Пионервожатый у нас на все старшие классы один — Леха Сысоев. Работает он на спасательной станции. Зимой там особенно делать нечего, вот ему и дали такое общественное поручение.

Вообще-то Леха парень не вредный. Если кто из наших зайдет летом на спасательную, то он обязательно прокатит на полуглиссере, даже за штурвал даст подержаться. Но спасательная — в Приморске, и поэтому Леху мы видим редко. Вообще-то он должен приезжать каждую субботу. Но вся беда в том, что Леха — охотник. Только у нас начинается учебный год, — объявляют охоту на уток. Тут уж ни в субботу, ни в воскресенье Леху не увидишь. Потом — охота на тетерева. Вот уж первая четверть кончается, первый снег выпал — самая охота на зайца.

А в декабре лед встает в бухте…

Главная беда в том, что Леха еще и рыбак. В декабре — январе он ловит плотву и окуня, в феврале — налима, в марте и апреле опять начинают брать плотва и окунь, да еще корюшка.

Зато в мае, когда лед подтает, Леха приезжает к нам каждую субботу, и тогда пионерская работа идет со страшной силой.

Сегодня мы с Колькой подошли к школе, а Леха уже стоит возле крыльца.

— Здорово, давно не виделись — говорит он.

— Как рыбка? — спросил я.

Леха махнул рукой.

— Какая тебе рыбка! Не видал, что ли: ледокол прошел, лед поломал? Ты вот что, Мурашов… Или нет, лучше — Стукалов… На, возьми, спиши на доску. — Леха протянул Кольке какую-то бумажку. — И чтобы все в галстуках были!

— А кто не взял? — спросил Колька.

— Пускай сбегают в перемену. А я по этому вопросу сейчас в контору схожу.

— По какому вопросу? — спросил я.

— Там все написано.

Через плечо Кольки я прочитал:

«Сегодня после уроков состоится собрание класса на тему: „Чем я могу помочь своему совхозу?“»

После уроков Леха пришел в класс, сел за учительский стол и показал на доску, где было написано объявление.

— Ну, придумали чего-нибудь?

Все молчали.

— Давайте, давайте, — сказал Леха. — А то мы с вами здорово все подзапустили.

— А ты почему всю зиму не приходил? — спросил Батон.

— Почему, почему… Дела были.

— Охотился?

— Было дело.

— И окуней ловил? — спросил Батон.

— Ну, ловил. Сейчас-то речь не об этом. Вы давайте выступайте по делу.

— А зайцев много убил? — поинтересовался Батон.

Леха заулыбался.

— Пять штук, — сказал он. — Один до того здоровый — загонял меня совсем. Я его в первый день не взял, пришлось в лесу ночевать.

— Зажарили? — спросил Батон.

— Да уж не выбросили.

— А мама в духовке тушит. Тушеный — вкуснее, — сообщила Наташка.

— Можно и тушить, — согласился Леха. — Только ты бы, Кудрова, лучше на тему выступала.

— На какую тему?

— Она на доске написана.

— Я еще не думала.

— Ну, так думай. И остальные думайте.

Все замолчали и стали думать. Я тоже думал. Мне хотелось выручить Леху. Я вообще уважаю охотников и рыбаков, а Леха ведь еще и с аквалангом плавает на своей спасательной. Но вот с пионерской работой у него не получается.

— Леха, — предложил я, — ты скажи нам, чего надо, а мы сделаем.

В дверь заглянул Иван Сергеевич.

— Очень интересно, — сказал он, поглядев на доску. — А можно мне с вами посидеть?

Леха вскочил.

— Садитесь сюда.

— Спасибо, — сказал директор, но сел на заднюю парту.

Глядя через наши головы на директора, Леха сказал:

— Вот такая у нас тема…

— Считайте, что меня здесь нет, — ответил Иван Сергеевич.

— Как же нет, когда вы здесь, — выскочил Батон.

— Это только кажется, Мелков. А чтобы ты поверил, я больше не произнесу ни одного слова.

— А если произнесете?

Директор промолчал. Все рассмеялись. Леха фыркнул было, но тут же сделал серьезное лицо.

— Я, конечно, понимаю, что у вас конец года и всякое такое, — сказал он. — Но если мы этот пункт не выполним, то он над нами повиснет.

— А откуда он взялся? — спросил я.

— Вы же сами в начале года принимали обязательства. Там было и про помощь совхозу.

— А еще чего там было?

— Ты разве не помнишь?

Я посмотрел на директора. Он внимательно слушал.

— Да помню, — сказал я. — Просто думал, может, забыл кто.

Леха нахмурился.

— В общем, у меня там записано, — сказал он. — Остальное вы вроде бы выполнили.

Но я точно знал, что ничего мы не выполняли, потому что Леха не был у нас с самой осени, а без него мы про все пункты забыли. Но Леху выдавать я не стал. Мне совсем не хотелось, чтобы ему за нас влетело. На одном отыграться всегда легче.

— Было бы лето, — сказал Умник, — можно бы прополоть чего-нибудь.

— Поймаешь вас летом, — вздохнул Леха. — Надо сейчас выполнять.

— А может, не надо? — опять спросил я. — Ты зачеркни этот пункт, запиши чего-нибудь другое.

— Вы сами принимали. О чем же вы тогда думали?

— Да мы и не думали, — сказал я.

— Ты, Мурашов, за себя говори, — вылезла Наташка.

— Давай выскажись, — ответил я. — Все ждут не дождутся твоего умного слова.

— И скажу! У нас все как-то сами по себе. Мальчишки только и знают, что свой хоккей! А девочки… — Наташка умолкла.

— Ну, что девочки?

— Ничего.

— Давай наоборот, — предложил я. — Вы будете в шайбу играть, а мы в куклы.

— Мурашов, — сказал Леха, — хватит тебе трепаться.

— А чего еще делать?

— Предложения давайте.

Но предложений ни у кого не было. Батон повернулся и посмотрел на директора; остальные тоже завертели головами. А директор сидел спокойненько. Вид у него был такой серьезный, будто мы говорили жутко умные вещи.

— Ладно, — сказал Леха, — видно, что к собранию вы не подготовились. Я, конечно, тоже виноват, но ведь и вы не маленькие. Давайте на сегодня закончим, а к следующей субботе вы подготовьте предложения.

Леха встал, посмотрел на доску, на директора, вздохнул и тихо, чуть не на цыпочках, вышел из класса.

Все молчали. Целых двести лет, наверное, молчали. А потом стали орать. И все про Леху. Что вожатый он плохой. Что редко бывает. Что из-за него работа не ведется. Я слушал, слушал и тоже заорал:

— Работать вам захотелось?! А кто мешает? Руки у всех есть, валяйте работайте. А если человек ушел, то орать про него — совесть надо иметь.

— Значит, у тебя одного совесть есть? — спросила Наташка.

— Значит, так. Да вот у Кольки еще. Он тоже молчит.

Тут, конечно, все набросились на меня. Но мне на это чихать, я привык.

— Иван Сергеевич, давайте нам другого вожатого! — заорал Батон.

— Он ведь спасателем работает? — спросил Иван Сергеевич.

— Ага.

— Значит, моторы знает — и подвесные и стационарные. Это раз. Имеет права судоводителя. Это два. Умеет обращаться с аквалангом. Это три. Да разве можно такого вожатого отпускать?

— Но ведь обязательства мы не выполнили, — сказала Наташка.

— Зато собрание провели. Наверное, одного собрания тут мало.

— А чего еще надо? — спросил Батон.

Директор усмехнулся.

— Наверное, два собрания. Или три. Или — сто. Сто собраний на тему: как помочь совхозу? А в совхозе можно провести двести собраний на тему: как помочь школе? Вот и будем в расчете.