Охранники у ворот огражденного стеной Подворья Акомоло узнали белый «ласалль» и приветствовали нас, когда в понедельник вечером Шартелль, я и Анна приехали поздравить первого премьер-министра независимой Альбертии. Весь день мы перезванивались с Дженаро и доктором Диокаду. Партия Акомоло уверенно лидировала в масштабах всей страны, Декко значительно опережал своих соперников в Западной провинции.

Уильяма и остальных слуг мы отпустили, чтобы они смогли проголосовать сами и привести с собой всех друзей к урнам, украшенным символом партии, скрещенными лопатой и мотыгой, понятным даже неграмотным. Не менее ясные символы имели и другие партии. После официального визита к Акомоло мы собирались пообедать у Клод, а затем поехать к Джимми Дженаро и ждать окончательных результатов.

У дома сгрудились машины, толпились люди. Тут собрались чуть ли не все базарные торговки, надевшие наряды. Они стояли или сидели, хихикали, сплетничали, громкими криками приветствуя каждого известного альбертийца, входящего в дом, чтобы поздравить Акомоло. Они приветствовали даже нас. Шартелль помахал им сигарой. В большом зале преобладали мужчины. Они пили виски и джин вождя и говорили друг другу, что с самого начала не сомневались в победе Лидера. Будущий премьер стоял в левом углу, окруженный доброжелателями, которые хором поздравляли его с победой. Он слушал вполуха, время от времени вежливо кивая. Выглядел он уставшим, и ритуальные шрамы на щеках выделялись резче, чем обычно.

Вождь улыбнулся, заметив Шартелля. Двинулся к нам, протягивая обе руки.

— Я так рад, что вы смогли заехать. Сведения очень обнадеживающие.

— Все хорошо, вождь, — кивнул Шартелль. — Лучше не бывает. Я вижу, придворные блюдолизы уже тут как тут.

Акомоло понизил голос.

— Шакалы.

— Держу пари, они знали с самого начала, что вы не можете проиграть.

Акомоло кивнул.

— Все до единого. Но торговки во дворе — самый верный признак. Они чуют победителя и собираются в его доме. Это традиция. И я жалею, что они здесь.

По мере поглощения спиртного шум в зале нарастал.

— Давайте поднимемся в мой кабинет, — предложил вождь. — Здесь нам не поговорить.

Он повернулся к одному из своих помощников и сказал, что будет наверху. Мы поднялись на второй этаж и устроились на низких кушетках. Акомоло сел за стол и тут же начал перекладывать бумаги. Под потолком медленно вращался вентилятор.

— Я хочу воспользоваться представившейся возможностью и поблагодарить вас, мистер Шартелль и мистер Апшоу, за то, что вы сделали. Я не так наивен, чтобы не понимать, что вы использовали некоторые… скажем, тактические приемы, которые я мог бы не одобрить, если бы вы обратились ко мне.

Шартелль широко улыбнулся.

— Вождь, мы с Питом просто не хотели обременять вас мелкими подробностями. Вам и так хватало забот.

Акомоло кивнул.

— Я думал, что разбираюсь в политике, мистер Шартелль, но эта кампания позволила мне узнать много нового. Я собираюсь написать о ней статью, возможно, для одного из ваших журналов. Как вы думаете, такая статья их заинтересует?

— Спросите лучше у Пита, вождь.

— Ее оторвут у вас с руками, — ответил я.

— Конечно, несколько месяцев со статьей придется повременить, но думаю, если хорошо ее написать, она станет классическим примером использования американских методов политической борьбы в обретающей независимость африканской стране. Возможно, доктор Диокаду поможет мне подготовить такую статью.

— Чего только нам не хватало, так это радио и телевидения.

Вождь улыбнулся.

— В следующий раз, дорогой Шартелль, у нас скорее всего будет и то и другое.

Он еще улыбался, когда они вошли в кабинет. Капрал альбертийской армии и шесть рядовых. Рядовые держали в руках ружья, капрал — «кольт» сорок пятого калибра. Дуло пистолета смотрело на Акомоло.

— Вы арестованы, — голосу капрала недоставало уверенности. Костлявый, с впалыми щеками, плоским лбом, он был староват для столь низкого звания. Его очки стальной оправой запотели в духоте кабинета.

— Что это значит? — Акомоло все еще перекладывал бумаги на столе.

— Вы арестованы. Армия взяла власть в свои руки.

— Дурак.

— Вы арестованы! — выкрикнул капрал.

Акомоло открыл правый верхний ящик стола, осторожно опустил в него пачку бумаг, словно хотел, чтобы с ними ничего не случилось до вторника, когда они вновь понадобятся.

Они выпустили в него шесть пуль, прежде чем тот успел вытащить из ящика пистолет.

Вождя отбросило на спинку кресла. Капрал выстрелил трижды, трое рядовых — по разу. Остальные держали нас на прицеле.

Открытые глаза Акомоло еще удивленно смотрели на нас, но он уже умер. Медленно, очень медленно его тело сползло на пол. Анна ахнула. Мы с Шартеллем не издали ни звука.

Капрал подал знак одному из рядовых, стрелявших в вождя. Тот выхватил кинжал, обошел стол, поставил ружье к стене, присел. Несколько раз поднялся и упал нож. Рядовой встал, широко улыбаясь. В руке он держал отрезанную голову Акомоло. Снаружи доносились возбужденные крики торговок. Они хотели знать, почему стреляли.

— На улицу, — подал знак капрал. — Все.

Нас вытолкали на балкон, идущий вдоль дома. Торговки внизу орали, толкали друг друга. Капрал взял у рядового голову Акомоло и высоко поднял ее, покачивая из стороны в сторону. Капли крови падали на его форму, одна попала на стекло очков.

— Тиран мертв! — прокричал он. Женщины его не слышали. У них хватало своих дел. Капрал вновь прокричал ту же фразу. Двое рядовых подошли к нему и стали по бокам, с идиотскими улыбками на лицах. Я обнял Анну и почувствовал, что она дрожит.

Гости Акомоло также высыпали во двор. Самые догадливые уже успели завести двигатели, и машины одна за другой выезжали из ворот.

Шум внизу немного поутих.

— Тиран мертв! — проревел капрал, и на этот раз его услышали. Капрал бросил голову вниз. Торговки передавали ее из рук в руки, затем она упала и ее пинали ногами. Минут через пять-шесть это занятие им надоело и они снова уставились на капрала, все также стоящего на балконе, уперевшись руками в парапет. Они ждали продолжения. Капрал что-то сказал двум рядовым, застывшим справа и слева от него. Ухмыляясь, те двинулись к Анне, схватили ее за руки и потащили к капралу. Я бросился на них, но двое других пригвоздили меня к стене, дуло ружья уперлось мне в подбородок. Я попытался вырваться и получил прикладом в ухо. Шартелль уложил одного из солдат ударом кулака, но другие набросились на него, повалили на пол, избили ногами и прикладами.

Анна боролась изо всех сил. Кусалась, пинала их, ругалась. Торговки молча смотрели, как двое солдат поднимали Анну на парапет.

— Белая сука Акомоло! — прокричал капрал и указал на нее. Анна закричала. Женщины смеялись и тянули к ней руки. Их лица слились в черное море ненависти, ярости и похоти.

В этот момент в ворота въехал джип, следом за ним — «лэндровер». Сурового вида сержант-майор, сидевший за рулем джипа, трижды выстрелил в воздух. Рядом с ним сидел майор Чуку. Рядовые отпустили Анну, и она, пошатываясь, подошла ко мне. Державшие меня солдаты отошли в сторону. Шартелль застонал, поднялся на колени, ухватился за парапет, прилег на него.

Майор Чуку, в полевой форме, держал в руке стэк. Солдаты в полной боевой выкладке спрыгнули с «лэндровера» и выстроились полукругом за спиной майора, с ружьями наизготовку. Майор стэком прокладывал себе путь через толпу женщин. Сержант — ногами и кулаками. Они поднялись на балкон, где сбились в кучу капрал и его шестеро рядовых. Ружья и «кольт», из которых убили Акомоло, валялись на полу. Я обнимал Анну, ее всю трясло. Сам я прислонился к стене. Шартелль все еще полулежал на парапете, рукой потирал спину, по которой прошлись приклады.

Майор Чуку мельком глянул на капрала и его солдат.

— С мисс Кидд все в порядке, мистер Апшоу?

— У нас все нормально, нам очень хорошо.

— У мистера Шартелля что-то болит?

— Я думаю, ему отбили почки.

— Где Акомоло?

— В своем кабинете.

Майор нырнул в маленькую комнату и тут же вернулся. Он покачивал головой, постукивая стэком по ладони левой руки. Этот жест, вероятно, означал, что он расстроен.

— Позже я принесу вам официальные извинения, мистер Апшоу. А сейчас прошу ответить на вопрос. Это сделали они? — он махнул стэком в сторону капрала и его шестерых рядовых.

— Они.

Майор повернулся к сержанту.

— Поставьте их у стены, — он показал где. — И расстреляйте. Пусть женщины смотрят.

— Са! — рявкнул сержант-майор и отдал честь. Тощий капрал упал на колени, затем с громкими воплями распростерся на полу. Сержант пинками заставил его встать и погнал вниз. Капрал снова упал, но башмаки сержанта быстро подняли его с земли. Солдаты с «лэндровера» отвели капрала и его людей к стене. Женщины наблюдали.

Капрал и рядовые сбились в кучку. Капрал рыдал. Сержант махнул рукой. Прогремели выстрелы. Затем сержант пустил по пуле в голову каждому из семерых, хотя мне показалось, что они и так умерли.

Торговки радостно загомонили. Они находились на стороне победителя.

— Дерьмо, — пробормотал Шартелль.

Майор повернулся ко мне.

— Произошла небольшая накладка.

Анну по-прежнему трясло. Она судорожно всхлипывала, и я все сильнее прижимал ее к себе, повторяя, как автомат: «Все хорошо, все хорошо».

Шартеллю удалось оторваться от парапета. Его перекошенное от боли лицо побледнело, как полотно.

— Произошла небольшая накладка, — повторил майор Чуку.

— Какая накладка? — просипел Шартелль.

— Мы хотели обойтись без жертв, без выстрелов.

— Дерьмо, — вновь выругался Шартелль. Он шагнул к майору, покачнулся, чуть не упал. — Без жертв, а? Никакого насилия. А как же капитан Читвуд?

Майор Чуку мигнул.

— Причем здесь Читвуд?

— Вы убили его. Или приказали убить. У нашего дома.

— Вы сошли с ума.

Шартелль достал из кармана черную сигару, сунул в рот, раскурил. Глубоко затянулся и выдыхнул дым в лицо майору.

— Нет. Я не сошел с ума. Вы убили Читвуда, потому что он узнал о готовящемся перевороте.

— Я очень сожалею о том, что произошло, мистер Шартелль. Неудачное стечение обстоятельств. Но это наше внутреннее дело.

— Акомоло был моим кандидатом. И вы его убили. А как остальные, старина Алхейджи и доктор Колого? Они тоже убиты?

— Они арестованы ради их же собственной безопасности.

— Но вы не могли арестовать Читвуда, не так ли? И приказали зарезать его. Вы, майор, потому что Читвуд пытался сказать нам об этом. Он написал первую букву вашей фамилии в грязи на нашей подъездной дорожке, но на большее у него не хватило времени. Ему еще бы две минуты — и он вывел бы вас на чистую воду.

— С той же буквы начинается и его фамилия, — невозмутимо ответил майор. — А может, он написал букву "Ц", имея в виду ваше небезызвестное ЦРУ.

— Он имел в виду совсем другое, и вы прекрасно об этом знаете. Значит, вы взяли проигравших под свою защиту, а победителя убили? Мертв только победитель, так? Мой победитель.

— Это несчастный случай. Этим людям приказали охранять въезд в подворье Акомоло, чтобы предотвратить побег вождя. Они превысили свои полномочия.

— Они убили моего кандидата, майор, моего! И вы — их командир, то есть ответственность ложится на вас.

— Я думаю, вы согласитесь, что они понесли заслуженное наказание.

— А как насчет тех, кто убил Читвуда? Их тоже наказали? Не вешайте мне лапшу на уши, майор. Читвуд узнал о готовящемся перевороте, и вы его убили. Кто вас поддерживал? ЦРУ или M16? 

— Вы недооцениваете нас, мистер Шартелль. Даже африканцы иногда могут решать свои дела без иностранной помощи. Пусть это послужит вам уроком.

— Значит, вы все подготовили сами, только армия? И под каким предлогом вы выгоняете англичан?

— Сейчас идет подготовка официального заявления. Вы сможете услышать его по радио или прочитать в утренней газете.

— Что-нибудь насчет коррупции и необходимости поддержания правопорядка и стабильности в первый, самый трудный период после обретения независимости.

Майор позволил себе улыбнуться.

— Что-то в этом роде.

Тем временем солдаты уже очистили двор от торговок. Шартелль повернулся ко мне.

— С мисс Анной все в порядке?

— Я хотел бы увести ее отсюда.

Он кивнул и взглянул на майора.

— Я хочу вам кое-что сказать, сынок. Вы допустили ошибку. Вы совершили самый непопулярный переворот в истории, а если переворот непопулярен, вас ждут серьезные неприятности. Если бы вы подождали пару месяцев, все было бы нормально. Но люди только что проголосовали и хотят знать, кто победил, и как они будут жить после выборов. Поэтому, юноша, я думаю, что народ вас не одобрит, а если у вас неприятности с народом, то и банкиры повернутся к вам спиной. А они могут уморить вас голодом. Если же народ достаточно наголодается, то скорее всего как-нибудь после полуночи в вашу дверь постучится другой майор или подполковник и вам повезет, если на вашей могиле поставят надгробный камень.

— Вы нарисовали мрачную картину, мистер Шартелль. Я подумать не мог, что вы способны на столь театральную ненависть, — он вновь чуть улыбнулся. — Возможно, она спадет после того, как вы покинете Альбертию. А уехать вы должны, разумеется, это касается и мистера Апшоу, в ближайшие двадцать четыре часа. Свою ненависть вы можете забрать с собой.

— Майор, вы убили моего клиента, моего победителя, — Шартелль стукнул кулаком себя в грудь. — Моего. Вы не знаете, что такое ненависть, потому что я только теперь возненавидел вас.

Майор позволил себе еще раз улыбнуться. Вероятно, последний в этот день.

— Возможно, в Африке вы найдете достойную пару вашей ненависти.

Шартелль медленно покачал головой, не сводя глаз с майора.

— Не найду, майор. Не только в Африке, но во всем мире.