День уже клонился к вечеру, когда Толик и Железный Человек вышли к берегу моря.
Это было очень тихое и грустное море.
У самого берега высовывали из воды свои головы тихие рыбы и смотрели на Толика грустными глазами. Тут же на песке были разложены красивые лакированные удочки. Их было очень много - с золотыми и серебряными крючками. Рядом с каждой удочкой стояли золотые банки, в которых ползали ленивые червяки.
Толик машинально взял одну удочку. И тотчас же из банки выскочил червяк и сам нацепился на крючок. Толик не удивился. Он уже привык к тому, что здесь все делается без малейших усилий.
Толик забросил удочку, и в то же мгновение у него клюнуло. Впрочем, даже нельзя сказать - клюнуло, потому что Толик даже не почувствовал поклевки. Просто одна из рыбин подплыла к крючку, аккуратно проглотила его и спокойно улеглась кверху брюхом, ожидая, когда ее вытащат.
Толик подтянул рыбу к берегу. Она была большая, килограмма на три, но совершенно не сопротивлялась. Она даже помогала Толику плавниками, как будто считала, что ее тащат слишком медленно.
Толик снял рыбу с крючка и швырнул обратно в море. Рыба удивленно взглянула на Толика из-под воды. Она стояла у самого берега и виляла хвостом, словно раздумывала, не совершила ли она какой-нибудь ошибки. Затем она медленно отплыла от берега метра на четыре и остановилась.
Толик подумал, что это какая-то больная рыба, и снова закинул удочку. Но и вторая рыба вела себя точно так же. Ловить было неинтересно.
- Почему эти рыбы как дохлые? - спросил Толик.
- Непонятно.
- Ну, как мертвые.
- Непонятно.
- Ну почему они не сопротивляются?
- Это удобно, - сказал Железный Человек. - Не нужно двигать руками. Не нужно затрачивать энергию. Это экономично.
- «Экономично, экономично»! - передразнил Толик. - Помереть тут у вас можно со скуки.
- Непонятно, - сказал Железный Человек. - Ты говоришь: дохлые, мертвые, помереть. Что значит дохлые, мертвые, помереть?
- Помереть? Это значит: раз - и нету.
- Чего нету?
- Меня нету.
- Это не разрешается.
- Попробуй не разреши! - возмутился Толик. - Возьму вот и помру. Это лучше, чем у вас жить!
- Ты должен быть здесь. Я - рядом.
- Слушать мне тебя тошно, - сказал Толик. - Идиот ты железный, вот кто.
- Я - Балбес, - поправил Железный Человек.
Толик махнул рукой и зашагал прочь по берегу. Железный Человек двинулся за ним.
Берег повсюду был песчаный, гладкий, как будто его разгладили утюгом. Песок не проваливался под ногами. Идти было очень легко. Очевидно, это тоже было «экономично».
Толик вглядывался в морскую даль, но нигде не видел никакой Черты. Отсюда, с низкого берега, не было видно даже того, что удалось разглядеть с вышки: того места, где кончалось море и начиналось ничего. Обыкновенное солнце, приближаясь к обыкновенному горизонту, готовилось утонуть в море.
Минут через пятнадцать ходьбы вдоль бесконечного ряда удочек, разложенных на берегу, Толик подошел к небольшому прогулочному катеру. Это был очень красивый катер, выкрашенный голубой и красной краской. Он стоял, приткнувшись к берегу носом.
Но едва Толик подошел поближе, катер развернулся носом в море и мотор его заработал. Видно, катеру очень хотелось, чтобы Толик на нем прокатился.
Лучшего случая нельзя было выдумать.
Толик прыгнул в катер. Железный Человек молча шагнул за ним. Очевидно, пока еще Толик не совершил ничего такого, что не разрешается.
Толик взялся за штурвал, и катер сразу двинулся с места.
Тихие рыбы высунулись из воды и закивали головами, словно провожая Толика.
Толик направил катер в море к горизонту, держа курс прямо на заходящее солнце. Железный Человек стоял совершенно спокойно. Он даже не сел. Наверное, он просто не умел сидеть. Ему это было не нужно. Он не знал усталости.
Катер шел очень ровно, не вздрагивая на мелких волнах. Волны расступались перед ним. Управлять было легко. Толик даже попробовал бросить штурвал. Но катер все равно шел ровно, как по ниточке.
Берег быстро удалялся.
Толик, закусив губы, вел катер, каждую минуту ожидая, что Железный Человек ему помешает. Ведь он приближался к какой-то Черте, к которой нельзя было приближаться на два километра. За этой Чертой можно было увидеть что-то такое, о чем не знал даже Железный Человек. Может быть, там страшное… Но сейчас Толику было все равно. Он не боялся мальчика с голубыми глазами, ему надоели движущиеся дорожки и тихие рыбы. Он хотел вернуться к папе и маме. Он хотел снова учиться в школе. Он даже готов был каждый день получать подзатыльники от Чичи, лишь бы выбраться из этого странного и ленивого мира. И он думал о том, что даже если сейчас увидит выход, то все же придется вернуться, чтобы выручить Мишку.
Железный Человек шевельнулся.
- Через восемьсот метров поворот, - сказал он.
- Куда поворот?
- К берегу. Нельзя приближаться на два километра.
- Я поверну, - сказал Толик и еще крепче сжал штурвал.
Катер несся по спокойному морю. И впереди был отступающий горизонт, и было солнце, уже окунувшее краешек в воду.
- Четыреста метров, - спокойно сказал Железный Человек.
Толик застыл у штурвала, глядя вперед. Там ничего не было, кроме воды.
- Двести метров.
Толик не обернулся.
- Сто метров.
Толик вцепился в штурвал так, что побелели пальцы.
- Ноль метров. Поворот.
Толик втянул голову в плечи, но не повернул штурвал. Катер продолжал идти прямо.
- Поворот. Поворот. Поворот, - несколько раз повторил Железный Человек.
Не обращая на него внимания, Толик пристально вглядывался вперед. Там ничего не было, кроме воды и большого солнца, уже наполовину перерезанного линией горизонта. На одну секунду Толику показалось, что вода впереди начинает как бы вспухать, образуя линию. Но может быть, это были волны?
Железный Человек подошел к Толику и положил свои руки поверх его рук, выворачивая штурвал. Катер стал заворачивать. Толик сопротивлялся изо всех сил. Но он ничего не мог поделать. Железный Человек был сильнее.
- Больно! - закричал Толик. - Отпусти руки! Мне больно!
Неожиданно Железный Человек убрал руки.
Толик снова вывел катер на прежний курс.
Железный Человек опять взялся за штурвал. Но теперь Толик, не дожидаясь, пока ему действительно станет больно, закричал еще громче:
- Больно! Ой, больно!
Железный Человек снял руки со штурвала и отступил. Казалось, он находился в нерешительности. В это время как будто внутри Железного Человека послышался голос:
- Немедленно поворачивай обратно!
Голос был очень похож на голос мальчика с голубыми глазами.
Толик вздрогнул, но все же не свернул с курса. Катер по-прежнему несся прямо на заходящее солнце.
- Повернуть невозможно, - спокойно ответил Железный Человек. - Он не убирает руки.
- Оторви руки от штурвала. Бери управление!
- Это противоречиво, - сказал Железный Человек. - Мне приказано не причинять боли. Я не могу оторвать руки, не причиняя боли.
Голос мальчика взвизгнул и умолк. Железный Человек замер на корме, глядя на Толика.
А Толик смотрел вперед. Он видел, что вода впереди вспухает все больше. Катер прошел еще несколько метров. И вдруг перед самым носом катера, словно кнутом, хлестнуло по воде что-то яркое. По морю протянулась ослепительная оранжевая полоса, и за ней Толик увидел конец моря. Но дальше было совсем не ничего. Там был город.
Толик увидел знакомые улицы и дома. Они были близко. Они были сразу за концом моря, как будто возникли из моря. Толик увидел проспект и машины, которые спокойно катились по нему, увидел людей и булочную, и парк, над которым на мачтах развевались разноцветные флаги.
И еще он увидел кусочек своего дома, который выглядывал из-за соседнего дома, повыше.
Толик жадно вглядывался в знакомые очертания и не замечал, что катер уже не идет вперед, что он неподвижно застыл в оранжевой черте. Толик замахал руками и отчаянно закричал:
- Мама, я здесь! Мама, это я, Толик!
Но никто из пешеходов на улице даже не обернулся на его крик.
И тут же катер дал задний ход. Он медленно сошел с Черты, и все исчезло. Все быстрее и быстрее катер шел к берегу кормой вперед, а там, где последний краешек солнца уходил за горизонт, уже ничего не было, кроме воды. Город исчез, словно растаял.
Навстречу катеру, вздымая буруны, мчался белоснежный теплоход.
Теплоход быстро приблизился, и катер сам собой остановился, и Толик увидел мальчика.
Мальчик стоял на капитанском мостике. Он был в форме капитана дальнего плавания. Губы его кривила злая усмешка.
- Ты хотел убежать?
Толик молчал, стараясь справиться с волнением. Ведь он только что был так близко от дома. Но мальчику нельзя этого показывать. Он может заставить его забыть папу и маму.
- Отвечай, когда тебя спрашивают!
- Я просто катался.
- Разве тебе Балбес не говорил, что пора поворачивать?
- Он говорил. Он мне даже руки выкручивал. А я не люблю, когда мне руки выкручивают. Я нарочно не послушался. Тебе бы, наверное, тоже обидно было, если руки выкручивать.
Мальчик нахмурился.
- Я тебе говорил, что нельзя причинять ему боль, - обратился он к Железному Человеку.
- Я его сразу отпустил, - отозвался Железный Человек.
- Если бы он не выкручивал руки, я бы сам повернул, - сказал Толик. - А так я нарочно не поворачивал. Из вредности.
Лицо мальчика слегка прояснилось.
- Я знаю, что мы с тобой подружимся, - сказал он. - Я очень люблю вредных людей. Я сам вредный! Я вреднее всех на свете! Ты уже готов к тому, чтобы стать моим другом?
- Еще немножко. Еще два денька, - попросил Толик. - Я ловил сегодня рыбу, и мне понравилось. Но ты очень великий человек. Мне нужно привыкнуть.
- Я - волшебник! - с гордостью сказал мальчик. - А ты - вредная жадина. И ты мне нравишься. Только помни, что никто не может со мной бороться. Мне не нужно было выходить из дома, чтобы вернуть твой катер. Ты видел, что он сам поехал назад.
Внезапно мальчик нахмурился, словно вспомнил что-то, и подозрительно посмотрел на Толика.
- Ты видел там что-нибудь? - спросил он, кивая головой на море.
- А чего там видеть? - удивился Толик. - Вода, и все.
- И Черту не видел?
- Какая Черта?
- Никакая, - ответил мальчик. - Это я пошутил. Я очень добрый. Я с тобой шучу, хотя мне ничего не стоит превратить тебя в червяка. Я жду тебя через два дня. Балбес покажет тебе дорогу. Через два дня мы станем друзьями. Я отдам тебе дворец и все магазины.
Белоснежный теплоход, быстро набирая скорость, пошел к берегу. И в ту же секунду заработал мотор катера. Толик не трогал штурвал. Сейчас ему было просто противно прикасаться к штурвалу. Но катер сам знал, что ему нужно делать. Он плыл к тому месту, от которого отчалил.
Выйдя из катера, Толик повалился на песок. Перед глазами у него все еще стояла оранжевая Черта, а за ней - знакомые улицы и кусочек дома, в котором он когда-то жил. Перед Толиком появлялись и исчезали знакомые лица: мамы, папы, Анны Гавриловны, толстого доктора, который сейчас казался просто чудесным человеком, Лени Травина, который так хорошо играет на скрипке, и многих, многих других. Все это были лучшие в мире люди. Жить без них оказалось невозможным.
Размышления Толика прервал безучастный голос Железного Человека.
- Пора спать.
- Я не буду спать! - сердито сказал Толик. - Отстань!
- Ты можешь делать все, что хочешь.
- А ты когда-нибудь делаешь, что хочешь?
- Я выполняю приказания.
- И тебе никогда ничего не хочется? Например, стать человеком?
- Я - робот. Так приказал Волшебник.
- Ты просто ябедник, - с обидой сказал Толик. - Ты… ты подхалим, вот ты кто!
- Непонятно.
- Замолчи лучше! - сказал Толик и швырнул в Железного Человека горсть песку. Тот не шелохнулся. На лице его сияла безмятежная железная улыбка.
- Он убьет Мишку, - сказал Толик скорее себе, чем Железному Человеку. - Или превратит его в червяка. Ты понимаешь это?
- Дохлые, мертвые, помереть… - бесстрастно сказал Железный Человек. - Понятно. Человек и собака: раз - и нету.
- Вот тебя бы: раз - и нету! - возмутился Толик. - А мне он друг. Он, а не твой дурацкий волшебник! Его нужно спасти. И ты мог бы мне помочь. Ты же просил меня помочь, когда висел как сосулька. Ты даже сказал «пожалуйста»…
- Слово «пожалуйста» необходимо при разговоре с человеком.
- Вот и я прошу тебя как человека: пожалуйста, помоги освободить Мишку. Ведь тебе все равно. Ты железный, тебе ничего не будет.
- Это не разрешается.
- Тогда молчи! - крикнул Толик. - Шпион железный! Не могу я с тобой разговаривать. У меня от тебя голова разболелась.
При слове «разболелась» Железный Человек слегка шевельнулся. У Железных Людей это является признаком крайнего волнения.
- Тебе нельзя причинять боли. Я не причиняю тебе боли.
- Причиняешь, - сказал Толик, и вдруг неожиданная догадка мелькнула у него в голове. Толик вспомнил, как при слове «больно» Железный Человек отпустил его руки. - Причиняешь, - повторил Толик. - Ты даже не хочешь сказать, где человек и собака. Мне от этого очень больно.
- Это не разрешается. Но от этого не может быть больно.
- Еще и как может, - сказал Толик. - Мне очень даже больно.
- Человек и собака в доме у воды. Двадцатый этаж.
- Это я знаю. А где дом у воды?
- Это не разрешается.
- Мне больно!
- Там, - сказал Железный Человек, показывая рукой вдоль берега.
Толик взглянул в ту сторону и увидел едва различимое в сумерках белое пятнышко на берегу.
- Ты молодец! - радостно сказал Толик. - Ты очень хороший. Ты не такой уж глупый. Ты мне очень нравишься.
- Непонятно.
- Ты… ты экономичный! - выпалил Толик.
И снова при последних словах Толика Железный Человек слегка шевельнулся, что означало, очевидно, великое удовольствие. Видно, он был не такой уж железный, каким казался с первого взгляда. Видно, и у него могли быть свои железные радости.
А Толик с замиранием сердца следил за роботом и чувствовал, что сейчас он сделал великое открытие.
