Пэн Вэлли был как Нептун, небольшим городком в округе Бальбоа. Общее тут кончалось. Находясь в двадцати четырех километрах от океана, в Пэн Вэлли не было пляжных отелей, туристической индустрии, домов знаменитостей и развивающейся технической компании, чтобы об этом рассказать. Это был анклав рабочих, растянувшиеся в пыли скромные дома и маленькие дворики.

Мать Жаде Наварро, Рита, была вышедшей на пенсию учительницей, которая жила в аккуратном желтом одноэтажном доме рядом с Пэн Хай. Будучи заядлым садовником, она заполнила двор кустами сирени и скоплениями желтых цветков. Зяблики и ласточки плескались и чистили перья в каменном бассейне для птиц, парочка пластиковых кроликов в шляпах выглядывали из тени куста жимолости.

Вероника подъехала к дому утром четверга, на следующий день после оглашения заявления. Она тут же поняла, что Уивил был тут, его мотоцикл был припаркован на подъездной дорожке. Какое-то время она сидела в машине и наблюдала.

Какой план, Вероника? Ты не можешь просто ворваться в дом его тещи и разорвать его на части, как бы ни хотелось. Кроме того, ты не можешь поменять его решение. Бумаги уже подписаны.

Но она хотела ответов. Он был должен ей их, по крайней мере, после того через что они прошли вместе. Она вышла из машины и захлопнула дверь.

Уивил вышел на крыльцо. Его плечи было робко опущены, руки были в карманах джинсов. Он встретил ее у подножия лестницы.

— Что бы ты мне не сказала, я не хочу, чтобы это слышала Валентина. Так что можем мы, пожалуйста, поговорить здесь?

Уголки губ Вероники опустились.

— Что, ты не хочешь, чтобы твоя дочь узнала, что ты продажный? Тебе же не стыдно, а, Уивил? — он опустил глаза, но она продолжила, безжалостно. — В смысле, ты же не хочешь, чтобы она поверила в правосудие в таком городе как Нептун. Лучше будет, если она пораньше узнает, как обстоят дела на самом деле. Все продается, так? У всего есть цена.

— Не хочешь на минутку стать менее надменной? — глаза Уивила злобно блеснули. — Я понимаю, ясно? Прости, что не могу жить по твоим высоким моральным стандартам. Но у меня и выбор небольшой.

— У тебя всегда есть выбор, — выплюнула она. — Ты дерешься пока тебя не побьют, а потом ты продолжаешь драться.

— Не хочется тебе говорить, но я не часть твоей мести, ясно? Чего я всегда хотел, так это вернуть мою жизнь. Вернуть семью. Ты знаешь каково это, когда люди полагаются на тебя, а ты их подводишь? — он напряженно посмотрел ей в лицо. — Ну, может не знаешь. Так давай объясню. Ты чувствуешь себя беспомощным. Хуже грязи. Я не могу так жить, ясно? Не могу жить, зная что кто-то другой платит за одежду моей дочери, потому что я не могу. Я бы предпочел, чтобы меня еще раз ранили, чем это.

— Деньги, которые бы ты выиграл по суду…

— Да не было бы с этого суда денег, — Уивил провел рукой по голове. — Будь реалистом, Ви… Лэмб и его дружки спелись с каждым судьей в этом городе. У меня не было шансов.

— Мы прикрывали твою спину, Уивил! Я и мой отец. Клифф. Лиза. И Лэмб нас боялся. Не просто же так. Эти судьи, про которых ты говоришь… они не Лэмба слушают, а силу. И он терял ее с каждой новой унижающей новостью, с каждым свидетелем, с каждым голосующим, который неожиданно понял, что есть реальный шанс выкинуть его из офиса.

Его взгляд снова опустился на землю.

— Я знаю. И мне жаль. Правда. Особенно за то, что подвел твоего отца. Он относился ко мне лучше, чем я того заслуживал, и мне придется с этим жить. Но этот суд мог затянуться на месяцы… месяцы, в которые я не мог бы работать. — Он снова поднял глаза, взгляд был умоляющим. — Теперь я могу купить Жаде дом. Могу погасить долги, попробовать открыть новый магазин или что-то такое. Вернуть свою жизнь в нормальное русло.

Вероника не ответила. Она все еще стояла с выпрямленной от злости спиной и ее кровь в теле ощущалась горячей и тяжелой. Им, кажется, было нечего больше сказать.

Неожиданно, позади Уивила на крыльце появилась Валентина. На ней был фиолетовый костюм со щенками спереди.

— Пони начались, папа! Пошли, ты пропустишь песню! — сказала она властно. Потом она заметила Веронику и неожиданно смутилась, засунув указательный палец в рот и прячась за ногу отца. Вероника попыталась ей улыбнуться. Валентина же просто смотрела.

— Я скоро, детка. Вернись обратно и громко спой ее мне, — пока он говорил, Уивил не отвел взгляда от Вероники. Валентина помедлила, потом побежала обратно к двери.

— Мы закончили? Мне нужно с ребенком посмотреть мультик про говорящего единорога, — сказал он.

Она окинула его взглядом, полным отвращения.

— О, мы закончили. Хорошего утра, Уивил. Увидимся.

Он, кажется, хотел сказать что-то еще. Потом он пожал плечами и повернулся к ней спиной. Секундой позже, он ушел.

Она села в машину и хлопнула дверью, кипя от негодования. Оправдания. У всех всегда так много оправданий. И все-таки это она сказала ему, что он должен вернуться к Жаде, позаботиться о своем ребенке.

Что бы ты сделала, Вероника? Взяла бы ты деньги, для твоей семьи, для людей, которых любишь? Или продолжила бы бороться, даже когда проигрыш кажется все более вероятным? Даже если это значит ранить тех людей, кто полагается на тебя?

Она не хотела об этом думать. Не было ответа, который бы не вынуждал ее чувствовать себя тварью.

Вероника почувствовала, как в ее кармане вибрирует телефон и вытащила его. Номер она не узнала.

— Алло? — она откинулась на водительском сидении, ключ висел в замке зажигания.

Голос на другом конце был писклявым, детским, а в конце стал чрезмерно вопросительным. На минуту она задумалась, что это правда ребенок.

— Э… привет. Меня зовут Рейчел. Рейчел Фэхи. Я пытаюсь дозвониться до Вероники Марс?

— Это Вероника.

— О. О, э, привет. Ты прислала мне письмо. О парне, который меня изнасиловал?

Не ребенок. Жертва. На секунду пальцы Вероники ослабли и она чуть не уронила телефон. Схватив его, она крепко сжала его в руке.

— Ты Тоня? Тоня Ван?

— Э, да. Это мое рабочее имя. Одно из них.

Тоня Ван. Девушка из Лос-Анджелеса, пятый эскорт с низкой оценкой от Беллами. Та, которая была «не похожа на свое фото».

— Ты сказала, этот парень тебя изнасиловал? — сказала Вероника, стараясь не говорить спокойно. — Можешь рассказать мне, что случилось?

На другом конце провода у девушки перехватило дыхание.

— Прости. Все еще трудно об этом говорить.

— Все нормально. Не торопись.

— Большую часть года я ходила на терапию, стараясь пережить. Мой врач сказал, что я должна тебе позвонить. Она сказала, что это может помочь.

Вероника не ответила. Она просто ждала.

— Это было в октябре прошлого года…

История, которую ей рассказала Рейчел Фэхи, теперь была знакомой. Поздно вечером ей позвонили. Она согласилась на неожиданную, непроверенную встречу за дополнительные двести долларов от ее обычной цены. Он попросил ее, как обычно, быть «скромной». Он хотел, чтобы она слушалась его, не поднимала взгляд и говорила шепотом. Она приняла вызов в квартире, небольшой студии в Голливуде, которую она использовала для клиентов, и он приехал точно вовремя. Рейчел описала мужчину «среднего возраста, белого, лысеющего, очень высокого и тяжеловатого». Согласно ей, он не очень ей обрадовался.

— Первое, что он мне сказал, что я выгляжу толще чем на фото, — сказала она. На этих словах, впервые в ее тоне сквозила злость. — Может я и набрала пару кг, но какая разница.

В этом была разница для парня, который искал любое оправдание, чтобы кого-то побить, подумала Вероника. В этом была разница для парня, который к этому времени, уже имел ритуал.

Сначала Рейчел попробовала его успокоить. Она пыталась играть роль, постоянно извиняясь за то что пришла, умоляя его простить ее. Но когда он не перестал ее оскорблять, она опрометчиво предложила ему найти другую.

Вероника пыталась представить Рейчел. Как и у Грейс, ее сайт не работал, но тот, что нашла Мак, представлял молодую женщину с телосложением балерины — длинные ноги, крупные ключицы, сплошь тонкие и гибкие линии. Она представила это тело слегка более круглым, полным. Она представила, как это тело делает шаг назад, движется к двери, не желая общаться с этим мужчиной и его грубым, доминантным поведением.

Вот тогда его крупные руки схватили ее за горло.

Отсюда это была та же история, что и у Бетани Роуз и Грейс Мэннинг. Он душил ее, изнасиловал и побил. Потом он оставил ее там, одну, истекающую кровью на полу своей квартиры.

— Я не могла ходить три дня. Я просто легла на кровать и свернулась в клубок, и оставалась там, пока не почувствовала, что снова могу шевелиться.

— Ты никому не сообщала? Полиции, медикам?

— Нет.

Вероника почувствовала укол разочарования. Конечно, она не сообщала. Если бы сообщила, ДНК Беллами было бы в системе и совпало бы с образцом Вероники.

— Но ты хорошо помнишь его лицо? Можешь его опознать?

— Да. Могу. Фото, которое ты прислала, это он. Я никогда не забуду.

Вероника закрыла глаза. Машина начала нагреваться, солнце светило прямо через лобовое стекло. Изменило ли это что-то? Еще одна проститутка, без следов ДНК, никаких вещественных доказательств, это делу не поможет. Но этого может хватить для ордера на обыск.

— Сможешь ли ты подтвердить, что этот парень на тебя напал, Рейчел?

Девушка заговорила после недолгого молчания.

— Не знаю. Я, э, не заявила потому что я не хотела, чтобы кто-то узнал, чем я занимаюсь. Я не хотела позорить семью. Они не знали. И все еще не знают. Но этот парень… то, что он со мной сделал…

Голос девушки растворился в слезах. Горло Вероники сжала жалость. Она сильно прикусила щеку, стараясь сдержаться. Что-то подсказывало ей, что лучше промолчать, что девушка проходит через это сама.

Прошли минуты. Рейчел Фэхи сделала несколько глубоких, судорожных вдохов. Она все еще плакала, но была способна говорить.

— Он разрушил мою жизнь. Я едва могла выходить из квартиры, я боялась всего и вся. Мне пришлось уйти из школы. Я некоторое время принимаю таблетки и они помогали, но потом перестали, а потом все стало только хуже. Я измучена. Мне двадцать три, и я измучилась, — она вздохнула как будто от боли. — Да, ладно. Я дам показания. Я сделаю все, что тебе нужно.

Вероника почти бессознательно распрямилась, поведя плечами. Она еще некоторое время поговорила с Рейчел, согласовывая детали. Потом она повесила трубку и минуту сидела, собираясь с мыслями, прежде чем еще раз взять телефон и позвонить Лео.

Он даже не поздоровался.

— Дай угадаю… тебе нужна услуга.

— Разве так стоит говорить со старым другом, который будет тебе обязан по гроб жизни?

— Хм, мне кажется, я раньше уже слышал это обещание. Мне кажется, меня еще бередит это единственная в жизни возможность.

Вероника переложила телефон к другому уху.

— Мне только что звонила еще одна жертва Беллами. Она завтра утром заявит в полицию Лос-Анджелеса. Как думаешь, этого может хватить, чтобы взять ордер?

— Да, должно. Эта действительно помнит нападение?

— Живо. Она готова опознать Беллами.

— Я позвоню, посмотрим, сможет ли полиция в Лос-Анджелесе ускорить документооборот. Я позвоню тебе завтра.

— Ты лучший, Лео.

Она снова повесила трубку. Затем, наконец-то, завела машину и отъехала от поребрика.

Вероятно, не стоило надеяться, что Беллами хранит сувениры от своих нападений, но может есть что-то на его компьютере, в телефоне. Может, есть что-то, что поможет нам соединить точки.

Но на это нужна удача. А пока что, удача была не на их стороне.