Неспешным шагом друзья направлялись на восток, скрываясь от палящих солнечных лучей под густым занавесом ветвей. Тропинки, на которые лишь изредка забредал человек, то и дело тонули в подлеске. Беззаботный ветерок перешептывался с листвой, собирая ароматы кедра, сосны и бесчисленных трав в неповторимый букет. Шорохи и звуки движений невидимых зверей окружали путников. Но сами лесные жители лишь иногда поглядывали издали на невиданных существ, беспрепятственно забредших в дикое царство. Под их взглядами Джером ощущал себя лишь случайным путником, шагающим по чудесной нетронутой земле. Узкая призрачная тропа петляла среди вековых сосен и елей, тысячи лет царствовавших в северном Кальмире. Вечнозеленые гиганты безмолвно наблюдали за мимолетными и незначительными стремлениями и противостояниями людей.

Несмотря на веру в существование Меча и решимость, рожденную удивительными и странными снами, решение отправиться на восток далось нелегко. И Джером, и Эллайен, уверенные в том, что колдун преследует их, тревожились за близких и знакомых, оставшихся дома. Левеллинский гонец не вернулся из Дилна до их отъезда. Друзья долго спорили, не должны ли они ненадолго вернуться домой. В итоге они все же решили, что возвращение несвоевременно. Приспешники колдуна, вероятно, и не подозревали о существовании селения Дилн. Если же Эллибе выдала Джерома, по своей воле или нет, значит, она рассказала и о его плане отправиться на юг Куурии. В таком случае, нет смысла нападать на Дилн в поисках Джерома. Если самое страшное все же произошло и деревня подверглась вторжению захватчиков, ничего уже нельзя изменить. Нет причин полагать, что колдун станет чинить в Дилне расправу из чувства мести. Скорее всего жители попадут в плен, и поимка Джерома не освободит их. В конце концов, сельчане могли скрыться еще до прихода вражеских солдат. Если же опасность пока дело будущего, гонец из Феверрута заблаговременно предупредит совет старейшин.

Доводы в поддержку Джерома, хотя и с горьким привкусом вины и предательства, не были лишены здравого смысла.

Последним аргументом стало то, что друзья зашли слишком далеко. Оставалось лишь продолжить начатый путь, доверившись старейшинам, которые смогут обезопасить народ и продержаться до возвращения Джерома. Он вернется и освободит тех, кто пострадал по его вине, или же отомстит за них. Оглядываясь назад, Джером понимал, что выбор был сделан в тот момент, когда он повернул на восток в поисках Уитлока. С последствиями этого решения ему придется столкнуться позже. Но до поры до времени тревоги и заботы, словно тяжелые якоря, не давали двинуться с места, а он отчаянно рвался вперед.

И все-таки перемена обстановки взбодрила путешественников. Впервые Джерома не преследовало ощущение, что он единственный тащит на своих плечах всю тяжесть предприятия. Даже после случая в Аспадельских горах, когда Эллайен согласился отправиться на поиски развалин Трак-Симбоза, Джерому казалось, что он все делает в одиночку. С появлением Килака все переменилось. Паренек с искренней радостью встретил этот вызов, и его воодушевление благотворно сказалось на отношении Эллайена к экспедиции. Вместе они поддержали Джерома, когда страх и вина почти заставили его поверить, что нужно повернуть назад. С искусным проводником и верным другом решимость Джерома крепла, и он начинал верить, что не только пройдет до конца трудный путь, но и достигнет заветной цели.

Путешественники продвигались колонной, и Джером, оставаясь в арьергарде, мог незаметно наблюдать, как между его спутниками крепла дружба. Экспедиция возобновилась, но все осталось по-прежнему, как и в Феверруте, где Джером не принимал участия в занятиях друзей. Когда парочка отправлялась на поиски демонов, чтобы обезопасить левеллинскую общину, частенько видели, как они тренировались и оттачивали свое мастерство. Килаку не терпелось овладеть всеми тонкостями стрельбы излука, и по слухам он быстро догонял Эллаейна в этом ремесле. В свою очередь лучник заявил, что за неделю выучился обращаться с мечом лучше, чем Джером за годы тренировок в Дилне. Джером только улыбнулся, уверенный, что приятель преувеличивает, но почувствовал себя, однако же, несколько не удел.

Теперь происходило то же самое. Килак шел впереди, осторожно и внимательно ведя спутников по невидимым лесным тропам. Эллайен неотступно следовал за пареньком. Оба беззаботно болтали и смеялись, будто знакомы были много лет. Джером же все-таки еще не получил от мальчишки прямого ответа относительно пути, по которому тот их вел. Еще в Феверруте Килак заверил его, что поход, по крайней мере до Скуллмарских гор, — дело плевое, и от Джерома требует только скорого выздоровления. И хотя ему не нравилось, что судьба путешествия решается без него, до сих пор не было причин допрашивать Килака.

Джером немного отстал от спутников, прислушиваясь к их беседе и не пытаясь вмешаться. Действительно, нельзя сказать, чтобы он неуютно чувствовал себя при такой расстановке сил. Левеллинцы предостерегали юношу от любых волнений. А Джером всегда спокойнее чувствовал себя в компании собственных мыслей, чем в окружении людей. В любом случае, одинок он не был. Мариша, как и в Феверруте, оставалась рядом, ни на мгновение не оставляя его сердца. Несмотря на трудности и заботы нелегкого пути, прошлые, настоящие и будущие, было очень трудно сосредоточиться на них и не вспоминать о нежных пальцах, милой улыбке и теплых словах прекрасной целительницы, заворожившей юношу из Дилна. Словно сказочный дух, девушка неведомым образом проникла в его сознание и поселилась там так глубоко, что каждая мысль, каждое ощущение и чувство неизменно устремлялись к сладким воспоминаниям и грезам. И не было от них избавления. Да Джером и не стремился его найти.

Удивительно, но спутники ни словом не обмолвились о колдуне, пока узкая тропка петляла сквозь густой и пышный лес. Джерома неотрывно преследовал страх встретить нового демона. Он был уверен, что бдительный Килак и даже Эллайен разделяют его опасения, только не подают вида. Вероятно, им просто давно уже никто не встречался на дороге и они почувствовали себя в безопасности. Либо же похоронили страх среди прочих тревог, чтобы сосредоточить все силы на предстоящем пути. Впрочем, попусту растрачивать слова необходимости и не возникало.

Часы тянулись, усталость одолевала тело и разум Джерома. Нетерпение и страсть, с которыми он вновь продолжил избранный путь, начинали рассеиваться. Ко второй половине дня он ощущал себя, как и следовало ожидать — словно две недели томился в постели. Спина болела, мышцы ныли. Хриплый кашель то и дело нарушал дыхание, давало знать ранение в легком. От пота под мышками и на груди промокла рубаха, на лице выступила испарина. Он не раз подумывал предложить спутникам сделать передышку и по крайней мере вскипятить воды на чашку снимающего боль отвара, которым его снабдили левеллинцы. Однако гордость не позволяла просить отдыха. Джером не хотел задерживать экспедицию ни на секунду. Лучший способ одолеть стену усталости — упрямо идти вперед.

К вечеру Джером уже отставал от спутников на добрую сотню шагов. Лес, будто замысловатый лабиринт, неизменный в формах и тонах, прятал от путешественников все подсказки, по которым можно было бы отличить пройденный путь от предстоящего. По правую руку Джерома в просветах древесных крон горели золотисто-алые огни, оставленные на прощание заходящим солнцем. Лишь они давали Джерому ощущение времени. Прищурившись, он поднял глаза навстречу тонким лучикам и улыбнулся. Приближалась ночь, и дневной поход завершался.

С новыми силами Джером вернулся к дороге, но его поразила внезапная мысль. Туман в голове исчез, словно подожженная паутина, и юноша пришпорил коня, чтобы догнать спутников. Лучи света падали на лицо с правой стороны, что означало одно из двух. Либо солнце изменило своему извечному пути и больше не садилось на западе, либо…

— Почему мы едем на юг?

Эллайен обернулся на Джерома так, будто вовсе позабыл о его существовании, а потом поднял глаза на небо, чтобы убедиться в правоте друга. Сам охотник явно не обратил на это внимания и теперь вопросительно взглянул на Килака.

Юноша даже не удостоил спутников взглядом.

— Не волнуйтесь. Все это часть плана.

Джером и Эллайен переглянулись. Килак намеренно так искусно переменил курс, чтобы никто не заметил. Чего еще мальчишка не договаривал?

— Я думал, что Скуллмарские горы лежат на севере-востоке.

— Да, но сначала надо идти в обход через Восгес.

Джерома дрожь пробрала от одного названия. Мысль о юго-восточном полуострове Пентании рождала в воображении леденящие кровь образы людоедов в боевой раскраске и картины бесчеловечных варварских обрядов.

— Могу ли я поинтересоваться, почему?

— Если думаешь, — пожал плечами Килак, — чо от этова те легче станет, валяй спрашивай.

Путешественники из Дилна снова обменялись беспокойными взглядами, после чего дружно уставились на ставшего подозрительно загадочным проводника.

— Ну?

— Вы что, правда верите, чо какая-то там божественная благодать отведет нас прямиком к парадным воротам этих ваших развалин и Меч покажет? — фыркнул Килак. — Без обид, но у меня идейка получше.

— Замечательно, — согласился Джером. — И какая же?

Наконец паренек обернулся к спутникам. Его веснушчатое лицо светилось лукавой улыбкой.

— Так получилось, что я знаю кое-кого, кто бывал там раньше.

* * *

Колдун Сорик в покое и тишине восседал в верхней зале своей башни. Тело, как в колыбели, покоилось в мягком кресле, а чувства дремали, окутанные густым ароматом ладана.

Колдун не испытывал удовлетворения.

На столе перед ним лежала гора свитков, извлеченных из недр архива, который вел монашеский орден в Кринуолле. По большей части манускрипты представляли собой бесполезные документы, переполненные суеверными предсказаниями и предостережениями святых братьев. Но в одном из последних свитков внимание колдуна привлекла запись — историческая хроника, над достоверностью которой он не преминул бы посмеяться при других обстоятельствах. Однако в свете недавних событий находка эта казалась ключиком к истине.

В бумаге говорилось об аватаре — воплощении демонического божества в образе женщины, призванной в земное царство теми, кто желал использовать ее в качестве оружия против своих врагов. Но потусторонние силы не терпят над собою власти. Словно дикий зверь, вырвавшийся на свободу, она обратила гнев свой и ярость против пленивших ее и противостоявших ее воле. Ведомые местью и инстинктами, которых не постигнуть ни одному смертному, она и ее прислужники полностью покорили далекую землю Секулон около тысячи лет назад. И все же в конечном итоге она потерпела поражение и вынуждена была скрыться или встретила смерть — что доподлинно неизвестно — от рук аватар из рода людского. С тех пор никто о ней не слышал, но запись, как и любая религиозная хроника, служила предвестником тех событий, повесть о которых еще предстояло вырезать на камне.

Как утверждалось в легенде, существо это носило имя, встретив которое в веренице слов, колдун лишь усмехнулся нелепому предостережению, и прочитал его вслух.

— Спитахера.

Королева демонов.

* * *

Саталлион, прихрамывая, поднимался по черным ступеням заколдованной башни. Он непроизвольно улыбнулся и чуть не вскрикнул от боли. Попробовав языком треснувший уголок рта, он ощутил привкус крови. Верховный барон Палладура был с головы до ног перепачкан в грязи. Тело болело и ныло. Но он был жив. Пережил этот день. И провел своих людей через смертельную битву. Лучшего исхода и желать нечего. Оставалось только забрать награду.

Саталлион не успел подавить усмешку, когда вновь представил себе «славное» поражение Нора. Нож в спину — барды станут слагать стихи и воспевать это вечно. Безусловно, если бы не лорд Огелот, клятва Нора была бы исполнена. Безоружный, лежал Саталлион на земле, и ни одна молитва не помогла бы отразить удар огромного боевого топора. Даже теперь верховный лорд вздрогнул, когда в памяти его сверкнуло широкое лезвие. Но так распорядилась судьба, что верный лорд вовремя проткнул дракмарского барона сзади. Пролилась кровь Нора, но не Саталлиона.

Саталлион продолжал поздравлять себя с редкой удачей, но путь его подошел к завершению. Лорд мало уделял внимания башне, пока поднимался по сумрачному проходу, и лишь теперь осмотрелся. Глазам его предстало владение колдуна, заполненное книгами, полками и столами, магическими растворами и смесями. Незнакомый едкий запах ударил в нос, и Саталлион постарался глубоко не дышать. Среди множества столов колдун занимал один, держа в руке свиток. Саталлион побледнел, когда он опустил измятый пергамент и, нахмурившись, уставил на гостя глаза, от которых дрожь пробирала до костей. Прочитанным документом или неожиданным вторжением был недоволен колдун, но от одного взгляда узурпатора каждой клеточкой тела верховный лорд ощутил свою смертность.

— Ты, должно быть, Саталлион.

Верховный лорд упал на колено и потупил взор. Надменное лицо, впалые щеки и желтые змеиные глаза нового властителя повергали Саталлиона в дрожь.

— Да, мой господин, пришел служить и доказать свою преданность королю.

— Значит, сопротивление подавлено?

— Да. Предводитель убит, солдаты разбежались.

— Скажи, что должен я тебе за услуги?

— Ничего, милорд, — с притворным удивлением заверил колдуна Саталлион. — Мое войско в вашем распоряжении.

— Вот именно, — подтвердил колдун ледяным тоном. — С моей стороны будет невежливо оставить тебя без компенсации за старания.

— Нет необходимости, милорд, — поспешил повторить Саталлион, пряча улыбку.

— Ах, но я настаиваю. Кажется, я должен тебе часть королевства. Меньшее, что я могу — предложить тебе половину.

— Милорд! — удивленно воскликнул Саталлион, в первый раз встретившись с колдуном взглядом. — Благодарность моя не знает границ!

— Не думай об этом более, — взмахнул рукой колдун. Саталлион захрипел, повалился на пол и отчаянно схватился за голову, которую будто разрывало изнутри.

— Как я уже сказал, — пробормотал колдун, возвращаясь к свитку, — это меньшее, что я могу сделать.

* * *

Джером мгновенно оживился. Кроме обнаружения древинов, о встрече с тем, кто действительно что-либо знал о легендарном Трак-Симбозе, он не смел даже мечтать.

— Что? — воскликнул он после слов Килака. — Это невероятно!

Эллайен согласился.

— Почему ты раньше не сказал?

— Спорить не хотелось, — ответил Килак, по традиции пожав плечами. — А потом, никогда не знаешь, кто может следовать за нами по пятам. Думал, лучше, если все поверят, что мы на восток двинем. Мы начали на юг сворачивать только час назад.

Мысли Джерома смешались, и злость на паренька уступила место волнующему предвкушению.

— Но сам ты бывал в тех местах?

— Нет.

— Но знаешь того, кто был.

Килак кивнул.

— И он живет в Восгесе? — с явным удивлением спросил Эллайен.

— Последнее, что я о нем слышал.

— Как далеко на юг нам придется зайти? — задал вопрос Джером.

— Пока не найдем его. Эллайен нахмурился.

— А как же дикари?

— Дикари? Думаю, ты говоришь о муукла'аянцах?

— А разве не они там живут?

— Со времен финлорианской империи.

Джером беспокойно оглянулся направо, потом налево. Эллайен проделал то же самое.

— А мы их встретим?

— Надеюсь. Мы же разыскиваем одного из них.

Джером чуть не подавился. В следующее мгновение все, что он когда-либо слышал о племенах Восгеса, пронеслось у него перед глазами. В тавернах болтали, что муукла'аянцы происходили от древнего эльфийского клана. В последние века они обитали в Кальмире, даже после исчезновения финлорианцев и заселения людьми земель Парты. Насколько было известно, они никогда не покидали своей территории. Говорили, что главная страсть дикарей — человекоубийство. Охваченные страхом и недоверием партианцы вскоре начали планомерное истребление лесных людоедов. Однако им не удалось полностью искоренить непокорных дикарей, и от попыток пришлось вовсе отказаться. Развернулась ожесточенная война на севере против Мензо, и партианскому войску стало не до лесных жителей.

Насколько правдива народная молва, Джером не имел понятия. Но ужасающие истории о похищениях и убийствах, неизменно сопровождавшие все рассказы о племенах, производили впечатление. Джером он не горел желанием проверить истинность слухов. Партианцы, вероятно, научились благополучно избегать случайных встреч с муукла'аянскими охотниками, но отправляться на юг и самим их искать выглядело откровенным безумием.

— Где гарантии, что они с нас кожу не спустят в первую же минуту?

— Знаю, вы всяких историй наслушались. Только не все племена муукла'аянцев кровожадные людоеды, которые охотятся на беззащитных женщин и детей.

— Но они действительно пожирают людей.

— И уже довольно давно. Кто сказал, что это неправильно?

Отвращение промелькнуло на лице Джерома, и юноша простонал:

— Не говори только, ради бога, что ты с ними обедал.

Килак ответил лукавой улыбкой, оставлявшей Джерома наедине с собственными догадками.

— Мне-то казалось, что такие ребята, как вы, посочувствуете народу, изгнанному без причины из родных краев. Муукла'аянцы веками жили, никому не доставляя беспокойства, пока партианцы не начали вытеснять их. Похоже, это люди никак не могут поделить землю, а не наоборот.

— Прости, — неохотно согласился Джером. — Никогда не рассматривал историю с этой точки зрения.

— Нуда, лучше бы вы посидели у муукла'аянского костра, чем в таверне с жадными до денег сказочниками и запуганными глупцами, тогда и узнали бы правду.

— Если я тебя правильно понял, скоро у нас появится шанс.

— Доверься мне, — подмигнул Килак.

Эллайен задумчиво посмотрел на Джерома. Тот лишь пожал плечами в ответ. А был ли у них выбор?

— Расскажи нам про своего знакомого дикаря.

— Квинген Грол, вождь племени Повайи.

— Повайи?

— Самое большое племя из оставшихся муукла'аянцев.

— Как вы встретились?

— Спас дочку Грола прямо из зубов его соперника, вождя племени А'авари. Это те жестокие дикари, о которых вы всякого наслушались.

— У тебя вообще есть знакомые, которых бы ты не спасал?

— Остальных я убил.

Эллайен рассмеялся, а Джером только покачал головой, пожалев, что задал вопрос.

— Продолжим о Квингене Гроле. Как он оказался в Скуллмарских горах?

— Его наняли в проводники семьдесят или восемьдесят лет назад. Тогдашние охотники за сокровищами полагали, что потомок эльфов лучше всех знает, где искать древний город.

Несмотря на то, что история Килака захватила Джерома, он проникся подозрениями и не на шутку рассердился. В прежних разговорах парень ни словом не обмолвился о том, что кто-либо владел сведениями о Мече или руинах, в которых он был похоронен. Если мальчишка все это знал, почему не рассказал раньше?

— И что случилось?

— Судя по словам Грола, затея провалилась. Они нашли город и пробрались туда. А потом что-то произошло. Грол никогда не вдавался в подробности, сказал только, что он единственный вернулся обратно.

— Наверное, съел своих попутчиков, — съязвил Эллайен.

— Продолжай, — сказал Джером. — Говоришь, это случилось около сотни лет назад?

Килак кивнул.

— Век эльфов долог. Грол уже старик, но сил ему хватит, чтобы поделиться полезными знаниями. Очень надеюсь, что он согласится присоединиться к нам.

С одной стороны идея воодушевляла. Однако Джерому совсем не хотелось оказаться в окружении незнакомцев, тем более смертельно опасных. Килак однажды спас юноше жизнь, а теперь собирался рискнуть ею. Совместное путешествие с муукла'аянским вождем, пусть даже и другом Килака, — дело не простое.

— Думаешь, он согласится?

— Трудно сказать, — пожал плечами Килак. — Сначала нужно встретиться.

Джером сделал несколько неглубоких вдохов, поняв по опыту, что лучше поберечь легкие.

— Больше ничего не хочешь рассказать?

— Что именно?

— Теперь, когда мы здесь и обсуждаем новый план, у тебя больше никаких неожиданностей не припасено?

— Хотите знать, что вас ждет? — предположил Килак.

— Конечно.

— Даже если это обернется против вас?

— Не понял? — нахмурился Джером.

— Иногда лучше не задумываться о будущем, — объяснил паренек. — Планы хороши, но бывает так, что все идет вкривь и вкось. Хочешь выжить — учись реагировать.

— Отлично, — сказал Джером. — Прошу только об одном: дай знать, когда мы окажемся в смертельной опасности.

— В таком случае, — ответил Килак, — считай, что я тебя предупредил.

Путники шли до самого захода солнца. Без небесного светила лес стал черным, словно холодное подземелье, и даже самоуверенный юноша Килак Кронус решил не рисковать, чтобы не сбиться с дороги. Без лишних церемоний они очистили от подлеска небольшую площадку вокруг поваленной секвойи и устроились на ночлег. Путешественники собрались вокруг костра, потягивая затекшие мышцы и отгоняя тревожные мысли. За сытным ужином из обильных припасов завели речь о планах на завтра — несмотря на все недовольство, ранее высказанное по поводу идеи Килака. Джером многое узнал о таинственных диких народах, населявших земли, в которые они направлялись. Истории эти страхов его не развеяли. Килак в общих чертах описал внешность и обычаи аборигенов и заверил, что волноваться нет повода. Если приятели из Дилна будут держаться как можно тише и последуют за ним, все пройдет замечательно.

С заходом солнца заметно похолодало, и Джером, съежившись, придвинулся к огню. Костер без устали потрескивал, заглушая шорохи и песни ночного леса и окутывая усталых путников теплой пеленой. Тело наконец расслабилось, голод отступил, боль затихла под действием левеллинских снадобий, и Джером закутался в одеяло. Веки отяжелели. Тихий разговор Эллайена и Килака скоро убаюкал Джерома.

* * *

В дорогу тронулись рано поутру, как только лес окрасился нежными утренними красками. Для Джерома начало получилось не самым благоприятным. На заре его разбудил кошмарный сон, в котором он тонул в вязкой трясине. Друзья стояли где-то на берегу, но оставались невидимыми и не пытались помочь ему. А тем временем в глубине болотных вод чудовищный зверь охотился за ним…

Джером очнулся от сновидения в холодном, мокром от росы и тумана лесу. Все тело ныло, мышцы болели даже там, где их, кажется, никогда и не было. Осознание того, кто он и что здесь делает, пришло немного позже.

Не смея вновь сомкнуть глаз, Джером принялся разводить костер и готовить целебный напиток. Ко времени отъезда он почувствовал некоторое, правда, незначительное улучшение. В душе его оставался осадок неуверенности и тревоги. Джером никак не мог постичь цель предстоящего путешествия: забраться туда, где не ступала нога человека, в самую глубь диких болот Восгеса в поисках племени людоедов, которые якобы должны помочь им. Он даже не знал, чему отдать предпочтение: чтобы Квинген Грол отправился сопровождать их или же решил остаться дома. Оставалось надеяться, что в голове прояснится, когда придет время.

Вскоре лес начал меняться. Земля стала мягкой, а воздух спертым и влажным. Деревья росли все реже, стволы их теперь по большей части были хилыми и мшистыми, хотя травы и кустарники, напротив, процветали. Вместо сухих и душистых ароматов хвойного леса преобладали запахи сырости и гнили.

Джером держался по возможности ближе к спутникам, отчасти из-за того, что буйная растительность совершенно закрывала дорогу, отчасти по причине все возраставшего чувства беспокойства. Более недружелюбную местность трудно было себе представить. Земля недовольно хлюпала под конскими копытами, и чем дольше длился день, тем чаше приходилось сворачивать в сторону или даже возвращаться далеко назад, чтобы обойти бесчисленные болота и трясины солончаковых топей. Как Килаку удавалось держать направление, Джерому было неведомо. Солнце совершенно исчезло, укутавшись в кокон густого тумана, который поднимался от самой земли.

Никаких признаков муукла'аянцев не было видно. По крайней мере Джером ничего не замечал, а если остальные что-то и обнаружили, то предпочитали помалкивать. Если верить слухам, еще никто не заходил на юг так далеко. Неплохо бы знать, что они, собственно, ищут, подумал Джером. Какими знаками отмечали дикари свою территорию среди диких болот? Килак пояснил, что племена ведут кочевой образ жизни и обитают не в деревянных домах, а в берлогах и норах. Встречная деревушка может располагаться на краю болота или в долине лесной речушки. В любом случае, заверил Килак, караул заметит их куда раньше, чем им удастся приблизиться к поселению муукла'аянцев. Дикари сами найдут путешественников, а не наоборот.

Джерому такой план показался безрассудным и непродуманным, и червяки сомнения, одолевавшие его, кажется, с этим согласились. Как собирался Килак обнаружить народ, само существование которого основано на природной скрытности? И все же паренек, как и всегда, источал абсолютную уверенность. По причине междоусобиц среди племен, рассказывал он, каждый народ обычно придерживается определенной территории в джунглях. Он помнил, по каким местам предпочитали скитаться Повайи, а каких старались избегать. Так что необходимо как можно тише пробираться вперед и ожидать подходящего момента.

После небольшого завтрака они продолжили путь. На весь день до самого захода солнца установилась знойная и душная погода. Жара заставляла страдать Джерома и Эллайена, и только Килак ехал, как ни в чем не бывало.

Перед закатом у Джерома появилось ощущение, что за ними следят. По спине бегали мурашки, неприятно чесалась шея. То и дело, украдкой поглядывая на заросли, он замечал, что листва слегка шевелится. Странно, учитывая безветрие и отсутствие обитателей болота, за исключением насекомых да птиц. Наконец Джером решил обратиться к Килаку.

— Кажется, нас преследуют, — шепнул Джером.

Парень едва заметно кивнул.

— Идут по пятам уже некоторое время.

— Почему не встретиться с ними? — нахмурился Джером.

— Потому что это не те, кого мы ищем.

Джерома сразу пробрал холод. Он старался дышать как можно тише и попробовал не оглядываться тревожно по сторонам.

— А'авари? — прошипел он.

Килак снова кивнул.

Взглянув на Эллайена, Джером понял, что оба они пришли к одному и тому же выводу. Охотник незаметно потянулся к луку, а Джером невзначай положил руку на меч.

— На вашем месте я бы так не поступал, — мягко заметил Килак.

Спутники оставили оружие.

— Что нам делать?

— А зачем мы пришли?

Глаза Джерома нервно забегали.

— Кажется, ты говорил, что они стараются держаться подальше от чужих земель?

— Обычно да.

— Обычно?

— Ну, за исключением периодов войн.

Джером увидел, как на глазах побледнел Эллайен.

— Когда ты приезжал сюда в последний раз?

— Года полтора назад.

Времени достаточно для самых неожиданных перемен, подумал Джером. Границы могли сдвинуться самым драматическим образом. Не исключено, что какие-нибудь племена — допустим, повайи — полностью стерты с лица земли. На такие упущения Джером исподволь намекал Килаку. Знали бы заранее, вероятно, не согласились бы отправиться в поход.

Своевременное предупреждение уберегло бы путешественников от ужасной глупости.

Но теперь уже слишком поздно. Нет смысла спрашивать, что могло бы случиться. В самой глубине запретных болот они окружены расой, привыкшей ненавидеть род людской. Оставался единственный вопрос — что же в такой ситуации предпринять.

Когда последние солнечные лучи покинули джунгли, Килак вывел спутников сквозь живую стену тростника и кустарника на голую и грязную землю. Перед путешественниками раскинулось обширное болото, туманный покой которого беспокоили лишь длинноногие и юркие водомерки. Джером впал в отчаяние. Они вышли на небольшую отмель. Поворачивать больше некуда. Похоже, путешествие подошло к своему печальному завершению.

— Вот и они.

Джером инстинктивно развернулся. Загоняя добычу в угол, дикари выступили из зарослей. Они бесшумно проскальзывали сквозь кусты, словно звери, ощетинившиеся многочисленными лезвиями и иглами. Забыв о предупреждении Килака, Джером потянулся за мечом. Моментально рой игл впился ему в руку и плечо. Стиснув зубы, Джером выдернул меч из ножен. Но не успел он замахнуться, как и меч, и рука сделались невероятно тяжелыми. Джером с ужасом наблюдал, как бесчувственные пальцы выпустили рукоять, и клинок упал в грязь возле конских копыт.

Эллайену повезло не больше. Каким-то чудом лучнику удалось натянуть тетиву еще до того, как дротики настигли его, но единственная стрела пролетела мимо цели. Или скорее жертва избежала удара — не просто уклонившись от стрелы, а с невероятной скоростью схватив древко на лету. Лучник неуклюже, будто соломенная кукла, выскользнул из седла, пораженный в грудь дюжиной игл.

Джерома постигла та же судьба. Со всех сторон увидел он выбритые головы и стреляющие трубки, выкаченные глаза и надутые щеки. Он понимал, что происходит, но не мог ничего поделать. Сначала иглы вонзились в руку, державшую меч, а затем Джером ощутил укусы на лице и шее. Через мгновение он без чувств повалился на землю.

Приземлившись на ноги в зловонную болотную воду, Джером рухнул на бок. Шея вы вернулась так, что взгляд обратился в сторону Килака. Паренек остался в седле и, вытянув руки над головой, скрестил запястья, что, вероятно, служило жестом покорности. По всей видимости, это сработало, поскольку юноша избежал ядовитых иголок. Дикари обступили Килака, клокоча и чирикая на своем языке. Похоже, слова не сулили ничего хорошего. Пока Джером ждал, что же случится дальше, на сцене появилось ехидно улыбавшееся татуированное лицо. Заостренные зубы щелкнули, но не кровожадно, а, как показалось Джерому, самодовольно. Хотя значения это не имело. Джером успел разглядеть в ноздрях дикаря торчащие осколки костей, напоминавшие каменные выступы на склоне горы. Если потомок эльфов намеревался своим внешним видом вселять страх и ужас в сердца жертв, то цель была достигнута с лихвой.

Джером попытался заговорить, но язык не слушался. Дикари принесли деревянный шест, к которому кожаными ремнями привязали добычу за щиколотки и запястья. Двое подняли шест и погрузили на плечи. Джером с трудом приподнял голову и успел заметить, что Эллайена встретили с тем же гостеприимством. Килак тоже был связан, но по крайней мере стоял на ногах. Сзади в шею его упиралось копье, а руки оказались крепко-накрепко скручены. Через мгновение процессия с добычей, лошадьми и прочими пожитками тронулась в путь.

Коней они тоже съедят, подумал Джером. Интересно, кто вкуснее, он или его лошадь?