Я повернулся к Падильо, не скрывая раздражения.

— Ты говорил, что это заговор трех, Ван Зандт и два его дружка. С нами число посвященных расширилось до шести. А теперь, похоже, о намеченном убийстве знает весь избирательный округ Андерхилла. О Господи, это не заговор, а конгресс.

— Чего ты разбушевался? — осадил меня Падильо.

— Я нервничаю.

— Это заметно.

Он подтянул стул, сел напротив Андерхилла, закурил.

— Вы видели меня в Ломе?

Тот кивнул.

— В отеле, после того, как те двое поговорили с вами.

— Вы их знаете?

— Мы вместе выросли.

— И вы думаете, что они предлагали мне убить вашего премьер-министра?

— Это я знаю наверняка, — вновь его окутали клубы дыма. — Видите ли, мистер Падильо, белых в нашей стране немного, сто тысяч, не более. А государственные чиновники — еще более тесный мирок. Мы не сильны в шпионаже, знаете ли. Нет опыта. Но информация, касающаяся вас, поступила от очень надежного источника.

— Что же это за источник?

Вновь Андерхилл улыбнулся.

— Вы помните того мужчину из беседовавших с вами в Ломе, что назвался Краусом? Повыше ростом, который сначала прикидывался немцем, а потом признал, что он — министр транспорта?

— Помню, — кивнул Падильо.

— Бедняга не умеет хранить секреты. Вернувшись, он рассказал обо всем жене, разумеется, заставив ее поклясться, что она никому ничего не скажет.

— Но она сказала.

— Естественно.

— Кому?

— Своей сестре… моей жене.

Падильо встал, прошелся по комнате.

— Можем мы заказать выпивку в номер?

— Сними трубку и попроси бюро обслуживания принести сюда бутылку и лед.

Падильо последовал моему совету, а положив трубку, вновь повернулся к Андерхиллу.

— Вы сказали, что видели меня в Ломе… издалека. Как вы там оказались?

— Я приглядывал за парочкой, что заявилась к вам. Еще раз хочу подчеркнуть, что белых в нашей стране совсем немного. И среди них есть группа людей, которые не хотят, чтобы упрямство, ненависть и жестокость других белых привели к социальному и экономическому хаосу. Мы собрали некую сумму денег, кто внес свои сбережения, кто заложил дом, и намерены использовать эти средства, чтобы воспрепятствовать этому старому дураку Ван Зандту умереть смертью мученика. Если вы убьете его, в стране устроят кровавую баню. Я — профессор романских языков в нашем университете и не силен в подобных переговорах, но готов предложить вам семнадцать тысяч фунтов за отказ от убийства Ван Зандта. Возможно, противоположная сторона предложила вам больше, но это все деньги, которые нам удалось собрать. Если вы отвергнете наше предложение и согласитесь убить премьер-министра, мне придется изыскать возможность убить вас.

— А почему вы не обратились в полицию? — спросил я. — Или в ФБР? Неужели к их помощи уже никто не прибегает?

— Сказать по чести, я не обратился к ним лишь потому, что мы не хотим вмешивать их, да и любое другое государственное учреждение в это дело. Если ваше правительство узнает о подробностях этого заговора, они первым делом обратятся за разъяснениями к Ван Зандту. Тот, естественно, будет все отрицать, и на этом будет поставлена точка.

Но, господа, дело в том, что мы за покушение. Но закончиться оно должно неудачно. Более того, нам необходимо получить доказательства того, что покушение это подготовлено и осуществлено на деньги Ван Зандта и его приспешников. Вот за это мы и готовы предложить семнадцать тысяч долларов вам, мистер Падильо, и, разумеется, вам, мистер Маккоркл.

— Ваши друзья в Ломе действовали точно так же. Они пообещали убить меня, если я не убью премьер-министра. И обещание их последовало за моим отказом убить Ван Зандта за деньги, причем названная ими цифра значительно превышала вашу.

Андерхилл покивал.

— Да, человеческая жизнь для них не стоит и пенни. Должен признать, пока я и представить себе не могу, как это сделать. В смысле, убить вас. А какова их последняя цена?

— Они пообещали убить мою жену, если Падильо не убьет Ван Зандта, — вмешался я. — Они ее похитили.

— О Господи. Вы оказались в щекотливом положении, не так ли?

В дверь постучали, и Эл, официант бюро обслуживания, внес в номер бутылку шотландского, лед и бокалы. Справился, не нужно ли нам чего еще, и мы заверили его, что теперь у нас есть все необходимое. Падильо подписал чек, и Эл ретировался, рассыпаясь в благодарностях. Я разлил виски и спросил Андерхилла, добавить ли ему льда. Он отрицательно покачал головой.

— Мистер Андерхилл, — прервал затянувшуюся паузу Падильо, — у меня нет ни малейшего желания убивать вашего премьер-министра.

— Рад это слышать. Хотя должен отметить, что в подобных делах ваша репутация чрезвычайно высока.

— С чего вы это взяли?

— Один тип из Берлина предложил продать нам информацию, которую уже торганул людям Ван Зандта. Взял с нас двести фунтов. Ван Зандт, похоже, заплатил куда больше. Информация касалась вас, мистер Падильо. Досье у него подобралось обширнейшее. Упоминались в нем и вы, мистер Маккоркл. Если я не ошибаюсь, вам принадлежал ресторан в Бонне.

Далее разговор перескакивал с темы на тему. То ли Андерхилл умело вел его, то ли у него разбегались мысли. И я предпринял попытку вернуться к интересующему меня вопросу.

— Мистер Андерхилл, не знаете ли вы, кто похитил мою жену и где ее сейчас держат?

— Кто, я знаю почти наверняка. И скорее всего могу сказать, где ее держат. Но, судя по всему, за эти сведения я могу получить высокую цену, не так ли?

— Полагаю, вам не следует торговаться с мистером Маккорклом, когда дело касается его жены, — заметил Падильо.

— Наверное, не стоит. Это так жестоко.

— Если вы не скажете мистеру Маккорклу, где его жена, боюсь, он выбьет из вас эти сведения.

— Кто ее похитил? — повторил я.

— Вероятнее всего, Уэнделл Боггз и Льюис Дарраф.

— Кто они?

— Один — министр транспорта, второй — внутренних дел. Те самые, кто встречался с мистером Падильо в Ломе.

— Вы хотите сказать, что два члена вашего кабинета министров похитили мою жену?

— Скорее всего. Они довольно-таки молодые. Вашего возраста. И способны на все. Я знаю, что сейчас они в Соединенных Штатах.

— Вам известно, где они остановились?

— У них дом в Вашингтоне. Адрес у меня есть, но я оставил его в отеле. К сожалению, назвать по памяти не могу. Цифры и названия в голове не держатся.

— Как вы узнали об этом доме?

— Мне сказала жена. Мы с Боггзом женаты на родных сестрах, его жена поняла, что задуманное им к добру не приведет, и решила посоветоваться с сестрой. Уэнделл, похоже, делится с женой всем. А адрес я записал, потому что знал наверняка, что забуду его, а он может и пригодиться.

— Где вы остановились?

— В «Ласалле». Через дорогу.

— Так давайте перейдем на другую сторону улицы, поднимемся в ваш номер и взглянем на адрес, — голос мой звучал сурово и решительно.

— И тогда мы могли бы обсудить, как предотвратить убийство Ван Зандта?

— Мы поговорим и об этом, — кивнул Падильо.

— Я не знаю, сколько вы обычно получаете за такую работу, мистер Падильо, но семнадцать тысяч фунтов в моей стране — большие деньги.

— И в других тоже, — Падильо открыл дверь.

Коннектикут-авеню мы пересекали по «зебре». Андерхилл шел чуть впереди, попыхивая трубкой, его тонкие руки болтались из стороны в сторону. Падильо чуть кривился, словно от боли.

— Бок все еще беспокоит? — спросил я его.

Ответить он не успел. Стоявшая у аптеки машина резко рванула с места и разогналась уже до тридцати пяти миль, когда ее бампер ударил по коленям Андерхилла, капот — по груди, распластав его по мостовой. Падильо, отставший на полшага, схватил меня за руку и потащил назад. Нужды в этом не было. Зеленый «форд» и я разминулись как минимум на два фута. Колеса его размазали по мостовой худого седовласого мужчину, который преподавал романские языки и понятия не имел, что надо делать, если возникает необходимость убить человека. Автомобиль же, не снижая скорости, свернул на Эль-стрит и скрылся из виду. Мужчина, сидевший рядом с водителем, один раз оглянулся.

Падильо тут же забыл про боль в боку и склонился над Андерхиллом. Вокруг уже собралась толпа, и все повторяли одну фразу: «Надо вызвать «Скорую». Никто, однако, не спешил к телефонной будке. Трубка, которую курил Андерхилл, еще дымилась в футе от его головы, по которой проехалось заднее левое колесо.

Руки Падильо быстро пробежались по карманам Андерхилла. Он поднял голову, оглядел лица уставившихся на него людей, выбрал одного.

— Вызовите «Скорую помощь», — обратился он к приглянувшемуся ему молодому человеку. — Он еще жив.

Мужчина повернулся и побежал к аптеке. Падильо встал и попятился в толпу. Я пристроился к нему. Несколько секунд спустя мы уже шли по направлению к Кей-стрит.

— Его ключ у меня, — сообщил Падильо.

— Давай посмотрим, что у него в номере.

Треть «Ласалля» занимали конторы различных фирм, вторую — постоянные жильцы, и лишь остальное отводилось приезжим. В вестибюле не стояли удобные кресла и никто не следил, кто поднимается в кабинах автоматических лифтов. Мы вышли на седьмом этаже и нашли нужную дверь. Андерхилла поселили в однокомнатном номере, который обходился ему в девять долларов в сутки, с двухспальной кроватью, кондиционером и телевизором. Чемодан, довольно потрепанный, стоял в стенном шкафу под еще одним твидовым костюмом и плащом. В карманах адреса мы не обнаружили, так же, как и в чемодане.

Падильо заглянул в ящики комода, я обследовал шкафчик в ванной. Помазок, мыло, зубная щетка, паста, расческа. Все аккуратно разложено. Мысли у Андерхилла, возможно, и путались, но вещи свои он держал в полном порядке.

Адрес нашел Падильо, в одном из ящиков. В маленькой записной книжке. Я переписал адрес, а потом Падильо пролистал книжку.

— Более ничего интересного, — он бросил ее в ящик. — А вот и деньги, — он протянул мне папку с замочком. Внутри лежали пачки пятифунтовых банкнот. Каждая с бумажкой, свидетельствующей о том, что в пачке ровно пятьсот фунтов.

— Семнадцать тысяч, — предположил я.

— Вероятно.

— Мы их возьмем?

— Лучше мы, чем люди Ван Зандта. При случае отправим их его жене, которая поймет, что это за деньги.

— Еще бы, ей же все известно.

— В том числе и адрес их тайной резиденции. Кстати, где она располагается?

— Квартал 2900 по Кэмбридж-плейс, Северо-Запад.

— Ты знаешь, где это?

— Приблизительно. В Джорджтауне.

— Какой же это негритянский район?

— Да, негров там нет уже лет тридцать пять.

— Давай-ка вернемся ко мне. Мне нужно кое-куда позвонить.

Вниз мы спустились на том же лифте и пересекли Коннектикут-авеню. У тротуара, почти напротив «Мэйфлауэ», стояли две патрульные машины с включенными маячками. Трое полицейских задавали вопросы каким-то людям, которые качали головами, показывая, что ничего не знают. Четвертый полицейский что-то измерял рулеткой. Еще один посыпал то ли песком, то ли опилками влажное пятно на мостовой. Ивлина Андерхилла уже увезли. Впервые ли он приехал в Соединенные Штаты, почему-то подумалось мне.

Падильо только поворачивал ключ в замке, когда зазвонил телефон. Он быстро подошел к столу, взял трубку.

— Слушаю, — и тут же передал ее мне. — Это тебя.

Я поздоровался и услышал: «Вас, похоже, не очень заботит благополучие вашей жены, мистер Маккоркл».

— Наоборот, еще как заботит. Она у вас?

— Да. Пока она в полном здравии. Но вы не следуете полученным инструкциям. Мы не потерпим никаких отклонений.

— Дайте мне поговорить с моей женой.

— Вас же просили никому не говорить о задании мистера Падильо.

— Мы никому не говорили. Передайте трубку моей жене.

— Вы разговаривали с Андерхиллом.

— В номер отеля может зайти кто угодно.

— Чего хотел от вас Андерхилл, мистер Маккоркл?

— Прежде всего он хотел остаться в живых. Передайте трубку моей жене.

— Вы рассказали ему о задании мистера Падильо?

— В этом не было необходимости. Он и так все знал. Чья-то жена ввела его в курс дела. Возможно, ваша. Теперь я могу поговорить с моей?

— Мистер Падильо собирается выполнять наше задание? Вновь хочу вас предупредить, мы настроены серьезно.

— Да, собирается. Но лишь при условии, что вы передадите трубку моей жене. Я должен убедиться, что она жива.

— Очень хорошо, мистер Маккоркл. Вы можете перекинуться парой слов с миссис Маккоркл.

— Фредль… как ты?

— Все нормально, дорогой. Только ужасно устала, — голос ровный, смирившийся с неизбежным.

— Я сделаю все, что смогу. Майк со мной.

— Я знаю. Мне сказали.

— Они обращаются с тобой хорошо?

— Да, дорогой, но… — она вскрикнула и тут же раздался мужской голос.

— До сих пор мы обращались с ней хорошо, мистер Маккоркл. Сами видите, мы шутить не намерены.

И в трубке послышались гудки отбоя.