Это здание всегда поражало Марселлу Тодд. В таком городе, как Нью-Йорк, где могущественные и знаменитые люди обращались со своими офисами, как с обычными джинсами, двенадцатиэтажное здание из красного кирпича в самом сердце района одежды на Седьмой авеню казалось и вовсе не приметным. Однако старое здание, окна которого закрывали ставни, имело свой статус. Внутри, за грязными стенами, находились демонстрационные залы лучших и наиболее преуспевающих американских модельеров.

Марселла часто размышляла о странности этого здания. Маленький вестибюль со стенами, побитыми кронштейнами с одеждой, вел в несколько самых дорогих в мире залов для показа мод. Поскрипывающие лифты, чьи латунные решетки потускнели от времени, останавливались на этажах, которые отделывались десятки раз — с каждым разом все дороже, — до тех пор пока стоимость мебели, ковров, тиковых или ореховых панелей и оборудования на любом из двенадцати этажей, казалось, не превысила стоимости самого здания. Для индустрии, которая постоянно предлагала новые идеи, дающие мгновенный статус, это здание было символом корпоративного статуса. Здесь находились только те модельеры, которые создали это здание и сделали его значительным. Большинство из них постепенно захватили это место, занимая пространство, освобождаемое теми, чьи мечты о славе потерпели крах в сражении с налогами или, что еще хуже, — чьи мечты не вдохновили публику. Они провалились. А для неудачников в этом мрачном кирпичном здании на Седьмой авеню места не было.

Лифты, как всегда, двигались медленно.

— Доброе утро, мисс Тодд, — произнесла красивая девушка лет семнадцати, не больше. Она была нагружена большим вещевым мешком, а ее локоны прикрывал шелковый шарф с эмблемой Дома Эрмес. — Боже, как я ненавижу эти утренние показы. Такой человек, как Спенс, мог бы начинать и попозже. Он достаточно известен.

Сообразительные модельеры в начале своей карьеры старались заполучить самый ранний показ дня. Тогда у фотографов было достаточно времени проявить и разослать снимки, с тем чтобы они попали в утренние выпуски газет следующего дня и в несколько оборотистых вечерних газет. Но Спенс не был начинающим модельером. Он был просто осторожным бизнесменом, который понимал, что соответствующее время означает известность в мире моды, а известность означает доход.

Наконец лифт, крякнув, остановился в вестибюле. Манекенщица и Марселла Тодд проскользнули в уголок.

— Вы, девушки, работаете на показе Спенса? — спросил плотный мужчина, энергично наседая на Марселлу и молоденькую манекенщицу. Он повернулся, чтобы все друг друга видели — женщины, прижатые к стенке лифта, и мужчина, улыбающаяся глыба среднезападной общительности, в центре кабинки.

— Да! — отрезала манекенщица таким тоном, что мужчина даже поежился.

Он повернул голову и сосредоточил все свое внимание на Марселле.

— А вы, маленькая леди?

— Нет, не работаю, — ответила она.

— Шутите. С вашей внешностью вам надо обязательно попробовать. Уж я-то в этом деле понимаю. Вы когда-нибудь слышали о магазине «Бердкейдж»? — Ответа он ждать не стал. — Это самый шикарный магазин модного платья в Куинси. Это в Иллинойсе, не в Массачусетсе. Люди все время путают. Но мы продаем по-настоящему модную одежду. У нас клиенты даже из Молайна. Я занимаюсь рекламой, и, поверьте мне, вы прекрасно подойдете для «Бердкейджа». — Он говорил быстро, потому что даже самый медленный лифт добирался до демонстрационного зала Спенса, расположенного в пентхаусе, меньше чем за две минуты. — Для вас это будет прекрасной возможностью, юная леди.

— Я была манекенщицей. Больше я этим не занимаюсь, — твердо сказала Марселла.

К счастью, двери лифта открылись, и его помятые в тесноте обитатели высадились на обитом серой замшей верхнем этаже, принадлежавшем «Спенс дизайн». На первый показ основной коллекции по обыкновению собиралась уйма репортеров, оптовики, которые всегда много покупали у Спенса, некоторые из его богатых клиентов и небольшое число звезд кино и Бродвея, которые бесплатно получали от него одежду в обмен на свое присутствие на его первых показах. В такие моменты в зале оказывалось слишком много людей, воевавших за ограниченное количество складных стульев.

Манекенщица со своим огромным вещевым мешком направилась к задней двери, возле которой стояла высокомерная и неприветливая особа — нечто среднее между охраной и администратором. Дверь на мгновение приоткрылась, и девушка исчезла в помещении, полном обнаженных тел и платьев за тысячу двести долларов — если брать оптом.

— Не волнуйтесь, — сказал мужчина из магазина «Бердкейдж», все еще поддерживая Марселлу под локоть. — Я раздобуду нам места. Спенс — мой друг.

— Хорошо.

Он пробился сквозь толпу к зеркальному отражению стража у комнаты манекенщиц. Эта женщина-цербер стояла наготове у двери в демонстрационный зал.

— Привет вам, мисси. — Он улыбнулся старухе. — Я Сесил Файн, от «Бердкейджа».

— Ваше имя есть в списке? — Гарпия небрежно просмотрела три странички машинописного текста.

— В прошлом году у «Бердкейджа» было два показа моделей Спенса. — Файн старался вовсю. — Мы со Спенсом проворачиваем уйму дел.

— Все проворачивают. — Произвести на гарпию впечатление не удалось.

— Кстати, — добавил Сесил Файн, — мне нужно еще одно место для моей маленькой приятельницы.

— Извините, но лишних мест нет, — сказала гарпия, даже не поднимая глаз. — Вы сказали, ваше имя Стайн?

— Нет, Файн… и надо найти место для…

— Все в порядке, — перебила Марселла. — Думаю, я есть в списке.

Гарпия застыла, услышав знакомый мягкий голос. Она подняла глаза и побледнела.

— О, мисс Тодд. Я не узнала вас в этой сутолоке. Пожалуйста, вы с мистером Файном можете войти сразу же. Напитки в комнате для гостей. Вы знаете, где это.

— Благодарю вас.

Обитые замшей двери, которые вели в святилище Спенса, открылись. Сопровождаемая Сесилом Файном Марселла вошла в помещение своей обычной походкой длинноногой манекенщицы.

— Похоже, вас здесь знают, — с восхищением проговорил Файн.

— Похоже.

— Где вы хотите сесть? — спросил мужчина.

— Обычно я сижу у двери во внутренний демонстрационный зал, — ответила Марселла, подходя к стулу, на котором было написано: «МАРСЕЛЛА ТОДД — «ГОЛДЕН ЛИМИТЕД»». На соседних стульях по бокам тоже были надписи — «ГОЛДЕН ЛИМИТЕД» — ПОМОЩНИК» и «ГОЛДЕН ЛИМИТЕД» — ФОТОГРАФ».

— А что такое «Голден лимитед»? — спросил Файн. — Большая сеть магазинов или что другое?

— Это сеть газет. Я пишу для них.

На лице Сесила Файна отразилось узнавание, сменившееся благоговением.

— Я знаю ваше имя. У вас колонка в одной из газет в четверке городов Среднего Запада. И в Сент-Луисе.

— Это хорошие газеты. — Марселла улыбнулась своему занервничавшему спутнику. — Газета «Таймс ревью» принадлежит «Голден лимитед». А газета в Сент-Луисе покупает мою колонку у синдиката «Голден».

— Вот я расскажу жене. — Внезапно мистер Файн растерялся. Он не хотел упоминать о жене, но было уже поздно. — Она всегда цитирует вашу колонку. А та, в которой вы рассказываете о целесообразности вкладывать деньги в меха, висит в рамке в нашем салоне.

— Как это мило.

Марселла почувствовала симпатию к полному мужчине из магазина «Бердкейдж» в Куинси, что в штате Иллинойс.

Сесил Файн уже собрался сесть на стул с надписью ««Голден лимитед» — помощник», когда по комнате разнесся резковатый голос:

— Где она? Где моя Марселла? Дорогая, где ты прячешься?

В комнату ворвался облаченный в черное Спенс. Его движения были нервными и почти неуклюжими, неловкими.

— Вот ты где. Боже, как я рад, что ты смогла прийти! Я так волнуюсь. — Запавшие глаза кокаиниста сверлили Марселлу сквозь затененные очки. — В такие минуты человек нуждается в друзьях.

— Я уверена, что все пройдет прекрасно.

Марселла была вежлива, но и только. Это была не самая важная коллекция, и Спенс на самом деле не боялся провала. Но в ближайший час он произнесет почти ту же речь перед десятками «нужных ему друзей».

— Подожди, пока увидишь вечерние платья… — Спенс замолчал на полуслове и уставился на Сесила Файна. — А это кто?

— Сесил Файн, магазин «Бердкейдж» в Куинси, — просияв, сказал Файн. — В прошлом году у нас было два показа моделей от Спенса.

— Как интересно. — В голосе Спенса прозвучало раздражение. Но потом он понял, что по какой-то непонятной причине эта глыба находится рядом с прекрасной Марселлой Тодд. Мгновенно его лицо осветила улыбка. — «Бердкейдж». Ну конечно. Дивное местечко. Куинси. Вы приехали поездом?

— Нет, прилетел.

— Из Куинси, — заметил Спенс, заводя беседу. — Лишние траты. По-моему, поездом получается столько же времени?

— На поезде получается полтора дня.

— Из Массачусетса? — Спенс начал скучать. — Безобразное обслуживание!

— Но… — начал объяснять Файн.

— О, это Лиза. — Спенс бросился в сторону. — Лиза, дорогая, Боже, как я рад, что ты смогла прийти! Я так волнуюсь.

Марселла улыбнулась Сесилу Файну:

— У Спенса столько всего в голове. Иногда он путается.

— Да, должно быть, — сказал Файн, он выглядел обиженным. — Полагаю, «Бердкейдж» для него пустой звук. А мы продали его платьев с этих показов почти на двадцать тысяч долларов. Это большие деньги. Возможно, не для него. Проклятие! Он должен был бы помнить.

Марселле внезапно стало жаль Файна.

— Я уверена, что он помнит. Это действительно хорошая работа. Похоже, «Бердкейдж» — отличный магазин.

— Так и есть. Чистая правда. Если считать складские помещения, у нас почти три тысячи квадратных футов площади и два этажа. И первоклассный товар. Это лучший магазин между Давенпортом и Сент-Луисом.

— Вы, должно быть, им гордитесь, — улыбнулась Марселла.

— Это уж точно.

— Знаете, мой помощник сегодня не придет, — продолжила Марселла, обращаясь к Файну. — Мне будет очень приятно, если вы сядете со мной и поделитесь своим мнением относительно коллекции. Множество моих читателей делают покупки в таких магазинах, как ваш, и мне действительно хотелось бы узнать, что вы думаете.

— Буду рад помочь. — Усаживаясь, Сесил Файн выглядел уже приободрившимся. — Знаете, нам нравятся классические модели. Модные штучки просто не пойдут в Куинси. — Он явно воспрял духом.

— Я знаю, — поддержала его Марселла. — Я родилась в маленьком городке в Огайо и жила там до поступления в колледж. Думаю, что он очень похож на Куинси.

Внезапно Марселла почувствовала, что на ее бедро легла крепкая ладонь. Высоко на бедро. Такое случалось и раньше. В ногах Марселлы было нечто, что притягивало мужские ладони. Она вдохнула побольше воздуха и повернулась к непрошеному поклоннику.

— Берт!

— Сюрприз!

Ей ослепительно улыбался Берт Рэнс, владелец «Бизнеса» — ежедневного издания, посвященного моде и имеющего очень высокий тираж. Ей были знакомы и улыбка, и ладонь Берта Рэнса. Она оказывалась на ее бедре и раньше. Марселла содрогнулась при этом воспоминании.

— Я не знала, что ты ходишь на подобные мероприятия, — сказала Марселла.

— Не хожу. Я просто понадеялся, что здесь будешь ты. Хотел узнать, ненавидишь ли ты меня до сих пор.

— Едва ли я тебя ненавижу.

— Тогда еще есть надежда, — с энтузиазмом откликнулся Рэнс.

— Берт, мы это уже обсудили. Ты мне нравишься. Но мне совершенно не хочется стать еще одним скальпом в коллекции чувственных трофеев Берта Рэнса.

Берт по-прежнему крепко сжимал бедро Марселлы. Она не убрала его руку. Ощущение приятное, а в переполненной комнате ничего не случится. Больше никогда ничего не должно случиться, она поклялась себе.

— Ты был на юге? — спросила Марселла.

— Да, на Багамах, — ответил Берт. В этом красивом мужчине было достаточно тщеславия, чтобы каждую зиму несколько раз ездить на юг для поддержания натурального загара и естественно выгоревших прядей в кудрявых темных волосах. — Ты выглядишь великолепно.

— Спасибо, — просто ответила Марселла.

— Действительно великолепно. — Берт не отрываясь смотрел ей в глаза.

Сесил Файн уставился на Рэнса.

— Могу я представиться? Я Сесил Файн, магазин «Бердкейдж». — Он протянул Берту руку.

— Я Берт Рэнс. Рад познакомиться, Сесил. А что это за «Бердкейдж»?

— Берт Рэнс? Парень, которому принадлежит «Бизнес»? — Сесил был на седьмом небе. — Это же моя Библия для «Бердкейджа». Очень рад с вами познакомиться.

— «Бердкейдж» — магазин в Куинси, Иллинойс, — добавила Марселла.

Ей было не по себе. Берт по-прежнему таращился на нее. Казалось, кроме Марселлы, в этой комнате никого для него не существовало.

— Мне надо с тобой поговорить, — тихо и настойчиво проговорил он.

— Нам не о чем говорить, — ответила Марселла. — Мы уже все сказали друг другу, и мы никогда не придем к согласию. Пожалуйста, Берт.

— Ты не передумала?

— Нет! — Марселле было неловко от того, что Сесил Файн слышал каждое слово.

— Передумаешь. Обещаю. Послушай, я не хочу сидеть тут. Я зашел просто повидать тебя, а не последние неоправданно дорогие творения Спенса. Я тебе позвоню.

— Берт!

Он встал и широким шагом направился к двери, рассекая приливную волну шикарных и якобы шикарных людей, сражавшихся за места.

Марселла почувствовала, что на глазах у нее выступили слезы, но удержалась и не заплакала. Черт, и подобрала же она компанию мужчин своей жизни. Ее муж… уже бывший муж, затем Кевин О'Хара и самый последний — Берт Рэнс. Все, похоже, оказались ошибкой. Все время что-то было не так. Они не совпадали друг с другом. Ее муж хотел, чтобы она блистала, когда ей хотелось быть матерью и домохозяйкой. Кевин сам не знал, чего он от нее хочет. Теперь Берт. На какое-то время ей показалось, что тут что-то может получиться. Но только на время. Берту понадобилась традиционная жена и возлюбленная как раз тогда, когда Марселла наконец почувствовала уверенность в себе как в деловой женщине и независимом человеке. Они все время не совпадали друг с другом. Проклятие!

Марселла постаралась сосредоточиться на показе Спенса. Надо было работать.

Внезапно обитые замшей двери распахнулись, и толпа полных нетерпения людей, которых долго выдерживали в холле, устремилась в демонстрационный зал и начала рассаживаться.

Через эту толпу искателей модной одежды пробирался высокий молодой человек, на шее у него висела пара фотокамер «Никон». В бизнесе и городе, где имидж был всем, Закери Джонс имел вид настоящего фотографа. У него были густые темно-каштановые волосы и синие глаза. У него была достаточно хорошая фигура, чтобы в таком модном месте великолепно выглядеть в плотно сидящих джинсах, джемпере-поло и громоздких на вид кроссовках. Очки в роговой оправе придавали ему слегка ученый вид, которому частая застенчивая улыбка моментально придавала очарование. Закери Джонса всегда принимали за аккуратно загорелого и накачанного в спортивном зале манекенщика, но место Джонса было за фотокамерой, а не перед ней. Он пробовал себя в этом деле, когда впервые приехал в Нью-Йорк из Андовера, что в штате Айдахо, и не мог получить работу даже помощника фотографа — он был слишком неловким и застенчивым. Перед объективом лицо у него застывало. Но с камерой в руках Закери Джонс становился творцом.

— Привет, уроженка Огайо! — Джонс уселся на стул фотографа «Голден лимитед».

— Привет, Зак.

Марселла Тодд была привязана к фотографу и восхищалась им. Его энтузиазм произвел на нее впечатление, когда он пришел в «Голден лимитед» в поисках работы на неполный день, чтобы подкрепить свой доход штатного фотографа — одного из многих младших сотрудников — в журнале «Высокая мода».

— Надеюсь, что скоро начнется, — сказал Зак, улыбнувшись своей самой лучшей застенчивой улыбкой. — К девяти тридцати мне надо быть в «Высокой моде» для разминки.

— Разминки?

— Да, мой начальник проводит небольшую тренировку для своих подчиненных перед еженедельной встречей мисс Хэррингтон с персоналом.

— Она настоящая легенда, — заметила Марселла.

— Да нет, вполне живая. Иногда я радуюсь своему низкому положению в этой иерархии. Я могу быть хоть простым рассыльным, зато мне не приходится терпеть то, что выносят звезды.

— Однажды ты станешь звездой, — сказала Марселла, вполне веря своим словам.

Когда она просмотрела папку Зака с фотографиями самых высокооплачиваемых манекенщиц Нью-Йорка — которые, кстати, позировали ему бесплатно, — она сразу увидела заложенные в нем возможности. Поэтому и наняла его без договора, вместо того чтобы пользоваться услугами штатных фотографов «Голден лимитед».

— Да… можно надеяться.

Еще одна гарпия прошлась перед первым рядом, раздавая листки с распорядком показа, — рядом с каждой моделью была указана оптовая цена. Марселла занесла несколько моделей на свой листок, а затем передала его Заку.

— Отличный зал, — произнес Зак, обозревая место для съемок. — Из окон поступает достаточно естественного света, и эта арка на заднем плане. Да, должно получиться хорошо.

— Здесь есть кто-нибудь из «Высокой моды»? — спросила Марселла.

— Нет, — ответил Зак. — Королева устроила для себя и девочек частный показ лучших нарядов Спенса. Он даже кое-что изъял из этого показа, чтобы первыми их увидели в «Высокой моде».

Зак повернулся и принялся настраивать аппаратуру и навинчивать дополнительные объективы. Помещение было переполнено, и хотя за окнами стояла зима, явно был необходим кондиционер.

Журналист в Марселле насторожился. Если это такая незначительная коллекция, почему организован большой секретный показ для «Высокой моды»? Спенс что-то задумал, а зная Спенса, она предположила, что это должно быть очень неплохо.

Сесил Файн внимательно разглядывал прибывавшую толпу.

— Боже мой! — внезапно сказал он. — Это же Миранда Дант.

И в самом деле — это была знаменитая Миранда Дант. Кинозвезда. Жена семи самых богатых или самых интересных мужчин в мире. Владелица бриллианта «Звезда Мадейры». Ее лицо практически не сходило с обложек журналов светских сплетен во всем мире.

— Она, должно быть, подумывает о разводе с вице-президентом, — пробормотала Марселла.

— Почему вы так думаете? — с интересом спросил Файн.

— У меня есть теория о брачных привычках Миранды Дант. Если она садится на диету и сбрасывает фунтов пятьдесят или около того, значит, она готовится расстаться с очередным мужем. Смотрите! Она снова худая.

— Выглядит она великолепно! — с восторгом прошептал Файн.

— Именно это я и имею в виду. Когда она вышла за сенатора Паркера, она набрала тонну. Помните фотографии во время избирательной кампании? Ока была погребена под ярдами тщательно задрапированной тафты от Спенса.

— Угу.

— Она ест, когда счастлива, и садится на диету, когда несчастна. Таков ее обычай. — Марселла была уверена, что вскоре колонки сплетен зажужжат на все лады.

Зак отправился к дверям, где остановилась, позируя, Миранда Дант. Ее знаменитые глаза цвета лаванды сверкали в свете вспышек.

— Ладно, мальчики, — проворковала она, — на что вам нужны фотографии старой толстой матроны? — Она продолжала улыбаться, как на церемонии вручения «Оскара». — А теперь пойду искать свое место… если для меня тут оставили стульчик.

Ей оставили настоящий трон. Для Миранды Дант было выделено место как раз в центре помещения, напротив лучшей позиции для фотографирования манекенщиц. На тысячах растиражированных фотографий она будет запечатлена в образе сидящей прямо скромницы, а перед ней будут дефилировать манекенщицы в нарядах из новой коллекции Спенса. Да, Спенс был не дурак.

— Здравствуйте, Марселла, — произнесла Миранда, взмахнув в сторону журналистки бледно-сиреневым шарфом.

— Здравствуйте, миссис Паркер, — ответила Марселла.

Мгновенная боль исказила лицо звезды, стерев тщательно нарисованную улыбку. Всего лишь несколько месяцев назад она, взяв под руку своего нового мужа, сказала представителям прессы, что теперь она «просто миссис Паркер». Теперь этот титул причинял ей боль. Журналистский инстинкт Марселлы подсказал ей, что муж номер восемь уже готов выйти на сцену. Плохо. Несмотря на свою репутацию эгоистичной и требовательной женщины, Миранда Дант нравилась Марселле. Она написала в интервью:

«Возможно, способность Миранды Дант чувствовать, способность, которая сделала ее такой замечательной актрисой, мешает успеху ее браков. Может быть, она слишком чувствительна. Слишком быстро понимает, когда ее отталкивают. И слишком требовательна не только к другим, но и к себе. И в том возрасте, когда многие женщины, обладающие ее красотой и богатством, удовлетворились бы чередой интрижек, Миранда Дант продолжает попытки обрести совершенный брак. Она действительно пытается».

Миранда прислала Марселле написанную от руки записку с комментарием по поводу этого интервью.

— Какая кожа! — отметил удивленный Зак. — Ей уже, наверное, к пятидесяти, а кожа у нее такая чистая и гладкая. Она даже не пользуется тональным кремом.

Внезапно из нескольких огромных динамиков полилась музыка, это означало, что показ мод вот-вот начнется.

Спенс вышел на временный подиум, который протянулся через все помещение. Это было в высшей степени необычно. Как правило, модельер ждал окончания показа, чтобы выйти к публике, да и то выходил лишь в ответ на шквал тщательно организованных аплодисментов.

— Друзья мои, — начал Спенс. Зак и его коллеги бросились к модельеру, стремительно наводя на него объективы. — Я внес изменения в программу, потому что хочу вам кое-что показать.

Марселла приготовила ручку и блокнот.

— Последние несколько лет были не слишком удачными с экономической точки зрения. И хотя дела у «Спенс дизайн» шли хорошо, я чувствую, что мы могли бы добиться большего. Как вы, наверное, знаете, существует мнение, что моя одежда… э… возможно, немного дороговата.

По залу прокатились смешки. Одежда Спенса была слишком дорогой.

— …поэтому последние полтора года я работал над проектом, который назвал «Проект Икс». По-моему, звучит очень таинственно.

Снова раздались смешки.

— И вот я хочу представить вам результаты «Проекта Икс»… мою новую коллекцию — «Проект Икс-Спенс».

Группа высоченных чернокожих красоток выскочила на подиум, рассредоточившись по всей его длине. На девушках были простые шелковые платья со знаменитой драпировкой Спенса, которая и сделала его известным. Простота силуэта и драпировки были его торговой маркой. У него был талант создавать одежду, которая выгодно облегала хорошую фигуру и в то же время маскирующими складками укрывала менее привлекательное тело. В платьях-драпировках от Спенса любая женщина становилась красавицей.

— В этом платье Спенса есть нечто весьма необычное, — проговорил модельер, следя за выражением лиц присутствующих. — Я знаю, что вы думаете. Спенс знает. Вы думаете, это тот же самый фасон, который я делаю годами. — Снова ропот собравшихся. — Так и есть. Но розничная цена такого платья не превысит трехсот долларов.

По залу прокатились нестройные аплодисменты. Знаменитые классические платья Спенса обычно стоили более девяти сотен долларов.

Сесил Файн слушал очень внимательно.

— Разумеется, оно несколько отличается. Меньше ручной работы. В подкладке меньше содержание шелка. Ярлык вышит не золотой нитью. Но зато теперь больше женщин смогут носить платья от Спенса.

Аплодисменты.

— Я должен идти присмотреть за девочками и в заключение скажу, что первая часть показа будет посвящена части коллекции «Проект Икс-Спенс». Надеюсь, вам понравится, — закончил модельер и послал аплодирующей толпе воздушные поцелуи.

Снова заиграла музыка. На подиум вышли девушки. Теперь на них были знаменитые плащи Спенса — цвета морской волны, белые, цвета мяты, желтые, розовые, сизые и серые.

— Цвет морской волны, сизые, серые и розовые — это то, что мне нужно, — бормотал Файн, записывая в блокнот номера моделей. — Женщинам нравится и белый, но ему не выдержать зиму Среднего Запада. Думаю, он делает ошибку, не предлагая черный, бежевый и виноградный. Это не новые цвета, но зато всегда идут хорошо.

Марселла глянула на Файна и сделала пометку в своем блокноте. Вставший на колено Зак ждал подходящего момента, чтобы сфотографировать плащи.

— Таша, — попросил он. — Задержись на секунду.

Таша, манекенщица, которая уже появлялась на фотографиях Зака, остановилась, театрально изогнувшись на фоне двигающихся девушек.

— Все, что попросишь, Зак. — Она улыбнулась, глядя в объектив «Никона» своим самым сексуальным взглядом. — Готово? — И, взмахнув полой плаща, двинулась дальше.

За коллекцией открывавших одно плечо простых вечерних платьев с драпировкой, выполненных из набивных тканей, последовали такие же, но из красных и черных тканей.

— Черные разлетятся в мгновение ока! — Файн сиял. — Никто не скажет, что это дешевые вещи. А вот рисунок несколько пестроват. Женщины никогда такое не купят, потому что подобное платье запоминается окружающим с первого раза.

Вереница манекенщиц представила простые деловые костюмы, состоявшие из жакета и юбки: в руках у девушек были одинаковые портфельчики, на носу сидели одинаковые очки в роговой оправе. Костюмы были тех же цветов, что и плащи.

— Просто глазам не верю. — Файн был по-настоящему поражен. — Черного нет. Твида нет. Кто, скажите, захочет всю зиму носить костюм цвета мяты? Розничная цена всего триста двадцать пять. Я могу их продавать дюжинами, но только не желтые и не цвета мяты.

Марселла сделала еще несколько пометок. Коллекция «Проект Икс-Спенс» оказалась небольшой. Все закончилось в течение десяти минут. Затем начался обычный показ дорогой и обширной коллекции Спенса. Спустя час показ завершился, и приглашенные начали пробиваться к лифтам.

— Идем, — сказал Зак, направляясь к двери. — Выйдем по запасной лестнице.

— Подожди, — прошептала Марселла, наклонившись к Заку. — Видишь того мужчину, который сидит рядом с моим стулом? — Она указала на Сесила Файна, яростно строчившего в блокноте. — Сделай несколько снимков.

— Непременно. — Зак вытащил из сумки объектив, чтобы с близкого расстояния запечатлеть серьезное выражение лица Файна. Несколько щелчков, и дело было сделано. — Когда они тебе нужны?

— Дай мне пленку. Я проявлю ее у себя в конторе.

Зака, казалось, обидело предложение Марселлы. Он всегда сам проявлял и печатал свои снимки.

— Ты же вроде спешишь, — сказал он, вынимая из фотоаппаратов отщелканные пленки и копаясь в сумке в поисках других, тоже отснятых.

— Я хочу сделать материал прямо сейчас, — объяснила Марселла; от нее не ускользнуло разочарование Зака. — Я сделаю так, чтобы тебе открыли кредит в «Голден лимитед».

— Ух ты! — удивился Зак. — Отлично!

Файн поднял на них глаза. Марселла Тодд, прощаясь, помахала ему рукой и вместе с Заком вышла через заднюю дверь на запасную лестницу. Лишь несколько манекенщиц и хорошо знакомых со старым кирпичным зданием людей знали о существовании этой лестницы. По всем двенадцати этажам разносилось эхо постукивавших каблуков.

— Удачи на собрании персонала, — сказала Марселла.

— Ерунда, — ответил Зак, когда пара вышла на Седьмую авеню, — никто и не узнает, что я там буду.

Он повернулся и зашагал на восток, в сторону Парк-авеню. А Марселла пошла на север — к конторе «Голден лимитед», расположенной на Шестой авеню. Можно было взять такси, но Марселла давно узнала, что самый быстрый способ передвижения в центре Манхэттена — на своих двоих. А сейчас ей хотелось двигаться быстро.

Через несколько минут она уже сидела за заваленным бумагами столом в видавшей виды конторе «Голден лимитед» в одном из небоскребов в новой секции Рокфеллеровского центра. Мебель всегда принадлежала газете, и кофейные пятна и съеденные за десять лет ленчи придали столу особый журналистский вид — края облупились, полировка поблекла.

— Джейк, — обратилась Марселла к выпускающему редактору, — можешь дать мне немного места в дневном выпуске? По-моему, у меня есть что-то стоящее.

— Для тебя — что пожелаешь.

Джейк был одним из настоящих представителей журналистской братии — жевал сигару, говорил отрывисто и обладал добрым сердцем. Ему очень нравилось с обожанием разглядывать ноги Марселлы.

Марселла повернулась к компьютеру, и на нее посмотрела зеленоватая пустота экрана. Длинные пальцы Марселлы забегали по клавиатуре. На экране появилось: «Код заголовка… Мода/Марселла».

Она нажала еще одну клавишу, и экран заполнился списком материалов, которые она должна была скинуть в ленту новостей. В конце списка она добавила: «Заголовок. Куинси».

Экран очистился. Тогда она начала печатать: «МАРСЕЛЛА ТОДД — «ГОЛДЕН СИНДИКАТ»»

«Сегодня один нью-йоркский модельер, работающий для богатых и знаменитых, решил, что настало время сделать что-нибудь и для остального мира. Великий Спенс смог предложить свои известные модели если не по дешевке, то за треть их обычной цены.

Но найдет ли своего покупателя коллекция «Проект Икс-Спенс» в Куинси?

— Возможно, — говорит Сесил Файн, который вместе со своей женой Синтией является владельцем и управляющим «Бердкейджа», самого большого магазина модной одежды между Давенпортом, штат Айова, и Сент-Луисом — в небольшом городке Куинси, штат Иллинойс.

Что случится с королем Седьмой авеню, который привык работать с шикарной и следящей за всеми новинками моды публикой, если он решил покорить провинцию?»

Спустя сорок пять минут Марселла напечатала слово «Конец» и нажала клавишу, которая тут же отправила ее материал в память компьютера.

Потом она сняла трубку и набрала номер фотоотдела.

— Мне нужны пробные оттиски, — сказала она редактору. — Они нужны мне не позже чем к одиннадцати часам.

— Большое спасибо, Марселла. — Редактор фотоотдела любил прибедняться почти так же, как любил выполнить заказ за очень ограниченное время.

К нужному часу рассказ о Сесиле Файне, магазине «Бердкейдж» и о новой коллекции Спенса в сопровождении четырех фотографий был передан во все национальные газеты. Этот материал был принят не как колонка моды, а как сообщение из разряда неожиданных и интересных новостей. Некоторые газеты напечатали его не на женских страничках, а в разделах бизнеса. Газета города Куинси, штат Иллинойс, поместила материал на первой странице.

Через неделю Марселла Тодд получила письмо с благодарностью от мистера и миссис Сесил Файн. Файна попросили выступить на следующей конференции по вопросам моды Среднего Запада в Чикаго. А за товар от Спенса он в этом году выручил не двадцать тысяч долларов, а приблизился к отметке почти в сто тысяч.

Марселла Тодд отхлебнула пепси-лайт и улыбаясь принялась разбирать почту. Материал оказался что надо.