Загородившись от солнца рукой, Джером разглядывал, как метались на ветру пестрые имперские флаги. Непонятно, что сверкало ярче: безоблачное небо или узоры и краски бесчисленных штандартов, танцевавших на вершинах блестящих башен и парапетах. Среди прочих юноша разглядел бело-голубые цвета Куурии, красно-зеленые — Моритила и рубиново-золотые — императорского дома: они сверкали среди дюжин полотнищ и лент, расшитых гербами, кажется, каждого барона и лорда, когда-либо поклявшегося в верности куурианскому владыке. Звонкие фанфары прославляли величие императора.

Объявить о своем прибытии с такою же помпой Джером не мог, и ему пришлось довольствоваться эскортом всадников с угрюмыми лицами — свитой императора, посланной ему навстречу. Джерому такая вежливость показалась несколько принужденной, скорее знаком императорского недовольства или любопытства, нежели уважения. Капитан эскорта Лоррон. Верховный хранитель Моритила, был достаточно любезен, однако, скованность в голосе давала повод подозревать, что присутствие незваных гостей не совсем желательно. Император, однако, немедля назначил аудиенцию.

Гости двигались по дороге к главным городским воротам с двойной решеткой и распахнутыми чугунными створками. Самые большие ворота из тех, которые Джерому до сих пор доводилось видеть, были раза в два меньше. По настоянию Коратэля, Джером остался в седле, а большинство его спутников шли пешим строем. Как единственный представитель королевского рода, он теперь должен был стать предводителем, а конь неплохо помогал справиться с этой ролью. Поначалу Джером отказался, напомнив главнокомандующему о женщинах, детях и раненых. Но Коратэль был непреклонен. В императорских делах ни в коем случае нельзя пренебрегать этикетом. Если будущий король будет топать по той же грязи, что и орава простолюдинов, это может принизить его персону в глазах императора, и тогда придется забыть обо всем, чего они надеялись добиться.

До сих пор это работало. Перейти куурианскую границу несколько южнее оказалось легче, чем предполагалось. Джерому навсегда запомнилось лицо командира пограничников, едва оперившегося полковника, когда тот ехал верхом во главе армии сквозь расступившееся море беженцев, наводнившее южный Генперон. Офицер ниже рангом пытался остановить его тем же указом, с которым Джером познакомился, когда в первый раз пытался преодолеть границу. Вместо этого он послал за батальонным командиром, и когда тот объявился, вынул из ножен Алый Меч.

— Если ваши люди дорожат жизнью, соблаговолите спрятать оружие и последовать за мной.

Джером мог только догадываться, что произвело большее впечатление — твердые слова, Меч или его суровый вид, — во всяком случае, полковник сдался без боя. Не исключено, что решающую роль сыграли слухи и вести, которые летели впереди них. Большинство из стоявших на границе солдат были встревожены тем, чего наслушались за последнее время. А когда Джером и Коратэль начали подтверждать эти слухи, они были готовы покинуть пост и двинуться в сторону дома.

Вот так открылась плотина, и люди севера из своих временных лагерей хлынули в Куурию. Джером продолжил путь во главе войска, а Коратэль, Невик и эскорт куурианских солдат сопровождали его. Остатки пограничного отряда задержались, чтобы следить за движением людского моря числом по меньшей мере в сотню тысяч душ. Полковник предупредил, что император будет недоволен, повторив замечание Коратэля. Но теперь это мало кого заботило.

Позади остались тучи и дожди северных провинций, окруженных горными вершинами. Плодородная земля и теплое солнце приветствовали путешественников. Для тех, кому пришлось пережить страшные события, это стало знаком самих небес — началом и возрождением надежды. Джером воодушевился, но виду не подал. Победители не знают сомнений и не пренебрегают знаками удачи — их принимают как должное.

Они прошли маршем полтора дня до самого Моритила, опередив многих, о ком трубили разосланные по дороге герольды, чтобы заблаговременно возвестить о прибытии высокопоставленных особ. Они еще не успели выступить утром, когда получили весть, что властитель готов принять их. Император желал больше узнать об обладателе Алого Меча и нависшей над его империей угрозе. Будто у него есть выбор, сухо подумал Джером.

Джером вошел со своим пестрым и разношерстным войском в Моритил, столицу Куурии, резиденцию могущественного Имперского совета и самый большой город всех королевств. Джером и раньше много слышал о Моритиле. Бессчетные башни и надстройки поднимались к самому небу. Стены из гладкого мрамора и гранита сверкали на солнце. Куурия была особенным королевством Пентании — старейшим и самым могущественным, самым цивилизованным — а император Деррег посвятил всю свою жизнь возвеличиванию города, который должен был стать бриллиантом в его короне. Работы начались немногим меньше полувека назад и продолжались до сих пор. Моритил считался одним из самых богатых городов и щеголял чудесами, невиданными ни в одном из пяти королевств. Граждане Куурии гордились своей столицей.

Лоррон любезно делился с Джеромом впечатлениями, пока императорские войска двигались навстречу гостям под тенью гигантских ворот. Планировка города напоминала мишень, разделенную высокими каменными стенами на четыре концентрические кольца. Императорский дворец и сады расположились в самом центре и были прозваны сердцем империи. Чтобы добраться до них, необходимо преодолеть оборонительное кольцо, кольцо торговое и жилое, что и обещал им Лоррон. Новичкам надолго должен был запомниться славный город.

Джером воздержался от замечания, что при данных обстоятельствах он и гроша не дал бы за очередной город, обреченный превратиться в кучу мусора.

Однако внушительное зрелище не могло оставить его равнодушным. У внешнего кольца юноша чуть не свернул шею, разглядывая вершины стен. Оборонительное кольцо, по словам Лоррона, было непробиваемым щитом, способным сдержать любую атаку. Толщина камня внешних стен составляла двадцать футов. Внутри расположился сорокатысячный гарнизон, снабженный вооружением и провизией. Бараки, арсеналы, тренировочные площадки, конюшни — все военное оборудование и снаряжение присутствовало здесь. Тюрьмы, отметил Лоррон, также находились у внешних стен или под ними, так что заключенные были отделены от населения. В Моритиле даже ходила поговорка, что напади на город неприятель, преступники погибнут первыми.

Вопрос по поводу действий на случай падения внешнего кольца вызвал смех хранителя. Войска могли, конечно, отступить и защищать каждое внутреннее кольцо по отдельности, хотя ни одно из них не было построено так, чтобы противостоять полномасштабному вторжению. В этом отношении город полностью полагался на оборонительное кольцо, которое, по заверениям Лоррона, полностью подходило для отражения осады.

Они свернули с главной дороги и направились вдоль внешнего кольца. Главный хранитель неожиданно остановился и передал приглашение императора гостям перекусить и умыться перед аудиенцией. Джером отклонил предложение раньше, чем Коратэль и Невик успели что-либо возразить своему молодому спутнику. Юноша заверил эскорт, что необходимости задерживаться нет, время имеет решающее значение, и чем скорее они попадут во дворец, тем лучше. Главный хранитель выразил искреннюю тревогу по поводу паники, которую может вызвать в городе их присутствие, по какой причине он не намерен позволять их воинству маршировать по улицам, не говоря уже о посещении имперского дворца. Если они желают, хранитель проводит тех, кто должен встретиться с императором сейчас, но остальные должны остаться.

Джером неохотно согласился и последовал за Лорроном в просторную трапезную. Здесь он на время попрощался с Маришей, офицерами Коратэля и остальными тремя сотнями солдат, оставшимися от дракмарского войска и практически истребленного Западного партианского легиона. Многие искренне обрадовались возможности остаться и плотно пообедать. Джером немного успокоился и вместе с Коратэлем и Невиком последовал за Лорроном.

Ехали быстро. Невику и Коратэлю предоставили лошадей, чтобы пешие не задерживали конных. Пройдя под аркой очередных гигантских ворот, гости перешли из оборонительного кольца в торговое. Оно, пояснил Лоррон, было самым большим из всех. Здесь расположились рынки, таверны, литейные цеха, амбары, склады — все, что имело отношение к частному или имперскому капиталу. Джером невольно дивился порядку и чистоте мощеных улиц, выкрашенных домов и новеньких вывесок — даже свежему воздуху. Весь Моритил, хвастал Лоррон, до последнего камешка выскребался специальными бригадами дворников, которые работали день и ночь. Деловые обычаи и кодексы чести соблюдались со всей строгостью. Купцы и ростовщики со всех концов Пентании регулярно съезжались в самое безопасное и чистое скопище рынков во всех королевствах, чтобы почерпнуть горсть из этого безбрежного океана возможностей.

Джерома поразило, что большинство из тех, кто встречался им на улицах и в переулках, казалось, занимались своим привычным делом. Если бы жители славного города имели хоть малейшее представление о том, что ожидало их, они давно бы бежали, куда глаза глядят. Ему хотелось закричать, предупредить, пока не поздно. Но люди Лоррона обступили гостей так, чтобы загородить их от любопытных глаз, будто знали, что от Джерома можно ожидать любой выходки. Юноша стиснул зубы. Он понимал, что император опасался всеобщей паники, но намеренно скрывать от народа надвигавшееся на него бедствие казалось сродни убийству.

Присмотревшись внимательнее, Джером понял, что слово сказано, но не услышано. Прорицатели облепили каждый угол, предостерегая жителей Моритила. Люди, занятые бренными и практическими заботами не обращали на них внимания, предоставляя городским патрулям прислушиваться к угрозам. Один старый горбун так разнервничался при их появлении, что успокаивать его пришлось императорской страже. Джером переглянулся со своими спутниками, но промолчал.

Целый час они двигались по главной дороге, ведущей к городскому центру, и наконец вошли в жилое кольцо. Кроме тех ворот, которые открыли гостям, еще дюжина порталов соединяли торговый и жилой районы. На Джерома в очередной раз увиденное произвело должное впечатление. Функциональность и чистота торгового кольца уступили место той самой безмятежной красоте, которой юноша наслаждался в идеалистических видениях в бытность свою в Дилне. В этом районе городскими властями разрешалось зарабатывать только садоводством или присмотром за детьми. Общественные парки и частные дома уютно расположились вдоль узких улочек, выстроенных стройными, изящными рядами. Деревья и цветы всевозможных сортов украшали газоны и улицы. Наполненный благоуханиями воздух напоминал Джерому о лучших временах его жизни. Наблюдая за горожанами, которые был и заняты в своих садах, за детьми, которые беззаботно резвились и играли, юноша на какой-то миг совершенно позабыл об опасности, нависшей над спокойным и благополучным существованием.

Джером приблизился к центру столицы, и сердце захлестнула новая волна горечи и тревоги. Если весь город был столь великолепен, то самая его сердцевина родилась будто из дивных песен. Первыми гостей встретили чудесные сады, кланяясь им пышными кружевами листьев и цветов, искусно сотканных умелыми руками мастеров. Среди этой пестрой красоты проглядывали бесподобные фонтаны, украшенные статуями и выбрасывавшие хрустальные струи на головокружительную высоту, черпая силы у несчетных водопадов, бегущих по холмам. Будь у него время, Джером не пожалел бы его на то, чтобы вдоль и поперек исходить весь этот диковинный лес. Но вместо того он был вынужден довольствоваться видом, который открывался с главной дороги. Он заметил птаху, кормившую птенцов, парочку любовников, обедавших на траве и одинокого художника, решившего запечатлеть очередной пейзаж на своем холсте.

Посреди дворцов и фонтанов вырос дворец, при виде которого захватывало дух. Джером не раз видел Кринуоллский дворец, когда приезжал в столицу Олсона с товаром. Раньше он казался ему верхом совершенства. Здание обслуживающего персонала императорского двора выглядело чище и ухоженнее, нежели весь королевский дворец Кринуолла. Поражали великолепием башни, отведенные высокопоставленным гостям, Императорский собор и, конечно же, сам дворец, где жил с семьей император и откуда руководил государственными делами. Весь дворцовый комплекс казался сплошною стеной башен и витражей, которые тянулись к небу, насколько хватало глаз, и блистали несравненной чистотой и изяществом. Джером разглядывал эти чудеса, и его одолевала зависть. Даже если он в один прекрасный день займет трон, его столица покажется бледной пародией по сравнению с великолепием, которое он видел в Моритиле.

По дороге гости заметили прислугу и работников всевозможных профессий и занятий — посыльных, сторожей, смотрителей, распорядителей и, конечно же, солдат императорской стражи. Все они уступали дорогу Лоррону и его спутникам, кланялись или отдавали честь в зависимости от своего положения. Джером без конца вертел головой, стараясь ничего не пропустить. Каждый раз, когда он задерживал взгляд на чем-то одном, то непременно упускал из виду другое.

В конце концов гости прибыли на большой двор, похожий на королевский, который Лоррон, однако, назван черным входом. Стражники в бархатных накидках поверх сверкающих кольчуг стояли перед высокими украшенными императорским гербом воротами. Стражники застыли, будто статуи, глядя строго вперед. Ни одной распустившейся петельки, ни одного лопнувшего стежка, ни единого кривого шва. Начищенные алебарды ослепительно сверкали, и Джером догадывался, что ежели приглядеться, то и отпечатка пальца на них не отыщешь.

Лоррон кивнул, и статуи в кольчугах ожили. Один из стражников направился к коню Главного хранителя, а двое других отставили в стороны алебарды и потянули за огромные металлические кольца на дверях. Гостям предложили спешиться. Джером не колебался, и через мгновение его примеру последовали друзья, Лоррон и сопровождающие хранителя люди. По сверкающим мраморным ступеням они поднялись в Императорский дворец. Проходя мимо стражника, Джером поздоровался, но молодой солдат и не взглянул в его сторону.

За дверьми раскрылась самая дивная зала, которую доводилось видеть Джерому. Огромные, расшитые шелком гобелены украшали ее. Белокаменные стены взлетали к невероятно высокому потолку. Витражи разбивали солнечный свет на мириады цветных лучей, которые в точности изображали на полу герб Моритилского императорского дома.

Не смея перевести дух, Джером вспомнил, что вошел только с черного входа.

Юноша молча следовал за Лорроном, чувствуя, что оказался в священном месте. Эхо шагов наполняло прозрачный эфир залы и медленно умирало, скрадываемое пространством и пойманное в сети куполов. По сторонам выстроилась императорская стража, и солдаты вновь, по мановению руки Главного хранителя отворили перед гостями двери.

Сам древний Трак-Симбоз в годы своего расцвета не мог бы сравниться в величии с Моритилом, подумал Джером. Зала за запой открывал дворец свои несметные богатства. Вот зала, увешанная живописью и гобеленами. Вот другая, с оружием и доспехами искусной работы. Вот и третья с колоннами, скульптурами и дивными украшениями. Мягкие и глубокие, словно трава, ковры, устилали им путь. Остановились спутники лишь в пышно убранной гостиной с полыхающим камином и высокими окнами, за которыми открывался несравненный вид на сады. Как и все прочие помещения, гостиная показалась Джерому вдвое больше, чем было необходимо, но он решил держать язык за зубами. Лоррон сообщил, что вынужден покинуть гостей, дабы известить императора об их прибытии, и оставил с ними шестерых человек, чтобы удовлетворить любые их пожелания. Вскоре появился слуга и предложил гостям напитки, холодные и горячие, и попросил располагаться как можно удобнее. Джером попросил холодной воды и, бросив взгляд на стражников на входе, опустился в кресло в ожидании императора.

Через час снова появился Лоррон. К тому времени Коратэль и Невик готовы были лезть на стены от злости, а Джером растерялся и не знал, как их успокоить. Он и сам досадовал по поводу столь непростительной задержки, но не хотел давать волю чувствам.

— Император готов принять вас.

Вот и все. Ни единого извинения. Не обращая внимания на испепеляющие взгляды Коратэля и Невика, Главный хранитель Моритила развернулся на каблуках и повел гостей за собой.

Спутники прошли еще ряд коридоров и приблизились к украшенным золотом дверям. При их приближении стражник повернулся и дважды ударил по роскошным золотым узорам. Двери распахнулись.

— Слава его величеству, отцу Моритила, императору Куурии, — объявил следующий стражник, когда гости вошли в залу.

Джером быстро осмотрелся и сразу решил, что их привели не в тронную залу, хотя помещение было гораздо больше и богаче, чем все предыдущие. Вся зала была разделена на две половины: одна выше, другая ниже. Сначала две ступени спускались в галерею, где перед императорским подиумом на полу лежали коврики под колени. Стены украшали зеркала, которые зрительно увеличивали пространство и зачаровывали заглянувшего в их глубину посетителя бессчетным множеством двойников. В конце залы находилось возвышение, к которому вели широкие ступени. По обе стороны сверкавшего драгоценными каменьями и золотом трона стояли большие купели, а за ним выросла прозрачная стена окон и изумительная по красоте и размаху панорама города. Глядя в окна и повернувшись спиной к пришельцам, стоял сам император.

Император не успел еще обернуться, а Джером уже знал, что перед ним стоит старейший из всех смертных на земле. Тончайшие белые волосы лишь намекали на когда-то роскошную шевелюру. На скрещенных за спиной морщинистых и худых руках выступали вздутые сосуды. Шелковые одежды ниспадали со сгорбленных плеч. Одно из них было выше другого.

Двенадцать членов Императорского совета выстроились на ступенях перед троном. Один из них подал сигнал стражнику, стоявшему у входа, тот закрыл двери и заслонил их спиной. Ни один из советников не ответил на взгляд Джерома, все хладнокровно продолжали исполнять свои обязанности.

Когда дверь затворилась, император отвернулся от окна. Лоррон опустился на колено. Коратэль и Невик нехотя последовали его примеру. Джером же в соответствии с этикетом, о котором по случаю получил краткий урок от Коратэля, всего лишь учтиво поклонился.

В свете окон император казался видением, таявшим и покидающим на глазах гостей этот бренный мир. Пугающе бледное и впалое лицо украшала белоснежная борода. Старческое тело бесконтрольно дрожало. Император направился к трону, опираясь на руку юного слуги. Нигде, однако, не было видно необходимой в столь почтенном возрасте трости.

Старик опустился на трон, плечи ссутулились, а иссохшие пальцы обхватили специально изготовленные подлокотники, будто без них немощные кости посыпались бы на пол. Слуга бесшумно скользнул в сторону и замер. Впалые серые глаза остановились на Джероме и сощурились.

— Поднимитесь, — повелел император. Голос его казался шепотом умирающего.

Лоррон повиновался императору, за ним последовали Коратэль и Невик.

— Ваше величество, имею честь представить Торина, короля Олсона.

Представление сопровождалось поклоном и величественным жестом. Лоррон не подал ни малейшего намека, что собирается упомянуть о спутниках Джерома.

— Можешь подойти, — прошептал император. Слова еще сильнее сотрясали старческое тело, нежели движения, и Джером почувствовал себя неловко.

Тем не менее юноша повиновался. Ковер мягко пружинил под его ногами. Джером двигался неспешно и уверенно, держа руки подальше от Меча на поясе, который заблаговременно сдвинул назад. Придворные стражники стояли с безмятежным видом, будто не замечали его вовсе, однако Джером был уверен, что при любом резком движении его изрубят на кусочки и выбросят императорским псам.

Гость остановился у первой ступени и послушно ждал, пока император изучал его.

— Взгляд у тебя, как у деда, — наконец поделился наблюдениями император, вздыхая после каждого слова, — Замечательный был человек. Чего не скажешь о твоем отце.

Джером кивнул, полагаясь на суждения императора в семейных делах, в которых не имел возможности принять участия.

— Завидное здоровье у тебя, надо полагать, для человека, похороненного лет двадцать тому назад.

Джером не проронил ни слова, пока император хрипло посмеивался над собственной шуткой. Судя по всему, старик во всех подробностях был знаком с его историей — ее поведали гонцы еще до прибытия Джерома. Собственно, Джером давно догадывался, что все придется пересказывать с самого начала, чтобы избежать неточности толкований. Казалось все же, что старик давно принял решение, довольствуясь тем, что ему доложили.

— Я хотел бы взглянуть на Меч. — Смех прекратился. Лицо императора превратилось в упрямую сморщенную маску.

Джером потянулся за Мечом, и стражники незамедлительно взяли оружие на изготовку. Джером старался не думать о них, преподнеся императору Меч на вытянутых руках. Император пригласил юношу подняться, и тот остановился у подножия трона.

Старик нагнулся вперед. Глаза его широко раскрылись. Он не сделал попытки дотронуться до клинка, но бледное лицо оказалось так близко от лезвия, что его сияние отразилось в прозрачной коже. Через мгновение он жестом приказал убрать талисман и подозвал слугу.

Джером спрятал Меч в ножны, а слуга помог императору подняться и подойти к ряду высоких окон. Старик повелел Джерому следовать за ним.

— Твои подданные вступили в мой город, — заметил император.

Джером не заметил ни горечи в словах, ни беспокойства во взгляде, когда император глядел на стены Моритила. Скорее всего первые беженцы из Северной Пентании уже прибыли, и теперь их встречали и вносили в списки солдаты армии.

— Я опасаюсь, что их присутствие вызовет панику на наших улицах.

— Должен заметить, ваше величество, что тревога оправдана. — Коратэль научил Джерома не только как вести себя, но и что говорить. Юноша получил возможность произнести первый вызубренный им ответ.

Император поглядел на собеседника и в очередной раз вздрогнул.

— Что скажешь нового о демонах и их войске?

Император вновь ссылался на известия, доставленные гонцом. Не зная, какое в точности послание было передано его величеству, Джером не мог дать исчерпывающий ответ. Судя потому, что и он, и бесчисленные беженцы, к мольбам которых так долго оставались глухи во дворце, теперь оказались приняты в Моритиле, император все знал и готов был принять истину.

Оставались два важных момента, не известных императору, и которые Джером хотел бы сохранить в тайне. Первый относился к колдуну — его старшему брату. Излишняя откровенность, по его мнению, могла только усугубить положение. Второй же относился к Киллангратору. Еще раньше решено было, что все попытки углубиться в магические связи между неприятельским войском и легендарным чудовищем могли только навредить сомнительной их истории, а путешествие в логово великого дракона обещало стать мишенью для насмешек и лишним поводом отказаться от вступления в войну. Перед Джеромом стояла задача убедить совет в том, что лишь объединенные силы способны защитить королевства. Необходимо было представить сложившееся положение в самом мрачном свете, а план их преподнести в безупречном виде.

— Все именно так, как довелось слышать вашему величеству, — с поклоном подтвердил Джером. — Или Куурия противостоит злу, или мы все будем повержены.

Император посмотрел на юношу призрачным, мертвым взглядом. Джером не стал углубляться в тайны этих глаз.

— И как же вы предлагаете одолеть зло?

— Мы должны собрать все силы и немедленно направиться к Гейперону. Узкое ущелье защитит нас от сокрушительного удара, который может нанести противник.

В ответе императора прозвучала насмешка.

— Я лично выставил там боевой батальон. Именно вы вынудили солдат покинуть пост в нарушение моего приказа.

— Вините только меня, ваше величество. Командиры здесь ни при чем. Силы были неравны, противостояние стоило бы им жизни. Мы должны объединиться…

— И оставить наши города? — с угрозой прошептал старик.

Джером не сразу нашелся, что ответить.

— Защищая Гейперон, мы спасем и города. Так у нас появится больше шансов…

— Шансы появятся, если мы останемся за стенами, специально выстроенными для обороны. Успешно защищаться в открытом поле невозможно, — сухо ответил император.

Заранее подготовленные доводы быстро иссякали.

— Что касается Моритила, такое суждение отчасти справедливо. Но ваши силы будут разбиты на гарнизоны Суариса, Стролька и других, а земли окажутся во власти королевы демонов.

Император долго не давал ответа.

— Нравится ли тебе город? — спросил наконец император, подняв слабую руку и вглядываясь в широкую панораму за окном. — Мое дорогое детище. Мое наследие. Все годы жизни наблюдал я, как из крохотного семени расцветает сад, которым ты можешь любоваться теперь. Я не покину Моритил. — Голос его стал холодным и жестким. — Скорее я зарою свои кости в землю, чем оставлю город без боя.

Император нахмурился при виде голодных толп, ломившихся в дальние ворота, а потом посмотрел прямо в глаза собеседнику.

— Ты придумаешь новый план.

Джером в смятении обернулся на Коратэля. Такой поворот они явно не предусмотрели. Полное и бесповоротное отрицание всех доводов. Старик вообще слушал только себя.

Император поймал взгляд юноши и хмуро посмотрел на партианского главнокомандующего.

— Я буду говорить с советом, — смягчился он, — вас уведомят о наших намерениях.

— Мы могли бы присоединиться, — предложил Джером.

— Совет не допускает присутствия посторонних ушей и языков, — отрезал император с такой силой, которой Джером никак от него не ожидал. — Мы встретимся снова перед ужином. А сейчас, ради общего блага, предлагаю вам разумно распорядиться своим временем.

— Ваше величество…

— Можете удалиться.

— Но…

Джером успел сделать один-единственный шаг вслед императору и оказался со скрученными руками в окружении охранников. Коратэль сделал предупреждающий знак. Джером расслабился, и через минуту императорская стража вывела его из залы аудиенций.

В гостиную спутники вернулись в сопровождении отряда в четыре раза большего, чем прежде. Покидая гостей, Лоррон выразил сочувствие и обещал замолвить за них словечко на совете.

Главный хранитель ушел, и Джером обернулся к своим спутникам. Невик опустился в кресло, а Коратэль нервничал и сжимал кулаки. Джером перевел взгляд на сады за окнами. Солнце садилось, день клонился к сумеркам.

— Удачи, Килак, — пробормотал юноша. — Все зависит от тебя, приятель.

* * *

Тварь выглянула в небольшое отверстие в своем укрытии — глубоком дупле в стволе старого дуба, которое осталось на месте ветви, давно вырванной молнией. Ливень не унимался целый день, барабаня по земле сквозь решето лесного полога. Гроза и заставила звереныша спрятаться прошлой ночью и присвоить себе заброшенное гнездо большой совы. По крайней мере тварь посчитала жилище пустым. Рано утром сова вернулась с ночной охоты и задумала отбить гнездо.

Сгодилась на завтрак.

Глаза Мицба слезились от непрерывного дождя. Демон потерял много времени, но никак не мог заставить себя выбраться из убежища в такую мерзкую погоду. Королева поймет. Она так же нежна со своим любимцем, как и он с нею. Она не станет мучить его.

Крошечные ушки насторожились, уловив движение. Не порхание птички, не шуршание грызуна, а твердый и тяжелый звук, прокатившийся по земле. Шум приближался, и Мицб осторожно высунулся наружу.

Маленькие глазки остановились на паре всадников, скакавших по лесу. Оба завернулись в плащи, спасаясь от непогоды. Направлялись они на восток, вглубь чащи, где землю в этот дневной час окутала тьма.

Один из всадников окликнул своего спутника:

— Думаешь, он знает, что мы идем? Второй оглянулся.

— Киллангратор? Будем надеяться, нет.

Бесенок чуть не упал с насеста. Синюшная кожа сделалась коричневато-зеленой, скрывая его от посторонних глаз. Но он все равно осторожно отступил в тень дупла, раздвинув острые косточки и совиные перья.

— Неужели всю дорогу до Скуллмаров будет лить дождь? — снова заговорил второй всадник, вздрагивая от холода. — В такую погоду нам никогда не добраться до места.

— У нас выбора нет, приятель, — мрачно заметил первый. Оба замолчали, переключив внимание на узкую тропу, но демон услышал достаточно много. Дождь, ветер и холод были забыты. Королева должна узнать о таинственных путешественниках.

Тем не менее Мицб выждал немного, пока всадники не проехали. Он заметил длинный лук за спиной второго путника и не хотел рисковать. До поры до времени лучше не попадаться никому на глаза.

Когда все, кроме стука дождя, затихло, бесенок выбрался на край дупла и злобно пискнул. Острые, как иголки, зубы щелкнули, кожистые крылья распахнулись, и зверек вынырнул из укрытия.

* * *

Вошедшего представили как принца Девена, старшего из оставшихся в живых сыновей императора Деррега и будущего владыку Моритила. Джерому он показался скорее не наследником, а тем, кто уже собирается передать трон потомкам — почтенный возраст принца не могли скрыть ни модная одежда, ни наигранная улыбка, ни крашеные волосы.

Коратэля не остановил бы сам дьявол. Он набросился на коронованного принца, не обращая внимания на присутствие Лоррона и угрожающие взгляды стражников.

— Где, чтоб мне в Краккене жариться, тебя носило? — заревел Коратэль, когда к его горлу прижалась дюжина клинков.

Гостям вновь пришлось ждать несколько часов, пока закат не залил комнату алым огнем, будто расплавленными реками, которые в гневе и помянул главнокомандующий. Джером выразил надежду, что Лоррон и другие члены Императорского совета могли бы убедиться в необходимости предложенных ими действий. Однако Коратэль, не мешкая, отверг эти глупости, объяснив, что Императорский совет, хотя и состоял из представителей крупных куурианских городов, являлся всего лишь игрушкой в руках императора и предназначался лишь для того, чтобы навязать его волю баронствам и городским властям. Даже если бы члены совета и захотели, они все равно не сломили бы волю старика. А поскольку все оборонительные планы против драконова отродья, которые они могли выдумать, были совершенно абсурдны — и требовали времени, которого не имелось в наличии, — Коратэль становился злее с каждой минутой.

— Осторожнее, господин! — Лоррон предпринял попытку утихомирить главнокомандующего. — Мы все теперь на одной стороне.

— Да?! — фыркнул Коратэль. — Тогда как вы объясните такую задержку? Мы теряем жизни людей с каждой минутой.

— Начнем с вашей собственной, — предостерег Лоррон, — если не успокоитесь.

Коратэль пожирал противника глазами, однако неохотно отступил. Охранники последовали его примеру, но остались настороже.

Принц Девен был не на шутку ошеломлен такой встречей.

— Простите мое запоздалое появление. О многом пришлось позаботиться. Кто из вас король Торин?

Джером сделал шаг вперед и поклонился принцу.

— Я, господин.

— Мне поручено обсудить ваш план атаки, — заговорил Девен тоном человека, который никогда в жизни собственными глазами не видел сражения. Не обращая внимания на партианского главнокомандующего, принц подошел к Джерому.

Но Коратэлю давно наскучило притворное соблюдение протокола.

— Больше спорить не о чем.

Девен неохотно обернулся на извергающего клубы пара генерала.

— Значит, вы изобрели новый план?

Коратэль испепеляющим взглядом смотрел на принца.

— Вот именно. Объявить вашего отца недееспособным по такому удобному случаю. Убедить совет передать вам его голос, и положить конец этому сумасшествию без дальнейших промедлений.

Принц ужаснулся.

— Нет, — выдохнул он. — Мой отец в здравом уме. Вы не найдете…

— Тогда мои войска отправляются в Суарис, — отрезал Коратэль, — и будем надеяться, что король Тэлин прислушается к голосу разума.

Девен напрягся.

— Король Тэлин подчиняется решениям Имперского совета. Не думайте, что с такой легкостью сможете разрушить союз.

— Но именно это и делает ваш отец! Он вынуждает каждый город защищаться в одиночку и обрекает их на гибель!

— Не нужно недооценивать наших шансов, — возразил принц. — Моритил надежно защищен…

— Будь проклят ваш Моритил! — заревел Коратэль, после чего в гостиной воцарилась мертвая тишина. Он продолжал сквозь стиснутые зубы: — Допустим, что Моритил, Суарис и горстка других городов протянут неделю, месяц, год. Без торговли, без земледелия как долго простоят эти крепости?

Принц Девен погладил седеющую бородку.

— Мой отец предположил, что те из нас, кто не станет провоцировать демона и ее слуг, вероятно, не пострадают. Если мы будем собирать войска, это лишь подстегнет войну.

У Джерома был готов собственный ответ на такую околесицу, но Коратэль покачал головой.

— Сплошная романтика, — вздохнул главнокомандующий. — Боюсь, вам предстоит скорая и страшная гибель.

— Таково желание совета, — повторил Девен. Принц очень напоминал не способную мыслить самостоятельно куклу.

— В таком случае прошу разрешения удалиться, — в заключение произнес Коратэль с театральным поклоном и оглянулся на Джерома и Невика перед тем как направиться к выходу.

Джером собирался было последовать за главнокомандующим, но императорская стража ожила, и двое солдат преградили Коратэлю путь, а остальные окружили его плотным кольцом.

— Сожалею, — заговорил Девен, обращаясь к Джерому, — но мой отец отдал строгий приказ. Ни при каких обстоятельствах вы и Алый Меч не должны покидать город.

— Пожалуйста, генерал, — добавил Лоррон, — не предпринимайте необдуманных действий.

Коратэль остановился, осознав свое положение.

— Вот зачем он подослал своего сына. Никакое это не совещание. Это арест.

— Что с остальными? — спросил Джером.

— Вашим солдатам и гражданским лицам предоставлен кров. За стенами города все будут в безопасности, если вы этому не воспрепятствуете.

Джером глядел на напыщенного принца и чувствовал, как в нем закипает гнев. Что пользы от принца, который потеряет трон, не успев унаследовать его?

— А если я откажусь?

— Вас арестуют как самозванца, выдающего себя за короля, а ваши люди будут искать укрытия в чистом поле.

Джером посмотрел на принца и Лоррона. Ни один из них, казалось, не упивался ролью, которую вынужден был играть.

Коратэль неподвижно стоял в окружении вооруженных солдат.

— К черту весь мир, пока император Моритила продолжает здравствовать, — усмехнулся он. — Должно быть, я ошибся насчет умственных способностей его величества.

— Поосторожнее со словами, — ответил Девен. — Гонцы отправлены с вестями о предложенной вами стратегии. Совет дал разрешение другим городам действовать так, как они сочтут нужным.

Коратэль плюнул.

— Еще лучше. Посылаем других вперед, а сами сидим у них за спиной в своей конуре. Вы, трусливые… — Речь его прервали охранники.

— Поберегите свою досаду до боя, — заметил Лоррон. По его команде двое стражников скрутили главнокомандующему руки. — Проводить их в покои и выставить охрану.

Ни Джером, ни Невик не оказали сопротивления. В гостиную вошли новые стражники и заняли позиции с обеих сторон.

Коратэль был надежно связан. Лоррон приказал поднять его, и взгляд главнокомандующего мгновенно устремился на хранителя.

— Жду с нетерпением, когда буду драться с тобой бок о бок, — прорычал он, пока его выводили из комнаты. Лоррон вопросительно поднял бровь.

— Чтобы попробовать твоей крови, когда дракон оторвет тебе башку, — добавил Коратэль.

Лицо Лоррона исказилось от гнева, а Джером впервые за много дней увидел, как на губах Коратэля сверкнула улыбка.