— Что ты здесь делаешь? — спросил Джош, с удивлением увидев за столом Марлетту с красным карандашом в руках, когда пришел на работу субботним утром. Секретарша фыркнула.
— Пытаюсь кое-что сделать. — Красный карандаш продолжал двигаться. — А ты здесь по какой причине?
Бегу от искушения.
— Я здесь работаю — не забыла?
— Гм. За всю неделю ты и пяти минут продуктивно не поработал. Зачем же сейчас начинать?
— Неправда.
Черт побери эту женщину! Сколько льда в ее голосе.
— Ах, извини, — усмехнувшись, проговорила Марлетта. — Дай вспомнить… За последние пять дней ты ответил на три или четыре телефонных звонка. Написал письмо… — Секретарша Джоша махнула красным карандашом в его сторону. — В основном ты всю неделю сидел в кабинете и рассматривал мебель.
— Я читал то, что пропустил, — объявил он. Что ж, это был хороший удар.
— Ах-ах. — В этих двух слогах было больше скепсиса, чем в отчете репортера из Белого Дома.
Конечно, ее подозрения были справедливыми. Он часами держал перед собой раскрытые юридические журналы. Время от времени вспоминал, что надо перевернуть страницу, но не прочел ни единой статьи.
Разве он мог? Он все еще слышал плач Майкла.
Джош со стоном опустился в кожаное кресло для клиентов и обхватил голову руками. Все эти годы он держал зло на Кэрри за то, что она лишила его отцовства, а сам оказался неспособным справиться с этим.
— Уокер. Эй, Уокер, освободись от этого, — голос Марлетты стал искренне озабоченным.
Не удивительно, что Кэрри не посоветовалась с ним. Не удивительно, что в зеленых, как цвет сосны, глазах Дэни появлялась боль, когда она смотрела на него. Близко познакомившись с ним, так или иначе, они знали…
— Эй, брось горевать! Ведь ты — босс, не забыл? Если хочешь поболтаться без дела хоть раз, валяй. В самом деле, — продолжала Марлетта внезапно ласковым голосом, который насторожил Джоша, — почему бы тебе не отдохнуть на следующей неделе? Знаешь, остаться дома со своими гостями…
— Нет! — Видит Бог, ему хотелось. Он минуты не мог провести без малыша.
Каждый вечер он поздно приходил домой, ел что-нибудь вкусное, что Дэни оставляла ему в духовке, собирался идти прямо в свою комнату, а шел в детскую, медленно расхаживал там, осторожно гладил спинку малыша, пока тот не выпустит свои надоедливые молочные пузырьки и не заснет. Потом молча вставал у кроватки, наслаждаясь каждым вздохом и всхлипом, и прелестными сморщенными рожицами, которые Майкл строил во сне.
Мама Майкла тоже строит рожицы во сне, подумал с улыбкой Джош, потом нахмурился. Он чувствовал себя настоящим извращенцем, когда подглядывал за ней спящей, но… он боялся, что она слишком усердствует. Подтверждения этого были везде: гостиная до жути прибрана, в шкафу и комоде появлялась чистая и выглаженная одежда, о которой он забыл, а дивные запахи, наполняющие дом: тушеного мяса, лазаньи, прекрасного шоколадного торта с меренгами вчера…
Уложив Майкла, ему просто-таки приспичило пройти на цыпочках в комнату Дэни. Только расправить и подоткнуть одеяло. Только убрать с лица завитки, выбившиеся из косы, и шепотом поблагодарить за все. Он должен был сделать это, но, правда, наклониться и легонько прикоснуться губами к ее щеке не должен был. Вот еще одна причина, по которой он не осмеливался остаться дома. На работе ему почти удавалось убедить себя, что Дэни Колдуэлл просто еще одна женщина. Но, как только он слышал ее милый голос или ласковые слова, которые она говорила Майклу или видел ее глаза, блестящие как покрытая росой летняя трава, или губы, изогнутые в озорной улыбке… то хотел снова целовать ее, обнимать, отнести наверх и…
— Ладно! — Марлетта швырнула на стол красный карандаш, потом снова схватила его. — Хорошо. Сиди там и хандри, пока не окаменеешь, — медленно изрекла она. — Но если ты не объяснишь мне, что происходит, то я уйду сегодня же.
— Успокойся, Марлетта, ничего не…
Красный карандаш разлетелся на две половинки.
Джош посмотрел на нее, потом застонал. Он забыл, какой у нее взрывной характер.
Она взмахнула обломком карандаша как саблей.
— Больше никакой лапши. Сколько я тебя знаю, Уокер, ты только и делал, что работал. Даже во время своего так называемого отпуска, ты уезжал в Монтану и помогал брату гонять скотину. У тебя нет ничего: — Марлетта стала загибать пальцы, — ни хобби, ни друзей, ни любовной связи. Ничего. И вдруг однажды, совершенно неожиданно раздается звонок: «Оборудуй детскую для меня. Я везу домой ребенка». А потом что? — Марлетта бросила обломки карандаша в мусорную корзину и сама ответила на свой вопрос. — Потом ничего. Никаких объяснений. Никаких описаний. Ни даже фотографии этого предположительно необыкновенного младенца. Ты просто явился в офис, как будто ничего не произошло. — Теперь она почти кричала. Затем внезапно понизила голос и произнесла с сочувствием: — Только… что-то ведь произошло, и хочу знать, что.
Он пытался отрицать, но она завелась снова, как только он открыл рот, чтобы сказать «нет».
— Послушай. С самого первого дня, как ты взял меня на службу, я никогда не совала свой нос в твои дела, верно? Даже когда каждому дураку было видно, что тебя кто-то или что-то мучает. Но в этот раз дело касается ребенка, и ты так расстроен, что не можешь даже работать. Так что выкладывай, Уокер, или меня здесь не будет.
Джош повернулся. С намерением пойти прямо в свой кабинет и хлопнуть дверью. Если она хочет уйти, пусть уходит. Он не станет снова раскрывать душу. Даже перед Марлеттой. И все-таки, сделав шаг, он остановился. Потому что слова посыпались из него, как монеты из автомата.
Он слышал свой голос, рассказывающий ей о ливневом паводке и схватках Дэни. Потом вернулся к юридическому колледжу и предательству Кэрри. Наконец Джош рассказал о своем плачевном опыте с Майклом, не жалея деталей, чтобы описать свой жалкий провал.
— Так что видишь, — закончил он, — все это время я злился и переживал, желая того, что мне не надо иметь, потому что я не способен справиться с этим.
— Давай все спокойно обсудим, — предложила Марлетта, взяла новый карандаш и засунула его в волосы. — Ты прячешься в офисе всю неделю потому… потому, что какой-то ребенок расплакался?
Джош нахмурился, глядя на секретаршу. Майкл совсем не был каким-то ребенком. Он был ребенком Дэни.
— Я не прячусь, — автоматически возразил он. — Разве ты не слышала? Я все перепробовал, чтобы успокоить его. Он кричал почти целый час.
Смех Марлетты прокатился по комнате, как весенний речной поток.
— Уокер, ты убьешь меня, — заявила она, когда немного успокоилась. — Послушай, моя Лорин однажды кричала целую неделю. Умеешь кататься на велосипеде? — спросила она, внезапно сменив тему.
— Что ты…
— Просто ответь на вопрос, — приказала Марлетта.
Ему не надо было даже близко подпускать ее к книгам о технике перекрестного допроса.
— Велосипеды нельзя сравнивать с детьми, Марлетта. Управлять велосипедом — это приобретенное умение. А быть родителем — инстинкт. Он либо есть у тебя, либо его нет. — Джош запустил дрожащие пальцы в волосы. — А у меня нет. — Он услышал уныние в своем голосе, но ему было все равно. Надоело скрывать свои чувства. — Я не мог представить, что нужно Майклу, как его успокоить. — Какой же я болван, — произнес с отвращением Джош, качая головой и засовывая руки глубоко в карманы. — Все эти глупости, которые я говорил себе о том, как несправедливо, что меня лишили возможности быть отцом… а тем временем…
— Прекрати, Уокер, — перебила его Марлетта.
Эта женщина не уважала даже страдания!
— У меня пятеро детей, и здесь я настоящий специалист. И я заявляю тебе, что именно инстинкт вызывает в тебе желание заботиться о малыше. Конечно, он не подсказывает как, потому что все дети на разных стадиях разные. То, что годится для одного, может совершенно не подходить для другого. — Она, как учитель, потрясала перед ним пальцем. — Отцовству учатся на деле. Так почему бы тебе не пойти домой и не получить несколько уроков обращения с ребенком, по которому ты сходишь с ума? И с мамочкой, — добавила Марлетта, сверкнув белозубой улыбкой. — Ты ведь и по ней сходишь с ума, верно?
Джош почувствовал, как его лицо залилось краской.
— Я не…
Даже если бы он хотел, то не рискнул бы отдать свое сердце Дэни Колдуэлл. У мужчины, в конце концов, есть только еще один шанс… а она видела его в самом худшем виде. Несколько раз. Она сразу же отошьет его. Кроме того…
— Она вдова, — возразил он.
— Это значит, что ее муж умер, — заметила Марлетта. — Но не она. Конечно, она только с отчаяния может связаться с кем-то, вроде тебя…
Марлетта помолчала и стала смотреть на Джоша так пристально, что ему стало неловко и непонятно, почему ее улыбка стала такой довольной.
Как обычно, она недолго держала его в неведении.
— Короче, так, Уокер, в данном случае ты настоящий идиот. Но в основном ты хороший человек. Ты заслуживаешь немного счастья. Если Дэни подходит тебе, добивайся ее.
Джош потер рукой подбородок. Черт, он почувствовал утром запах вафель и снова забыл побриться. Бросился вниз как раз, когда Дэни снимала вафлю и клала ее на тарелку. Она даже приготовила малиновый сироп. Господи, как же было вкусно!
— И если она то, что тебе нужно, — продолжила секретарша, прерывая воспоминания Джоша, — не допусти, чтобы она исчезла из твоей жизни.
Ну, конечно. Ему никто не нужен, но… Заниматься с Дэни любовью в ближайшие сорок или пятьдесят лет и вырастить Майкла было куда привлекательнее, чем изо всех сил искать женщину, которая не волновала его, потому что у нее не было зеленых, как сосновый лес, глаз.
— Любви тоже учатся на деле, — добавила Марлетта. — Она с ухмылкой помахала перед ним карандашом. — Так что убирайся отсюда, ясно? Иди домой. Я не могу работать, пока ты здесь бездельничаешь.
У него в крови забурлило желание. Или беспокойство. Нет, его просто объял ужас. А что если он предложит ей брак, конечно только ради удобства, а Дэни отреагирует настолько отрицательно, что ускорит свой отъезд?
А что, если он сделает еще одну попытку стать отцом и оскандалится?
А что, если у него получится?
Что, если он тоже должен дать себе еще один шанс.
Он не был готов звонить невестке и сообщать ей, что ад покрылся льдом, но… Хорошо, допустим, он пойдет домой. Попробует еще раз заняться с Майклом. Прощупает настроение Дэни по поводу… соединения. Если сигналы будут положительными, он сможет надеяться в конечном итоге на будущее, от которого упрямо отказывался шесть лет.
Разве у него не может быть своего ребенка, семьи? Разве у него не может быть Дэни? Сердце гулко застучало.
— Черт возьми, Марлетта, — ответил он, глядя на нее. — Ты права. Я действительно босс. И я иду домой. — Чтобы дать себе еще один шанс.
К несчастью, телефон зазвонил прежде, чем он дошел до двери кабинета. Джош по глупости ответил на телефонный звонок, потом пошел домой, но не за тем, чтобы остаться. А за тем, чтобы упаковать вещи.
Дэни и Майкла не было. В записке на кухонном столе говорилось, что они отправились в парк.
В какой-то момент Джошу захотелось побежать за ними и сказать… что?
Ничего. По крайней мере, сейчас.
Проклятье, это он должен водить Майкла в парк! В зоосад. Да куда угодно! Мальчику нужен отец.
Так же, как мне нужен Майкл. Ха. Попробуй сказать об этом Дэни, она знает, каким замечательным папашей ты был для ее сына. И заслуживает мужчину, который бы всю жизнь любил ее одну. Готов попробовать?
Вместо этого Джош схватил одежду и туалетные принадлежности, нацарапал короткое послание Дэни и поехал в Кливленд.
* * *
Дэни глубоко вздохнула. После всего, что она перенесла: эмоциональное отдаление Джимми и его запои, его смерть, угрозы родственников мужа взять под опеку ребенка, она не станет рыдать, что Джош на неделю уехал из города.
Будет делать, что всегда. Пока Джош Уокер будет в отъезде, она займет себя делами.
Жилье и стол — таков был уговор, — напомнила она себе, укладывая Майкла в манеж на животик, потом еще раз помешала суп и поставила гладильную доску.
Наблюдая, как Майкл учится держать головку, она выгладила еще несколько рубашек, которые продолжала находить в разных углах дома.
Играешь в Золушку, ворчала она на себя. Претворяешь в жизнь свою детскую мечту о ребенке, доме и замечательном муже… и забываешь, что приближается полночь.
Даже если бы Джош увидел это и сыграл свою роль, строго напомнила она себе, он был всего лишь отсутствующим незнакомцем, а не принцем. А его умелые поцелуи были просто… порывом, а не обещанием.
Малыш сильно изогнулся и почти на две секунды поднял головку.
Как же Дэни хотелось, чтобы Джош был здесь и разделил с нею восторг по поводу достижения Майкла. Но его не было.
Она грустно улыбнулась. Мужчина, который, не дрогнув, готов был сразиться с Буббой, убежал из-за детских слез.
И из-за того, что она лезла в его прошлое.
Дэни разложила на гладильной доске воротник рубашки. После почти двух недель размышлений в одиночестве она пришла к выводу, что должна извиниться перед Джошом Уокером. Если он хотел таить обиду и не прощать, это было его правом. В конце концов, единственный человек, кому он делал больно, был он сам.
С другой стороны, омут неизвестности утянет не только ее, но и невинного младенца, если она влюбится в Джоша Уокера. Ей было трудно помнить об этом, когда он был рядом.
Когда Джош был рядом, она вообще ни о чем не помнила, кроме того, что она женщина с нормальными желаниями и потребностями.
И с ребенком, которому требуется все внимание матери.
Закончив утюжить воротник, Дэни накрахмалила и пропарила кокетку. Невольно вспомнила о широких плечах Джоша. А потом, гладя рукав, снова стала представлять себе его глаза, сексуальную улыбку.
Она даже пришла к мысли, что его грубоватые манеры были лишь упрощенным механизмом самозащиты, чтобы скрыть чувствительное, нежное сердце.
Дэни со вздохом выгладила другой рукав. Именно таким она хотела видеть Джимми. Но ей не повезло.
Раздумывая о Майкле и Джоше, Дэни снова спрашивала себя, не стоит ли ей ради ребенка выйти замуж во второй раз. Она накрахмалила полы рубашки. Может быть и стоит, надо только прекратить воображать, что у будущего супруга будут волосы цвета меда и бирюзовые глаза…
Закончив гладить первую рубашку и повесив ее на вешалку, она посмотрела на Майкла, который, поднимая головку и толкаясь ножками, вылез из пеленок и заснул. Не обездолит ли она своего сына, если тот будет расти без отца. Без бабушки и дедушки?
Ее снова начали терзать сомнения. Отказываясь договориться с Колдуэллами, не выглядела ли она такой же безответственной и эгоистичной, как подружка Джоша? И не лишала ли надежды дедушку и бабушку Майкла своим решением убежать из Техаса, так же, как когда-то лишился надежды Джош?
Но она не могла отдать Майкла! Он все, что у нее есть.
Он также все, что есть у Пита и Эдны Колдуэлл.
Мучаясь над своей дилеммой, Дэни взяла другую рубашку. Выгладит еще пару, потом снова проснется голодный Майкл. После этого надо перестать гонять мысли по замкнутому кругу и поэкспериментировать с соусом для салата, решила она.
Так, надо подумать… Она раздавит немного чеснока, добавит уксуса и оливкового масла. Вобьет немного горчицы и меда, добавит эстрагона…
Она могла бы заняться домашним хозяйством и готовкой в большой шумной семье. Трое или четверо ребятишек и родители, любовью которых друг к другу освещается семья. Да, такой выход был бы замечательным. Они с Майклом заняли бы помещение над гаражом и…
Без рекомендательных писем?
Дэни разложила сырой воротничок рубашки и с силой поставила на него утюг. Если ей придется пожертвовать всем: домом, друзьями, романтическими фантазиями и горюющими родителями Джимми, чтобы сохранить сына, она сделает это. Запросто.
И все-таки… когда она встанет на ноги, то постарается найти безопасный способ связаться с Колдуэллами. Сначала, конечно, спросит Джоша, как ей защитить свои законные права. Если он когда-нибудь вернется из Кливленда, где какой-то придурковатый токсикоман не хочет слушаться предостережений неподходящей дамы.
Именно так гласила записка, а его секретарша подтвердила это. Марлетта звонила каждый день, спрашивая, не надо ли чего, и делала намеки по поводу его способностей и успешной практики. Дэни не могла понять, зачем эта женщина расхваливает Джоша? Хочет сказать, какой он хороший или предостерегает ее? Да и какая разница!
Меньше, чем через месяц они с Майклом станут лишь воспоминаниями для Джоша Уокера, такими же выцветшими, как старые фотографии.
Дэни выдернула шнур из розетки и намотала его на утюг. Хватит жалости к себе. Пора создать самый вкусный в мире соус.
* * *
По настоянию Марлетты Джош звонил в контору дважды в день. Поскольку приближался день слушаний в суде, юридическая команда Эндикотта наконец пожелала обсудить компромисс.
Он также тысячу раз набирал домашний номер, но так и не дозвонился.
То было слишком поздно, то слишком рано, то… Да что он вообще может сказать по телефону?
Он напряженно работал над новым делом, но все равно застрял в Кливленде на выходные и еще на четыре бесконечных дня. Проклятье! Сколько же времени он потерял!
Вечера в Огайо тянулись как трактор по глубокой грязи, поэтому Джош разыскал книжный магазин и накупил книг о том, как растить ребенка. Изучал их по вечерам вместо того, чтобы щелкать по каналам или приводить в порядок рабочие записи.
Авторы были согласны с Марлеттой: чтобы стать хорошим родителем, нужно дерзать и ошибаться.
Они тоже заверяли его, что любовь и желание компенсируют любые ошибки.
Любить тоже учатся на деле.
— Но не в Кливленде, — пробормотал он, глядя через залитое дождем гостиничное окно на яркий огонек напротив, где, несмотря на погоду, какие-то одержимые пытались играть в баскетбол.
Джош отбросил свой бритвенный набор и наступил на вчерашний галстук, беспокойно расхаживая по комнате. Баскетбол, вот еще.
И вдвое больше скепсиса вызывает идиот, который выбрал работу, требующую разъезжать с судебной практикой по всей стране.
Он хотел быть дома со своим малышом! И с женщиной, которая могла научить его… всему, чему он так долго не хотел учиться. И тогда, возможно, когда-нибудь у него был бы собственный ребенок. Такой как Майкл.
Почему не сам оригинал? У Джоша в сотый раз забилось сердце, когда он подумал о такой возможности.
Да, а почему не сам Майкл?
Это значит, что надо жениться на матери Майкла. Джош на секунду представил себе это. Представил Дэни. В своей жизни. В своей кровати, волосы у нее распущены и касаются его…
Он сомневался, способен ли любить женщину, даже такую удивительную, как Дэни. То, что он испытывал к Кэрри, было мимолетным увлечением. А то, что случилось, — небрежность. Их небрежность.
— Ошибка Кэрри, — признался он в тишине. — И моя.
Снова подойдя к окну своего номера, глядя, как по стеклу стекают капли дождя, а улицы покрываются серебристой влагой, Джош наконец послушался совета Дэни. Отодвинул озлобленность и сосредоточился на своей роли в этой трагедии.
Если Кэрри предала его, то и он тоже подвел ее. Тем, что проявил безответственность. Не оказал поддержки. Не был достаточно внимательным, чтобы спасти своего, теперь навсегда потерянного, ребенка.
Джош засунул руки в карманы, прислонившись лбом к холодному стеклу. Мимо отеля проезжал автомобиль, и его задний свет разрисовал красными мазками мокрую улицу. Джош закрыл глаза и почувствовал, как у него в груди растворился последний твердый комок из горя и злости.
Теперь он мог идти вперед вместо того, чтобы мучиться из-за прошлого и напрасно пытаться изменить его. Со вздохом облегчения Джош пошел собирать вещи. Слегка улыбнулся, вытаскивая из-под кровати грязные туфли, нижнее белье и запонку и запихивая все это в легкую сумку. Отключил ноутбук и положил в чехол. Свалил сумки у двери, разбежался и упал на кровать.
Перевернувшись на спину, Джош улыбнулся, глядя на потолок. Ему вскоре придется опять приехать в Кливленд, но утром он поедет домой. Чтобы рассказать Дэни, что он понял, какими бесполезными были годы его холодного гнева. Чтобы выпросить еще одну возможность побыть с Майклом. Чтобы получить несколько уроков жизни. Сделать некоторые поправки.
И если дама захочет…
Нет, подумал Джош, испытывая укол сожаления. У Дэни уже был один муж с недостатками. Он не мог просить ее связаться с еще одним типом, сердце которого хоть и залечилось, но все равно покрыто шрамами.
Но все-таки осталось какое-то время, чтобы побыть с ребенком. И если Дэни решит, что еще недостаточно окрепла… Он всегда готов к переговорам. Особенно с зеленоглазым ангелом из Техаса, Джош улыбнулся.
Он вскочил в поисках подушки. Нашел ее за телевизором и уснул, улыбаясь, в тот же момент, как голова коснулась наволочки.
* * *
Дэни услышала стук входной двери в ту секунду, когда закрывала крышку стиральной машины. Не поддаваясь искушению броситься к Джошу, поставила обычную программу и включила стирку, провела рукой по своим непослушным волосам и направилась в холл.
Он стоял у входа в гостиную, зажав в руке багаж и огромного мишку.
У нее едва не подкосились ноги. Хотела назвать его по имени, потом обнять, когда он обернется. Ну, будь взрослой, сказала она себе. Жизнь не фильм, а ты не ведущая актриса. Даже если хочешь ею быть.
Должно быть, она произвела какой-то шум, потому что он обернулся, и у нее запрыгало сердце в груди вопреки предупреждениям разума. Вся ее женская суть желала этого мужчину, его прикосновений, его улыбки, его ласкающих губ.
— Привет, Дэни. — В бирюзовых глазах мелькнула настороженность.
Что ж, это лучше, чем неприятная мука, которую Дэни увидела в тот день, когда они приехали, и она оставила его познавать тайны детской души.
— Так приятно вернуться в дом, где кто-то есть, — произнес он глубоким, бархатным голосом.
Сердце Дэни снова подскочило, когда он продолжил:
— А что это за замечательный запах?
— Яблочный пирог. — Она с трудом выдавила из себя слова.
Джош обернулся и обвел взглядом гостиную.
— Ну, как ты, Дэни? Как Майкл?
— У меня все хорошо. Он спит. Благодаря великому изобретению — пустышке, — добавила с улыбкой Дэни.
— Благодаря чему? — переспросил Джош.
— Майкл все время хныкал, — объяснила она. — И я, в конце концов, обратилась к местному педиатру. Медсестра объяснила мне, что некоторым детям нужно больше сосать, чем…
Глаза Джоша загорелись, губы растянулись в улыбке.
— Так это не я виноват?
Ах, Джош, Джош. Дэни отогнала слезы, стараясь вспомнить хоть один случай, когда Джимми взял бы на себя ответственность за возникающие из-за него проблемы. А вот Джош счел себя виноватым в том, в чем винить себя не следовало.
— Нет, Джош, — заверила она его, — не ты.
После длинной паузы, он кивнул и поставил свой багаж рядом с медведем.
Потом он сделал шаг вперед и поцеловал ее. Легко. Нежно.
У Дэни забилось сердце. Несмотря на ее выстраданный опыт и бесконечные предостережения, она была на грани и чувствовала, что вот-вот влюбится в Джоша Уокера.
Или, может быть, она уже влюбилась?
— Ты, на славу потрудилась, я вижу, — заметил Джош, чтобы нарушить неловкую тишину. — Все здесь выглядит… по-другому.
— Я немного прибралась, вот и все.
— Ха. Тебе, наверное, потребовалась лопата, — пошутил он, сверкнув на нее своей улыбкой, которая зажгла желание внутри нее.
Он склонил голову на бок и повернулся на каблуках, чтобы снова осмотреть гостиную.
— Не могу назвать ничего конкретного, но комната стала теперь… привлекательной.
— Я, э-э, переставила мебель. — Ей показалось, что бригада доставки плохо расставила мебель, и она поставила ее немного по-другому. — Не возражаешь?
Джош не ответил, только походил по комнате.
— Я… — Она проглотила сожаление.
Его дом, его жизнь, его мебель. Не мое дело, строго напомнила она себе.
— Я могу все переставить обрат…
Он поднял руку, чтобы остановить ее.
— Нет, замечательно! Просто…
Быстро, идиот, думай! Ему хотелось продлить их соглашение, а для этого нужен план, где первым пунктом будет: дать Дэни почувствовать, что здесь ее место. В Виргинии. В его доме. С ним.
— А не перекрасить ли нам стены?
Дэни вытаращила на него глаза.
— А разве вам с Майклом не надо скоро к врачу? — быстро перевел он разговор, потом, не дождавшись ответа, предложил: — Сходим вместе на этой неделе.
— Что еще, господин? — спросила Дэни с озорной улыбкой, от которой его бросило в жар.
В голову пришли сотни эротических предложений. Медленно вдохнув, чтобы овладеть собой, Джош улыбнулся.
— Можно кусочек яблочного пирога?
— Конечно, — ответила Дэни и пошла на кухню.
Рядом с пирогом на столе лежали какие-то железки.
— Перебираю некоторые части двигателя, — ответила Дэни на его вопрос, отрезая ему кусок пирога.
— О господи, — изумился Джош, попробовав сочный, ароматный пирог. — Есть ли что-нибудь такое, чего ты не умеешь?
И сумеешь ли ты полюбить меня.