклянному столику и двум изящным деревянным стульям, разместившимся рядом с фонтаном. Это место располагалось довольно далеко от дома и было скрыто высокой изгородью. Мигель поставил корзинку на столик, достал из кармана свечу и зажег ее при помощи серебряной зажигалки.

— Здесь нам никто не помешает. — Матадор извлек из корзины бутылку с темным вином. — Садись, — сказал он, указывая на стул.

На небе неистовствовали звезды. Стефани смотрела на них и удивлялась, как она могла составить такое неверное мнение о Мигеле. Оказывается, сегодня ночью он вовсе не собирался заманивать ее в постель. Он хотел отправить ее в Мадрид… или в Калифорнию. Она вдруг почувствовала себя робкой, беззащитной и почти несчастной.

Мигель протянул ей полный бокал.

— Я не должна была сюда приезжать, — сказала Стефани, не зная, как преодолеть ту пропасть, которая вдруг пролегла между ними. — Я думала, все будет по-другому.

Он откинулся на спинку стула, отхлебнул вина и окинул глазами свои владения — гармонию долин, гор и безбрежного неба.

Здесь, под испанскими звездами, Стефани чувствовала себя невероятно одиноко. Ей казалось, что она покинула не только свою страну, но и свою галактику.

— В последнее время я обидел многих людей. — Мигель закурил. Струйка дыма взвилась кверху и растаяла в темноте. — Но я не хочу обижать тебя.

Ну вот, началось! Он вообще собирается вычеркнуть ее из своей жизни.

— Можно мне сигарету? — попросила Стефани.

Он слабо улыбнулся, взял со стола пачку и вытряхнул из нее одну сигарету.

— Со мной ты приобрела дурные привычки.

Она нагнулась к Мигелю, чтобы прикурить, и взглянула на его длинные пальцы. О, как же ей хотелось, чтобы эти пальцы зарылись в ее волосы!

— Зря я привез тебя в Испанию, — сказал он, откинувшись на спинку стула и швырнув зажигалку на столик.

Сердце ее на мгновение замерло, потом забилось тяжело и мучительно.

— Почему? — спросила она, выпуская дым. Ей нравилось ощущать в пальцах сигарету. Это помогало отвлечься от душевной боли.

Стефани ждала ответа, пытаясь понять по его взгляду, что он чувствует. Но Мигель молчал. Теплый ветерок трепал ее волосы. Где-то запела птица. Освещенный луной, матадор казался выходцем с какой-то другой планеты. Совмещающий в себе несовместимые вещи, он был для Стефани воплощением самой Испании.

— Тебе все еще снится тот страшный сон? — спросила она, пытаясь сменить тему. Ей было невмоготу ждать, когда он скажет, что она ему уже неинтересна.

— Да.

— Не стоит так сильно верить в сны. Мои, например, никогда не сбываются. Иногда мне снится, что мы со Стивеном по-прежнему женаты. А иногда, что моя мама еще жива.

Стефани опять вдохнула теплый ночной воздух, задумчиво глядя на свою сигарету. «Зачем я курю? Зачем делюсь с ним такими сокровенными вещами? Зачем вообще пытаюсь его разговорить? Боюсь услышать, что между нами все кончено?»

Она подняла глаза и наткнулась на внимательный взгляд Мигеля.

— Я не знал, что ты разведена, — проговорил он.

— Ну что ж… — Стефани растерялась. Какое гадкое слово — «развод»! Символ поражения.

— Расскажи мне об этом, — попросил он и вытянул ноги, положив одну на другую.

— Не могу. Вернее, здесь нечего рассказывать.

Эта тема была слишком личной, слишком болезненной — клубок спутанных чувств.

— Ты его бросила?

Ну как ему сказать, что Стивен сбежал с одной из ее подружек? Как признаться в том, что она не сумела удержать собственного мужа?

— Стив был немножко лицемерен, а я немножко наивна, — уклончиво объяснила она.

— Он тебе изменял?

Ох! Этот вопрос возродил прежние обиды.

— Он хотел получать блага не работая. Думал, что мой брат обеспечит финансовую поддержку его бестолковому бизнесу. Когда же он понял, что этого не будет, он нашел себе женщину со средствами. — Стефани пожала плечами.

— Ты в чем-то винишь себя?

— Только в том, что вышла замуж, не поняв его истинных целей. Ему требовалась не жена, а талон на бесплатное питание. Наверное, в глубине души я всегда это знала, но до поры до времени не хотела в это верить.

Стефани подняла свой бокал и глотнула вина. Странно, что она так разоткровенничалась с Мигелем. Единственными, кто знал всю подноготную ее неудачного замужества, были Ричард и Эйдрия.

— Мы с тобой в чем-то похожи.

Она тоже так считала.

— А что произошло у тебя с Лусией?

Интересно, расскажет ли он теперь о своем бесславном романе со светской красавицей?

— Она использовала меня, чтобы подобраться к Хуану, — ровно, без боли сказал он.

— Да, я слышала.

— Все пытались мне это втолковать, но я никого не слушал. Я был околдован ее блеском и утонченностью. — Мигель тронул свой шрам на щеке и вновь потянулся к бокалу с вином.

— Ты застал ее с Хуаном? — Стефани попыталась себе это представить. Одно дело — знать, что у Стивена есть другая женщина, и совсем другое — войти в спальню и увидеть все своими глазами.

— Это было на праздновании дня рождения. Они незаметно ускользнули на второй этаж и уединились в спальне. — Мигель провел рукой по волосам, закрыл глаза и на секунду замер. — Я по наивности пошел ее искать.

Стефани видела, как ему тяжело. Все его тело словно осело под невидимой тяжестью. Ей хотелось встать, подойти к нему, обнять, утешить, но их отношения еще не были определены.

— Боже мой, на той вечеринке были все, кто имеет отношение к корриде! На следующий день в городских газетах появились жуткие подробности.

— И ты решил расквитаться с обидчиком?

— Я только хотел унизить Хуана за то, что он унизил меня. У меня не было предчувствия, что великий Хуан Агилар погибнет. Кто угодно, только не он! За всю свою карьеру Хуан ни разу не получил даже царапины! Его называли богом. Каждого матадора бык рано или поздно цепляет на рога. Кто-то отделывается легким ранением, кто-то более серьезной травмой, а кто-то отправляется на небеса.

Порыв теплого ветерка затушил свечу. Мигель зажег ее снова.

— Первый же бык стал для него роковым. Хуан подпустил его слишком близко!

Мигель повертел в руке бокал, словно силился разглядеть в темной жидкости ответ на мучивший его вопрос.

— Бык зажал его ногу и повалил на землю. Я выбежал на арену, чтобы отвлечь животное, но бык развернулся с проворством кошки и ударил Хуана в живот. Я не успел его спасти.

Стефани уставилась в свой бокал, обдумывая услышанное. Было совершенно ясно, что Мигель себя не простил.

— А что случилось с Лусией после того, как она причинила тебе столько боли?

— Она уже не могла показываться на корриде. Я слышал, что она вышла замуж за бывшего пикадора, родила одного за другим пятерых детей и стала толстой, как корова.

В глазах его вновь заблестели веселые лучики.

— Ты шутишь?

— Вовсе нет. Теперь она весит двести фунтов!

Стефани опять опустила взгляд в бокал.

— Лично я рада, что она ушла из твоей жизни.

Признавшись в этом, она как будто шагнула к краю невидимой пропасти.

Мигель удивленно выгнул бровь:

— В самом деле?

Стефани подняла голову и соблазнительно улыбнулась:

— Я уверена, что за тобой всегда бегал целый табун женщин.

— Вовсе нет, — засмеялся Мигель. — Я был тощим нищим парнем, от которого дурно пахло. Соседские девчонки звали меня Вонючка.

— Как жестоко! — Стефани вытянула ноги. Длинная трава щекотала ей лодыжки.

— После смерти отца я работал в доках Барселоны — чистил рыбу, чтобы поддержать семью. А запах рыбы неистребим. Он преследовал меня много лет подряд.

Стефани засмеялась, на душе у нее стало легко. Она налила себе еще вина, уже не считая, сколько выпила раньше.

— Как же ты нашел время, чтобы стать великим матадором?

Мигель допил бутылку, бросил ее в густую траву и достал из корзинки другую.

— В выходные я играл с другими ребятами в корриду. Американские мальчишки гоняют на улицах футбольный мяч, а я размахивал игрушечной пикой. Иногда я был тореро, иногда быком.

— Ты, как Ренальдо, гонялся за известными матадорами?

— В Барселоне не было ни одного известного матадора. Я ждал, когда они сами ко мне придут.

Улыбка его померкла, он опять замкнулся.

— И они пришли?

Мигель затушил сигарету и тут же закурил другую.

— Мне было пятнадцать лет, и от меня все так же несло рыбой. На драгоценные песо, которые я отложил, долгими часами работая в доке, я купил себе билет на корриду с Хуаном Агиларом, моим кумиром, Правда, место было не очень хорошим, но это не имело значения. Когда я шел на трибуны, меня остановила прекрасная дама в большой — просто огромной — белой шляпе. Она сказала, что ее неожиданно вызвали по делам, и предложила мне свой билет.

— И что же это была за дама?

— Жена Хуана. Она дала мне билет в его ложу. Выйдя на арену, Хуан поднял голову и увидел, что я сижу на месте его жены. Он подошел ко мне и потребовал: «Уноси отсюда свою тощую вонючую задницу!» Я показал ему билет и объяснил, каким образом он у меня оказался. А потом сказал, что когда-нибудь стану самым знаменитым матадором из всех когда-либо живших на этом свете. Даже более знаменитым, чем он.

— Так и сказал?

— Представь себе. В общем, Хуан велел мне остаться после корриды. По каким-то одному ему ведомым причинам он взял меня с собой в турне и начал лично обучать искусству матадора.

Стефани внимательно слушала.

— А где сейчас мать Паломы?

— Она умерла. Погибла в автомобильной катастрофе по дороге в Севилью за год до кончины Хуана. Говорили, что после ее смерти он запил, но я никогда не видел его пьяным. Палома осталась совсем одна.

— И что с ней стало?

— На смертном одре Хуан попросил меня позаботиться о его дочери. И я обязан выполнить его просьбу.

«Еще бы, — подумала Стефани, — ведь это была воля умирающего!»

— После смерти Хуана ты хотел покончить с собой? Вот почему ты напился перед выступлением?

— Я убил Хуана и решил умереть сам. Я не мог смотреть в глаза разгневанных зрителей. Я не мог смотреть в глаза самому себе.

Они надолго замолчали. Стефани слушала ночные звуки. У них над головами по веткам порхала пташка. Легкий ветерок колыхал листву. Где-то на склоне холма мычали коровы, вдалеке лаяла собака. В разделяющем их пространстве плыл сигаретный дым.

— Как ты поступишь с Паломой? — спросила Стефани, чувствуя, что приближается к самому краю пропасти.

Мигель лишь глубоко вздохнул.

— Ты ее любишь? — Она долго не решалась задать этот вопрос, но вино придало ей смелости.

— Я уже говорил тебе на вилле, что я ее опекун. Палома мне как сестра. Она меня тоже не любит. У нее есть жених.

— И что же ты будешь делать? Обручишься с ней в угоду толпе?

Он выпил еще один бокал вина, но не спешил отвечать. Сердце Стефани кольнуло подозрение.

— Ты хочешь на ней жениться?

— Нет. — Он покачал головой. — Я хочу жениться на тебе.

О Боже, а ведь он не шутит!

В полном замешательстве Стефани встала. Она боялась впускать Мигеля к себе в душу. Испанцы ни за что не допустят, чтобы их матадор женился на американской журналистке! Внезапно Мигель подхватил ее на руки и погладил по волосам, задев заколку, которая с легким стуком упала на гравийную дорожку.

— Выходи за меня замуж! Я знаю, это звучит эгоистично, даже жестоко, но я прошу тебя ответить согласием. И не верить тому, что ты услышишь или прочтешь в газетах на следующей неделе. Обещай мне, querida, что дождешься конца всей этой шумихи.

Как она могла ему это обещать?

— А что ты обещаешь мне?

— Что всегда буду тебя любить.

Стефани прильнула к нему всем телом, вновь ощутив его запах. В глубине души она знала: когда на арену выйдет первый бык, Мигель ее забудет. Он обхватил ее голову ладонями.

— Обещай мне, пожалуйста.

Его поцелуй наполнил ее блаженством. Она отчаянно цеплялась за разумные доводы, но тело предательски таяло. Это был его сад, его мир!

Стефани оттолкнула Мигеля и окунулась в прекрасные зеленые омуты его глаз.

— Обещаю.

«Я не такая, как мама. Я не такая, как мама… Меня не устроят призрачные надежды».

Вернувшись в дом, они сразу же прошли в спальню Мигеля, сопровождаемые неодобрительными взглядами его родных. Комната оказалась весьма просторной. Кровать была придвинута к окну, рядом стоял письменный стол из резного дуба. Углы украшали старинные мавританские доспехи — воинский шлем и меч. На стене висела картина Пикассо, пол был устлан роскошным ковром. Ноги Стефани утопали в его густом ворсе.

Она села на край кровати и огляделась. Мигель достал еще одну бутылку вина и включил стереосистему. Зазвучала испанская музыка — быстрая, но чарующая. Матадор зажег свечи и подошел к ней с двумя бокалами.

— С тех пор как я тебя встретила, я только и делаю, что пью. — Сердце ее отчаянно колотилось, разгоняя по жилам выпитые ранее два бокала вина.

— Так тебе будет легче.

— Легче?

— Да, легче выполнить мою просьбу. — Он сел на кровать, прогнув ее своей тяжестью. — Встань вон там и разденься, только медленно.

Значит, он не станет срывать с нее платье, как было у нее дома? Он хочет, чтобы она разделась сама — у него на глазах! Эта мысль смущала и одновременно волновала.

Во взгляде Мигеля плясали озорные лучики. Ну что ж, у нее тоже есть свои фантазии.

— Надень брюки матадора и останься только в них. А потом я разденусь.

На губах его заиграла улыбка, глаза загорелись.

— Какого цвета брюки мне надеть?

— Красные с золотым.

Мигель вскочил и вышел из спальни.

«Ни за что на свете не буду перед ним раздеваться!» — решила Стефани. Она вспомнила, что ее тело бело, как лилия. Даже живя в Лагуна-Бич, она никогда не могла найти времени, чтобы позагорать на пляже. Мало того, за последний год она поправилась на несколько фунтов. Нет-нет, никакого стриптиза!

Пусть все произойдет быстро, в полной темноте. — Ожидание было пыткой. Наконец дверь отворилась. Мигель вошел и остановился на пороге, небрежно привалившись спиной к закрывшейся деревянной панели и держа в руке бокал с вином. На его мускулистой груди, поросшей редкими волосами, виднелось несколько шрамов. Красные узкие панталоны со спиральным кантом из золотой парчи плотно обтягивали его ноги, подчеркивая вздутие в паху.

— Сеньорита, позвольте сказать, что мне еще никогда не доводилось выполнять столь необычную просьбу. — Он хлебнул вина и посмотрел на нее.

— А мне обращаться с такой просьбой, — отозвалась Стефани, пытаясь отыскать в происходящем хоть что-то смешное. Однако его обольстительный взгляд вызывал в ней совсем иные чувства.

— Я томился по тебе всю неделю и теперь хочу насладиться сполна. Всякий хороший обед начинается с закуски. Разденься. Я люблю красивые зрелища.

Стефани поставила бокал на стол и прошла туда, куда он ей показал. Колени ее слегка подгибались. Усилием воли она сохраняла видимое спокойствие, как будто каждый день раздевалась перед мужчинами, но внутри у нее все кипело от желания.

Мигель по-прежнему стоял на пороге, прижимая босой ногой закрытую дверь.

Дрожащими пальцами она сдвинула с плеч бретельки. Легкая ткань скользнула к животу. Стефани расстегнула пуговицы платья, и в ту же секунду легкая ткань облаком опустилась к ее ногам. Мигель проследил взглядом за упавшим платьем и опять поднял глаза.

Она нагнула голову, занавесив волосами свое пунцовое лицо, потом расстегнула бюстгальтер, и он отправился вслед за платьем. В комнате было тепло, тем не менее ее обнажившиеся соски напряглись и затвердели. На Стефани остались только трусики.

— Сними их, — хрипло прошептал Мигель.

Она подчинилась, зацепив кружевную резинку большими пальцами, потом подняла голову и взглянула на матадора.

Казалось, он будет созерцать ее наготу целую вечность. Наконец он оторвался от двери, подошел к шкафу и взял с полки плащ матадора. Развернув ткань, он расстелил ее на полу перед Стефани.

— Садись, — скомандовал Мигель, и она опустилась на прохладный голубой атлас.

Пламя свечи отражалось от блесток на его брюках и создавало вокруг мерцающие узоры, подобные узору дубовой листвы, которым она любовалась сегодня днем.

Мигель вернулся к шкафу, достал еще один плащ и принялся вращать его в воздухе, постепенно увеличивая диаметр круга. Материя раскрывалась, подобно лепесткам огромного цветка. Мерцание ало-золотых звездочек на его брюках завораживало взгляд. Когда плащ закружил над головой Стефани, ее волосы подхватил прохладный ветерок.

Мигель невероятно легко управлял громоздким плащом. Ткань не задевала предметы, только слегка касалась Стефани.

Вокруг ее тела колыхались воздушные потоки, край плаща нежно щекотал шею и медленно скользил по груди.

Закрыв глаза, она наслаждалась прикосновениями атласа к своей коже.

Внезапно все кончилось. Она открыла глаза. Мигель стоял посреди спальни, сжимая в руках обвисший плащ, и тяжело дышал.

— Ляг на спину, — хрипло попросил он.

Стефани вытянула руки назад и начала медленно опускаться. Сердце ее гулко ухало под ребрами.

Плащ опять взлетел кверху, опахнув ее нагое тело и растрепав волосы. Вертящаяся желтая материя опускалась все ниже, щекоча ей грудь и живот.

Мигель еще раз взмахнул плащом и опустился на колени. Ткань легко прошлась по ее телу, взметнулась чуть ли не к самому потолку и опала.

Матадор буравил ее взглядом.

К горлу Стефани подкатил горячий комок. Охваченная пожаром страсти, она уже не могла управлять собой.

Мигель бросил плащ и подошел к ней.

Она всегда знала, что этот человек способен устроить пытку! Вот и доказательство.

Он поцеловал ее колено и прошелся влажным языком вверх по ноге. Она застонала.

Он лег сверху, заставив ее опуститься на атласный плащ.

Она выгнулась навстречу его жадным губам, закрыла глаза и откинула голову, отдаваясь во власть наслаждения.

Время остановилось, и все вокруг перестало существовать.

Наконец Мигель перекатился на бок и положил руку на лоб, как будто что-то вспомнил. Стефани легла сверху, обхватила его лицо ладонями и впилась в его губы долгим страстным поцелуем. Он вновь заключил ее в объятия.

— Как я буду жить без тебя? — прошептала она. — Ведь я так тебя люблю!

Мигель нежно поглаживал ее по спине.

— Ты никогда не будешь жить без меня, querida.

Он повернул ее на спину и вновь принялся исследовать ее тело.