Прежде чем покинуть остров, Клингер наклеил черный парик, усы и бороду, скрывшую бритвенный порез. Черные контактные линзы довершили преображение. По костариканскому паспорту и соответствующим документам он был товарным брокером и совершал деловую поездку в Вашингтон. В международном аэропорту Даллес он взял такси и приехал на Дюпон Серкл. Зайдя в здание «Держим-в-Форме», он не заметил никаких признаков недавнего взрыва бомбы.

— Pura vida, — приветствовал он Карла-Вольфа Транга в его кабинете самым распространенным словосочетанием в Центральной Америке: — Чистой жизни.

— Я предпочитаю, чтобы вы говорили по-английски, — сказал Транг с сильным прусским акцентом.

— Стали аборигеном, да? — спросил Клингер без тени юмора. Он любил задавать тон с самого начала.

— Как я понимаю, на острове все разговаривают на английском.

— А когда вы там были? Не помню, чтобы я видел вас там, — бросил Клингер, рассматривая Транга через воображаемый ружейный прицел.

— Я никогда там не был.

— Так откуда же вам знать, как мы там разговариваем?

Намеренно или нет, в пожатии плеч Транга проскользнуло что-то женственное.

— Итак, чем я могу вам помочь, Клингер?

Клингер сделал то, что делал всегда: он выиграл время. Транг оказался выше, чем он предполагал, ближе к семи, а не к шести футам, и тяжелее — пожалуй, стрелка весов поднялась бы за триста фунтов, и все тело — сплошные мускулы под тщательно выглаженным костюмом. Да, безусловно, на персонал этого заведения тратились немалые деньги; этот двубортный костюм обошелся бы кому-то в пятьсот долларов, со всей его ручной выделкой и фигуркой Аполлона, вышитой золотой ниткой. Руки Транга походили на два окорока и вполне соответствовали его стрижке штангиста — короткому ежику. Загар выглядел постоянным. Но Клингера все это не могло обмануть: расширенные поры кожи и обвислые щеки свидетельствовали о том, что Транг был напичкан зельем под завязку. По-настоящему его выдавали глаза. Они всегда выдают. Глаза человека, который, приняв дозу, с нарастающим отчаянием жаждет следующей. Судя по трескающейся коже вокруг носа, сидит на кокаине. Ну что ж, подумал Клингер, ничего удивительного, что ты ни разу не был на острове — там бы уж тебя раскусили.

— Итак, Транг, расскажите мне все подробности о тех двоих, которых вы видели.

Транг рассказал. Когда он закончил, Клингер покачал головой.

— Не очень хорошее описание, Транг. Вы способны на лучшее. — В твердом равнодушном взгляде промелькнул первый намек на угрозу.

— Я был позади толпы.

— И все же достаточно близко, чтобы как следует все рассмотреть. — Клингер начал медленно мерить шагами комнату, как зверь в клетке.

— Я был в шоке.

— Чушь. Тогда еще ничего не случилось. Снаружи все должно было походить на карнавал. Эти двое мужчин: расскажите мне снова и точно, что вы видели. — Клингер остановился у окна и выглянул на улицу с таким видом, словно благодаря какому-то внутреннему зрению уже знал, что мог видеть Транг.

— Они так быстро зашли в здание, что у меня почти не было времени.

Глаза Клингера продолжали скользить по пейзажу за окном.

— Давайте повторим все снова.

И Транг повторил — снова, снова и снова. Вопросы задавались то по одному, то гроздьями, то мягко, то резко, шепотом и на крике, в сопровождении угрожающей брани и шепотка доверительных признаний. Они звучали из самых отдаленных концов комнаты и прямо у него из-под носа — когда Клингер наклонялся к нему через стол.

— Высокий человек — какого он возраста?

— Вашего.

— Тридцать? Тридцать пять? Старше? Насколько?

— Около тридцати пяти. Плюс-минус пару лет.

— А второй?

— Старше.

— На сколько?

— Лет на десять. Может, немного больше. Еще четыре-пять, но не более того.

— Как они были одеты?

Транг сердито повторял и повторял описания, а Клингер внимательно следил, нет ли расхождений. Неважно, как они были одеты; главное — способность Транга изменять показания.

— Как долго они пробыли внутри здания?

— Десять минут, не больше.

— Они были внутри, когда произошел взрыв?

— Да.

— Они вышли сразу же?

— Да.

— Выбежали?

— Думаю, да.

— Думаешь! — заорал Клингер. — А ты не думай! Ты вспоминай!

— Нет… они вышли. Но быстро. Почти бегом.

— Паниковали?

— Я ведь уже говорил вам. Я не мог как следует рассмотреть их лица. Они находились сбоку от меня.

Но Клингер словно и не слышал протеста.

— Один из мужчин нес чемодан?

— Да.

— По виду тяжелый?

— Да.

— Куда они пошли?

— Я же сказал вам, Клингер. Я думаю, они пошли к машине.

— Опять думаешь! Перестань думать! Просто вспоминай! Что за машина?

— Мне не было видно. Полиция оттеснила нас всех назад после взрыва. Было полно дыма.

Клингер сделал долгую паузу, вздохнул и вроде бы примирился с мыслью, что Транг говорит правду.

— Какой силы был взрыв?

— Сильный.

Зловещая улыбка вновь заиграла на губах Клингера.

— Ну-ну, Транг. Сильный, как фейерверк? Как динамит? Сильный — как что?

— Сильный, как бомба.

— Сколько ты видел взрывов бомб?

— Ни одного.

— Так откуда же тебе знать, как звучит взрыв большой бомбы?

— Я… Я просто прикинул… Судя по тому, что видел по телевизору и в кино.

— Ты еще что-нибудь прикинул, Транг? — Улыбка исчезла, губы снова стали похожи на бритвенный шрам.

— Нет.

— Никогда ничего не прикидывай, Транг. Теперь давай вернемся к тем мужчинам…

В конце концов Клингер сделал передышку. Рост был как у Мортона. Но остальное не совсем сходилось. А второй мог вообще быть кем угодно. И все же он приехал сюда не затем, чтобы остаться с носом. Что-то здесь было. Надо только набраться терпения.

Но Транг больше ничего не мог добавить. Может, начнет сейчас выдумывать? Ладно, хватит его запугивать.

— Извините, Клингер. Я больше ничего не могу вспомнить.

Клингер тоже слишком выдохся, чтобы возражать. Но что-то тут было. Определенно было.

Прошел час. Те же вопросы. Но чем больше Клингер задавал их, тем менее уверенным становился Транг. Главное, держаться старого испытанного приема Штази, и он достанет его. Рано или поздно.

— Почему вы так заинтересовались этими людьми? — пробормотал Транг в очередной паузе.

— Интересы Организации, выходящие за рамки твоего дела, тебя не касаются! Высокий мужчина — опиши его походку. Любые штрихи, вроде наклона головы на одну сторону или размахивания руками.

Когда Транг снова попытался вспомнить того, кого видел лишь мельком из толпы на Дюпон Серкл, он почувствовал, как пот собирается в складках тела. Хуже всего при этом было знать, что бутылочка лучшего перуанского порошка находится всего в нескольких дюймах от него, в ящике стола.

— Пожалуйста, Клингер, я больше ничего не могу вспомнить. И я же отправил полный отчет.

Клингер нарочито медленно вытащил фотокопию записки, которую Транг отправил факсом на остров.

— Ты ничего не упустил, Транг? — Он аккуратно добавил в свой тон угрозы.

— Нет, конечно. Ради Бога, Клингер! — Но в голосе Транга уже не было негодования.

Клингер пристально посмотрел на него, а потом начал читать. Помимо словесной артподготовки существуют и другие способы развязать язык.

Пот добрался уже до копчика Транга, когда Клингер наконец поднял глаза. Вопросы обрели новую хореографию: Клингер метался по комнате, словно одержимый — он был то тут, то там, вообще везде.

— Есть еще что-нибудь, что ты должен сказать мне, Транг? — крик от плевательницы.

— Что-нибудь еще? Нет. Я сказал все.

— Ты абсолютно уверен? — шепот из-за кофейного столика.

— Да, конечно.

— Как же ты можешь быть так уверен? Я еще не спросил тебя обо всем, о чем хотел? — вопль от окна.

— Тогда спросите.

— Не диктуй, что мне делать, Транг. Никогда не делай этого, — приближаясь к столу.

Клингер перегнулся через стол — водянистые голубые глаза, безжалостная улыбка — так ненатурально расслабившись, с таким неестественно-искренним участием, что Трангу впервые стало по-настоящему страшно. Он знает про папку. Должен знать. Вот почему он здесь. Слова с грохотом бились у Транга в голове. А если он знает про это, значит, он знает все.

Когда полиция наконец пустила его в здание, он обнаружил, что папка пропала. Все остальное находилось точно в таком же положении, как он оставил, спешно покидая кабинет: компьютерные диски лежали на письменном столе, а дверца стеллажа заперта. Только папка исчезла. Он перевел ее содержание на дискету, корректорской жидкостью замазал данные и сунул папку обратно в стеллаж, собираясь уничтожить ее позже. На дискете он создал свой собственный пароль для доступа: вес штанги, которую он успешно поднял на Олимпийских играх перед тем как сошел с круга. Всеми этими действиями он нарушил правило Организации: ни один служащий не имеет права использовать информацию в своих личных целях. И Клингер знает об этом!

Он здесь, потому что каким-то образом разнюхал об очень личной и тайной причине, по которой Транг все это делал. Каждое имя на тех бланках принадлежало тому, кому успешно пересадили какой-либо орган. Он собирался шантажировать их, чтобы оплачивать свою все более дорогостоящую потребность в наркотиках. Его огромная зарплата больше не покрывала этих расходов; теперь ему требовалось 5.000 долларов в неделю. Каждую неделю. И нынешнюю, и следующую, и все те, которые он только мог себе представить в будущем.

Из будущего он резко перенесся в настоящее.

— Почему ты потеешь, Транг?

— Летняя простуда. — Транг напрягся, и его кресло издало скрипучий протест против такой идиотской лжи.

Клингер снова стал мерить шагами комнату, но теперь его глаза ни на секунду не отрывались от напряженной, сердито нахохлившейся фигуры за письменным столом. Нервозность Транга вызвана чем-то большим, чем потребность в дозе. Что-то произошло здесь раньше. Клингер остановился перед ним.

— Покажи мне в точности, что ты делал перед тем, как сообщили об угрозе взрыва.

Он увидел, как страх мелькнул в глазах Транга и пропал — так быстро, что менее искушенный человек наверняка ничего бы не заметил. Транг или совершил какой-то дурацкий поступок, или он что-то скрывает. Клингер взглянул на закрытый стеллаж.

— Он был открыт?

Транг кивнул.

— Я работал с документами.

— Покажи их мне.

Кресло Транга снова скрипнуло.

— Это действительно необходимо? Через несколько минут у меня занятия по сбрасыванию веса. — Поразительно легко пришла очередная ложь.

— Транг, покажи мне!

Транг перегнулся к стеллажу, вынул папки и положил их на стол. Клингер порылся в них. Накладные и платежные поручения, подтверждения заказов на оборудование. Он взглянул на экран монитора.

— Ты пользовался компьютером перед объявлением о бомбе?

Снова тень промелькнула в глазах Транга и исчезла.

— Нет.

Клингер улыбнулся: Транг лгал.

— Дискеты. Покажи мне их.

Транг протестующе взмахнул руками.

— Нет, пожалуйста! Они совершенно секретны…

— Нет никаких секретов, когда дело касается Организации, Транг. Покажи. — Он отыщет брешь.

Транг открыл ящик и вытащил несколько дискет. За ними стояла бутылочка. Он быстро закрыл ящик и положил дискеты на письменный стол.

— Что на них? — требовательно осведомился Клингер.

— Личные дела клиентов. — Транг сунул дискету в прорезь компьютера и нажал клавиши. На экране стали появляться имена и адреса. Остальные дискеты содержали такую же информацию.

Клингер отвернулся от экрана. Почему Транг так не хотел показывать их ему?

— Ты работал только с этими дискетами?

— Да.

— Покажи мне все твои дискеты.

— Для этого мне понадобится разрешение доктора Ромера.

— Он дал мне все полномочия.

Транг почувствовал, как пот стекает у него по ляжкам.

— Что ты пытаешься скрыть, Транг? — Угроза в голосе Клингера неожиданно превратилась в дергающееся живое существо.

— Ничего… Совсем ничего.

С резкой и совершенно неожиданной быстротой Клингер обогнул письменный стол и открыл ящик. Он вытащил остальные дискеты и швырнул их на стол. Потом достал бутылочку, отвинтил крышку и сунул палец в белый порошок. Поднес палец ко рту, и попробовал порошок на вкус. Остатки цвета исчезли из глаз Транга. Они стали похожи на глаза замороженной трески.

— Итак, Транг, вот в чем твой маленький секрет. Дорогое удовольствие. Теперь тебе лучше рассказать мне все.

Как только Клингер поставил бутылочку на стол, в кабинете воцарилась жуткая тишина.

— Что еще произошло здесь, Транг? — Теперь по режиссерскому замыслу требовался шепот, подходящий к этой тишине. Транг не шевельнулся. Он выглядел так, словно находился в шоке. Клингер перегнулся через стол и точно рассчитанным движением вытер палец о рукав пиджака Транга.

— Ты расскажешь мне, что еще здесь случилось? — спросил он мягко, придвинув лицо почти вплотную к лицу Транга. Он физически чувствовал исходящий от него страх. Клингер отступил на шаг и небрежно ударил Транга по лицу тыльной стороной ладони. Тот дернулся; Клингер знал, что удар врезал ему, как холодный стальной прут. — Не зли меня, Транг. Скажешь, во что ты тут вляпался?

Транг кивнул, проглотив начавшую охватывать его ярость. В прежние деньки он разорвал бы любого, кто поднял на него руку. Но сейчас было неподходящее время для игры в героя: этот человек выглядел так, словно мог обращаться с людьми, как с мошками, которых волен в любую минуту прихлопнуть.

— Я постараюсь объяснить.

— Вот так уже лучше. Ты скажешь мне все. Быстро и точно. И правдиво. Я буду знать, если ты солжешь, и тогда здорово разозлюсь. Тебе это придется не по вкусу, Транг, совсем не по вкусу. А если расскажешь всю правду, я буду вести себя разумно.

— Что это значит? — выдавил Транг.

Клингер отступил на шаг от стола. Человеку надо дать достаточно места, чтобы он смог повеситься.

— Я знаю, во что ты вляпался, Транг. Так давай начнем с того, как ты собирался расплачиваться за свое пристрастие.

Транг с шумом выдохнул воздух. С него уже было достаточно.

— Ладно, я скажу всю правду…

Он заговорил тихо и решительно, какая-то часть сознания поздравляла его с тем, как удачно он вывернулся — та часть, которая была подавлена этим вопящим человеком, вопящим с такой яростью, словно он лично пострадал от всего происшедшего.

Когда он закончил, Клингер смотрел на него почти с изумлением. Невероятно, что ему вообще пришла в голову такая идея, но вот то, что он и впрямь надеялся безнаказанно осуществить ее, свидетельствовало о крайне презрительном отношении к Организации. Клингер продолжал стоять поодаль от Транга, словно в нем было что-то заразное. Он глубоко вздохнул, очистив легкие, и смертельно выматывающий диалог между ними возобновился.

— Где теперь папка?

— Я ее сжег, — тут же последовал ответ.

— Почему?

— Потому что я хотел отказаться от своего замысла.

— Ты хочешь заставить меня поверить, что придумал весь этот план, а потом так и не использовал его?

— Это правда.

— Когда ты ее сжег?

— Как раз перед историей с этой бомбой.

— Где?

— В камине — в подвале.

— Кто-нибудь видел, как ты спускался туда?

— Не знаю… Не думаю.

— Ты все еще врешь мне, Транг?

— Нет, Клингер, не вру. Клянусь Богом, я не вру.

— Тогда почему ты потеешь, как свинья?

Глазки Транга метнулись к бутылочке.

— Иногда очень трудно думать как следует без… — Голос его сорвался.

— Прими свое лекарство. — Это произнес санитар с носилками, выкликающий мертвых на поле брани.

Клингер бесстрастно наблюдал, как Транг высыпал горстку кокаина на тыльную сторону ладони и шумно втягивал ее носом. А потом принял решение.