Сотрудничество

1889 год

Отец Милли умер спустя три недели после смерти Элис. Но если Элис заранее давала понять, что не задержится на этой земле, то сердце мистера Грейвза отказало неожиданно. Ему было всего сорок два года.

Милли была потрясена. Ее мать не могла оправиться от шока. К счастью, как и после кончины мистера Таунсенда, вмешался лорд Фицхью и взял все хлопоты на себя.

Завещание мистера Грейвза было достаточно простым. Он оставлял некоторое количество ценных бумаг долго работавшим на него торговцам и служащим, предусмотрел разнообразные подарки членам своей многочисленной семьи, щедро обеспечил свою вдову и отписал все предприятия «Крессуэлл и Грейвз» в собственность Милли.

После похорон тетка Милли, миссис Ганновер, посоветовала миссис Грейвз, совсем убитой горем, провести некоторое время в каком-нибудь тихом, спокойном месте. И миссис Грейвз в сопровождении Милли и миссис Ганновер отправилась в Тоскану восстанавливать силы и здоровье после тяжелой потери среди залитых солнцем кипарисовых рощ и виноградников.

Они планировали провести там по меньшей мере три месяца, но уже через месяц Милли получила письмо от мужа. Вообще-то он регулярно писал ей раз в неделю — короткие послания, содержащие не более пяти предложений между приветствием и прощанием. Но это письмо состояло из трех листов, исписанных с обеих сторон.

Фиц провел полную ревизию фирмы, начиная с ее счетов и отчетов и кончая фабриками и другим имуществом. Он также переговорил с целым рядом торговцев, занимающихся сбытом продукции «Крессуэлл и Грейвз».

Мистер Грейвз во время своего правления действовал чересчур осторожно. За прошедшие десять лет к ассортименту фирмы добавилось всего лишь два новых продукта: рождественский пудинг и скумбрия. Нехитрая философия хозяина сводилась к тому, чтобы выпускать мало наименований консервов, но зато отличного качества. С расширением числа компаний, ежедневно выбрасывающих на рынок все больше и больше разнообразных товаров, продукция «Крессуэлл и Грейвз», выпускавшей из года в год одни и те же консервы, занимала все меньший процент в общем объеме продаж. И соответственно прибыли ее становились все более скромными.

Более того, руководители фирмы не могли больше похвастать, что их консервы самые лучшие. Да, их ингредиенты по-прежнему тщательно отбираются из надежных источников и скрупулезно проверяются, и процесс изготовления ведется чисто и добросовестно. Но за последние десять лет появилось много новых методов в технологии и организации производства — средств, позволяющих улучшить вкус консервов и хранить их дольше, — однако ни одна из этих новинок не нашла применения в «Крессуэлл и Грейвз».

В компании царит застой. По мнению лорда Фицхью, дела еще не достигли критической точки. Но если все будет продолжаться по-старому, недалек тот день, когда конкуренты их просто раздавят.

Необходимы срочные изменения. Если не начать их немедленно, прямо сейчас, вскоре они все равно вынуждены будут это сделать. Фиц предполагал созвать общее собрание юристов и управляющих, чтобы обсудить возможности более активного развития компании. Не желает ли леди Фицхью присоединиться к ним?

Милли была потрясена — в первую очередь его предложением, а не плачевным состоянием фирмы.

С самого рождения ее учили быть леди. Она представления не имела о бизнесе. Нога ее в жизни не ступала ни на одну из фабрик «Крессуэлл и Грейвз».

И до медового месяца она в рот не брала консервов.

Ей казалось совершенно неприемлемым для себя участвовать в управлении фирмой в какой бы то ни было роли. Мать ее никогда не соприкасалась ни с чем подобным. Ее отец, будь он жив, был бы страшно шокирован любым вмешательством в деловую сферу со стороны дочери.

— Что мне делать? — спросила она мать.

— А чего ты хочешь? — спросила та в свою очередь. Миссис Грейвз все еще выглядела бледной и хрупкой в своем траурном вдовьем платье, но прежняя сила ума к ней вернулась.

— Я бы хотела сделать все, что в моих силах, чтобы помочь лорду Фицхью — и себе самой. Но я не знаю, что ему даст мое присутствие. У меня нет ни малейшего опыта в вопросах бизнеса.

— Но фирма принадлежит тебе. Без твоей поддержки лорд Фицхью не сможет управлять ею.

— Меня удивляет, что он захотел этим заняться. Титулованные особы обычно мало интересуются будничными деталями. Их не волнует, каким образом добываются деньги. Главное, чтобы они были.

Миссис Грейвз наклонила к свету свои пяльцы с вышивкой, чтобы лучше рассмотреть ее.

— А я его одобряю. Молодой человек должен иметь честолюбивые стремления, ему важно проявить себя. Ваши заботы о восстановлении и реконструкции Хенли-Парка все-таки кратковременны, а вот дела фирмы «Крессуэлл и Грейвз» требуют постоянного внимания. Тут и для мужчины найдется работа, и для его женушки.

Милли полночи не могла уснуть, размышляя. Утром, перед завтраком, она отослала ответ: «Выезжаю к концу недели».

Когда поезд прибыл в Лондон, лорд Фицхью ждал Милли на платформе. Она не ожидала его увидеть. Когда ей случалось прибыть к месту назначения позже его, она всегда могла рассчитывать, что он пришлет за ней карету, но никогда прежде он не приходил встречать ее лично.

Заметив ее, Фиц кивнул. Она почти прижималась лицом к стеклу. Он всегда был красив, ее муж, но сегодня в его внешности наблюдалось что-то непривычное. Одет он был строго официально: блестящий цилиндр, черный сюртук, траурная лента на рукаве. Но дело было не во внешних атрибутах.

Впервые с тех пор, как они встретились, он выглядел таким оживленным и искренне заинтересованным. В отличие от графского титула, который он принял неохотно, перспектива обсуждения дел «Крессуэлл и Грейвз» заметно его вдохновляла.

Он предложил Милли руку, помогая ей выйти из вагона.

— Как прошла поездка, леди Фицхью?

— Прекрасно. Мне пришлось переждать ночь в Кале — пролив окутал густой туман. Но в остальном все прошло гладко.

— А как здоровье миссис Грейвз?

— Намного лучше. Мама передает вам привет. И говорит, что полностью одобряет ваши замыслы.

— Ваша матушка, без сомнения, самая дальновидная женщина из всех, кого я встречал.

— Ей было бы очень приятно услышать это.

— Значит, я обязательно скажу ей об этом лично при следующей встрече. А вы, леди Фицхью? Вы тоже разделяете мои намерения?

Перед ней стоял совсем другой человек. Лорд Фицхью, которого она знала, был стоиком, неукоснительно выполнявшим свой долг, потому что от него этого ожидали. Но молодой человек рядом с ней имел цель, которую хотел достигнуть. У него появилась личная заинтересованность.

Миссис Грейвз назвала их совместные решения фундаментом, на котором нужно строить новую жизнь. Но вслед за фундаментом необходимо возвести каркас здания. И таким каркасом вполне могла послужить компания «Крессуэлл и Грейвз».

— Вы молодец, — улыбнулась Милли. — Я думаю, что управление компанией — это именно то, чем вам следует заняться.

Он подсадил ее в ожидавшую их карету и следом запрыгнул сам, усевшись напротив нее.

— Слава Богу. Я боялся, что вы сочтете это занятие слишком неблагородным, недостойным джентльмена.

— Мысль о том, что вы будете управлять консервными предприятиями, принадлежащими мне, действительно несколько необычна. Но коммерция и производство в наши дни — именно те отрасли, где делают деньги. Раз уж я не слишком стыжусь тратить их, мне должно быть не стыдно эти средства добывать.

— Прекрасно. — Он постучал тростью в потолок кареты, и та двинулась в путь. — Когда вы отдохнете с дороги, не хотите ли просмотреть краткий отчет, который я составил на основании всех счетов и бухгалтерских книг?

— Охотно. А также сами счета и бухгалтерские книги.

— Не доверяете моим математическим способностям? — удивился он, приподняв бровь.

— Вовсе нет. Но поскольку наша цель — сделать именно вас главой «Крессуэлл и Грейвз», я бы хотела так же хорошо разбираться в делах фирмы, как и вы. Если я останусь невеждой, мое слово будет немного весить. Надо мной станут смеяться.

Фиц сложил пальцы рук перед собой.

— С другой стороны, если окажется, что вы на удивление хорошо подкованы, они могут счесть это опасным для себя и дружно ополчатся против нас.

— Получается, что и выхода нет?

— Я этого не говорил. Надо помнить, что назначение меня главой фирмы — всего лишь кратковременная победа. Мне нужно убедить старых руководителей принять мою точку зрения, а значит, я должен заставить их думать, будто мои идеи принадлежат им самим. Как будто они сами нашли верный путь.

— А это уж и вовсе не просто.

— Нам предстоит немало потрудиться, леди Фицхью.

Его тон был серьезным и в то же время полным радостного предвкушения. Милли испытывала одновременно страх перед тем, что он задумал, и твердую решимость не отступать перед вызовом. Возможно, сад будет не единственным, что они могут вырастить вместе. Теперь им крайне необходимо взрастить крепкую дружбу и успешное сотрудничество.

— Я не боюсь работы, — сказала она. — Дайте мне цель и укажите путь к ней.

— Вы действительно не отступаете перед трудностями! — с восхищением сказал изумленный Фиц несколько дней спустя.

— Я привыкла упражняться на фортепиано по пять часов в день, — ответила Милли. — Хотя на самом деле терпеть этого не могла. По сравнению с теми муками это сущие пустяки.

Возможно, она улыбалась — от уголков ее глаз разбегались морщинки, но он не видел остальную часть ее лица, скрытую за черным шарфом. Она вся была закутана в черное: черное шелковое платье, отделанное черным крепом, плотная черная накидка, соболья муфта. Фиц был одет столь же основательно: теплые носки, сапоги, рукавицы, два шерстяных шарфа. В камине горел огонь, но ему все равно было знобко.

Со времени свадьбы все их усилия были направлены на восстановление Хенли-Парка. В лондонском особняке, сыром и промерзшем, по-прежнему гуляли сквозняки. Летом это еще можно было стерпеть. Но сейчас, в разгар зимы, Фицу казалось, что у него от холода ноют все кости.

Ночью он так замерзал в своей комнате, что всерьез рассматривал возможность постучаться в дверь к Милли и попроситься к ней в постель — не затем, чтобы нарушить их договор, а просто чтобы согреться.

— Вы прекрасно играете. — Иногда, когда его сестры или Гастингс заезжали в Хенли-Парк, они просили ее сыграть для них.

— Вы преувеличиваете. Чтобы играть прекрасно, нужно обладать музыкальностью. Я умею только нажимать на клавиши и извлекать звуки.

— Я не вижу разницы.

— Многие люди ее не улавливают — и все из-за долгих часов тренировки.

— Отлично. К тому времени, как мы закончим здесь наши многочасовые репетиции управляющие вашего отца уже не смогут сказать, что мы пытаемся обвести их вокруг пальца.

— Вы и вправду так думаете?

— А как же иначе? — ответил он. — Вы очень убедительны. И на удивление умны. Вы заставите их есть с ваших рук.

В уголках ее глаз снова появились морщинки. Фиц еще раз задумался: пустила бы она его в свою постель ночью? Просто чтобы согреться. Но конечно, он никогда ее об этом не попросит. Договор есть договор. В деловой сфере он имеет сакральный смысл.

Милли туже затянула шарф, закрывавший ее лицо.

— Может, порепетируем еще немного? Представьте, что вы — это мистер Хокс.

— Нет, уж лучше на этот раз я буду мистером Мортимером.

— Ну что ж, вы очень здорово изображаете мистера Мортимера. — Она взглянула на мужа, и ее ясные глаза сверкнули. — Я знаю, что ставки страшно высоки, но со стороны все это вызывает улыбку.

— Да, — согласился он. — Пожалуй.

Собрание было назначено на январь, на следующий день после двадцать первого дня рождения лорда Фицхью. Было очень важно, что поскольку он достиг совершеннолетия, то, принимая любые решения, не будет больше нуждаться в разрешении — или снисходительности — полковника Клементса. Теперь они оба уже не выглядели детьми перед лицом солидных мужчин, десятки лет занимавшихся бизнесом.

Накануне вечером, после ужина, Милли преподнесла мужу подарок ко дню рождения — кольцо-печатку с изображением герба Фицхью и с выгравированным внутри девизом их рода: «Смелым судьба помогает».

— Очень подходит к случаю. Я надену его завтра, — заверил ее муж.

— Вот и хорошо, — сказала Милли, стараясь изо всех сил, чтобы он не заметил по голосу, что у нее дух захватило от радости.

Фиц оценил размер кольца и надел его на указательный палец правой руки.

— В самый раз.

Теперь уж радости ее не было предела. Рука его выглядела совсем иначе с красивым квадратным кольцом. Или, возможно, кольцо только подчеркивало черты, которые он приобрел со дня женитьбы — неизменную верность долгу и спокойную властность.

Ей хотелось, чтобы он коснулся ее этим кольцом. Страшно хотелось.

— Я надеюсь, это кольцо принесет нам удачу, — сказала она.

— Я тоже в это верю. Но если дело не выгорит, мы будем по крайней мере знать, что это всего лишь каприз судьбы, а мы сделали все, что в наших силах, чтобы добиться успеха. — Он положил ладонь ей на предплечье. — И чем бы ни закончилась наша попытка завтра, я не желал бы себе лучшего соратника в этом деле — или любом другом, по правде говоря.

Это еще не было объяснением в любви, но все же прозвучало как явное свидетельство дружбы. Сердце Милли тоскливо заныло — и в то же время наполнилось нежностью. Она сжала пальцами его руку, ту, на которой было кольцо.

— У нас все получится, — сказала она. — Если не завтра, значит, в другой день. Рано или поздно мы добьемся своего.

Собрание они подготовили как театральное представление.

В течение пяти недель до его начала они продумывали и обсуждали каждую мелочь, каждую деталь, включая внешний вид. Ее траурное платье, сшитое специально для этого случая, нарочно выкроили свободным, чтобы она казалась в нем совсем еще девушкой. Он отрастил волосы подлиннее, чтобы выглядеть не слишком серьезным. Они оба пожимали руки прибывающим довольно вяло.

Когда все собрались в старом офисе отца Милли, Фиц не сел в одно из кресел, установленных двумя полукружиями перед письменным столом мистера Грейвза, а остался стоять со скучающим видом в дальнем углу комнаты, создавая впечатление, будто он здесь лишь для того, чтобы сопровождать свою жену, и мало интересуется происходящим.

Леди Фицхью — с ее-то безупречной осанкой — сидела, сгорбившись и потупившись, в своем кресле с таким видом, словно ей трудно поднять взгляд на собравшихся. Не то чтобы заговорить с ними.

— Джентльмены, — наконец произнесла она слегка дрожащим голосом. — Благодарю вас за то, что вы пришли сегодня. Мне очень приятно собрать вас всех снова в этой комнате. Я уверена, что вы так же, как и я, опечалены тем, что не мой отец занимает теперь это кресло. Но такова воля Господа, и мы должны приложить все силы, чтобы справиться с постигшим нас ударом. Он оставил мне «Крессуэлл и Грейвз», как вам известно, действующим предприятием. Я слишком молода и неопытна, поэтому и собрала вас всех вместе в надежде, что своими советами вы поможете мне успешно продолжить дело отца под вашим руководством.

В данном случае было важно, чтобы она, хотя и законная владелица, не выглядела в их глазах каким-то узурпатором. Если учесть к тому же, что она женщина, а ее муж — благородный джентльмен, предположительно ни в чем не разбирающийся, помимо стрельбы и поло.

Мистер Хокс, тощий морщинистый старик, бывший в свое время заместителем еще самого мистера Грейвза, деда леди Фицхью, и теперь больше не принимавший участия в повседневном управлении производством, сказал:

— Может, будет лучше для вас, леди Фицхью, держаться в стороне от управления бизнесом? Место женщины дома. Это старая истина.

Хелена непременно спросила бы, слышал ли этот человек о королеве Елизавете, которая управляла всей Англией лучше, чем некоторые мужчины до или после нее. Но жена Фица только застенчиво кивнула в ответ:

— Вы прямо читаете в моем сердце, сэр. Управление таким крупным предприятием, как наше, очень трудная задача, требующая большой проницательности и опыта. Я бы с большим удовольствием оставалась в тишине и спокойствии своего дома. Но увы, я последняя из семьи Грейвзов. А раз так, было бы непростительно с моей стороны, если бы я повернулась спиной к «Крессуэлл и Грейвз».

Она произнесла эти слова с непоколебимой покорностью, словно юная мученица, спокойно и бесстрашно встречающая смерть, потому что уверена, что поступает правильно, а иначе никак нельзя.

За время их многонедельных тренировок Фиц уже убедился, что она отличная актриса. Однако не всем актерам удается столь же убедительно выступить на сцене, как на репетиции. Ему приходилось видеть, как его однокурсники, охваченные страхом перед публикой, потели и сбивались с роли. Но ему не о чем было беспокоиться. Милли превзошла самое себя.

Мистер Хокс ее речью был совершенно сбит с толку. Ему не составляло труда поставить женщину на место, но перед столь преданной долгу особой он, конечно же, не решился высказать мысль, что ее отец совершил ошибку, завещав фирму своему единственному дитя.

Прежний протеже мистера Хокса, а ныне весьма влиятельный функционер мистер Мортимер, располневший лысеющий мужчина на пятом десятке, заявил:

— Я полагаю, леди Фицхью, что вам лучше всего продолжать заниматься своим домом и благотворительностью. А мы будем ставить вас в известность о принятых нами решениях. Скажем так, ежегодно.

— Это очень любезно с вашей стороны, мистер Мортимер. Я всегда знала, что могу положиться на джентльменов, находящихся в этой комнате. Нет сомнения, что все вы будете неукоснительно заботиться о росте моих доходов. Но раз уж вы так великодушны, у меня нет причин не выкроить нескольких дней в квартал, чтобы посвятить их делам «Крессуэлл и Грейвз». Однако мне немного совестно так мало времени уделять фирме. Я уверена, что мой отец хотел бы, чтобы я более пристально следила за работой предприятий. Может, назначим ежемесячные совещания?

— О, миледи, я полагаю, что ежеквартальных совещаний будет вполне достаточно, — поспешил вмешаться мистер Мортимер.

Остальные джентльмены вокруг стола дружно поддержали его мнение. Фиц едва подавил улыбку. От ежегодных отчетов руководители фирмы перешли к ежеквартальным, и без особого сопротивления. Его жена медленно и осторожно прибирала их к рукам — не давая ни малейшего представления о своих действительных намерениях.

— Я так благодарна вам за поддержку, джентльмены. Вы дали мне почувствовать, что я надежно окружена вашей заботой. Огромное вам спасибо. Однако остался один вопрос, который все еще беспокоит меня. Речь идет о необходимости выбрать первого среди равных. Когда был жив мой отец, это место по праву занимал он. Теперь мы имеем дюжину коллег, но нет официального лидера. Я, признаюсь, вела беззаботную жизнь, не зная трудностей и тревог. Но даже мне известно, что группа без лидера, какими бы выдающимися ни были ее участники, непременно распадется на фракции из-за несовпадения мнений.

Мужчины, сидевшие перед столом, переглянулись. Одни посмотрели на своих союзников, другие на противников. Фиц подробно проинформировал Милли о своих наблюдениях. Соратники ее отца делились на тех, кто хотел бы продолжать действовать согласно устаревшим воззрениям мистера Грейвза, и тех, кто считал необходимым расширять дело и расти.

— Не будем забывать: нас ожидают сложные времена. Поэтому очень важно сохранять взаимное уважение и сплоченность. Кого бы мы ни выбрали главой предприятия, он должен быть справедливым и честным, представительным и достаточно опытным, чтобы улаживать разногласия.

Пульс Фица заметно участился. Настал момент, когда станет ясно, сработала ли его стратегия. Вынуждая их выбрать лидера непременно в ее присутствии, не давая времени на обсуждения и сделки за закрытыми дверями, Фиц надеялся, что они выберут самую нейтральную персону из числа присутствующих. Того, на кого нетрудно будет оказывать влияние, кто так или иначе будет устраивать всех.

Его.

До сих пор Милли все выполняла блестяще. Но никогда нельзя быть уверенным, что учтены все случайности, способные повлиять на ход дела. Не исключена возможность, что эти люди уже встречались предварительно и сговорились, кого поставить во главе. И если так, то, вероятнее всего, это будет кто-то из старой гвардии.

А это значительно затруднит продвижение намеченного им курса действий. Хоть они и законные владельцы, им потребуется много усилий, чтобы осуществить свои идеи, не говоря уже о том, чтобы все сделать как надо, ничего не упустить.

— Может быть, вы предложите несколько имен на выбор? — задала вопрос Милли. — По-видимому, настал момент оглядеться вокруг и посмотреть, нет ли здесь человека, приемлемого для всех?

Фиц написал большую часть текстов для ее речи. Но последний вопрос она придумала сама. Как по команде, сидевшие в первом ряду кресел — лидеры обеих фракций — обернулись назад. И кого они могли там увидеть, кроме неопытного молодого человека, околачивавшегося в дальнем углу комнаты?

Орлиные взгляды оценивающе устремились на него. Фиц изо всех сил старался казаться чистым холстом для чужих идей или, может быть, комком глины для возможного ваятеля.

— Я бы предложил себя на это почетное место, будь мне на тридцать лет меньше, — вздохнул мистер Хокс. — Но теперь, когда я всего лишь старый консерватор, пусть не говорят, что я не ценю энергию и энтузиазм молодых. Я предлагаю пригласить лорда Фицхью возглавить нас.

Фицу даже не пришлось притворяться. Он был так же изумлен, как и остальные присутствующие в комнате. Это был лучший вариант из всех, что они могли ожидать. Случилось то, чего они так страстно желали, что задумали и тщательно спланировали, разрабатывая стратегию поведения, придумывая различные хитрости и уловки.

— Меня? Но… но я понятия не имею, что делать с консервными фабриками.

Леди Фицхью тоже запротестовала:

— Я думала, нам нужен опытный человек. Уверена, что лорд Фицхью обладает множеством ценных качеств, но, по-моему, опытен он исключительно в крикете.

— А разве сам герцог Веллингтон не сказал, что победа в битве при Ватерлоо была подготовлена на игровых полях Итона?

Теперь мистер Хокс старался изо всех сил протолкнуть кандидатуру лорда Фицхью, без сомнения полагая, что в случае успеха будет пользоваться особым влиянием на молодого руководителя.

Члены фракции реформаторов переглянулись. Мистер Мортимер, осознав, что его не выберут главой компании, поспешил одобрить кандидатуру Фица:

— Опыт придет со временем. Лорд Фицхью энергичный, подающий надежды молодой человек, и я уверен, что он будет успешно руководить нами.

— Правильно, правильно, — послышалось из рядов. — Поддерживаем.

Милли, извинившись, покинула собрание, как только ее мужа единодушно избрали главой фирмы. Но остаток дня она ничего не могла делать, только взволнованно расхаживала по дому, ожидая его возвращения.

Фиц появился только ближе к вечеру. Едва они закрыли за собой дверь кабинета, как он схватил Милли в медвежьи объятия.

Она совсем не ожидала этого — по крайней мере того острого чувства близости, которое мгновенно охватило ее. Господи, как чудесно от него пахло! А тело его было худым и стройным — и, конечно, сильным, потому что теперь он поднял ее и закружил в воздухе.

— Отлично сработано, подруга! Поздравляю!

Милли громко рассмеялась и похлопала его по плечам, побуждая опустить ее на пол.

— Что было, когда я ушла? Скорее рассказывайте. Мне до смерти хочется узнать.

— Собрание закончилось через час после вашего ухода. Мистер Хокс усадил меня рядом. Он предостерегал против введения слишком многих изменений, тем более поспешного. Но даже у человека, не склонного что-то менять, может иногда возникнуть идея или две. Поэтому я заговорил с ним о его разливочном цехе.

— Каком разливочном цехе?

— Двенадцать лет назад он хотел, чтобы ваш отец занялся выпуском напитков в бутылках. Я собрал подробную документацию для сооружения нового производственного цеха по их изготовлению. Место для размещения цеха, проект здания, чертежи оборудования — все там было. Он раздобыл даже книгу рецептов и опытные образцы бутылок, которые предполагал использовать. Можно лишь вообразить, какое разочарование он испытал, когда предложение было отвергнуто. Поэтому я сказал, что под моим руководством он получит свой цех и очень скоро. Компания «Норидж и сыновья» разорилась во время строительства разливочной фабрики. Я сообщил Хоксу, что рад буду выкупить эту фабрику за свои собственные средства и передать по договору дарения «Крессуэлл и Грейвз» — вступительный взнос, так сказать.

— Он не отнесся к этому с подозрением?

— Нет. Он смотрел на меня, как на верного друга — единственного во всем мире, кто понимает его. Он очень помогал мне весь остаток дня, и теперь у нас есть длинный список необходимых усовершенствований, если только у меня хватит мужества и сил их рассмотреть. И в следующий раз, когда вы встретитесь с ними, будет устроена дегустация целого ряда новых продуктов.

Он снова обнял ее.

— Не могу выразить, как я счастлив, что все прошло так удачно. Мне не удалось бы добиться этого без вас.

Милли была счастлива и горда — за них обоих.

— Вы тоже держались великолепно.

В дверь постучали. Это был дворецкий, принесший кофе.

— Не открыть ли нам бутылку шампанского в вашу честь? — спросил лорд Фицхью.

— Нет, — ответила Милли. — Кофе более чем достаточно.

Она разлила кофе по чашкам. Он поднял свою, произнося импровизированный тост:

— За будущее, которое мы построим вместе.

Они чокнулись чашками.

— За будущее, которое мы построим вместе, — тихо повторила Милли.

Всем сердцем желая, чтобы именно так и произошло.