Англия

Следующим днем было воскресенье с обязательной для всех утренней службой.

Впечатляющего вида часовня Итона уже не вмещала всех учеников. Обычно старшие занимали скамьи, а младшим приходилось стоять за ними, в проходах и даже снаружи за открытой дверью. Сегодня Тит и Фэрфакс намеренно устроились в толпе сзади и, пока никто не заметил, ускользнули.

Фэрфакс отправилась к леди Уинтервейл, решив, мол, та должна знать, что ее сын скоро покинет школу. Тит же вернулся в лабораторию, дабы в последний раз посмотреть, не добавить ли чего-нибудь в сумку для экстренных случаев.

Он проверил мешочек в почти пустом ящике – лекарства, взятые из лаборатории для Уинтервейла, когда состояние кузена внезапно ухудшилось в тот день в доме дяди Сазерленда. К сожалению, от всего предложенного Титом пациенту становилось лишь хуже, а последнее средство вообще вызвало судороги, которые удалось подавить лишь двойной дозой панацеи.

Обычно Тит не бросал лекарства как попало. Но в ту ночь он вернулся в лабораторию в состоянии полнейшего отчаяния. И вместо того, чтобы убрать их на место, сунул в первый попавшийся ящик с глаз долой.

Сейчас же, когда они с Фэрфакс залатали трещину в отношениях, причин избегать напоминаний не осталось. Тит выдвинул ящик со средствами для живота и принялся расставлять по местам пузырьки из мешка. «Головокружение». «Аппендицит». «Разлитие желчи». «Рвота инфекционной природы». «Воспаление слизистой желудка».

А вот и то, что вызвало судороги. «Изгнание инородного». Тит повертел флакон в пальцах, тряхнул головой, вспоминая о поднявшейся суматохе.

И застыл. Он выбрал лекарство, думая, что оно поможет быстрее выгнать из организма вредные субстанции, но таково назначение средства под названием «Извлечение инородного». «Изгнание» же, со своей стороны, позволяет избавиться от паразитов и тому подобного.

Верно?

Тит вытащил толстый фармакологический справочник и прочел:

«Изгнание инородного. Старинное средство, ныне мало распространенное. Подходит для очистки от паразитов. Может быть использовано для извлечения проглоченных предметов и объектов, застрявших в различных отверстиях организма. Способно помочь в разоблачении нематериального вторжения».

Что, полымя его возьми, означает «нематериальное вторжение»?

Тит хотел это проверить, но сигнал карманных часов напомнил, что утренняя служба вот-вот закончится. Кашкари приведет Уинтервейла обратно в пансион миссис Долиш, и нужно будет дать последнему вершины скачкозаменителя, чтобы он носил их на себе, и рассказать ему о грозящей страшной опасности – без подробностей, но впечатляюще.

Сделав себе зарубку на память, чтобы узнать позже о нематериальном вторжении, Тит покинул лабораторию.

* * *

– События развиваются так быстро – мы не знаем, что произойдет в ближайший час. Или даже в следующую минуту. – Иоланта сидела в гостиной Виндзорского замка, приспособленной леди Уинтервейл для собственных нужд. – Похоже, довольно скоро нам придется забрать вашего сына из школы ради его безопасности. Я подумала, вы захотите об этом узнать.

Леди Уинтервейл взглянула в окно на Итон, стоящий на другом берегу Темзы:

– Имеешь в виду, я не увижу его очень долго, а может, и никогда? – Голос ее звучал отстраненно.

– Вполне возможно.

Иоланта ждала, что леди Уинтервейл заявит о своих родительских правах, что-то вроде «если Ли должен покинуть школу, то он вполне может остаться под защитой матери». Но та лишь продолжала смотреть в окно.

– Вы бы хотели увидеть сына до отъезда? Мы проверим, чтобы никто не отследил его перемещение к вам. И полагаю, он никому не скажет о вашем местонахождении. В последнее время он более осмотрителен – во всяком случае, сохраняет в тайне тот факт, что стал великим магом стихий.

Леди Уинтервейл стиснула пальцы и вновь не ответила.

Иоланта считала часы до того момента, как они с Титом закончат все приготовления и принц доставит ее в Париж к учителю Хейвуду, который, верно, жаждет новостей. После этого неизвестно, когда они встретятся вновь. И встретятся ли.

И намерение леди Уинтервейл держать своего ребенка на расстоянии казалось бессмысленным.

– Могу я спросить, мэм, почему вы не хотите видеть сына?

Леди Уинтервейл перешла к другому окну, сглотнула, но снова промолчала. На фоне насыщенного красного портьер она выглядела призрачно-бледной.

Недоумение Иоланты сменилось тревогой. Чувствовалось, что леди Уинтервейл боится.

– Пожалуйста, миледи, умоляю вас. Если вы знаете что-то важное, не молчите. На кону стоят жизни, множество жизней.

– Думаешь, я этого не знаю? – огрызнулась леди Уинтервейл.

Но ничего не произошло. После томительной, нескончаемой паузы Иоланте пришлось признать, что большего она не добьется.

– Спасибо, что встретились со мной, мэм. Да пребудет с вами Фортуна.

Однако стоило подняться, леди Уинтервейл сказала:

– Подожди.

Иоланта вновь села. К напряжению примешался страх.

Прошла еще минута, прежде чем леди Уинтервейл наконец проговорила:

– Во время последнего путешествия я потеряла Ли.

Иоланта моргнула:

– Я не совсем понимаю.

– Изгнанники создали собственную сеть сообщений между общинами. Но с весны Атлантида активно вмешивалась в работу этой сети. К началу сентября, когда мы с Ли двинулись в путь, в Лондоне не осталось ни одного действующего переместителя. Нам пришлось выбирать между летучими коврами и плаванием на пароходе через Ла-Манш. Ли не любит ни то, ни другое. Но в наши дни существуют отличные средства от морской болезни, и он предпочел пароход. Уложив сына в кровать – лекарство позволяло ему проспать все плавание, – я вышла наверх подышать воздухом, поскольку люблю океанские путешествия. Когда пароход пристал в Кале, я пришла его разбудить. Но Ли в каюте не было, исчез и его чемодан. Я подумала, что мы разминулись и он ищет меня на палубе. Но нет, там его тоже не было. Не ждал он и на берегу. Я призвала на помощь команду парохода и людей в гавани, однако никто не смог его найти. Я принялась отчаянно писать в двустороннем блокноте – Ли не ответил. Наконец я отправилась на железнодорожную станцию, и там кто-то вспомнил, что подходящий под описание юноша покупал билет до Гренобля. Я немедленно двинулась в Гренобль, расспрашивая на всех станциях по пути. А когда добралась туда, побывала во всех мыслимых и немыслимых местах проживания, но безрезультатно. Не зная, что делать дальше, я вернулась домой. Лишь для того, чтобы получить телеграмму от Ли из Гренобля с вопросом, где я. И тут же поспешила обратно и нашла его там в целости и сохранности. Он сказал, будто не смог найти меня на пароходе, решил, что я поторопилась сесть на поезд, и бросился на железнодорожную станцию. И лишь в Париже, где должен был сделать пересадку, понял свою ошибку и вернулся в Кале. А там узнал, что я действительно отправилась в Гренобль. Так что он снова поехал в Гренобль и, вероятно, добрался туда уже после того, как я направилась домой. При виде его я пережила невероятное облегчение. Последующие события ты уже знаешь. В Северном море наш корабль преследовала Атлантида. У Ли не оказалось при себе ковра, как и двустороннего блокнота. Поэтому мне пришлось посадить его в спасательную шлюпку. Я собиралась плыть с ним, но на нас напали, и я не смогла сразу выбраться. Когда же удалось это сделать на ковре-самолете, меня преследовали всю дорогу до Франции. И поймали бы, кабы не сильнейший туман с канала. Лишь через несколько дней я добралась до Англии. Если и Ли сумел это сделать, он бы отправился или домой, или в Итон. Я не рискнула показаться дома и попробовала заглянуть в Итон. И обнаружила, что пансион миссис Долиш охраняется круглые сутки.

– Это атланты наблюдают за принцем, – сказала Иоланта.

– Я тоже так подумала. Но затем вспомнила, что мы с Ли расстались в этой поездке на семьдесят два часа.

Леди Уинтервейл взглянула на нее, словно на основании сказанного Иола должна придти к каким-то важным выводам.

– Не уверена, что улавливаю смысл ваших слов, мэм, – растерянно произнесла она.

– Я и сама в этом не уверена. И не знаю, хочу ли знать наверняка. – Леди Уинтервейл пересекла комнату и встала перед пылающим камином, словно замерзла под сквозняком от окон. – Но ты права. Мне надо повидаться с Ли. Возможно, это мой последний шанс.

Иоланта подождала продолжения, но леди Уинтервейл лишь махнула рукой:

– Пожалуйста, оставь меня.

Иоланта поспешила в лабораторию. Эта беседа ее глубоко встревожила, требовалось поговорить с Титом.

Того на месте не оказалось, но слышался стук печатного шара. Когда машина замерла, Иола вытащила послание.

«Ваше сиятельное высочество,

Относительно вашего запроса, касающегося атлантийского военного корабля «Свирепый» – «ΛΑΒΡΟΣ» на греческом: подобное имя носило судно атлантийской прибрежной охраны. Судя по найденным мной записям, оно было списано три года назад и недавно превращено в лом.

Ваш преданный слуга,

Далберт».

Иоланта просмотрела сообщение во второй и в третий раз, испытывая все большее замешательство. Она никогда не слышала, чтобы Атлантида испытывала недостаток флота. Почему же в море отправили списанное судно, если есть множество действующих кораблей?

Она отправила послание Далберту: «Можешь вновь подтвердить, что не существует атлантийского корабля под названием «Морской волк»?»

Ответ пришел немедленно:

«Ваше сиятельное высочество,

Подтверждаю, что ни военного, ни гражданского судна под названием «Морской волк» (или «ΛΑΒΡΑΞ», если пользоваться греческим языком) не существует.

Ваш преданный слуга,

Далберт».

В памяти что-то щелкнуло. Что она читала в той книге о путешествиях?

Иоланта вбежала в библиотеку и поспешила к стойке. Через несколько секунд книга была у нее в руках. Листающие страницы пальцы внезапно стали неуклюжими.

Почти два столетия назад туристы отправились в Атлантиду, чтобы увидеть снос обреченной плавучей гостиницы. И уничтожалась она не иначе, как отправкой в атлантийский вихрь.

«Как бы ни было зрелищно само уничтожение, покидая Атлантиду, мы наткнулись в пути на гораздо менее приятные для глаз обломки гостиницы, ставшие мусором. Что ж, по крайней мере, в отличие от настоящей морской катастрофы, рядом с кусками остова и палубы не плавали мертвые тела».

В висках застучало. После исчезновения водоворота Иоланта осматривала море и тоже видела обломки, но не тела.

Если в водоворот попало списанное пустое судно, то между вовлеченными сторонами должен быть какой-то сговор. Значит, кто-то намеренно послал за Уинтервейлом старую бесполезную посудину, зная, что в какой-то момент она будет уничтожена, и не желая терять действующие корабли и людей.

Кто мог знать, что ее уничтожат? По словам и принца, и Кашкари, Уинтервейл был крайне слабым стихийным магом, едва способным развести огонь в камине. Кто мог заранее предсказать, что он запросто превратит атлантийский корабль в щепки?

Иоланта прикусила губу и потянулась за сумкой для экстренных случаев.

* * *

С воскресной службы еще никто не вернулся – проповедь нередко затягивалась. Тит остановился посреди комнаты Фэрфакс и осмотрелся.

За годы до ее появления он украсил стены комнаты портретом королевы, открытками океанских лайнеров и видами Бечуаналенда, ее «родины». Фэрфакс заменила королеву Викторию светской красавицей и повесила новые занавески, но в остальном все осталось без изменений.

Взгляд Тита упал на фотографию Фэрфакс, где она совсем не походила на себя. Ту, что она показывала мальчишкам в день, когда Сазерленд пригласил всех в дом своего дяди – кажется, невероятно давно.

Фэрфакс материализовалась рядом с сумкой для непредвиденных ситуаций через плечо. Тита пронзила тревога.

– Почему ты с сумкой? Что происходит?

– Что ты думаешь о моем зрении? – спросила Фэрфакс напряженным тоном.

Неожиданный вопрос.

– Оно безупречно. Теперь скажи мне, почему ты уже взяла сумку.

Она пропустила требование мимо ушей:

– Что ты думаешь о моем знании греческого?

Можно было бы заорать, добиваясь сначала ответа на свой вопрос, но это же Фэрфакс, она никогда ничего не делает без причины. Тит сдержался.

– Неплохое.

– Думаешь, я могла бы совершенно неправильно прочесть название потопленного Уинтервейлом корабля?

– Но ты же сама вчера сказала, что, возможно, прочла его неправильно.

– Спутала с похожим словом – во всяком случае, я так подумала. Может ли быть, чтобы настоящее название не имело ничего общего с увиденным мной?

– Все может быть. – Тит вспомнил нос корабля, кружившегося по внешнему краю воронки, прежде чем затонуть. – Но если ты обратила на него внимание еще до водоворота, для такой ошибки нет причин.

Фэрфакс стиснула его руку:

– Если я права в отношении названия корабля, то это должен быть или «Морской волк», или «Свирепый». Далберт подтвердил тебе – а сегодня и мне, – что не существует атлантийского военного судна «Морской волк». Но «Свирепый» существовал и был списан три года назад. Когда я в тот день осматривала море, то не видела тел. Обломки, но никаких тел. Думаешь, возможно, что потонул пустой корабль? Что… – она сглотнула, – все это сделано напоказ?

Тит уставился на нее, ощущая, будто попал в огромную ловушку, слишком глубокую, чтобы сбежать.

– О чем ты?

– Точно не знаю и не уверена, что хочу знать. – Рука Фэрфакс взлетела к горлу. – Защити меня Фортуна, это почти то же, что сказала леди Уинтервейл.

– Что? Когда?

– Я только от леди Уинтервейл, и она сказала, что по пути в Гренобль они с сыном расстались больше, чем на семьдесят два часа.

Разговор о Лиходее еще оставался свеж в памяти, и в голове Тита громко зазвенел гонг: семьдесят два часа – это порог для самых сильных контактных заклинаний.

– Такое время требуется провести в прямом контакте с кем-то, чтобы... чтобы...

Семидесятидвухчасовое исчезновение.

А по возвращении юноша, едва способный зажечь свечу своей магией стихий, оказался достаточно силен, чтобы создать зрелищный водоворот.

Защити его Фортуна.

– Средство, которое я дал Уинтервейлу и которое вызвало у него судороги... Ты знаешь, что такое «нематериальное вторжение»?

Фэрфакс придушенно охнула:

– Я слышала об этом прежде. Коллега учителя Хейвуда изучал оккультизм. Ведь сказать, что кто-то подвергся нематериальному вторжению, – это более многословный способ назвать человека одержимым?

«Одержимым…»

– Защити нас всех Фортуна. – Она внезапно охрипла. – Ты дал Уинтервейлу экзорцистское средство?

В самом деле?

– А что случится, если дать его по ошибке?

– Ничего. Именно так обнаруживали, одержим человек или притворяется. Подсыпали в еду средство, и если не было реакции, то это лишь игра. Но если у испытуемого начинались судороги...

Они в ужасе смотрели друг на друга. Именно это произошло с Уинтервейлом.

А затем Тит в панике затолкнул ему в глотку королевскую дозу панацеи. Единственная цель панацеи – стабилизация всей системы. Лекарство остановило изгнание и все сражения, которые могло вести тело Уинтервейла в попытке избавиться от того, что им овладело.

Тит вспомнил сигнал бедствия, сообщивший ему о присутствии Уинтервейла. И слова Фэрфакс: «На месте леди Уинтервейл я бы вывела из строя сигнал бедствия на спасательной шлюпке. Вероятно, это и позволило Атлантиде выследить Уинтервейла».

А если сигнал намеренно снова включили, чтобы Тит наверняка все увидел?

Они уже пришли к заключению, что Лиходей способен «ездить» в других телах, похожих на его собственное. Кто может сказать, что он не в силах управлять телом, отличным от своего?

– Измеритель здоровья определил у Уинтервейла умственную нестабильность, – услышал Тит свой практически ровный голос. – Что, если это именно так и есть?

– И неспособность Уинтервейла ходить без помощи... Должно быть, она вызвана тем, что он совершенно не похож на управляемое им тело, – добавила Фэрфакс. – Вот почему до сих пор Лиходей использовал только похожие тела – вероятно, мозг не может настолько обмануть себя, чтобы все контролировать, если лицо выглядит иначе.

– И охрана возле дома миссис Долиш – ее не было в начале семестра. Стражники появились только после водоворота.

Их поставили не для того, чтобы наблюдать за Титом, как он считал, но для обеспечения безопасности кого-то другого.

Фэрфакс потянула за воротничок, словно он стал слишком тесным.

– Я всегда считала чудом, что Атлантида позволила тебе вернуться в школу в этом семестре. Не стоило.

Икар Халкедон был прав. Когда великая комета появилась и исчезла, Лиходей действительно вошел в пансион миссис Долиш. В теле Уинтервейла. А Уэст исчез, потому что, на свою беду, походил на Лиходея. И тот всегда мог использовать еще запасные части.

– Но я по-прежнему не понимаю, для чего все это, – продолжала Фэрфакс. – Чего Лиходей пытается добиться?

Тит схватил ее за плечи:

– Тебя, разве не видишь? Он не смог найти тебя раньше, и все эти трюки нужны, чтобы добраться до моего разума. Ведь в случае удачи ему открылись бы все мои секреты. После случившегося в прошлый раз нет возможности подвергнуть меня новой инквизиции, не спровоцировав войну. Да и нет в его распоряжении сколько-нибудь сильного мага мысли после того, как я убил инквизитора. А обычные заклинания для контроля памяти или ума на меня не действуют, поскольку наследники дома Элберона с рождения защищены от подобных махинаций. Единственный способ для Лиходея проникнуть в мой мозг – контакт-зависимые заклинания.

Фэрфакс вздрогнула:

– Вот почему он всегда хотел, чтобы ты поддерживал его при ходьбе. И потому же напал на Кашкари с книгой и черепицей, ведь тот мешал его стремлению попытаться накопить достаточное время прямого контакта с тобой.

– Но он все еще не набрал это время. Так что пока я в безопасности. И ты тоже. И...

Дверь резко распахнулась. Тит чуть не проделал дыру в стене, прежде чем понял, что это всего лишь Кашкари.

– Я знаю, кто ты, – объявил индиец.

Фэрфакс пошатнулась, но быстро пришла в себя:

– Я уже говорил тебе, кто я. Я охранник принца.

Кашкари закрыл дверь.

– Ты девушка, вызвавшая молнию.

Тит заслонил Фэрфакс собой и вытянув палочку:

– Если ты...

– Конечно, нет. Я просто был в шоке и хотел знать наверняка.

– Ты ни с того ни с сего догадался? – резко спросил Тит. – И где Уинтервейл? Он здесь?

– Нет, он все еще болтается возле часовни – миссис Хэнкок за ним присматривает. А я угадал, потому что Робертс показывал фотографии, сделанные несколько недель назад.

– Кто такой Робертс? И что за фотографии?

– Игрок в крикет. Никогда не входил в одиннадцать. Хотел подделать фотографические доказательства для потомства, что был частью школьной команды. Я оказался на нескольких изображениях с краю, а рядом был кто-то, – Кашкари оглядел комнату и схватил фотографию Фэрфакс, где она не походила на себя, – с этим лицом. Сначала я не понял, что вижу. Я помнил, что в тот день рядом со мной сидел Фэрфакс. И он не мог так отличаться от себя. А потом я вспомнил снимок в его комнате. И вспомнил, что Атлантида затрудняется найти девушку, вызвавшую молнию, потому что ее изображение нельзя зарисовать или уловить как-то иначе. А еще Фэрфакс впервые прибыл в школу в тот день, когда девушка продемонстрировала свою силу.

Фэрфакс судорожно вздохнула.

Тит мгновенно ее обнял:

– Что такое?

– Уинтервейл. Раньше или позже кто-то покажет ему эти фотографии.

– И? – спросил Кашкари.

– Уинтервейл – это Лиходей. Или стал им с того дня, как появился в доме дяди Сазерленда.

Кашкари задрожал:

– Нет. Пожалуйста, нет.

Рядом материализовалась миссис Хэнкок. И заговорила прежде, чем кто-то успел спросить, почему она не присматривает за Уинтервейлом:

– С Уинтервейлом что-то не так. Он рассматривал эти фотографии и вдруг принялся смеяться – и не мог остановиться.

– Уинтервейл – это Лиходей. А я та, кто вызвал молнию. Он пытался достичь контактного порога с принцем, чтобы выяснить, где я, – объяснила Фэрфакс. – Но фотографии, которые он рассматривал, показали, что я все время была у него под носом.

Миссис Хэнкок с трудом отступила на шаг:

– Теперь я наконец поняла. – Она повернулась к Кашкари: – Оставаясь рядом с Уинтервейлом, ты спас его. Его высочество, не Уинтервейла.

Кашкари вытаращил глаза, словно громом пораженный.

– Мы должны идти, – сказал Тит Фэрфакс. – Сейчас же.

Она схватилась за сумку для экстренных случаев, уже висевшую на плече:

– Идем.

Но они не смогли перескочить. Вероятно, Лиходей пришел к тому же заключению, что и Кашкари. А раз он пробыл в Итоне довольно долго, то и закрытая для скачков зона была подготовлена уже давно. Требовался лишь приказ, чтобы ее задействовать.

Кашкари рванулся к окну:

– На ковре улететь тоже не получится. Снаружи бронированные колесницы.

Колесницы кружили в вышине, словно стая птиц. Но отважься Тит с Иолантой бежать на ковре, машины мгновенно бы спустились. И скорость у них выше, чем две сотни верст в час, доступные ковру.

– Тогда скачкозаменитель, – предложила Фэрфакс.

– Прибережем его на крайний случай. А пока у нас есть это. – Тит положил на стол Горнило.

– Вам двоим лучше выйти из комнаты. – Фэрфакс посмотрела на Кашкари и миссис Хэнкок. – Вы еще не скомпрометированы. Лиходей не знает о нашей связи, так что вы можете остаться в безопасности.

– Мы еще встретимся? – спросил Кашкари.

Тит снял половину своего кулона и протянул ему:

– Будем надеяться.

Кашкари и миссис Хэнкок ушли. Тит и Фэрфакс положили ладони на Горнило – его поверх ее.

Тит начал читать пароль.

* * *

– Как далеко Запретный остров? – Иоланта попыталась перекричать свистевший в ушах ветер.

– В полутора сотнях верст, – отозвался Тит.

Значит, сорок пять минут пути.

Они тесно прижались к ковру в метр шириной и полтора длиной. На такой скорости можно было путешествовать лишь одним способом: на животе, вцепившись руками в край ковра и пристегнувшись ремнем за пояс.

Глядя на пролетавшие внизу окрестности, Иоланта узнала Равнину Гигантов. А где-то на севере виднелась Бездна Бриги, едва различимая благодаря испарениям, что поднимались из глубин рва и стелились по земле подобно туману в солнечном свете.

В Бездне Бриги тоже был портал, но он вел в потерянную копию Горнила, и Тит не хотел рисковать, не зная, где она находится. Так что они направлялись к Запретному острову, чтобы добраться до копии Горнила в монастыре, еще безопасном для властителя Державы.

– Подобрали бы для порталов истории попроще, – сказала Иоланта, прекрасно зная, что смысл труднодоступных мест в том, чтобы уменьшить вероятность преследования при перемещении из одной копии в другую. – Большого страшного волка я могу разорвать в клочья одной левой.

– Да и у семи гномов против меня никаких шансов, – парировал Тит, осторожно оглядываясь назад.

– Нас преследуют?

– Пока нет.

– Думаю, в школу нам уже не вернуться.

– Да, не вернуться.

Возможно, она видела мальчиков в последний раз. Иоланта надеялась, что Купер не забудет ее, когда дородным немолодым адвокатом будет возвращаться в школу на Четвертое июня, дабы отпраздновать воспоминания юности.

И Хейвуд. Иола держала в кармане одну из визиток с адресом в Вайоминге – если она не сможет сама попасть в Париж, то отправит карточку учителю, чтобы он ее не ждал и не беспокоился.

Она повернулась к Титу:

– Надеюсь, Кашкари и миссис...

Ковер резко закрутился вдоль длинной оси, и мир завертелся в тошнотворном калейдоскопе неба и земли. Иоланта закричала. Принц выругался и потянулся к уголку ковра. От внезапного рывка тот выровнялся – нижней стороной кверху. Но не остановился, а продолжал лететь на бешеной скорости. Иоланта не могла видеть небо, но, откинувшись назад, могла смотреть на землю, проносившуюся с головокружительной быстротой.

– На счет три! – закричал Тит. – Оттолкнись ногами и перебрось весь свой вес к голове. Раз, два, три!

Вдвоем им удалось перевернуть ковер. Наконец они оказались сверху, но ковер со свистом остановился – теперь они смотрели в противоположную сторону.

А оттуда верхом на собственном ковре приближался Лиходей в теле Уинтервейла.

К сожалению, он уже знал, как попасть в Горнило, когда оно используется как портал, и в школе остановить его было некому.

Ковер Тита и Иоланты завибрировал и начал движение. Они наклонились, перенося вес на одну сторону. Ковер выгнулся, поворачиваясь. Затем, под рев ветра, несколько раз перевернулся – и они бы упали, если бы не ремни безопасности.

– Не давай Лиходею играть с нами! – крикнул Тит.

Иоланта направила в преследователя молнию. Но та ударила лишь в щит, а Лиходей не пострадал. Иоланта вызвала еще несколько вспышек, разорвавшихся и зашипевших, словно в разгар грозы.

Лиходей легко и умело маневрировал между потоками электричества, уворачиваясь от нападения. И двигался слишком быстро. Он нагонит их раньше, чем они смогут достичь Запретного острова.

Иоланта сбросила несколько огромных огненных шаров, отчего земля внизу загорелась.

– Что ты делаешь? – заорал Тит.

– Заставляю его хотя бы пробиваться сквозь дым. Если бы только Уинтервейл страдал от астмы…

Едва она договорила, ковер отклонился к северу.

– Куда мы летим? – пораженно спросила Иоланта.

– За астмой. Или, возможно, кое-чем получше.

Время года в Горниле всегда соответствовало внешнему. На деревьях в саду не было цветов, фрукты тоже уже собрали. Вдалеке возвышался дом, по форме напоминавший плетеный улей: маленький у основания, раздувавшийся посередине и вновь сходивший на конус вверху.

Тит приводил сюда Иоланту в самом начале их знакомства, прежде чем она научилась управлять воздухом. В этом доме принц пытался ее к этому принудить, и она почти утонула в меду.

Или, скорее, почувствовала, что тонет, но без реального риска: большую часть времени они использовали Горнило как площадку для тренировок, и ранения – даже смерть – здесь не отражались в мире снаружи.

Но сейчас Горнило использовали как портал, и правила изменились: ранения причиняли настоящий вред, а смерть становилась необратимой.

Они летели на малой высоте между рядами аккуратно подрезанных яблонь. Иоланта длинной веткой переворачивала ульи, освобождая полчища жужжащих возбужденных насекомых. Позади ковра пчелы сбивались вместе – потоки воздуха, словно рыболовная сеть, удерживали их в стороне от Тита и Иоланты.

Лиходей приближался. Иоланта разделила пчел на две группы и, заставляя их лететь понизу, направила на край сада.

Затем послала в Лиходея очередную молнию. И чтобы сильнее его отвлечь, ветром подняла мелкие ветки, подожгла их и швырнула в преследователя. А пчел затолкала еще дальше, туда, где их не видно.

Лиходей отмахивался от горящих ветвей, словно они были всего лишь спичками. И в отместку целиком выдирал деревья на их пути, заставляя Тита лететь выше, без прикрытия.

– Еще чуть-чуть, – почти неслышно заклинала Иоланта.

Тит вскрикнул и резко повернул налево. Что-то прошло так близко к голове Иоланты, что ее волосы взметнулись. Планка изгороди, чей треугольный наконечник на такой скорости мог и убить.

Одна доска мчалась на них сзади, другая – справа, третья – слева, а дерево, с корней которого еще сыпались комья грязи, взмыло в воздух и подлетело спереди.

Иоланта, едва не ослепнув, с криком вызвала еще молнию, расщепив дерево надвое, как раз вовремя, чтобы они могли пролететь через него.

– Пчелы готовы? – потребовал ответа Тит.

– Почти.

Земля поднялась и чуть не ударила ковер. Их окружил огромный огненный шар. Иоланта с трудом успела проделать в пламени дыру, сквозь которую они и выбрались. Ее куртка загорелась, но Иола быстро потушила огонь, и он не причинил вреда.

Сейчас или никогда.

Она оглянулась. Да, ей удалось поднять рой пчел на высоту ковра Лиходея. Самым сильным воздушным течением, на какое была способна, Иоланта послала их к нему.

Лиходей рассмеялся, и вокруг него заструился огонь. Пчелы падали, как дождевые капли. Но Иоланта защитила небольшую часть полчища насекомых. Они миновали пламя и достигли цели.

Лиходей перестал смеяться и непонимающе уставился на свою ладонь, на которой сидела не одна, не две, а три пчелы. Ладонь распухала у Иоланты на глазах.

Лиходей схватился за горло. Ковер потерял высоту, налетел на ветки и свалился на землю.

Разум, контролировавший Уинтервейла, мог обладать невообразимой силой, но тело мальчика отличалось одним серьезным недостатком – аллергией на пчелиный яд.

Тит опустил ковер и покопался в сумке. Он приготовил для кузена противоядие на случай возможных пчелиных укусов и теперь достал небольшой ящичек с флаконами.

– Нет! – закричал кто-то. – Не помогай ему!

Леди Уинтервейл.

Она слезла с ковра и встала между своим сыном и Титом.

– Мы не можем смотреть, как он умирает! – возмутилась Иоланта.

– Вы способны хоть на мгновение поверить, что иначе Лиходей его оставит? Нет, пока есть шанс заставить вас думать, будто он снова стал Лиандром Уинтервейлом, Лиходей останется и продолжит уничтожать все вокруг.

Уинтервейл на земле подпрыгнул и забился в судорогах. Иоланта вздрогнула и уткнулась лицом в спину Тита. Но продолжала слышать, как Ли издает булькающие звуки, словно пытаясь говорить.

А потом наступила тишина.

– Нет, не считайте его мертвым, – предупредила леди Уинтервейл. – У вас есть инструменты?

Принц нашел измеритель здоровья и заклинанием левитации положил его на тело Уинтервейла. Кончик прибора загорелся зеленым.

Все трое одновременно выставили защиту: Тит для Иоланты, она для него, а леди Уинтервейл для них обоих. Даже при этом Тит отшатнулся и схватился за грудь.

– Со мной все в порядке, – сказал он, уже поднимая палочку, чтобы установить дополнительный щит.

Лиходей снова извернулся и уронил ладонь на горло. Зеленый огонек медленно стал темно-серым. Темно-серый превратился в красный.

Уинтервейл был мертв.

Леди Уинтервейл взяла ладонь сына в свою. Ее губы дрожали.

– У него была такая красивая душа, у моего Ли. Он волновался, что не станет великим человеком, как отец, но всегда был лучше него. – Она оглядела сад. – В детстве Ариадна иногда приводила меня сюда поиграть. Никогда не думала, что именно здесь мой сын встретит свой конец.

Тит опустился на колени и поцеловал Уинтервейла в лоб:

– Прощай, кузен. Ты спас нас всех.

В его глазах стояли слезы. Струились они и по щекам Иоланты. Уинтервейл, всю жизнь такой открытый, доверчивый и безыскусный, заставлял своих более циничных друзей хранить секреты при себе. И благодаря этому они защитились от Лиходея.

Тело Уинтервейла исчезло. Горнило не удерживает мертвецов.

– Вы хотите пойти с нами, мэм? – спросила Иоланта.

Леди Уинтервейл покачала головой:

– Нет, я здесь только из-за сына. Я похороню его, как должно. Пусть парит его душа.

– На крыльях ангелов, – вместе ответили Иоланта с Титом.

– Эти слова убивают меня, – наконец сквозь рыдания выдавила леди Уинтервейл, – но... И жили они долго и счастливо.

И тоже покинула Горнило.

Тит заметил, что одежда Иоланты порвалась в клочья. Она переоделась в пару туник из сумки, и они снова взмыли в воздух. Приближались новые преследователи на пегасах и драконах – должно быть, атланты обчистили конюшни в нескольких историях.

– Мы не успеем добраться до острова, – хмуро заметил Тит.

Значит, оставалась лишь Бездна Бриги.

Они спустились на край пропасти. Атланты отставали не более чем на полсотни метров. Густой туман, заполнявший провал, клубился и разлетался, затеняя все вокруг.

– Мы можем надеть противотуманные очки и проскочить через него? – спросила Иоланта на бегу ко входу в туннели, что вели на дно.

Тит сложил ковер и приторочил его к сумке, как показывал Кашкари. Ковер – на самом деле, парусиновое полотнище с карманами – сменил цвет в тон сумке.

– Я как-то пытался. Это не туман, и он совершенно непроницаем даже с очками.

Ступив на необычно пористый пол туннеля, Иоланта вздрогнула. Сквозь трещины в потолке проникал болезненный свет. Поверхность выглядела влажной. Склизкой.

– Ни к чему не прикасайся, – велел Тит, вкладывая ей в руку вершины скачкозаменителя.

Иоланта никогда здесь не тренировалась, но давным-давно читала историю Бездны Бриги. В этих туннелях жили безумные создания, не столько охраняя территорию, сколько просто охотясь на всех и все, сюда попадавшее.

Кто-то закричал. Тит и Иола на мгновение замерли, прислушиваясь. Вероятно, этот кто-то не знал, что нельзя касаться стен туннеля, содержавших разъедающие вещества.

Впереди по земле что-то скользнуло. Это могла быть маленькая змея – или отделяющаяся конечность безумного червя, посланная на разведку.

Сзади послышался еще крик.

– Глупцы, – чуть слышно пробормотала Иоланта, остро ощущая, что ранения и смерть здесь слишком реальны.

В этом году на праздники несколько атлантийских семей недосчитаются любимых сыновей и дочерей. Никто из них не заслужил смерти из-за мании величия извращенного старика.

Мясистый червь, диаметром с поезд и почти такой же длины, прополз по поперечному туннелю. Иоланта схватила принца за руку и постаралась подавить рвотный позыв.

– Что-то идет за нами, – сказал Тит.

Но дорогу впереди уже закрыл скользкий монстр. И судя по всему, позади находился такой же. Тит и Иоланта, насколько хватило смелости, подкрались к перекрестку. Она не знала, что хуже: смотреть на огромную волосатую морщинистую тушу, скользящую впереди, или на голову с шестью парами многогранных отсвечивающих глаз, что быстро приближалась сзади.

Рот под глазами распахнулся. Зубов внутри не было. Пугающая, отвратительно мягкая пасть истекала, казалось, бушелями черной слюны.

Иоланта в ужасе не отводила взгляда.

Тит рванул ее в поперечный туннель – другое существо (или, возможно, задняя часть этого) наконец прошло. Но их преследователь, несмотря на свою немалую скорость, сумел вовремя повернуть в тот же туннель.

Они побежали, увязая ботинками в пористой почве. И лишь для того, чтобы увидеть, как приближается другая дюжина глаз.

На этот раз перекрестка рядом не было.

– Ломай стену, – велел Тит. – Ты сможешь.

Иоланта так и сделала, хотя при обрушении стены послышался скорее тошнотворный хруст ломающихся костей, чем падающих камней. Они с принцем ринулись через пролом в смежный туннель.

– В сравнении с этим, Черный Бастион кажется роскошным курортом, а? – каким-то чудом на бегу выдавила Иоланта.

– Уж обитатели там точно симпатичнее, это я гарантирую, – отозвался Тит.

Туннель вел к какому-то просвету.

Тит огляделся:

– Мне это не нравится. Все туннели ведут вверх. По крайней мере один должен вести вниз.

Иоланта покрылась потом: из всех пяти туннелей появилось по маленькой скользкой твари.

– Надеюсь, это не означает, что еще пять крупных ползут следом.

Ее надежды рассыпались прахом, когда почти одновременно в просвете показались пять огромных чудовищных голов.

Иоланта бросила вершины на землю:

– Мы убираемся отсюда. Сейчас же.

Тит не протестовал, только снял со спины сумку и повесил ее на Иоланту:

– На случай, если мы разделимся.

Держась за руки, они шагнули в скачкозаменитель как раз в тот момент, когда ближайшая тварь выстрелила в них струей черной слюны.