Сингапур отделяло от Лос-Анджелеса 9500 миль. Туда летали самолеты разных авиакомпаний, но мы с Карлой смогли заказать билеты первого класса только на рейс 811 «Пан-Америкэн», с вылетом в 9.45 вечера.

Большую часть субботы я ухлопал на то, чтобы заказать билеты, сделать прививку от ветряной оспы и получить заверения туристического бюро, что в отеле «Раффлз» в Сингапуре нам забронированы два номера.

Карла Лозупоне, сопровождаемая Тони, встретила меня в вестибюле «Беверли-Уилшир». Путешествовать она решила в брючном костюме в черно-белую клетку. Не удивили меня и ее капризно надутые губки.

– Мы, что, будем лететь всю ночь? – спросила она, не поздоровавшись.

– Всю ночь и часть послезавтрашнего дня, – ответил я. «Пан-Америкэн» явно не торопилась с доставкой пассажиров к пункту назначения.

– Лучше б полетели из Сан-Франциско. Оттуда прямой рейс в Сингапур.

– В следующий раз мы так и сделаем.

Тони присоединился к нам после того, как заплатил по счету, передал багаж Карлы коридорному и распорядился, чтобы арендованную им машину подали к парадному входу.

– Припадок уже прошел? – спросил он.

Я взглянул на часы.

– Примерно два часа назад. Благодарю.

– Этот фокус с выплескиванием виски в лицо – я видел такое по телевизору сотню раз.

– Там я этому и научился.

Он кивнул, в голосе не чувствовалось злобы.

– Вы не причинили мне особого вреда. Бывало и хуже.

– Я не старался бить в полную силу. Иначе вы оказались бы в больнице с переломами челюсти, а то и основания черепа.

Он на мгновение задумался.

– Спасибо и на этом.

– Пустяки, не стоит об этом и говорить.

– Но живот у меня все еще болит.

– Потому что кулаком я бил от души.

– Да, – снова кивнул он. – Похоже, что так.

Мы сели в новенький «крайслер» и отправились в аэропорт. По пути разговор не клеился, наконец, мы приехали, Тони подкатил к входу в секцию «Пан-Америкэн» и повернулся к нам.

– Наверное, я могу не идти туда, Карла?

– Можешь, – она достала из сумочки пудреницу.

– Что мне сказать боссу? Я лечу домой завтра.

– Что хочешь, то и скажи.

– То есть вы хотите, чтобы я сказал ему, что с вами все в порядке?

– Да, – кивнула она. – Именно это.

Тони посмотрел на меня.

– Я бы не хотел выглядеть в глазах босса лжецом. Позаботьтесь о ней.

– Будьте спокойны, – ответил я.

Мы приземлились в Гонолулу сразу после полуночи, опоздав на четверть часа, пересели на рейс 841, вылетевший в 1.45 ночи, опять же на четверть часа позже, и прошла, кажется, целая вечность прежде, чем достигли острова Гуам. Затем, в сплошных облаках, долетели до Манилы, оттуда направились в Тан-Со-Нат, в четырех с половиной милях от Сайгона, а уж оттуда попали в международный аэропорт Пайа-Лебар. Самолет коснулся колесами посадочной полосы в 1.10 пополудни, в понедельник, в семи с половиной милях от центра Сингапура, опоздав лишь на сорок минут.

Карла Лозупоне не стала ломать голову, чем занять себя в самолете. После взлета в Гонолулу она выпила подряд три мартини, закусила двумя красными таблетками и заснула. Пробудилась она в Маниле, спросила, где мы находимся, заказала двойной мартини, осушила бокал и снова заснула. Вьетнам не заинтересовал ее, но за тридцать минут до посадки в Сингапуре она удалилась в женский туалет, взяв с собой «косметичку».

Этот долгий-долгий полет позволил мне хорошенько обдумать создавшуюся ситуацию. Поначалу мысли мои вернулись к Чарльзу Коулу, и я пришел к выводу, что мой вызов в Вашингтон наглядно показал, сколь перепуган Коул. Он хватался за меня, как утопающий – за соломинку, в отчаянном желании прожить чуть дольше, на год, на месяц, даже на день. Он, похоже, убедил себя, что только я могу забрать у Сачетти похищенные из его сейфа материалы. И я действительно мог их забрать, реализовав план, предложенный Сэмом Дэнджефилдом, агентом ФБР. О плане Дэнджефилда я думал недолго, в основном вспоминал, есть ли у меня шесть друзей, которые понесут мой гроб. К сожалению, требуемого количества не набралось. И Коул, и Дэнджефилд желали получить информацию, находящуюся в данный момент в руках Анджело, или в его сейфе, или под подушкой, информацию, на основе которой Джо Лозупоне отправили бы в Ливенуорт или Атланту на многие годы. Но если девушка с надутыми губками, спавшая сейчас рядом со мной в самолете, несущемся над Тихим океаном, говорила правду, только Джо Лозупоне стоял между Чарльзом Коулом и пулей, ножом или купанием в океане с камнем на шее.

Так или иначе, цепочки моих рассуждений каждый раз замыкались на Анджело Сачетти и, где-то за Гуамом, я заснул, думая о нем. Приснилось мне что-то ужасное – что, точно не помню, но проснулся я в холодном поту, когда мы приземлились в Маниле, городе, когда-то называемом Жемчужиной Востока.

В Сингапуре к самолету подогнали автобус, на котором нас доставили к залу для прибывших пассажиров. Было жарко, обычная для Сингапура погода. Мы предъявили паспорта, сертификаты с перечнем сделанных нам прививок, получили багаж и нашли улыбающегося носильщика-малайца. Он поймал нам такси, пока я менял чеки «Америкэн Экспресс» на сингапурские доллары.

Такси, старый «мерседес» с желтым верхом и водителем-китайцем, вырулил на Серангун-Роуд, свернул налево, на Лавандовую улицу, затем направо, на Бич-Роуд, и наконец остановился перед отелем «Раффлз», белоснежный фасад которого слепил глаза в ярком солнечном свете. Я заплатил по счетчику три сингапурских доллара, добавил еще пятьдесят центов, показывая, что я – не скряга, и вслед за Карлой вошел в прохладный, полутемный вестибюль отеля. Сияющий портье-китаец радостно известил нас, что мы можем подняться в забронированные нам номера. По пути из аэропорта Карла Лозупоне произнесла только одно слово: «Жарко».

В вестибюле она огляделась.

– Я слышала об этом отеле еще в детстве.

– Мне нравятся старые отели, – заметил я.

Она еще раз оглядела столетний вестибюль.

– Думаю, этот вас не разочарует.

Наши номера находились на втором этаже, напротив друг друга. У двери Карла повернулась ко мне.

– Сейчас я намерена принять ванну. Потом оденусь, а потом вам придется угостить меня коктейлем. Особым коктейлем.

– Каким же?

– Не зря же я пролетела чуть ли не девять тысяч миль. Вы угостите меня «сингапурским слингом» в баре этого отеля. После этого займемся делами. Но начнем с бара.

– Отличная мысль, – кивнул я.

Коридорный-малаец ввел меня в номер – большую комнату с высоким потолком, обставленную старомодной, но, по первому взгляду, удобной мебелью. Я дал ему сингапурский доллар, на что он широко улыбнулся и горячо поблагодарил меня. Распаковав чемоданы, побрившись и приняв духа, я надел костюм из легкой ткани, раскрыл телефонный справочник, нашел нужный номер и позвонил мистеру Лим Панг Сэму, единственному человеку, помимо Анджело Сачетти, которого я знал в Сингапуре. Я полагал, что телефона Анджело в справочнике не будет, но, тем не менее, попытался его найти. Мои предположения оправдалась. Прежде чем Лим взял трубку, я поговорил с двумя его секретаршами, не после того, как я представился партнером Ричарда Триплета, он оживился и спросил, как поживает Дикки. Я заверил его, что у Дикки все в порядке, и мы договорились встретиться в десять утра следующего дня в кабинете Лима, Уже положив трубку, я начал сомневаться, а уместно ля спрашивать респектабельного сингапурского бизнесмена об американском шантажисте. С тем же успехом я мог обратиться и к швейцару-сикху у дверей отеля. Но другого выхода у меня не было.

Сингапур, изо всех сил стремящийся к статусу Нью-Йорка Юго-Восточной Азии, основан в 1819 году сэром Томасом Стэмфордом Бингли Раффлзом. Если не считать того факта, что в 1877 году рейд яванцев уничтожил поселение, находящееся на месте нынешнего города, Сингапур моложе Нью-Йорка и Вашингтона, но старше Далласа или Денвера. Город хвалится, что предлагает туристам, приезжающим, к примеру, из Рэпид-Сити, что в штате Южная Дакота, увидеть «настоящую Азию». В действительности Сингапур представляет собой «Азию без слез», потому что вода подается из водопроводного крана, улицы довольно чистые, нищих нет, но много миллионеров, и практически каждый, с кем общаются туристы, понимает по-английски.

Все это я рассказал Карле Лозупоне, пока мы потягивали «сингапурский слинг» в маленьком, уютном баре.

– А что тут еще есть? – спросила она.

– Один из крупнейших портов мира и гигантская военно-морская база, от которой англичане намерены отказаться, потому что не могут ее содержать.

– Та самая, пушки которой во время Второй мировой войны смотрели не в ту сторону?

– На море, – подтвердил я. – Японцы же прошли через малайские джунгли, считавшиеся непроходимыми, и захватили Сингапур почти без единого выстрела.

– Что здесь теперь?

– Где?

– В Сингапуре.

– Теперь здесь республика. Восемь или девять лет назад Сингапур был британской колонией, затем превратился в протекторат, после этого вошел в Федерацию Малайзии, из которой его вышибли в 1965 году. Теперь Сингапур – республика.

– Довольно маленькая, не так ли?

– Совершенно верно.

Карла отпила из бокала, закурила, оглядела бар, практически пустой в три часа дня пополудни.

– Как вы думаете, он приходил сюда?

– Сачетти?

– Да.

– Не знаю. Я лишь четыре дня назад узнал, что он жив. Если он может появляться в городе, не опасаясь, что окажется за решеткой, то наверняка приходил. Этот бар пользуется популярностью, а, насколько я помню, Анджело любил бывать в людных местах.

– Я узнала, что он жив, шесть или семь недель назад.

– Как вам это удалось?

– Один из деловых партнеров отца услышал об этом. Вместо «деловых партнеров» вы можете использовать любое другое слово.

– Вы не выбирали родителей.

– Нет, но один из них пытался выбрать мне мужа.

– На то были причины.

– Причины, – кивнула она. – Но мне от этого не легче.

В бар она пришла в простеньком, без рукавов, желтом платье, по всей видимости, стоившем немалых денег. Когда она повернулась ко мне, платье плотно обтянуло грудь, и я заметил, что Карла вновь обошлась без бюстгальтера.

– Что произойдет после того, как вы найдете Анджело? – спросила она. – Вы собираетесь избить его в кровь?

– А какой от этого толк?

– Не знаю, – она пожала плечами. – Может, вам это поможет. Избавит вас от пляски святого Витта, или вы называете свою болезнь иначе?

– Сначала его надо найти.

– Когда вы начнете его искать?

– Завтра.

– Отлично, – она осушила бокал. – Тогда у нас есть время выпить еще.

Я вновь заказал нам по бокалу «сингапурского слинга». Когда их принесли, Карла пригубила коктейль и зажгла очередную сигарету. В пепельнице лежало уже шесть окурков, а мы не провели в баре и сорока пяти минут.

– Вы слишком много курите, – заметил я.

– Я нервничаю.

– По какому поводу?

– Из-за Анджело.

– А стоит ли? Если исходить из того, что вы мне рассказали, вы приехали сюда просто за компанию.

– Анджело может придерживаться другого мнения.

– И что?

– Сколь хорошо вы его знаете?

– В последнее время буквально все задают мне этот вопрос.

– Пусть так. Но я прошу мне ответить.

– Плохо. Совсем не знаю. Мы работали в нескольких картинах. Кажется, один раз он угостил меня виски, другой раз – я его.

Она обнаружила на языке табачную крошку, сняла ее и положила в пепельницу.

– Значит, вы его не знаете.

– Нет.

– А я знаю.

– Ладно, не буду с вами спорить.

– Насколько я понимаю, он не сидит сложа руки в Сингапуре, так?

– Вы, безусловно, правы.

– И хорошо зарабатывает. Иначе он бы тут не остался.

– Я слышал и об этом.

– Так вот, исходя из того, что мне известно об Анджело, зарабатывает он их незаконным путем. Это первое.

– А второе?

– Если кто-то встанет у него на пути, он переступит через любого.

– Только не говорите мне, что намерены встать у него на пути.

Карла ответила не сразу. Посмотрела на меня, лицо ее моментально потеряло девичью прелесть. Она словно натянула бледную маску, отображавшую лишь одно чувство – ненависть.

– Пока я не знаю, встану ли у него на пути. Это зависит от ряда обстоятельств.

– Например?

– Например от того, что он скажет мне при нашей встрече.

– Когда вы собираетесь встретиться с ним?

– Как можно скорее.

– И о чем вы будете говорить? Делиться воспоминаниями о Нью-Йорке?

Она покачала головой.

– Нет. Я хочу задать ему несколько вопросов.

– Только несколько?

– Три. Может, даже четыре.

– А если он ответит правильно?

Она посмотрела на меня, как на незнакомца, обратившегося к ней с непристойным предложением.

– Вы не понимаете, Которн?

– Не понимаю чего?

– На мои вопросы ответить правильно нельзя. Невозможно.