Прошло три дня с того момента, как Диана Тодд появилась у дверей своей матери в джинсах и свитере, с рюкзачком за плечами. Впервые две женщины провели целых три дня только вдвоем. На следующее после приезда Дианы утро Марселла позвонила в контору и сказала, что не придет на работу, попросив не беспокоить ее… ни в коем случае! И в течение семидесяти двух часов Марселла показывала дочери Нью-Йорк и новыми глазами смотрела и на город, и на дочь. Они забрались на статую Свободы. Обедали на самом верху Центра международной торговли. Они прокатились в конном экипаже от отеля «Плаза» через Центральный парк и съели крабовый салат в хрустальной комнате «Таверны» в Гринич-Виллидж. Потом они делали покупки в Китайском квартале и в верхней части Лексингтон-авеню. У Сьюга Диана получила новую прическу, а все остальное — у Элизабет Арден.

— Знаешь, мамочка, — сказала Диана, — я не хочу возвращаться в Кенфилд.

— Тебе надо окончить школу. Ты и так отстала.

— Я не отстану, если не вернусь. Я такая же хорошая ученица, как и ты. Я немногому научилась после перехода в старшие классы. Школа — такая скучища.

— Скучища или нет, но ее нужно окончить, — настаивала Марселла.

— Да, знаю.

— И поступить в колледж.

— Ты там не училась, — заметила Диана.

— Мне повезло.

— Ты была толковой.

— Я была и везучей, и толковой. Ты можешь оказаться толковой, но не такой везучей. Так что ты вернешься в школу.

— Я это обдумаю, — пошла на компромисс Диана.

— Я на самом деле хочу, чтобы ты поступила в колледж, — сказала Марселла.

— Ну, может, ненадолго.

— Когда я начинала, мне так многого не хватало. Я делала много ошибок.

— Но ты же справилась, мама.

Марселла решила переменить тему:

— Сегодня мне нужно идти на работу.

Диана расстроилась, но поняла:

— Ну конечно, ты же должна делать деньги.

— Я освещаю прием Спенса. Ты же слышала о нем… он модельер.

— Да, я слышала о нем. Ты все время о нем пишешь.

— В самом деле? — Марселла подумала, что не стоит уделять Спенсу в будущем столько внимания. — Мне нужно идти на этот прием, и — ну-ка угадай! — ты идешь со мной.

— Правда, мамочка? — Диана искренне обрадовалась.

— Туда ты сможешь надеть платья, которые мы распродавали на этой неделе с показов.

Очень удобно, что у Дианы точь-в-точь восьмой размер, так что ей подойдут образцы из коллекции. Она будет единственной девушкой в Огайо, а возможно, и в мире, которая наденет оригиналы ведущего модельера, которые по дешевке распродают после показов и фотосеансов.

Похожие скорее на подружек, чем на мать и дочь, Марселла с Дианой рылись в кучах одежды и аксессуаров, заполонивших квартиру. Марселла выбрала черное шелковое платье для коктейлей от Де ла Рента, а Диана остановила свой выбор на очень обтягивающем черном платье без бретелек от Кардена, с красным цветком на бедре.

— То, что надо для шестнадцатилетней девушки, которая хочет превратиться в тридцатилетнюю, — неодобрительно заметила Марселла.

— Ты не шутишь, мама? Я именно этого и добивалась. Я хочу выглядеть настоящей жительницей Нью-Йорка.

— С Нью-Йорком все в порядке. А также с Рио-де-Жанейро, Парижем и Римом.

— Ты правда так думаешь? Скажи!

— Правда. — Мать и дочь обнялись. — Диана, я не была близка с тобой, пока ты была ребенком, но теперь, когда ты стала взрослой, я наверстаю упущенное, — искренне сказала Марселла. — Я даже еще не поняла, кого я обрела — дочь или подругу.

— А как насчет того и другого? — серьезно спросила Диана. — У меня много друзей. А мне нужна мать, и для этой роли, как я это вижу, ты вполне подходишь.

При виде дома номер 666 по Пятой авеню, который оказался еще одним небоскребом, Марселла сказала дочери:

— Эти цифры имеют какое-то отношение к поклонению сатане или к чему-то в этом роде. Спенс очень любит такие места. Каждый раз, когда я упоминаю это место в газете, я получаю занятные письма от дам-южанок. От этого места у меня мурашки бегут по спине.

Интерьер «Шестерок», увиденный как бы глазами евнуха, изображал уголок, в котором должны были разгораться страсти. Правда, страстям было уделено меньше внимания, чем созданию ближневосточного колорита — у входа располагались аккуратно насыпанные песчаные дюны. «Пыли здесь больше, чем пыла», — прокомментировала Диана. Эту строчку Марселла потом использовала, когда описывала этот вечер.

Спенс стоял у чучела верблюда.

— Пройду милю за горб, — выпалил он.

— Никак, всю ночь сочинял эту строчку? — парировала Марселла.

— Какая ты оптимистка, дорогая, — сник Спенс. — Может, внешне и похоже, что я могу бодрствовать всю ночь, но эмоционально и физически я старый, измученный король.

— Ты не так уж стар, — заметила Марселла.

— А кто это обворожительное создание? — спросил Спенс, указывая на Диану. — Только не говори, что тебя больше не интересуют мужчины. Только не говори.

— Меня будут интересовать мужчины, пока ими будешь интересоваться ты, Спенс. — В голосе Марселлы явственно прозвучал холодок. — Позволь представить тебе мою дочь Диану.

— О Боже, ведь я в те годы еще общался с женщинами, верно?

Спенс попытался быть галантным, но понял, что сделал огромную ошибку.

— Да, но не волнуйся. Я уже ничего этого не помню, — добавила Марселла, — включая твое имя.

— Нет, только не это. Все, кроме этого. Я скорее претерплю тысячу смертей, чем позволю тебе забыть мое имя.

— В моей колонке.

— В твоей колонке.

— Спенс, дорогой, — проворковала Марселла.

— Что, моя драгоценная?

— Тебя призывает твой верблюд, — сказала Марселла, схватив дочь за руку и устремляясь в помещение ресторана.

Основной зал «Шестерок» был темным помещением, так было задумано, чтобы скрыть пятна на тяжелых, обитых шелком панелях стен и на мебели. Вокруг мелькали известные лица, то появляясь на мгновение, то снова исчезая в дыму, словно призраки.

Миранда Дант, жена вице-президента Соединенных Штатов, исчезла не так быстро. Она стояла в центре бури фотовспышек и выглядела внушительнее, чем на снимках.

— Нужно, чтобы они все разом дали вспышку и засняли эту тушу целиком. — Голос Сильвии Хэррингтон прорезал оживленный шум, как кинжал, вонзившийся в живую плоть.

— Похоже, она и в самом деле скинула немного, — заметила Марселла.

Сильвия появилась, казалось, из ниоткуда.

— Она потеряет еще немного, если ей отрежут язык, — добавила Сильвия.

Марселла удивилась, почему такая обычно выдержанная Сильвия Хэррингтон столь неприкрыто выказывает враждебность к такой влиятельной женщине, как Миранда Дант. Должно быть, что-то происходит.

Марселла почувствовала знакомый толчок в спину. Марти Голден, вся в колышущихся перьях, появилась рядом с ней.

— Черт меня побери, если здесь не темно! Где официант? Мне нужно выпить, — пожаловалась Марти.

Официант появился мгновенно.

Марти заказала мартини. Затем официант повернулся к Диане.

— Я буду «Шардоне», — заказала Диана.

— Что будешь? — спросила пораженная мать.

— «Шардоне».

— С каких это пор ты пьешь «Шардоне»? — поинтересовалась Марселла.

— С тех пор как прочитала, что ты пьешь. Помнишь то интервью в журнале «Пипл»?

Марселлу потрясла мысль о том, что дочь знакомилась с ней, читая журналы.

— Полагаю, можно принести два «Шардоне», — сказала она официанту.

— Ты ничего не сказала о моем платье, — поддразнила ее Марти, приводя в движение свое оперение.

— Похоже, что Большая Птица стала панком. Какие цвета, Марти! Где ты это нашла?

— На Брайтон-уэй в Беверли-Хиллз. Эти наряды делает для меня одна моя подруга, ее зовут Бригита. По-моему, она немка, у нее очень декадентский стиль. Я решила, что Спенс это заслужил, он так напоминает южанина. Не позволю этому парню одному состричь все перья… О, здравствуйте, Сильвия. А я вас и не заметила. В самом деле, дорогая, вам не следует так уж сливаться с тенью. Будьте понапористее, дорогая, это помогает, — посоветовала Марти.

Сильвия Хэррингтон шагнула было туда, где стоял вице-президент, но ее остановила красивая рука, вцепившаяся в ее руку. Мелисса Фентон.

Высокооплачиваемая супермодель была или пьяна, или накачана наркотиками, а еще вероятнее, то и другое вместе.

— Почему ты пытаешься меня уничтожить? — прошептала Мелисса тем же хрипловатым голосом, который рекламировал миллионы флаконов духов.

— Ты пьяна, — сказала Сильвия, отодвигаясь.

— Я хочу получить ответ. — Голос Мелиссы зазвучал громче, и несколько человек повернулись в их сторону. — Что я тебе такого сделала, что заставило тебя наговорить в моем агентстве то, что ты наговорила?

«Значит, до маленькой дряни дошло, — подумала довольная собой Сильвия. — Это научит неблагодарную сучку благодарности и лояльности».

Сильвия пыталась освободиться от руки Мелиссы, а та все больше и больше возбуждалась.

— Почему ты меня обидела? Разве ты не знаешь, как сильно ты меня обидела?

Сильвии стало неприятно жарко. Ей захотелось оказаться далеко-далеко от красивой, но пьяной и впавшей в истерику женщины.

— Ты выставляешь себя на посмешище. Отпусти меня, — потребовала она.

— Я люблю тебя! — выкрикнула Мелисса.

Группа вокруг Сильвии и Мелиссы притихла.

— Ох, заткнись, — приказала Сильвия.

Вместо этого девушка обняла Сильвию за шею и заплакала.

— Я люблю…

Сильвия дала Мелиссе пощечину.

— Ты пьяна. Пусть кто-нибудь отвезет тебя домой.

Тут же появились два вышибалы и мягко, но решительно повели взвинченную модель из помещения.

— Ничего себе, — произнесла Марти.

— Марти.

Марселла потрепала подругу по руке, как бы говоря: «Сейчас не время для остроумия». Марселле действительно было жаль пострадавшую жен шину, которую выводили из ресторана. Она не одобряла чувств, которые вызвали срыв Мелиссы Фентон, но она понимала эту девушку, у которой, в глазах всего мира, было все и которой все же чего-то не хватало. И эта пустота делала ее несчастной.

Вице-президент разговаривал с Сильвией, но кивнул Марселле, приглашая ее присоединиться к беседе. На Диану произвело впечатление, что вице-президент обращается к ее матери по имени.

— Я хочу рассказать двум самым влиятельным в мире моды женщинам о своем плане по созданию музея моды здесь, на Манхэттене. — Голос вице-президента начал звучать, как во время его выступлений с трибуны.

— А я тогда кто? Рубленая печенка… нет, не так… паштет из гусиной печени, а, Донни Паркер? — ворвалась в разговор Марти Голден.

Она знала вице-президента Дональда Хартли Паркера, еще когда он был младшим конгрессменом от штата Пенсильвания.

— Вношу поправку… трем самым влиятельным в мире моды женщинам, — галантно произнес тот. — Я надеюсь уговорить одну из вас возглавить Музей американской моды…

— Я еще не готова для музея, — перебила Марти. — Поговори с Сильвией.

— Мне вполне хватает «Высокой моды», — отрезала Сильвия.

— Это верно, — согласилась Марти. — Возможно, это даже чуть больше, чем вам нужно. Но правительственная работа очень надежна, и, держу пари, они назначают хорошую пенсию, — мягко ввернула Марти. — Вам и в самом деле стоит об этом подумать.

— Почему бы вам не отправиться к черту или обратно в Беверли-Хиллз — куда похуже? — рявкнула на Марти Сильвия.

— Дорогая, разве я вас чем-то задела? — Марти наслаждалась собой. — Ведь мы пришли сюда развлечься, побыть в компании друг друга. Какой стыд. Я огорчена.

Когда разъяренная Сильвия удалилась, Миранда Дант наклонилась к Марти:

— Ты что-то уж очень сильно навалилась на эту гарпию.

— Да. Да, навалилась. — И Марти лукаво улыбнулась.

— У нее сегодня, похоже, трудный вечер, — заметила жена вице-президента. — А из-за чего произошла эта сцена с молоденькой красоткой? Я не знаю ее имени.

— Мелисса Фентон.

— Я слышала только обрывки разговора.

— В этом здании все слышали только обрывки разговора, Миранда. По всей видимости, как ни трудно в это поверить, Мелисса — единственный человек на земле, которому нравится Сильвия Хэррингтон.

— Бог мой! Бедное дитя! — засмеялась Миранда.

— Как жаль, что не все женщины встречают в жизни таких великолепных мужчин, как мой Сол и твой Донни. Для меня Сол — единственный мужчина. Донни, с другой стороны…

— Номер шестой, — сказала Миранда.

— Но он — вице-президент, — добавила Марти.

— Мой самый первый вице-президент.

Обе женщины повернулись к Марселле.

— А ты что скажешь? Мы слышали, что в твоей жизни тоже был некто высокий и красивый, — сказала Миранда.

— Должно быть, это обо мне, — заметил, присоединяясь к беседе, Берт Рэнс. — Здравствуй, Марселла. Здравствуй, Диана. Ты меня помнишь?

— Я в первый раз вижу вас одетым, — чопорно проговорила Диана.

Мать бросила на нее предостерегающий взгляд.

— О-о-о! Расскажи-ка поподробнее, — проворковала Марти.

— Рассказывать особенно нечего. Там ничего такого не было, — ответила Диана.

— Ох! — состроил гримасу Берт.

— Диана! — Марселла вложила в свою интонацию» строгое предупреждение.

— Извини, мама. Я хочу пойти познакомиться с Миком Джаггером. Я с ним еще не знакома.

Юная копия своей матери, сияя, направилась к рок-звезде, которая развлекала свою компанию в дальнем углу «Шестерок».

— Что я ей такого сделал? — спросил Берт.

— Это не ты. Это я, — объяснила Марселла. — Она ревнует меня к тебе. Я так долго ею пренебрегала, что теперь она боится, как бы у нас с тобой что-нибудь не вышло.

— А у нас может что-нибудь выйти? — спросил Берт.

— Нет… — довольно нерешительно протянула Марселла.

— Почему?

— Я ее должница, Берт. Я никогда не давала себе труда быть матерью. Она хочет, чтобы я принадлежала только ей, и собирается забирать себе все, что останется от меня после работы.

— Значит, для меня времени не останется, — печально произнес Берт.

— Не останется, — покачала головой Марселла.

— Ну, это мы еще посмотрим, — решительно заявил Берт, поднимая свой бокал в насмешливом приветствии.