От сильного потрясения человек теряет способность мыслить здраво; к счастью, в минуты крайней опасности на помощь приходит инстинкт, и зачастую именно он спасает жизнь и здоровье попавшему в переплет бедняге. Хотя Натаниэль понимал, что твердый предмет, который упирается ему в спину, — это не что иное, как ствол пистолета, и сознавал, что человек с оружием не шутит, он бессознательно, повинуясь инстинкту, открыл рот, чтобы позвать на помощь своего спутника. Но тут Лоуи повел себя самым неожиданным образом. Повернувшись к Натаниэлю, он с кривой ухмылкой прошипел:

— Ты слышал, что сказал мой приятель? Стой смирно, не то будет плохо! — В руке у Лоуи блеснул нож.

Натаниэль остолбенел. Неожиданное предательство Лоуи подействовало на него как удар по голове. Тело перестало повиноваться, язык не слушался. Мнимый коммерсант приставил нож к животу Натаниэля, а мужчина с пистолетом, ни на секунду не выпуская молодого человека из-под прицела, сделал несколько быстрых шагов и встал рядом с сообщником. Теперь черное дуло пистолета смотрело Натаниэлю прямо в лоб.

— Ну, показывай денежки, — приказал Лоуи.

— Денежки? — эхом отозвался Натаниэль. Он с трудом понимал, что ему говорят.

— Не прикидывайся! — рявкнул Лоуи. — Судя по одежке, ты не нищий. У тебя должен быть кошелек. Давай его сюда, живо!

Натаниэль полез во внутренний карман куртки. Пальцы не слушались.

— Джо, гляди, чтобы этот мальчишка на тебя не бросился! — сказал человек с пистолетом. Одетый в серую куртку и зеленую шапку, с виду он казался типичным представителем многочисленной армии отбросов сент-луисского общества.

— Этот сопляк? — презрительно засмеялся Лоуи. — Да я его одним пальцем по стенке размажу.

Мужчина с пистолетом так загоготал, что от смеха у него началась икота.

— Сегодня у меня хорошее настроение, — заметил Лоуи. — Поэтому я преподам мальчишке урок. Урок, который он нескоро забудет! — Самодовольно усмехаясь, Лоуи сжал пальцы в кулак. — Тебе следовало остаться в Нью-Йорке, Нат. Восточное побережье — рай для таких земляных червей, как ты. А здесь, на Западе, порядки другие. Тут выживает сильнейший. Возможно, сломанный нос поможет тебе осознать свою ошибку.

Лоуи размахнулся, чтобы ударить Натаниэля в лицо. И тут с другого конца переулка раздался чей-то резкий, скрипучий голос:

— А тебе, негодяй, поможет смерть!

Мужчина в зеленой шапке начал разворачиваться, на ходу вскидывая пистолет. Надо признать, реакция у него была отменная, и тем не менее он двигался недостаточно проворно, чтобы спасти свою шкуру. Прогремел выстрел, и бандита отбросило к стене. Он медленно сполз на землю. Правый висок мужчины украшала аккуратная дырочка.

Лоуи попятился.

— Что, испугался? — осведомился скрипучий голос.

Лоуи побежал. Преследуя его, мимо Натаниэля вихрем пронесся мужчина в одежде из оленьей кожи. В руке у него сверкал охотничий нож… Натаниэль успел лишь мельком увидеть своего спасителя, поджарого траппера в наряде, типичном для человека, живущего на окраине цивилизованного мира. В тот же миг началась схватка. Натаниэль растерянно следил за происходящим. Двое мужчин кружили друг против друга, словно в танце. Они отчаянно размахивали ножами. Бросок, удар, выпад, удар — стальные лезвия со свистом рассекали воздух. Тускло поблескивая, они ткали в сумраке переулка мерцающий узор. Джозеф Лоуи сражался с яростью зверя, загнанного в угол. На его лице читалось отчаяние: противник волшебным образом предугадывал каждое его движение, игнорировал обманные выпады и с поразительной легкостью и проворством уклонялся от искуснейших бросков. Через пару минут этого безумного «танца» спаситель Натаниэля, мужчина в красной шапке, отороченной мехом, оттеснил Лоуи к стене, резко подался вправо и воткнул нож в грудь негодяя. Лоуи застыл, выпучив глаза и раскрыв рот, как рыба, выброшенная на берег. В горле у него забулькала кровь. Пальцы разжались, выронив нож. Обеими руками Лоуи вцепился в торчащую из груди рукоять, но выдернуть нож не смог — не хватило сил. Лицо бандита исказилось от ужаса. Уставившись на траппера Лоуи прохрипел:

— Ты… убил меня!

— Собаке собачья смерть, — бросил незнакомец. — Ты получил по заслугам.

— О боже! — просипел Лоуи, сползая по стене. Изо рта струйкой побежала кровь. — О боже!

Натаниэль со смешанным чувством страха и возбуждения смотрел, как умирает человек. С того момента, как в спину ему уперся ствол пистолета, он пошевелился только раз — когда потянулся за деньгами. Натаниэль осознал, что так и продолжает стоять с рукой во внутреннем кармане куртки. Он опустил руку и глубоко вдохнул, пытаясь прийти в себя. Со стороны улицы послышались негромкие голоса. Обернувшись, Натаниэль увидел, что за время схватки в переулке собралось не менее дюжины человек.

— Помогите! — визжал Лоуи. — Кто-нибудь, помогите!

Мужчина в красной шапке подошел к нему, взялся за рукоятку ножа и выдернул его из груди. Хлынула кровь.

— О нет! — слабо простонал Лоуи.

Он со свистом втягивал воздух. Траппер сел на корточки, сощурился, пристально посмотрел Лоуи в глаза и принялся вытирать нож о рукав своей куртки. Закончив, он встал и сунул нож в расшитые бисером кожаные ножны на левом бедре. Только сейчас Натаниэлю представилась возможность как следует рассмотреть своего спасителя. Как и подавляющее большинство колонистов и трапперов, приехавших в Сент-Луис из прерии и гор, чтобы на время приобщиться к цивилизации, мужчина излучал грубую жизненную силу. Суровый взгляд блестящих ярко-голубых глаз выдавал в нем человека, который, прожив много лет и приобретя незаурядный жизненный опыт, остался молод душой. Каштановые волосы, обильно тронутые сединой, спускались ниже плеч. От постоянного пребывания на свежем воздухе кожа колониста обветрилась и потемнела, почти сравнявшись по цвету с индейской. На нем была одежда из оленьей кожи, расшитая бисером, и простые, изрядно поношенные мокасины. С коричневого кожаного пояса свисали нож и сумка для пуль.

— Хочу поблагодарить вас за то, что спасли мне жизнь, — сказал Натаниэль. — Вы настоящий герой!

На губах мужчины заиграла ухмылка. Он некоторое время разглядывал Натаниэля со смесью облегчения и сдерживаемой радости, потом неторопливо ответил:

— Приятно слышать, Нат.

— Откуда вы… — начал было Натаниэль и тут же умолк: наконец-то он обратил внимание на красную шапку. В памяти всплыла строчка из дядиного письма: «Ты узнаешь меня — я буду в красном». Натаниэль порывисто шагнул вперед и положил руки на широкие плечи траппера. — Изекиэль?

Мужчина с улыбкой кивнул:

— Дядя Зик к твоим услугам.

Натаниэль был вне себя от радости. Он почувствовал, как сильные руки дяди хватают его, поднимают в воздух и сжимают так крепко, что кости захрустели. Опустив племянника обратно на твердую землю, дядя подверг его тщательному критическому осмотру.

— Бог мой, как ты вырос! — заявил Изекиэль. — Если б тот парень в «Шато-хаус» мне тебя не описал, я бы в жизни не догадался, что это ты.

— Клерк в холле сказал тебе, куда я пошел?

Зик кивнул:

— Твое счастье, что я сразу отправился за тобой вдогонку, не разбирая вещи. — Поймав взгляд Натаниэля, он оглянулся на зевак: — Не волнуйтесь, ничего особенного не произошло.

— Помогите! — умолял Лоуи.

Натаниэль посмотрел на грабителя, который всхлипывал и подвывал, истекая кровью. Лоуи ответил ему жалобным взглядом. Он беззвучно молил о помощи, оказать которую не в силах был уже ни один человек. По правде говоря, помощь была и не нужна: грабитель находился на последнем издыхании.

— Если хочешь, я тебя пристрелю. Положу конец бессмысленным мучениям, — предложил Зик.

Лоуи силился поднять глаза, но кашель согнул его пополам. Его вырвало кровью. Он несколько секунд неразборчиво всхлипывал, потом внезапно упал на бок, вытянулся и застыл. Из разинутого рта на землю текла густая, почти черная, кровь.

— Ну что же, скатертью дорога, — философски заметил Изекиэль и направился в сторону улицы.

У стены справа стояло большое ружье. Подхватив его, дядя повернулся к растущей толпе зевак.

— Эти люди хотели ограбить моего племянника! — громко сказал он, указывая на трупы. — Когда я пришел, они собирались его избить.

— Пропустите, пропустите! — выкрикнул кто-то из задних рядов.

Через толпу проталкивался осанистый пышноусый джентльмен в коричневой куртке и бриджах. Его добродушное румяное лицо обрамляли широкие бакенбарды. Джентльмен с недовольным видом уставился на трупы, потом поднял глаза на траппера.

Натаниэль сжался. В Нью-Йорке дядю сразу взяли бы под арест и определили в тюрьму на предварительное заключение до заседания городского суда. Раз в Сент-Луисе даже полиции нет, то, вероятно, тут предпочитают обходиться без долгих церемоний и сразу вершат суд Линча. К величайшему удивлению Ната, джентльмен, одежда которого явственно выдавала высокопоставленную персону, широко, дружески улыбнулся дяде и воскликнул:

— Головня! Неужели это ты?

— Конечно я, друг Осборн, — сказал Изекиэль.

— Каким ветром тебя занесло? Ты у нас года два не был!

— Городская жизнь мало чем может привлечь человека, который научился жить в гармонии с природой, — серьезно сказал траппер.

— Все так же любишь пофилософствовать, да? — добродушно засмеялся Осборн. Он посмотрел на Ната: — Мне не послышалось, это твой племянник?

— Да. Натаниэль Кинг, сын моего брата.

Осборн кивнул:

— Рад знакомству с вами, молодой человек.

— Мой дядя не виноват, — сбивчиво начал Натаниэль. — Эти типы, они пытались отнять у меня деньги и…

— Я все понял, — ответил Осборн. — Не волнуйся, Натаниэль. Твоему дяде ничто не грозит. Старожилы Сент-Луиса хорошо знают и очень уважают его.

— Осборн, будь добр, проследи за тем, чтобы эту падаль поскорее убрали, — сказал Зик, указывая на трупы.

— Для тебя все, что угодно, Головня, — с дружеской улыбкой ответил Осборн. — Надолго ты к нам?

— Я по делам, как только разберусь с ними, сразу уеду.

— Где ты остановился?

— В «Шато-хаус».

— Ну надо же! — обрадовался Осборн. — Я постараюсь выкроить время, чтобы к тебе зайти.

— Да, выпьем немного, поболтаем о старых временах, — поддержал Зик и махнул племяннику рукой, приглашая следовать за собой.

Толпа расступилась, они вышли из переулка.

— Где ты остановился? — спросил Зик.

— В гостинице «Брэдли», — ответил Натаниэль, с благоговением взирая на дядю. Ему не верилось, что они снова вместе.

— Давай-ка захватим твои вещички, и сразу ко мне, — сказал Зик. — Нам есть о чем поговорить.

— Конечно! — радостно откликнулся Нат. Ему не терпелось продолжить разговор. Молодой человек посмотрел на длинный кусок серого меха, пришитый к задней части дядиной шапки. — Это бобровый мех?

Бывалый охотник зашелся от смеха и энергично помотал головой:

— Вынужден тебя огорчить, племянник, ты не угадал. Тебе многое еще предстоит узнать о здешней жизни. Ты когда-нибудь видел бобра?

— Нет, — признался Натаниэль.

— А волка?

— Нет, — пробормотал юноша. — В Нью-Йорке их почти нет. Но я видел волков на картинках в книжках.

— Тогда погляди на мою шапку повнимательнее.

Натаниэль так и сделал, и через пару минут в памяти у него что-то забрезжило, и он воскликнул:

— Это же волчий хвост!

— Мои поздравления. Обучение в школе жизни началось.

— А зачем ты носишь на голове волчий хвост?

— Это довольно-таки распространенный обычай, — сказал Зик. — Voyagers часто их носят.

— Кто?

— Voyagers — то же самое, что трапперы, только по-французски.

— А ты знаешь французский?

— Чуть-чуть знаю. На Диком Западе чем больше держишь в голове разной полезной ерунды, тем лучше.

— А почему именно волчий хвост? — с любопытством осведомился Натаниэль, разглядывая удивительное украшение, подпрыгивавшее на шапке в такт размашистым шагам ее хозяина.

— Мышиный выглядел бы нелепо, — хохотнул Зик. Натаниэль не смог удержаться от смеха, представив мышиный хвостик, пришитый к шапке.

— И правда.

Изекиэль уверенно шагал по улицам города, крепко сжимая в руках карабин. Взгляд дяди блуждал по сторонам. Он рассказывал:

— У этого волчьего хвоста своя история. Когда-то он принадлежал старому Одноглазому, самой хитрой зверюге на всем белом свете. Несколько лет назад мы с Шекспиром охотились на ручье к северо-западу от реки Иеллоустон. Кто-то постоянно съедал бобров, попадавшихся к нам в ловушки. Мы находили зверьков разодранными в клочья и наполовину объеденными. Так продолжалось несколько недель. — Он помедлил.

Поглощенный рассказом, Натаниэль жадно ловил каждое слово. Дядя обладал даром рассказчика, — очевидно, он отточил его во время посиделок у костра в компании друзей-трапперов.

— И что ты сделал?

— Мы с Шекспиром все перепробовали, чтобы поймать негодяя на месте преступления. Ничего не помогало. Мы прилаживали петли, ставили двойные капканы, ямы рыли, но зверь, лакомившийся нашими бобрами, был слишком хитер. Мы пробовали даже лежать в засаде, но в такие дни он, как назло, даже не показывался. Наконец нам удалось обнаружить четкую цепочку следов около одного из капканов. По следам стало понятно, что, как мы и предполагали, наше проклятие — волк. Тогда мы выкопали глубокую яму, я залез в нее и стал ждать.

— И сколько ты ждал?

— Пожалуй, дня три.

— А что ты ел? Как ты не умер с голоду?

— У меня с собой был мешок вяленого мяса, — сказал Зик. В глазах у него блеснул лукавый огонек. — Так вот, на третий день старый волчище наконец-то показался. В ловушке был бобер, волк подкрался и кинулся на него. Только тут я разглядел, до чего же он огромный. У него был только один зрячий глаз — правый.

— И ты его пристрелил?

— Не совсем, племянник. Я пальнул в него из карабина, потом полез наверх, но края ямы были скользкие, и когда я выбирался, то упал лицом в траву прямо рядом с Одноглазым, — сказал Зик.

Натаниэль представил себя на дядином месте и поежился.

— А что произошло потом?

Зик посмотрел на племянника:

— А что, ты думаешь, могло произойти? Конечно же, Одноглазый прыгнул на меня с оскаленной пастью и готов был растерзать на клочки!

— И как ты его убил? — затаив дыхание, спросил Натаниэль.

— Да никак. Это он убил меня. — Зик рассмеялся и хлопнул Натаниэля по плечу.