Кембридж, Массачусетс

1896 год

Скелет ихтиозавра, выставленный в Музее сравнительной зоологии, был неполным. Но это была первая рыба-ящер, обнаруженная в американской почве, в штате Вайоминг, и понятно, что американскому университету не терпелось показать его публике.

Венеция Фицхью Таунсенд Истербрук подошла ближе, чтобы лучше рассмотреть челюсти древней рептилии, унизанные крохотными зубами, напоминавшими лезвие ножа для хлеба, что указывало на диету из мягкотелых морских организмов. Возможно, кальмаров, которыми кишели триасовые моря. Затем тщательно изучила плавник, состоявший из плотного ряда костей, и даже пересчитала ребра, длинные и тонкие, как зубья изогнутой расчески.

Выполнив это подобие научного осмотра, она позволила себе отступить на шаг и окинуть взглядом все создание длиной двенадцать футов, не считая хвоста, значительная часть которого отсутствовала. Больше всего ее всегда поражали размеры этих доисторических чудовищ.

— Говорила тебе, что она будет здесь, — произнес знакомый голос, принадлежавший младшей сестре Венеции, Хелене.

— И оказалась права, — согласилась Милли, жена их брата, Фица.

Венеция обернулась. Хелена была ростом пять футов одиннадцать дюймов, не считая каблуков. И, как будто этого было недостаточно, чтобы привлекать внимание, обладала копной рыжих волос, самой впечатляющей со времен королевы Елизаветы, и малахитово-зелеными глазами. Милли, пяти футов и трех дюймов роста, с карими глазами и темно-русыми волосами, могла легко затеряться в толпе — хотя это было бы явным упущением со стороны окружающих. Изящная, с неброской красотой, она была намного привлекательней и интересней, чем могло показаться при поверхностном взгляде.

Венеция улыбнулась.

— Как прошло твое интервью с родителями, дорогая? Надеюсь, плодотворно?

— Более-менее, — отозвалась Хелена.

Предстоящий выпуск из женского Колледжа Рэдклиффа, входившего в Гарвардский университет, был первым, удостоившимся подписи президента университета в дипломах выпускниц — привилегии, в которой упорно отказывали их английским сверстницам в Леди-Маргарет-Холл. Хелена собиралась отразить это историческое событие в журнале «Куин», а Венеция и Милли приехали в качестве ее сопровождающих.

На первый взгляд, Хелена, успешная молодая женщина, закончившая Леди-Маргарет-Холл и владевшая в данный момент небольшой, но процветающей издательской фирмой, казалась идеальным автором для подобной статьи. Но она яростно отказывалась от этого задания.

Будучи не замужем, она завела роман с женатым человеком, и родные опасались, что он закончится для нее полной катастрофой. Но Хелена, в свои двадцать семь лет, не только давно достигла совершеннолетия, но и вступила в права наследства. Иными словами, она была слишком взрослой и финансово независимой, чтобы заставить ее соблюдать приличия.

Венеция, Фиц и Милли мучительно искали выход, не представляя, как защитить любимую сестру. В конечном итоге они решили удалить Хелену от источника соблазна, не указывая причин, в надежде, что она опомнится, если у нее будет время подумать о своем выборе.

Венеция сделала все, за исключением прямого подкупа, чтобы уговорить издателя «Куин» дать Хелене задание, связанное с поездкой в Америку, а затем приложила массу усилий, чтобы сломить сопротивление сестры, не желавшей покидать Англию. Они прибыли в Массачусетс в начале весеннего семестра. И с того момента сестры старались, чтобы Хелена была все время занята, встречаясь с людьми, посещая занятия и изучая профессию.

Но они не могли удерживать ее на этой стороне Атлантики вечно. К тому же разлука, вместо того чтобы принести забвение, казалось, только обострила чувства Хелены к мужчине, которого она покинула.

Как и следовало ожидать, Хелена начала проявлять недовольство.

— Милли сказала, что вы договорились еще о нескольких интервью. Уверена, для статьи материала более чем достаточно. Еще немного, и мне придется писать целую книгу на эту тему.

Венеция и Милли переглянулись.

— Неплохая идея. Почему бы тебе не подумать о монографии? Ты могла бы сама издать ее, — заметила Милли в своей обычной мягкой манере.

— Возможно. Но, при всем моем восхищении девушками из Колледжа Рэдклифф, я не намерена посвящать им свою жизнь, — не скрывая раздражения, возразила Хелена.

Двадцать семь лет — трудный возраст для незамужней леди. Предложений становилось мало, лондонский сезон воспринимался не как захватывающее приключение, а как тягостная обязанность. Перспектива остаться старой девой буквально дышала в спину, но, несмотря на это, она по-прежнему не могла сделать и шага без сопровождения горничной или компаньонки.

Не по этой ли причине Хелена, которую Венеция считала самой разумной из сестер, взбунтовалась, не желая следовать общепринятой морали? Они так и не решились задать ей этот вопрос, предпочитая делать вид, будто Хелена не совершала ничего предосудительного. Иначе им пришлось бы признать, что Хелена движется к гибели, как потерявшая управление карета, и они не в силах остановить ее, положив конец предосудительному роману.

Венеция взяла сестру под руку. Чем дольше Хелена будет находиться вне Англии, тем лучше для нее, но они должны действовать тоньше, не навязывая свою точку зрения.

— Если ты считаешь, что у тебя достаточно материала, я сообщу остальным родителям, с которыми мы договорились об интервью, что их участие больше не требуется, — сказала она, когда они распахнули двери музея и вышли наружу.

Их встретил порыв холодного ветра. Хелена плотнее запахнула пальто, глядя на сестру со смесью облегчения и подозрительности.

— Конечно, у меня достаточно материла.

— В таком случае я напишу им письма сразу же после чаепития. Признаться, я и сама несколько утомилась. Раз ты закончила свою работу, мы могли бы воспользоваться представившейся возможностью и осмотреть достопримечательности.

— В такую погоду? — усомнилась Хелена.

Весна в Новой Англии оказалась пасмурной и промозглой. Дул колючий ветер, обжигая щеки Венеции. Здания из красного кирпича, высившиеся вокруг, казались такими же суровыми и непреклонными, как основавшие университет пуритане.

— Ты же не позволишь такому пустяку, как погода, помешать нам? Еще неизвестно, когда мы снова окажемся в Америке. Нужно увидеть как можно больше, прежде чем уедем отсюда.

— Но моя фирма… Я не могу пренебрегать своими обязанностями.

— А ты и не пренебрегаешь. Ты полностью в курсе всего происходящего. — Венеция видела пачки писем, которые Хелена получала из издательства. — В любом случае мы не собираемся оставаться здесь вечно. Как тебе известно, мы должны вернуться в Лондон к началу сезона.

Мощный порыв холодного ветра чуть не унес ее шляпку. Мужчина, развешивавший на столбах объявления, с трудом удержал в руках кипу бумаги. Одно объявление вырвалось из его хватки и полетело, подхваченное ветром, в сторону Венеции. Она едва успела поймать листок, который чуть не угодил ей в лицо.

— Но, — снова начала Хелена.

— О, хватит, Хелена, — решительно перебила ее Венеция. — А то мы подумаем, что тебе не нравится наше общество.

Хелена помедлила, колеблясь. Хотя ничего не было сказано напрямую, она догадывалась об истинной причине их поспешного отъезда из Англии. И не могла не чувствовать себя хотя бы чуточку виноватой в том, что не оправдала доверие семьи.

— Ну, ладно, — отозвалась она ворчливым тоном.

Милли, шагавшая по другую сторону от Венеции, шепнула:

— Отличная работа. — И добавила громче: — А что говорится в этом объявлении?

Венеция уже успела забыть о листке бумаги, который она поймала. Она попыталась развернуть его, но он трепетал на ветру, а затем вырвался из ее рук, оставив только уголок, где говорилось: «Американское общество натуралистов».

— Это не оно, случайно? — поинтересовалась Милли, указывая на столб уличного фонаря, мимо которого они проходили.

На объявлении, приклеенном к столбу, было напечатано:

«„Американское общество натуралистов“ и „Бостонское общество естественной истории“ представляют лекцию на тему:

„Ламарк и Дарвин: Кто прав?“

Докладчик: его светлость герцог Лексингтон.

Состоится в четверг, 26 марта, в 3 часа дня.

По адресу: Театр Сандерса, Гарвард.

Вход свободный».

— Господи, Лексингтон. — Венеция схватила Милли за локоть. — В четверг он будет выступать здесь с лекцией.

Английская аристократия переживала не лучшие времена, испытывая недостаток средств в связи с падением доходов от сельского хозяйства. Куда ни посмотри, везде можно было встретить титулованных джентльменов, страдающих от протекающих крыш и засорившихся дымоходов. Брату Венеции, Фицу, пришлось, например, жениться на деньгах в девятнадцать лет, когда он неожиданно унаследовал разваливающееся графство.

Герцог Лексингтон, однако, не имел подобных забот. Он получал щедрую ренту, владея примерно половиной лондонских дорог, дарованных его семье короной еще в те времена, когда значительная часть города представляла собой обычные пастбища.

В обществе его видели редко. Ходила даже шутка, что юной даме, если она хочет заполучить руку герцога Лексингтона, вначале нужно обзавестись картой и лопатой. Он мог позволить себе подобную неуловимость. Не имея нужды увиваться за богатыми наследницами в надежде, что благородное происхождение принесет ему состояние, он посвящал свое время путешествиям в далекие страны, раскопкам исчезнувших городов и написанием статей для научных журналов.

О чем можно было только сожалеть. Собственно, каждый раз, когда Венеция и Милли сетовали по поводу очередного потерянного для Хелены сезона, они неизменно поминали в своем разговоре герцога Лексингтона.

«Хелена говорит, что Белфорт недостаточно серьезен».

«Спорим, Лексингтон соткан из серьезности и возвышенных помыслов».

«Она считает, что Линвуд слишком часто ухмыляется».

«Говорят, Лексингтону никогда не приходило в голову ничего легкомысленного».

«Уиндмор слишком консервативен. Хелена уверена, что он не одобрит ее поведения».

«Зато Лексингтон более чем современен. Джентльмен, занятый раскопками, не станет возражать против леди, публикующей книги».

Разумеется, это говорилось не всерьез. Реальный Лексингтон мог оказаться высокомерным и стеснительным, как это часто бывает с эксцентричными отшельниками. Но, пока он оставался для сестер незнакомцем, они могли рассматривать его как лучик надежды в их предприятии, становившемся все более провальным.

Тот факт, что найти мужа для Хелены оказалось так трудно, озадачивал всех, кто ее знал. Красивая, умная, она обладала яркой индивидуальностью. Венеция никогда не считала ее неблагоразумной или слишком привередливой. И тем не менее, начиная со своего первого сезона, Хелена сходу отвергала во всех отношениях приятных и достойных джентльменов, словно это была шайка отребья, которое к тому же нагадило на лужайку.

— Ты же всегда хотела познакомиться с Лексингтоном, Венеция, верно? — заметила Милли.

Любопытно, что из Милли, с ее мягкими, внушающими доверие манерами, получилась самая убедительная лгунья из них всех.

Они двинулись дальше, через территорию юридического колледжа. Голые деревья дрожали на ветру. Выпавший накануне снег укрыл лужайки белым одеялом. Главное здание, построенное в романском стиле, с круглым лекционным залом, казалось, бросало вызов остальным строениям, строго прямоугольным и однообразным.

Группа встречных студентов замедлила шаг, поглядывая на Венецию. Она рассеянно кивнула в их сторону.

— Ты что, хочешь пойти на лекцию? — поинтересовалась Хелена. — До нее еще больше недели.

— Да, но герцога невозможно застать в Англии. Говорят, у него есть собственный музей естественной истории в Алджернон-Хаусе. Я бы чувствовала себя как кошка в сметане, будь я хозяйкой этого дома.

Хелена слегка нахмурилась.

— Никогда не слышала, чтобы ты проявляла к нему какой-либо интерес.

Еще бы, учитывая отсутствие подобного интереса. Но что она за сестра, если не позаботится о том, чтобы самый завидный — и, возможно, самый подходящий — жених в Англии был представлен Хелене?

— Ну, он неплохая партия. Просто позор не познакомиться с ним, раз уж представилась такая возможность. А пока мы будем ждать этого события, можно заняться осмотром здешних достопримечательностей. Я слышала, что недалеко от мыса Кейп-Код есть несколько живописных островов, которые мы могли бы посетить. Говорят, в Коннектикуте очень красивая природа, а до Монреаля можно легко добраться по железной дороге.

— Как волнующе, — подхватила Милли.

— Нам не помешает немного отдохнуть и расслабиться перед началом сезона, — заявила Венеция.

Хелена поджала губы.

— Надеюсь, Лексингтон стоит таких хлопот.

— Герцог, владеющий огромным состоянием и музеем ископаемых редкостей? — Венеция изобразила, что обмахивается веером. — Он стоит любых хлопот. Вот увидишь.

— Я получила письмо от Фица, — сообщила Милли.

Хелена принимала ванну, а Венеция с Милли расположились в гостиной коттеджа, который они сняли на время своего пребывания в Колледже Рэдклифф.

Венеция придвинулась ближе и понизила голос.

— И что он пишет?

В январе Хелена ездила в Хантингтон, родовое имение лорда Ренуорта, в сопровождении своей подруги, миссис Денби. Там также присутствовал виконт Гастингс, лучший друг Фица. Гастингс уехал с загородного приема раньше других и заехал в поместье Фица и Милли, где также гостила Венеция. Он рассказал им, что, будучи в Хантингтоне, три ночи подряд видел, как Хелена возвращалась в свою комнату в четыре часа утра.

Венеция тотчас отправилась в Хантингтон, объяснив свой неожиданный визит тем, что соскучилась по сестре. Хотя в доме еще оставались свободные комнаты, она настояла на том, чтобы их поселили вместе, чтобы не выпускать Хелену из виду.

По возвращении домой, Венеция приложила все усилия, чтобы увезти Хелену из страны, оставив Фица выяснять, кто был ее партнером по грехопадению.

— С конца сезона она посетила четыре загородных приема — точнее, пять, если считать тот, что устраивали мы с Фицем в Хенли-Парке. Гастингс был на четырех из них — но он, понятно, не входит в число подозреваемых. Леди Эйвери и леди Соммерсби присутствовали на четырех, включая тот, что был в Хантингтоне.

Венеция покачала головой.

— Не могу поверить, что она стала бы рисковать, находясь под одной крышей с этими сплетницами.

Милли продолжила, глядя в список.

— Роули были на трех приемах. А также Дормеры.

Но мистеру Роули за пятьдесят, а Дормеры — молодожены, влюбленные друг в друга. Венеция глубоко вздохнула.

— А Мартины?

Несколько лет назад Хелена прониклась теплыми чувствами к Эндрю Мартину. И, по всем признакам, ее чувства не остались безответными. Но, когда пришло время, он сделал предложение девушке, с которой был обручен с рождения, и женился на ней.

Милли сложила письмо, устремив на Венецию обеспокоенный взгляд.

— Вообще-то, я давно не видела их вместе. Мистер Мартин посетил три загородных приема. И в каждом доме он просил поселить его в удаленной комнате, объясняя это тем, что нуждается в тишине и покое, чтобы работать над следующей книгой.

Очень удобно для интрижки на стороне.

— Фиц кого-нибудь подозревает? — без особой надежды поинтересовалась Венеция.

— Этого человека нет среди тех, кто был в Хантингтоне.

Если Мартин и вправду любовник Хелены, добром это не кончится. Рано или поздно их разоблачат, и семья Фицхью даже не сможет заставить его поступить честно по отношению к Хелене — поскольку Мартин женат, а его жена жива и здорова.

Венеция потерла виски.

— И что нам делать, по мнению Фица?

— Фиц считает, что нужно проявить сдержанность — пока, во всяком случае. Он опасается, что причинит Хелене больше зла, чем добра, если поговорит с Мартином. А что, если это не он? Не хотелось бы, чтобы пошли разговоры, будто Хелена расхаживала по дому в неурочное время.

Репутация леди хрупка, как крылья стрекозы.

— Слава Богу, что у Фица уравновешенный характер.

— Да, он просто незаменим во время кризиса, — согласилась Милли, сунув письмо в карман. — По-твоему, нам удастся отвлечь Хелену, если представить ей герцога?

— Не уверена, но надо попытаться.

— Будем надеяться, что герцог не увлечется не той сестрой, — с лукавой улыбкой заметила Милли.

— Ерунда, — отозвалась Венеция. — Я приближаюсь к среднему возрасту и наверняка старше него.

— Уверена, герцог будет более чем рад пренебречь незначительной разницей в возрасте.

— У меня было достаточно мужей, чтобы теперь оставаться в счастливом незамужнем состоянии…

Из коридора донеслись шаги. Хелена.

— Конечно, я не выйду замуж за кого попало, — продолжила Венеция, повысив голос. — Но, если герцог преподнесет мне ископаемого монстра, кто знает, как я вознагражу его.

Хелена прислушалась. Венеция принимала ванну. Милли пошла переодеваться. Можно не опасаться, что ее застанут врасплох.

Отодвинув шторы, она открыла окно гостиной. Мальчик, которого она наняла, чтобы он относил ее письма к Эндрю прямо на почту, ждал снаружи. Он протянул руку. Вложив в его ладонь письмо и две блестящие медные монетки, она быстро закрыла окно.

Теперь можно просмотреть письма, которые пришли сегодня. Она поискала конверты, на которых значилось «Фицхью и К°». Прежде чем уехать из Англии, Хелена снабдила Эндрю пачкой таких конвертов с указанием напечатать на них ее американский адрес, когда он его получит. В довершение ему следовало нарисовать на марке маленькую звездочку, чтобы она знала, что письмо от него, а не от ее секретаря.

Правда, на этом письме он изобразил не звездочку, а крохотное сердечко под портретом королевы. Хелена растроганно покачала головой. Ах, милый Эндрю.

«Любовь моя!

Какая радость! Какое блаженство! Когда я заехал этим утром на почту, там оказалось не одно, не два, а целых три письма от тебя. Удовольствие, полученное мною, еще сильнее из-за разочарований двух последних дней, когда мои поездки в Лондон на почту оканчивались безрезультатно.

Что касается твоего вопроса, то работа над третьим томом истории восточной Англии продвигается медленно. Короля Этельберта вот-вот убьют, и Оффа из Мерсии скоро покорит королевство. По какой-то причине этот период истории вызывает у меня тягостное чувство, но, надеюсь, дело пойдет быстрее, когда я доберусь до восстания, которое случится через тридцать лет и восстановит независимость королевства восточных англов.

Хотелось бы написать больше, но вынужден спешить. Нужно заехать к маме в Лоутон-Приори, а ты знаешь, как она относится к опозданиям, особенно моим.

Поэтому заканчиваю. Не могу дождаться твоего возвращения.

Твой преданный слуга».

Хелена покачала головой. Она предупредила Эндрю, чтобы он не подписывал письма своим именем. Эта предосторожность потеряла всякий смысл, когда он упомянул название своей книги и дом матери. Впрочем, она не винила его в этой оплошности. Будь он способен на хитрости, то не стал бы ее возлюбленным.

Она засовывала письмо во внутренний карман своего жакета, когда в комнату, улыбаясь, вошла Венеция.

— Как ты отнесешься к тому, чтобы завтра совершить набег на Бостон, дорогая, и посмотреть, что предлагают тамошние модистки? Шляпки, которые ты привезла, идеально подходят для разговоров с преподавателями и студентками. Но для встречи с герцогом требуется что-нибудь более эффектное.

— Все равно он никого, кроме тебя, не заметит.

— Чепуха, — твердо сказала Венеция. — Ты одна из самых прелестных женщин из всех, кого я знаю. Кроме того, если у него есть хоть капля соображения, он должен знать, что лучше всего судить о леди по ее отношению к другим дамам. И когда он увидит тебя в простой шляпке, которая вышла из моды два года назад, он сразу же решит, что я — эгоистичная корова, которая сама вырядилась, как рождественская елка, а тебя заставляет ходит в лохмотьях.

Если Венеция хотела, чтобы Хелена поверила, будто она заинтересовалась герцогом, ей не следовало на протяжении четырех лет, после того как она овдовела во второй раз, методично отвергать все предложения, которые ей делали. Собственно, Хелена пребывала в убеждении, что Венеция скорее переплывет Ла-Манш, чем снова выйдет замуж.

Но Хелена готова была подыграть сестре, как она подыгрывала ей с того момента, как Венеция неожиданно объявилась в Хантингтоне.

— Ладно, но только ради тебя и только потому, что ты стареешь и скоро джентльмены будут забредать к тебе, только перепутав твою дверь с дверью их бабушек.

Венеция рассмеялась, сделавшись поразительно красивой.

— Двадцать девять лет — еще не старость. Но ты права. Возможно, у меня не будет другого шанса стать герцогиней, если упущу этот. Так что тебе лучше купить себе новую шляпку.

— Оставляю выбор шляпки на твое усмотрение.

Венеция обняла сестру за плечи.

— Как было бы чудесно, если бы ты встретила в этом сезоне идеального мужчину и приняла его предложение. Мы могли бы устроить двойную свадьбу.

«Я уже встретила идеального мужчину и не выйду ни за кого другого», — мысленно отозвалась Хелена и улыбнулась.

— Да, действительно.