Глава 1

Свой рассказ я начинаю с того вечера, когда у нас в замке был гость, хотя тогда я не понимал, что это — начало долгой истории…

В то время, как другие пировали, я убирал комнату моего старшего брата Алфрика; повсюду валялись дынные корки, кости, грязная одежда. Комната была похожа на свалку мусора или логово великана-людоеда. Конечно, у Алфрика были слуги, но в тот вечер они все как сквозь землю провалились.

Разумеется, было бы неверно, — хоть сейчас, хоть в дальнейшем, — сравнивать Алфрика с людоедом. Людоед и больше, и опаснее, а, возможно, и смышленее, чем мой брат. Но вместе с тем, Алфрик был достаточно смышлен для того, чтобы заставить меня убирать его комнату, мыть окна. Я буду работать, а вся наша семья, значит, будет ужинать вместе с гостем!

Уже добрых восемь лет брат наказывает меня за малейшую оплошность; и в то время, как юные сыновья других соламнийских рыцарей обучались искусству верховой езды и соколиной охоты, я должен был убирать в его комнате; и все это время я жил в постоянном страхе — по причинам… Впрочем, о причинах я скажу позже.

Сейчас я скажу другое: в свои семнадцать лет я чувствовал себя слишком взрослым для того, чтобы быть слугой своего брата.

И вот, значит, пока я подметал в его комнате, Алфрик сидел в трапезной за столом вместе с отцом и сэром Баярдом.

Сэр Баярд Брайтблэд, знаменитый рыцарь Соламнии, прискакал к нам из столицы в своих прославленных доспехах, да, да, именно в тех доспехах, о которых уже слагались легенды и пелись песни. А кроме того, сэр Баярд был несомненно лучшим рыцарем во всей Северной Соламнии. Но впрочем, до самого сэра Баярда мне не было никакого дела. И я сэру Баярду был тоже не нужен, — ему был нужен Алфрик. Сэр Баярд собирался состязаться на рыцарском турнире за честь стать мужем одной знатной леди. И решил взять моего брата Алфрика к себе оруженосцем. А потом сделал бы из него настоящего рыцаря. Узнав об этом, Алфрик решил повеселиться на славу утром мы — это было нашим обычным ритуалом — прирезали в конюшне еще одну лошадь, а наш учитель Гилеандос снова чуть не сгорел заживо. Поджигать что-нибудь — это было нашей с Алфриком любимой шалостью, но, как всегда, только я был за нее наказан — оставлен без ужина.

Когда я прибирал кровать, на которой красовалась недавно вырезанная надпись: «Здесь был Алфрик», — снизу послышались смех и звон бокалов. Они там, внизу, пьют вино, едят оленину и болтают обо всем, что только взбредет им в голову — наверное, и обо мне тоже, о том, кем я стану, когда вырасту…

Бригельм — мой второй брат — отказался от ужина: он был человеком набожным и строго соблюдал пост; и Алфрик, без сомнения, сидит сейчас по правую руку от отца, поддакивает ему, а сэр Баярд ласково поглядывает на них.

Я сметал в одну кучу золу, кости, перья, а сам все больше и больше думал об ужине, но мои печали — не говоря уж обо всей истории — еще только-только начинались…

* * *

Когда я заполз под кровать, чтобы вымести из-под нее пыль и грязь, то услышал, что в комнату кто-то вошел. Сначала я подумал, что это Алфрик — ему, видимо, захотелось еще разок отлупить меня: для брата праздник, если он как следует меня не отдубасит. По разбитой глиняной посуде, пустым винным бутылкам, старым керосиновым лампам я пополз под кроватью к самой стене.

Но это был не Алфрик; от двери послышался незнакомый, вкрадчивый, тихий голос:

— Маленький мой, зачем же ты забрался под кровать? Ты думал, что я тебя не найду? Но ведь я умею видеть сквозь тьму, сквозь время, сквозь камни и сквозь сталь. Ну, вылезай же! У меня к тебе есть дельце.

Голос был ласковым — так поют в церковном хоре, так звучит виолончель, — но мне чувствовались в нем металл и угроза. Я даже подумал: так говорит убийца, когда достает кинжал или подливает яд в вино.

Готов поклясться: когда в комнате появился этот незнакомец, свет вокруг померк и поплыл туман. Стало холодно — так, что туман наполнился хрупкими льдинками.

Испугался я этого пришельца намного сильнее, чем брата — ладно, пусть бы побил, мне не привыкать, — и постарался ответить как можно более любезно:

— Я не знаю, кто Вы, но не причиняйте мне зла. Я — не наследник, поэтому Вам незачем меня похищать. А если Вы ищете моего отца, то он — внизу, в трапезной. Он, между прочим, полгода назад поранил на охоте ногу и до сих пор еще хромает — так, что он от Вас далеко убежать не сможет.

Я заплакал, но говорил и говорил без передышки.

— А если Вы пришли за моим братом Бригельмом, то он сейчас, скорее всего, молится у себя в комнате. Этажом ниже, третья дверь налево. Бригельм очень религиозный и очень добрый, никого не обижает.

Я на мгновение замолчал, а потом добавил:

— Рядом — комната нашего воспитателя Гилеандоса. Ему сейчас ни до кого и ни до чего. Он приходит в себя от ожогов и, наверное, уже принял хорошую порцию бренди.

Тут я замолчал, но из-под кровати вылезти не решился; я видел только ноги незваного гостя. Сначала он стоял у двери, потом сел на стул у окна. Ноги его казались мне огромными, обут он был в черные ботинки с серебряными пряжками в виде скорпионов — правда, сами по себе ботинки зловещими не выглядели. Я отполз как можно ближе к стене, сгреб вокруг себя в одну кучу кости и черепки — сделал что-то вроде крепости.

— Конечно, Вы знаете, что у меня есть еще старший брат Алфрик. Может быть, Вы хотите знать его любимые блюда, чтобы…

— Нет, малыш, — прервал меня незнакомец, голос его звучал ласково, завораживал, убаюкивал, — я не собираюсь причинить зла ни тебе, ни твоей семье. Мне нужен…

— О, Вы, конечно, имеете в виду сэра Баярда Брайтблэда?! Если Вы пришли за его жизнью, то Вам надо было бы прийти попозже, когда мы все, и слуги, и сам сэр Баярд, заснем. Тогда Вам не придется никого убивать, кроме сэра Баярда.

— О чем ты говоришь, дитя? — тихий голос незнакомца перешел почти в шепот, в комнате стало еще холоднее. Соловьи за окном умолкли; казалось: и наш замок, и все вокруг замерло, чтобы расслышать, о чем говорит странный пришелец.

Подняв облачко пыли под кроватью, я приподнялся на локте. Незнакомец в черных ботинках заговорил снова, и пока он говорил, пламя в очаге постепенно угасало.

— Почему ты решил, что я собираюсь кого-то убивать? О, нет! Во всяком случае, не этой ночью. Просто мне нужны доспехи сэра Баярда Брайтблэда, славного Соламнийского Рыцаря Меча. А сейчас он как раз здесь, в вашем доме. Да, да, мне нужны только доспехи. Это ведь совсем небольшая плата за спокойствие тех, кого ты столь сильно любишь, не правда ли?

Честно признаюсь: тот, кого я всего сильней любил, был в эту минуту под кроватью.

Еще совсем недавно я плакал от страха, а теперь — среди черепков и костей — я плакал от радости. Он хочет просто украсть доспехи. Воровство для моего посетителя было не более, чем забавой. Родственная душа!

Я снова приподнялся на локте под кроватью, мне хотелось благоговейно поцеловать серебряных скорпионов на черных ботинках.

Но я не сделал этого, испугался, что покажусь смешным. Я снова улегся в своей крепости и подумал: а для чего ему доспехи сэра Баярда? Но прежде, чем я подумал об этом, он уже знал, о чем я подумаю. В комнате стало еще холоднее.

— Мне нужны только доспехи, мой маленький Гален, и уверяю тебя: зла я тебе не причиню.

Перед моим мысленным взором предстали латы, наколенники и шлем сэра Баярда — тщательно начищенные недавно Алфриком они сверкали, как солнце. Сейчас они находились в огромном шкафу из красного дерева в комнате, которую отец предоставил гостю.

Может быть, незнакомец уже заходил туда?

Но сейчас меня удивило другое.

— Откуда Вы знаете, как меня зовут?

— А почему бы мне не знать твоего имени?

Мне показалось: по лестнице кто-то поднимается; я прислушался — нет, все было тихо.

— Если Вам нужны только доспехи, то они — в большом шкафу в комнате, которую отец отвел гостю. Так что и идите прямо туда. Комната, правда, закрыта на ключ, а ключ — у моего брата Алфрика. Вам придется или ломать дверь, или подбирать отмычку. Подобрать отмычку будет нелегко, а если начнете ломать дверь, то переполошите весь дом.

— Мой маленький друг, я хочу тебе кое-что предложить… Он замолчал, откинулся к спинке стула, и я увидел, что каблуки его ботинок стоптаны.

Я явственно ощущал запах дыма, пота и крови.

— Думаю, мы поступим по-другому.

О, нет, это был не обычный вор-взломщик. Но кто он? — понять я никак не мог.

Из-под кровати я увидел его руку. Неуловимое движение, — так бросается на свою жертву гадюка, и около меня, просвистев в воздухе, упал маленький кожаный мешочек. Я протянул руку, дернул шнурок. На пол упало с полдюжины мерцающих в тусклом свете камешков. Ониксы… может быть, черные опалы… В полутьме под кроватью трудно было понять… Я поднял камешки, они были холодные, гладкие. Так соблазнительно они ударялись друг о друга и о мой фамильный перстень!

— Это тебе за твои переживания, малыш, — сказал ласково незнакомец.

Но что-то в его тихих словах заставило меня содрогнуться.

А незнакомец продолжал:

— Я вернусь в замок в полночь. Когда, как я надеюсь, можно будет пройти в комнату вашего гостя незаметно. И где, как я полагаю, меня будут ждать доспехи. Ведь ты поможешь мне, верно? Но запомни: если ты обманешь меня или ты проговоришься кому-нибудь о нашей тайне, — в тот же миг… У меня не будет выбора — я буду ПЛЯСАТЬ В ТВОЕЙ ШКУРЕ, маленький негодяй! Запомни это!

А я, я пропустил мимо ушей его угрозу. Я просто глаз не сводил с мерцающих на моей ладони камешков и подсчитывал в уме: сколько я смогу получить за них у деревенских торговцев.

М вот я наконец решился и высунул из-под кровати руку так, чтобы можно было получше разглядеть на свету камешки. Они были зеленые и желтые, с красными пятнышками. О, жадность, жадность! Рука незнакомца в черной перчатке тотчас схватила меня за запястье. Сильнейшая боль пронзила мне руку — словно в кровь влили яд. Комната закружилась перед глазами в стремительном танце. Наконец, незнакомец отпустил мое запястье, и я перевел дух. Рука моя мелко дрожала.

Я разжал кулак — На моей ладони лежал живой скорпион. Черный — иссиня-черный среди сверкающих драгоценных камней — хвост его был свернут кольцом. Я едва-едва не упал в обморок, но сладкий голос незнакомца вернул меня к действительности.

— Мне почему-то кажется, что ты не искренен со мной, Гален Пасварден. Так вот, малыш. Я хотел бы, чтобы с самого начала между нами шла честная игра. Даже скорпионы играют по правилам, хотя, конечно, эти правила устанавливают они сами.

Скорпион на моей ладони лежал все еще неподвижно — словно брошь из черного дерева, словно брошь с ядовитой булавкой. Казалось вся жизнь моя, весь мир лежит сейчас на моей ладони.

— А правила нашей сделки очень просты. Ты подчиняешься мне, как раб. Безмолвный раб. Ты будешь приходить ко мне по первому же моему зову. И ни о чем не будешь спрашивать. А за это ты получаешь бесценный подарок — свою жизнь. И учти: мне легко узнать, играешь ли ты по-честному или нет. А если нет — то… Смерть тоже входит в правила нашей игры, малыш.

Скорпион с моей ладони внезапно исчез. Я быстро сжал ее в кулак, драгоценные камни посыпались на пол. Один из камешков закатился под стул, на котором сидел незнакомец, и я тотчас снова увидел его черные, поблескивающие ботинки.

— Запомни, Гален Пасварден: скорпион возвращается так же быстро и неожиданно, как и исчезает. Я появлюсь в замке в полночь. И в полночь доспехи вашего гостя будут моими. Или же — ты сам.

Незнакомец поднялся со стула. Потом — я понял это сам не знаю почему — встал на стул, залез на подоконник и прыгнул с окна в густую тьму. Прыгнул с третьего этажа!

Только закачались, заскрипели ставни.

Я не спешил вылезать из-под кровати — здесь все-таки было безопаснее. Я услышал, как скрипят ступени колокольни под ногами звонаря, а затем услышал колокольный звон: десять ударов. После этого все вокруг стихло. В комнате заметно потеплело. Я, наконец, перестал дрожать, вылез из-под кровати и растянулся на полу среди рассыпавшихся черных опалов. Это была мне плата — за мой страх и молчание. Я собрал драгоценные камни, осмотрел их — они были без какого-либо изъяна. Скорпион — так я решил называть своего гостя — был, очевидно, человеком слова.

Видимо, верность данному слову он ценил и в других.

Я выбежал из комнаты Алфрика — она осталась неубранной, с камином, полным золы, с открытыми окнами. Кубарем я скатился по узкой каменной лестнице вниз, отдышался, затем решительно направился к дверям комнаты сэра Баярда. Они были закрыты на тройной замок.

Ключи от комнаты были у Алфрика, Алфрик был в трапезной. А я…

Я вынул нож и начал выдалбливать замок.

* * *

Я возился с замком уже битый час, и все без толку. Но Алфрик недаром прозвал меня Лаской — прозвал за то, что мне в конце концов всегда удается выпутаться из любой передряги.

Хотя, впрочем, мое имя «Гален» в переводе со старосоламнийского и означает «ласка»…

Я услышал: кто-то поднимается по лестнице. Алфрик! Он ступал тяжело, пыхтел, что-то бормотал — не иначе, как преизрядно набрался. Вот он остановился на втором этаже. Сощурившись, посмотрел на меня. Удивился:

— Это снова ты, Ласка?! Я же только что видел тебя внизу!..

— Тебе померещилось, брат… А как наш гость? Доволен ли он оказанным ему приемом? — Я изо всех сил старался, чтобы голос мой звучал ласково и подобострастно.

Но Алфрику не понравилось, что я торчу возле комнаты сэра Баярда; по его мнению, мне не следовало быть здесь. И он, сжав кулаки, тяжело пошел на меня.

— Что ты здесь делаешь? Уж не хочешь ли ты что-нибудь украсть у сэра Баярда, а, маленький воришка?!

— Э, Алфрик, меня здесь и в помине нет. Ты ведь только что видел меня внизу, не правда ли? Так что я в действительности там и есть. А то, что ты видишь меня сейчас, — это просто обман зрения. Надо было пить меньше!

Алфрик остановился на полпути и стал соображать, что же такое я ему сказал? А я тем временем попятился от него задом и добавил:

— Дорогой мой брат, ты и сам знаешь: в нашем замке постоянно происходит что-либо таинственное. А сейчас, мне кажется, нам всем грозит опасность.

Хорошо я сказал! Прозвучало убедительно.

— И больше, чем другим, опасность грозит тебе! Именно тебе! Ведь ты — оруженосец великого, всеми уважаемого рыцаря. А его, может быть, уже обокрали. Обокрали в нашем доме!

Икая, тараща на меня полубессмысленные глаза, Алфрик застыл на месте. Если бы он вернулся чуть раньше, то, конечно, отнял бы у меня черные опалы. И, наверное, бил бы меня до тех пор, пока я не рассказал бы ему всю правду. Тогда бы мой незнакомец, вернувшись в полночь, не получил бы доспехов сэра Баярда и стал бы ПЛЯСАТЬ В МОЕЙ ШКУРЕ!

Я должен был наврать брату с три короба, но наврать как можно правдоподобнее и выгоднее для себя. И я затараторил:

— Брат, слушай: когда я мыл окно в твоей комнате, я увидел — какая-то тень впорхнула в окно комнаты сэра Баярда… а потом выпорхнула оттуда…

— Слуга?

Алфрик прислонился к стене коридора. Его нечесаные рыжие волосы прилипли к вспотевшему лбу.

О, это было так прекрасно, когда — только что — сэр Баярд пообещал сделать из него рыцаря, которым будет восхищаться вся Соламния! И вот надо же: кто-то залез в комнату сэра Баярда!

— Слуги не порхают и не вылетают таинственными тенями, Алфрик. А воры — да.

— Воры?

— Да, воры.

— Но как воры могли попасть к нам? Ведь замок окружен рвом, а ров наполнен водой! — Алфрик смотрел на меня с недоумением. — И что им здесь нужно?

— Доспехи! Доспехи сэра Баярда! — выпалил я на одном дыхании. Затем, испугавшись, что меня могут услышать в трапезной, заговорил шепотом: — Конечно, это мне, может быть, просто померещилось, но мне все-таки надо убедиться, что доспехи на месте. Ведь за них отвечает мой любимый старший брат. И если… Да, тогда ему… тогда тебе уже не быть оруженосцем сэра Баярда.

— И я никогда не стану… — Алфрик запнулся и заскользил спиной по стене коридора на пол.

— Да, и ты никогда не станешь рыцарем. Это уж точно!

Я был безжалостен. Я не стал говорить ему о том, что стать в двадцать один год оруженосцем столь же смешно, сколь смешно, к примеру, то, что наш старый наставник Гилеандос посылает цветы и посвящает сонеты нашей молоденькой молочнице. Алфрик немного пришел в себя.

— Но как, как вор мог незаметно проскользнуть в замок?! А слуги? А собаки?

— Да вспомни наших слуг, Алфрик! Вспомни наших собак! Да в наш замок может войти любой, кто только пожелает! Разве не так? А слуги… слуги у нас — сами первые воры!

— А ты, Гален, ты сам разве не воруешь?!

— А ты, Алфрик?! Так что давай лучше не будем об этом. Тебе, я думаю, не надо напоминать о твоих проделках?!

Лицо Алфрика вытянулось.

— Ну, а этот вор, он что?…

— Он выпорхнул из окна сэра Баярда, как тень. И тотчас колокол пробил десять.

— Как тень… Темная тень?

— Впорхнул в окно и вскоре выпорхнул. По-моему, вор был только один.

Алфрик скрючился на полу коридора.

— Мой милый, мой дорогой младший брат, что же мне теперь делать?

Вот так-то лучше! Я посмотрел на Алфрика, потом в окно. Услышал: кукует кукушка. Она, наверное, сидит в каком-нибудь чужом гнезде. Оставит яйцо малиновке или соловью — самым лучшим певцам наших мест — и те будут выкармливать кукующего подкидыша, как свое родное дитя. Оставит — и улетит, пока ее никто не видел в ночи…

— Рано еще отчаиваться, Алфрик. Ведь может быть, доспехи никто и не украл.

Он посмотрел на меня, как на своего спасителя, пьяно ухмыльнулся. Спасибо вам, боги, что вы обделили моего брата умом!

— Нам надо убедиться: на месте доспехи или нет. Согласен?

Я оглянулся на дверь.

И тут Алфрик вдруг бросился на меня. Прижав меня к стене, он сильно сдавил мне горло. Второй рукой вцепился в волосы.

— О, лучше бы тебе совсем не родиться, Гален!

Я всхлипнул.

— Пожалуйста, ну пожалуйста, брат, не бей меня! Я ведь слабее тебя. И я знаю: ты очень хороший. И ты будешь прекрасным оруженосцем! И самым лучшим во всей Соламнии рыцарем! Вспомни: младшие братья нашего отца тоже стали рыцарями. А я… разве я такой уж плохой?!

Алфрик, наконец-то, разжал руки.

— Ну, а если доспехов в комнате все-таки нет?

Мой брат уже стоял у двери с ножом в руке.

— Алфрик!

— Заткнись!

Нож заскрежетал по замку. Я огляделся. В коридоре никого не было.

— Алфрик, но ведь у тебя есть ключи от комнаты сэра Баярда. Брат решительно открыл дверь ключом и мы вошли в комнату, отведенную отцом нашему гостю — славному рыцарю Соламнии. Эта комната была в замке лучшей; отец наш всегда отличался гостеприимством. На каждой стене — гобелен, большая кровать покрыта одеялом на гусином пуху, тепло, уютно.

Ничто не говорило о том, что в комнате побывал вор. Алфрик вошел первым и тотчас бросился к платяному шкафу. Я, войдя, лихорадочно думал, что я скажу сэру Баярду, если он внезапно вернется к себе в комнату и увидит нас, роющихся в его вещах? Думал я и о том, что же мне вообще делать дальше?

Не протрезвевший до конца Алфрик, вдруг споткнулся, ухватился за дверь шкафа и потянул ее на себя. Конечно же, и ключ от шкафа висел у него на поясе. Но брат мой отнюдь не сразу вспомнил о ключе. Он с силой стал трясти дверцу шкафа — доспехи внутри стучали, словно кости скелета в какой-нибудь страшной сказке. Наконец, брат вспомнил о ключе. Но прошла еще одна долгая минута, пока он смог открыть шкаф… Дверь распахнулась, и с верхней полки шкафа на голову брата обрушился тяжеленный шлем сэра Баярда. Обрушился он с таким звоном и лязгом, что, казалось, сейчас переполошится весь дом. Сейчас вот-вот придут снизу сэр Баярд и отец, а сверху спустится прервавший свои молитвы брат Бригельм.

Но вместо топота спешащих людей послышались тяжелые удары колокола — 11 часов. Никто в комнату не вошел. И ничего страшного не случилось — за исключением того, что на полу с разбитой головой лежал Алфрик.

— В следующий раз будь осторожнее, Алфрик, — только и сказал я со вздохом.

* * *

Незнакомец должен был прийти за доспехами в полночь. Целый час я томился в ожидании, в чужой комнате. За окном вовсю заливался соловей — ему до меня не было никакого дела, а я целый час продрожал, боясь: вдруг в комнату войдет сэр Баярд?… А что, если незнакомец вовсе не придет за доспехами?!

Я решил испытать судьбу и бросил кости — я их всегда носил с собой. Выпали две девятки: тоннель за тоннелем. Для знака Ласки это — большая удача! Впрочем, если бы я вспомнил вторую строку из стихов «Калантины» — восторга моего явно бы поубавилось…

Итак, я ждал полночи… Вот колокол начал бить: один… два… три… семь… — и я тотчас услышал за окном какой-то звук.

Кто-то, без сомнения, хотел проникнуть в дом через окно. Кто-то ловкий — как цирковой акробат. Да, Скорпион был человеком слова. Мне стало страшно, я готов был уже спрятаться под кроватью… и тут услышал чей-то стон…

О, я совсем забыл об Алфрике. Он лежал возле шкафа без сознания. Рядом с ним на полу валялся шлем сэра Баярда. Шлем был украшен замысловатыми узорами, инкрустирован медью, серебром, бронзой.

В доме послышались шаги — кто-то явно шел к комнате сэра Баярда. Брат, приходя в себя, пошевелился. Да он же погубит меня!

Я схватил шлем и, помянув недобрым словом забрало, султан, железо, медь, серебро, обрушил его на голову брата. Алфрик тотчас опять свалился на пол. Я наклонился над братом: не убил ли я его? К счастью, нет.

У самой двери послышался шорох. Я бросился к кровати, но тотчас сильная рука схватила меня за лодыжку и потащила на середину комнаты. Я лежал беспомощный, дрожа и поскуливая. Услышал: Скорпион быстро поднял с пола доспехи — кажется, совсем без усилия, словно пушинку.

Затем прозвучал уже знакомый мне голос — тихий и ядовитый:

— Ты хорошо справился с порученным тебе делом, малыш. Но, правда, ты не очень вежливо обошелся со своим родным братом.

Я приподнялся. Закутанная в плащ, черная фигура шла уже к двери. Доспехи Скорпион небрежно повесил через плечо, словно попону. Вот он остановился, оглянулся. Посмотрел на меня — красный блеск его глаз пронзил меня насквозь.

— Кольцо!

— П-п-простите, о чем вы?

Он протянул ко мне руку в черной перчатке.

— Отдай мне свой фамильный перстень, малыш! Ты, надеюсь, и сам понимаешь, что мы с тобой связаны отнюдь не джентльменским соглашением…

— Но… но… Все что угодно, но только не мой фамильный перстень! Сэр, вы можете забрать себе все свои камни! Они намного ценнее, чем мое медное колечко!

Незнакомец стоял молча, неподвижно, все так же протягивая ко мне руку.

О, с какой неохотой я снял с пальца свое кольцо! Оно, действительно, было медным, но было украшено замысловатой резьбой. Мне торжественно преподнесли его четыре года назад, в день моего тринадцатилетия — в день, когда я стал взрослым… Если соламнийский юноша чем-либо и дорожил, так это именно своим фамильным перстнем!..

Я швырнул кольцо Скорпиону. Блеснув, оно упало ему на ладонь.

— Между прочим, — пробормотал он сквозь зубы, — никому обо мне ни слова. Но кажется, сегодня же ночью ты проболтаешься… Знай: я услышу твой самый тихий шепот — где бы я ни был… Ну, что же, возможно уже этой ночью я буду ПЛЯСАТЬ В ТВОЕЙ ШКУРЕ! Конечно, может быть, и не этой… Но, думается мне, все равно скоро…

Переступив через Алфрика — тот уже снова начал приходить в себя, — незнакомец быстро вышел.

* * *

В доме уже поднялась суматоха. Я стоял, не в силах и шага сделать с места. О да, мой отец или сэр Баярд, конечно же, смогли бы легко разделаться с незваным гостем! Они бы не позволили ему унести доспехи…

Послышались тяжелые шаги — мой отец и сэр Баярд поднимались по лестнице.

 

Глава 2

С этой ночи в нашей округе стало постоянно что-то случаться.

Незнакомец появлялся в окрестных деревнях, как в своем собственном поместье. Он отбирал продукты, скот, деньги, похищал крестьянских девушек. Для чего он все это делал? — мне было совсем непонятно.

Уже на следующий как были украдены доспехи сэра Баярда, день, в замок к отцу пришли с жалобами крестьяне.

Через несколько дней жаловаться стали беспрестанно.

Каждый кидался отцу в ноги и начинал смиренно:

— Ваша милость, снизойдите до нас, сирых и обиженных. Найдите управу на бесстыдного вора, изловите наглеца и примерно накажите…

А затем следовало:

— Жители нашей деревни мечтают увидеть его голову на серебряном блюде!

Или:

— Отрубить ему руки и выставить их для всеобщего обозрения на главной площади!

Или:

— О, его сердце будет валяться у меня на заднем дворе на медном подносе!

И так далее — все в этом же духе.

Раньше мне никогда не приходилось слышать от крестьян подобного. А теперь казалось, они дни и ночи напролет только и думают о том, как пострашнее наказать вора, какой мучительной смерти его предать.

Отец пропускал их речи мимо ушей. Он, соламнийский рыцарь, неукоснительно соблюдал закон и кодекс рыцарской чести.

То, что в ЕГО доме обворовали ЕГО гостя, было для отца позором. Он был вне себя от стыда и гнева. Алфрик «до окончательного выяснения обстоятельств кражи» содержался под домашним арестом.

Меня наказали заодно с Алфриком.

Наш отец метал бы громы и молнии, случись даже пустяковая кража. А тут — обокрали сэра Баярда Брайтблэда! Одного из самых знаменитых в Северном Ансалоне рыцарей; слава о его подвигах была столь велика, что докатилась даже и до нашего захолустья, затерянного среди болот Кастлунда.

Сам сэр Баярд, казалось, был совершенно спокоен, с невозмутимостью истинного рыцаря он ждал, когда будут отысканы его доспехи, но без сомнения не был рад тому, что вынужден торчать в нашем северном краю в то время, как он должен был быть уже на юге и готовиться к турниру.

Подчас мне казалось: с ночи кражи прошли годы и годы. А ведь на самом деле это было совсем недавно…

В который раз я, словно въявь, слышу: отец и сэр Баярд поднимаются по лестнице.

Алфрик валяется на полу возле шкафа. А я мечусь по комнате: что же сделать, как выкрутиться? Разбежавшись, я с силой ударился головой о входную дверь — дверь была крепкая, дубовая. Ну и конечно, отец и сэр Баярд нашли меня лежащим около двери без сознания. И разумеется, когда меня привели в чувство, я толком ничего не мог сказать — только стонал. Потом отец бросился к Алфрику, стал и его приводить в чувство.

Сэра Баярда я видел впервые. Он был великолепен! С первого взгляда на него было ясно: это человек, знающий себе цену — отец рядом с ним проигрывал. Был он худощав, темноволос, с висячими усами и с волосами до плеч — так в то время было принято у рыцарей Соламнии. Шел ему, без сомнения, четвертый десяток.

Когда сэр Баярд узнал о случившемся, на его лице не дрогнул ни один мускул — словно не лицо, а маска какого-то божества, вырезанная в давние-давние времена, обожженная солнцем и источенная ветрами.

Отец, когда я пришел в сознание, стал бранить меня на все лады, а сэр Баярд только молча взглянул на него, потом посмотрел на меня и сказал:

— Ну, Гален, расскажи-ка нам, что ты тут делал, как очутился здесь? в комнате?

Алфрик все еще лежал на полу. Он стонал, отец склонился над ним с тревогой. Я принялся быстро-быстро рассказывать. Конечно же, я пересказал все то, что незадолго перед этим говорил брату: о какой-то темной фигуре за окном, о том, что я решил: в комнату сэра Баярда забрался вор. Как я пытался открыть дверь и тут появился Алфрик.

— Сэр Баярд, наши с братом намерения были самыми лучшими. Поверьте мне. Иначе бы мы ни за что не вошли к вам в комнату. Наверное, вор прятался в каком-нибудь темном углу или же… — я на минутку замолчал, переводя дух, и многозначительно посмотрел на брата. — В общем, я ничего не могу точно сказать… — Алфрик сразу же подбежал к шкафу, а я подошел к двери: мне показалось, что по коридору кто-то идет. Когда я обернулся, то увидел: брат мой лежит на полу, а над ним стоит кто-то в черном плаще с капюшоном. Этот кто-то мгновенно исчез — я не успел ни задержать его, ни разглядеть хорошенько… Ну а затем, вы привели меня в чувство… Ах, отец, что-то у меня кружится голова, — и я, притворившись обессиленным, снова лег на пол.

Алфрик лежал рядом.

— О! — сказал я, стараясь не переиграть, — как жаль, что все так случилось! Но надеюсь, что Алфрик скоро поправится и сможет стать вашим оруженосцем, сэр Баярд!

* * *

С той ночи в наших краях внезапно резко похолодало. Птиц не было не видно и не слышно. Замолчали соловьи, перестали ворковать голуби. Еще стояло лето, а уже казалось: птицы улетели на юг.

Когда мы на следующее утро проснулись, то увидели: землю сковал мороз, деревья стоят голые. Теперь мы постоянно топили камины, но в замке теплее не становилось; постоянно жгли свечи, но не становилось и светлее.

Наш наставник Гилеандос любил пофилософствовать и почти всегда делал неверные выводы. Когда он заметил, что птицы исчезли, а повсюду в округе сильно похолодало, то приписал это воздействию солнечных пятен на болотные испарения. Ему было лет шестьдесят, не меньше, а он еще тщательно следил за своей внешностью! Волосок к волоску расчесывал бороду, помадил лицо — но следы своего пристрастия к можжевеловке скрыть ему не удавалось.

Гилеандос преподавал нам поэзию, историю и математику. Преподавал до тех пор, пока Алфрик однажды на уроке не почувствовал себя плохо. Кроме того, он учил нас основам геральдики, риторики, соламнийского законодательства, торгового ремесла. Во всех дисциплинах он был весьма слабоват.

В те дни, как и обычно на уроках, я не слушал его объяснений по поводу солнечных пятен и холода. Пытаясь узнать свою судьбу, я бросил кости — четырежды выпадало по 5 и 10 очков. В библиотеке Гилеандоса я отыскал книги по предсказаниям, прочел их, но судьба моя яснее для меня не стала.

* * *

Сэр Баярд готов был тотчас отправиться на поиски вора, но разве можно найти призрака?!

Будучи по природе человеком снисходительным, он не отказался от намерения сделать Алфрика своим оруженосцем. Наш отец снисходительным не был; ему не давала покоя мысль о том, что Алфрик замешан в краже.

Сейчас, сидя у камина в большом зале, он грустно говорил:

— Долгие годы я прожил здесь, в замке, почти в полном одиночестве… Скажите мне, сэр Баярд, законы рыцарства за это время изменились?

Изо всех сил стараясь не кашлять, я задыхался от дыма и золы. Наверное, вы уже поняли: в нашем замке были тайные ходы. Отец о них либо никогда не знал, либо напрочь забыл. Брат Бригельм был занят только божественным. А брат Алфрик был не настолько умен, чтобы обнаружить эти ходы. Отыскать их мог, конечно, лишь мальчишка, любящий приключения, постоянно наказываемый и всячески старающийся избежать наказаний. Надо ли теперь пояснять, что я нашел тайный ход, ведущий к камину в большой зале?! Сейчас, из дымохода над этим камином, я и подслушивал разговор отца с сэром Баярдом.

— Нет, сэр Эндрю, рыцарские законы не изменились. Но разве оруженосцы или юноши, желающие стать таковыми, не могут делать каких-либо ошибок?

— Я услышал, как заскрипело под ним кресло — сэр Баярд, вероятно, подался вперед. Помолчал, потом заговорил снова:

— Рыцарские законы неизменны во веки веков. Но сейчас рыцари стали относиться к провинившимся более терпимо, чем прежде. В дороге на рыцарей то и дело нападают разбойники или кентавры. Да и крестьяне отнюдь не всегда дружелюбно настроены по отношению к ним. В общем, как говорит ваш Гилеандос, постоянно происходят катаклизмы.

Я знал: «катаклизмы» между крестьянами и рыцарями велись уже добрых две сотни лет. Со времени настоящего катаклизма. Во всяком случае парни из окрестных деревень не пропускали удобного случая, чтобы не устроить какую-нибудь пакость проезжему соламнийскому рыцарю. По крайней мере, у нас в замке об этом говорили всегда.

— Он же у вас еще мальчик, — продолжал сэр Баярд, — и в том, что случилось, я не вижу ничего, кроме мальчишеской выходки.

Сэр Баярд говорил и, видимо, почесывал ухо одной из наших собак. Вот он замолчал; наверное, отнял руку и собака заскулила.

— Но, сэр Баярд, не забывайте, что «мальчику» уже двадцать один год, — проворчал отец. — И должен честно признаться: Алфрик — отнюдь не самый смышленый из тех молодых людей, кого мне довелось видеть в своей жизни.

Сэр Баярд, наверное, вежливо улыбнулся, а отец продолжал гнуть свое:

— Да что тут скрывать, сэр Баярд. Алфрик придурковат. Манеры его оставляют желать лучшего. Ему двадцать один год, а у него до сих пор нет чувства ответственности за свои поступки. Будь он умен и хорошо воспитан, он бы уже сейчас мог бы стать рыцарем. Будь он крестьянином, у него бы уже была семья и, возможно, жена и дети уважали бы его. А будь он собакой или лошадью — ох, не позавидовал бы я его хозяину…

Сидеть в тесном дымоходе мне было неудобно. Я пошевелился, из мешочка на поясе выпал камешек и упал с таким грохотом, что мне подумалось: слышно в Палантасе или даже в Пакс Таркасе! Я в страхе замер. Но отец все ворчал — словно ничего не слышал:

— Нет, дорогой сэр Баярд, в двадцать один год Алфрик не должен бы уже совершать «мальчишеских шалостей»! Я в его возрасте был рыцарем ордена Меча, командовал отрядом во время Чактамирского похода. Мы шли по колено в крови…

— Но, сэр Эндрю, это был героические времена, и тогда все были героями, — в голосе сэра Баярда не звучало никакой иронии. — Я не единожды слышал рассказы о вашей храбрости. Я всегда восхищался вами. И именно поэтому я приехал к вам — я полагал, что ваш сын достоин вас. Ведь в его жилах течет ваша кровь, а ведь это что-то да значит!

Отец, наверное, покраснел — он не любил комплиментов — и вскричал с горячностью:

— Черт побери, сэр Баярд! Я надеялся, что здесь, в северном Кастлунде, на краю света, сумею воспитать из своих мальчиков настоящих рыцарей! Я думал: они вырастут, уедут в соламнийскую столицу, станут рыцарями и будут восстанавливать на земле справедливость — как и подобает рыцарям! Но я, видимо, ошибся. Мой средний сын помышляет скорее о небесном, чем о земном. А младший… у младшего — все задатки отпетого негодяя!

— Вы судите своих сыновей слишком строго, сэр Эндрю!

Но отец словно и не слышал реплики сэра Баярда.

— Ну а старший — просто паршивая овца в моем стаде. Скажу откровенно: сэр Баярд, я без преувеличения в отчаянии!

— Как бы там ни было, сэр Эндрю, — сэр Баярд говорил уже с некоторым раздражением, — мое предложение остается в силе. Я готов взять в оруженосцы любого из ваших сыновей. И поверьте: во мне он найдет неплохого учителя.

Сэр Баярд забарабанил пальцами по ручке кресла.

Я подался назад. И вдруг — по моей ноге пробежала крыса. Я завизжал от испуга и ударился головой о каменную кладку.

Почуяв что-то живое, к камину кинулась собака. Я схватил крысу и швырнул ее в оскаленную собачью пасть. А сам быстро полез наверх. Вслед мне слышались рычание, визг, крики… Через минуту я был уже в своей комнате, быстренько сменил измазанную сажей одежду на чистую ночную рубашку и скользнул в постель под одеяло. Спустя секунду я, притворяясь крепко спящим, уже вовсю «храпел».

* * *

Как я позже узнал, беседа отца и сэра Баярда продолжалась еще долго.

Они говорили о краже доспехов. Отец полагал, что вор прятался в комнате и Алфрик должен был внимательно осмотреть все — тогда бы незнакомец не смог бы напасть на нас так внезапно!

А сэр Баярд старался всячески оправдать моего брата. Наказанный отцом Алфрик не имел права выходить из замка.

Будучи все время дома, мой брат издевался надо мной как хотел — он считал, что во всем случившимся виноват только я один. Я уж и не говорю о том, что всегда со страхом прислушивался к шагам брата…

Что и как все произошло в ту ночь? — Алфрик помнил плохо. Но злость свою он мог хорошо вымещать на мне — и делал он это постоянно. Из всех обитателей замка мне было хуже всего; поэтому-то я и прятался в тайных ходах или в каком-нибудь укромном уголке.

Если я встречался с кем-нибудь в замке, тотчас же придавал своему лицу выражение невинно пострадавшего. Руки, чтобы никто не увидел, что у меня нет фамильного перстня, я всегда засовывал в карманы. Старался как можно реже видеться с отцом и братьями и как можно меньше говорить при встречах с ними.

Однажды во дворе замка я нос к носу столкнулся с братом Бригельмом — тот кормил птиц, на его лице блуждала задумчивая улыбка, грива рыжих волос спускалась на плечи, одет он был в латаную-перелатаную рясу.

— Гален, — спросил он меня, — ты когда-нибудь интересовался пророчествами и предсказаниями?

— Но, Бригельм, почему ты меня спросил об этом?

Брат задумчиво ходил по двору и все сыпал и сыпал зерна птицам.

— Ты понимаешь, мне кажется: предсказание — это некий зал с зеркалами. Отраженное в одном зеркале тотчас отражается в другом, в третьем… А все вместе отражается в глазах того, кто находится в зале.

— Наверное, ты прав, Бригельм. Но осторожней! Не наступи на собаку!

Брат помолчал, перешагивая через спящего в тени терьера — лапы собаки подрагивали: наверное, во сне она гналась за добычей.

— Вот, например, птицы… В Век Света священники предсказали катастрофу, после которой должны будут появиться птицы с крыльями. И они появились! Как раз в то время возникло огромное Верденское болото. Кипарис вырастал не за несколько столетий, а за несколько недель. В воздухе было столько насекомых, что появились даже и рыбы с крыльями!

Бригельм остановился, взглянул на меня. Я осторожно взял его за руку.

— А что такое человеческое болото, мой маленький брат? — Бригельм тихо засмеялся и бросил последнюю горсть зерен стайке голубей. — Разве оно создано для жизни людей?… Но впрочем, мы говорили о птицах. Некоторых из них можно кормить с руки. Когда птица ест с ладони — это добрый знак. Но есть и мрачные предсказания. Птицы, птицы… А вот еще: ты смотришь в зеркальную гладь воды и вдруг откуда-то начинают падать листья…

Этот разговор с Бригельмом мне почему-то запомнился.

За обедом я постоянно ловил на себе хмурые взгляды отца, — Алфрик ему уже все уши прожужжал о том, какой я подлый. А сам брат, прищурившись, смотрел на меня поверх бутылок, которыми был заставлен стол. Порой мне казалось: я — меж двух зеркал.

* * *

Шло время. Отец сердился на Алфрика и вместе с тем все более подозрительно смотрел на меня.

Сэр Баярд за те несколько недель, что он провел в нашем замке, помрачнел и приуныл. Доспехи были еще не найдены, незнакомец — не пойман.

Однажды рано утром в замок пришли крестьяне. Отец был в большом зале — расчесывал собак.

Главной у крестьян была женщина лет восьмидесяти. Лицо ее было морщинистое и желтое, словно пергамент. Она, как и все остальные, была в грубой домотканой одежде. Без долгих предисловий она рассказала, почему крестьяне пришли к отцу. Речь шла об убийстве.

— Ваша милость, пусть боги покарают меня и моих родных до пятого колена, если я хоть словечко скажу неправды.

Отец сидел, побагровев. А я с нетерпением ждал: когда же гром небесный покарает эту старую каргу?!

— Да, ваша милость, скажу без утайки: убийца, объявившийся в наших краях, — один из ваших родственников.

Она смотрела отцу прямо в глаза. Тот в ярости отшвырнул ногой стул. Бригельм стоял у камина и, не таясь, заплакал. Алфрик, сидя на стуле, как ни в чем не бывало точил свой кинжал. Я уткнулся носом в раскрытую книгу, которую, разумеется, не мог читать. Около моего стула стоял на задних лапах бульдог — выпрашивал бекон.

А старуха все говорила и говорила:

— Вчера вечером к дому моего Джафа подъехал человек, одетый в доспехи соламнийского рыцаря… Вы помните Джафа, ваша милость? Это ему ваш старший сын в прошлом году отсек ухо. Нет, нет, не подумайте, что я в чем-нибудь упрекаю вашего мальчика. Господин Алфрик готовился к турниру, они с Джафой из-за чего-то повздорили, задрались, и вот… Но скажу вам: Джафа и без уха все отлично слышал!

Я упорно смотрел в книгу и гадил бульдога, терпеливо дожидавшегося подачки. Алфрик, покраснев, не отводил глаз от кинжала. Я злорадствовал.

— Да, так вот. Джафа в это время покрывал крышу новой соломой… Вы ведь, ваша милость, наверное, знаете, что месяц назад крыша его дома сгорела дотла?!

Теперь настал черед злорадствовать Алфрику: это я поджег солому на крыше дома Джафы. Я еще ниже склонился над книгой. А старая карга продолжала монотонно бубнить:

— Ну вот, значит, рыцарь спешился у дома… Этот рыцари… это был сэр Равен. И это как раз он ходит по деревням, отбирает наши продукты, скот, забирает к себе наших дочерей… Ну значит, сэр Равен спешился и попросил принести ему сыра. Джафа слез с крыши и уже готов был пойти за сыром — он бы с превеликой радостью накормил рыцаря… Но тут сэр Равен потребовал отдать ему Руби, нашу корову. Джафа так и застыл на месте. А потом спросил: по какому праву?

— Спросил спокойно, вовсе не собираясь затевать ссору, — раздался чей-то голос из толпы, стоявшей сзади старухи.

А меня так и подмывало спросить: сэр Равен говорит тихим, вкрадчивым голосом? Но я хорошо понимал: спроси я это — выдам себя с головой.

Бульдогу надоело клянчить кусочек, и он, схватив со стола пирог с мясом, побежал к Алфрику и забился под его стул.

— Да, Джафа спросил спокойно, вовсе не собираясь затевать ссору, — повторила старая ведьма. — Но сэр Равен вновь сказал: отдайте мне Руби. А затем сказал, что он заберет с собой и Агнес, дочь Джафы. И вот только тут Джафа вспылил… Агнес пришла вместе со мной, она подтвердит, что я говорю правду.

Старуха обернулась, схватила за руку блондинку с выпученными глазами, примерно моего возраста, но раза в два толще меня и вытолкнула ее вперед. Пожалуй, сэр Равен поступил бы разумнее, если бы не стал красть эту безобразную толстуху.

Агнес стояла перед моим отцом, сжимая окровавленную сорочку. О, это было уже совсем излишне!

Толстуха всхлипнула:

— Ваша милость, когда сэр Равен сказал, что он заберет с собой меня, Джафа вытащил свой нож и ответил: «Может быть, вы и высокого происхождения, но я не позволю вам и волоска тронуть на голове моей дочери». Так в точности он и сказал. Пусть боги покарают меня и моих родных до пятого колена, если я хоть словечко соврала!

И тут снова начала бубнить старуха:

— Все произошло, ваша милость, гораздо быстрее, чем мы вам рассказываем. Ну просто, в мгновение ока. Джафа бросился на сэра Равена — и тотчас упал, пронзенный мечом в грудь.

Едва старуха закончила свой рассказ, вперед выступил какой-то крестьянин и повторил все от начала до конца — почти слово в слово. За ним ту же самую историю рассказали еще пять человек. Ну, чистый спектакль, честное слово!

Красный, как помидор, отец слушал их вне себя от ярости. Бригельм — на всякий случай — стоял рядом с ним. Алфрик раздраженно пинал лежащего бульдога.

— Даю вам слово рыцаря, — сказал отец, сжимая рукоять меча, — когда я изловлю этого негодяя, он понесет заслуженное наказание.

Ну и спектакль закончился, как обычно: крестьяне кланялись, отступая задом и проливая слезы благодарности.

Когда они ушли, отец повернулся к Алфрику:

— Посмотри мне в глаза, сын!

Я снова уткнулся носом в книгу. И весь обратился в слух.

— Не знаю, насколько во всем этом виноват ты, Алфрик, и ты, похоже, сам этого не знаешь. Возможно, я наказал тебя слишком мягко, но да простят меня боги, ибо я ошибался не по злому умыслу. Я и сам виноват отчасти, так как я забыл об ответственности, которую возлагает на себя хозяин по отношению к гостю. Я не знаю, чье здесь предательство. Но учти: в прежние времена не было наказания более сурового, чем наказание за предательство.

Отец встал с кресла и в свете солнечного утра он показался мне необычайно прекрасным. О, когда-то, еще до того, как родились мы, он слыл самым красивым в Кастлунде рыцарем! А состарившись, он уединился здесь, в своем замке, в захолустье. Но сейчас… сейчас к нему словно снова вернулась молодость и красота!

И каким решительным выглядел он! Честное слово, спроси он меня сейчас о той злополучной ночи, и я рассказал бы ему все. Все начистоту. Без утайки. Хотя отец, узнав правду, и наказал бы меня куда как сурово.

Но отец не стал меня ни о чем спрашивать. Он снова повернулся к Алфрику:

— Ты совершил проступок, который привел к ужасным последствиям. И тебя следует судить по законам рыцарства, — хотя ты даже не оруженосец. Но ты — сын рыцаря!

Отец долго ходил по залу, время от времени бормоча:

— Да, да, у меня нет иного выбора…

Затем он остановился и поднял меч острием вверх.

Голос его зазвучал так, что у меня мурашки побежали по телу:

— До тех пор, пока не будет изловлен вор, похитивший доспехи сэра Баярда Брайтблэда, рыцаря Соламнии, и не будут прояснены все обстоятельства данной кражи, я заключаю своего старшего сына Алфрика Пасвардена в тюрьму. — Потом он сказал менее торжественно: — Я очень надеюсь, что ты, Алфрик, осознаешь свою вину и раскаешься в своем поступке, который запятнал и нашу фамилию, и честь всех соламнийских рыцарей.

Я был просто восхищен отцом! Я никогда-никогда не видел его таким!

Бригельм стоял рядом с отцом, пожимая плечами и устремив свой взор ввысь.

А Алфрик… Алфрик вдруг рассмеялся! И снова пнул бульдога ногой — тот заскулил и побежал, ища у него защиты, к Бригельму. Но вскоре, наконец-то поняв, что отец не шутит, Алфрик перестал смеяться. Заикаясь, он начал что-то мямлить в свое оправдание.

Отец пристально смотрел на своего первенца, своего наследника.

— Если бы ты, Алфрик, только знал, как тяжело мне сейчас, то уже это одно было бы для тебя суровым наказанием. Но…

— М-м-м-н-е-е-е… — как-то гнусаво проблеял брат. Бульдог с недоумением взглянул на него.

— Но у тебя, мой сын, понятия о чести и достоинстве не больше, чем… чем… — он запнулся, подыскивая сравнение, и наконец, указывая на бульдога, который в испуге прижался к ногам Бригельма, произнес: — чем у собаки.

— М-м-м-н-е-е-е… — вновь только и смог повторить Алфрик.

А мне стало смешно. И я хихикнул.

Отец тотчас гневно обернулся ко мне. О, в тот миг я, кажется, мог понять, что чувствовали люди Нерака, глядя на него во время сражения на перевале Чактамир!

— Я вижу, — ледяным голосом сказал отец, — что моему младшему сыну чрезвычайно весело. — Он снова повернулся к Алфрику: — И чтобы тебе не было очень уж скучно сидеть одному, вместе с тобой посидит и наш весельчак Гален. А там мы еще поглядим, на ком из вас двоих лежит большая вина.

— Но отец!.. — взмолился я с неподдельным испугом.

Мы останемся в темнице один на один — Алфрик и я! Я же не выйду оттуда живым!

— Отец! Отец!

Но ответом мне было молчание.

В темнице пахло плесенью, от дубовых бочек, стоявших в углу, несло прокисшим вином.

Я прижался к стене — как можно дальше от Алфрика. Я хотел жить. Я хотел выжить! О, и дернула же меня нелегкая захихикать!

Отец вместе с Бригельмом и Гилеандосом все еще стоял у двери. Бригельм держал лампу — тусклый свет едва-едва освещал подземелье.

— Дважды в день вас будут кормить, — сказал отец. — Каждое утро вам будет разрешена прогулка на заднем дворе замка.

Надеюсь, заточение послужит вам хорошим уроком и научит вас уму-разуму. Если этого не сумел сделать я. Или ваш учитель Гилеандос.

Он замолчал и отступил в тень. Теперь я мог видеть только Бригельма — он смотрел на меня печально и сочувственно. Казалось: если бы он мог, он поменялся бы со мной…

Тут из темноты послышался голос отца:

— Я разочаровался в вас обоих, дети мои. Но надеюсь и верю, что вы в конце концов осознаете свою вину.

Затем дверь закрылась. Мы с Алфриком остались одни, в кромешной тьме.

И в этом жутком мраке я услышал: Алфрик медленно идет ко мне…

 

Глава 3

Не стану скрывать: к поэзии у меня отношение двойственное. Алфрик, например, дразнил меня иной раз поэтом — я умел рифмовать. И иногда мне жуть как хотелось действительно стать бардом! Трубадуром!

В наш замок трубадуры приезжали не раз.

Сначала вас сытно кормят. Потом вы рассказываете-поете историю, в которой подчас нет ни слова правды, но которую никто не называет лживой. Да еще и снова накормят. Да еще и заплатят за ваше вранье!

Ну, чем не благодать?!

…Восемь лет назад к нам в замок пожаловал Квивален Сез, самый знаменитый из бардов Соламнии. Помню, в тот вечер я решил: вырасту — стану поэтом! Но в ту же ночь мои поэтические грезы рассеялись без следа.

Отец велел нам с Алфриком навести порядок в большом зале — в нем ночью должно было состояться выступление Квивалена Сеза. Гилеандоса обязали наблюдать за нашей работой. В камине было полным-полно золы. Я забрался туда с метлой в руках. И вдруг — услышал жуткий крик нашего конюха. Я обернулся: конюх, перегнувшись пополам от боли, лежал под столом; ухмыляясь, его пинал ногами Алфрик.

— Ну, вы все-таки немного полегче, Алфрик, — попросил даже Гилеандос, который старался не делать ему замечаний.

— Вот еще! — прорычал брат. Он схватил старого конюха за волосы, вытащил из-под стола и поволок вон из зала.

Выталкивая его за дверь, Алфрик зло процедил сквозь зубы:

— Погоди, я тебе еще задам, любитель поэзии!

Мой брат никогда не отличался кротким нравом. Он был из тех, про кого говорят: хлебом не корми — дай поиздеваться над кем-нибудь. И он готов был слушать даже ненавистную ему виолончель, если это сулило ему лишнюю возможность поколотить слуг.

* * *

Ростом Квивален Сез был невелик. Одет в зеленое платье. Длинные волосы уже тронуты сединой. Красноречив. А самое главное, он был автором знаменитой «Песни о рыцаре Хуме», которую знали все рыцари Соламнии.

За трапезой отец и Квивален Сез обменялись тостами — оба старались превзойти в славословиях один другого.

Почуяв оленину, в зал вбежали собаки. Алфрик, сидевший напротив меня, корчил мне рожи. Я показал ему фигу. Брат рассвирепел, мотнул головой и ткнулся носом в чашу с вином. В тот вечер мы с ним впервые были допущены на званый ужин. Алфрику уже исполнилось тринадцать, и ему было позволено выпить вместе со взрослыми.

Бард встал и возгласил:

— Для сегодняшнего празднества я выбрал «Мантию Розы». Поэтическое чутье подсказало ему, что эта «рыцарская поэма» — вероятно, любимое произведение нашего отца. Тот благодарно улыбнулся и приветственно поднял свой бокал.

В поэме говорилось о воле, о свободе, о розах в небесах. Она была длинная и скучная.

Алфрик лезвием кинжала слегка касался спины уснувшей возле него собаки — та блаженно подергивала лапами.

Бригельм в красной рясе сидел неподвижно — он был похож на огородное пугало. Сидел он с отсутствующим видом; возможно, молился про себя.

Но отец с большим вниманием слушал даже самые нелепые строфы этой дурацкой поэмы. А когда Квивален Сез кончил читать, отсыпал ему добрую дюжину серебряных монет.

Трубадур кратко и с достоинством поблагодарил отца, повесил лиру на плечо и ушел.

Позже я не раз думал: если Квивален Сез такой знаменитый и прославленный, то почему он оказался у нас, в самом что ни на есть захолустье Соламнии?!

Уже брезжил рассвет. Меня отправили спать. Я, едва ли не засыпая на ходу, поплелся в свою комнату, но по дороге вдруг вспомнил, что оставил на стене замка своих солдатиков. Я поднялся на стену. Было раннее утро, каменные зубцы были ледяными. В амбразуре над подъемным мостом стояли в карауле мои верные солдаты.

Квивален Сез шел по дороге на запад.

О, если отсюда попасть солдатиком ему в голову, то великому поэту будет очень и очень больно!

Я один, я укрыт зубцами стены, никто меня не увидит!

Но, к несчастью, кое-кто меня видел. И этот «кое-кто» был мой брат Алфрик.

Оказывается, он вслед за мной поднялся на стену и увидел, как я кинул солдатика в знаменитого барда. А бард только на секунду остановился, почесал затылок и пошел дальше своим путем.

— Я углядел все, маленький негодяй!

Услышав за спиной свистящий шепот старшего брата, я вздрогнул, но тут же постарался взять себя в руки.

— Ты хотел сказать «я видел все», — поправил я Алфрика, напомнив ему, что по языку у меня оценки лучше, чем у брата.

Алфрик просто рассвирепел от моей реплики и набросился на меня, словно дикий зверь. Я старался отбиваться от него, как мог.

— Да что ты видел, мой дорогой брат?

— Я углядел все, — повторил он, — ты кинул солдатика в Квивалена Сеза и попал ему в голову.

Он сильно прижал меня лицом к замшелому камню зубца; над самой моей головой свисали плети плюща и вьюнки — словно венок, каким одаривают поэтов.

— Но, брат, разве ты не «углядел», что наш знаменитый гость стянул со стола серебряную ложку и сунул ее в широкий рукав своего одеяния?!

— Врешь! На столе сегодня не было серебра. Мы принимали барда, а е купцов!

Он еще сильнее прижал мое лицо к камню, мох забивался мне в нос и в рот.

Отплевываясь, я заверещал:

— А секретного плана ты у него не заметил?! Уверен, что он — никакой не бард, а шпион. Враги отца задумали захватить наш замок!

Брат, наконец-то слегка разжал руки. Казалось, он задумался.

Я чуть-чуть смог повернуть голову.

— Да что с тобой случилось, Алфрик?! Тебя околдовали или загипнотизировали? Ты видел то, чего не было, то, что только должно было произойти.

Алфрик все еще прижимал меня к стене, хотя уже с гораздо меньшей силой. Он не знал, как ему поступить. Он был глуп и не обладал воображением. Поэтому он верил только в то, что видел собственными глазами. Но с другой стороны, он, может быть, и впрямь что-нибудь не так «углядел»?

Я плакал и умолял его отпустить меня. Я старался его разжалобить — но моему брату, к несчастью для меня, жалость была неведома…

* * *

Но я ошибался, когда полагал, что Алфрик не обладает воображением. Впоследствии я не раз убеждался, что воображение у него может быть чрезвычайно богатым!

Вы уже знаете: законы гостеприимства для нашего отца были священны. Если гостя в доме обидели, отец страдал неимоверно.

В одном из своих длинных писем к отцу Квивален Сез написал о «дарованном ему мистическом моменте», когда возле нашего замка «божье послание» ударило его по затылку. Надо сказать, бард не нашел моего солдатика — вздувшуюся шишку на голове он просто счел за материальное доказательство утверждения: художник должен творить в страданиях.

Правда, «мистический момент» вскоре вылился во временную потерю зрения — свои ощущения во время болезни он красочно описал в поэме, которая хотя никогда не была опубликована, но месяц спустя после написания стала известна нашему отцу. Слова о «божьем послании ранним утром у стен рыцарского замка» позволили отцу догадаться, что здесь не обошлось без участия одного из его сыновей.

Нет, отец ничего не узнал точно. Но Алфрик стал постоянно угрожать мне, что расскажет отцу обо всем. Он рисовал мне картины — одну жутче другой. Воображение его распалялось. А тема была одна и та же: вот, узнав правду, отец меня нещадно наказывает.

Меня пугала уже сама угроза наказания!

Так я превратился в слугу своего брата. Я чистил за него конюшни, убирал его комнату. Если должны были наказать за какую-либо провинность Алфрика — то наказывали его младшего брата, Галена.

Месяцы моего рабства превратились в годы — в долгие-долгие годы.

Да, дорого обошелся мне «мистический момент».

Бардов я возненавидел лютой ненавистью.

Восемь лет я терпеливо ждал того дня, когда я полной мерой смогу отомстить своему брату. Восемь лет постоянного страха и унижений.

И вот — этот день настал. И я — по своей собственной глупости — упустил эту возможность.

А сейчас… сейчас мы были вдвоем, в темнице, в непроглядном мраке, и Алфрик медленно шел ко мне.

— Ну, где же ты, мой маленький, мой любимый братик?!

Вот Алфрик споткнулся и пополз по тюремному полу, словно гигантский краб.

Я пропищал: «Я здесь!» — и отпрыгнул в сторону.

В кромешной тьме я услышал: брат-краб повернулся на голос. И я снова пропищал: «Я здесь!» — и снова отпрыгнул в сторону.

И вдруг — оказался в руках брата. Алфрик перехитрил меня. Тотчас он что есть силы ударил меня по голове. Я упал. Последнее, что я почувствовал, теряя сознание: липкие пальцы крепко сжали мне горло.

* * *

Очнулся я от яркого света, бьющего мне в глаза.

Надо мной склонился Гилеандос. В одной руке он держал фонарь, в другой — тарелку с хлебом и сыром.

За ним стояли два стражника. Это были слуги с конюшни. В лучшем случае, они относились к Алфрику и ко мне равнодушно.

— Как написал один старинный поэт: «Мой мальчик, избили тебя, но остался ты жив», — продекламировал Гилеандос.

Вспомнить сейчас какое-то там старое стихотворение?! Мне было больно сидеть и даже больно дышать. Левый глаз заплыл. О, да, битье прошло вполне удачно — я остался жив! Старый поэт как в воду глядел!

А Гилеандос продолжал тараторить:

— Многие из тех, кого заключают в тюрьму, впадают в отчаяние. Жить не хочется! Но темнота, затхлый воздух, сырость — все это болезненно, но не смертельно! Предок нашего многоуважаемого гостя, сэра Баярда, соламнийский рыцарь Сантос Сильверблэд попал в городе Далгитосе в тюрьму. Когда армия Винаса Соламна вошла в Далгитос, то Сантоса нашли в весьма плачевном состоянии — как поется в песне, «он палками был преизрядно побит»…

— Галена никто не бил, — подал из угла голос мой брат, — его укусила крыса, он отпрыгнул и ударился головой о стену.

— Подойди, подойди-ка сюда, Алфрик, — усмехнулся Гилеандос. — Мне представляется совершенно очевидным, что здесь налицо вышеупомянутая мною болезнь, которая усугублена, без сомнения, холодом, который наступил, как я научно доказал, из-за воздействия на болотные испарения солнечных пятен.

— Гален сам ударился головой о стену. Все было так, как я уже рассказал, — Алфрик пристально смотрел на меня. — Ведь верно же, мой дорогой брат?!

Немного поразмыслив, я ответил:

— Гилеандос, Алфрик сказал правду. Я ударился головой о стену. Ну, конечно же, о стену. Меня напугала крыса. — Я лег на пол. — Ничего этого не случилось бы, послушайся я Алфрика. Он говорил мне: стой тихо, а он, мол, постарается развести костер. Станет и светло, и тепло…

— О чем ты говоришь, Гален? — Гилеандос наклонился надо мной. — Какой костер? Ты бредишь?

Я застонал:

— Какой костер? Ни о каком костре я не говорил… Я испугался крысы… это была большая крыса… огромная крыса… и я ударился о стену…

Гилеандос поставил рядом со мной тарелку:

— Твой завтрак, Гален.

Он повернулся и ушел. Дверь за ним и стражниками закрылась. И мы с Алфриком снова остались вдвоем в кромешной тьме.

Как только шаги Гилеандоса в коридоре стихли, я услышал: Алфрик снова идет ко мне. Я пополз от него на середину темницы.

— С крысой все ясно, — сказал брат. — А что ты болтал о костре?

Я ничего не ответил.

Когда я слышал шаги Алфрика, я начинал снова ползти; когда брат останавливался, замирал и я.

Мне казалось, эта игра в кошки-мышки тянется уже целую вечность…

Наконец, за дверью послышались шаги, заскрежетал ключ в замке и в нашу темницу хлынул свет. Я огляделся: мы с Алфриком сидели почти вплотную друг к другу — спиной к спине.

Брат протянул было руку, чтобы схватить меня, но отец уже стоял над нами. В левой руке он держал факел, а правой крепко схватил Алфрика за воротник рубашки. Я и представить не мог, что мой старый отец так быстро бегает!

Около двери стояли два дюжих стражника и, глядя на нас с братом, ухмылялись. Отец кивнул им, и они стали прикреплять к стене камеры ножные кандалы. Я увидел: в руках у них только две цепи.

— Гилеандос! — позвал отец, и в камеру вошел наш учитель.

Отец крепко держал Алфрика, а Гилеандос склонился надо мной и назидательно изрек:

— Ты, Гален, еще мал и не научился искусству лжи. А посему — не лги взрослым. Я ведь отлично понял, что ты хотел сказать на самом деле, мой мальчик.

«Значит, я еще не научился правдиво врать?! Это не очень-то приятный мне комплимент…»

А Гилеандос продолжал:

— Крыса — это Алфрик. В переносном смысле, конечно. Ведь ты не ударялся головой о стену. Тебя избил твой брат. Верно, Гален?

— Да.

— Но почему ты боялся сказать правду? Ты боишься своего брата?… А тот пожар, шесть месяцев назад? Это ведь тоже не твоих рук дело? Я прав?

— Наверное…

— Так, так, мой мальчик. Ты не хочешь признаться, что брат постоянно обижает тебя и бьет… Но разве не было бы лучше для тебя самого, если бы ты с самого начала рассказал нам всю правду?!

— Да, наверное…

Стражники надели на ноги Алфрика кандалы — тот бессильно только брызгал слюной. Отец с гневом и презрением смотрел на своего старшего сына; факелом он размахивал, словно мечом.

— Гален, — сказал мне Гилеандос, — мы с твоим отцом решили, что тебе пойдет на пользу посидеть в камере рядом с закованным в кандалы братом. Сидеть тебе придется, видимо, до тех пор, пока сэр Баярд не отыщет свои доспехи. Мы надеемся, что и ты, и Алфрик — вы оба — сумеете сделать правильные выводы из всего, что с вами случилось и встанете на путь правды и добра.

— Я не уверен, — глядя на Алфрика, ледяным голосом сказал отец, — что лгун и трус достоин звания рыцаря. Благородная кровь и поступков требует благородных.

Больше не сказав ни слова, отец и Гилеандос ушли. Стражники снова закрыли дверь.

Во тьме камеры я услышал, как гремят цепи Алфрика. Их скрежет заставил меня вспомнить разные жуткие истории о преступниках.

А брат начал красочно описывать, что бы он сделал со мной, если бы сейчас я попался ему в руки.

Я постарался отвечать ему как можно спокойнее.

— Мне твои угрозы не очень-то страшны. Наверное, ты еще так ничего и не понял. Ведь в этих кандалах ты можешь остаться на всю жизнь. Или, по крайней мере, лет на десять. Пока какой-нибудь добрый рыцари не сжалится над тобой и не захочет сделать тебя своим оруженосцем. А ведь по возрасту ты уже давно мог бы стать оруженосцем какого-нибудь благородного рыцаря. Но ты — слишком подлый, Алфрик. Вспомни: когда тебе было четырнадцать, рыцарь Гариз из Палантаса сказал тебе эти же самые слова. Тогда, когда он увидел, как ты вынимаешь деньги из ящика в церкви… Я в четырнадцать лет мог бы запросто стать оруженосцем, но отец решил, что сначала оруженосцем долен стать ты. Ведь ты — его старший сын, его наследник. Ты, наверное, и представить себе не можешь, как наш отец мучается: в двадцать один год сыновья рыцарей уже сами являются рыцарями, а ты даже не стал оруженосцем! Он должен кормить взрослого оболтуса, заботиться о нем. А ты, ты на его заботу отвечаешь к тому же подлостью и враньем! Ты только и способен на то, чтобы бить слуг и ездить на лошадях. Много ума для этого не требуется.

Я услышал: Алфрик захныкал.

Ну что же, прекрасно! И я продолжал:

— Десять лет в кандалах — это уж как пить дать! Стать оруженосцем в тридцать один?! Курам на смех! А это значит, ты никогда не станешь оруженосцем рыцаря, а уж рыцарем — тем более. Можно, конечно, пойти в священники. Но, наверное, и тут ты уже опоздал. Тридцать один год — это старость. В любом случае. В любом деле. И ты это, конечно, сам прекрасно понимаешь. Вот, например, наш брат Бригельм…

Бывает же такое! Знаете, как в старинной какой-нибудь комедии: едва только упомянут чье-то имя, как этот человек тотчас появляется на сцене. Не успел я произнести имя брата, как Бригельм, открыв дверь, вошел к нам в камеру.

Но его приход был, пожалуй, сейчас некстати. Я только-только вошел в раж! Алфрик мне сейчас был не страшен!

Как бы там ни было, на пороге стоял Бригельм. На его лице ясно прочитывалось сострадание — ему было жалко и меня, избитого Алфриком, и Алфрика, извивающегося в кандалах.

— О, милые мои братья! Вас бросили в эту вонючую, холодную, темную камеру! Почему, за что вас держат здесь? И уже так долго! Но я верю — и вы верьте вместе со мной, — скоро все это кончится.

— Что кончится, Бригельм? — спросил Алфрик. Кажется, он старался говорить спокойно, но голос его все-таки сорвался на визг.

— Скоро все это кончится, — повторил Бригельм, садясь около меня, и добавил: — Я принес вам хорошие новости. Час назад сэр Баярд поймал-таки вора, который украл его доспехи. Скоро отец позовет вас к себе…

Сэр Баярд поймал Скорпиона?! Н-да, хорошую же новость принес Бригельм.

А брат продолжал:

— Я знал, что правда восторжествует. Знал, что вы ни в чем не виноваты и имя нашей семьи вами не запятнано!

«Угу, до пятого колена», — мрачно подумал я.

В большом зале было полутемно — факелы здесь на этот раз горели тускло.

Отец и сэр Баярд сидели во главе стола в судейских мантиях. В зале были и слуги, и крестьяне окрестных деревень — они негромко переговаривались. Собаки тоже были здесь — играли, боролись, карабкались на стол.

Посмотрев на пойманного вора, я усмехнулся: это и есть главное действующее лицо судебного представления?! Тощий, почти скелет. Ноги тонкие — однако, ощущалось, сильные и жилистые; они напоминали ноги Скорпиона… Одет он был во все черное, на вид ему — лет шестьдесят.

Он не проронил ни слова, и я, с замирающим сердцем, ждал, когда он заговорит — его голос, если это Скорпион, выдаст его.

Конечно, просто «козел отпущения» — для меня гораздо лучше, чем настоящий преступник. Скорпион мог бы порассказать обо мне такого!..

Мы с Алфриком — в окружении стражников — стояли в середине зала. Бригельм сидел по правую руку от отца.

Сэр Баярд, покачивая ногой и барабаня пальцами по столу, время от времени взглядывал на нас с Алфриком — острый взгляд его серых глаз был острым, изучающим. Мне казалось: он думает сейчас примерно так: «Да, этот человек в черном слишком тщедушен. Разве такой заморыш мог запугать всех или хотя бы убить Джафу?!»

Наверное, этот слабак, когда его поймали, только при одном взгляде на сэра Баярда со страху выронил оружие…

Нет, это не Скорпион, это не тот, кто украл доспехи. Но я готов был во всеуслышание сказать, сто это именно он. Мне так не хотелось вновь оказаться в темнице! Я уже открыл было рот, но вовремя прикусил язык: если я скажу, что это не Скорпион, то последует множество каверзных вопросов, и я, возможно, запутаюсь во лжи.

И тут прозвучали слова:

— Вот тот, кто помогал мне!

Голос человека в черном прозвучал негромко и сухо, словно зашелестела бумага. Этот несчастный скелет стоял перед отцом и костлявым пальцем указывал на меня!

— Вы, вероятно, говорите об Алфрике! — воскликнул я в отчаянии. — Я никогда до сего мига не видел вас!

Сэр Баярд в упор посмотрел на меня и поднялся со своего места Он откашлялся и затем повернулся к человеку в черном:

— Знаешь ли ты, кому предъявляешь обвинения? Обвинение в воровстве — это тяжкое обвинение. — Сэр Баярд замолчал, опустил глаза, потом внимательно посмотрел на меня. — Да, это тяжкое обвинение. Воровство — это не детская шалость. Это серьезный проступок. Это… это как часовому уснуть на своем посту.

Не дожидаясь вопросов, я поспешил сказать:

— Сэр, как я уже говорил: я не успел разглядеть человека, который украл ваши доспехи. Но клянусь вам, я никогда не замышлял ничего худого против вас и никогда не намеревался красть ваши доспехи. Вы, конечно, можете верить мне, а можете верить этому человеку, которого вы сами взяли с поличным, — и я театральным жестом показал на человека в черном.

Тот, стоя перед отцом, смотрел себе под ноги. Отец, желая знать мнение сэра Баярда, взглянул на рыцаря. А сэр Баярд так и впился в меня глазами.

— Ну что же, я верю тебе, юноша, — и, сказав это, он повернулся ко мне спиной. Затем, переступив через лежавшую собаку, пошел к камину.

— Но это он, он помогал мне! И я могу доказать это! — заговорил человек в черном.

Говорил он тихо, но все в зале услышали его слова.

Отец встал и посмотрел на своего старшего сына. Кто-кто, а уж я-то отлично знал, что несчастный Алфрик если в чем-то и виноват, то только в том, что он глуп и в тот вечер был пьян.

Сэр Баярд, не глядя ни на кого, помешивал угла в камине, затем сказал:

— Наверное, пришло время выслушать Алфрика.

Брат с минуту переводил взгляд с отца на сэра Баярда и обратно. Начал он неуверенно — видимо, боялся, что вдруг скажет что-нибудь не то.

— В тот вечер, отец, я вышел из-за стола, так как время было уже позднее, и стал подниматься к себе…

— Ты это уже неоднократно говорил раньше, мой мальчик, — сказал отец и покраснел так, что даже его седая борода порозовела.

Сэр Баярд отошел от камина и сел в свое кресло. И в тот же миг будто бы облако закрыло солнце — в зале стало еще темнее. Нет, не облако — словно кто-то заглянул в окно, что выходит на восток. Кто-то подглядывает, шпионит?… Длилось это всего мгновение. Я взглянул на сэра Баярда — рыцарь сидел, слушая моего брата, и, казалось, ничего не заметил. А может быть, ничего и не было? Мне просто померещилось?

— …Около дверей вашей комнаты, сэр, я увидел Галена, а так как я хотел стать вашим оруженосцем, то решил защищать интересы своего рыцаря…

Но Баярд прервал его:

— Итак, Алфрик, брат казал вам, что за окном замка он увидел кого-то подозрительного — он почему-то решил, что это вор, который хочет украсть доспехи. А вы, Алфрик, были… не совсем трезвы, вам это все тоже показалось подозрительным, и вы открыли дверь в комнату…

— Да, да, я подумал, что вор — там. Конечно, я понимаю, что вором мог быть и сам Гален… — брат недобро усмехнулся.

Крестьяне и слуги зашептались. Отец покраснел еще больше, и, сев в кресло, сжал подлокотники с такой силой, что я услышал, как они затрещали. Бригельм склонился к отцу, он побледнел и был явно взволнован.

Сэр Баярд смотрел на меня с сочувствием.

А Алфрик продолжал:

— Да, я открыл дверь комнаты, а потом и дверцу шкафа по настоятельной просьбе Галена. Теперь я понимаю: всю вину за случившееся он хотел свалить на меня…

Я захныкал:

— Отец, отец, это неправда… Я сыграл хорошо: в голосе моем прозвучали и удивление, и обида, и раскаяние. Потупив глаза я пошел в дальний угол зала, где было почти совсем темно. И уже оттуда сказал сэру Баярду:

— Вы, сэр, наверное, верите моему брату. Ну да, конечно. Он ведь должен стать вашим оруженосцем. А он только и может, что разбивать головы слугам, точно орехи.

Сравнение мое было грубым и, конечно, неудачным, но я полагал, что таким образом смогу завоевать расположение к себе слуг и крестьян.

Я стоял в углу, около чадящего факела — дым ел мои глаза. И заплакать теперь было совсем не трудно. Роняя слезы, я посмотрел на собравшихся в зале. Человек в черном слегка улыбнулся. Сэр Баярд не сводил со своего пленника глаз.

— О, сэр, — сказал я с дрожью в голосе, — я уже и так наказан: я лишился отцовского расположения… — я всхлипнул.

— Я опозорил наш род до пятого колена…

Бригельм шагнул ко мне, мягко взял меня за руку:

— Гален, успокойся. Я уверен, что ты ни в чем не виноват. Я вырвал свою руку из рук брата и, всхлипывая, воскликнул:

— Нет, виноват! Я виноват не меньше, чем и Алфрик!..

— Да, вы, Гален Пасварден, виноваты! — с торжествующим видом возгласил человек в черном. — Вы — жадный и лживый мальчишка!

И — к моему неописуемому удивлению — он вынул из кармана мое фамильное кольцо.

Все застыли на месте. Чадивший рядом со мной факел погас. Я стоял, открыв рот. Мне показалось: тишина длятся целую вечность! Наконец, я смог жалко пролепетать:

— Откуда у него мое кольцо?! О, да это не мое кольцо! Это подделка!

Отец вскочил с кресла — так, что спавшие у его ног собаки в испуге, поджав хвосты, кинулись прочь.

— Молчать, Гален! — загремел на весь зал его голос. — А как он узнал твое имя?! Такое кольцо нельзя подделать!

— Я не знаю, — захныкал я. — Может быть он, когда воровал доспехи, украл и мое кольцо?…

Мои слова отец пропустил мимо ушей.

— А ну, покажи мне свою руку! — скомандовал он тоном, не терпящим возражений.

Я протянул ему свою дрожащую руку — руку, на которой не было фамильного кольца.

Лицо его помрачнело. Я забормотал:

— Но… но… — я ничего не мог придумать, но понимал, что молчание сейчас смерти подобно.

— Так, — сказал отец зловещим голосом. — А почему ты раньше не сказал, что у тебя украли фамильное кольцо?!

А я стоял как дурак и только растерянно повторял:

— Но… но…

— Ладно, Гален, — сказал отец уже тише и спокойнее. — Когда у сэра Баярда украли доспехи, ч подумал, что это сделал ты или твой брат, или вы оба вместе, или кто-то посторонний попросил вас украсть их. И я поклялся наказать вора и вас обоих. Но я знал, что если я один буду судить вас, это будет против законов соламнийских рыцарей. Посему я предоставляю право окончательного приговора сэру Баярду Брайтблэду.

Отец замолчал. Нас с братом — под конвоем — вывели из зала, но ни его, ни меня не отвели в темницу. Алфрику вообще разрешили ходить по всему замку, а меня заперли в библиотеке Гилеандоса. Наша камера была занята теперь другим пленником — человеком в черном.

Сидя в библиотеке среди книг и рукописей, среди реторт и пробирок, служивших Гилеандосу для алхимических опытов, я бросал кости — получилось 9 и 11. Знак крысы. Каменный туннель. Что это значит? Найти ответ мне не помогли и книги из библиотеки Гилеандоса. Судьба моя была мне не ясна.

Я просидел взаперти несколько часов. Вот колокол на башне пробил три… потом четыре… потом пять… Стемнело. Вечером за окном библиотеки послышался слабый крик сойки. Дважды я слышал в коридоре тяжелые шаги моего брата Алфрика — он подходил к двери и пытался открыть ее. Однако, к своему разочарованию и к моей радости, он, как ни старался, открыть дверь не смог. А после того, как у сэра Баярда были украдены доспехи, ключи от комнат у Алфрика отобрали.

На всякий случай мешочек с камешками незнакомца я спрятал как можно глубже в карман куртки.

От нечего делать, я прочитал книгу о том, как можно остановить свой рост, и еще одну — о взрывчатых веществах. Примерил несколько костюмов Гилеандоса, которые нашел в его библиотеке, смешал какие-то алхимические порошки. В конце концов, я залез на письменный стол Гилеандоса и заснул там среди бумаг и рукописей.

* * *

Проснулся я в полной темноте от тревожного чувства: я в комнате не один.

— К-к-кто здесь? — заикаясь, спросил я.

Мне никто не ответил. Но я услышал: кто-то снаружи стучится в окно библиотеки. Я зажег свечу и подошел к окну. На карнизе сидела птица. Голубка? А может быть, ворон? Птица стучала в стекло своими черными крыльями.

Я распахнул окно.

— Ты прилетела ко мне, пичужка?

Птица не пошевелилась. Да живая ли она вообще?

И вдруг птица медленно повернула ко мне голову и сказала голосом, который шел как бы из ниоткуда:

— К тебе, мальчишка.

Свеча выпала из моих рук. Я тотчас поднял ее и, обжигая пальцы, затушил. В библиотеке снова стало темно, только свет луны проникал сквозь открытое окно.

Эта птица была вороном.

И этот ворон, словно купаясь в холодном свете луны, стал прогуливаться по подоконнику. Наконец он взмахнул крыльями и влетел в библиотеку. И тотчас уселся на высокую кафедру Гилеандоса.

— Ты полагал, что я забываю о тех, кто служит мне?

Его голос звучал ровно, невыразительно, но мне слышался в нем металл и яд.

В библиотеке явно стало холоднее.

— Я… я знал… я верил, что вы придете ко мне, сэр, — заикаясь, соврал я.

— Ты снова лжешь, мальчишка. Но, как бы там ни было, я действительно пришел — точнее, прилетел. Ты мне еще нужен.

Да, это был голос Скорпиона.

— Я счастлив состоять у вас на службе, сэр, — пролепетал я. — И позвольте мне еще сказать…

— Заткнись!

Короткое, резкое слово прозвучало словно гром среди ясного неба.

Испугавшись, я отпрыгнул назад и повалился на реторты и пробирки с алхимическими порошками.

— Ты мне еще очень многое должен, Гален Пасварден. Еще очень многое. И я боюсь, что тебе не удастся сберечь своей шкуры.

Я перепугался насмерть. И залепетал:

— Чего же вы от меня хотите? Неужели я не угодил вам тем, что помог украсть доспехи?!

С трудом, но я встал на ноги.

— Едва ли, мой мальчик, едва ли…

Ворон буквально пронзал меня своим острым — и равнодушным! — взглядом.

— Как ты, наверное, смог понять, если я нахожу себе друзей, то — на всю жизнь. Или ты считаешь, что мешочек с опалами ты получил за такую безделицу, как кража доспехов?! Ну-ну!

В библиотеке стало ужасно холодно. Я закутался в один из халатов Гилеандоса.

— Или ты полагаешь, что я навсегда воплотился в эту жалкую, слабую птицу? И что я уже не смогу стать тем скорпионом со смертоносным жалом на хвосте, которого ты уже видел однажды. Ты помнишь ту ночь?

Забыв, что вокруг темнота, я молча кивнул: мол, да, помню.

— В ту ночь, дорогой мой, ты просто взял у меня в долг и теперь ты только-только начинаешь его оплачивать.

— Но, может быть, вы заберете свои опалы назад?! И тогда мы будем квиты!

— Нет, Гален, мы не будем квиты. Сэр Баярд схватил моего слугу, да-да, того самого, что сейчас сидит в темнице. Конечно, он не долго служил у меня, но все-таки…

— Что вы хотите этим сказать? — замирая от ужаса, прервал я его.

— Кажется, малыш, ты меня правильно понял. Да, мне сейчас нужен слуга, и, видимо, мне нет нужды говорить, что этим слугой будешь именно ты!

Он замолчал. А я, замерев, со страхом ждал, что он скажет дальше.

— Именно ты! — повторил он. — И ты будешь делать все, что я тебе прикажу. Сэр Баярд отправится на турнир, и ты будешь его сопровождать. Ты будешь следить за его оружием, одеждой, за его конем — словом, ты будешь делать все, что положено оруженосцу. И обо всем, что имеет отношение к сэру Баярду, ты будешь сообщать мне. Все, до мельчайших подробностей. Кто его окружает, о чем он думает, что намеревается сделать. Ты увидишь, как сэр Баярд выиграет турнир, — ворон словно бы усмехнулся, — и об этом тоже сообщишь мне.

И всего-то?! Ерунда, а не поручение!

— Но, сэр, — сказал я с легким сердцем, — прежде всего вы должны оправдать меня в глазах моего отца. Я заперт здесь потому, что отец считает: во всем, что случилось, виноват я. Отец увидел мое фамильное кольцо в руках этого вашего слуги в черном… И не думается, сэр, что, к сожалению, вам не удастся убедить моего отца в моей невиновности. Так что я никак не смогу вам помочь. Лучше вам поискать кого-нибудь другого. Поверьте, я очень огорчен тем, что вынужден отказать вам в вашей просьбе.

— Но я, мой мальчик, нисколько не огорчен твоим ответом. И я непременно позабочусь о твоем освобождении. Непременно.

— Но, сэр…

— Твое фамильное кольцо?! Поскольку мы заинтересованы друг в друге, то личные вещи друг друга, разумеется, следует возвращать…

Ворон взмахнул крыльями и полетел прямо ко мне. Я, испугавшись, закрыл лицо руками и тотчас почувствовал: птица села мне на плечо, цепко схватив его когтями. Я отнял руки от лица и прямо перед собой увидел черные глаза ворона.

— Посмотри на мои лапы, дурачок, — каркнул он.

— О, мое фамильное кольцо! Но как вы…

— Никогда не следует терять то, что принадлежит тебе, — назидательно сказал ворон. — И учти: ложи — это отнюдь не лучшая добродетель.

— Значит, если я расскажу всю правду отцу, он станет ко мне лучше относиться?

С вороном на плече я подошел к окну.

— Вот еще! Конечно же, нет! Но когда он увидит это кольцо на твоей руке и сравнит его с тем, какое он забрал у человека в черном, то решит… ну, он решит, что в худшем случае ты — фальшивомонетчик…

Из-за облаков показалась луна, и ворон тотчас спрятал голову под крыло.

Но вот луна вновь скрылась, и ворон, подняв голову, сказал:

— Дело в том, мой мальчик, что это кольцо в твоей комнате найдет… кто, как ты думаешь?… найдет сэр Бард! Он принесет кольцо твоему отцу и станет заступаться перед ним за тебя. Он будет добиваться для тебя прощения.

— И как же он будет добиваться этого?

Ворон широко расправил крылья.

— А это ты сам увидишь. Ну, а когда тебя простят, тогда… ну, ты уже сам знаешь, что ты будешь делать тогда…

И с этими словами ворон взлетел, сделал круг над двором и исчез во тьме.

* * *

А я снова заснул. Мне снились скорпионы и вороны… Проснулся я так же внезапно, как и в первый раз, с тревожным ощущением, что в комнате кто-то есть.

Я огляделся и у двери увидел чью-то высокую фигуру, державшую в руках свечу. Я потянулся к поясу за кинжалом, но тотчас вспомнил, что его у меня отобрали, когда посадили в темницу.

— Кто здесь?

Я постарался, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее. Фигура шагнула в комнату. Горящей свечой вошедший зажег еще несколько свечек в библиотеке Гилеандоса.

Сэр Баярд!

Да, это был именно он. Красные, желтые, золотистые отблески огня скользили по его лицу, и это придавало ему загадочное выражение.

Сэр Баярд огляделся.

— М-да, пожалуй, комната эта менее всего напоминает библиотеку.

Он посмотрел на стол, на котором лежали рукописи, стояли колбы и реторты.

— Здесь Гилеандос работает, — поспешил объяснить я. — Он любит заниматься алхимией.

Но рыцарь, казалось, меня не слышит.

— Наш разговор с тобой, Гален, будет либо коротким, либо длинным. Все зависит от тебя самого.

Сэр Баярд замолчал, снова посмотрел на стол, полистал рукопись. Его длинная тень пересекла весь стол наискосок.

— Думается, что тебя не следовало бы наказывать, — сказал он едва ли не ласково и раскрыл ладонь.

На ладони лежало, поблескивая в свете свечей, мое фамильное кольцо. Мое! Именно мое! Я даже видел гравировку на нем. Я открыл было рот, но вовремя сообразил, что лучшее, что я сейчас могу сделать — это промолчать.

— Час назад я нашел это кольцо на полу в своей комнате. Наверное, кто-то — кто, я не знаю — подбросил его в мою комнату, сжалившись над тобой. Выходит, кольцо, которое показал мой пленник, — подделка, и ничего более… Возможно, его подбросил кто-то из ваших слуг. Но кто бы это ни был, он сделал доброе дело. У вора было почти такое же кольцо — мы с твоим отцом их уже сравнили. Почти такое же, сказал я. За одним исключением: именно то кольцо — подделка.

— Значит, кто-то подбросил вам кольцо для того, чтобы доказать вам, что я не отдавал его вору?! Так значит, выходит, что я не виновен?!

— Выходит так. Но вот ведь какой вопрос возникает: как вор смог подделать твое кольцо и где оно было все это время? Согласись, неприятный вопрос!

Сердце мое бешено колотилось.

— Какая-нибудь магия? Или, может быть, это Алфрик? — как бы вскользь заметил я.

— Ну что же, возможно, возможно, — быстро отозвался сэр Баярд. Лицо его оставалось бесстрастным. Он в упор взглянул на меня: — Я склонен считать, что ты ни в чем не виновен. И вот еще в чем дело: я намереваюсь отправиться вскоре в путь, а мне на самом деле нужен оруженосец. А посему… — он замолчал, откашлялся; как мне показалось, он волнуется, — …стать моим оруженосцем я предлагаю тебе.

— Но Ал… — начал я.

— Сэр Эндрю до сих пор негодует на Алфрика. Он и слышать не захочет о том, чтобы тот стал моим оруженосцем. Прежде, чем прийти сюда, Гален, я хорошенько обо всем поразмыслил. Когда вор показал твое кольцо, ты ведь мог чего-нибудь соврать, не так ли? Мол, негодяй стал с тобой драться или запугал как-либо тебя… Но ведь ты ничего не сказал. Ты предпочел промолчать, чем лгать и изворачиваться — даже ради собственного спасения.

О, мне ужас как понравилось объяснение сэра Баярда моего молчания!

— А ведь именно такой правдивый оруженосец и нужен рыцарю, верно?

— Но…

— Ну, а если я неправ, Гален, что же, время покажет это. Мне нужен оруженосец, и мне кажется, что лучшего, чем ты, мне сейчас не найти.

 

Глава 4

Впрочем, как я вскоре убедился: быть оруженосцем — это вовсе не так романтично.

Я без устали полировал рыцарские доспехи. И мог сколько угодно, хоть все дни, смотреться в них, словно в зеркало, — ибо на этом, собственно, все мои обязанности и заканчивались.

Так что очень скоро — еще, будучи в замке — я стал ненавидеть знаменитого соламнийского рыцаря сэра Баярда Брайтблэда больше, чем брата Алфрика или учителя Гилеандоса. О, этот сэр Баярд!

Он только и делал, что приказывал: начистить доспехи до блеска!

А они и так уже сверкали, как ясное солнышко…

Жить я стал в комнате Бригельма. Эту комнате отдали мне потому, что в ней не было окон — значит, я не смогу сбежать, и не было почти никакой мебели — значит, я не смогу забаррикадироваться. Все, что было в комнате, это — матрац, шкаф, камин и лампа. И все время я должен был чистить и чистить доспехи сэра Баярда! Жуть до чего тоскливое занятие!

Так прошло несколько дней. Наконец все к отъезду было готово.

И вот настал день, который я ожидал уже с нетерпением — день отъезда.

С самого утра заморосил дождь. В такую погоду, обычно, хочется проспать весь день, — но я уже был готов ехать куда угодно хоть в дождь, хоть в снег, хоть в холод, хоть в зной.

Пока отец и сэр Баярд завтракали в большом зале, я в комнате Бригельма снова и снова полировал доспехи своего хозяина.

— Что же изменилось в жизни моей? — разговаривал я вслух сам с собой. — Что я выиграл, став слугой сэра Баярда? Раньше я убирал комнату Алфрика, теперь чищу рыцарские доспехи. Ну, отправимся мы сейчас в путь, поедем в южную Соламнию. Будет мой хозяин сражаться на всяких там турнирах, побеждать всех, завоевывать сердце какой-то там красавицы. А я? Я буду полировать его доспехи, чистить его коня, бегать со всякими дурацкими поручениями, делать все, что мне прикажут. И ведь даже — пикнуть не смей! Уже сейчас мне надоело быть слугой славного рыцаря. А что же будет потом? Устал, устал я от вечных попреков!

Мне понравилось, как прозвучала последняя фраза. Закрыв глаза, я повторил ее несколько раз. А затем — затем, вздохнув, снова стал полировать доспехи.

И вдруг я подумал: я даже не знаю, как собрать все части доспехов воедино?! Ведь все эти дни я полировал доспехи по частям — в замке они сэру Баярду были не нужны. Ничего себе оруженосец! Не знает, как собрать рыцарское вооружение!

А ведь скорпион велел, чтобы я собирал сведения о сэре Баярде! Эта работа будет потруднее, чем собрать доспехи. Э-эх, ничего у меня не получится. И за что же на меня гневаются боги?!

Я снова заговорил вслух сам с собой:

— Никогда мне не собрать доспехи! Никогда мне не собрать нужные Скорпиону сведения о самом сэре Баярде! Я не знаю, для чего шпионю за своим хозяином! Я даже представления не имею о том, кто он такой!

Я захныкал от жалости к себе; почувствовал, что озяб, и подошел к камину.

— Сэр Баярд помалкивает о своих подозрениях. Но я знаю, я вижу, я чувствую: он не верит мне. Он не верит в мою честность и правдивость.

Перед тем, как меня заперли в комнате Бригельма, я прихватил с собой одного из щенков. Сейчас щенок был у меня за пазухой, я в раздражении вытащил его и швырнул на матрац. Затем принялся выворачивать карманы. Перво-наперво выпала красная фишка с цифрами 100 и 44. Я стал гадать, что бы эти цифры могли значить в моей судьбе. Ничего путного мне в голову тогда не пришло. Только много позже, когда все закончилось, я вспомнил об этих цифрах, расшифровал их и воскликнул: «Так вот что это значило!»…

А тогда, задумавшись о том, что значат эти цифры на фишке, я просто смог немного успокоиться…

Затем я вытащил из карманов перчатки. Я купил их у одного заезжего купца — тот клялся, что командир соламнийцев в этих перчатках сражался в битве при Чактамире. Купил я их как раз перед самым приездом к нам сэра Баярда Брайтблэда, а деньги взял у слуг — они сами совали деньги мне в руки в надежде на то, что им будет позволено взглянуть на доспехи прославленного рыцаря… Толстые кожаные перчатки! Конечно, я и не мечтал о том, чтобы предстать в них перед отцом и братьями — меня тут же спросили бы, где я взял деньги. Но перед детьми наших слуг я покрасоваться мог: я, помню, позвал их к себе, надел перчатки и сказал, что это перчатки сэра Баярда, и доспехи его можно посмотреть тоже, но за это уже придется заплатить. Детишки, поверив мне, отдали все свои сбережения. Это было днем, а в тот же вечер доспехи сэра Баярда были украдены…

Я кинул перчатки на матрац — скулящему щенку.

И продолжал рыться в карманах. Я искал воск. У меня ведь был кусок воска! Я рылся в карманах, а сам думал о сэре Баярде. Я никак не мог понять, что он за человек. Сначала — из-за того, что доспехи были украдены — он отказывается сделать Алфрика своим оруженосцем. А затем — хотя и считает, что я еще хуже брата, — берет к себе в оруженосцы меня. Почему? Или он считает, что я вовсе не такой уж плохой? Что я был запуган и поэтому врал? А теперь я исправился? И, мол, «кто старое помянет — тому глаз вон»…

Доброе ли сердце у славного рыцаря сэра Баярда? Того человека в черном он считает виновным в краже доспехов и хочет вынести ему смертный приговор. Хочет его обезглавить! И к тому же сделать это самолично! Может быть, все рыцари Соламнии — такие же, как сэр Баярд?!

… И только я один знаю, что этот человек в черном — вовсе не Скорпион. А Скорпион — и это тоже известно только мне — летает сейчас где-то в облике ворона. Ну, не смешно ли? Ха-ха-ха!

Я спохватился, что, кажется, заговорил вслух. А если кто-нибудь сейчас подслушивает в коридоре? Я нервно почесал голову, подошел к двери, прислушался: вроде бы никого…

Снова стал рыться в карманах. Вот моя рука наткнулась на что-то кожаное. Я вытащил из кармана это «что-то». Кошелек! Может быть, кусок воска там? Раскрыл кошелек — там лежали опалы, которые я получил от Скорпиона. Я вспомнил, как он в облике настоящего скорпиона сидел у меня на ладони.

Опалы были продолговатыми, словно яйца. Может быть, ворон прилетит снова и все-таки согласится забрать их себе?! Тогда я не буду зависеть от него. И на сердце у меня будет легко.

Но куда все-таки спрятать сейчас опалы? Комната Бригельма была полупустой.

В конце концов, я кинул кошелек с камешками тоже на матрац.

Найти воск мне было просто необходимо. Он должен был послужить мне вместо клея: я собирался налепить кусочки воска на различные части доспехов и соединить их. Потом я приказал бы какому-нибудь нерасторопному мальчишке отнести доспехи в комнату сэра Баярда. По дороге доспехи, конечно, рассыпались бы на части. Но ведь я мог запросто обвинить во всем слугу!

Неплохо я придумал, верно? Но вы, наверное, знаете поговорку: «человек предполагает, а Господь располагает»? В данном случае она, к сожалению, имела отношение и ко мне.

* * *

Я услышал, как поворачивается ключ в замке, и решил: это — Алфрик.

Когда сэр Баярд сделал меня своим оруженосцем, Алфрик, я полагаю, возненавидел меня лютой ненавистью. Отец еще не придумал, как наказать своего старшего сына. Поэтому Алфрику не разрешали выходить из замка. А посему он искал удачного случая как следует проучить меня — такого случая, чтобы поблизости никого не было. Брат хорошо понимал: если кто-нибудь увидит, что он меня бьет, то и ему самому несдобровать…

И вот сейчас — рядом никого. Очень удобный случай!

Я залез в шкаф Бригельма, спрятался там за его одеждой.

В комнате послышался скрежет металла — вошедший что-то делал с доспехами сэра Баярда!

Я не смел и дышать. Но в конце концов любопытство взяло верх над страхом. Я чуть-чуть — неслышно — приоткрыл дверцу шкафа.

Что это?! Я не смел верить своим глазам.

В воздухе, не поддерживаемый никем, висел щит сэра Баярда. Что за фокус?! Ведь тяжеленный щит не может сам по себе висеть в воздухе!

А посреди комнаты, совершенно неподвижно, стоял… мой брат Бригельм!

Вот доспехи вспыхнули сначала красным, затем желтым и наконец белым светом. Разъединенные части доспехов поднялись — сами по себе — с пола и стали скрепляться воедино. От камина поднялись ножные латы и зашагали к матрацу — словно какое-то привидение надело их на себя.

Зазвучала какая-то неземная музыка — было такое впечатление: это звучат стены комнаты. А мой брат, стоя все так же неподвижно с поднятой левой рукой, стал негромко подпевать в лад музыке. Как только все части доспехов соединились, музыка смолкла. Бригельм чуть слышно засмеялся и сел на матрац.

А я, изумленный, с размаху сел на пол в шкафу.

Несколько минут я просто-напросто приходил в себя.

Затем в комнате снова послышался скрежет металла. Я вновь прильнул к дверной щели. Бригельм неслышно прошел через комнату. Подошел к лежащему на полу матрацу.

В комнате не было слышно ни звука. Зато за окном запел соловей. Как в тот вечер, когда в замке впервые появился Скорпион.

Затем послышалось фырканье лошадей… А ведь у меня из головы начисто вылетело: сегодня утром сэр Баярд покидает замок! Вместе со мной!

Это все Бригельм виноват; я до сих пор не мог прийти в себя — словно спал. Но ведь «фокус» с доспехами, — наверняка, не единственное, на что способен мой брат. Получается, я знал его столько лет — и ничего не знал о нем!

Я с опаской открыл дверцу и вышел из шкафа.

Доспехи как ни в чем не бывало стояли в углу, у двери. Бригельм сидел на своем жестком матраце; он был здесь — и словно бы отсутствовал. Я негромко окликнул его — брат и не шевельнулся, позвал второй, третий раз — никакого ответа. Бригельм сидел на матраце, скрестив ноги, закрыв глаза; раскрытые ладони на уровне груди.

Меня почему-то стала бить мелкая дрожь.

И вдруг — не меняя позы, не открывая глаз, Бригельм воспарил над матрацем и повис в воздухе.

Я застыл на месте, как громом пораженный.

Из оцепенения меня вывел голос отца, раздавшийся за окном. Отец говорил с сэром Баярдом обо мне.

— Он, не стану скрывать, и на коне по-настоящему ездить-то не умеет. Так что, дорогой сэр Баярд, когда будете учить его искусству верховой езды, — не стесняйтесь, используйте и телесные наказания.

— Не беспокойтесь, сэр Эндрю, я не забуду о вашей просьбе… Но не будете ли вы так добры и не подтяните ли подпругу?

— Конечно, конечно… Верховой езде — из всех трех своих сыновей — я обучал только Алфрика, да и тому нечем, к сожалению, похвастаться. Настанет время — Галену придется сесть на боевого коня. Так что для его же блага — не церемоньтесь с ним, если он будет нерадив…

— Да, да, сэр Эндрю. Но не слишком ли туго вы затянули подпругу?

— Полагаю, что нет, сэр Баярд, в самый раз. И перед турниром вы…

— Не беспокойтесь, сэр Эндрю. Если что — я его хорошенько отлуплю. Рука у меня тяжелая… А стремена, как вы полагаете, достаточно высоки?

— Кажется, все в порядке… Но вот мой младший сын…

Ну, в общем, и так далее… Отец, если речь заходила о его сыновьях — вернее, о их нерадивости — мог говорить часами.

Однако, похоже, терпение сэра Баярда лопнуло, и он, прервав отца, спросил, где же его оруженосец и его доспехи?

Я взглянул на Бригельма — тот все так же парил в воздухе. Я быстро подошел к матрацу, собрал свои вещички, сунул их в карман. Секунду подумав, поднял с матраца щенка и положил его на ладонь брата. Пусть, когда вернется к реальности, поломает голову над вопросом материализации собаки и смыслом этой материализации. Если бы я остался в замке, похихикал бы я над ним!

Затем, взвалив себе на спину доспехи соламнийского рыцаря сэра Баярда, я вышел из комнаты.

О, я не предполагал, конечно, что еще увижусь с этим щенком…

* * *

Было еще раннее утро. Совсем раннее.

Заспанные слуги недовольно ворчали. Лошади, похоже, тоже были не в восторге от раннего пробуждения. Они всхрапывали и пофыркивали. Возле их ног вертелись собаки, — некоторые из них повизгивали, другие истошно лаяли. Было весьма холодно; От лошадей, от собак и от людей поднимался пар.

С помощью самого сэра Баярда я взгромоздил доспехи на спину вьючной кобылы — та повернула ко мне голову и посмотрела на меня с откровенной ненавистью. Я накрыл доспехи попоной, надежно привязал их. Затем перепоясался мечом. О, каким маленьким показался он мне по сравнению с мечом сэра Баярда! Подошел к своей лошади, сэр Баярд помог мне взобраться на ее круп. К моей радости, мне выделили нашего старого Моласеса — коня, на котором катались по двору дети приезжавших к нам в замок гостей.

Отец давал мне последние наставления.

— Ты долен во всем слушаться сэра Баярда, мой мальчик. Никогда не забывай, что ты — оруженосец соламнийского рыцаря. А это значит, что ты не должен лгать или совершать какие-либо неблаговидные поступки. Не забывай чистить доспехи и оружие сэра Баярда. И знай, что он — всегда и во всем твой защитник…

Последняя фраза мне чрезвычайно понравилась. Но отец еще не закончил. Я украдкой зевнул.

— Почему ты отворачиваешься, когда я с тобой разговариваю? Я ведь тебе ничего дурного, мой сын, не посоветую!.. Добросовестно исполняй все приказания сэра Баярда. Ухаживай за лошадьми… И вот еще что. Помни: мох растет на северной стороне деревьев. Это может тебе пригодиться, если ты вдруг потеряешься в лесу. А доведется встретиться с врагом — без страха бросайся в бой, сражайся храбро и умело. Помни рыцарский завет: «Защищай жизнь свою и всех, кто обижен и оскорблен». Жизнь, мой сын, дарована нам богами. И дарована она нам для свершения благих дел. Никогда не забывай об этом!..

Холодный порыв ветра пронесся по двору замка. Мой конь Моласес вздрогнул всем телом.

Сэр Баярд легко впрыгнул в седло своего Вэлороуса и воскликнул:

— Досточтимый сэр Эндрю! Нам пора отправляться в путь! Отец все никак не мог остановиться — у него была припасена еще куча советов для меня.

— Минутку, сэр Баярд. Никогда, сын мой, не пей воду сразу после еды. Лучше всего — через час. И не пей из рек, ручьев и озер, какой бы прозрачной ни была бы в них вода. Они только кажутся чистыми, а на самом деле…

Сэр Баярд что-то пробормотал сквозь зубы и резко дернул поводья своего коня. Наш караван двинулся со двора.

Отец шел рядом с Моласесом и все говорил, говорил:

— Мальчик мой, пока тебе не исполнится двадцать лет — не пей вина! Не болтай лишнего! Не играй в азартные игры! Помни: женщины приносят одни несчастья и неприятности!..

Наконец-то отец устал — и говорить, и идти. Он повернул назад, к замку.

А мы с сэром Баярдом продолжали путь вперед.

Там, впереди, нас ждали еще неведомые приключения и опасности!

Но разве рыцари и не созданы именно для опасностей и приключений?!

* * *

Я обернулся посмотреть в последний раз на родной замок. И вдруг увидел в рассветных сумерках: на его зубчатой стене появилась чья-то неясная фигура. Кто-то смотрел нам вслед.

Отец?

Внезапно фигура озарилась ярким оранжевым светом. Я узнал человека и все понял.

Это был Гилеандос. Он вышел на крепостную стену в халате, в карманы которого я насыпал, когда сидел взаперти в его библиотеке, разные горючие порошки. Они перемешались и вспыхнули.

Я улыбнулся, довольный своей проделкой, так сказать, прощальный фейерверк…

* * *

Наступало утро.

Первые лучи солнца уже осветили верхушки деревьев. Ночные птицы смолкли. Запели утренние птицы, забегали по стволам белки. Ранним утром в лесу я бывал и прежде, но сейчас все вокруг казалось увиденным впервые.

Дорога была пустынной; исчезающая в утренней полутьме она, чудилось, таит в себе опасность.

Было холодно, а вдобавок ко всему пошел мелкий дождь.

Сэр Баярд на Вэлороусе ехал впереди, за ним шла навьюченная кобыла, последним — я на Моласесе. Мой старый конь быстро устал — он шел все медленней и медленней, и я все больше отставал от хозяина. Пожалуй, сейчас я предпочел бы ехать на муле или осле, но только чтобы побыстрее. Ехать рядом с сэром Баярдом, болтать с ним о том, о сем… Правда, еще в начале нашего пути, когда я пытался завязать с ним разговор, он не отвечал мне. Он был задумчив. Без сомнения, мыслями он был уже на турнире. И уже видел, как побеждает — одного за другим — всех своих соперников.

В общем, путешествовать с рыцарем в качестве его оруженосца это, оказывается, так же скучно и печально, как сидеть в тюрьме… И цокот копыт напомнил мне тоже темницу: там также равномерно капали с потолка капли… И там было так же холодно, как сейчас в лесу…

Я увидел: сэр Баярд остановил своего коня и ожидал, когда я подъеду.

— А вот… — начал я, поравнявшись с ним.

Но сэр Баярд, пристально глядя на меня, тотчас сказал:

— В замок ди Каэла.

— Простите, сэр…

— Ты, мой мальчик, хочешь знать, где будет проходить турнир, не правда ли?

— О да, конечно. Мне, как вашему оруженосцу, просто необходимо это знать, сэр!

Мой хозяин посмотрел вперед, потом обернулся ко мне:

— Замок ди Каэла — это вовсе и не далеко отсюда. К завтрашнему утру, полагаю, мы доберемся до него… Он на полпути между Солантусом и Вингаардской Башней. Надеюсь, что мы приедем за три дня до начала турнира. Ты разобьешь палатку и пойдешь поприветствовать от моего имени Робера ди Каэлу и внесешь мое имя в списки участников турнира.

— А вы, сэр Баярд, не…

— Э, я знаю. Ты хочешь спросить: не староват ли я для турнира?

Да, он угадал мои мысли.

Дождь между тем превратился в настоящий ливень; дорога стала еще темнее и еще неприветливее.

— Ну что же, я, пожалуй, готов согласиться с тобой. Но завоевать сердце восемнадцатилетней красавицы! Да я ради этого одолею любого!

Чтобы не промокнуть, он надвинул на голову капюшон.

— Но это может оказаться вам печальным уроком, — невольно вырвалось у меня.

Сэр Баярд наклонился ко мне. О, не хотел бы я еще раз увидеть его лицо таким, какое оно было, когда он процедил:

— А твоим первым уроком должен стать урок вежливости, Гален.

* * *

Мы ехали под непрерывный аккомпанемент дождя и хлюпанье копыт по лужам. Я, кажется, даже задремал в седле.

И вдруг что-то треснуло в кустах возле дороги. Я, полусонный, тотчас схватился за меч. Сэр Баярд откинул с головы капюшон и насмешливо взглянул на меня.

— Барсук.

— Простите, сэр, что вы сказали?

— Это барсук. Ты решил сразиться с барсуком, мой храбрый оруженосец?

— О, сэр! Я преклоняюсь перед вами. Вы знаете все-все на свете!

— Умный человек понимает даже то, что шепчет ему ветер, — сказал сэр Баярд без тени улыбки.

— Сэр, смогу ли я стать когда-нибудь таким, как вы?!

— Поживем — увидим. А сейчас мы устроим привал. Пора отдохнуть и поесть. Попытаюсь развести костер.

Мы спешились под огромным раскидистым деревом. Погода не предвещала ничего хорошего. Птицы молчали. Холод пробирал до костей.

Сэр Баярд вытащил из-под плаща огниво, снял перчатки. Огниво утонуло в его больших широких ладонях. Я невольно подумал: ему легче было бы завязать маленький бантик кукле, чем высечь огонь.

А вслух сказал:

— И кто же эта юная красавица, сердце которой вы хотите завоевать?

— Дочь сэра Робера ди Каэлы, рыцаря меча. Твой учитель Гилеандос наверняка рассказывал тебе о роде ди Каэла.

— Старинный соламнийский род, — тотчас отозвался я.

И тут я увидел: из-под большого можжевелового куста высунулся мокрый-премокрый кролик. «Ого, мы, наверное, выглядим, как этот кролик. Да нет — как мокрые курицы!..»

— Да, старинный соламнийский род, — повторил я. — Его основатель — Габриэль ди Каэла, кузен самого Винаса Соламна. В бою — храбрый, умелый, расчетливый воин, в дни мира — расчетливый хозяин. Его род на протяжении нескольких столетий играл важную роль в истории Соламнии. Однако сейчас этот род пришел в упадок — по причинам, о которых нигде не упоминается…

Я говорил, а сам думал о чистой теплой постели. Кролик, увидев нас, юркнул назад, под можжевеловый куст. У кролика была нора, в которой он мог обсохнуть, отдохнуть, поспать. А что у меня?…

— Ну что же, все верно, — сказал сэр Баярд и добавил: — Робер ди Каэла — последний мужчина в роду. Теперь наследницей, впервые за всю историю рода, стала женщина, его дочь. И если она не выйдет замуж, то после смерти сэра Робера аод ди Каэла, увы, пресечется. Вот почему отец и устраивает рыцарский турнир.

Как это ни удивительно, моему хозяину удалось быстро развести костер.

— И вот почему на турнир прибудут рыцари со всего Ансалона.

Костер разгорался все больше и больше. Пламя с веселым треском лизало ветки. Стало заметно теплее.

Сэр Баярд спрятал огниво и сказал:

— И все они будут добиваться руки леди Энид.

— Энид, — повторил я с некоторым разочарованием.

Из всех имен Робер ди Каэла выбрал для своей дочери имя «Энид»…

Но ведь Энид, как представлял я, — это рослая, угловатая женщина. Наша служанка. Работает на кухне. Да ее хлебом не корми, дай только вволю наговориться! И она ничего не умеет толком делать — кроме, пожалуй, одного: хлеб она печет вкусный.

О, да, вкусный-превкусный хлеб! Я сглотнул слюну.

И хихикнул. оказывается, я — оруженосец рыцаря, который отправился на турнир, где главной наградой победителю станет девушка по имени Энид! Ох, должно быть, писаная красавица!

Сэр Баярд нахмурился и отвернулся от меня.

— Простите, сэр. Поверьте, я не хотел обидеть вас. Но стоит ли добиваться руки девушки с таким именем?!

Рыцарь снова повернулся ко мне и, пронзая меня холодными серыми глазами, спокойно сказал:

— Да я и не обижаюсь на тебя, Гален. Но как бы там ни было, я должен участвовать в турнире, должен победить всех соперников и просить руки Энид ди Каэлы.

Это было уже слишком! Я расхохотался ему прямо в лицо. А сэр Баярд внезапно выхватил из ножен свой меч. Я повалился на землю и закричал от страха. Сэр Баярд крепко зажал мне рот своей сильной рукой. Я и вовсе обмер от ужаса.

— Тише! — прошипел мой хозяин.

Он поднял голову и, прислушиваясь, замер — словно леопард перед прыжком.

Я весь обратился в слух, но поначалу не слышал ничего, кроме монотонного шума дождя. Но вот — различил еле слышный хруст ветвей елки, что росла ярдах в тридцати от нас, через дорогу.

— Это не барсук, — прошептал сэр Баярд и убрал руку от моего лица.

Затем кивком головы показал на мой меч: мол, пора и тебе, мой друг, браться за оружие.

О, у меня такого желания и в помине не было! Я мечтал только о том, чтобы убежать куда-нибудь подальше, спрятаться где-нибудь понадежнее. Отец был прав, когда не соглашался на странную просьбу сэра Баярда: сделать меня своим оруженосцем.

Я стоял сзади рыцаря, у самого дерева. И быстро-быстро вскарабкался на него и спрятался в ветвях так, чтобы меня никто не мог увидеть, но сам я мог бы наблюдать за происходящим.

— Кто вы? — раздался из-за ели чей-то голос.

Да, сэр Баярд был прав: это не барсук.

— Я — сэр Баярд Брайтблэд, соламнийский рыцарь. А вы кто?

От такого вопроса я дернулся и ударился головой о верхнюю ветку. Что тут спрашивать?! Уже и младенцу было ясно: там за елью — крестьяне ближайшей деревни.

В давние-давние времена рыцари Соламнии вели войну, в которой погибло около миллиона крестьян. Память об этой войне была жива в народе. Здешние крестьяне ненавидели соламнийских рыцарей лютой ненавистью. А тут еще — под видом рыцаря Соламнии — творил свои бесчинства вор, укравший доспехи.

Услышав, как представился им сэр Баярд, крестьяне уже просто не могли уйти, не «поприветствовав» славного рыцаря.

Они вышли на дорогу один за другим — я насчитал шесть человек. Лица у них были даже не то что хмурые, — свирепые! У каждого в руках — или топор, или дубина.

Сэр Баярд, конечно, смог бы легко справиться с каждым из них. Но со всеми вместе?!

Мой хозяин снял плащ и повесил его на куст. Теперь он стоял перед ними в одной кожаной куртке. В правой руке сжимал меч, в левой — кинжал.

Крестьяне охватили рыцаря широким полукольцом и стали медленно приближаться. Я почувствовал: мне жалко своего хозяина; но однако постарался спрятаться в ветвях понадежней.

— Так значит, вы — рыцарь Соламнии?1 — переспросил один из крестьян. Он был, пожалуй, не самый рослый из своих товарищей, но, пожалуй, с самым свирепым выражением на лице. Был он лыс, и лысину пересекал длинный широкий шрам.

Сэр Баярд промолчал.

Тогда крестьянин вновь повторил:

— Значит, вы — рыцарь Соламнии. Мы вас правильно поняли, сэр?

— Да, — коротко ответил сэр Баярд.

Он старался не выпустить из поля зрения ни одного из нападавших. А они подходили все ближе и ближе. Хотя и с опаской.

— Ну, если это действительно так, сэр, — медленно произнес крестьянин со шрамом, — если это действительно так, то знайте: в этих краях соламнийских рыцарей не очень-то сильно любят. — Он поднял свою топор с неожиданной легкостью, словно бы тростинку. — Подумайте, сэр, может быть, вы ошиблись. И вы все-таки не соламнийский рыцарь? Надеюсь, вы правильно поняли мой вопрос?

— Я понял вас правильно. И еще раз отвечаю: я — рыцарь Соламнии, — твердо, не дрогнувшим голосом произнес сэр Баярд.

— Кэррок! — крестьянин со шрамом коротко кивнул огромному детине слева от себя.

Заросшее черным волосом лицо детины было похоже на звериную морду. Кэррок тотчас, хотя и медленно, пошел к вьючной кобыле.

— На твоем месте я бы подумал прежде, чем сделать еще шаг, — сказал сэр Баярд и направил острие своего меча на грудь детины.

Все крестьяне остановились.

Сэр Баярд, держа меч в вытянутой руке, повернулся к вожаку со шрамом:

— Похоже, что вы на досуге любите почитать книги, в которых беседуют мудрецы, и пофилософствовать. Но давайте оставим философию в покое, не будем ходить вокруг да около. Скажите мне прямо: почему я должен был бы скрыть, что я — рыцарь Соламнии? А если у вас есть какие-либо претензии лично ко мне — выскажите их.

Кэррок попятился от рыцарского меча и тоже повернулся к вожаку:

— Слушай, Гоуд, мне вообще-то моя жизнь дорога. И мне не улыбается быть рассеченным надвое.

— А ты уже струсил? Но нас шестеро, — Гоуд кивком головы показал на крестьян. Те, кто находились справа от него, стояли к сэру Баярду совсем близко: между моим Моласесом и вьючной кобылой. — А может быть, ты уже забыл, какие пакости совсем недавно творил здесь один соламнийский рыцарь?

— Нет, не забыл, — ответил Кэррок, — поэтому я ведь и согласился пойти с тобой.

Гоуд посмотрел на сэра Баярда и усмехнулся:

— Я неграмотный, читать не умею, и не читал философских книг. Но я умею считать. А для чисел есть своя философия, не правда ли? Шесть и один — как вам нравится такое соотношение?

— О, я понял, — воскликнул сэр Баярд вроде бы даже с облегчением, хотя он и не спускал настороженных глаз с крестьян. — Вы охраняете свою деревню. Верно? Но от кого? От чего?

— А вот от таких рыцарей, как вы, сэр, — снова усмехнулся Гоуд. — От таких, кто полагает: раз он знатен, то может вытворять все, что ему заблагорассудится. Словно он сам король Истара — Прист. И должен вам сказать, что несколько недель назад мы уже хорошенько проучили тут одного из ваших.

Я, обхватив покрепче ветку, на которой лежал, боялся пошевелиться. И только молился всем богам, каких знал, чтобы они сохранили мне жизнь.

Кэррок, осмелев, снова сделал шаг вперед. Он протянул руку к вьючной кобыле и дотронулся до попоны, которой были накрыты доспехи сэра Баярда.

* * *

Гилеандос давал нам с братом уроки теологии. Я эти уроки чаще всего прогуливал. Значит, боги, даже и услышав мои молитвы, вряд ли соблаговолят прийти к нам с сэром Баярдом на помощь. Но все-таки какой-то бог, видимо, сжалился над нами.

Мой конь Моласес был стар. Ему было уже больше тридцати. Для лошади это очень и очень много. Последние десять лет единственное, что он делал — катал детишек по двору замка. А сейчас его, дряхлого, выпустили за ворота замка, ему пришлось полдня топать по лесу, он устал и, конечно, переволновался, слякоть, дождь, лес… А тут еще откуда не возьмись появились какие-то люди с топорами и дубинами. В общем, Моласес судорожно дернулся и рухнул прямо на крестьян, которые подходили к вьючной кобыле.

Крестьяне опешили и не сразу сообразили, в чем дело.

Мой хозяин мгновенно подскочил к ним и мечом плашмя ударил одного из крестьян по ребрам. Ударил хотя и плашмя, но сильно: с такой силой здоровенная служанка выбивает пыль из ковра. Крестьянин, хватая ртом воздух, упал. Сэр Баярд тотчас развернулся и пнул Кэррока ногой в живот. Огромный детина согнулся пополам, застонал и свалился на землю.

Увидев бушующего, как ураган, рыцаря, все остальные замерли на месте. Все — кроме Гоуда, А тот осторожно стал обходить сэра Баярда справа и, оказавшись сзади него, мгновенно вскочил на рыцарского коня Вэлороуса.

Конечно, я должен был бы хотя бы крикнуть сэру Баярду, предупредить его об опасности, а как оруженосец — прыгнуть Гоудуна спину и сразиться с ним. Но об этом я даже и думать боялся! Я только теснее прижался к ветке.

И тут случилось нечто весьма странное. Вместо того, чтобы напасть на сэра Баярда, Гоуд наклонился над поверженным Кэрроком. Потом поднял голову и посмотрел на рыцаря, а сэр Баярд как раз в этот миг обернулся — их глаза встретились. Что уж они прочли в глазах друг друга — не знаю, но только Гоуд тотчас соскочил с коня и стал медленно пятиться, а потом повернулся и пошел прочь, — туда, откуда пришел. Вслед за ним побрели и крестьяне. А Кэррок, резво вскочив на ноги, тотчас присоединился к своим товарищам.

А я… я спрыгнул с ветки и храбро погрозил отступающим кулаком:

— Получили?! Будете знать, как нападать на рыцаря Соламнии!

Сэр Баярд окинул меня презрительным взглядом с ног до головы и произнес ледяным тоном:

— Лучше, вояка, посмотри, что там с твоей лошадью.

А что было с моим Моласесом? Известно что: он лежал мертвый.

Мы перенесли мою поклажу на вьючную кобылу, она еще раз взглянула на меня с ненавистью.

Я добросовестно и молча выполнял все безмолвные приказания своего хозяина, прекрасно представляя, что он обо мне сейчас думает.

Сэр Баярд вернулся к костру, достал сушеную говядину и сухофрукты. Мой хозяин не стал ничего варить или подогревать. Просто протянул мне мою порцию, и мы, не проронив ни слова, поели.

Дождь все лил и лил.

Я вынул кости, погадал на них. Выпало 2 и 8. Знак лошади. Я попытался вспомнить, что он должен означать. Сэр Баярд заглянул мне через плечо:

— Что у тебя там?

— Знак лошади, — коротко ответил я.

— Я спрашиваю о…

— А-а, — протянул я. — Я гадаю по «Калантине». Это такая книга для игры в кости.

По-видимому, любопытство сэра Баярда было удовлетворено — он снова отодвинулся от меня.

Обогревшись немного у костра, рыцарь поднялся и пошел к своему Вэлороусу, пробормотав словно самому себе:

— Все это чушь собачья.

Может быть, — я пожал плечами.

Сэр Баярд присел перед Вэлороусом и поднял его левую переднюю ногу.

— А зачем же ты это делаешь?

— Делаю? Что делаю? — переспросил я.

— Гадаешь по «Калантине». Конечно, в Восточных Дебрях богатые бездельники постоянно играют в кости. Но и там никто не принимает предсказаний «Калантины» всерьез. А ты, что же, веришь?

— Но, сэр Баярд, — сказал я осторожно, — кости предсказывают, что со мной случится, и подсказывают, как я должен поступить.

— Чушь, — откликнулся сэр Баярд, счищая грязь с копыта Вэлороуса.

— Чушь?

— Конечно, чушь, — улыбнулся он. — И ты, Гален, сам это прекрасно понимаешь. Просто, так тебе легче жить. — И затем сказал уже без всякой улыбки: — Ты знаешь, мой мальчик: в мире происходит действительно много удивительного и волшебного. Но предсказания «Калантины» к волшебству не имеют никакого отношения, уж поверь мне.

— Но почему вы так уверены в этом? — я все еще сжимал в руке фишку.

— Ладно, — сказал сэр Баярд, осматривая второе копыто своего коня, — какой, ты говоришь, знак у тебя выпал?

— Знак лошади.

— Ну, и что же это значит?

— Это… это может означать путешествие. А может, это было связано с тем, что случилось с Моласесом, — с его смертью…

— А не кажется ли тебе, дорогой Гален, что все это — весьма неопределенно? — отозвался сэр Баярд, переходя к задним ногам Вэлороуса.

— Знак лошади может означать очень многое. Надо только суметь правильно его разгадать.

Я и сам понимал, что слова мои — детский лепет. И мне подумалось: вот сейчас сэр Баярд усмехнется и перестанет говорить на эту тему. Рыцарь действительно усмехнулся, но сказал:

— Можно, конечно, понапридумывать всяких толкований. А потом убедить себя: мол, вот это и означал данный знак. Мол, он меня предупреждал… Но уверяю тебя, все это — чистой воды шарлатанство. Подлинное волшебство человеку встречается чрезвычайно редко — ну, так же редко, как на этой дороге случается честный поединок между двумя рыцарями…

— А я, сэр Баярд, я видел настоящее волшебство! — вдруг вспомнив о своем брате Бригельме, воскликнул я.

— Ну, а я видел на этой дороге честный поединок между двумя рыцарями, — отозвался сэр Баярд.

Он внимательно осмотрел копыта своего коня. Потом выпрямился и сказал:

— А ведь Гоуд, Кэррок и все остальные искренне, честно думали, что мы с тобой — негодяи, выдающие себя за рыцарей. Тот человек в черном, что сейчас сидит в темнице замка, надолго отбил у них желание верить рыцарям Соламнии.

Он замолчал, посмотрел на меня, потом еще раз осмотрел копыта Вэлороуса и снова повернулся ко мне:

— Гоуд и его товарищи защищали свою деревню от негодяев, которые выдают себя за рыцарей. Сейчас им даже кажется: все рыцари — негодяи. Гоуду надо еще научиться отличать настоящего рыцаря от мерзавца в рыцарских доспехах. Ему вообще надо многому научиться, — и, подходя к вьючной кобыле, сэр Баярд закончил: — Как, впрочем, и тебе тоже.

Потом, поправив на кобыле попону, добавил:

— Надеюсь, я помру еще не скоро и смогу научить тебя всему, что сам знаю и умею.

Я подумал, что буду рад выслушать все его советы и наставления, но только не здесь, под дождем, на дороге, где могут вот-вот появиться вооруженные крестьяне.

И я даже начал говорить об этом своему хозяину. Но тот вдруг замер, приложив палец к губам, и пристально посмотрел на ель, из-за которой в первый раз вышли Гоуд и его товарищи.

— Тихо! — прошептал он. — Там кто-то есть.

Рыцарь быстро подошел к Вэлороусу — к его седлу он только что привязал меч.

Я беспокойно всматривался в деревья на той стороне дороги, но ничего не мог разглядеть. И ничего, кроме шума дождя, не услышал.

— Сэр, я ничего не слышу и не вижу. Может быть, вам почудилось?

Мой хозяин, прищурившись, оглядывался.

— ты помнишь: Гоуд говорил о философии чисел? Боюсь, что нам скоро придется иметь дело с гораздо большим числом философов, чем в первый раз… Ну, а посему, Гален, тебе следует снова занять свое место на дереве. Думаю, мне, как и в первый раз, понадобится дозорный…

Сэр Баярд ласково похлопал коня, успокаивая его.

Я сказал громким шепотом:

— Теперь, сэр, убивайте их, не раздумывая. вы видите: они перепугаются и разбегутся. Сколько бы их ни было!

Сэр Баярд уже держал в руках меч.

А я встал к дереву поближе — так, чтобы в случае опасности мог бы, действительно, быстренько вскарабкаться на него.

Я продолжал всматриваться в деревья за дорогой. И наконец-то увидел четырех парней. Я видел только их голову и грудь. Лица их были угрюмы и насуплены.

И вдруг сквозь шум дождя я услышал цоканье копыт.

Те, кто подходили к нам, не были людьми. Но они не были и лошадьми… я успел подумать о знаке лошади и тут же был сбит с ног. Перед моими глазами мелькнули ветви дерева, затем тускло сверкнул серый свет. А потом — все провалилось во тьму…

 

Глава 5

Отцовский замок был практически со всех сторон окружен болотами. Носили они одно общее название: Верденское болото.

В народе ходили слухи о невероятно больших деревьях, которые растут на болоте, о жутких чудовищах, которые обитают там, о странных огнях, которые там видны.

Нам, детям, болото внушало ужас. Хотя мы и знали, что именно болото спасло многих здешних крестьян от смерти во времена Катаклизма.

Для народа Соламнии это был период Пребывания в Немилости богов. На Ансалонском континенте полагали: соламнийским рыцарям было известно, что Катаклизм продлится долгие-долгие годы. Но рыцари, якобы, не захотели никого предупредить о надвигающейся катастрофе. Поэтому-то еще с давних времен на Ансалоне невзлюбили рыцарей Соламнии.

Наш родовой замок находился в захолустье, на западе Кастлунда, к тому же, как я уже сказал, он был окружен Верденским болотом, иначе нашей семье тоже бы не поздоровилось. Но здешние крестьяне никогда не видели зла от рыцарей нашего рода, поэтому они нас не трогали, не нападали на замок. Но вот если сюда заезжал какой-либо посторонний, чужой рыцарь — спуску ему не давали…

Мне не разрешали ходить на болото, да я и сам не стремился туда. Быть съеденным каким-нибудь крокодилом? Радости мало!..

* * *

Очнулся я на спине коня — или на спине того, кто мне показался конем. Лежал лицом вниз, вдыхая острый лошадиный пот; был я накрыт какой-то грязной тряпкой, вроде попоны.

Мокрый ветер хлестал меня по лицу, земля прыгала перед глазами.

Я решил выпрямиться и сесть в седле. Но седла не оказалось. Выпрямиться мне тоже не удалось. Руки мои были связаны веревкой; а вдобавок ко всему, словно чья-то сильная рука крепко держала меня за волосы. Я с трудом смог слегка повернуть голову, надеясь разглядеть всадника. Но никакого всадника не было.

Тогда я вспомнил о кентаврах, напавших на нас с сэром Баярдом. Повернув голову насколько только сумел, я увидел плечи получеловека-полуконя. Значит, так и есть: я — на спине кентавра. И он, конечно, несет меня в болото, где, как все утверждали, и обитают кентавры.

А где же сэр Баярд? Что с ним? Его тоже схватили? Или… или он испугался и убежал, бросив меня?!

Итак, меня нес кентавр. Но куда конкретно и зачем? предположения одно хуже другого мелькали в моей голове.

Кентавр, который сейчас нес меня, был огромен, но ступал он на удивление легко — пожалуй, даже более грациозно, чем лошадь. А любая лошадь по размерам куда меньше кентавра. Может быть, каждый мускул его тела подчинялся разуму, что подобен разуму человека? А может быть, все кентавры от природы очень ловкие? Или сейчас мой кентавр бежит по дороге, которую он очень хорошо знает?

Через несколько минут после того, как я очнулся, кентавр остановился на краю болота, поросшего кедрами, можжевельником и какими-то растениями, названия которых я просто не знал.

Он стоял, словно ожидая кого-то или чего-то.

Я почувствовал: уже ничья рука не пригибает мне голову. Я поспешил расположиться на спине кентавра поудобнее.

Сквозь ветви на землю струился свет. Всюду — буйная зелень. Да, мы на болоте. Место, вполне подходящее для смерти. Я вздохнул.

Мой кентавр, оглядевшись по сторонам, взбрыкулся и я мигом слетел с него на землю. На землю, покрытую толстым мхом. Я упал лицом вниз, но тотчас вскочил на ноги.

кентавр стоял надо мной. Почти фантастическое существо! А сейчас в зеленоватом свете болота он казался и вовсе фантастическим!

У моего кентавра была туго заплетенная коса — длиной футов семь, толщиной с мою ногу. Такие косы, как я слышал, бывают у совсем молодых кентавров.

— Мы подождем все здесь всех остальных, — мягким грудным голосом сказал кентавр.

Он огляделся и развязал мне руки. Я стал стряхивать с себя грязь, листья, ветки, иголки, выплевывал изо рта мох. Наконец, когда более-менее привел себя в порядок и отдышался, я спросил:

— Вы — кентавр?

— Да, люди называют нас так, — ответил кентавр, даже не глядя на меня.

Я проследил взглядом, куда он смотрит, и увидел тропинку. Тропинка эта зарастала травой прямо на глазах!

Кентавр взглянул на меня.

Его брови оказались бело-коричневыми, как и спина. Он, явно, был молод. Наверное, на год, на два старше меня — если, конечно, кентавры исчисляют свой возраст так же, как люди.

— А я прежде даже и не верил, что вы, кентавры, существуете в действительности!.. — пробормотал я.

Как бы мне отыскать здесь лазейку, неприметную и безопасную?!

Безопасную? Это в болоте-то?! Среди змей и крокодилов и еще каких-нибудь неведомых чудовищ?!

Может быть, сам кентавр поможет мне? Разговаривает он вежливо. Злым не выглядит — во всяком случае, на убийцу не похож. А если действительно молод, то, наверное, глуп. Значит, его можно будет легко обмануть…

Неожиданно, прервав мои мысли, кентавр сказал:

— Меня зовут Эджин. А тебя как?

— Гален.

Кентавр стал немного рассказывать о себе. Он действительно был молод.

— Стеречь тебя — это первое поручение, которое дали мне старшие. Ведь сейчас идет война… — Эджин запнулся.

— Война? — недоуменно спросил я. — Какая война? Кентавр, казалось, покраснел и пробормотал:

— Э-э, когда придет время, старшие расскажут тебе все, что ты должен знать…

Пристально вглядываясь в заросли, он поскакал на другой конец поляны. Трава, примятая его копытами, тотчас же выпрямлялась. Чудеса, да и только!

Я подошел к нему.

— Эджин, получается, что ты уже проболтался и выдал мне военную тайну, да? Ведь тебе за это здорово попадет! Тайны нельзя выдавать никогда и никому.

Кентавр взглянул на меня печально и виновато.

— Да, я нечаянно проболтался. Вечно со мной всегда что-нибудь да случается. Не умею держать язык за зубами. А старшие к тому же еще говорят, что я и соображаю туго… — Неожиданно лицо его просветлело: — Зато все говорят, что у меня доброе сердце!

Интересно, все кентавры — такие простаки? Или Эджин — исключение? Наверное, с ним хорошо играть в карты на деньги.

Ведь он — просто второй Алфрик. Только не злой. И с двумя лишними ногами.

Я лег на траву. Она росла прямо у меня на глазах. Видимо, все, что рассказывали мне о Верденском болоте, — истинная правда.

А может быть, трава здесь ядовитая? Может быть, она способна пожрать человека? Вон как быстро она растет… Я постарался отогнать от себя эти тревожные мысли.

Долго ли мы здесь будем с Эджином одни? ведь он ждет своих соплеменников… Мне не следовало терять время!

— Послушай, Эджин. Я ничего не знаю и знать не хочу ни о какой войне. Кто с кем воюет? Из-за чего? Мне-то какое дело, правда ведь? И ты не бойся: я никому не скажу о том, что ты ненароком проболтался мне… Но если у тебя действительно доброе сердце, Эджин, скажи мне: где мой хозяин, благородный соламнийский рыцарь? Пойми меня: я очень переживаю за него… Если ты знаешь, что с ним, скажи мне.

Ничего поначалу не ответив мне, Эджин обошел поляну.

— Ох, не надо было мне даже и заговаривать с тобой, Гален.

Выглядел он очень озабоченным.

— Но почему ты так беспокоишься, Эджин?

— Мне кажется, мой маленький друг, я прискакал не на ту поляну…

Он сказал мне «маленький друг»?! Я просто ушам своим не поверил! Знал бы он, что первому же встречному гоблину я продал бы его со всеми потрохами!

Подняв высоко голову, Эджин озирался вокруг: никого.

— Неужели я действительно перепутал поляну?

— Эджин, ты видел когда-нибудь картину «Всадник и Смерть»? Честное слово, сейчас ты выглядишь так, словно сошел с этой картины. А где вы условились встретиться, ты помнишь?

— Отлично помню, — гордо сказал Эджин. — На втором аванпосту. — И тотчас спохватился: — О, я опять проболтался! Тянут же меня за язык…

Он тяжело вздохнул. Я поднялся с травы и подошел к кентавру.

— Эджин, да я и знать не хочу, что такое второй аванпост и почему вы решили встретиться именно на этом аванпосту. Я вообще представления не имею, где мы сейчас. Я и слыхом ничего не слыхал ни о какой войне. Для чего надо было брать меня в плен? Какой вам от меня прок?

Эджин снова тяжело вздохнул.

— Я не имею права отвечать на твои вопросы, Гален. Мои старшие товарищи считают, что ты — подозрительный тип.

— Да что же во мне такого подозрительного, Эджин?!

— Мои товарищи считают, что ты похож на шпиона. Ты и твой хозяин. Поэтому мы и взяли вас в плен.

Эджин снова обошел всю поляну. Примятая им трава тотчас вырастала за ним вслед.

Дождь поутих, кажется, вокруг немного посветлело. Но на душе у меня было мрачно.

Я смотрел на Эджина снизу вверх, он на меня — сверху вниз.

— Эджин, а как у вас наказывают шпионов? Хоть это-то можешь ты мне сказать?

Кентавр улыбнулся:

— Мы — народ добродушный. И редко приговариваем кого-либо к казни. — Затем он нахмурился: — Говорят, что со шпионами поступают так: их подвешивают за ноги и вниз головой окунают в воду. Пока они не захлебнутся…

«Хорошая, однако, перспектива ждет меня!» — мрачно подумал я.

— Эджин, скажи, а несовершеннолетних тоже казнят? кентавр кивнул.

— Насколько мне известно, да. но понимаешь, я никогда не видел ни одного шпиона — ни молодого, ни старого…

Я продолжал гнуть свое:

— А вот если кто-либо шпионил не по своей воле? Если он стал шпионом только потому, что иначе ему угрожала бы смерть?

— Но, мой маленький друг, я уже сказал тебе, что ни разу не видел ни одного шпиона. А тем более, приговоренного к смертной казни.

— Но ведь тебе, наверное, рассказывали, как судят шпионов. Вот, Эджин, предположим: кого-то обвиняют в шпионаже, а он дает честное слово, что никогда-никогда не будет больше шпионить. Что тогда?

— Думаю, что если ты дашь честное слово больше никогда не шпионить, тебя простят. Тебя попросят рассказать обо всем чистую правду. Всю, без утайки. Но таким образом, ты предашь своих друзей. — С минуту он, наклонив голову, молчал. — Конечно, если эти двое — твои друзья.

«Эти двое?! Мои друзья?»

Я постарался сделать вид, то ничуть не удивлен. Наклонился, сорвал травинку. Помолчал — может быть, Эджин сам что-нибудь скажет еще. Но кентавр тоже молчал.

— Значит, вы схватили всех нас? Я имею в виду — всех троих? — я говорил медленно, вглядываясь в лицо кентавра.

— Нет, только двоих: тебя и рыцаря, твоего хозяина. Ничего не скажешь: он — храбрый. — Эджин улыбнулся. — Думаю, с таким даже приятно сразиться! — Затем он снова нахмурился.

— А третьего схватить нам не удалось. Мы его видели у самого замка, на дороге. Там мы не рискнули его схватить. Мы пошли вслед за вами, все ждали, когда он присоединится к вам. Но он исчез, словно в воду канул…

Эджин замолчал.

— Но зачем мы, люди, были нужны вам, кентаврам?

— Нам нужны были рыцарские доспехи. Мы не знали, где они. И поэтому мы все время следили за вами — надеялись, что сможем выведать, где спрятаны доспехи. А тут на вас напали крестьяне. Мы не могли больше ждать. И вынуждены были взять вас в плен и обыскать вас и ваших лошадей.

Кентавры видели кого-то у самого замка.

Значит, кто-то действительно шел за нами все время по пятам…

Я вспомнил Скорпиона. Без сомнения, это был только он. Больше некому.

О, он вездесущ. И он может принять любой облик.

Может быть, он и сейчас где-нибудь рядом?

Ну, предположим, я смогу убежать от кентавров. И что дальше? От Скорпиона-то скрыться потруднее, чем от простодушных кентавров — если вообще возможно…

Я готов был уже сказать Эджину: послушай, я даю тебе кучу денег и ползамка в придачу, но только ради всего святого отвези меня домой, к отцу. Пусть он меня снова посадит в сырую темницу! Там, конечно, невесело и неуютно, но там, по крайней мере, нет скорпионов.

Да, я уже открыл рот, чтобы все это сказать, и тут на поляне, в сопровождении доброй дюжины кентавров, появился мой хозяин — сэр Баярд.

О, действительно, взять в плен сэра Баярда кентаврам было нелегко. У одного из них была перевязана рука, у другого — нога, у третьего разбит нос, у четвертого подбит глаз.

Правда, и сам сэр Баярд выглядел не лучше: левая рука и лицо в крови. Руки его были крепко-накрепко связаны толстой веревкой.

Один из кентавров с силой толкнул рыцаря в спину, и он упал на траву.

С трудом, печально улыбаясь, мой хозяин поднялся на ноги.

Кентавры окружили нас обоих.

— Здесь и сейчас, соламнийцы, вы будете держать ответ за свое поведение! — торжественно провозгласил кентавр с темной, словно кора кипариса, кожей. Он был стар и седовлас. Несомненно он был вожаком кентавров.

Сэра Баярда снова толкнули в спину. Он выпрямился в полный рост и посмотрел вожаку прямо в глаза.

— Мне свое поведение объяснить легко. Вы напали на меня — без какого-либо предупреждения и, полагаю, без какой-либо причины. Во всяком случае, мы не давали вам никакого повода для нападения. Что же должен был делать я? Несомненно, одно — защищаться. И в этом, надеюсь, вы со мной охотно согласитесь. Так в чем же моя вина? В том, что прежде, чем начать бой, я не поприветствовал напавших на меня? Но ведь мы были не на рыцарском турнире.

Мне показалось: старый кентавр улыбнулся. И спросил:

— Вы действительно — соламнийский рыцарь? Так? И вы сохраняете верность законам рыцарей Соламнии?

О, я многое бы отдал сейчас за то, чтобы сэр Баярд слукавил, но он ответил гордо и прямо:

— Сохраняю? Нет, я их провозглашаю! Что бы вам ни говорили о рыцарях, что бы вы о них не думали, рыцарские ордена и поныне основываются на принципах благородства. Так было раньше, так есть сейчас, в нынешнее время, когда все остальные не признают никаких принципов! — Затем он обернулся ко мне и прошипел: — прекрати толкать меня локтем, Гален!

Вожак взглянул на меня — его зеленые глаза сверкнули, словно изумруды, — и снова обратился к сэру Баярду:

— А доспехи?

— Доспехи принадлежат мне. — Рыцарь помолчал, а потом добавил: — Несколько дней назад они у меня были украдены и кто-то, облачившись в них, совершал гнусные преступления. Разве я должен нести ответ за чужие грехи? Кроме того, я сам поймал вора, укравшего у меня доспехи.

Он замолчал, ожидая, что скажет старый кентавр. А тот сказал:

— Сэр, может быть, то, что вы говорите, и действительно правда. Не знаю. Но я сам, своими собственными глазами, видел ваши преступные действия против кентавров. И сейчас вижу, как вы их изуродовали. А если вы взываете к снисходительности, то вам лучше обратиться к сатирам.

Сатиры?

Рыцарь посмотрел на кентавра, а потом на меня с недоумением.

Я молча пожал плечами. Что за сатиры? Откуда?

Вожак, видя наше недоумение, не преминул объяснить:

— Сатиры — это козлоногие люди. Или иначе: люди-козлы.

Кентавры, в знак согласия, дружно закивали головами.

Сэр Баярд помолчал, вспоминая: слышал ли он что-либо раньше о сатирах, — а затем сказал:

— Клянусь вам, я не знаю никаких сатиров. Я и слово-то такое слышу впервые, поверьте мне. Клянусь вам, что я никогда не замышлял ничего худого против вас и вашего народа. Я не поднимал руку ни на одного из вас, до той минуты, пока вы сами не напали на меня.

Вожак, наклонив свою седую голову, шепнул что-то кентавру, стоявшему справа от него. Тот шепнул что-то еще двоим. Вчетвером они поскакали на дальний конец поляны и о чем-то оживленно заспорили. О чем? — ни я, ни сэр Баярд расслышать не могли.

Нам оставалось только ждать решения своей участи.

Я сел на траву и достал из кармана кости. Трава была высокая, и для того, чтобы бросить кости, мне пришлось ее долго разгребать руками. Выпало: 6 и 12. Знак козла. Главное, что присуще козлу, — он может выжить при любых обстоятельствах. Да, это главное.

Морщась от боли, сэр Баярд сел рядом со мной и попытался улыбнуться:

— Ну, Гален, что ты там нагадал на кофейной гуще?

— Выпавшие цифры говорят: иной раз сказать правду, и только правду — это большая глупость, сэр! — съязвил я. — Но ведь вы все равно не верите «Калантине»! И поступаете так, как считаете правильным только вы. Да, только вы, безусловно, и во всем правы.

* * *

Кентавры, оставшиеся рядом с нами, не сводили с меня и сэра Баярда глаз. На всякий случай, они еще и размахивали своими дубинками.

Только Эджин смотрел на меня дружелюбно.

— Не волнуйся, — шепнул он мне, объедая орехи с маленькой голубоватой ветки. — Арчела мудр и справедлив.

Ну конечно! Чего мне волноваться и беспокоиться?! Ох, куда лучше, если бы я никогда не встречался бы с этим Арчелой. Тогда я и вовсе бы не переживал: справедливо или несправедливо он накажет меня?!

Я хотел было сказать сэру Баярду о человеке, которого кентавры видели на дороге возле замка и который следил за нами. Но вовремя спохватился. А что я скажу о том, кто это, как мне кажется, был? Что — расскажу о том, как я с ним познакомился и для чего он явился в замок? И как я помог ему украсть рыцарские доспехи?

* * *

Мы с сэром Баярдом сидели на траве и молча ожидали приговора. Мой хозяин потирал раненую руку. Я размышлял о том, как же мне избежать наказания? Любого наказания!

С болота доносились песни каких-то неведомых птиц. Громко квакали лягушки — должно быть, огромные лягушки! Жужжали какие-то насекомые.

Дождь перестал и наконец-то выглянуло солнце. Стало теплее.

Трава росла прямо на глазах. Я вспомнил о Гилеандосе — однажды он сказал о траве на Верденском болоте: «Растет, словно младенец».

Потом вспомнил рассказы крестьян об огромных зверях. О безногих крокодилах. О безглазых хищных птицах. О летающих птицах, пожирающих людей. Сейчас я не сомневался: многое в этих рассказах было правдой.

Я вспомнил: однажды — мне было тогда семь лет — у нас в замке гостили рыцари из Гарнета. Как-то вечером они пошли погулять и дошли до края болота. И решили там заночевать. Когда утром они проснулись, выяснилось: они со всех сторон окружены болотом. К тому же двое из ночевавших исчезли — отец со слугами и собаками искал их целый день, но они так и исчезли бесследно.

* * *

Ушедшие совещаться кентавры все еще не приходили.

Наступила ночь.

Мы с сэром Баярдом легли спать, но спали беспокойно. Несколько раз я просыпался в тревоге.

Звезд за густым покровом ветвей видно не было. Неярко светил только маленький костер, который разжег сэр Баярд.

Под утро я все-таки заснул крепко.

И проснулся от того, что на меня кто-то пристально смотрит.

На меня пристально и печально смотрел мой хозяин, — славный соламнийский рыцарь.

— Сэр, — начал я.

— Гален, — рыцарь медленно подбирал слова, — если нас… если нас… ожидает суровое наказание…

Я похолодел от страха. Я-то надеялся, что мой благородный хозяин защитит меня, выгородит перед судьями и сделает так, чтобы меня отвезли назад в замок, к отцу…

А мой хозяин заговорил о другом.

— Гален, я без стона и ропота снесу любое — самое суровое — наказание. Возможно, я умру. И поэтому я хочу сказать тебе вот что…

— Я вас слушаю, сэр.

— Хочу сказать тебе… о леди Энид.

— О том, наверное, что вы помолвлены с ней?

— Нет, Гален, мы с ней не помолвлены…

— Нет? Но я вас не понимаю, сэр. Вы говорили, что собираетесь жениться на леди Энид.

— Если я стану победителем турнира, я вынужден буду просить ее руку и сердце. Но дело в том, что не сам я этого хочу. Нет, нет… Впрочем, я не должен умереть от рук кентавров…

Он посмотрел в сторону, туда, где горел костер, который разожгли кентавры. И сказал загадочно:

— Это было предопределено свыше.

Потом я снова заснул.

Во второй раз меня разбудил сильный пинок под ребра. Со сна я закричал: «Алфрик, оставь меня в покое!» Но тотчас проснувшись, понял: никакого Алфрика тут нет. Надо мной склонилось злобное лицо одного из кентавров. И я сразу же вспомнил, где я, и вскочил на ноги.

Второй кентавр уже крепко держал за шиворот сэра Баярда. Ко мне подошел Эджин и мягко, словно извиняясь, взял меня за плечо.

Нас с сэром Баярдом повели на дальний конец поляны, где нас уже ждали судьи.

Один из кентавров, который был у них, наверное, глашатаем, оглядел нас и громко провозгласил:

— Все свидетельствует против вас!

Его голос был похож на гусиный крик. При других обстоятельствах я бы с удовольствием посмеялся бы над этим торжественным гусиным голосом. Но сейчас, в данную минуту… «все свидетельствовало против нас».

— И полагаю: самый сильный довод против вас — доспехи, — продолжал глашатай.

Он замолчал и повернулся к сэру Баярду.

— Мудрый и справедливый Арчела считает, что вас следует судить строго исходя из наших старинных законов. По его мнению, все, что вы рассказали нам, было сказано от чистого сердца, с полной искренностью.

Последняя фраза, похоже, кентаврам не понравилась. Один только Эджин одобрительно кивнул головой.

— Не стану скрывать, — снова заговорил глашатай, — вопрос о вашем союзе с сатирами всех нас очень волнует.

— И нас тоже, — прервал кентавра сэр Баярд. Он смотрел прямо в глаза вожаку. — Я вам уже говорил, Арчела, что мы ничего не знаем о сатирах. И готов повторить это еще раз. Почему вы обвиняете нас в сговоре с теми, о ком мы и понятия не имеем?

— Вчера вы уже говорили о том, что и слыхом не слыхивали ни о каких сатирах, — ответил Арчела, слегка улыбаясь. — И нет нужды повторять это еще раз. Но в рядах наших врагов — сатиров — мы недавно видели рыцаря, облаченного точно в такие же доспехи, какие мы нашли у вас.

Баярд начал снова объяснять. Но Арчела поднял руку, давая тем самым понять, чтобы он помолчал, и продолжил:

— да, вы говорили, что доспехи у вас были украдены. Конечно, вор мог действительно надеть ваши доспехи. Я не хочу, сэр, казнить вас тотчас же. Однако приговор вам уже вынесен. И в течении семи дней должны быть представлены доказательства, что вы — невиновны. Если таких доказательств представлено не будет, приговор будет приведен в исполнение. Все эти дни вы будете нашими пленниками. Возможно, сатирам доведется увидеть вас в наших рядах и тогда, вероятно, мы сможем узнать всю правду.

Похоже, решение Арчела не понравилось никому из кентавров — у всех были такие лица, что они готовы растерзать нас на месте!

Я поблагодарил судьбу, что нашим конвоиром был выбран Эджин.

Наивный сэр Баярд не понимал, почему нас не оправдали? Ведь мы невиновны! Он был очень раздосадован тем, что, видимо, не успеет прибыть в замок ди Каэла до начала турнира. А значит, не будет и внесен в списки участников… И следовательно, не сможет никого победить и претендовать на руку дочери сэра Робера ди Каэлы… Правда, ранним утром он говорил о том, что сам по себе он, вроде бы, и не хочет жениться на леди Энид…

В общем, я был до крайности удивлен, когда неожиданно услышал такие слова сэра Баярда:

— Позвольте мне быть посредником между вами и сатирами.

— Посредником?

Арчела взглянул на рыцаря и глаза его снова сверкнули, словно изумруды.

— Вероятно, вы хотите вести с ними переговоры о мире? — сказал он с усмешкой.

— Да, — решительно сказал сэр Баярд. — И мне кажется, что эти переговоры я смогу провести без вашего в них участия. Мне кажется, что мне удастся добиться успеха и договориться хотя бы о временном перемирии. Ну, а потом вы и предводитель сатиров сможете встретиться на какой-либо нейтральной территории и спокойно обсудить все интересующие вас вопросы…

Лицо глашатая помрачнело. Он обернулся к вожаку:

— Арчела, ведя суд над этими двоими, мы придерживались наших старинных законов. Мы вынесли им приговор. Не дайте этому негодяю обмануть вас…

Вожак вновь поднял руку, на поляне воцарилась тишина.

Старый кентавр повернулся к рыцарю.

— Ваше предложение, сэр, весьма любопытно… — начал он и вдруг замолчал.

Затем, что-то пробормотав себе под нос, отвернулся.

Мы с моим хозяином в недоумении переглянулись. Сэр Баярд стал что-то горячо доказывать. Но его неожиданно прервал Эджин: он воскликнул, что готов сопровождать нас к сатирам как посланников мира.

Старый кентавр обернулся и внимательно посмотрел на юнца Эджина.

И тут снова вмешался глашатай:

— Арчела, не дай себя обмануть этому соламнийцу. Я знаю, он просто хочет удрать к нашим врагам!

Сэр Баярд побагровел.

— Я никому и никогда не лгал. Не сказал я ни единого слова лжи и вам, Арчела!

О, сэр Баярд еще надеялся, что он успеет прибыть в замок ди Каэла до начала турнира!..

Вожак кентавров задумался.

А глашатай предложил:

— Ты, соламниец, пойдешь к сатирам, а твой мальчишка останется у нас. Так нам будет спокойнее.

Сэр Баярд ответил прямо и решительно:

Нет, ни в коем случае. мальчик — мой оруженосец. И я головой отвечаю за него перед его отцом. Я даю вам честное слово, что проведу мирные переговоры и никуда не сбегу. Но я вовсе не уверен, что когда вернусь сюда, застану своего оруженосца в живых.

Глаза глашатая налились кровью. Но сэр Баярд твердо стоял на своем. Разъяренному кентавру он отвечал со спокойствием, напоминающем презрение.

Наконец, наступила тишина. И длилась она весьма долго. Только один раз ее нарушил крик какого-то болотного зверя.

Но вот Арчела поднял руку и кивнул сэру Барду в знак согласия.

Еще не остывший глашатай что-то недовольно пробурчал, но одного взгляда вожака оказалось дотаточно, чтобы он прикусил язык.

Суд был окончен. Арчела принял решение. Окончательное решение.

Окончательное ли? И чем все это кончится для меня?

Сэр Баярд сел на своего Вэлороуса — он снова был на коне! Меня посадили на Эджина.

Мы выехали с поляны и тотчас оказались в густом лесу. Солнечный свет здесь был поистине зеленым. Даже руки мои стали зелеными, словно листья.

Где нам искать сатиров? Выберемся ли мы вообще из этого леса?

 

Глава 6

Мы ехали по болотному лесу, словно бы накрытые колпаком из зеленого стекла: всюду только зеленый свет. И у меня было постоянно такое ощущение: за нами неотрывно кто-то наблюдает, следит.

В лесу было удивительно тихо. Мы ехали тоже молча — каждый был погружен в свои мысли.

Чем глубже мы залезали в болото, тем слабее становилось чувство, что нас кто-то выслеживает.

Я огляделся по сторонам. Странно: ни одного болотного чудища нигде не было видно. Словно все они попрятались, испугавшись чего-то.

Кентавр со мной на спине шел первым. Сэр Баярд спешился и вел за узду своего Вэлороуса и вьючную кобылу.

Единственным из нас, кто знал, — хотя бы приблизительно — куда мы идем, был Эджин.

Долго молчать Эджин не мог и вскоре начал рассказывать нам разные истории.

— Некоторые из наших стариков еще помнят, что болота здесь не было. Но я, конечно, этого не помню. При мне болото здесь было всегда. мое детство прошло как раз в этих самых местах. Со своей тетушкой Мегаэрой я часто гулял здесь, мы искали норичник и медуницу. Тетушка Мегаэра, помню, говаривала мне: «Эджин, медуница растет там, где голуби, а норичник — там, где голубки»…

Я попытался прервать его:

— Все это очень интересно, Эджин, но…

Но кентавр продолжал гнуть свое:

— Да ты только послушай дальше, Гален. Травы нам нужны были для примочек, для компрессов. Наши старики вообше лечатся одними травами. И вот однажды мы с тетушкой Мегаэрой рвали медуницу. И откуда ни возьмись на нас налетела целая туча пчел. Огромных пчел! Они могут не только человека, но и кентавра закусать насмерть. Так мало того: потом они еще и съедают свою жертву. Вот какие это были пчелы! И тетушка Мегаэра, помню, сказала…

Но как оказалось, Эджин не помнил, что сказала ему тетушка. И начал вспоминать вслух:

— Она сказала… сказала… что же она сказала?… Она предостерегала…

Его голос встревожил обитателей леса. Какие-то странные крылатые зверьки спрыгнули с ближайшего к нам дерева и с пронзительным криком скрылись в сумрачных зарослях.

Сэр Баярд посмотрел вперед, держа руку на мече.

— Эджин, — сказал он, и голос его, как ни странно, звучал спокойно, — мне кажется, что мы приближаемся к вражеской территории.

— Да, вы правы, сэр Баярд, — беспечно ответил Эджин. — Но послушайте же, что сказала мне тетушка Мегаэра. Помню, мы были искусаны в кровь, живого места не было ни на мне, ни на тетушке. И она сказала…

Сэр Баярд смиренно слушал, но рука его крепко сжимала эфес меча.

— Она сказала… О, она была очень остроумной!

И неожиданно кентавр рассмеялся:

— Вспомнил! Она сказала: «Эджин, мне думается, что этой ночью нам придется спать стоя».

Мы оба — и я, и сэр Баярд — переглянувшись, стали расспрашивать Эджина о сатирах. Но выяснилось, что кентавр знает о сатирах ненамного больше, чем мы. То есть: почти ничего.

— Ну, а откуда они пришли, вы знаете? — спросил сэр Баярд уже раздраженно.

— Сатиры в наших краях появились недавно, — ответил Эджин. — Месяц или два назад. Точно затрудняюсь вам сказать. Вы помните сказания о временах до Катаклизма? Помните, в рассказе Панвиля упоминается о маленьких существах с козлиными ногами?

Мы с сэром Баярдом снова переглянулись и пожали плечами: никто из нас не помнил такого рассказа.

А Эджин продолжал:

— Поначалу мы хотели с ними подружиться. мы думали: раз они — такой древний народ, то они должны быть дружелюбными. Ведь до Катаклизма народы Кринна не воевали друг с другом.

Эджин грустно замолчал. Сэр Баярд решился прервать его молчание:

— А что же случилось потом, Эджин? кентавр печально покачал головой:

— Как вы понимаете, подружиться мы не смогли. Сатиры обзывали нас, насмехались над нами, грозили при встречах оружием.

— Я бы сказал короче: вели себя агрессивно, — вставил я словечко.

Сэр Баярд шикнул на меня. Я усмехнулся, но извинился перед кентавром за то, что прервал его, и попросил его продолжить свой рассказ.

— Поначалу сатиры не нападали на нас, держались на расстоянии. Мы думали, что они только потому недружелюбны, что боятся нас. Ведь они оказались в неизвестной им стране.

Неожиданно Эджин захлестал себя хвостом по бокам. Что-то огромное, жужжащее свалилось на землю. Я перепугался. Но ни на лице кентавра, ни на лице сэра Баярда не было заметно и тени страха. Кажется, они даже обрадовались: тягостная тишина болота наконец-то была нарушена.

— Да, поначалу сатиры не нападали на нас, — повторил кентавр. — Но вот прошло время, и они убили двоих наших.

— О! — воскликнул я. — Я так люблю истории об убийствах, что всегда затыкаю уши, когда их рассказывают.

— Ты хочешь сказать, чтобы я помолчал? — вежливо спросил Эджин. — Ну что же, я буду молчать.

— Но все-таки расскажи, — попросил кентавра сэр Баярд. Посреди дороги мы увидели лужу с мутной водой. Кентавр ступил прямо в лужу, вода в ней забулькала, но тотчас успокоилась. Сэр Баярд решил обойти лужу стороной. Но когда он осторожно повел коней в обход лужи, вода в ней мгновенно заклокотала.

А кентавр, как ни в чем не бывало, сорвал виноградную кисть с лозы, свисашей над нашей тропинкой, и стал продолжать свой рассказ:

— Сам я не видел, но мне говорил Арчела. А Арчела всегда говорит только правду. И вот что он рассказывал. Шесть кентавров: Арчела, Брачис, Элемон, Старго Младший, Тендрейдос и Калитос — пошли к сатирам, чтобы еще раз подтвердить, что мы не хотим им зла.

Я на самом деле терпеть не мог жутких историй. А тем более, если рассказывают их в глухом лесу, где того и гляди жуткая история разыграется в действительности.

Но Эджину, казалось, доставляет большое удовольствие рассказывать всякие ужасы.

— Значит, шестеро наших пошли к сатирам. И вдруг двое — Калитос и Элемон — упали. Никто ничего не мог понять. Просто совсем неожиданно упали. Затем раздались какие-то крики. И Арчела увидел соламнийского рыцаря, скачущего на лошади прочь. Калитос и Элемон корчились от боли, но на их телах не было никаких ран. Да, раздались громкие голоса сатиров и вокруг послышался странный тихий смех. И в ту же секунду Калитос и Элемон умерли. Я слышал рассказы и других кентавров. Они тоже видели соламнийского рыцаря, скачущего прочь.

Сэр Баярд нахмурился.

А меня слова «тихий смех» заставили вздрогнуть. Я снова вспомнил о Скорпионе.

— И еще мне рассказывали, — вновь заговорил Эджин, — что…

* * *

Это случилось в мгновение ока. Так быстро, что не было времени не только сообразить, что случилось, но и испугаться.

Конь сэра Баярда захрапел и отшатнулся от кустов, росших с левой стороны тропинки. А кусты исчезли — словно были вырваны чьей-то сильной и невидимой рукой.

Эджин резко обернулся. Слишком резко: я кубарем скатился с его спины.

Сэр Баярд с трудом удерживал Вэлороуса — тот храпел и рвался прочь. Наконец он отпустил повод, Вэлороус отбежал в сторону и встал, испуганно косясь на то место, где только что были кусты.

Вьючная кобыла с силой рванула свой повод и оборвала его. Она принялась лягаться, а затем повалилась на бок в болото — наверное, думала, что там ей будет безопаснее. Но впрочем, беспокоиться о судьбе кобылы времени не было.

Сэр Баярд и Эджин рассекали мечами воздух — тот прямо-таки сверкал около стальных лезвий. Это и был единственный враг, которого я мог увидеть: странный блеск в воздухе.

Я вскочил на ноги и побежал назад по тропинке, по которой мы только что ехали. Но, перекрывая путь к отступлению, посреди тропы стояли четыре сатира. Я повернул назад.

Так значит, вот они какие — сатиры. страшнее и вообразить было нельзя. Они действительно были рогатые, как козлы. Нижняя часть тела отвратительно уродлива и покрыта шерстью. Короткие крысиные хвосты. Воняло от них козлом. Но лица не напоминали козлиных морд. Козлы, хотя они и не красавцы, выглядят более благородно, чем эти мерзкие твари. А лица сатиров — это были до омерзения некрасивые, уродливые лица людей.

Но откуда они здесь взялись — здесь, на пустынной дороге в пустынном лесу?

Все четыре сатира, преграждавшие путь к отступлению, были вооружены ножами и короткими копьями.

Кентавр и сэр Баярд упорно рассекали мечами воздух. возможно, Эджин и рыцарь смогут одолеть коварного противника. Ну а я, тощий и слабый? Мне будет не победить сатиров, это уж точно. Меня убьют, словно муху.

И я, оглядевшись, быстренько спрятался в ближайшем укромном местечке. А что мне еще оставалось делать?!

Сэр Баярд обернулся, увидел сатиров и дал одному из них пинка под зад. Сатир упал. Но… он упал еще до того, как сапог сэра Баярда коснулся его зада! Мой хозяин даже вскрикнул от удивления.

И тотчас второй сатир прыгнул ему на спину и схватил за горло.

Кентавр схватил своими огромными руками двух других сатиров и, высоко подняв их над головой, с силой швырнул в камыши. Оттуда сначала послышалось жалобное козлиное блеяние; затем все стихло.

Эджин бросился на помощь сэру Баярду и оторвал от него сатира. Встряхнув врага, словно терьер крысу, кентавр зашвырнул его туда же, где уже барахтались его собратья. Камыши зашуршали — словно кто-то убегал прочь.

И снова в лесу воцарилась тишина, нарушали которую только крики птиц и стрекотание сверчков.

Однако хорошо мы начали переговоры о мире! Ничего не скажешь…

Эджин мрачно стряхивал с себя листья и ветки. Сэр Баярд поглаживал Вэлороуса по спине и что-то говорил ему на старом соламнийском языке.

Неожиданно мой хозяин вспомнил:

— А вьючная кобыла?! Где она? куда она делась? Она ведь унесла мои доспехи!

Только он произнес последнее словно — что тут началось! Доселе молчавшее болото буквально взорвалось шумом и криками. Со всех сторон оглушительно закричали птицы. И кричали они так, словно были они не птицами, а людьми. Мне даже показалось: я слышу свое имя. И я опять вспомнил о Скорпионе.

Сэр Баярд быстро огляделся, затем молча указал Эджину на заросли камыша слева от тропинки. Кентавр кивнул своей огромной головой и бросился в камыш.

Мне сэр Баярд велел, чтобы я шел вправо.

— Но, сэр… — прошептал я испуганно.

— Гален, я приказываю, и ты должен исполнять мои приказания. Ты будешь охранять наш правый фланг.

— Охранять? Я не ослышался, сэр Баярд? Вы сказали «охранять»? Но ведь все уже кончилось, не так ли?

Сэр Баярд готов был испепелить меня взглядом.

— За что мне такое наказание?! Ступай! если заметишь что-нибудь подозрительное — кричи!

Медленно-медленно пошел я вправо от тропинки.

Густые ветки хлестали меня по лицу. Пару раз я споткнулся и даже упал. Я шел и все время оборачивался: сэр Баярд был похож на пантеру, приготовившуюся к прыжку.

* * *

Отойдя от тропинки шагов на десять, я увидел маленькую полянку. Посередине сгнившее бревно.

Неожиданно птичьи крики смолкли. В лесу снова стало совершенно тихо, только комары зудели у самого уха.

И вдруг наступившую тишину нарушило карканье ворона. Я выхватил свой меч. Опять — тишина. Внезапно, совсем близко от себя, я услышал шелест травы и листьев.

О, куда бы спрятаться? Хоть в землю зарыться, что ли?!

Я быстро-быстро стал раскапывать мечом болотистую землю. Но вырытая яма тотчас наполнилась водой. Да ведь я просто-напросто утопну в этом болоте! И кентаврам не придется судить меня за шпионаж и топить — сам утону…

Шелест травы все ближе. Вот сейчас, сейчас… На поляну вышел сэр Баярд. В правой руке он сжимал меч, левой подавал знаки: молчи.

— Это вы, вы?! А где?…

— Тихо, Гален, тихо! — рыцарь подошел ко мне вплотную.

— Ты цел, невредим?

— Да, да, — прошептал я. А потом подумал и зашептал: — То есть нет. Моя нога, сэр… Кажется, она сломана. Но если вы поможете мне, я, наверное, смогу идти. Нам надо поскорее убираться отсюда. Со сломанной ногой я вам — не помощник. Нам надо вернуться назад, к кентаврам.

Сэр Баярд ощупал мои ноги. Укоризненно покачал головой:

— Да никакие ноги у тебя не сломаны. Что ты выдумываешь, Гален?!

— О, сэр, здесь так страшно! В самом деле, давайте уйдем отсюда поскорее!

Из зарослей на другой стороне дороги раздался свист. Я вздрогнул.

— Не бойся, это Эджин, — сказал мой хозяин.

— Сэр, сатиры где-то совсем близко, — зашептал я. — Нам надо поскорее уносить ноги. Послушайтесь меня!

— Ох, Гален, Гален! — рыцарь покачал головой. — Они здесь повсюду. Нам от них не скрыться. Их много, очень много. И они отлично знают эти места. И к тому же, похоже, они — весьма опытные воины.

— Это меня так радует, сэр!.. Я думаю, самое лучшее, что мы можем сделать, это исчезнуть отсюда. Я сяду на Эджина, вы — на Вэлороуса. И…

— То есть: ты предлагаешь отступить? Чтобы соламнийский рыцарь и отступил?1 — мой хозяин отрицательно покачал головой.

— Никогда!

— Но что же, что же нам делать?! — в отчаянии закричал я. — Ведь мы просто погибнем здесь. Без всякой славы.

Сэр Баярд вскочил на ноги. С той стороны дороги кто-то снова свистнул, на этот раз более громко и настойчиво.

— Они там! — воскликнул рыцарь. — Эджин, без сомнения, наткнулся на них.

Мой хозяин пошел прочь с поляны, я последовал за ним, но сэр Баярд обернулся и сказал:

— Оставайся здесь. — Он с усмешкой взглянул на мой «детский» меч. — Со своим оружием ты вряд ли чем-нибудь сможешь нам помочь. Но если что-либо неожиданное случится, ты сможешь нам крикнуть и предупредить об опасности. Так что, будь здесь и гляди в оба!

И он исчез в зарослях.

А я остался — смотреть и ждать.

Ожидание оказалось долгим.

Солнце стояло еще в зените. Заросли приглушали все звуки — понять, что происходит на дороге, было почти невозможно. Какие-то обрывки фраз, блеяние сатиров, свист…

Напряженно вслушиваясь, я просидел, наверное, с час, а может быть, и больше. Над ухом непрестанно зудели комары, вилась мошкара.

Шум на дороге то усиливался, то почти затихал.

И вот — в лесу снова стало совсем тихо. На болоте вновь воцарилось безмолвие.

Но где же сэр Баярд? Где Эджин?

Я хотел было пойти их искать, да передумал. Эх, был бы я черепахой, спрятал бы голову под панцирь — ничего не вижу, никого не боюсь…

Вдруг — где-то далеко, справа от меня — раздался пронзительный, просто душераздирающий крик. Мне стало невыносимо страшно. Как если бы крылья ворона коснулись сейчас моего лица. Черные крылья, несущие ночь и смерть.

Стемнело. Я совсем извелся — от страха, от ожидания, от одиночества.

Я встал и пошел к тропинке. И долго, однако же, пришлось мне блуждать в зарослях, прежде чем я вышел на дорогу! Наверное, это были самые долгие в моей жизни минуты! Когда я все-таки отыскал тропинку, я буквально упал на колени и целовал землю.

Куда мне идти?… Я пошел туда, куда, как мне удалось, мог уйти сэр Баярд.

Позади меня заквакали лягушки; проснувшись, захлопала крыльями сова. Лес наполнился звуками справа от дороги. Я повернул голову вправо. И тотчас лес справа затих и наполнился звуками слева от дороги.

Вглядываясь в камыши, я выхватил меч. Мне казалось, что вот-вот камыши зашуршат и… Но в зарослях камыша было тихо.

Эджин говорил: у самого замка на дороге они видели кого-то третьего. Я снова вспомнил о Скорпионе. Наверняка, он сейчас где-то здесь, в этом лесу, на этом болоте.

А Арчела, конечно, уже решил: раз мы не вернулись на поляну к кентаврам, что мы, без сомнения, — шпионы…

Я чувствовал: кто-то здесь есть. Кто? Друг или враг? Скорее всего, враг.

И был несказанно удивлен, когда в воздухе надо мной появился… мой брат Бригельм!

Глаза его были закрыты, на ладони сидел и поскуливал щенок.

Вот он открыл глаза. Лицо его просияло:

— Гален!

Но до чего же громко он крикнул! Его крик, наверное, услышали даже в нашем замке. А уж сатиры-то услышали его наверняка! Ведь они где-то здесь, рядом. Они ищут меня. И сейчас сюда явится целая толпа этих мерзких тварей!

А Бригельм пошел ко мне, как ни в чем не бывало, — не опасаясь никаких сатиров, не боясь никакого нападения.

И тут откуда-то раздался голос сэра Баярда:

— Остановись!

Услышав голос соламнийского рыцаря, Бригельм так и расплылся в улыбке:

— Мой младший брат, как я рад видеть тебя! И вы, сэр Баярд, как я рад вас слышать! Гален, позволь я сначала пойду поздороваюсь с благородным рыцарем, а потом вернусь к тебе и мы обо всем потолкуем не спеша.

И Бригельм, широко шагая, прошел мимо меня.

Сэр Баярд и Эджин отчаянно, но напрасно кричали ему: «Остановись!» И я тоже закричал. Но брат словно бы и не слышал нас.

И тут я услышал шорох в ближайших кустах. Я стремительно юркнул с тропинки в густую траву.

Из кустов, вооруженные топориками, выскочили два сатира и побежали к Бригельму. Я боялся пошевелиться — я был словно загипнотизирован. Как кролик от взгляда кобры. Я не мог двигаться, но мог все видеть.

Я увидел, как сэр Баярд выскочил из укрытия на дорогу, но тотчас высунулась огромная рука Эджина, и кентавр потащил рыцаря назад. Я увидел: сатиры преградили путь моему брату, но он спокойно прошел мимо них, и они в ужасе отпрыгнули и исчезли — словно их и не было. Бригельм, казалось, ничего не заметил. Он раздвинул камыши, где прятались рыцарь и кентавр, и с нескрываемой радостью пожал руку сэру Баярду. Потом он пожал руку и Эджину.

Сэр Баярд вышел из камышей на дорогу. Через несколько секунд вышел и кентавр. Они смотрели на Бригельма с изумлением.

Вскоре вышел на дорогу и я.

Мы окружили Бригельма, а он улыбался и переводил взгляд с одного на другого.

Несколько минут все молчали.

Чувствуя, что молчание затянулось, я повернулся к своему хозяину:

— Видите, сэр, какие чудеса может творить мой брат! Рыцарь ответил едва ли не шепотом:

— А сейчас, несмотря на все чудеса, нам надо бы уйти с тропинки. Сатиры вот-вот могут вернуться.

— ну что же, — ответил я беспечно, — если они придут, мы просто-напросто спрячемся за Бригельма.

Сэр Баярд смерил меня презрительным взглядом и повел нас в камыши. Кентавр расчистил нам место. Камыш здесь был такой высокий, что с дороги не было видно даже огромного Эджина.

Присутствие Бригельма меня успокаивало.

Брат стал рассказывать:

— Представляешь, Гален, когда утром я очнулся, тебя в комнате уже не было. Но знаешь, я получил послание, которого никогда раньше и не получал. Необычайно материальное послание.

Бригельм протянул мне на ладони скулящего щенка.

— Вот оно, это послание!

— О, Бригельм! Хочешь, я расскажу тебе, как щенок оказался у тебя на ладони? Поверь мне, я знаю.

— Как знать, мой маленький брат, как знать, — с улыбкой ответил Бригельм. — Может быть, ты знаешь одно. А я знаю другое… Это — послание от рыцаря Хумы. И Хума повелел мне прийти сюда.

Сэр Баярд слушал с недоумением и только головой качал.

— Ты помнишь, брат: несколько дней назад меня искусали пчелы и я все эти дни неустанно молился.

Да, я помнил об этом.

А кентавр, услышав о пчелах, вспомнил, как они искусали его и тетушку Мегаэру, и спросил Бригельма с сочувствием:

— Ты, значит, учился спать стоя?

Брат, соглашаясь, кивнул кентавру, — хотя он ведь не мог знать, почему Эджин так спросил?

— Да, этот щенок — послание, — повторил Бригельм. — Он — знак. Свидетельство небесных сил. Теперь я могу позвать собак, всех животных, какие созданы Природой, и они придут ко мне. И помогут, если будет надо. И я смогу понять их язык. Разве же это не прекрасно?!

Неожиданно из глубины болота послышался какой-то шум. Он медленно стал приближаться к нам.

И вдруг я догадался: прежде за нами по болоту все время шел мой брат Бригельм. Дорогу ему указывал щенок. И это щенок подавал зверям и птицам в лесу сигналы: молчите! Не сбивайте человека с пути! Вот почему все время в лесу было так тихо!

Но долго размышлять обо все об этом времени у меня не было.

Всем сейчас было ясно: вот-вот сюда явятся сатиры.

Сэр Баярд дал знак: молчите!

Да, времени на раздумья и разговоры не было. И Бригельм не узнал, что щенок — это мой шутливый подарок ему, а вовсе не послание души рыцаря Хумы, парящей где-то над землей, в немыслимой дали. Впрочем, мой брат все равно бы не поверил ни одному моему слову…

* * *

Итак, мы ждали сатиров. И они не замедлили появиться. Сатиров было четверо. У каждого в руках — огромная кривая сабля. На такую саблю и смотреть-то было страшно. Во всяком случае, мне.

Мерзкие твари шли по тропинке, пристально вглядываясь в заросли камыша.

Эджин присел и шепнул сэру Баярду — однако, шепот его мне показался громче грома:

— Думаю, мы легко справимся с этими четырьмя, сэр. Даже если нам придется сражаться только двоим.

А сэр Баярд — неожиданно для меня ответил так:

— Мы не будем сражаться. — Он помолчал и добавил: — Во всяком случае, мы сначала должны попытаться договориться с ними, не пуская в ход оружия. Я ведь обещал Арчеле, что добьюсь перемирия. Но получилось, что, едва увидев меня и вас, Эджин, они тотчас напали на нас. Мы должны доказать им, что не хотим им зла. А затем, затем начать переговоры о мире.

Я тронул своего хозяина за рукав и прошептал:

— Сэр, может быть, вам стоит сказать, что вы — соламнийский рыцарь. И вы едете на турнир в замок ди Каэла. Ну, а в том, что вы — рыцарь, они убедятся, когда увидят ваши доспехи. И, может быть, они из врагов сразу же превратятся в ваших союзников. А может быть, лучше сказать, что вы — вовсе не соламнийский рыцарь?

— Ох, Гален, прекрасные же советы дал ты мне! Но, во-первых, где они, мои доспехи? Куда делась наша вьючная кобыла?

Да, я совсем забыл, сто кобыла вместе с доспехами сэра Баярда пропала.

— Ну, а во-вторых, я не хочу лгать, что я — не рыцарь Соламнии. Я не хочу опозорить себя ложью, а любая ложь рыцаря позорит весь рыцарский орден.

— Но, сэр… — начал я.

И тут вмешался Бригельм. Он воскликнул радостно:

— Конечно, сражаться мы не будем. И лгать тоже не будем. Если вы считаете, что сатиры — злы и недружелюбны, то вы глубоко заблуждаетесь. Это совершенно безвредные и добрые создания.

Он выпрямился во весь рост и, широко расставив руки, пошел навстречу сатирам.

Поначалу рыцарь и кентавр растерялись. Но быстро пришли в себя и, сжимая на всякий случай мечи, поспешили за Бригельмом. Я, обнажив свой меч, тоже хотел пойти за ними. Но…

Я почувствовал: мое плечо цепко схватила когтистая лапа ворона. Моего лица коснулись крылья. Запах, который я ощутил, был запахом смерти. Кровь заледенела в жилах. Я был не в силах и шагу ступить вслед за братом и сэром Баярдом. Словно ноги мои попали в трясину, и она неудержимо засасывает меня.

И я услышал тихий голос:

— Следуй за мной, мой мальчик. Пора тебе уже отдать мне свой долг.

Крылья хлопали возле самой моей головы. Я растерялся, сделал шаг в сторону и очутился по колено в воде. Я не мог никуда деться — я мог только послушно следовать за вороном.

* * *

Наступила ночь. Птицы смолкли, в лесу стало тихо. Я был один.

Я не знал, как далеко зашел в лес. Когда я смог что-либо соображать, то увидел, что стою на большой поляне. Посредине поляны рос кипарис. Усталый, я сел под дерево, прислонившись спиной к стволу.

Найти бы какую-нибудь подходящую палку — с палкой идти легче. Надо найти брата и сэра Баярда. Но где их искать? В какой они стороне? А если я их все-таки найду, что я им скажу? Опять стану лгать? Мол, ходил на разведку, смотрел: нет ли где засады? Бригельм, конечно, мне охотно поверит. Эджина, пожалуй, можно будет убедить в том, что я говорю чистую правду. Но вот сэр Баярд… Он едва ли поверит хоть одному моему слову…

Может быть, мне себя слегка поранить? Расскажу, что я рисковал жизнью. Что сражался с сатиром… нет, с двумя сатирами… А чтобы сэр Баярд точно поверил, скажу: это были маленькие сатиры, ребятишки… Да, так и надо будет сказать.

Но сперва надо найти и Бригельма, и Эджина, и сэра Баярда.

Где же мне их искать? А что если сатиры схватили их? Тогда получается, что и я попаду в плен к сатирам. Значит, мне все равно придется врать. Что же мне придумать на этот случай?

А ворон? Смогу ли я где-либо укрыться от Скорпиона?

На болоте закричали какие-то птицы и звери. Мне стало страшно.

В лесу было темно, лунный свет с трудом пробивался сквозь густую листву.

Я сделал несколько шагов от поляны, но почти тотчас провалился в трясину и повернул назад. Снова сел под кипарис. Я пытался успокоиться, но внутренний голос все шептал и шептал мне: «Ну что, заблудился?! Пропал. Теперь тебя сожрут крокодилы. Искусают змеи».

Неожиданно слева от меня вспорхнуло несколько перепелов. Я проследил за ними взглядом — но они быстро исчезли в ночной темноте. Тогда я оглядел поляну. И — похолодел.

Кроме меня, на ней был кто-то еще. Он был совсем рядом, всего в нескольких шагах от меня.

И этот «кто-то» уже навалился на меня, повалил на землю и стал душить. Эти руки… эти руки были мне хорошо знакомы.

— Алфрик! — вскрикнул я.

 

Глава 7

Да, меня душил мой родной брат Алфрик.

Сильными, цепкими руками он схватил меня за горло. Я упал на землю лицом вверх и видел его искаженное злобой лицо, налитые кровью глаза. Я пытался вывернуться из-под него, но тщетно. Брат коленями наступил мне на руки. Все сильнее вдавливал меня в болотную грязь. О, да, ему явно доставляло удовольствие топить меня в грязи.

Почти все дела и помыслы брата были грязными. Всегда. Всю его жизнь. И он, он еще мечтал стать рыцарем! Да, хорош рыцарь, ничего не скажешь!

А брат, между тем, все сильнее и сильнее вдавливал меня в болотную жижу. Я чувствовал: на Алфрике что-то металлическое. Ба! Да ведь он надел отцовские доспехи. Я вновь попытался вывернуться из-под него.

— Не выйдет! — прошипел брат. — Ты всегда был хитрым и изворотливым, как ласка. Потому тебя и прозвали Лаской. Но теперь тебе не удастся ускользнуть от меня. Ты за все получишь от меня по заслугам!

Брат говорил с ненавистью. Он был много сильнее меня и был уверен в своей правоте. А я вовсе не был уверен, что заслужил смерть. И умирать не хотел.

— Алфрик, послушай меня…

— Хватит болтовни! Ты перехитрил меня там, в замке. Ты, ты стал оруженосцем у сэра Баярда, а не я. Но теперь тебе уже не удастся обмануть меня. Сейчас ты у меня за все получишь!

Брат вытащил что-то из-за пояса. Я похолодел от ужаса. Нож!

— Алфрик, одумайся! Что ты хочешь делать?!

— Заткнись! У меня нет никакого желания тратить время на пустую болтовню. Я все уже решил раньше.

Острие ножа коснулось моего горла.

Я сделал еще одну попытку вывернуться из-под брата. Не удалось. Тогда я все-таки попытался схитрить:

— А ты знаешь, брат, здесь такое удивительное болото. Вот пока мы с тобой боролись…

Алфрик усмехнулся:

— Что-то я не заметил, чтобы мы боролись! Я одолел тебя в два счета. Ведь ты же — слабак! И теперь минуты твоей жизни сочтены!

— Но все же послушай меня, Алфрик. Это любопытно. Ты, может быть не заметил, но здесь на болоте все растет со сказочной быстротой…

— Ты, мой милый брат, если понял это только сейчас, оказывается, тугодум. Я это понял с первой же минуты, как оказался здесь, на болоте. Трава растет невероятно быстро. И это просто замечательно. — Алфрик усмехнулся. — Так что никто и костей твоих не найдет! Ну а если найдет, то уж и не поймет, что это — твои кости. Ну, а если и поймет, то уж никак не узнает, что убил тебя — я!.. А я, наверное, скоро стану рыцарем и главой рода Пасварден. Я буду владельцем и замка, и всех наших земель. И наверное, буду очень сильно горевать о своем младшем брате, который уехал вместе с сэром Баярдом и сгинул где-то без следа! Да, я буду долго-долго лить горькие слезы!.. Ну, как тебе мой рассказ, Гален? По душе?

Да, я, видимо, здорово разозлил своего братца! Он убьет меня. Конечно, убьет. И смерть моя вовсе не будет легкой — я-то Алфрика хорошо знаю!

Но умирать мне не хотелось.

Я молчал, лихорадочно соображая: как же мне теперь перехитрить брата?

Но неужели Алфрик в самом деле пойдет на братоубийство?!

Я снова ощутил у самого горла лезвие ножа.

— Алфрик!..

Брат ответил раздраженно и зло:

— Я уже сказал тебе: заткнись! Я не хочу тебя слушать. И учти: я сделаю то, что я хочу сделать. А помимо этого я хочу стать оруженосцем сэра Баярда Брайтблэда, рыцаря Соламнии. И я стану его оруженосцем!

— Конечно станешь, брат. И очень даже запросто!

Я говорил и все время прислушивался: не идет ли сюда сэр Баярд или Эджин? Но ни человеческих шагов, ни цокота копыт не было слышно.

— Пожалуйста, сделайся его оруженосцем! Я буду только рад этому! Ты будешь чистить ему доспехи, натирать их до блеска, ухаживать за его лошадьми, выполнять все его поручения. А он, он будет побеждать своих соперников на турнире!..

— На турнире?! — брат отвел руку с ножом от моего лица.

— На каком турнире?

— А ты что, забыл? На рыцарском турнире в замке ди Каэла. Рыцари со всего континента будут сражаться за то, чтобы иметь право попросить руку леди Энид ди Каэлы, а значит — наследовать все владения ее отца. Пожалуйста, мне не жалко, будь оруженосцем сэра Баярда, славного рыцаря Соламнии. Я буду только рад за тебя. И готов во всем помогать тебе…

— Я в твоей помощи, Гален, не нуждаюсь, — процедил сквозь зубы брат. — Сэру Баярду и так не останется ничего другого, как взять в оруженосцы меня. А ты останешься здесь, в болоте. И сгниешь здесь, в этой грязи! — Алфрик злобно усмехнулся. — Я не нуждаюсь в твоих рекомендательных письмах. Ты понял?! — Потом он мечтательно вздохнул. — Да, я стану оруженосцем сэра Баярда. Я буду ему хорошим оруженосцем! И кто знает, может быть, я тоже приму участие в турнире?! И может быть, именно я стану победителем?! Ничего невероятного в этом нет! Ведь я — сильный, ловкий. Я — отличный наездник. Я умело владею и копьем, и мечом! Я…

А я решился еще раз вставить словечко:

— Но, мой дорогой брат, подумай: вот ты придешь к сэру Баярду и скажешь ему… Так и так, скажешь ты ему, я, мол, хочу стать вашим оруженосцем… Но ведь сэр Баярд ответит тебе: Алфрик, у меня уже есть оруженосец — твой брат Гален. А ты скажешь… Что же ты скажешь? Что меня уже нет в живых? Значит, как бы там ни было, у сэра Баярда возникнет подозрение: ты убил меня… А это значит: он не захочет, чтобы ты стал его оруженосцем. Ведь верно?

Брат сокрушенно вздохнул и спрятал нож.

— Наверное, ты, Ласка, прав. Однако, ты действительно хитрый… — он помолчал. — Ну что же, я поступлю так…

Я вздохнул с облегчением: опасность миновала, смерть меня сейчас уже не ждет.

Алфрик снова замолчал, придумывая, как ему лучше всего поступить, чтобы наверняка стать оруженосцем.

— Ну вот, — начал он медленно, — я, значит, скажу сэру Баярду, что отец наш узнал: ты, Гален, — врунишка и воришка. Ему стало известно…

— И что же ему стало известно? Что — конкретно?

Брат опять задумался. И надолго.

Ох, однако же и тяжел мой братец! Особенно, если он в доспехах. Неужели он не понимает, что мне даже дышать трудно?!

— Ну? Ну что же ты скажешь сэру Баярду?

— А ну-ка заткнись, кому сказано! Не мешай думать! — Он снова замолчал, теперь не очень надолго. — Ну, я скажу… скажу о твоем фамильном кольце…

— И что же ты скажешь о кольце?

Брат снова — теперь надолго — замолчал.

Видимо, он решил, что ему трудно: одновременно прижимать меня к земле и думать, и наконец-то разжал руки.

Он даже помог мне подняться, но правда не преминул сильно меня встряхнуть — так, словно я не человек, а мешок с картошкой.

— Я… ну… э… я скажу… Гален, а как ты думаешь, что я скажу?

Ну что же, прекрасно! Я уже нужен брату. Хотя бы как советчик.

— Да, пожалуй, нет ничего проще, чем выдумывать, — заметил я небрежно. — Тем более выдумать что-нибудь такое, чтобы все в это поверили. Ну, брат, ты, например, говоришь сэру Баярду: отец, мол, еще раз осмотрел кольцо, которое он забрал у того человека в черном, и пришел к выводу, что все-таки именно это кольцо — настоящее. А значит, то, которое сэр Баярд нашел в своей комнате, — подделка. А значит, я — просто трусишка и врунишка. И ты, Алфрик, ни в чем не виноват. И оруженосцем у сэра Баярда должен быть именно ты, а не я… Так рассудил наш отец. И он послал тебя отыскать сэра Баярда и сказать ему все это… Вот это все ты и скажешь сэру Баярду.

Брат радостно закивал головой.

Он уже сам поверил: то, что я ему сейчас сказал, было истинной правдой. Ну что же, а ведь действительно: все, что я ему рассказал, было очень близко к правде.

— Ну, Гален, ты и мастак придумывать! Мне кажется, сэр Баярд легко поверит этому.

— Будем надеяться, — ответил я скромно.

— Да, Гален, — спохватился брат. — Ты вот упомянул о человеке в черном. А ты знаешь, что он умер?

— Умер? — искренне удивился я.

И почувствовал: словно холодом обдало меня с ног до головы.

— Ты знаешь, очень странная смерть. Очень… Вскоре, как вы с сэром Баярдом уехали, отец велел слуге отнести пленнику в темницу завтрак. Дверь была заперта на все запоры. Проникнуть к нему никто не мог, да стражники и не видели никого в коридоре. А он лежал, завернутый в свой черный плащ, мертвый. И как сказал слуга, запах в камере был ужасный. И страннее всего было вот что: казалось, что наш пленник умер уже год назад. Представляешь?

Я содрогнулся; снова словно холодом смерти повеяло на меня.

— Но Алфрик, что это должно было значить?

Брат пожал плечами.

Скорпион?! Это дело его рук… вернее, его магии. мне хотелось со всех ног бежать прочь с этой поляны, из этого леса.

Я сделал только шаг, как Алфрик тотчас же преградил мне дорогу.

— Куда это ты отправился, мой дорогой брат? — выхватывая из-за пояса нож, спросил он.

— Искать сэра Баярда, — как только мог спокойнее ответил я.

— А где его искать, ты знаешь?

— Знаю, — с легким сердцем соврал я.

Своей сильной рукой Алфрик больно сдавил мне плечо и сказал с угрозой:

— Только не пытайся обмануть меня и сбежать. Ты понял, Гален?

Я кивнул, и мы отправились на поиски соламнийского рыцаря.

Но в самом деле: куда идти, где его искать?

Алфрик сунул нож за пояс, но правую руку — на всякий случай — держал на рукоятке ножа, левой он крепко вцепился в мое плечо. Сбежать от него я не мог. Да и куда мне бежать?!

Шли мы медленно. И я молился всем богам: только бы мы не отыскали сейчас сэра Баярда!

На болоте зудело комарье, квакали лягушки. Над нами, широко расставив крылья, пролетали совы. Никаких чудищ болотных нигде не было видно. В общем, все было спокойно.

Довольно долгое время мы с Алфриком шли, не произнося ни одного слова.

Наконец я спросил брата шепотом:

— А как это тебе удалось?

— Что удалось? — недоумевая, спросил он громко.

Какой-то зверек испуганно выскочил прямо из-под наших ног и помчался прочь.

— Как тебе удалось убежать из замка, Алфрик? Ведь отец велел слугам не выпускать тебя никуда.

Алфрик засмеялся. Даже не засмеялся — захохотал во все горло. Потом начал рассказывать:

— О, очень просто! Вышел во двор, со двора — за ворота, и был таков! Я ведь понял, что ты бесстыдно обманул меня. И мне надо было тобой поквитаться. А разве я смог бы это сделать, если бы остался в замке?!

Брат опять засмеялся. Ну до чего же неприятный у него смех! Левой рукой он все так же крепко держал меня за плечо.

В лесу было темно. Я шел медленно, осторожно ощупывая ногой землю впереди себя.

Алфрик наконец-то перестал смеяться. И какое-то время молчал. Слышалось только тихое стрекотание сверчков. Было сыро и холодно.

Брат стал рассказывать дальше:

— Ну вот, вы с сэром Баярдом отправились в путь, невыспавшиеся слуги задремали, и мне легко удалось уйти из замка незамеченным. Я знал, по какой дороге вы поехали. Я шел по вашим следам — по следам ваших лошадей… Но я ведь знал, что у вас всего три лошади, а вскоре увидел: вся дорога просто изрыта копытами…

— Кентавры, — вставил я.

И тотчас получил увесистую оплеуху:

— Это я знаю и без тебя, мой умненький братец. Твой Моласес едва тащился. Я легко мог напасть на тебя еще в самом начале вашего пути. Но я тогда еще не придумал: что же я потом скажу славному соламнийскому рыцарю, как оправдаюсь перед ним? Поэтому я выжидал какого-нибудь удобного момента и неотступно следовал за вами. Я был рядом с вами и тогда, когда на вас напали крестьяне и сдох Моласес. И тогда, когда вас судили кентавры. И когда вы дрались с сатирами, Бригельм пришел вам на помощь… Я всегда был рядом с вами, а вы меня ни разу и не заметили! Ха-ха-ха!

Внезапно я остановился. Брат подтолкнул меня сзади:

— Давай, давай топай!

Но я, несмотря на его толчки, не двинулся с места.

— Алфрик, впереди какая-то опасность.

— Пустяки! — беспечно отозвался брат. — Давай шагай!

Он наконец-то отпустил мое плечо. Но только для того, чтобы со всей силой двинуть меня по затылку. В ужах у меня зазвенело, в глазах потемнело.

— Ну, кому сказано: вперед!

— Алфрик, там что-то шевелится…

— Ты еще хочешь получить? Тебе мало? Ну что же, я могу и добавить…

— Но, Алфрик…

— Ты, значит, не понял, что я тебе сказал?! — и он снова ударил меня по голове.

Я шагнул вперед, но тотчас отступил назад. Брат снова толкнул меня в спину. Он был уверен, что я обманываю его, хитрю. Или что я — просто трусишка.

Он усмехнулся:

— Шагай, не бойся! Ты ведь знаешь: я тебя всегда защищу! И никуда не сбегу от тебя, не сомневайся!

Но я стоял как вкопанный. Я чувствовал: впереди — трясина.

Поняв, что побоями он ничего не добьется, Алфрик вытащил нож и приставил его мне сзади к горлу:

— Ну а теперь, мой милый братец, ты пойдешь? Без всякого страха…

— Алфрик, я тебя предупреждаю: нас ждет какая-то опасность. Может быть, даже смерть…

Брат снова усмехнулся:

— Ладно, ладно, Гален. От смерти еще никто не спасался. Давай топай!

* * *

Было темно — хоть глаза выколи.

Я действительно ощущал: впереди какая-то опасность. Хлюпала под ногами вода. Я только уповал: может быть, это все-таки не трясина, а просто большая лужа? Ведь подобные лужи нам в этом лесу встречались постоянно. Конечно, брести в темноте по луже — приятного мало: того и гляди, поскользнешься и искупаешься. Но все-таки… А если — трясина?! Мне казалось: земля под ноги прогибается. Или это мои ноги подгибались? Может быть, это все-таки лужа?…

Я сделал несколько шагов. И почувствовал: меня засасывает. Что делать? Я вспомнил советы бывалых людей: если попал в трясину — постарайся не двигаться. Будешь барахтаться — только быстрее засосет. Замри и жди помощи!

Но от кого мог я ждать помощи? От своего любезного братца, который и толкнул меня сюда? А к тому же, на Алфрике — тяжеленные доспехи. Так что, если он даже и захочет вытащить меня, то скорее всего сам первым и провалится с головой и меня заодно утопит.

Что же мне делать? Попытался вытащить ноги — и не смог. Попытался, раскинув ноги, удержаться на плаву — трясина все равно засасывала.

Алфрик звал меня, ругался.

Но я позвать его на помощь так и не решился, я чувствовал, что помочь он мне — ничем не поможет, а вот навредить еще больше — сможет запросто.

А меня засасывало все сильнее и сильнее.

Я взмолился в душе всем богам, каких только знал и помнил. Молил и самого Паладайна!

Кажется, меня никто из богов не услышал и не пожалел.

И тогда я заорал. Я стал звать на помощь — сэра Баярда, Эджина, Бригельма, сатиров, Скорпиона… Помогите! Да помогите же мне!

А меня все засасывало и засасывало…

И вот, когда я уже совсем отчался и распрощался с жизнью, ноги мои коснулись твердого дна.

Я сделал вперед один, другой шаг… И, наконец — перебрался на другой берег этой проклятой лужи. Я увидел — над лужей свисает длинная виноградная лоза. Ухватился за нее, стал подтягиваться. Смеясь и плача, я сумел выбраться на сухой, твердый берег.

Ловя ртом воздух, я лежал на земле. Наверное, я был похож на какую-нибудь рыбу, вытащенную на берег, но только сил биться о землю у меня не было…

Сначала вокруг все было тихо. Но вот из лужи послышался плеск воды. А затем… затем послышался крик о помощи. Отчаянный крик! Но звучал он для меня сладкой музыкой. Это орал Алфрик.

— Гален! Гален! Где ты? Помоги мне! Помоги мне, ради всего святого!

Я приподнялся с земли, сел.

— Гален! О, мой дорогой брат! Помоги мне! Проклятые доспехи! И зачем только я надел их! Гален! Гален! Помоги мне!

Я стал сматывать с руки виноградную лозу — решил сделать из нее лассо.

— О, Гален! Ради всего святого! Во имя Паладайна и Мойры, Мишакаль и Бранчалы!..

Тот брат осекся — по всей видимости, он уже перечислил всех богов, каких знал…

С минуту я молчал. Затем крикнул:

— Как я смогу тебе помочь?! Я сам едва-едва не утонул!

— Гален, милый мой брат! Кинь мне что-нибудь… какую-нибудь палку протяни, а?! Сжалься надо мной!

— Но, Алфрик… — медленно начал я.

— Что, что ты хочешь сказать, Гален?! Говори, говори же скорее!

— Алфрик, а если я смогу помочь тебе, если я вытащу тебя, что мне с этого будет?!

Ответом мне было молчание.

Я стал неторопливо, негромко рассуждать — как бы про себя:

— Конечно, это мой долг: помочь брату. Но с другой стороны: я сам только что чуть не утонул… И разве Алфрик пришел мне на помощь… И вот теперь…

Алфрик заорал во всю глотку:

— Черт бы тебя побрал, Гален! Кинь мне что-нибудь!.. Поскорее!

— Повежливее, повежливее, Алфрик, — не торопясь, назидательно ответил я ему. — Хоть ты и мой старший брат, но все равно ты не имеешь права кричать на меня.

Алфрик только зубами заскрипел от злости.

— Ну хорошо, Алфрик, хорошо. Успокойся! Я брошу тебе лассо — я сделал его из виноградной лозы…

— Так бросай же скорей! — в отчаянии крикнул Алфрик.

Я метнул лассо на голос. Лоза плюхнулась в воду — она не долетела до Алфрика. Намного ли? — я не знал, но явно не долетела. Да я, честно сказать, и не очень-то хотел, чтобы она долетела…

— Алфрик! — крикнул я брату. — На этом болоте все растет очень быстро, ты это мне и сам говорил! Подожди немного, и — я уверен — лоза дорастет до тебя. Таким образом, ты сможешь выбраться из этой проклятой лужи.

Я повернулся и спокойно пошел прочь…

Не стану повторять слова, какие кричал Алфрик мне вслед. К чему?

Если рассудить здраво, я сделал все, что только и мог сделать. Ну, как бы я мог еще помочь ему? Может быть, он все-таки дотянется до лозы и сможет выбраться на сухое место… Ну, а если… В общем, все зависит от воли богов и от самого Алфрика…

Я брел по темному лесу наугад. Крики брата сзади утихли. Теперь слышались другие звуки: смех какой-то болотной птицы, плеск воды. Угрозы в этих звуках не было слышно. Мне было одиноко и хорошо.

Набрел на тропинку и, наверное, целый час шел по ней. В никуда.

И вот тропинка оборвалась. Вокруг только трава, камыши, деревья. куда идти? Где север, где юг?

Я вспомнил, как учил меня ориентироваться в лесу отец. Подошел к ближайшему кипарису, ощупал его ствол со всех сторон. Мох… мох рос со всех сторон ствола… Выходит, здесь всюду — север?!

Неожиданно послышалось лошадиное фырканье. Вытащив меч, я прижался спиной к кипарису — в случае чего, спрячусь за ним…

Фырканье послышалось снова. На этот раз громче. Казалось, оно доносится откуда-то слева и снизу.

Кто там? Кентавры? сатиры? Какие-нибудь неведомые болотные звери? А может быть, самая обыкновенная лошадь? Но откуда она здесь?

И снова послышалось фырканье. Я повернул влево и, пригибаясь, медленно пошел на этот странный звук.

Не прошел я и десяти шагов, как почувствовал: земля под ногами прогибается. Опять трясина?! Какая-то огромная, неясная тень приближалась ко мне.

Я повалился ничком в грязь.

Рядом что-то огромное плескало водой и фыркало. Я замер. И как нельзя вовремя вспомнил: если лежать неподвижно, зверь не тронет тебя, он подумает, что ты мертв. О, я и так помертвел от страха! Мне показалось: я пролежал в грязи целую вечность. Фырканье слышалось все ближе и все громче. Затем я почувствовал теплое дыхание какого-то животного, мокрый язык слегка коснулся моей шеи.

Да это какой-то добрый зверь. Собака? Лошадь?

Я приподнял голову. Что за чудеса! На меня пристально смотрела наша вьючная кобыла.

* * *

Теперь мы отправились в путь вдвоем. Вернее: кобыла повезла меня на себе. Не могу сказать, что она сделала это с большим удовольствием. Ведь она и так тащила на себе тяжеленные доспехи соламнийского рыцаря. Она постоянно пыталась сбросить на землю то меня, то доспехи, но ни то, ни другое сбросить ей так и не удалось.

Как бы там кобыла ни брыкалась, но верхом ехать — это все-таки не пешком идти! Я снова радовался жизни.

Постепенно в лесу становилось все светлее. Наступило утро. Я уже привык к тому, что солнечный свет в здешнем лесу — зеленый. Но сейчас свет почему-то зеленым не был. И хотя он был яркий, но вместе с тем был какой-то нездоровый, что ли. Он отдавал какой-то болезненной желтизной, напоминал цвет змеиного брюха.

Это был свет болотных огней. Эльфы называли их «полночными огнями». Со дна болота поднимаются наверх горючие газы и вспыхивают… В пробирках Гилеандоса был горючий порошок — мы с Алфриком неоднократно крали его и устраивали различные пожары. С порошком надо было обращаться очень осторожно — сколько раз обжигались мы сами. Но, как я слышал, «полночные огни» не обжигали, они только давали свет.

Я направил кобылу к источнику света. Почему-то мне думалось: свет струится из безопасного места. С какого-нибудь холма.

А может быть, это костер, который развел сэр Баярд?! Огонь, казалось, отодвигался от меня. Да, да, он уводил меня все дальше и дальше в болото!

Когда я понял это, то спешился и спрятал кобылу в зарослях каких-то кустов. А сам стал оглядываться.

Неподалеку возвышался холмик. На нем были видны черные проплешины от костров. Несколько костров еще горело. На вершине — убогая хижина на сваях. В ее стене, которая мне была видна, зияла огромная дыра. Крыша — с прорехами; сквозь эти прорехи валил дым. Сначала я даже подумал: дом горит. Но потом сообразил, что, видимо, просто дымоход давно не чищен.

Кто живет в этой ветхой халупе?

Возле хибарки паслась добрая дюжина коз с козлятами. Шерсть у них была длинная, как у высокогорных козлов. Но здесь, на болоте, зачем им такая шерсть? Она была вся в грязи. С бород и рогов свисали ветки, какой-то мусор.

Но как бы там ни было — передо мной стоял дом. И раз над крышей поднимается дым, значит, в доме разведен огонь. Значит, там тепло.

Я был насквозь мокрым. Мне было жутко как холодно. А вдобавок ко всему, донимала мошкара — она тучей вилась надо мной.

Кто живет в этой жалкой лачуге? Друг или враг? Но в конце концов, не все ли равно. От судьбы своей все равно не уйдешь. А я все же смогу обогреться и обсохнуть.

Я вывел кобылу из зарослей и повел ее к холму, к дому. Козы смотрели на меня равнодушно и, не переставая, жевали траву и листья.

От дома тянуло теплом, уютом.

Кобыла вдруг уперлась, испуганно захрапела и потянула меня назад. Но мне удалось ее успокоить.

И вот мы ступили на холм.

Но едва ступили — проплешины от костров задвигались. Я повернулся, думая сбежать с холма… но не тут-то было. Лежавшие на земле бревна вдруг встали вертикально… и за какие-то дали секунды меня окружил высокий частокол.

Длинная шерсть на козах тотчас стала короткой. Вот они поднялись на задние ноги… да, это были ноги, почти человеческие ноги… Мгновение — и передо мной оказались вовсе не козы, а сатиры. смотрели они на меня тупа и сонно — словно только что пробудились и сами не понимали, что происходит вокруг.

Сатиры подошли к кострам. Зажгли от них ветки, которые они держали в руках — получились факелы. Затем медленно окружили меня со всех сторон.

О, и зачем я только ступил на этот заколдованный холм?!

Выпустить из рук поводья, оставить кобылу одну в окружении сатиров, а самому броситься в дом?! Этот домик казался мне таким уютным, таким безопасным!

Я взглянул на него.

Дом… дом исчезал на глазах. Вместо него струился призрачный зеленый свет… А потом… потом на вершине холма возник — из ничего! — огромный трон. Что за чудеса!

На троне восседал Скорпион!

Я остолбенел, широко раскрыв рот.

Трон был неприятного белого цвета — такой цвет бывает у костей… У скелетов! По трону, полнимая хвосты с ядовитым жалом, бегали сотни скорпионов — на белом фоне они казались совершенно черными.

Голова Скорпиона была накрыта черным капюшоном. Вы скажете, что под капюшоном мог быть кто угодно, но я был уверен, что на троне восседает именно ОН!

Вот сейчас я услышу тихий, ласковый голос, так хорошо уже знакомый мне. Медоточивый голос, в котором — лед, металл, яд.

И действительно — из-под капюшона раздался тихий, ласковый голос:

— Ну что, малыш, тебе кажется, что ты спишь и видишь кошмар? О, да, я знаю, во сне ты часто видел меня и просыпался в холодном поту, с замирающим сердцем.

Надо сказать: Скорпион мне никогда не снился. В ночных кошмарах я чаще всего видел огромного людоеда с огромным и острым топором. Но сейчас, наяву восседающий на троне Скорпион был намного страшнее снившегося мне людоеда.

Я задрожал всем телом.

— Итак, мой маленький друг, настало все-таки время уплатить хотя бы часть долга. Я полагаю, ты согласен со мной?

Скорпион взглянул на меня из-под капюшона с улыбкой — улыбка его была страшна.

— О, Ваше Величество, вы безусловно правы. Вы были ко мне так добры! Ведь это только благодаря вам я стал оруженосцем соламнийского рыцаря!

Подавшись вперед, Скорпион смотрел на меня. Он смотрел на меня пристально, сверху вниз — словно коршун на кролика, словно ворон на падаль…

— Но, Ваше Величество, вам, должно быть, и так хорошо известно, что я не смог ничего узнать о сэре Баярде. Ничего из того, что могло бы заинтересовать вас, Ваше Величество!

Скорпион откинулся назад, выпрямился, длинными белыми пальцами забарабанил по подлокотникам трона.

Козлоногие твари все так же окружали меня. Они даже подошли ко мне еще ближе. Бежать мне было некуда.

Неожиданно для самого себя я воскликнул:

— Ваше Величество, у меня с собой то, что вас так интересовало при первой вашей встрече со мной. — Я подошел к кобыле. — Здесь доспехи сэра Баярда. Они перепачканы болотной грязью, но ваши слуги немного почистят их и они снова заблестят как новенькие. Ведь вы…

— Хватит болтовни, — резко и холодно прервал меня мой властелин; он смахнул несколько скорпиончиков с подлокотника трона. — Как ты думаешь: а нужны ли мне сейчас рыцарские доспехи? И неужели ты думаешь: я буду торговаться с тобой, как какой-нибудь жалкий спекулянт?

— О, Ваше Величество, я никогда-никогда так не думал! И неужели я хоть немного похож на торговца?!

— Ладно, посмотрим, — усмехнулся Скорпион. — Надеюсь, сэр Баярд еще где-нибудь здесь, на болоте? Ты ведь его искал, не правда ли?!

— да, Ваше Величество, — ответил я. — Я уверен, что он еще где-то здесь. Но где? — честно вам признаюсь, я не знаю. Я сам заблудился в этом лесу. Я даже не могу уже понять, где здесь восток, где юг. А тем более не знаю, где сэр Баярд. Поверьте мне.

Что я мог бы еще сказать?

Как мог спастись? Куда бежать? Где укрыться?

Мои мысли прервал Скорпион:

— Посмотри-ка на этот огонь, который привел тебя ко мне.

— Он показал на огонь, горящий впереди меня, совсем близко; кобыла задрожала всем телом. — Это полночный огонь, лисий огонь, блуждающий огонь… Называй его как хочешь. Он зажигается почти под самым носом человека. Человек идет к нему, идет за ним, а он все время оказывается впереди. Он уводит человека все дальше и дальше в болото. К гибели. Путник следует за ним послушно, как завороженный.

Скорпиончики, облепившие трон, зашевелились.

А восседавший на троне Скорпион вновь улыбнулся своей страшной улыбкой.

— Итак, Гален, твой задача: привести Бригельма и рыцаря сюда, ко мне. Ты должен будешь их только привести сюда, заманить — и все. Дело несложное, не правда ли? Но ты все-таки сможешь заслужить мою благодарность.

— О, Ваше Величество, я счастлив буду выполнить ваше поручение. Но только я на самом деле не знаю, где сейчас сэр Баярд. Я не могу вам сказать, даже если вы пригрозитесь убить меня на месте.

— Хватит ломать комедию! — крикнул Скорпион.

И крикнул так громко, что скорпиончики в страхе свалились с трона.

Я понял: кажется, жить мне осталось совсем недолго. Оглянулся и увидел: один из сатиров испуганно перемахнул через частокол, выросший из бревен. За ним сиганули и все остальные.

— Ваше Величество, я уверен, абсолютно уверен, что сэр Баярд все еще здесь, на болоте…

— Это уже лучше, — процедил сквозь зубы Скорпион, — ты заговорил теперь как пай-мальчик.

Голос Скорпиона снова стал тихим и сладким. Скорпиончики стали опять карабкаться на трон.

— Но, мой мальчик, неужели ты еще так плохо изучил меня? Неужели ты еще надеешься как-нибудь укрыться от меня? Или ты уже забыл, что я для тебя сделал? Ведь именно ты — оруженосец сэра Баярда, не правда ли? Так вот: именно ты и приведешь ко мне сэра Баярда!

Сатиры стали перепрыгивать через изгородь назад. Прыгали они удивительно лнгко, словно лягушки. Скорпион, не обращая на них никакого внимания, продолжал:

— Как ты, наверное, уже и сам догадался, я отлично знаю, где сэр Баярд.

Шар, светившийся у него на ладони, начал стремительно расти.

— Этот свет, мой мальчик, привел тебя ко мне. Он же приведет тебя к рыцарю. А потом он приведет и тебя, и сэра Баярда сюда, к хижине на холме.

— А он не испепелит меня, когда я отыщу сэра Баярда? — на всякий случай спросил я.

— Не бойся. Он не причинит тебе никакого вреда. И знай: я всегда держу свое слово. Не в пример некоторым, — и он насмешливо взглянул на меня.

— Ваше Величество, я буду счастлив исполнить ваше повеление и привести к вам сэра Баярда. Я сделаю все для того, чтобы он предстал пред вашими очами. И вы сможете узнать от него все, что вас интересует. Но, Ваше Величество, ведь сэр Баярд, поняв, что я предал его, не захочет и секунды видеть меня рядом с собой. И я, Ваше Величество, хотел бы знать: когда я приведу к вам сэра Баярда, смогу ли я вернуться к своему отцу, в замок? Как вы хорошо понимаете, этот вопрос меня не может не волновать…

Повисла долгая пауза. Я ждал его ответа с замерим сердцем.

— Ну что же, — вымолвил наконец Скорпион. — Поживем — увидим. Сначала ты найдешь сэра Баярда и приведешь его ко мне.

Но ты ведь еще не выполнил этого поручения, не правда ли? И учти: не вздумай меня обмануть. Я буду следить за тобой всюду и всегда. Я, как это ни удивительно, до сих пор не знаю, где в твоих словах правда, а где — ложь…

Честно признаться, я и сам не знал этого.

 

Глава 8

Верхом на кобыле я покорно следовал за болотным огнем.

Как ни странно, ехать пришлось недолго.

Неожиданно для меня деревья словно бы расступились. И я увидел поляну. Посреди поляны горел костер. А вокруг костра сидели сэр Баярд и мой брат Бригельм. Рядом стоял Эджин.

И до чего же все они обрадовались мне! О, знали бы они, как и почему я их нашел!

Бригельм, вскочив на ноги, бросился ко мне с распростертыми объятьями.

Сэр Баярд вел себя более сдержанно, но улыбался он во весь рот.

Кентавр, словно жеребенок, подбегал то к вьючной кобыле, то к Вэлороусу, то ко мне.

Ну почему, почему я такой несчастный?! Почему я должен вечно изворачиваться и лгать? почему я должен быть послушным рабом Скорпиона?

А ведь он сейчас где-то здесь. Наверняка где-то здесь. смотрит, невидимый, на меня.

Но для чего все-таки я ему нужен? Что он задумал? Он хочет уничтожить всех соламнийских рыцарей? И я должен буду помочь ему сделать это?

И я не мог, не мог открыться ни сэру Баярду, ни Бригельму…

О, Скорпион обещал, что будет ПЛЯСАТЬ В МОЕЙ ШКУРЕ! А он никогда ничего не говорит просто так.

Ласково обнимая меня за плечи, Бригельм повел меня к костру. Протянул мне кружку с дымящимся грогом.

— Выпей, — сказал мне брат, — согрейся.

От грога аппетитно пахло орехами. Я сделал глоток и сел поближе к костру. Я почувствовал, как тепло разливается по всему моему телу. Блаженно зажмурился — как хорошо! И неожиданно вспомнил старую притчу о бедных людях, которые приютили у себя гадюку, накормили ее, а она…

Брат теребил меня:

— Где ты пропадал, Гален? Как нашел нас?

Я допил грог; мне стало совсем тепло.

— Где я был, я и сам не знаю. Бродил по болоту. Раз или два проваливался в трясину. Ох, и страху же я натерпелся! Думал, все, пропаду ни за грош. Но однако — чудом — выкарабкался. А потом увидел свет, пошел на него и…

В моих словах не было лжи. Ведь все так и было!

— О, боги! Благодарю вас за то, что мой брат нашелся! — воздев руки, торжественно возгласил Бригельм и снова ласково обнял меня.

Кентавр радостно кружил вокруг костра, кивал мне головой.

А сэр Баярд, слушая меня, то и дело пристально вглядывался в мои глаза. Мне казалось, что глядит он недоверчиво. Но может быть, мне это только казалось? Может быть, мне так казалось только потому, что сам я отлично знал и помнил, почему, по чьему приказанию очутился я здесь.

— Но как же ты потерялся? — наконец спросил меня соламнийский рыцарь.

Он подсел поближе к костру, протянул к огню руки.

— Сэр, я, конечно, заслуживаю вашего порицания. Я должен был не отходить от вас ни на шаг, должен был сражаться вместе с вами. А я… я испугался, спрятался. Мне стыдно, поверьте мне, сэр. И доспехи ваши я нашел совершенно случайно, признаюсь. Но все-таки я их нашел и привел к вам вьючную кобылу. Может быть, я все же заслуживаю снисхождения… если не слов благодарности…

Не глядя на меня, рыцарь кивнул головой.

Я помолчал, а потом сказал:

— И вот еще что. Посреди болота я наткнулся на холм… — и я принялся рассказывать о холме, о кострах на нем, о козах, об убогой хибарке. Конечно, я ни слова не сказал о Скорпионе, как прежде не обмолвился и об Алфрике. Рассказывать, не краснея и не запинаясь, только то, что мне выгодно, — этому я научился еще в замке. И научился, видимо, мастерски. Никто не заподозрил меня в тайном умысле.

Бригельм, казалось, еще не пришел в себя от радости.

— Костры… домик… козы… — восклицал он. — Как славно, Гален, что ты снова с нами! Мне надо помолиться в уединении. Я никак не мог сосредоточиться на молитвах, пока тебя не было рядом.

— Бригельм, — вдруг сказал я.

— Да, мой милый братец!

— Бригельм… — снова начал я. Но что я мог ему сказать?

— Бригельм… Скажи, а болото как-либо изменилось за последнее время? Оно стало таинственнее, опасней?

— О чем ты, Гален? Болото никогда не таило и сейчас не таит никакой опасности. Ведь даже сатиры — не сатиры…

Я посмотрел на брата с недоверием.

— Как же так — никакой опасности? Да я сам, блуждая по нему, чуть не утонул. Здесь же повсюду трясины. А сатиры, они разве не опасны?!

Сэр Баярд взглянул на меня и, не вставая с земли, все еще греясь у костра, сказал:

— Это, Гален, только тебе они кажутся опасными. А Бригельм просто-напросто не верит в их существование…

— Но как же так?! — воскликнул я, искренне недоумевая.

— Вы, сэр Баярд, видели их своими собственными глазами, вы сражались с ними. Разве не так?

Рыцарь, соглашаясь, кивнул головой:

— О, да, конечно.

— А ты, Эджин, ты ведь тоже их видел.

Кентавр подошел ко мне поближе.

— Несомненно, я их видел. Но, Гален, не случайно говорится: «Не верь глазам своим».

— Не верь глазам своим?! Но что же это должно значить?! На лице Эджина тоже было видно недоумение. Он протянул свои большие руки к огню, согрел их.

— Бригельм сказал нам: сатиров не существует, хотя мы их и видим. Вот и все!

— Хм! — потер я лоб руками. — Они убили двух кентавров, они напали на сэра Баярда, я их видел своими собственными глазами и своими собственными ушами слышал их блеяние… и они не существуют! Понять я этого не могу… Но впрочем… впрочем, расскажите, что было с вами?

— Я искал тебя, Гален, повсюду, а нашел только здесь, — коротко и спокойно сказал сэр Баярд.

А Эджин заговорил взволнованно:

— Когда мы вышли из камышей на дорогу, мы наткнулись на полдюжины сатиров…

— На четырех, — поправил его рыцарь.

— Ни на кого, — решительно сказал мой брат.

— Ни на кого? — переспросил я.

— Так уж получилось, — спокойно сказал сэр Баярд, — Эджин увидел на дороге шестерых сатиров, я — четырех, а Бригельм — ни одного. Вернее, он увидел четырех козлов, самых что ни на есть обыкновенных козлов… А почему именно козлов — станет ясно позже, — добавил рыцарь и слегка отодвинулся от огня.

Затем поднялся, отломил от ближайшего дерева ветку, поворошил угли в костре и продолжил:

— Ну, в общем, как бы там ни было, схватка была короткой. Эджин бросился на двух сатиров из шестерых, а они бросились от него наутек. Так показалось кентавру. Мне все виделось несколько иначе. Я видел четырех сатиров, и все они стояли, обнажив короткие кривые мечи…

— Турецкие сабли, — подсказал я. — Ятаганы.

— Да, наверное, именно так они и называются. Не стану спорить с тобой, Гален. Ты прочел намного больше книг, чем я… Ну, в общем, как бы они там ни назывались, несуществующие сатиры отлично знали, как ими владеть. И это значило, что схватки с несуществующими сатирами нам не избежать. Драться предстояло только нам с Эджином. Бригельм драться не стал. — Сэр Баярд посмотрел сначала на моего брата, потом на меня и добавил с сожалением: — Да ни один из вас не похож на отца. На храбрейшего из храбрейших рыцарей Соламнии!

Бригельм только слегка улыбнулся в ответ. А сэр Баярд неожиданно улыбнулся широко и мечтательно закрыл глаза:

— О, я вспомнил нашу первую схватку с людьми Нерака. Двенадцать лет назад. Близ ущелья Тротал. нас было семеро. Все — молодые: от семнадцати до двадцати. — Он тихо засмеялся, потряс головой. — Потом, когда мы вспоминали об этой схватке, каждый рассказывал по-своему. Одни говорили, что с нами сражались двадцать человек, другие — что двести! А неделю спустя, мы узнали, что мы численно превосходили их…

Все еще улыбаясь, он замолчал. Затем посерьезнел и пристально посмотрел каждому в глаза.

— Я прожил уже тридцать лет, побывал во многих сражениях, не раз бывал ранен. Всякого навидался. Но схватка с сатирами была поистине странной. — Сэр Баярд помолчал. — Когда бой кончился, — я наклонился над одним из убитых сатиров…

— Сэр, — прервал его Эджин, — ничего странного не было, уверяю вас!

— Да, Эджин ничего странного не увидел, — сказал рыцарь.

— Но я-то видел. Мертвый сатир превратился… в обыкновенного козла. Да, в самого обыкновенного козла. — Рыцарь задумчиво посмотрел на огонь. — Было похоже, что умерев, сатир утратил все человеческое, что в нем, в его теле осталось все только козлиное…

— Уверяю вас, сэр Баярд, — вставил свое слово Бригельм. — Он с самого начала был козлом, не более того. Вы убили козла.

— Козла вы увидели на земле мертвым.

— Сомневаюсь, — покачал головой рыцарь. — И не сомневаюсь, пожалуй, только в одном: на этом болоте происходит много странного. Очень много! — Голос сэра Баярда зазвучал обеспокоенно. — Я бы, ни минуты не задумываясь, сейчас же убрался бы с этого проклятого болота. Но ведь мне нужно договориться с сатирами о мире. С сатирами — реальными или воображаемыми, не знаю, но мир должен быть самый что ни на есть реальный…

Рыцарь замолчал и долго смотрел на пламя костра. Затем поднялся и подошел к вьючной кобыле.

В кустах, слева от меня, послышалось хлопанье крыльев. Я вздрогнул. Ворон?!

Но почти тотчас же успокоился. Здесь на нас никто не нападет. Я нашел брата и рыцаря и должен привести их к холму. А вот уже там…

Что там ни говори, но все, что я сейчас услышал, звучало загадочно. Эта история напоминала легенды Века Мечтаний — таинственные, словно драгоценные камни, какие постоянно меняют свой цвет.

…Пока я был занят своими мыслями, Эджин был занят тем, что собирал ветки и листья. Из них он соорудил пышную постель. Потом взглянул на меня:

— Наш Арчела может не отдыхать семь дней и семь ночей подряд. Но среди нас таких, как Арчела, нет, — лицо кентавра расплылось в широченной улыбке. — И он сам никому не советовал следовать его примеру. Так что, Гален, пора тебе и отдохнуть.

Я с благодарностью взглянул на Эджина, забрался на охапку веток и листьев и тут же понял: до чего я и в самом деле устал! Едва устроившись поудобнее — я заснул.

* * *

Сэр Баярд терпеливо дожидался моего пробуждения. Хотя, я думаю, в душе он не раз ругал себя за то, что связался с этими Пасварденами… Ведь рыцарю надо было успеть на турнир в замке ди Каэла!

Когда я проснулся, сэр Баярд возился с лошадьми. Бригельм сидел в стороне от костра и молился.

Я вынул из кармана кости, бросил их. 1 и 10. Знак гадюки.

Увы, именно так, как я, гадюки и поступают…

Как же мне быть?

Я тяжело поднялся и подошел к сэру Баярду. Он разглядывал копыта вьючной кобылы и казалось, не замечал меня.

— Сэр, — негромко сказал я.

Он выпрямился, отвязал доспехи, надел их. Затем взглянул на меня с улыбкой. На душе у меня стало и вовсе муторно.

— Надеюсь, ты хорошо выспался, Гален? — спросил он почти ласково. Я кивнул. — Отлично! Значит, мы можем снова отправиться в путь! Мне почему-то кажется, что мы встретим сатиров возле холма, о котором ты нам рассказывал… Он ведь где-то недалеко отсюда?

— Да, сэр, недалеко. Я запомнил дорогу — мы не заблудимся.

— Ты так в этом уверен, мальчик? — озабоченно спросил рыцарь. — На этом болоте никогда не знаешь, что случится в следующую минуту… Впрочем, о чем тут говорить… Мы уже и так потеряли уйму времени. Помоги-ка лучше нам собраться.

— С удовольствием, сэр.

Как только я произнес эти слова, над нашими головами засветился блуждающий огонь. Вот он рассыпался в воздухе искрами — словно стая светлячков пронеслась по небу. Затем свет снова собрался в один шар и поплыл туда, откуда я пришел.

Сначала я испугался, что мои спутники начнут спрашивать меня, откуда этот светящийся шар взялся. Но меня никто ни о чем не спросил, и я понял, что кроме меня, никто его не видит.

Я покорно последовал за шаром. За мной решительно двинулся сэр Баярд, сзади пошли кентавр и мой брат.

Нам пришлось шлепать по лужам, продираться сквозь густые кусты, обходить толстенные деревья. Сэр Баярд на чем свет стоит проклинал лес и болото, но шел за мной безропотно.

* * *

Наступила ночь. Бригельм с факелом в руке догнал меня и пошел рядом, слева. кентавр сзади шел тоже с факелом в руках.

Сэр Баярд вел Вэлороуса и вьючную кобылу. Идти ему было трудно — ведь он облачился в свои тяжелые рыцарские доспехи. А надел он доспехи потому, что боялся внезапного нападения сатиров.

Больше всего мне было жалко, что к холму я веду Бригельма. Что там задумал Скорпион? — я не знал, но знал, что ничего хорошего ждать от него не придется. Мой добрый брат не заслуживал никакого наказания. Я попытался отговорить Бригельма идти с нами, но он и слушать не захотел…

Светящийся неприятным зеленым светом шар все время плыл в нескольких ярдах от меня; не сворачивая ни на дюйм в сторону, он вел нас прямо к холму.

Что ждет нас там?

Почуяв запах дыма и учуяв блеянье коз, я остановился и прислонился к ближайшему дереву. Быстро вынул кости, кинул их. Опять выпал знак гадюки.

Еще сам не зная, что хочу сказать, я открыл рот, но тут мне на плечо мягко легла рука Бригельма.

Я обернулся и увидел его встревоженное лицо.

— Ты чего-то испугался, Гален?

— Испугался? Чего мне пугаться. Ведь мы все вместе, правда, Бригельм.

— Ну, конечно. Ничего не бойся, мой маленький братик.

Я огляделся по сторонам. Вэлороус захрапел и стал на дыбы, сэр Баярд стал успокаивать его. Внезапно кто-то впереди пронзительно закричал. Сэр Баярд выхватил меч. Я хотел улизнуть, но рыцарь решительно схватил меня за руку.

— Вынь свой меч, Гален! — приказал он сквозь зубы. — Видят боги, на этот раз тебе придется сражаться!

Он толкнул меня в спину. Я услышал: Бригельм что-то спросил у сэра Баярда, и тот ответил:

— Оставайся здесь, сторожи лошадей.

Тотчас неестественно яркий свет блуждающего огня ослепил меня.

* * *

Я быстренько сосчитал: их — двенадцать.

Атаковали они непрерывно.

Холм был скрыт дымной завесой. Я не мог разглядеть: на вершине стоит убогий дом или же величественный трон Скорпиона?

Да, сатиры нападали непрерывно. Их блеяние сливалось в угрожающее бормотание. Большинство из них было вооружено луками, некоторые — дротиками.

— Я беру на себя восьмерых, тех, что слева, сэр Баярд, — крикнул Эджин. — А вы и Гален возьмите на себя остальных, справа.

И он решительно кинулся в бой.

Ну что ж, нам с сэром Баярдом предстояло биться только с четырьмя сатирами. В глубине души я надеялся, что четырех-то козлов соламнийский рыцарь, вероятно, одолеет и один.

Нападавших сатиров окутывал дым.

Вдруг дым рассеялся, и я увидел: над сатирами в воздухе висит черная плита с троном, а на троне восседает Скорпион!

Из складок своего черного облачения Скорпион вытащил что-то блестящее, мерцающее. Что-то вроде кулона. Что именно? — рассмотреть было невозможно.

Скорпион внимательно стал глядеть на то, что он вынул. Блестящая игрушка — как будто ничего более. Нашел время, когда забавляться игрушками!

— Не смотри на маятник! — вдруг в самое ухо крикнул мне Бригельм.

Значит, брат решил, что и он тоже будет сражаться?!

Левой рукой Бригельм держал за повод Вэлороуса, правой — вьючную кобылу.

— Следи за лошадьми, не упусти их, — громко крикнул ему сэр Баярд.

Как только град стрел обрушился на нас, я забыл и о маятнике, и о самом Скорпионе.

Вот я увидел: огромный сатир прицелился в меня, — я тотчас свалился на землю, к ногам сэра Баярда. Я видел, как летит в меня стрела, видел даже ее желтое оперение, но от ужаса не мог даже пошевелиться. Это смерть моя летит! Стрела должна была вот-вот вонзиться в меня, но тут соламнийский рыцарь вытянул ей навстречу руку в перчатке. Стрела ударилась о его ладонь, отскочила и с силой вонзилась в землю рядом.

Я услышал, как заворчал Эджин, посмотрел в его сторону: кентавр яростно сражался с нападавшими сатирами. О, да, он был огромный и сильный. Но из-за того, что он такой огромный, сейчас он был для лучников просто очень удобной мишенью…

Неожиданно Бригельм побежал туда, где был виден трон Скорпиона.

Стрелы тучей неслись ему навстречу. Одна из них ударилась о его тело и упала на землю, не причинив Бригельму никакого вреда.

Сэр Баярд хотел преградить моему брату путь, но не успел: тот уже промчался мимо нас. А в тяжелых доспехах рыцарю было и вовсе не угнаться за Бригельмом.

— Если не один Пасварден, так другой — бесшабашный храбрец! — крикнул сэр Баярд во все горло вслед моему брату.

Сатиры в испуге расступались перед Бригельмом. А он их, казалось, и вовсе не замечал. И чудо! Никаких сатиров возле моего брата уже и в помине не было. А были… были самые обыкновенные козлы, мирно щипавшие травку.

Рыцарь оглянулся на меня и сказал ледяным тоном:

— Гален, встань сейчас же с земли и иди за своим братом! Здесь нет никаких сатиров! Ты понимаешь меня? Ничего опасного здесь нет!

Я был с ним не во всем согласен, но рыцарь посмотрел на меня так, что я испугался его больше, чем любого вооруженного сатира.

Были сатиры в действительности или нет, но слева они продолжали нападать на Эджина. Вот кентавр схватил двоих за лохматые загривки и стукнул лбами с такой силой, что, казалось, хруст ломающихся костей слышен на всем болоте. Сатиры тотчас замертво повалились на землю. Громко рассмеявшись, Эджин бросился еще к двум сатирам. Те испуганно юркнули под трон Скорпиона.

С обнаженным мечом в руках сэр Баярд пошел к трону. Сатиры окружили рыцаря плотным кольцом, но ни один из них не осмелился напасть на сэра Баярда.

Только один сатир, размахивая турецкой саблей, все-таки попытался остановить соламнийского рыцаря, но тот схватил его за руку, выхватил саблю и с силой пнул сатира под зад.

Сэр Баярд обвел пристальным взглядом обступивших его сатиров, и те, раздраженно блея, бочком отступили от него.

Я вскочил на ноги и стремительно побежал к брату — Бригельм стоял уже у самого трона. Сатиры со всех сторон плотно окружили его.

Я огляделся. Эджин сражался с двумя сатирами, напавшими на него. Сэр Баярд в тяжелых доспехах не мог быстро бегать… Я стал кричать — сам не зная, что и зачем.

И неожиданно замолчал, остолбенел, замер с раскрытым ртом. Бригельм воздел руки к небу и стал медленно подниматься к трону. Все выше и выше. Его руки излучали серебристый свет. И этот свет, казалось, очищал зеленоватый свет, струящийся над болотом. И вот все вокруг засияло чистым, чудесным, белым светом!

Я осмелел и ринулся в самую гущу врагов. Я думал: вот сейчас сатиры накинутся на меня все разом и убьют, но ничего подобного не произошло. Они смотрели на меня и словно бы не видели.

Тогда я подбежал к одному из сатиров — из тех, что стояли у плиты с троном Скорпиона — и быстро, как белка, вскарабкался ему на плечи. Что-то победно крича, встал на плиту.

И тотчас Скорпион приподнялся с трона. Черный капюшон скрывал его лицо, но мне чудилось: он — в смятении.

Бригельм был уже вровень с троном.

Скорпион выпрямился в полный рост, распрямил плечи. Капюшон упал с его головы; на меня пристально и холодно взглянули его глаза. Они сверкнули сначала красным, потом желтым, потом белым, потом голубым светом. Они ослепляли, словно тысяча солнц.

Он повернул мерцающий на ладони кристалл в сторону брата. Кристалл вспыхнул зеленым, затем желтым, затем снова зеленым светом. Мой брат на мгновение потерял равновесие, стал хвататься руками за воздух. Я в ужасе посмотрел вниз — земля была далеко.

Кажется, мы оба — и я, и Бригельм — испугались… Но, наверное, испугать можно было кого угодно, но только не соламнийского рыцаря сэра Баярда. В своих тяжеленных доспехах он сумел вскарабкаться на плечи сатира, подпрыгнуть и ухватиться за край плиты. Затем — в один миг — легко забрался на плиту и встал рядом с троном.

Скорпион обернулся к нему. Возле Скорпиона стоял огромный сатир, и сатир тотас бросился на рыцаря.

И — о ужас! — пронзил сэра Баярда мечом.

Но соламнийский рыцарь словно бы и не заметил нападавшего на него сатира. А тот и в самом деле исчез — на его месте, испуганно озираясь, стоял обыкновенный домашний козел.

Теперь сэр Баярд был совсем рядом со Скорпионом.

Рыцарь обеими руками высоко поднял свой меч и со всей силой, на какую был способен, обрушил его на голову своего врага. Меч разрубил Скорпиона пополам, а заодно и его трон. Но… меч просто рассек воздух.

Мы трое — я, Бригельм и сэр Баярд — стояли на ступеньках трона. Я наклонился над темным одеянием, лежащим у моих ног.

Рядом с нами на холме появился убогий домик — та самая хибара, которую я видел предыдущей ночью.

Болото за хижиной озарилось, но не тем зеленоватым светом, которым оно светилось всегда, а ярким солнечным светом.

Эджин, стоя посреди козлиного стада, удивленно озирался. Все раны, которые нанесли ему во время сражения сатиры, тотчас затянулись и зажили, едва их коснулся солнечный свет.

Увидев это чудо, я еще больше раскрыл рот от удивления. Какой-то козленок доверчиво тыкался в ноги кентавра, тот мягко отстранил малыша и поднял голову к нам:

— Что все это значит?

Я посмотрел на Бригельма — брат потирал лоб. Ничего не сказав, он скрестил руки у груди и погрузился в молитвы.

Я перевел взгляд на сэра Баярда — широко расставив ноги, он стоял на черном одеянии Скорпиона.

— А вы что скажете, сэр?

— Ну что же, хотя и сам ничего не понимаю в том, что только что случилось, но мне есть, что сказать именно тебе, Гален, — ответил он, глядя на меня в упор и убирая меч в ножны.

 

Глава 9

— Ну что же, милый мой брат, — сказал Бригельм, — все сейчас хорошо, но теперь я уверен: это — не то место, что видится мне во время моих молений. Буду молиться еще усерднее. Буду верить, что боги услышат мои молитвы, снизойдут к ним и укажут мне путь, как отыскать то, что видится мне в грезах… Будем надеяться, что помогут нам именно эти деликатные создания…

День уже разгорался во всю. Мы были еще возле холма и не знали, как выбраться из болота.

Услышав речи моего брата, сэр Баярд усмехнулся. «Деликатные создания»… ну-ну… так Бригельм назвал сатиров, этих мерзких козлоногих людей, козлов…

— Я, мой дорогой Бригельм, тоже мечтал, что окажусь не в этом месте, а совсем в другом. И я тоже не отказался от надежды попасть туда, куда стремлюсь. Скажу больше: мне надо попасть в замок ди Каэла как можно быстрее. И если вы не возражаете, мы тотчас отправимся в путь. Надеюсь, Эджин не откажется нас сопровождать? — Сэр Баярд церемонно поклонился кентавру.

Тот радостно закивал головой.

И мы вчетвером — а если считать вместе с лошадьми, то вшестером — пустились в путь.

* * *

По дороге нам удалось отловить нескольких сатиров, и сэр Баярд с Эджином не преминули хорошо «поговорить» с этими «деликатными созданиями». Да, ничего не скажешь: переговоры о мире прошли на высшем уровне!

Эджин насадил головы сатиров на копья и нес их высоко над своей головой. Он, как и любой кентавр, гордился своими боевыми трофеями.

Я страшно завидовал Эджину. Мне уже не терпелось сразиться с каким-нибудь сатиром — пусть с самым маленьким… Но сатиры нам больше по дороге не попадались. Испугались они нас, что ли?

Сэр Баярд ехал задумчиво. Мечтательная улыбка все время блуждала на его лице. Он явно грезил о том, как станет победителем рыцарского турнира. О, он одолеет всех своих соперников и завоюет сердце леди Энид!

— До начала турнира еще одиннадцать дней, — сказал после долгого молчания сэр Баярд. — И мы вполне успеем прибыть в замок ди Каэла вовремя. Если, конечно, выберемся из этого заколдованного болота…

Мне тоже хотелось как можно скорее выбраться отсюда. Перед моими глазами все время вставало лицо моего старшего брата Алфрика — он смотрел на меня с немой укоризной…

— Эджин, — вдруг обратился соламнийский рыцарь к кентавру — я благодарен тебе за то, что ты помог нам сражаться с сатирами. Но тем не менее, я не считаю, что наш спор с тобой закончен. Когда мы выберемся из болота, мы продолжим его с оружием в руках. Ты принимаешь мой вызов?

— Принимаю, — коротко ответил кентавр.

Из-за чего повздорили сэр Баярд и Эджин? — я и понятия не имел. Но мне не хотелось, чтобы они вдруг уже прямо сейчас начали выяснять отношения. Я огляделся.

— Смотри, Эджин, сказал я кентавру и показал пальцем на какую-то каменную стену, мелькнувшую среди деревьев, — смотри, как неумело она возведена! Как ты полагаешь: ее специально построили такой уродливой или строители были совсем непутевые? Правда, разве здесь среди болота, можно построить что-нибудь хорошее из камня?!

— Ну что же, — пожал плечами кентавр, — стена как стена…

А сэр Баярд все не унимался:

— Ты, Гален, лучше спроси его: он специально завел нас в это мерзкое болото? Он хотел погубить всех нас… И не хочет сказать нам всей правды!

Эджин взглянул на рыцаря с явным укором:

— Поверьте мне, благородный рыцарь Соламнии, я рассказал вам все, что мог. Все, что имел право рассказать. Но я дал клятву Арчеле…

— Дал клятву Арчеле! — усмехнулся сэр Баярд. — Что же это за клятва такая, хотел бы я знать!

Кентавр ничего не ответил, только с тяжелым вздохом низко опустил свою огромную голову. Потом он посмотрел на меня и сказал, словно обиженный ребенок:

— Гален, ведь вы помните: я говорил вам, что не имею права рассказывать вам больше, чем сказал, до тех пор, пока вестник не оповестит нас о решении совета кентавров… Помните?

Честно говоря, я не помнил, чтобы Эджин говорил мне что-либо подобное.

— Когда мы выберемся из болота, — грустно сказал кентавр, — я должен буду вернуться к своим, как я и обещал Арчеле.

— Но, Эджин, разве ты не обещал нам, что будешь с нами все время? — воскликнул я.

Кентавр ничего не ответил и пошел к ближайшему кусту с сочными большими листьями. И только когда он объел весь куст, сказал:

— Да, Гален, обещал.

— Ну так, в чем же дело?! — радостно воскликнул я. — Идем же с нами и дальше!

Эджин задумался.

— Идти с вами?

— Да почему бы и нет, Эджин? — вопросом на вопрос ответил рыцарь. Он спешился и стоял возле стены, на которую недавно указывал я. — Ты ведь уже позавтракал, не так ли? Значит, можно идти!

— Да, позавтракал, — помолчав, коротко ответил кентавр.

— Решай сам, Эджин, — сказал я. — Если ты пойдешь с нами и дальше, ты ничем не запятнаешь свою честь. Поверь мне! — воскликнул я убежденно, словно какой-нибудь старый рыцарь, отлично знающий, что такое честь. — Со временем ты сам поймешь, что я прав. А ты нам будешь просто необходим во время всего пути. Правда, правда. Ну а помимо всего прочего, у вас с сэром Баярдом еще не окончен какой-то спор…

Услышав мои последние слова, Эджин задумался глубоко-глубоко. О чем он думал? — я и представить не пытался. Но сердце мое подсказывало, что кентавр примет правильное решение. Правильное — с нашей точки зрения.

Кентавр раздумывал так напряженно, что весь его огромный лоб был в морщинах. Молча ходил он кругами вокруг нас. Наконец заговорил:

— Наверное, вы правы. Я не должен бросать вас на полпути.

— Он вздохнул. — Ну что же. Потом я вернусь к кентаврам, принесу им свои трофеи, и они убедятся, что я храбро сражался с врагом. Никто не будет иметь права упрекнуть меня в чем-либо.

* * *

И вот мы ступили на дорогу, которая должна была привести нас к замку ди Каэла.

Дорога эта вела на юго-восток, через Вингаардские горы, затем проходила через юго-западную часть Соламнийских равнин, несколько южнее реки Вингаард.

Мы были в пути уже целую неделю. Никто не нападал на нас. Погода стояла просто чудесная. Сэр Баярд радостно говорил, что мы доберемся до замка ди Каэла за девять дней.

Рыцарь снял доспехи. Вэлороус легко нес своего всадника, и в конце концов сэр Баярд оставил нас далеко позади.

А мы с Эджином ехали не спеша. Мы радовались отличной погоде и с восхищением озирали окрестности. Холмы и леса, солнце и прохладный ветерок!

Впрочем, с тех пор, как мы выбрались из болота, нам весь мир казался прекрасным…

Я ехал и размышлял о том, что с нами произошло, и о том, что нас ждет впереди.

Никогда раньше я не уезжал так далеко от дома.

Уже и это проклятое болото далеко позади. И Скорпион исчез — словно его никогда не бывало!

А мой брат Бригельм…

Бригельм не поехал с нами по дороге, ведущей к замку ди Каэла. Он решительно заявил, что должен еще на какое-то время остаться в болотистом лесу, один — ему нужно было пообщаться с богами, узнать их волю.

Прощаясь с братом, я от всей души пожелал ему всего наилучшего.

Ну что же, воля богов есть воля богов…

А он, прощаясь со мной, сказал так:

— Что-то странное творится в нашем мире, Гален. И я никак не могу понять, что? Но что-то странное… Я чувствую это прямо-таки кожей.

— О, святой человек! — вмешался Эджин. — Расскажи нам, что тебя мучает, и тебе станет легче…

Но Бригельм ничего не ответил. И молча пошел к своему скиту, который он соорудил возле той самой, неумело возведенной стены.

У входа в скит он обернулся, и я увидел: что-то вроде серебряной молнии слетело с его уст. И в тот же миг заскулил щенок — тот самый, которого я положил брату на ладонь в отцовском замке и которого сам Бригельм считал подарком рыцаря Хумы.

И вокруг нас словно потемнело.

Я хотел броситься к брату, но Эджин преградил мне путь.

А сэр Баярд сказал:

— Гален, нам пора идти дальше! Ты боишься неведомого? Но страх того, что может случиться в будущем, всегда сильнее страха, который ты уже пережил…

Почему он так сказал? Что он знает обо мне? Каким человеком я ему кажусь?

Но тогда долго размышлять времени не было.

Мы поехали по дороге к замку ди Каэла, а у меня перед глазами все время стояло лицо Бригельма — когда он обернулся перед входом в свой скит…

* * *

— …Третья часть «Книги Винаса Соламна» находится в библиотеке Палантаса. Рукопись эта передана в библиотеку одним из наследников рода ди Каэла. Она повествует о том, как в Соламнию через Врата Паладайна пришли люди с Севера. Написал ее Габриэль ди Каэла, родоначальник этой древнейшей рыцарской фамилии…

Насколько я знал, из рыцарей Соламнии только Брайтблэды могли бы сказать, что их род — более древний, чем род ди Каэлы. Наш род — род Пасварденов — можно сказать, совсем молодой…

Сэр Баярд ехал где-то далеко впереди нас. Заблудиться мы не боялись — здесь была всего одна дорога.

Ехали не спеша. И начитанный кентавр меня просвещал.

— Род сей известен уже почти тысячу лет. Родоначальником его, как я уже упомянул, считается Габриэль ди Каэла. У него было три сына. Старшего звали Дункан. Среднего — Бенедиктом. Он, как говорят, был бесшабашным воином. Младшего назвали Габриэлем, в честь отца…

Я внимал речам Эджина с благоговением. Кто из юношей Соламнии не мечтает стать рыцарем?! Не хочет совершать подвиги?! Не хочет как можно больше узнать об истории рыцарства?!

Кентавр на минутку умолк и, смущенно улыбаясь, сказал:

— Впрочем, мои знания о сыновьях Габриэля ди Каэлы этим и исчерпываются.

— Ты слишком скромничаешь, — решился вставить я. — Уверен, что ты знаешь о них немало. Мне, например, сэр Баярд не раз говорил о Дункане ди Каэле…

За разговором мы и не заметили, что соламнийский рыцарь остановился и ждет нас.

Он услышал мои последние слова и сказал:

— Возможно, ты не раз уже от разных людей слышал о роде ди Каэла. Но боюсь, все истории, которые довелось тебе слышать, — просто красивые легенды. И чем более они красивы, тем менее правдивы. Может быть, правды в них и на грош нет…

Поднялся резкий холодный ветер, сэр Баярд отвернулся от него, переложил поводья из одной руки в другую, затем снова заговорил:

— Если хочешь, я расскажу тебе то, что знаю о Бенедикте ди Каэла… А ты сам решай: чему верить, а чему — нет… Бенедикт отличался крутым нравом и однажды, рассердившись на что-то, он выгнал обоих своих братьев из отцовского замка. В «Книге Винаса Соламна» рассказывается, что он даже задумал отравить своих братьев. И даже подсыпал им в питье яду, но священнику богини Мишакаль удалось их спасти. Не сумев отравить братьев, Бенедикт просто-напросто выгнал их из замка и таким образом стал бы, после смерти отца, полновластным хозяином родовых владений…

Сэр Баярд нахмурился.

Мне не терпелось услышать, что было дальше, но я не решался нарушить молчание. Наконец я не выдержал:

— Но, сэр, я слышал, что потом Бенедикт ди Каэла, терзаясь угрызениями совести, сам отравился. Это правда?

— Может быть, и так, — задумчиво ответил сэр Баярд. — Но я склонен думать, что скорее всего это — просто метафора.

Поэтическая метафора. В «Книге Винаса Соламна» об этом сказано как-то невнятно — мол, понимайте, как хотите… Может быть, он случайно выпил яд? Тот самый, которым хотел отравить своих братьев…

— И скорпион умирает от собственного да… — заговорил я и тотчас осекся.

Я сразу же вспомнил о Скорпионе и покраснел. Потом взглянул на сэра Баярда и Эджина. Кажется, они не заметили моего смущения… О, тогда я и не догадывался, что и кентавру, и сэру Баярду о Скорпионе известно уже весьма и весьма многое…

Эджин, мельком взглянув на меня, сказал:

— Гадюка тоже умирает от собственного яда…

Сэр Баярд кивнул, соглашаясь, и продолжил свой рассказ:

— Да, я думаю, Бенедикта ди Каэлу можно сравнить с гадюкой. У него была черная душа. Он был озлоблен на всех. Он всех готов был отравить. А когда остался один, то… был отравлен собственным ядом. То, что было приготовлено для других, вернулось к нему самому… Это… это, как маятник.

Маятник?… Я ведь недавно слышал это слово… Когда? В связи с чем? Я не смог сразу вспомнить.

— Да, маятник. Маятник был вышит на одежде, которую носил Бенедикт. Стержень маятника вышит был золотом, а сам маятник украшен бриллиантами…

Бриллиантами?…

А сэр Баярд рассказывал дальше:

— И вот какая есть легенда. Однажды, раскачнувшись, этот маятник ударил Бенедикта по лбу и убил его. Такая вот поэтическая легенда. — Сэр Баярд помолчал. — Говорят, Бенедикт мог часами глядеть на бриллианты, украшавшие его одежду. А узор из этих бриллиантов напоминал огромного паука…

Паука?…

— Он смотрел на этого паука еще и тогда, когда не выгнал братьев. Ну а потом, когда остался один, прямо-таки глаз с него не сводил. Паук весь замок оплел своей невидимой паутиной… смертоносной паутиной. Бенедикт жил во власти чудовищных видений, они и убили его…

Сэр Баярд замолчал и взглянул на Эджина.

А я словно бы очнулся. Ведь я читал «Книгу Винаса Соламна», пусть не всю, но читал. Да, верно, там рассказывалось о роде ди Каэла… Но… но истории о маятнике, о пауке… такой истории там не было… Да, точно не было!

Я терялся в догадках, а сэр Баярд снова стал рассказывать:

— Замок ди Каэла превратился в замок призраков. Каких-то очень реальных призраков… Ну а потом, говорят, в замке появились кендеры. Они унесли из замка все, что только смогли… Но есть легенда, что, убив Бенедикта, маятник стал крушить в замке все подряд… А потом в замке поселились крысы, огромные крысы, величиной с собаку, и они, якобы, были вызваны магическими заклинаниями Бенедикта… Но впрочем, разве мало легенд отыщем мы в истории Кринна?! Как все было на самом деле? — не берусь судить. Ясно только одно: Бенедикт употребил приобретенные им знания во зло и сам же поплатился за это…

Сэр Баярд снова надолго замолчал, а потом снова начал рассказывать:

— И вот еще есть какая легенда. Бенедикт, перед самой своей смертью, почему-то разрешил братьям вернуться в отцовский замок. Да и сам отец тогда еще был жив… И крысы, огромные крысы, появились в замке еще при жизни Бенедикта. Он призвал их для того, чтобы они загрызли Дункана и Габриэля-младшего… И вот отец услышал предсмертные крики своего старшего сына, Дункана, и поспешил к нему в комнату. Он открыл комнату и увидел… что конкретно он увидел, не рассказывает ни одна легенда, но все говорят, что увидел он нечто ужасное, неописуемо ужасное… Но вот есть и другая легенда: священник богини Мишакаль, когда пришел в комнату уже мертвого Дункана, увидел, что тот вовсе не был загрызен крысами. Было такое впечатление, что он умер от страха: увидел нечто совершенно ужасное… Во всяком случае, в народе ту ночь стали называть Ночь Крыс…

Я просто похолодел. Вы, наверное, помните, до чего я «люблю» страшные истории?!

Но любопытство взяло верх над страхом, и я спросил:

— А Габриэль-младший, он был загрызен крысами?

— Говорят, что нет. Якобы, когда маятник стал крушить в замке все подряд, Габриэль был отброшен в Гарнетские горы. И Габриэль, говорят, понял все, что случилось в замке. Понял, по чьей злой воле все это произошло. Когда он вернулся в замок, он стал уверять отца, что все случилось по злому умыслу Бенедикта. И что всю правду мог бы сказать только дух умершего Дункана. А вызвать дух Дункана мог бы священник богини Мишакаль. Отцу, конечно, слова младшего сына показались кощунственными. Тому все-таки удалось убедить отца… Итак позвали священника Мишакаль. Всю ночь священник вызывал дух Дункана, но сколь искусен он ни был в подобных делах, не смог получить никакого ответа… Тело Дункана было предано огню. А утром увидели: в комнате Бенедикта, на полу — кучка пепла…

Сэр Баярд снова замолчал, задумчиво покачивая головой. Затем продолжил рассказ:

— Легенды… легенды… Одна из легенд гласит: Габриэль-Младший, предчувствуя беду, сам ушел в Гарнетские горы. А ночью, когда его брат Дункан был уже мертв, вернулся в родовой замок. Бенедикт был жив — как ни в чем не бывало. Этой же ночью тело Дункана было предано земле. Но эта ночь стала последней и для Бенедикта…

Я с недоумением посмотрел на сэра Баярда.

— Но простите, сэр, если Бенедикт остался цел и невредим, то почему и он тоже умер?

— Вот видишь, мой мальчик, как по-разному об одном и том же рассказывают разные легенды?… Где в них правда, где вымысел — тебе уже никто не скажет… Когда похоронили Дункана, отец повелел тотчас казнить Бенедикта. Почему-то он поверил в то, что его средний сын — убийца. Что это именно он убил Дункана. Более того, он понял, что теперь Бенедикт убьет и своего младшего брата, и самого отца. — Помолчав, сэр Баярд добавил:

— Впрочем, есть и еще одна легенда. Отец, якобы, не казнил Бенедикта, а изгнал его из замка. Изгнал навсегда. Говорят, что Бенедикт был умелым воином. Он, якобы, собрал целую армию, возглавил ее и отправился на север Соламнии сражаться с гоблинами… Как бы там ни было, в родных местах его больше никто никогда не видел… В общем, кровавая и загадочная история.

Тут в разговор вступил Эджин:

— Армия Бенедикта ди Каэлы… — сказал он задумчиво и обратился ко мне: — Гален, а ты знаешь, кто был в этой армии?

Я замялся:

— Ну, конечно, рыцари… и кажется, жрецы…

— Как же я забыл! — воскликнул, хлопнув себя по лбу, сэр Баярд. — Жрецы! Эти жрецы… они ведь не всегда были жрецами… Они раньше и людьми-то не были… Да, да! Они были пауками и крысами. И это Бенедикт своими заклинаниями смог придать им человеческий облик… Да, да! Было записано немало рассказов рыцарей из армии Бенедикта, и все рыцари говорили: один вид жрецов внушал им какой-то животный страх. И это говорили те, кого напугать не так уж и легко…

Сэр Баярд замолчал. Привстав на стременах, он стал осматривать окрестности.

— Кого бы вы хотели здесь увидеть, сэр? — спросил рыцаря кентавр.

— Кого? — переспросил сэр Баярд. — Пожалуй, душу Габриэля-младшего… Но впрочем, мы говорили о его брате — Бенедикте. Так вот, еще есть легенда. И она рисует Бенедикта неумелым командиром. Он возглавил вовсе не армию, а отряд, в котором было тридцать конных соламнийских рыцарей и две сотни пехотинцев, и направился с ними в Восточные Дебри.

Я жадно вслушивался в каждое слово сэра Баярда.

— С Бенедиктом происходило что-то странное. Казалось, он живет в своем вымышленном мире. В мире, очень и очень отличном от реального. Однажды его отряд переходил реку. Бенедикту пригрезилось, что через реку перекинут мост — хотя никакого моста там и в помине не было. И… в общем, он утопил несколько десятков своих воинов. А однажды, во время привала, более тридцати воинов были укушены скорпионами и скончались на месте…

При слове «скорпионы» я похолодел, в глазах у меня потемнело, дыхание перехватило… Видимо, я сильно побледнел, потому что Эджин, наклонившись ко мне, обеспокоено спросил:

— Что с вами, Гален?

С огромным трудом, но я все-таки смог проглотить комок в горле и ответил:

— Ничего, ничего… Вы ведь знаете, как я люблю страшные истории… Сэр Баярд, не обращайте на меня внимания — рассказывайте дальше.

Рыцарь посмотрел на меня пристально — прямо в глаза, но заговорил спокойно, словно бы ничего не произошло:

— Брат Бенедикта — Габриэль — якобы, понял, что тот повредился рассудком. И он отправился вслед за Бенедиктом и его отрядом. Увидев, что его брат может запросто погубить всех своих воинов, Габриэль вызвал его на поединок. О, об этом поединке, об этой рукопашной схватке двух братьев, повествуют многие легенды. Бенедикт сражался отчаянно, он готов был задушить своего брата голыми руками, но… но ему не удалось одолеть Габриэля. Тот защищался умело и хладнокровно. И в конце концов пронзил брата мечом. О чем думал Бенедикт в последние минуты своей жизни — никто, конечно, не знает. Но рассказывают: лицо мертвого Бенедикта было словно у спящего младенца.

Соламнийский рыцарь снова надолго замолчал.

Вокруг царила тишина. Ничем не нарушаемая тишина.

— Сэр Баярд! — наконец не выдержал я. — Расскажите, пожалуйста, что было дальше.

— По-видимому, все это легенды. Но многие и поныне показывают место, где состоялся поединок двух братьев. Не знаю, не знаю… Но вот что я точно знаю: нынешние хозяева замка ди Каэла ведут свой род от Габриэля-младшего. — Сэр Баярд снова задумчиво умолк. — У Габриэля было трое детей, все — сыновья. И словно какой-то злой рок преследовал всю его семью. Старший сын был болен какой-то загадочной болезнью. Говорят: в детстве его укусила крыса, огромная крыса. Средний был слабоумным… В замке водились не только крысы, но и призраки. Лишь младший сын — Роланд — был во всех отношениях здоровым человеком. И вот однажды ночью он разбудил всех в замке — и братьев с отцом, и слуг — и велел всем поскорее уходить из замка. Отец не пожелал покидать замок, тогда Роланд вынес старого уже Габриэля на своих плечах. И только он вынес отца за ворота, — замок загорелся. Загорелся, казалось, сам собой. Пожар начался в комнате, где некогда жил Бенедикт… Не прошло и нескольких минут, как от величественного замка остались одни развалины… Затем Роланд на том же месте построил новый замок и прожил в нем мирно и спокойно еще тридцать лет. Сын Роланда — Симон — повелел вырыть вокруг замка ров. Надо сказать, этот ров стали копать при Симоне, а закончили уже только при его сыне — Антонио. В истории рыцарства остались навсегда имена их потомков: Киприана и Теодора ди Каэлы. Это они разбили армию людоедов, которой командовал Черный капитан. Все это случилось еще до Катаклизма. Говорят, что перед самым Катаклизмом дух Бенедикта повелел гоблинам вырыть подо рвом, что опоясывает весь замок, подземный ход. Гоблины начали рыть ход, но тут затряслась вся земля Кринна, ход засыпало и гоблины погибли. А еще рассказывают: по ночам на кровлю замка опускаются какие-то странные облака. Очень причудливой формы…

— Вы полагаете, сэр, что все это легенды? — спросил рыцаря Эджин. — Выдумки?

— Не знаю, не знаю… Но я знаю, что род ди Каэла существует на самом деле и что этот род действительно очень древний. Также я знаю, что в этом роду постоянно кто-либо заболевает какой-то непонятной болезнью. Последние сорок лет в замке ди Каэла — мир и тишина. Владеет замком сейчас сэр Робер. У него нет сыновей, есть только одна-единственная дочь — леди Энид. И якобы, было такое пророчество: если жених леди Энид даст ей свою фамилию, тогда с этого древнего рода наконец-то будет снято проклятие. Вот какие странные истории рассказывают о семье ди Каэла…

— Значит, вы считаете, сэр, что все это выдумки? — переспросил кентавр.

Рыцарь пожал плечами.

— Я уже говорил вам: сами думайте — где правда, где вымысел.

— Историю рода Каэла, — ответил Эджин, — мне приходилось слышать не раз. В самых разных вариантах. Но ведь в самых важных деталях все эти истории совпадают. Надеюсь, вы согласны со мной, сэр? — Рыцарь кивнул головой. — А значит, и в своей основе история рода ди Каэла правдива. Во всяком случае, я склонен верить, что в ее основе — истинная правда… Ну а помимо всего прочего, сэр, ваш рассказ о семье ди Каэла не окончен.

— Да, Эджин, — ответил сэр Баярд, — вы правы, мой рассказ далеко не окончен. Но мне кажется, что рассказ мой и так уже весьма утомил вас и Галена.

— О, что вы, сэр! — воскликнул кентавр. — В таких беседах долгая дорога кажется такой короткой!

И тут попытался в разговор вмешаться я:

— Но, Эджин, мне думается, сам сэр Баярд уже несколько утомился…

Рыцарь рассмеялся:

— О чем вы говорите, Гален?! Обо мне не надо беспокоиться! И если вам, действительно, не надоело слушать меня, то, что же, я с удовольствием расскажу вам еще чего-нибудь…

Сэр Баярд накинул на себя плащ — ибо поднялся холодный ветер — и начал новый рассказ.

* * *

— Мое детство, Гален, вовсе не походило на твое. Оно прошло в самом большом замке Соламнии…

Я не удержался и прервал сэра Баярда:

— Но я тоже родился в замке, сэр!

Рыцарь словно бы и не слышал моей реплики. Конечно, бесполезно перебивать рассказчика, если он не хочет этого сам. А сэр Баярд был уже увлечен своим новым рассказом и слышал только себя самого.

— Уже многие годы в нашей округе было тихо-мирно. На наши владения не нападали ни люди Нерака, ни гоблины Восточных Дебрей. Так что можно сказать: у меня было счастливое детство… Только, пожалуй, однажды — мне было тогда четырнадцать лет — наша челядь подняла настоящий бунт. Я не знаю, из-за чего, но это действительно был бунт. В общем, в одночасье я стал круглым сиротой. Бунтовщики убили даже и слуг, что пытались защитить моего отца и мою бедную матушку. Я чудом остался жив.

— Это были вилланы! — в ужасе закричал я.

Услышав мой крик, сэр Баярд обернулся ко мне и ответил:

— Ну что ты, мой мальчик, это были вовсе не вилланы. Это были просто голодные, несчастные люди. После Катаклизма на Кринне повсюду постоянно вспыхивали различные бунты. От голода, поверь мне, любой человек способен убить другого. А тем более — слуга своего хозяина… Но что философствовать на эту тему?! Хотя иной раз пофилософствовать я не прочь, ибо образование я получил в Палантасе…

— В Палантасе?! — изумленно воскликнул я. — Сэр, вы хотите сказать… хотите сказать, что четырнадцати лет от роду вы неделю шли в Палантас через Вингаардские горы?!

Услышав слово «Палантас», шедший впереди Эджин обернулся.

— Вы были в Палантасе, сэр? — спросил он с неподдельным интересом. — Расскажите же о нем!

— Я не только там был, — ответил с гордостью сэр Баярд, — но и жил.

— Погодите, — вдруг остановился кентавр. — Значит, вы ели лошадей?!

Я посмотрел на Эджина и едва не рассмеялся: такой недоуменный вид был у него. А сэр Баярд ответил спокойно:

— Конечно, случалось есть и конину. Но, дорогой мой Эджин, уверяю вас, что в моей жизни было много такого, по сравнению с чем это — ерунда, о которой не стоит даже и вспоминать… Итак, я обучался в Палантасе…

Дорога вела нас к горам.

Сэр Баярд замолчал, глубоко погрузившись в воспоминания. Затем он словно бы очнулся.

— Да, но я не рассказал вам, как я добирался до Палантаса. В ночь, когда убили моих родителей, я бежал из замка. Наверное, полмили я пробежал, не оглядываясь, не чуя ног. К счастью для меня, за мной никто не гнался. Наконец я остановился перевести дух и оглянулся. Над замком поднимались клубы дыма — его подожгли. Значит, дома у меня уже не было…

Рыцарь привстал в седле и огляделся:

— Мне кажется, нам пора устроить привал. Здесь чудесное местечко для отдыха. Погода прекрасная. Великолепный вид на горы. Что нам надо еще?! Так что, если никто не возражает, мы немного отдохнем.

* * *

Почему-то сэр Баярд решил прервать свой рассказ, едва начав.

Кентавр пошел поискать чего-нибудь съестного; уходя он умоляюще посмотрел на рыцаря:

— Сэр, очень прошу вас: не рассказывайте дальше, пока я не вернусь!

Когда мы остались одни, сэр Баярд произнес задумчиво:

— Потом я повторю свой рассказ для него. А если ты не возражаешь, Гален, я доскажу тебе свою историю.

Рыцарь полулежал, прислонившись к дереву спиной. Земля была теплой — осень только начиналась. На небе ни единого облачка. Только где-то высоко-высоко парил одинокий ястреб.

Я подсел к соламнийскому рыцарю поближе.

— Та ночь выдалась холодной. Идти через горы мне было страшно. Но ничего иного мне не оставалось… Но впрочем, — прервал сам себя сэр Баярд, — как я добирался до Палантаса — это все мало интересно. Куда более интересно рассказать про город Палантас. Ты, конечно, знаешь, что в Палантасе — прекрасная библиотека и необыкновенная башня, в которой обучаются своему искусству маги со всего Ансалона…

Неожиданно сэр Баярд замолчал. Я поднял на него глаза и увидел, что он улыбается. Вернее, усмехается.

— О, Палантас! Второго такого города на всей земле не сыскать! Неделю я брел в Палантас через горы и грезил: вот он откроется моему восхищенному взору, дивный город, утопающий в садах, сверкающий позолотой храмов! Но, увы, оказалось: Палантас — это огромный и грязный порт. Да, да, мой милый Гален, не удивляйся. На улицах — вечно пьяные матросы, то и дело драки, поножовщина, матерщина…

Сэр Баярд прикрыл глаза. Он даже не слышал, как подошел кентавр. А тот встал как можно ближе, навострив уши и затаив дыхание — Эджину не терпелось услышать рассказ о Палантасе. Ведь он ни разу в жизни, как впрочем и любой кентавр, не был в этом городе.

Мне тоже не терпелось послушать о Палантасе и о жизни в нем.

— И вот, едва я оказался в городе, как сразу же попал на огромный рынок. Это было что-то неописуемое! Крики, ругань, толкотня. огромная толпа галдела, шныряла по лавкам, глазела во все стороны. Рыночная площадь напоминала потревоженный улей. Здесь продавали все. И покупали тоже все. Одна только купля-продажа и занимала людей, ничто иное их не интересовало. Торговцы, казалось, готовы были и душу свою продать — лишь бы только не продешевить. В общем, купля-продажа шла с душой! — Сэр Баярд улыбнулся. — Извините меня за невольный каламбур. Да, торговля шла бойко. Впечатление такое, что сами боги помогают торговцам. Впрочем, может быть, так оно и было на самом деле: почти все боги Палантаса — покровители торговли. А маги… маги, разумеется, помогали своим богам, верой и правдой служили им. О, они гордо разъезжали по улицам города на своих лошадях!..

Конь сэра Баярда пасся неподалеку. Упомянув о лошадях, рыцарь поднялся, подошел к нему и ласково похлопал Вэлороуса по крупу. Потом вернулся к нам и стал рассказывать дальше:

— И вот я оказался в этом огромном торговом городе без гроша в кармане. И продать мне было нечего — ведь я бежал из замка, ничего не захватив с собой. Я был нищ и голоден… На западе Палантаса высилась огромная башня. Это была… да, да, это была она — Башня Высшего Волшебства. Должен признаться, более величественного здания мне в жизни видеть не приходилось!..

Сэр Баярд рассказывал так, как, пожалуй, никогда раньше. Я словно воочию видел все то, о чем он говорил.

Я видел эти грязные доки, где ему приходилось ночевать. Видел пьяных моряков, воров и торговцев. Чувствовал холод, который терзал его всю зиму. Отчаянье, в которое он впадал. Ужас, который внушали ему портовые крысы.

Но вот ему повстречался «добрый дядя» — вор, который сжалился над подростком и приютил его у себя.

Однажды в Палантас приехал весьма богатый соламнийский рыцарь. Вор велел подростку выследить, где рыцарь остановился, — для того, чтобы ночью обчистить его. А подросток… подросток бросился в ноги рыцарю и рассказал ему всю свою историю. Как выяснилось, рыцарь этот хорошо знал отца сэра Баярда…

В общем, все для сэра Баярда закончилось как нельзя лучше. Он стал оруженосцем рыцаря, а потом и сам рыцарем.

Прошло много лет, и в конце концов сэр Баярд стал владельцем отцовского поместья. Он снова поселился в родовом замке.

— Вот видите, сэр, все закончилось хорошо, — сказал я. Рыцарь смотрел на меня грустно.

— Но ведь я, как трус, сбежал из замка в ту ночь… Эджин покачал своей огромной головой:

— Сэр, тогда вам было только четырнадцать лет. Вы все равнго не смогли бы спасти своих родителей и защитить замок. Вас бы просто убили…

— А зато потом вы смогли отомстить своим обидчикам! — вставил я словечко.

— Нет, — ответил сэр Баярд, — в замке бунтовщиков уже не было. Там хозяйничали те, кого бунтари называли трусами и предателями…

— Вы хотите сказать, — воскликнул я, — вы хотите сказать, что бунтари перебрались в Вингаардскую башню?! В рыцарскую столицу?! Но…

Я замолчал. Сэр Баярд мне ничего не ответил.

— Но разве такое возможно?! — горестно и недоуменно воскликнул я.

Сэр Баярд опять промолчал. Ничего не ответил мне и Эджин — он занят был более существенным делом: поедал яблоки, которые он принес.

Рыцарь, полуотвернувшись от меня, задумчиво смотрел на горы. Наконец он тихо сказал:

— Нет, Гален, я не стану рассказывать дальше. Все это уже совсем-совсем неинтересно.

Соламнийский рыцарь все так же пристально всматривался в горы. Казалось, он хочет разглядеть там что-то важное для себя.

Наконец он повернулся ко мне:

— Знаешь, Гален, не следует никого судить. Но и оправдывать никого не надо. Ни других, ни тем более самого себя.

Я думал: сейчас мой хозяин прочтет мне целую лекцию на эту тему. Но ошибся. Сэр Баярд указал на горы:

— Вот они, Вингаардские горы, Гален.

— Да, сэр.

— Вингаардские горы… — повторил он задумчиво. — В ту ночь я шел по ним наугад… — Тут он решительно поднялся с земли. — Нам, однако, пора в путь. — И тотчас добавил: — Теперь дорогу в этих горах я отыщу хоть с закрытыми глазами…

Горы предстали передо мной черными неприступными громадами. Вершины уходили под самое небо. В их каменных мантиях таилась ночь.

Ночь уже захватила предгорные долины.

Сейчас ночь завоевывала закатное небо. И скоро завладеет всем миром…

Мой хозяин подыскал удобное для ночевки место. И едва мы спешились — я повалился спать и тотчас уснул. Спал я так крепко, как, наверное, никогда в жизни.

Утром сэр Баярд долго не мог меня разбудить.

— Гален! — кричал он мне насмешливо и тряс за плечи. — Если ты не встанешь сейчас же, мы уедем без тебя. Вставай, вставай, соня! Нам осталось до замка ди Каэла всего пять дней пути!

Вскочив на ноги, я почувствовал себя необыкновенно бодрым и сильным…

 

Глава 10

И мы снова отправились в путь.

Из моей памяти все никак не выходили истории, рассказанные сэром Баярдом накануне. Мне казалось: я помню их наизусть, слово в слово.

Сэр Баярд торопился попасть в замок ди Каэла до начала турнира. Он непременно должен был в нем участвовать! И все его мысли сейчас были заняты только турниром.

* * *

…В замок ди Каэла должны были съехаться рыцари со всего Ансалона — более двухсот человек.

Должен был приехать даже и рыцарь из Балифора. У этого рыцаря одеяние было синего цвета. В синий цвет был выкрашен герб и даже меч. Про него рассказывали разные занятные истории… Однажды, мол, он помчался помочь одной даме, но свалился с лошади и сломал ключицу… Теперь он отправился в замок ди Каэла просить руку прекрасной леди Энид.

Из Керна должен был прибыть сэр Орбан. Почти все его лицо заросло бородой. Но глаза его смотрели ясно и говорили о том, что нет более чистого и благородного сердца, чем у рыцаря Орбана. Ездил сэр Орбан с говорящим попугаем на плече.

Из Зориака, из южной Соламнии, к замку ди Каэла отправился рыцарь Просперо Инверно, которого за глаза называли сэр Холодрыга. У него был какой-то волшебный меч — он менял свой цвет каждый час. Он мерцал и переливался, словно Ледяная Стена. Никто не мог понять: сделан он изо льда или же из алмазов? Когда рыцаря спрашивали об этом, он только отмалчивался. Рыцарь носил шкуру белого медведя и те, кто встречался с ним, рассказывали, что от сэра Просперо Инверно вечно веет холодом, а одежда его слуг покрыта инеем. Но как бы там ни было, это был опытный умелый воин, и мало кто из рыцарей отваживался вызывать его на поединок.

К замку ди Каэла отправился и сэр Леонгард из Зеланда. Ему единственному из всех рыцарей довелось увидеть кровавое море Истар, и с тех пор он не выносил красного цвета. Шлем его был сделан в виде морской раковины. И в шлем этот были вделаны еще две настоящие раковины — поэтому в ушах рыцаря Леонгарда немолчно звучал шум моря.

Должен был прибыть и рыцарь Рамиро из Мава. Говорили, что весит он, если считать, правда, и доспехи, четыре сотни пудов. Нрав у этого рыцаря, говорят, был необычайно веселый. Он сочинял забавные песенки и любил их петь. За глаза, а то порой и в глаза, его прозывали Сытый рыцарь.

В общем, рыцарей должно было прибыть на турнир более двухсот, но, пожалуй, только эти были достойны того, чтобы их упомянуть…

* * *

Как я узнал позже, в замок ди Каэла и действительно прибыли рыцари со всего Ансалона. Все они жаждали сразиться на турнире, победить и завоевать руку и сердце леди Энид.

Рыцарский лагерь растянулся более чем на две мили к западу от замка, чуть ли не до самых Вингаардских гор.

Турнир еще не начался, и многие рыцари частенько приходили в шатры сэра Рамиро послушать его песенки и повеселиться.

Хозяин замка — сэр Робер ди Каэла — все последние дни озабоченно смотрел на Вингаардские горы. Никому не говорил он о том, кого же он ждет с таким нетерпением… А ждал он сэра Баярда. Он верил: вот-вот увидит он сверкающий на солнце герб Брайтблэдов… Но увы, сэр Баярд все не появлялся на горизонте…

Рыцарь Рамиро с удовольствием принимал гостей. Во время застолья он любил похвастаться, сколь знатен его род! О, да, род этот был известен в Соламнии еще до Катаклизма — о чем свидетельствовали книги рыцарства.

Род Сытого рыцаря, конечно, был древний. Но и что из этого? Ведь до Катаклизма самого рыцаря на свете еще и не было! А сейчас — и это было известно всем — поместье сэра Рамиро заложено и перезаложено ростовщикам. Но, впрочем, гостям Сытого рыцаря дела до этого не было никакого — сэр Рамиро был славный малый, хлебосольный хозяин, и слава богам!

Сэр Робер ди Каэла постоянно наведывался в рыцарский лагерь. Заходил он и к сэру Рамиро. И однажды вечером, войдя, заметил: в стороне от гостей мрачно сидит рыцарь, в черном плаще с капюшоном. Кто он такой? Почему на щите у одного из тех, кто его окружает, герб Кастлунда?

Неясное предчувствие чего-то неотвратимого закралось в душу сэра Робера. Он никак не мог понять, чего ему ожидать: блага или беды. Но предчувствие томило его всю ночь и не давало спать…

Бессонная ночь измучила хозяина замка. Вот слуга принес ему письмо. Но от кого оно — не известно… Или никакого письма не было и в помине, а в ушах сэра Робера прозвучал чей-то, невнятно произносящий слова голос?…

— Сейчас глубокая ночь, — говорил ему этот голос, — и уже слишком поздно… Но с первыми лучами солнца к замку прибудет Некто…

Что должны были означать эти слова? Не значат ли они, что рано утром к замку подъедет сэр Баярд Брайтблэд? А может быть, может быть, он уже подъехал к замку и только ждет утра, чтобы нанести визит хозяину?

До самого рассвета бродил сэр Робер по своей спальне из угла в угол.

…Позже я побывал в его спальне и слышал те же самые слова, которые тогда услышал сэр Робер…

На стене спальни висело старинное зеркало — одна из немногих уцелевших реликвий древнего рода ди Каэла. Сэр Робер подарил его своей жене. А жена его неожиданно, совсем молодой умерла. Было это много лет тому назад.

Старый рыцарь и сам не мог ответить на вопрос: зачем в спальне до сих пор висит это зеркало. Сам он в него почти никогда не смотрелся. Но в ту ночь он почему-то пристально вглядывался в зеркало.

— Ну что же, — пробормотал он, для своих пятидесяти я не так уж и плохо выгляжу. Несмотря на седину. А в шлеме и в доспехах вовсе, наверное, молодцом. Право, не хуже этих зеленых юнцов. А они, эти юные задиры, — просто бледные копии настоящих рыцарей. Ну, таких, как я или сэр Баярд Брайтблэд…

Сэр Робер вышел из замка, полной грудью вдохнул холодный ночной воздух.

Стояла глубокая ночь. В руках сэр Робер держал масляную лампу. Выйдя из замка, он повесил лампу на стену, рядом с лестницей.

И вдруг откуда-то снизу, из тьмы, услышал голос. Увы, это был не голос сэра Баярда Брайтблэда…

— Это вы, сэр Робер ди Каэла? — спросил голос.

Хозяин замка хотел было ответить резко, как он умел говорить с непрошеными или нежелательными гостями. Но что-то заставило сэра Робера, как говорится, прикусить язычок, и он ответил коротко и тихо:

— Да.

Затем рыцарь хотел повернуться и уйти в замок. Он никогда не жаловался на ноги, но сейчас ноги его заболели так, что он не смог сделать и шага. «Что это со мной?»

На ступенях, рядом с сэром Робером, возникла какая-то тесная фигура.

— Сэр Робер! — услышал рыцарь голос, от которого веяло холодом. — Я пришел уплатить вам гостевую пошлину. И признаюсь: ваш замок — один из самых прекрасных, какие я только видел. О, его строили настоящие мастера своего дела!

— Благодарю вас, — ответил сэр Робер. Дрожь в коленях прошла. Он словно бы почувствовал себя молодым и полным сил, как во время Чактамирского похода, когда он и мой отец увенчали себя славой. — Но благодарить вам надо не меня. Не я был строителем этого замка… Не я был хозяином и того пира, среди гостей которого я сегодня вечером видел вас. Не так ли? А сам я довольствуюсь весьма скромной трапезой. И не люблю роскошь.

— Судя по вашим словам, — ответил незнакомец, — вы, сэр Робер, — истинный рыцарь! Вам не по душе разговор о деньгах, я это вижу. И я также понял: у вас — острые глаза. Вы замечаете все!

Рыцарю не понравился тон, каким говорил незнакомец.

Не нравился ему и сам ночной гость. За свою жизнь он не однажды сталкивался с подобными назойливыми людьми.

Сэр Робер снова почувствовал себя старым и уставшим. Ему бы сейчас хоть немного поспать!

И почему нет до сих пор сэра Баярда Брайтблэда?! Обернувшись, сэр Робер еще раз взглянул на незнакомца.

«Впрочем, если он желает участвовать в турнире, я не могу ему отказать».

— Как вас зовут, милостивый государь? — холодно спросил он.

Незнакомец ничего не ответил.

«Одет он в черное, словно носит траур по кому-то… Кажется, он не молод, но еще вполне бодр…»

— Не могу же я называть вас рыцарем Капюшона, — как можно дружелюбнее сказал сэр Робер. — Согласитесь: это не очень лестное для рыцаря прозвище.

Незнакомец в черном немного помолчал и наконец ответил задумчиво:

— Меня зовут Габриэль Андроктус. Вас устраивает такое имя? — Хозяин замка кивнул. — Ну что же, прекрасно. Тогда это имя я и внесу в списки участников турнира.

Сэр Робер усмехнулся.

— Не желаете ли быть моим гостем? Прошу!

Габриэль Андроктус ничего не ответил и даже не шевельнулся.

Хозяин замка искренне удивился:

— Вы отказываетесь от приглашения взойти в замок?

— Мне думается, сэр Робер, — начал Габриэль, осторожно подбирая слова, — сейчас уже слишком позднее время для визитов. Я не хотел бы более вас утомлять. Если вы не против, то лучше мы с вами встретимся завтра утром…

— Да? — вскинул брови сэр Робер. — Я вижу: вы — не промах. Ведь так, кажется, говорит сейчас молодежь?

Габриэль ничего не ответил.

«Он, однако, знает себе цену! Н-да, не простой орешек!»

Сэр Робер повернулся и поднялся в замок.

В большой гостиной стояла черная доска, закрытая красным бархатом. На этой доске записывались имена участников турнира. Сэр Робер взял в руки мел и задумчиво вывел: «Габриэль Андроктус». И вдруг спохватился: «Но я же не спросил сэра Габриэля, откуда он прибыл!»

Он выглянул во двор, но ночного гостя там уже не было. Было тихо. Только вдалеке на дороге слышался цокот копыт да изредка кричали совы.

Утром был оглашен список рыцарей, прибывших на турнир.

Сэр Робер расспрашивал всех, не знает ли кто-нибудь рыцаря Габриэля Андроктуса. Но все только недоуменно пожимали плечами.

Никто также не мог ничего ответить и на его вопрос: не прибыл ли наконец сэр Баярд Брайтблэд?

Хозяин замка напряженно вглядывался в Вингаардские горы. Но увы! — сэра Баярда на горизонте видно не было.

Он оглядел рыцарский лагерь. Там уже все пришло в движение. В утренних лучах сверкали мечи, доспехи, гербы. Вот герб рыцаря Рамиро из Мава — медведь. Вот знак рыцаря из Зеланда — рыба. Казалось, она плещется в струях прохладного ветра. Вот знак рыцаря Просперо Инверно — ледяные вершины. Позади всех в небо вздымался черный штандарт Габриэля Андроктуса.

Герба сэра Баярда Брайтблэда нигде видно не было… «Значит, он еще не прибыл… Где же он? Почему задержался?»

Однако пора было начинать торжественную церемонию — открывать турнир.

Сэр Робер ди Каэла облачился в бронзовые доспехи. Облачился сам — без помощи слуг или оруженосца. Он сам себе хотел доказать, что он еще ловок и отнюдь не стар. Щит и штандарт рыцаря были украшены фамильным гербом: алая роза на белом фоне.

Затем сэр Робер сошел вниз. Шел медленно-медленно: старался хоть еще немного оттянуть время.

Но как бы там ни было, трехдневный турнир надо было уже открывать.

Турнир, который завершится свадьбой его дочери. Да, леди Энид станет женой рыцаря… Но какого? Кто после смерти сэра Робера станет полновластным хозяином замка ди Каэла… Как же он будет называться? Замок Инверно? Замок Андроктус?

Остановившись на последней ступени, сэр Робер еще раз взглянул на Вингаардские горы… Они смотрели на старого рыцаря все так же безмолвно.

— Ну что же, — вздохнув, сказал сам себе сэр Робер, — пора открывать турнир.

* * *

Прохладное утро сменилось жарким полднем.

Рыцари заняли свои места на турнирном поле. Согласно традициям Соламнии, прежде всего следовало возблагодарить богов.

Вперед вышли жрецы в белых одеяниях. Они помолились Великому Платиновому Дракону, богу битв Кири-Джолинту, богине Мишакаль. Если во время турнира кто-либо будет ранен, жрецы будут лечить его. Если кто-нибудь погибнет, они окажут ему последние почести…

Все рыцари, кто пожелал участвовать в турнире, прибыли в срок. Все, кроме соламнийского рыцаря сэра Баярда Брайтблэда.

Сэр Просперо Инверно стоял в стороне от жрецов и рыцарей, преклонивших колена. Робер ди Каэла слегка улыбнулся, увидев его сверкавшее ледяным блеском одеяние. Он слышал, что рыцарь Просперо не любит молиться вместе со всеми.

Но остальные рыцари с трепетом совершали положенный по обычаю обряд. И что удивительно: жарче всех возносил свои молитвы сэр Рамиро из Мава, этот весельчак и кутила. Как слышал сэр Робер, Сытый рыцарь был особенно богобоязнен именно после обильных возлияний.

После службы пролавленные барды исполнили песни, сложенные в честь рыцаря Хумы, и гимны из «Книги Винаса Соламна», которые написал основатель рода ди Каэла.

Глядя на молодых рыцарей, сэр Робер вспомнил турниры своей юности. О, какие это были турниры! Но, увы, что было — то прошло…

Ни во время службы, ни после, когда трубадуры исполняли песни, хозяин замка нигде не видел рыцаря Габриэля Андроктуса. Тот появился только тогда, когда герольды поднесли сверкающие трубы к своим устам, а главный герольд начал читать список с именами рыцарей, изъявивших желание принять участие в турнире.

Рыцарь Габриэль Андроктус неподвижно восседал среди своих соперников. В черных доспехах, с копьем в руке.

Не удивительно, что доспехи Габриэля были цвета воронова крыла. Но удивительно: сердце сэра Робера, увидевшего Габриэля, затрепетало от внезапно нахлынувшей нежности и восхищения.

«О да, лишь Орбан и Просперо будут ему достойными соперниками, — подумал старый рыцарь. — Но за что он желает сражаться?»

Сэр Робер снова взглянул на горы. Ни ветерка, ни облачка пыли над дорогой. Каменное молчание…

«За что-то иное, чем сэр Брайтблэд, — подумал хозяин замка. — Но за что?»

* * *

Еще ни разу в жизни не приходилось сэру Роберу созывать в свой замок рыцарей на турнир. Поэтому он заметно волновался.

Вот главный герольд назвал имена участников первого поединка. Жребий сражаться первыми выпал Габриэлю Андроктусу и синему рыцарю из Балифора. Хозяин замка имел право изменить порядок поединков и он это тотчас сделал:

— Предлагаю рыцарям Габриэлю и Синему рыцарю сражаться третьими. Пусть сначала покажут себя две другие пары.

Но кто же тогда начнет турнир? Сэр Робер задумался.

— Может быть, вы окажете мне честь открыть турнир?! — поклонился ему рыцарь Леонгард.

Ну что же, пусть так и будет!

Сэру Леонгарду достался жребий сразиться с молодым рыцарем из Лемиша. Несмотря на молодость, этот рыцарь оказался умелым воином. И зрители не были разочарованы поединком. Но конечно, верх одержал сэр Леонгард; если сравнить людей с растениями, то рыцарь из Зеланда напоминал стройное, но крепкое деревце, а его соперник выглядел былинкой.

«Вот бы рыцарю Леонгарду сразиться с таким дубом, как Сытый рыцарь!» — с улыбкой подумал сэр Робер.

А Сытому рыцарю выпало вести второй поединок. И вот тут сэр Робер, а вместе с ним и все присутствующие, нахохотались в волю — это было поистине уморительное зрелище».

И вот трубы герольдов прозвучали в третий раз. Смех затих. Взоры напряженно ждали появления Синего рыцаря и Габриэля Андроктуса.

Рыцарь Андроктус выехал слева от главной трибуны, Синий рыцарь — справа.

Снова пропела труба герольда. Соперники опустили забрала и нацелили друг на друга копья.

Сейчас начнется сражение… Но неожиданно прозвучал голос сэра Робера:

— Джентльмены! Будьте добры, поднимите забрала!

Обычно рыцари перед поединком не поднимали забрала, но вместе с тем просьба сэра Робера не противоречила правилам турниров.

Синий рыцарь поднял забрало и все увидели его лицо — ничем не примечательное лицо.

Теперь все взоры устремились на Андроктуса. Он неохотно поднял черное забрало. Его лицо напоминало лицо отшельника или, вернее, мертвеца. Определить возраст сэра Габриэля было невозможно. С одинаковым успехом ему можно было дать и тридцать, и шестьдесят лет. Черты лица свидетельствовали о том, что рыцарь — из знатного рода. Глаза, казалось, вспыхивали зелеными искрами с золотистым оттенком. А веки были красными, воспаленными — словно бы Габриэль несколько суток не спал.

Хозяин замка никак не мог понять, что за человек предстал его взору? Наверное, только бы женщина смогла сказать о нем что-либо определенное. Но как назло, сейчас рядом с сэром Робером не было дочери. Леди Энид опоздала к началу турнира — ей захотелось «надеть свое лучшее платье». Для всякой женщины, а тем более для молодой, выбор лучшего платья — не простой выбор. Поэтому турнир пришлось начинать без нее: любой рыцарь уважал капризы дам…

Соперники снова опустили забрала, крепко сжали в руках древки тяжелых длинных копий.

Лошади под обоими рыцарями были абанасинийской породы — сильные, быстрые, сноровистые.

Рыцари дали шпоры своим коням и помчались навстречу друг другу. Казалось два стремительных потока устремились друг к другу, и уже ничто не может их остановить, вот сейчас они сшибутся, взлетят вверх брызги серебристой пены…

Синий рыцарь нацелил копье прямо в грудь своему сопернику, но вдруг его конь, мотнув головой, резко свернул в сторону.

На трибунах ахнули.

— Дурной знак, — сказал кто-то рядом с сэром Робером. Синий рыцарь смог успокоить коня и снова повернул его к сопернику. Снова нацелил копье в грудь рыцаря Габриэля. Казалось, еще мгновение — и пронзенный копьем тот рухнет к ногам своего коня.

Но что это? Синий рыцарь, словно синяя стрекоза на булавке, беспомощно повис на черном копье своего соперника. Было слышно, как затрещали доспехи. Голова Синего рыцаря наклонилась вперед. А затем рыцарь упал с коня и остался лежать на земле недвижим.

О, да, удар рыцаря Габриэля был превосходен. Черный рыцарь, вне всякого сомнения, был искуснейшим воином.

А сам сэр Габриэль, казалось, остался совершенно равнодушен к тому, что он одержал победу.

Он спокойно спешился. Не поднимая забрала прошел мимо главной трибуны. Но сэру Роберу почудилось: он видит, как рыцарь улыбается. И улыбка эта была ледяной — как снег на вершине горы.

Эта улыбка виделась сэру Роберу весь день. И ночью она не давала ему покоя.

«Кто же он такой, этот таинственный рыцарь? — мучался вопросами сэр Робер, ворочаясь в постели. — Может быть, все прояснится завтра? Завтра Габриэлю Андроктусу предстоит сразиться с сэром Орбаном из Керна…» Но сэр Робер сам себе не мог ответить на вопрос: чего же он желает для рыцаря Габриэля — поражения или победы?

Заснул хозяин замка только под утро.

На второй день рыцарские поединки начались с самого утра. Леди Энид улыбалась, но по лицу ее было видно: она проплакала всю ночь. Даже если бы сэр Робер и приказал прервать турнир, его бы никто уже не послушался. Рыцарскими правилами это запрещалось. И ничто нельзя было изменить в условиях турнира — его победитель станет мужем леди Энид.

Над турнирным полем с утра нависли низкие облака. В воздухе ощущалась какая-то тревога. Но первая половина дня прошла более-менее спокойно.

Поединок сэра Габриэля и сэра Орбана по жребию должен был состояться во второй половине дня.

Сэр Робер понимал, что от этого поединка будет во многом зависеть судьба его дочери, и он с нетерпением ожидал боя. Впрочем, как и все остальные. Пожалуй, только Сытому рыцарю не было никакого дела до того, кто из рыцарей победит. Он восседал на трибуне с кубком, полным вина, окруженный развеселыми девицами.

Рыцарь Орбан и рыцарь Габриэль стояли возле своих коней. Оба они выглядели спокойно.

Многие из рыцарей пытались, но никому так и не удалось разговорить Габриэля Андроктуса. На все вопросы он отвечал вежливой и холодной улыбкой. Никто не смог узнать: кто он такой, откуда?

Герольды поднесли к своим устам трубы, соперники опустили забрала. Рыцарь Габриэль переложил копье из правой руки в левую — это означало: он дает фору своему сопернику.

«Но не значит ли это, — подумал сэр Робер, — что рыцарь Габриэль столь же искусно сражается как правой, так и левой рукой?!»

Рыцари были готовы к поединку. Закрывшись щитами, они нацелили друг в друга копья.

Много турниров довелось видеть сэру Роберу на своем веку, во многих участвовать. Но казалось ему, что никогда он не волновался так, как на сей раз.

Сэр Робер был великим знатоком турнирного боя. Поединки, которые он видел в эти два дня, вызывали в его душе раздражение. Он видел все промахи рыцарей, все их просчеты, молодые воины, без сомнения, были плохо подготовлены к турниру. Да, молодежь разочаровала старого рыцаря.

Но сейчас перед ним стояли друг против друга два явно достойнейших соперника. Даже в том, как они замерли, ощущалась их высочайшая выучка.

Сэр Робер в волнении крепко сжал зубы.

На трибунах все стихло. Зрители, казалось, не смели и дышать. Даже ветер утих.

Снова прозвучала труба герольда.

Сэр Орбан и сэр Габриэль пришпорили коней и помчались навстречу друг другу.

Не прошло и мгновения — словно скорлупа, лопнул от удара копьем щит сэра Орбана. И словно нож в масло, копье рыцаря Габриэля вошло, пронзив доспехи, в тело рыцаря из Керна…

Столь долго ожидаемый поединок закончился в одно мгновение.

Трубы герольдов вновь возвестили победу рыцаря Габриэля Андроктуса!

Упав с коня, сэр Орбан попытался встать на ноги. Он сумел даже встать на одно колено, но не смог удержаться и тотчас рухнул наземь. Кровь хлынула из раны и из горла на траву. Рыцарь судорожно дернулся всем телом и замер навеки.

— О боги! — в ужасе воскликнул сэр Рамиро. — Его душа улетает в небесную высь. Она летит к рыцарю Хуме!

Неразлучный с сэром Орбаном попугай упал с лошадиного крупа и застыл недвижно рядом со своим хозяином.

В лице сэра Габриэля Андроктуса не было ни кровинки. Он, как и прежде, не радовался своей победе.

— Теперь, Робер ди Каэла, судьба твоей дочери не в твоих руках, — только это и сказал он, повернувшись к хозяину замка.

Не спешиваясь, не обращая внимания на приветственные крики зрителей, он не спеша поехал прочь с турнирного поля.

* * *

Соперником сэра Габриэля на следующий день должен был стать эроготский рыцарь сэр Линдон.

Ему и его свите сэр Робер предоставил в своем замке самый большой зал.

Вечером хозяин замка пришел побеседовать с эрготским рыцарем.

Сэр Линдон задумчиво теребил свою бородку.

— Не знаю, как вам, сэр Робер, но мне этот черный рыцарь кажется чрезвычайно, чрезвычайно странным. Он всегда бесстрастен, он равнодушен к своим победам. Зачем он приехал на турнир? Что ему здесь надо? Воля ваша, сэр, но здесь что-то не так…

— Увы, сэр Линдон, — ответил хозяин замка, — я и сам не могу понять поведения сэра Габриэля. Иной раз мне даже думается: может быть, он послан на турнир самим Хумой? Какая-то нечеловеческая сила в его руках. — Сэр Робер помолчал. — Ну хорошо, если бы он только один раз победил с первого же удара. Но ведь он уже дважды становился победителем в одно мгновение! А должен вам сказать, что одолеть такого соперника, как сэр Орбан, это отнюдь не легко… И я, и все остальные рыцари пытались отыскать хоть какое-либо нарушение сэром Габриэлем правил поединка… И что же? Ни единого! Все по правилам!

Сэр Линдон покачал головой.

— Я вовсе не собираюсь обвинить сэра Габриэля в нарушении рыцарских правил. Это было бы не достойно меня, согласитесь, сэр Робер. Но вы сами видели, как легко победил он сегодня одного из лучших рыцарей Ансалона. Завтра — мой черед…

— Да, сэр Линдон, завтра вы сразитесь с ним и умрете, — послышался чей-то голос.

Все повернули на голос свои головы.

В зал вошел рыцарь Просперо Инверно. Час назад он одержал победу над рыцарем Леонгардом.

Сэр Робер поспешил сменить тему разговора и обратился к вошедшему:

— О, сэр Инверно, поздравляю вас с победой! Я уже наслышан о вашем поединке.

— Благодарю вас, сэр, — поклонился рыцарь Инверно хозяину замка. — Мне удалось выбить сэра Леонгарда из седла, и бой мы продолжали уже пешими. Сэр Леонгард, без сомнения, умелый, опытный воин. Но я оказался все-таки сильнее… И надеюсь, что славный рыцарь скоро оправится от ран и еще г[не раз восхитит всех своей храбростью и мастерством…

Сэр Просперо улыбнулся. Его плечо было в крови, плащ разорван.

Он подошел к сэру Линдону и сел рядом — при этом было видно, что садился он с трудом.

— Да, это был славный бой, — промолвил рыцарь Инверно и обратился к сэру Линдону: — Хочу сказать вам, сэр, без обиняков, хотя и знаю, что вы мне тотчас же ответите «нет». Так вот, сэр Линдон, я предлагаю: завтра с рыцарем Габриэлем вместо вас буду сражаться я.

Рыцарь Линдон вспыхнул:

— Что вы такое говорите, сэр Просперо?! В своем ли вы уме?!

— В своем, в своем, — добродушно проворчал рыцарь Инверно. — Мне приходилось вести поединки со многими соперниками, но с таким, как сэр Габриэль, я еще не встречался. И мне просто не терпится сойтись с ним один на один. Так хочется проверить, насколько я искусен в рыцарских поединках!

— Но, сэр Просперо, это же идет вразрез со всеми правилами турнира! Это невозможно, это немыслимо!..

— Ах, помолчите, сэр Линдон! — с досадой поморщился рыцарь Просперо. — Мне почему-то не кажется, что этот турнир идет по рыцарским правилам. Вспомните: искуснейший воин сэр Орбан был пронзен копьем сэра Габриэля в одно мгновение. Мне лично это представляется чрезвычайно странным… Я просто уверен, что завтра точно так же, в одно мгновение, он убьет и вас, сэр…

— Но, — воскликнул, краснея, рыцарь Линдон, — точно так же он убьет и вас! Я никогда не был трусом, никогда не запятнал своей чести! И я не собираюсь покупать свою жизнь ценой вашей!..

— О, нет, — спокойно ответил рыцарь Просперо, — я тоже не собираюсь умирать. Но я намерен увидеть, как завтра от моего копья умрет рыцарь Габриэль Андроктус…

Сэр Робер переводил взгляд с одного рыцаря на другого. Наконец, он сказал:

— Господа, завтра утром я пошлю своего оруженосца к сэру Габриэлю с просьбой отложить поединок на день. Может быть, за сутки что-либо изменится и спор ваш разрешится сам собой.

* * *

Робер ди Каэла надеялся, что за сутки, во-первых, сэр Просперо изменит свое решение сразиться с рыцарем Габриэлем, а, во-вторых, сам рыцарь Габриэль утратит интерес к турниру.

Утром сэр Робер отправил оруженосца к сэру Габриэлю с просьбой, чтобы тот перенес поединок на следующий день. Поводом для такой просьбы послужило то, что необходимо воздать последние почести рыцарю Орбану.

Вскоре оруженосец принес ответ.

Сэр Габриэль писал аккуратным, изящным почерком и — что было в те времена большой редкостью — без ошибок:

«Досточтимый сэр Робер!

Я согласен отложить поединок до завтрашнего утра. Я уже знаю, что сразиться со мной пожелал сэр Просперо. Для меня это великая честь. Я готов встретиться с ним в честном поединке.

Но еще раз хочу заверить вас, сэр Робер, что вы здесь — хозяин, а мы все — только ваши гости».

Сэр Робер читал и перечитывал ответ.

О, ему думалось, что еще и не раскрыв листок, он уже знал, что пишет сэр Габриэль.

Бумага жгла ему пальцы, она трепетала в руках старого рыцаря, словно вынутое из груди, окровавленное сердце…

* * *

И вот наступил последний день турнира.

День, когда должна была решиться судьба леди Энид, судьба сэра Робера, судьба всего рода ди Каэла.

Пока шли приготовления к поединкам, сэр Робер всматривался в Вингаардские горы. О, он еще надеялся, что в последнюю минуту на турнир прибудет сэр Баярд Брайтблэд!

И так велико было желание сэра Робера увидеть, как по дороге к замку мчится сэр Баярд, что когда на западе появились клубы пыли, он просто-напросто глазам своим не поверил.

«Нет-нет, это не пыль… Это клубятся низкие облака…»

Но вот стал виден уже и всадник — он стрелой мчался к замку ди Каэла. Всадник был облачен в доспехи… да, да, в доспехи сэра Баярда!

— Это он! — воскликнул сэр Робер. — Брайтблэд все-таки успел на турнир. И он сразится с рыцарем Габриэлем. Он один и достоин сразиться с Андроктусом. О, этот поединок войдет в историю рыцарства!

Сэр Робер поднял руку — это означало, что он велит приостановить турнир.

— От Вингаардских гор, — сказал сэр Робер, — к замку приближается всадник. Я повелеваю приостановить турнир. Возможно, этот всадник спешит к нам с какими-либо важными вестями. Может быть, конечно, это спешит кто-либо, кто желал принять участие в турнире, но опоздал. Ну что же, и в таком случае нам всем будет не во вред посмеяться над незадачливым рыцарем…

Рыцарь Просперо согласно закивал головой.

Но сэр Габриэль презрительно искривил губы. Он считал, что финальный поединок назначен на данное время, и он должен состояться в данное время.

Увидев гримасу на лице рыцаря Габриэля, сэр Робер подозвал к себе его оруженосца:

— Послушай, мой милый, пойди напомни своему господину: здесь я — хозяин, а он гость.

Сэр Робер намеренно сказал это громко. И столь громко, что одна из подружек сэра Рамиро, сидевшая на трибуне сзади, театрально заткнула уши. Обернувшись, сэр Робер рассмеялся:

— Ну что же, кому не нравится, пусть не слушает!

Робер ди Каэла был просто уверен, что к замку мчится сэр Баярд Брайтблэд. Но увы! — это был не славный соламнийский рыцарь, а какой-то рыжеволосый юнец из Кастлунда. С ног до головы юнец был покрыт пылью и грязью.

Этот молодой человек был из рыцарского рода Пасварденов. Некогда сэр Робер знавал его отца, вместе с ним сражался на перевале Чактамир. Это был отважный и умелый воин.

Но зачем сэр Эндрю отправил на турнир своего сына?!

— Ого, руки леди Энид намерен искать еще и этот молокосос! — послышался чей-то насмешливый голос. И тотчас — от тяжелой руки сэра Просперо — насмешник повалился наземь.

Больше охотников высмеивать юношу не оказалось…

Только сэр Габриэль не скрывал своей презрительной усмешки. Сперва он просто ухмылялся, затем весело улыбнулся, а потом не выдержал и захохотал во все горло.

Его смех раскатился по всей округе и достиг слуха леди Энид, которая в это время была в своей спальне. Желая узнать, кто это так заразительно смеется, юная дочь сэра Робера выглянула в окно.

Она увидела только что прибывшего к замку грязного мальчишку. Рядом с ним величественно возвышался на боевом коне рыцарь Просперо из Зориака. Напротив рыцаря Просперо — всадник в черных доспехах. Именно этот всадник и смеялся сейчас.

Как и все остальные, о черном рыцаре леди Энид не знала ничего. Она только была наслышана о его поединках. О том, что он легко победил прославленного рыцаря Орбана.

Еще когда она в первый раз увидела сэра Габриэля, он напомнил ей ворона. И теперь, чем больше она вглядывалась в него, тем сильнее напоминал он юной леди надменного и беспощадного ворона.

Увидев в окне замка леди Энид, рыцари учтиво поклонились ей.

Затем, опустив забрала и крепко сжав копья, они застыли друг против друга.

Главный герольд поднес к своим устам трубу — он возвещал о поединке, победитель которого станет мужем леди Энид ди Каэла!

* * *

Оба соперника нанесли друг другу удары одновременно. Но ни одному из них не удалось пробить щит и доспехи своего соперника.

Рыцари съезжались и во второй, и в третий, и в четвертый раз. Их копья с силой ударялись о щиты, но пробить щит своего соперника все четыре раза не удалось ни рыцарю Просперо, ни рыцарю Габриэлю.

Наконец, когда они съехались в пятый раз, копье рыцаря Просперо пробило верхний край щита сэра Габриэля. Казалось, копье неминуемо вонзится в горло рыцаря Андроктуса, но тот стремительно нагнул голову.

Когда они съехались в шестой раз, то уже сэр Габриэль пронзил копьем щит рыцаря Просперо. Все затаили дыхание. Копье ударилось о доспехи рыцаря из Зориака и… отскочило от них. Но удар был столь силен, что сэр Инверно с трудом удержался в седле.

Всем стало ясно: поединок на копьях не может закончиться ни чьей победой.

Понимали это и сами соперники.

Они спешились и остановились в десяти шагах друг от друга, вынув из ножен мечи.

— Ну что же, сэр Габриэль, — сказал рыцарь Просперо, — продолжим поединок пешими и на мечах?

— Как вам будет угодно, — ответил тот. — И если не будет возражать хозяин — сэр Робер!

В словах рыцаря Габриэля звучала откровенная насмешка.

Сэр Робер постарался сделать вид, что не расслышал слов черного рыцаря.

— Поединок продолжается на мечах! — провозгласил он громко.

— Ну что же, начнем! — весело воскликнул сэр Габриэль.

С быстротой молнии метнулись соперники навстречу друг другу. Мечи их скрестились. Так, что искры снопом брызнули во все стороны.

— И что это за удовольствие: убивать друг друга! — с искренним недоумением сказал сэр Рамиро.

А соперники уже снова наступали друг на друга.

Вот рыцарь Габриэль сделал короткий выпад… Рыцарь Просперо тотчас упал наземь. Он попытался встать, но смог только удержаться на коленях, упираясь в землю мечом.

Над турнирным полем воцарилась тишина.

Габриэль Андроктус подошел к своему сопернику и помог ему встать. Но рыцарь Просперо, едва выпрямившись в полный рост, тут же рухнул на землю и, не проронив ни крика, умер.

— Вы выиграли турнир, сэр Габриэль, — сказал старый хозяин замка. — Вы выиграли его по праву. Вы доказали, что равных вам на турнире не было…

— К сожалению, — ледяным, бесстрастным тоном прервал сэра Робера рыцарь Габриэль.

— Да, вы выиграли турнир, — закончил сэр Робер ди Каэла, — и вы достойны руки моей дочери. Но вы не станете ее мужем! Габриэль Андроктус холодно и надменно посмотрел в глаза сэра Робера:

— С каких это пор рыцари славного рода ди Каэла стали отказываться от своих слов?!

Старый хозяин замка печально поник головой.

Свадьба сэра Габриэля Андроктуса и леди Энид была назначена на воскресенье. С этого дня зять сэра Робера должен был стать полновластным хозяином всех земель и родового замка рыцарей ди Каэла.

 

Глава 11

Но почему сэр Баярд не смог попасть на турнир? Где он был? Еще в Вингаардских предгорьях из неизвестно откуда набежавшей тучи на наши головы хлынул ливень. Да это был даже не ливень, а настоящий потоп! Дождь шел сплошной стеной, без передышки многие часы. Дорогу размыло. Нечего было и думать о том, что нам удастся преодолеть горы.

Мы тотчас промокли до нитки.

Даже сэр Баярд, всей душой рвавшийся продолжить путь, вынужден был укрыться под густыми кронами вязов.

Ливень шел два дня. Только на третий день с утра подул долгожданный ветер, который разогнал тучи. Сквозь водянистый туман проглянуло солнце.

Едва ливень утих, сэр Баярд вскочил на своего Вэлороуса и дал шпоры коню. Вэлороус пошел легко, словно бы даже пританцовывая — он за два дня успел отдохнуть.

За сэром Баярдом поспешил кентавр, с удовольствием хрустя набранными в дорогу яблоками.

Последним ехал я.

Дорога, естественно, шла все время в гору. Я с удивлением оглядывался вокруг: мы словно бы очутились в иной стране, где царит иное время года, чем в долине. Земля Кастлунда, ее луга и леса ощущали уже дыхание осени. А здесь, в Вингаардских горах, и луга, и леса были по-июльски зелены.

* * *

Сэр Баярд спешил, дорогу он знал действительно как свои пять пальцев. В первый день мы ехали не останавливаясь.

Рыцарь намеревался ехать без остановки и всю ночь.

Но на закате солнца на нашем пути возник огромный людоед. Он появился внезапно, и вид его был ужасен — настолько ужасен, что я просто не берусь его описать как надлежало бы. Наверное, такой ужас у моряков вызывают спруты… Над кустами неожиданно показалась огромная голова. А затем предстал и весь людоед — во весь свой великанский рост. Ноги его были подобны стволам деревьев, а узловатые пальцы — кривым ветвям.

Людоед был в латах. И когда он расправлял плечи, то слышно было на добрую милю вокруг.

Как ни странно, вместо меча в руках у него была острога и сеть — людоед, наверное, ехал на рыбную ловлю.

Он был верхом на лошади — и вы можете себе представить, что это была за лошадь, каких размеров!

Пыль серым облаком клубилась над ним. Ветви деревьев, которые задевал людоед своим телом, ломались словно былинки. Кусты трещали под копытами его лошади.

Сэр Баярд остановил своего коня и хотел уже было свернуть на другую дорогу, объехать людоеда стороной. А тот ехал себе преспокойно и словно не замечал нас.

Увидев людоеда, кентавр воскликнул:

— А ведь они вовсе не такие дикари, как о них говорят! Сэр Баярд, взгляните: на нем латы! И сделанные вовсе неплохо!

Слова Эджина о латах заставили сэра Баярда призадуматься. Славный рыцарь пристально посмотрел на людоеда, затем перевел взгляд на меня:

— Ты готов, мой мальчик?

Это должно было означать: помоги мне облачиться в доспехи.

— Да, сэр, — ответил я. А что мог я еще ответить?!

— Ну и прекрасно! Наконец-то ты исполнишь свои обязанности оруженосца!

Мы спешились. Я помог рыцарю надеть доспехи, застегнул на них все крючки и пряжки, приладил шлем. И вот — сэр Баярд предстал перед нами с Эджином во всем великолепии!

Затем я помог рыцарю сесть на коня.

Не стану скрывать: я в те минуты думал только о том, где бы мне понадежнее спрятаться?! Правда, я понимал: если разъяренный людоед убьет сэра Баярда, то и меня он выкопает хоть из-под земли. И пощады мне от него ждать не придется. В лучшем случае это чудовище отрежет мне уши и отнесет их как военный трофей своим собратьям. Но вероятней всего просто свернет мне шею, словно цыпленку. В общем, «воображение мое разыгралось», — как говаривал в таких случаях Гилеандос. Страх, животный страх, завладел мною полностью.

Эджин отошел в сторону, но он и не думал прятаться. Скорее он подыскивал место, наиболее удобное для того, чтобы напасть на это страшилище.

Оказавшись в седле, сэр Баярд вынул меч из ножен и дал шпоры своему Вэлороусу.

Увидев сэра Баярда, людоед — или как я его назвал про себя сэр Нелюдь — воинственно потряс своей острогой.

Вэлороус галопом помчался на людоеда. Рыцарь изготовился к бою.

И вот меч сэра Баярда и острога людоеда со звоном скрестились. Несколько мгновений было неясно: кто же кого одолеет. Силы противников, казалось были равны. Наконец, рыцарю удалось отвести острогу людоеда в сторону.

Тогда сэр Нелюдь попытался объехать моего хозяина слева. Сэр Баярд высоко поднял меч и с силой размахнулся. Людоед вновь подставил свою острогу. Удар сэра Баярда был настолько силен, что людоед вместе с лошадью был отброшен на несколько ярдов и ударился о ближайшую скалу. Скала с грохотом рухнула, а страшилище вылетело из седла. Но людоед тотчас вскочил на ноги, вновь оседлал свою «лошадку» и хотел было ринуться в атаку, но почему-то передумал.

Он подъехал к соседней скале, отломил от нее верхушку и взгромоздил этот огромный камень себе на плечи.

Мой хозяин, чувствовалось, сидел в седле совсем без сил.

Эджин помчался к рыцарю на помощь. Благородный кентавр нес в своих руках травы, удесятеряющие, как он полагал, силы.

Я смотрел на происходящее, замерев.

Сэр Нелюдь — с огромным камнем на плечах — почему-то тоже замер.

Какое-то шестое чувство подсказывало мне: людоед держит в поле своего зрения и меня. В страхе я закрыл глаза…

За спиной я услышал дыхание Вэлороуса, скрежет доспехов сэра Баярда. Услышал его голос:

— Да что ты суешь мне, кентавр?!

— Это травы, которые придадут вам сил.

— М ты думаешь, что людоед станет дожидаться, когда на меня подействует твое «зелье»?!

Но голос сэра Баярда сейчас прозвучал громко и ясно. «Зелье» Эджина, видимо, подействовало сразу.

Я открыл глаза. Людоед стоял все в той же позе, не двигаясь, спокойно ожидая нападения. С огромным камнем на плечах он сам был подобен камню.

Ноги мои словно вросли в землю. Я боялся пошевелиться, да я даже дышать и то боялся. Даже окрепнув от трав Эджина, сэр Баярд вряд ли сможет одолеть такое чудовище. О, почему сейчас рядом нет моего брата Бригельма! О, он, конечно бы, помог нам!

А сэр Баярд, пришпорив Вэлороуса, уже снова мчался к людоеду. И кричал:

— Кто ты? Зачем оказался ты на нашем пути?

Ответом рыцарю было молчание.

Тогда сэр Баярд воскликнул:

— Если ты мирный житель этих гор, давай разойдемся по-мирному. Ты отойдешь в сторону и пропустишь нас, а мы не тронем тебя и пальцем!

И опять ответом было молчание.

— Отвечай же, когда с тобой говорит благородный соламнийский рыцарь сэр Баярд Брайтблэд из Вингаардской Башни, рыцарь Меча, защитник обиженных, сражающийся за восстановление справедливости!

Но увы! и на эту речь сэра Баярда ответа не последовало. Людоед стоял неподвижно, все так же перегородив нам дорогу. Словно скала.

Благородному рыцарю сэру Баярду не оставалось ничего иного, как продолжить сражение. Он вновь взмахнул мечом… Людоед швырнул камнем в рыцаря, но — промахнулся. Тогда сэр Нелюдь метнул рыболовную сеть. Сеть зацепилась за рыцарский меч, людоед потянул ее на себя и вырвал меч из рук сэра Баярда. Схватив рыцарский меч своими огромными лапами, людоед с силой отшвырнул его в сторону. И рассвирепев, метнул в сэра Баярда острогу. Она попала рыцарю в шлем. Шлем слетел с головы сэра Баярда, а сам рыцарь свалился наземь.

Эджин бросился к рыцарю, схватил его на руки и помчался прочь. Я, что есть мочи пришпорив своего коня, помчался вслед за кентавром.

Вслед за нами поскакал сэр Нелюдь.

Мы с Эджином мчались что есть духу — мне казалось, мы не по земле мчимся, а по воздуху летим.

Наконец, мы укрылись за каменной насыпью. С трудом переводя дыхание, Эджин положил рыцаря на землю. Затем сунул под нос сэру Баярду горсть травы, укрепляющей силы. Сэр Баярд сморщился и чихнул.

Ловя ртом воздух, он хотел что-то сказать и не мог вымолвить ни слова.

Наконец, он окончательно пришел в себя и воскликнул:

— Ах, так его и растак!

О, боги, и это говорит благородный рыцарь?! Ругается, словно пьяный матрос!

Кентавр обернулся ко мне и сказал понимающе:

— Бывает, бывает… Мне и не такое приходилось слышать! А сэр Баярд просто высказал свою точку зрения на происшедшее…

— Эджин, есть ли у тебя такая трава, чтобы сэр Баярд стал сильнее в тысячу раз?! Пусть он прибьет это страшилище! Или мне следует вернуться в Кастлунд и позвать кого-нибудь на помощь?

Кентавр взглянул на рыцаря и покачал головой.

— Мой маленький друг, сейчас наш славный сэр Баярд слабее младенца! Это еще счастье, что он вообще остался жив… Нам, видимо, придется здесь заночевать. Давай-ка лучше разведем костер, но только так, чтобы людоед не заметил огня…

Я внимательно огляделся по сторонам. Может быть, где-нибудь поблизости есть какая-нибудь пещерка? Пещеры нигде не было видно. Одни камни. Камни на много миль вниз. Камни и над головой…

И еще — тишина. Такая, что даже уши заложило.

Как бы там ни было, за ночь мой хозяин окреп. Во всяком случае держаться в седле без посторонней помощи он бы уже мог. Кентавр всю ночь поил сэра Баярда отваром из целебных трав. Но к утру все его запасы кончились, и он отправил меня на поиски нужных ему трав. Можете мне не поверить, но некоторые из трав, которые назвал Эджин, я сумел отыскать.

— Помнишь, я рассказывал тебе о своей тетушке Мегаэре? — спросил кентавр, когда я протянул ему пучки трав.

Я кивнул.

— Она говорила, что подорожник — лекарство от всех болезней. Поэтому я и просил тебя принести подорожник.

— Но, Эджин, я и принес. Вот он.

— Эх, Гален, Гален! — покачал головой кентавр. — Конечно, это подорожник. Но он — старый, прошлогодний. Он не годится.

— Да ведь другого не было, Эджин!

— Но я тебя ни в чем и не виню, мой маленький друг. Вот рассветет, я сам пойду искать нужные травы. Мне думается, нам еще на один день следовало бы остаться здесь. Путешествие, я чувствую, нам предстоит опасное, а славный сэр Баярд еще недостаточно крепок…

* * *

Следующую ночь мы тоже провели у костра за каменной насыпью.

Мы забрались высоко в горы, почти под самые ледники — воздух здесь был чистый, морозный. Такой, что, казалось, он хрустит на зубах.

Костер мы развели небольшой, боялись, чтобы нас не заметил людоед, и поэтому тепла от костра было мало. Я достал из дорожной сумки теплый плащ и завернулся в него.

— Эджин, неужели сэр Баярд и вправду верит в то, что он сможет одолеть все зло, царящее на земле? — спросил я кентавра. — Разве это возможно?

— Не знаю, не знаю, — задумчиво ответил мне Эджин. — Мне сейчас кажется странным только одно: зачем он стал сражаться с этим людоедом? Зачем ему надо было рисковать своей жизнью?

— И ты сам видишь, Эджин, что из этого вышло! Я слышал от него столько разумных, поучительных речей. А сам он поступает совершенно безрассудно.

Кентавр снова покачал головой.

— Может быть, для него вся жизнь — словно рыцарский турнир? И ему лично все равно: умереть или победить. Лишь бы сражаться! И что ж тут поделаешь? Таким уж создали его боги.

— Но неужели все рыцари такие?! Получается, что все они… немного не в себе?… Да что там, настоящие безумцы! И разве же это жизнь: разъезжать по белу свету в тяжеленных доспехах, сражаться неизвестно во имя чего?! Ну, посмотри на сэра Баярда, разве он не безумен?!

Мой хозяин полулежал возле костра, как всегда погруженный в свои грезы — грезы о рыцарских турнирах. Нас с Эджином он не видел и не слышал — словно нас и вовсе не было на свете…

— Надеюсь, я смогу вылечить его тело, Гален, — ответил мне кентавр. — Но голову его я лечить не берусь. Может быть, он и безумен, ну что же… Но честно тебе признаюсь: мне будет искренне жаль, если рыцарство Соламнии потеряет такого безумца, как сэр Баярд. Очень, очень будет жаль…

Я задумался.

— Возможно, Эджин, ты и прав. У него, конечно, свое представление об окружающем его мире. Для него самого любая опасность — тьфу, ничто. Из-за любого пустяка он готов рисковать собой…

— Ты говоришь, из-за любого пустяка, Гален? — с сомнением покачал головой кентавр.

— Ну, из-за того, что мне кажется пустяком, — поспешил поправиться я. — А ему-то как раз кажется, что он защищает чью-то честь. Что он борется за справедливость на земле. И он готов каждую минуту встать на защиту кого-либо, рисковать своей жизнью…

— Таким уж он родился, Гален, — повторил кентавр. — А ты посмотри, как стойко он переносит боль, голод или холод!

— О, да! — поспешил вставить словечко я. — За все время он ни разу не пожаловался на то, что голоден или замерз. Просто удивительно! Я, например, сейчас просто до костей промерз. М есть хочу!

Кентавр тяжело вздохнул.

— Сэр Баярд тоже не святым духом питается. Ни один человек не может прожить без еды. Я даже не знаю, как поведет себя сэр Баярд, когда кончится вся провизия, что у нас есть… Путь нам предстоит долгий… Ты, Гален, наверное, слышал разные истории о том, как люди, наголодавшись, ели лошадей? — Я кивнул. — Может быть, и сэр Баярд съест своего Вэлороуса? Кто знает? Ведь люди от голода могут съесть все, что угодно, ну кроме, наверное, гоблинов… Да, да… А конина, она вполне пригодна для еды! Так что, мой маленький друг, нам предстоят впереди еще весьма тяжелые испытания! — и кентавр снова вздохнул.

Вот такие разговоры мы вели с Эджином, сидя у ночного костра.

Что же действительно мы будем делать, когда все наши запасы пищи иссякнут? Я представил себе, что вот я отправляюсь на охоту в горы — и сваливаюсь со скалы! Или в горах начинается обвал и меня засыпает камнями! О, сколько раз похоронил я себя за какие-нибудь десять минут! Головой я понимал, что все это только мои домыслы, но всякий раз, представляя свою смерть, я просто леденел — страх был сильнее меня!

Измучившись, я засыпал. И во сне видел Скорпиона. Или брата Алфрика, тонущего в болоте. Или отца, приказывающего меня казнить… Все это было ужасно, ужасно! И сны были — словно наяву!

В страхе я просыпался.

Ясные, крупные звезды смотрели мне в глаза. Они словно бы подмигивали мне, и я немного успокоился.

И как ни странно, во мне в ту ночь стала все более крепнуть уверенность в то, что путешествие наше закончится благополучно. Тревога постепенно покидала меня. Я стал спокойно, даже радостно смотреть на горные вершины. Словно сам бог Гилеан разворачивал перед моими глазами свою мудрую Книгу, и я верил, что он благожелателен ко мне, хотя и не мог прочитать его сверкающих ярким светом строк.

Я переводил взгляд на костер, на сэра Баярда, на Эджина. Слышал сопение лошадей и тихую песню ветра…

И вдруг я услышал какой-то странный звук. Как мне показалось, услышал — с юга. Звук почти тотчас смолк. Но через несколько мгновений повторился. И снова смолк… Словно кто-то кого-то окликает, зовет…

Наверное, добрый час я просидел, глядя в ночную тьму. Время шло уже к полудню, а дождь все не прекращался. Мы вереск в костре.

Что за голоса слышал я? Не почудились ли они мне? Нет, я сердцем знал: это голоса моих братьев!

Знать бы только наверняка, что это голоса братьев, а не каких-нибудь ночных чудовищ!..

Когда Эджин проснулся, я ничего не сказал ему об услышанных голосах…

* * *

Утром сэр Баярд открыл глаза. Но они были мутны.

— Рыцари Соламнии, увы, потеряли свою столицу, — сказал он вдруг. — Она, Лаунфэл, отнята у нас хитростью и коварством.

Он явно бредил.

— Придется, наверное, задержаться здесь еще на один день, — пробормотал Эджин.

Неожиданно рыцарь встал на ноги, полез на ближайшую скалу, стал оглядываться.

— Они живут еще в Век Мечтаний, — изрек он.

— Кто они, сэр? — осторожно спросил я.

— Гномы, — ответил мой хозяин. — А может быть, и люди… А может быть, еще неизвестно кто… — Он снова огляделся: — Разве мы знаем, кто живет здесь, в этих горах? — Он перевел взгляд на меня, сказал печально: — Мы беспокоимся только о себе…

Сэр Баярд был сейчас задумчив как-то по-особенному.

Я тоже стал оглядываться по сторонам. И вдруг почувствовал: как далеко забрались мы в горы! Под нами и над нами — горы, и вокруг нас повсюду — горы! Молчаливые, неподвижные, вечные. Может быть, здесь и впрямь время остановилось?! И здесь до сих пор — Век Мечтаний? Эпоха, когда между людьми и эльфами шли непрестанные войны. Когда гномы стремились отгородиться ото всего остального мира в своем королевстве. Когда в небе летали драконы… Было ли это в действительности? И когда это было? Как говорится, когда деревья были большими… А теперь здесь почти повсюду — один камень. Тишина. Только изредка кричат птицы…

* * *

Прошел еще один день.

Солнце уходило на закат. Оно катилось за горы, словно сочащийся соком апельсин. Его лучи слепили. А на востоке уже раскрывала свои лепестки черная роза ночи.

— О, Соламния! — тихо воскликнул сэр Баярд. — Она там, на востоке, совсем близко! Если боги будут благосклонны к нам, завтра мы будем у Вингаардской реки. А через день — в замке ди Каэла…

— Вашими бы устами… — начал с сомнением я.

Серые глаза моего хозяина сверкнули.

— Моими устами… Я скажу так: путь предстоит, без сомнения, опасный. Я не могу рисковать ни твоей жизнью, Гален, ни жизнью Эджина. Если не захотите поехать со мной — я поеду один. Я должен участвовать в рыцарском турнире!

И тут мы услышали встревоженный голос кентавра:

— Сэр Баярд! Гален! Осторожнее!

Мы взглянули на Эджина и увидели: из-под его копыт посыпались камни.

— Эджин! Надо немедленно уходить отсюда!

В сотне ярдов от нас огромная скала треснула. Как я уже говорил, сэр Баярд знал эти горы вдоль и поперек. И если он сказал, что надо немедленно уходить, значит нам грозила нешуточная опасность.

Мы наспех собрали свои пожитки.

Лошади, чуя запах дыма, встревожено ржали. Едва мы отъехали от места ночевки, раздался грохот, ввысь взметнулось пламя, посыпались искры…

Я оглянулся назад. Там, где мы были буквально минуту назад, бушевала стена огня. Жуткое, надо сказать, зрелище. Но сам сэр Баярд был спокоен. Значит, нам опасность уже не грозила…

Я тоже успокоился и сказал, вспомнив недавние рассказы моего хозяина:

— Это, пожалуй, стоит истории рода ди Каэла! — А потом добавил: — Но, сэр, какое отношение к вашему рассказу о Палантасе имеет род Брайтблэдов?

Мне было, на самом деле, любопытно. Сэр Баярд смотрел на бушующее пламя и не торопился с ответом. Наконец, он повернулся ко мне и сказал:

— Ты хочешь, наверное, знать, какое отношение к роду ди Каэла имеет род Брайтблэдов, последнего представителя коего ты видишь перед собой? Да самое непосредственное! Все дело в том, что родоначальником рода ди Каэла является Брайтблэд! Да, да, род ди Каэла — это ветвь нашего геральдического древа! — Он замолчал и посмотрел на меня со смущением: — Однако, Гален, будь другом, напомни, на чем я остановился в своем рассказе?

Рыцарь не лукавил. Он действительно забыл, о чем он рассказывал, а о чем — нет. Впрочем, после боя с людоедом, я думаю, у любого другого вообще бы память напрочь отшибло. А я… я за последние дни столько всего пережил, что тоже забыл, на чем конкретно закончил свой рассказ сэр Баярд.

Я виновато пожал плечами:

— Увы, сэр…

— Ладно, Гален, не вспоминай. Поезжай рядом со мной. А я сам попробую вспомнить, о чем я рассказывал.

Мы ехали медленно и молча. Наконец сэр Баярд повернулся ко мне и сказал:

— Итак, если не ошибаюсь, речь шла о том, как четыреста лет тому назад средний сын Габриэля ди Каэлы Бенедикт решил убить своих братьев и отца. И кончилось это тем, что погиб он сам, верно?

Я, соглашаясь, кивнул головой.

— Ну что ж, Гален. А сейчас я расскажу тебе о пророчестве рода ди Каэла. Я прочитал его в одной рукописи, хранящейся в библиотеке Палантаса. Было это много лет назад. Я был молод и тянулся к знаниям. О, у меня тогда была поистине неутолимая жажда знаний! И я много времени проводил в библиотеке Палантаса. И вот однажды я стал читать третью главу «Книги Соламна». Я целиком, с головой погрузился в чтение. Книга была столь захватывающей, что я буквально с первого раза запомнил многие страницы. Запомнил я слово в слово и само пророчество. Там как раз и встретилось мне упоминание о Брайтблэдах. Так вот оно, это пророчество…

Сэр Баярд прикрыл глаза и прочитал нараспев:

Мой хозяин помолчал и добавил:

— Ты, наверное, догадываешься, что «Брайтблэд» можно перевести как «Огненный клинок»?

Я даже охнул.

— Но, сэр, может быть это просто игра слов?

Сэр Баярд только улыбнулся в ответ.

Вокруг было тихо. Лишь ветер пел какую-то песню. Казалось, вот-вот — и можно будет даже понять, о чем он поет.

Наконец, сэр Баярд заговорил снова:

— Что же, Гален, может быть, ты и прав… Но ведь не станешь же ты отрицать, что до леди Энид в этом роду не было дочерей! За все четыреста лет ни разу! И ведь «Брайтблэд» — это действительно «Огненный клинок»! О, Гален, все древние пророчества, хотя они и полны иносказаний, до чрезвычайности конкретны!

Ветер усилился. Сэр Баярд поехал немного впереди, чтобы укрыть меня от холодного ветра.

— В библиотеке Палантаса я прочитал почти все книги по геральдике и по истории рыцарства. Во всех этих книгах было немало различных пророчеств. Но только в «Книге Соламна» я нашел пророчество с упоминанием Брайтблэдов…

Эджин, которому рассказы рыцаря были тоже очень интересны, подъехал ко мне вплотную. Желая защитить меня от холода, он набросил мне на плечи кожаный плащ, а сам весь превратился в слух.

— Но, сэр, — начал я, осторожно подбирая слова, — может быть, вы все-таки не совсем правы… в том, что относите это пророчество именно к себе…

Сэр Баярд обернулся ко мне. Казалось, он хотел мне ответить, но вместо этого сказал:

— Пожалуй, мне надо бы сейчас немного отдохнуть.

Выглядел он действительно утомленным. Он спешился и прилег на камни, — лицом к огню.

Он лежал, полузакрыв глаза, и какая-то загадочная улыбка скользила по его губам.

— О да, я и сам не раз думал так же, как ты, — неожиданно сказал мой хозяин.

Ветер подул сильнее, пламя вспыхнуло ярче, и я увидел лицо рыцаря. Мне почудилось: сэр Баярд словно бы вдвое состарился. Я не на шутку встревожился.

— Сэр…

Но он словно бы и не слышал меня.

— Да, я и сам думал так не единожды. Но я уже принял решение. И сейчас… сейчас мне отступаться уже поздно. Да это и не в моих правилах.

Эджин подошел к рыцарю поближе:

— А сэр Робер ди Каэла…

— Сэр Робер ди Каэла? — быстро переспросил сэр Баярд. — Он, я думаю, о своем роде не знает столько, сколько смог узнать я.

— И о пророчестве не знает? — искренне изумился я.

— Думаю, что нет. Он, конечно, читал «Книгу Соламна». Но вряд ли тот экземпляр, который читал я. А пророчество в этой книге было записано на полях… Да, да, конечно, он ничего не знает о пророчестве!

— О, сэр, получается, что вы — единственный, кто знает тайну рода ди Каэла?!

Мой хозяин улыбнулся.

— Если вам хочется так считать — считайте. Но ведь на самом деле хранителем тайны рода ди Каэла является библиотека Палантаса. Не так ли? А мне… мне боги просто явили свою милость и позволили прочитать пророчество. Оно было написано крупным, размашистым почерком. Словно бы под чью-то диктовку…

— Ну, сэр, — махнул я огорченно рукой, — наверное, кто-то посмеялся над вами. Да, просто захотел подшутить. Я сам таких пророчеств мог бы написать сколько угодно… А всяких шарлатанов, как я слышал, в Палантасе — хоть пруд пруди!

Выслушав меня, сэр Баярд снисходительно улыбнулся:

— Нет, нет, я уверен, что это было древнее пророчество. Это не была подделка. Доказательств у меня, конечно, нет никаких, но я просто уверен — вот и все. И в этом пророчестве заключалась будущая правда. Настоящая правда!

Я хмыкнул:

— Как в моих гаданиях…

Услышав мои слова, сэр Баярд посмотрел на меня долгим изучающим взглядом и вдруг громко рассмеялся. Так, что даже его конь Вэлороус вздрогнул.

— Ну, ну, молодой человек… Поживем — увидим. А сейчас всего разумнее: лечь спать.

* * *

В полночь сэр Баярд разбудил нас с Эджином. Где-то неподалеку бродил людоед.

Да вот же он! Судя по всему, настроен он к нам был весьма недружелюбно.

Рыцарь поприветствовал его по-соламнийски — вскинув вверх правую руку. Но поприветствовав, сэр Баярд тотчас положил руку на эфес меча.

Огонь в горах еще полыхал. Пламя высвечивало в ночной темноте неподвижно стоящего рыцаря.

Людоед тоже остановился. Опираясь на острогу, он смотрел на казавшегося рядом с ним крохотным сэра Баярда.

Но мой хозяин бесстрашно пошел к людоеду. Мы с Эджином пошли вслед за рыцарем.

— Умоляю вас, сэр, — лепетал я, — не сражайтесь с ним больше. Пусть он смотрит на нас, если ему так хочется. Пусть смотрит, пока не насмотрится. И пусть уходит себе с миром. Но рыцарь словно и не слышал моих слов. Он шел прямо на людоеда.

Полуобернувшись ко мне, мой хозяин наконец промолвил:

— Но ведь он не дает нам проехать в замок ди Каэла!

— Сэр, — поддержал меня Эджин, — зачем же вам сражаться с этим чудовищем?! Он не нападает на нас, и мы просто-напросто можем объехать его стороной.

— Да, да, сэр, — снова начал я, — ведь вам важнее всего попасть на турнир, а не убить людоеда, правда ведь?

А получится по-другому: «Быть убитым людоедом и не попасть на турнир», — подумал я про себя.

Но вслух продолжал:

— Вспомните, сэр, что вы говорили недавно. Ваш долг — долг рыцаря — прибыть на турнир. И победить в нем!

— Вот поэтому-то я и должен победить сейчас людоеда! — был мне ответ.

Мне не оставалось ничего иного, как прикусить язык.

Сэр Баярд подошел к Вэлороусу и вскочил на него. Боевой конь, чуя, что сейчас ринется в битву, радостно заржал. Рыцарь оглянулся на нас с Эджином — лицо его было спокойно.

— Гален, — воскликнул сэр Баярд уверенно, — я убью это страшилище. И убью его сейчас, этой ночью. А победить людоеда ночью, Гален, — это поистине великий подвиг. Ибо ночью людоеды разъярены и озлоблены донельзя.

С этими словами благородный рыцарь сэр Баярд Брайтблэд пришпорил коня и устремился на людоеда.

Я неподвижно застыл на обочине дороги.

Вот сэр Баярд почти вплотную подъехал к грозно насупившемуся сэру Нелюди…

Я в отчаянии посмотрел на небо и увидел сияющую над головой звезду Мангустов в созвездии Мишакаль. Звезда Мангустов… Я кое-что слышал о священных танцах мангустов. Я даже вспомнил то движение танцующего мангуста, когда он вот-вот вонзит свои острые зубы в шею змеи…

О, скорей бы наступил рассвет! Людоеды, как гоблины и гномы, не любят солнечного света, они слепнут от него, слабеют.

Я снова посмотрел на своего хозяина. Он остановился в сорока футах от людоеда. перевел дыхание, ободряюще похлопал коня по холке.

Двадцать футов. Теперь людоед мог запросто пронзить рыцаря своей острогой или накинуть на него сеть. Сэр Нелюдь выпрямился в седле.

Неожиданно из-за скалы выскочили два кролика и побежали через дорогу между двумя приготовившимися к бою противниками. Дурной знак для сэра Баярда. Но тот, кажется, даже и не заметил белых пушистых зверьков.

Людоед сжал свою острогу. Доспехи соламнийского рыцаря в отблесках пламени были желто-красными. Рыцарь сидел в седле спокойно, неподвижно, но глядел он вовсе не на людоеда, а куда-то в даль, в горы.

Вот сэр Нелюдь медленно поднял острогу и нацелил ее в самое сердце сэра Баярда. Но тот даже не шелохнулся. Его конь, не хуже человека понимавший, что рыцарю грозит смертельная опасность, нервно переступал ногами.

Пальцы Эджина впились в мое плечо с такой силой, что я едва не вскрикнул от боли.

А на плечо людоеда неожиданно, из ночной темноты, опустился ворон. Взгляд черной птицы был насмешлив.

Я задрожал всем телом.

Рыцарь, словно очнувшись от сна, тронул поводья и стал объезжать людоеда слева.

Сэр Нелюдь, держа острогу наготове, метнул в сэра Баярда сеть. Но тот, молниеносно взмахнув мечом, рассек ее надвое.

…Над местом поединка поднялось облако пыли. Слышались только частые удары металла о металл. Как будто звонил колокол. Над сражающимися закружил, взлетевший с плеча людоеда, ворон.

Вот пыль осела. И я увидел лошадь сэра Нелюди. Глаза ее сверкали, словно две огромные плошки.

Сэр Баярд крепко сидел в седле. Людоед надвигался на него. Надо было как-то спасать рыцаря. Но как? Что я мог сделать? И вдруг я догадался, что я могу сделать…

Я вывернулся из-под руки Эджина, все еще крепко сжимавшего мне плечо, и принялся подбирать с дороги камни.

О, я метко кидал камни! Недаром меня боялись в нашем замке все собаки и слуги!

Но я поторопился и первый камень, брошенный мной, не попал в цель. Я с силой кинул тотчас второй. Попал! Людоед взвыл от боли и отступил от сэра Баярда.

Вопль раненого людоеда пронесся над горами, словно шум водопада. И водопадом хлынула из его раны темная, густая кровь.

А я все кидал и кидал камни. И все время — точно в цель. Людоед выл от боли.

Рыцарь, крепко сжав меч, ринулся на врага. И несколько раз пронзил его насквозь.

Израненный людоед упал с лошади, и та умчалась прочь, оставив своего хозяина на земле.

Сэр Баярд, посчитав, что людоед мертв, отъехал в сторону, Даже рыцарский конь, казалось, радостно улыбался.

Но сэр Нелюдь вовсе не был мертв. С трудом разлепив окровавленный глаз, он потянулся к остроге…

И сражение началось снова.

Сэр Баярд наскакивал на чудовище, выкрикивая такие ругательства, какие не услышишь, пожалуй, и от пьяного матроса. Людоед был слаб, но он еще мог защищаться, и моему хозяину никак не удавалось добить своего врага.

Рядом со мной уже не было подходящих камней, а далеко уходить не хотелось и я сел на большой валун при дороге и стал наблюдать за ходом сражения. Впрочем, ничего интересного уже не происходило.

Эджин тоже стоял в стороне от дороги. Над горами взошли две луны — белая и красная; и два луча, словно сверкающие мечи, скрестились над головой кентавра.

Я уже не смотрел на сражение. Я глядел на небо. Ночь была на исходе. Если не считать шума битвы, то вокруг было тихо. Вот стало совсем тихо… А затем раздался жуткий рев раненого людоеда. И в тот же миг над горами взошло солнце.

* * *

Людоед все еще не был убит сэром Баярдом.

Увидев, что взошло солнце, сэр Нелюдь прекратил сражение и пополз в горы, туда, где еще лежала ночная мгла.

Но, наверное, это было временное отступление. Возможно, людоед отдохнет, наберется сил и вечером нападет на нас?

Сэр Баярд смотрел на уползающего людоеда… И вдруг спешился и решительно пошел за ним вслед. Эджин не стал его останавливать, но, помедлив немного, потом поспешил вслед за рыцарем. Цокот его копыт был хорошо слышен в утренней тишине, грива развевалась на ветру.

Людоед обернулся к рыцарю. Тот, не торопясь, вытаскивал из ножен меч. Чудовище взмахнуло острогой и метнуло ее в сэра Баярда. Но людоед уже слишком устал и был слишком слаб и не попал в рыцаря: пролетев над его головой, острога со свистом вонзилась в землю.

И тогда на людоеда бросился кентавр. О, эти горы, наверное, ни разу не видели подобной битвы!

Сэр Баярд с мечом наготове ринулся к людоеду. Тот с силой отбросил от себя кентавра и потянулся к остроге. Рыцарь побежал к Эджину и помог ему встать на ноги. А людоед, схватив острогу, вновь метнул ее в рыцаря. Метнул, прицелившись как можно лучше…

Я в ужасе закричал. Чем я мог сейчас помочь?!

А Эджин… Эджин заслонил своим телом соламнийского рыцаря. И тотчас, пронзенный острогой, рухнул на землю.

О, благородный кентавр! Ты спас человека, а сам погиб! Эджин!..

Людоед тупо смотрел перед собой.

Словно молния, мелькнул в воздухе меч сэра Баярда и голова чудовища, заливая рыцаря кровью, покатилась по земле.

И вдруг эта голова заговорила!.. Голова говорила тихим голосом… Голосом Скорпиона!

Страх овладел всем моим телом. Я не мог заставить себя взглянуть на говорящую голову — не отрываясь, я смотрел на Эджина, — но я слышал все, что говорит отрубленная голова людоеда:

— Я был послан взять твою жизнь, сэр Баярд Брайтблэд. С помощью черной птицы я нашел тебя. Я не сумел тебя убить, но все равно я выполнил то, что мне поручили: ты не успеешь прибыть на рыцарский турнир…

Голова умолкла.

Сэр Баярд подошел к ней и приказал: — Говори дальше!

— Когда ты доберешься до замка ди Каэла, турнир будет уже завершен и сэр Робер уже выдаст свою дочь замуж за победителя. Этим победителем будешь не ты, сэр Баярд…

Голова снова замолчала.

Я все еще не мог заставить себя взглянуть на нее. А сэр Баярд вновь приказал:

— Говори дальше!

— То, что тебе уже пришлось испытать в пути, только слабая тень того, что тебя еще ждет, сэр Баярд Брайтблэд!

Я наконец отвел глаза от кентавра и взглянул в глаза своему хозяину. В них не было ни скорби, ни страха. Лицо, как и обычно, совершенно спокойное.

— Ну что ж, — сказал сэр Баярд, перехватив мой взгляд, — что будет, то и будет. От своей судьбы не уйдешь. Но знай, Гален, ничто меня не может испугать!

Под отрубленную голову людоеда быстро-быстро проскользнул скорпион…

* * *

Сэр Баярд долго молчал. Потом он наклонился над мертвым кентавром и сказал тихо:

— Прости меня, Эджин! Я не уберег тебя! Но что бы ни случилось в пути, я доберусь до замка ди Каэла! А потом, клянусь тебе, Эджин, я разыщу Арчелу и расскажу ему о тебе. О том, каким ты был храбрым. Каким верным ты был другом! И прошу тебя только об одном: прости меня, Эджин, за то, что я оказался виноват в твоей гибели!

Я смотрел на Эджина со слезами на глазах. О, благородный кентавр! Эджин!.. И ведь он был еще так молод! По кентавровским меркам не старше меня…

Сэр Баярд пристально посмотрел на меня, потом куда-то вдаль, в горы.

— Итак, Гален, снова в путь! В неведомый и опасный путь!

 

Глава 12

В путь мы, правда, отправились не сразу.

Прежде всего, нам надо было похоронить Эджина. Вырыть могилу в скалах мы не могли и поэтому возвели над телом кентавра каменное надгробие.

Мы с сэром Баярдом таскали камни весь день. Ноги мои под вечер уже подкашивались от усталости, руки и плечи ломило.

Когда надгробие было готово, рыцарь присел на камень рядом и сказал — словно про себя:

— Вот и еще одно пророчество сбылось…

— Сэр, о чем вы говорите? — удивленно спросил я.

Мой хозяин вздохнул:

— Есть еще одно древнее пророчество. Пророчество о том, что кто-то не из рыцарей Соламнии, погибнет здесь, под чужими ему небесами. Я и не думал, что это будет Эджин…

Наступила ночь. Тьма вокруг нас сгущалась. Где-то над нами закричали совы. И крики их были протяжны, словно погребальные песнопения.

Сэр Баярд поднялся с камня и, склонив голову, медленно, нараспев прочитал пророчество:

Утром, едва рассвело, мы отправились в путь.

Солнце, отражаясь от ледяных панцирей горных вершин, сверкало на рыцарских доспехах, слепило глаза.

Горы были поистине прекрасны. Мы отъезжали все дальше и дальше от могилы Эджина и я горевал о нем все меньше. Время и природа изгоняли из моего сердца печаль.

Мы ехали уже по земле Соламнии. Погода была прекрасная. Ярко светило солнце, становилось все теплее. Вода в ручьях, бежавших с горных вершин, была прозрачной. Трава на горных пастбищах — сочной. Леса — густыми.

О, да, мы ехали по земле Соламнии. По земле легенд, которым я внимал с самого младенчества — отец любил рассказывать разные рыцарские истории.

Мой хозяин ехал задумчиво. Его конь шел легко и уверенно — эта дорога была Вэлороусу хорошо знакома.

Только однажды сэр Баярд обернулся ко мне:

— Вот, Гален, скоро и ты увидишь знаменитый замок ди Каэла.

Полдня мы проехали не торопясь. Я даже удивлялся: почему рыцарь не спешит? А он, словно прочитав мои мысли, неожиданно пустился в такой галоп, что я едва-едва смог не отстать от него. Пот уже градом катился у меня по лицу, вся одежда взмокла. А сэр Баярд все пришпоривал и пришпоривал своего Вэлороуса.

Пыль облаком клубилась над нами.

Два каких-то крестьянина в страхе побежали прочь с дороги — они, видимо, решили, что это мчится отряд людоедов.

А сэр Баярд все гнал и гнал своего коня без устали. Да, ни рыцарь, ни его Вэлороус усталости не знали.

Только когда уже стемнело, сэр Баярд приостановил коня и, когда я подъехал к нему, коротко бросил:

— Переночуем здесь.

Заночевать мы решили под яблоней.

Я сидел, прислонившись к стволу, и смотрел в небо. Звезды Соламнии ярко сверкали над головой, они были хорошо видны и сквозь ветви.

Сэр Баярд положил мне на плечо руку:

— А ведь знаешь, Гален, путь назад тоже будет проходить через земли твоего отца. И что касается меня, я буду чрезвычайно рад вновь увидеть его — таких рыцарей, как твой отец, немного в Соламнии. Таких благородных рыцарей! И знаешь, я подумал: если я действительно опоздаю на турнир, то остаток жизни я хотел бы провести в замке твоего отца…

Это были слова старого, уставшего от трудностей жизни человека. Я, боясь сейчас взглянуть на своего хозяина, зажмурил глаза и поплотнее завернулся в плащ.

* * *

До замка ди Каэла оставалось не более трех часов пути. Утром, еще до восхода солнца, мы снова отправились в дорогу.

Мы мчались галопом. По пути нам встретилось какое-то селение, дома в нем были темны — все еще спали.

На языке моем так и вертелись разные вопросы, но едва я открывал рот, сэр Баярд жестом повелевал мне молчать.

Потом мы проехали какой-то город. А невдалеке от города увидели труппу бродячих артистов — кендеров. О, я бы с удовольствием посмотрел их представление! Но сэр Баярд, поравнявшись с артистами, только сильнее пришпорил коня.

Он все время ехал молча, о чем-то размышляя. Может быть, он думал о том, что сказал ему умирающий людоед?

День разгорался. Дорога была пустынна. Я чувствовал, что вот-вот путь наш будет завершен.

И действительно — вскоре мы увидели замок ди Каэла. А рядом с ним — лагерь прибывших на турнир рыцарей. Вокруг было тихо.

— Вот он, замок ди Каэла, — сказал сэр Баярд, протянув вперед руку. — Но мы и впрямь приехали слишком поздно…

Мой хозяин старался казаться спокойным, но я чувствовал, как трудно ему сдержать возглас отчаяния!

А замок ди Каэла был поистине великолепен. Он был огромен и напоминал собор. Я вспомнил о своем родовом замке. О, он здесь выглядел бы какой-нибудь сараюшкой, не более!

Натянув поводья, я придерживал своего коня и с восхищением глядел на замок. Фасадом он был обращен на запад. Мне хорошо был виден цепной мост надо рвом, главные ворота. Над массивными стенами по углам возвышались башни. Зубцы на крепостной стене были остры, бойницы узки. Солнечные лучи скользили по темному камню.

Да, такого замка я еще не видел ни разу в жизни!.. Впрочем, я вообще видел только один рыцарский замок — тот, в котором я родился и жил.

— О, боги! — воскликнул я невольно.

Замок вызывал восхищение и вместе с тем наводил ужас. Суеверный страх все больше охватывал меня.

Пока я рассматривал замок ди Каэла, мой хозяин во весь опор мчался по долине. Мне с огромным трудом удалось догнать его.

Да, догнал я его уже в рыцарском лагере.

Мой хозяин, без сомнения, был прав, когда сказал о том, что турнир закончился. Рыцари собирали свои пожитки, готовились в обратный путь.

И мост надо рвом был уже поднят.

— Кажется, сэр, — сказал я своему хозяину, — эту ночь, как и предыдущие, нам придется провести на открытом воздухе.

Вблизи крепостная стена выглядела устрашающе. Огромная, неприступная, она просто подавляла человека. Казалось, она все вокруг подавляла!

И вместе с тем, она была прекрасна!

Я вспомнил стену, которую мы видели на болоте. Вспомнил слова Эджина о той стене. Интересно, а что он сказал бы сейчас об этой стене?!

А вспомнив о погибшем кентавре, я снова опечалился… Сквозь узкие бойницы на нас с сэром Баярдом неласково смотрели стрелки. Для них сэр Баярд не был желанным гостем. Опоздал — ну и пеняй на себя.

Да, стрелки были суровы и недружелюбны, как и сами стены. Над юго-восточной башней замка развевался штандарт: алый цветок на белом фоне. Герб рода ди Каэла. Как говорил мой отец — а он знал, что говорит, — это один из древнейших рыцарских гербов.

Сейчас ветер весело играл со старым полотнищем.

Я перевел взгляд на сэра Баярда — тот, казалось, забыл обо мне.

Рыцарь уже спешился и, держа в руках поводья, стоял возле Вэлороуса. Он был, как обычно, спокоен и невозмутим.

Более того, весь его вид как бы говорил: он просто ни секунды не сомневается в том, что его впустят в замок. Почему он так уверен?

Я повнимательнее вгляделся в своего хозяина и все понял.

В руках он держал щит. Щит с гербом рода Брайтблэдов. Герб рода Брайтблэдов выглядел так: кроваво-красный меч в пересекающихся лучах заходящего (или восходящего?) солнца.

Этот герб был не менее древним, чем герб рода ди Каэла… Сэр Баярд поднял щит и показал герб стражникам, выглядывавшим из бойниц над воротами. И тотчас, словно по мановению волшебной палочки, навесной мост опустился.

Мой хозяин неторопливо вошел в ворота.

А ему навстречу уже спешил сам хозяин замка — сэр Робер ди Каэла.

Лицо сэра Робера светилось неподдельной радостью. Голубые глаза сверкали, словно морская вода под лучами солнца. Он был сед, но шаг его был тверд. И рука его, без сомнения, была тверда. О, те, кто встречался с сэром Робером в бою или на поединке — если, конечно, они остались живы, — наверное, долго помнили силу его рук!

Одного взгляда на сэра Робера было достаточно, чтобы понять: в его жилах течет благородная кровь древнего рыцарского рода.

И также было достаточно одного взгляда на обоих рыцарей, чтобы понять: родоначальником всего рода ди Каэла были, конечно, Брайтблэды.

Два рыцаря крепко пожали друг другу руки.

И молвил сэр Робер сэру Баярду такие слова:

— Мой дорогой друг, я уже и не чаял увидеть вас. С какой целью пожаловали вы в мой замок?

И отвечал мой хозяин хозяину замка:

— Дорогой сэр Робер, я прибыл к вам, желая участвовать в рыцарском турнире.

И тогда вздохнул сэр Робер:

— Увы, мой дорогой друг, вы опоздали. Турнир еще вчера закончился. И моя дочь леди Энид выходит замуж.

Ничего не ответил сэр Баярд на эти слова. А сэр Робер добавил:

— Замуж за рыцаря Габриэля Андроктуса. Он стал победителем турнира.

Может быть, и помимо воли сэра Робера, но когда он произносил имя своего зятя, в его голосе отчетливо прозвучала ирония.

— Мне так жаль, сэр Баярд, что вы не успели вовремя прибыть на турнир! — со вздохом промолвил сэр Робер. — Будь вы здесь вовремя, тогда я знаю, не случилось бы того, что, увы! уже случилось. И даже если бы вы пришли пешком, без меча и без доспехов, мой старинный друг сэр Рамиро нашел бы все, что вам было бы необходимо для турнира.

— О, значит и Сытый рыцарь здесь?! — с искренним удивлением воскликнул сэр Баярд. — Если позволите, я пойду навещу его?

— Ну, разумеется, дорогой друг!

Оба рыцаря хорошо поняли друг друга: таким образом сэр Баярд мог с честью и достоинством покинуть замок.

И тогда молвил сэр Робер:

— А сейчас я, к сожалению, должен покинуть вас, дорогой друг. Надеюсь, что завтра я смогу уделить вам гораздо больше времени и обстоятельно поговорить с вами обо всем.

И ответил ему сэр Баярд:

— Не позволите ли вы мне занять один из пустых рыцарских шатров, сэр Робер?

— О, да, разумеется, — воскликнул хозяин замка. — Выбирайте, какой вам покажется наиболее удобным. Отдыхайте.

Но оказалось, что в рыцарском лагере нет ни одного пустого шатра. Однако, мой хозяин унывать не стал. Он подыскал для ночевки весьма уютное место, подальше от крепостной стены. И мы опять провели ночь под открытым небом, греясь возле костра.

* * *

Утром сэр Баярд вместе со мной ступил за крепостную стену замка.

Впрочем, это был, пожалуй, и не замок, а настоящий город! Первое, что мы увидели, ступив за ворота, — драку двух крестьян. Они подрались из-за того, что повозка одного налетела на повозку другого. Повозки загородили нам дорогу и сэру Баярду пришлось ждать, пока крестьяне не оттащили своих кляч в стороны.

Сэр Робер встретил своего гостя ласково и сердечно.

Почти столь же сердечно встретил он и меня.

Втроем мы прошли на конюшню и — вот так сюрприз! — хозяин замка подарил мне прекрасного коня. Такого коня, по сравнению с которым моя прежняя лошадь выглядела просто-напросто клячей. О, боги! Сбылась моя давняя мечта! У меня теперь есть настоящий боевой конь!

От счастья я не мог вымолвить и слова, только благодарно прижимал руки к сердцу.

Хозяин замка оставил меня в конюшне рядом с моим конем, а сам вместе с сэром Баярдом поднялся в свои покои. Он хотел поговорить с гостем наедине…

Беседа их длилась несколько часов. О чем? — я так никогда и не узнал.

Но для меня время летело незаметно. Я ласкал своего коня, трепал его по холке. Потом стал чистить его и мыть. Кажется, впервые в жизни я мыл коня с удовольствием. С наслаждением! Еще бы, это был мой конь!

Дорога от моего родного замка до замка ди Каэла сейчас казалась мне легкой прогулкой. И только вспоминая об Эджине, я становился печальным. Ах, как жаль, что кентавр не видит конюшни сэра Робера! Да он бы широко раскрыл свой огромный рот от удивления, увидев моего боевого коня!

Наконец, сэр Робер и сэр Баярд снова пришли в конюшню. Они порадовались моей радости, а также тому, что я столь заботливо ухаживаю за конем.

При всем при том, сэр Баярд выглядел серьезным, как, пожалуй, никогда прежде. Он спросил меня: не хочу ли я, пока мы будем в замке, стать слугой сэра Робера?

И я тотчас ответил: с удовольствием!

О, да, я с удовольствием выполнял все приказания своего нового хозяина. Я понимал его с полуслова. Быстро сообразил, что отношения сэра Робера к будущему зятю — если мягко сказать — весьма прохладные. И даже сумел понять, в чем причина такой неприязни… Но впрочем, это — особая история. А пока я старался как можно лучше исполнять все просьбы и приказания сэра Робера ди Каэлы и, если быть откровенным, мечтал на всю жизнь остаться в его замке. Но это уже, разумеется, зависело бы от желания сэра Баярда Брайтблэда…

А он, когда наступила ночь, остаться в замке не захотел, взглянув на меня косо, отправился спать в рыцарский лагерь.

* * *

— …Тебя зовут Гален, — сказал мне сэр Робер задумчиво, — и ты из рода…

— Пасварденов, — поспешил я вставить словечко.

— Да, да, вижу, — насмешливо протянул сэр Робер, ты такой же рыжий, как и твои братья…

Мы разговаривали в кабинете сэра Робера. Я уже знал, что он любит расспрашивать своих гостей об их предках. Ему казалось, что каждый должен хорошо знать свою родословную. И в душе я только молился, чтобы он не стал спрашивать меня об этом. Ведь из всех славных рыцарей нашего рода я знал только отца.

И боги сжалились надо мной: сэр Робер принялся рассказывать о своем роде.

Указывая то на один, то на другой портрет, он стал увлеченно, с подробностями рассказывать о своих знаменитых прадедах. О, конечно, история рода ди Каэла это была история рыцарства Соламнии! Да и сам нынешний хозяин замка был живой легендой.

Но на каком же портрете изображен Бенедикт? Может быть, на этом: пожилой человек со шрамом на щеке. У него мрачный, даже просто жуткий взгляд… Но о человеке, который был изображен на этом портрете, сэр Робер мне ничего не рассказал.

Наконец он замолчал и переспросил меня задумчиво:

— Значит, ты, Гален, из рода Пасварденов?

— Да, сэр!

— Сын Эндрю Пасвардена? — уточнил он.

— Да, сэр! — снова быстро ответил я.

— Насколько я знаю, — все так же задумчиво произнес сэр Робер, — у сэра Эндрю Пасвардена трое сыновей…

Я недоуменно посмотрел на сэра Робера.

— Но, сэр, мои братья… Я даже не знаю, где они сейчас… Может быть, они где-нибудь здесь поблизости…

— О, — с насмешкою сказал сэр Робер, — я вижу, что у сэра Эндрю уже совсем взрослые сыновья. И далеко отходят от отцовского дома. — и он, поднявшись, пошел из кабинета.

Я поспешил за ним.

Сэр Робер стал подниматься по винтовой лестнице. На каждой ее площадке стояли, замерев, лучники. Они стояли неподвижно, словно даже и не дышали.

Неожиданно позади меня закричала какая-то птица. Я вздрогнул и обернулся.

А обернувшись, замер.

Я увидел девушку. Прекрасную девушку. Из моих давних детских снов!

На ней было белое скромное платье, но выглядела она поистине как принцесса!

Ее волосы были… были словно солнечные лучи. А лицо, лицо — нежнее яблоневых лепестков. Черные глаза сверкали, словно два алмаза. Да нет, не алмазы — словно две звезды… Да нет, не звезды… словом я даже и не знаю, с чем я мог бы сравнить ее глаза!

Я ни секунды не сомневался: она — из рода ди Каэла. Девушка мельком взглянула на меня, а затем посмотрела на механическую птицу, которую держала в руке. Потом снова мельком взглянула на меня.

Я стоял все так же замерев.

Принцесса перевела взгляд на сэра Робера.

Когда сэр Робер заговорил, голос его звучал необыкновенно нежно, ласково:

— Скажите вашим слугам, дорогая, что у нас в замке гости.

— О, скажите им сами, батюшка. Ведь это — ваши слуги, — ответила принцесса.

Голос ее звучал слаще любой музыки. О, я готов был слушать ее всю жизнь. И исполнять любое ее желание, любую ее прихоть! Я и был рожден только для этого!

Сэр Робер посмотрел на девушку, затем на меня, снова на девушку и наконец весело рассмеялся.

Принцесса грациозно повернулась и ушла в боковую дверь. Чудесное видение исчезло.

Я словно бы ото сна очнулся.

— Сэр, — спросил я почему-то шепотом, — это ваша дочь?!

— Да, Гален, это моя дочь. Леди Энид, — ответил мне хозяин замка. И вздохнул: — Будущая Энид Андроктус!

Он снова пошел вверх по лестнице.

Я шел за ним, блаженно прикрыв глаза и повторял про себя: «Леди Энид! Леди Энид! Леди Энид!

Прекрасное видение из моих грез.

Вот значит она какая! Вот для кого я был рожден на этот свет!

 

Глава 13

С Алфриком мы столкнулись нос к носу на одной из лестничных площадок.

Увидев меня, брат просто окаменел.

Я тоже, раскрыв от удивления рот, застыл на месте. Кажется, сэр Робер был донельзя удивлен тем, что мы не бросились друг другу в объятья. Но он ничего не сказал нам.

Он проводил нас в отведенную нам комнату и тотчас вышел.

Я просто богов молил, чтобы они явили чудо — может быть, за то время, как мы не виделись, Алфрик изменился в лучшую сторону. Как говаривал наш учитель Гилеандос, «набрался ума-разума».

И слава богам, Алфрик не набросился на меня с кулаками. Нет. Лишь только закрылась за сэром Робером дверь, он схватил меня за руки и отчаянно зашептал:

— Умоляю тебя, Гален, братец мой, убей меня!

Признаться, я было подумал: не повредился ли Алфрик в рассудке? Чего-чего, а таких слов я от него не ожидал.

А брат все повторял:

— Да, да, Гален, убей меня. Только смерти я и заслуживаю! Ведь я хотел убить тебя — там, в болоте!

Я пожал плечами и сказал как можно более спокойно:

— Алфрик, ну сам подумай: что ты говоришь? Как же я могу убить тебя? Ведь сэр Робер после этого просто-напросто вышвырнет меня из своего замка, проклянет на всю жизнь!

Брат почесал затылок.

— Да, конечно, ты прав, Ласка. Это принесет тебе одни неприятности. А вас с сэром Баярдом встретили с таким почетом!.. Но я, я, какая же я скотина, Гален! Как я хотел убить тебя!.. Но это все было давно, очень давно! Теперь у меня и в мыслях такого нет, поверь мне, Гален!

Глядя на брата, я охотно поверил ему.

Алфрик немного успокоился и стал рассказывать мне о турнире — о том, что он видел сам и что знает по рассказам других. О жестокости рыцаря Габриэля Андроктуса, о его презрительном равнодушии ко всем. О том, что сэр Робер до самого последнего момента ждал: вот-вот появится сэр Баярд и одолеет черного рыцаря.

Затем стал расспрашивать, что случилось с нами.

Мне сейчас не хотелось вспоминать о бедах и страхах. И я начал неохотно что-то бормотать.

Брат слушал меня, слушал, а потом хлопнул себя по коленкам и рассмеялся:

— Похоже, брат, я сам могу больше, чем ты, рассказать о том, что с вами было…

Меня осенило:

— Бригельм?!

— Ну, конечно, Гален! Ну так вот. Когда вы с сэром Баярдом уехали с болота, Бригельм вернулся в отцовский замок, а потом предстал передо мной с двумя лучшими конями из нашей конюшни и с недельным запасом еды. И мы тоже поспешили в замок ди Каэла. Бригельм знал Вингаардские горы не хуже сэра Баярда и сказал, что в замок мы доберемся за три дня и успеем к началу турнира. И мы видели… вернее, видел я… Ты знаешь, Ласка, у Бригельма почему-то стало совсем неважно с глазами. Мне приходилось даже рассказывать, где мы едем, где мы идем, что вокруг нас… Так вот, мы видели, как сэр Баярд и человеколошадь…

— Эджин, — вставил я.

— Да, да, Эджин… Видели, как рыцарь и кентавр сражались с людоедом. Как погиб Эджин. Я был просто поражен тем, что кентавр, чтобы спасти человека, пожертвовал своей жизнью!

— Так значит, тогда ночью я действительно слышал ваши голоса?! — воскликнул я.

— Ну да, наши, — кивнул головой Алфрик. — Но Бригельм сказал, что будет лучше, если вы нас не будете видеть. Может быть, он сказал так потому, что он ведь знал: оруженосцем сэра Баярда должен был быть я, а не ты, — заметил брат философски.

— А я, я тогда еще был зол на тебя и хотел тебя убить…

— Алфрик! воскликнул я взволнованно. Я подумал: «О, кажется, все складывается как нельзя лучше!» — Алфрик, ты и сейчас можешь стать оруженосцем сэра Баярда. Я, кажется, ему уже совсем не нужен. Поговори с ним! Я надеюсь, он сделает тебя своим оруженосцем…

— Нет, Гален, — ответил мне брат, — я теперь не хочу быть оруженосцем сэра Баярда. Он, конечно, один из самых благородных и храбрых рыцарей Соламнии. Но сейчас он — просто опоздавший на турнир рыцарь. Не он стал победителем. И я бы хотел стать оруженосцем более достойного рыцаря…

— Ты имеешь в виду…? — я даже имени не мог вымолвить.

— Да, этот рыцарь — Габриэль Андроктус, будущий муж леди Энид, — ответил Алфрик.

В замке закричала механическая птица. Я, вспомнив о том, что я — слуга сэра Робера, вскочил. До свадьбы леди Энид оставалось совсем немного времени, и наверное, меня ждет уйма дел.

Алфрика предсвадебные хлопоты не трогали. Он как раз хотел отдохнуть и отоспаться как следует. Завтра он собирался поговорить с Габриэлем Андроктусом и надо было произвести на того как можно более приятное впечатление.

Я вышел из комнаты, но вскоре вернулся: оказалось, я был не нужен хозяину замка.

Где-то здесь, может быть, даже совсем рядом, комната Бригельма… Алфрик не виделся с ним с тех пор, как они подъехали к замку. Значит, Бригельм еще не знает о том, что я тоже здесь? Или все-таки знает?

От всего происшедшего за последние дни и даже часы, голова моя шла кругом.

Рядом преспокойно спал Алфрик. Я почувствовал, как сильно я устал, прилег на кровать и тотчас уснул.

* * *

Разбудил меня громкий крик механической птицы. Вообще кричала эта птица так, как никогда не кричит ни одна из птиц. Создавалось впечатление: мастер, сотворивший сие механическое чудо, никогда не слышал крика живой птицы. Может быть, игрушку сделал гном, всю жизнь проживший в подземелье?

Мне было ясно: птица эта служила не только часами. Она, конечно, исправно отмечала каждый час, но вместе с тем словно хотела бы поведать о каких-то тайнах рода ди Каэла. А сколько тайн было связано с этим давним рыцарским родом и с самим замком! Да, да, голос механической птицы — это был… это был словно голос самого рыцарского рода… Но как понять его?

А меня мучили еще и другие вопросы. Вопросы, касающиеся меня непосредственно.

Должен ли я стать слугой сэра Робера? Остаться в его замке? Почему сэр Баярд хотел на обратном пути обязательно заехать к моему отцу? И почему сэр Баярд, хотя он уже отлично знал, что опоздал на турнир, все-таки приехал в замок? Какие у него здесь еще дела? Какие ему известны еще пророчества?

Чем больше я думал обо всем об этом, тем яснее понимал: я должен остаться оруженосцем сэра Баярда. Так мне говорила книга «Калантина». Знак Крысы… Я помнил о нем всегда, во все время нашего пути сюда. Крыса… Крыса, На всякую крысу найдется своя ласка…

Да, я должен остаться с сэром Баярдом. В конце концов, так говорило мне и мое сердце.

Раздумывая об этом, я встал с постели и стал одеваться. Механическая птица все кричала и кричала. Словно бы механизм у нее внутри разладился. Я открыл дверь и вышел из комнаты. Пошел на крик птицы.

Мимо неподвижных часовых прошел я так осторожно, что они меня, кажется, и не заметили.

Птица находилась в зале, где вместо двери была большая арка. Рядом с аркой — я это уже знал — спальня сэра Робера и комнаты, отведенные молодым супругам.

Я остановился под аркой.

Леди Энид стояла ко мне спиной. Я смотрел на нее с восторгом и замиранием. Ведь я решил вернуться к сэру Баярду, значит я, возможно, больше никогда не окажусь в замке. А это значит: никогда больше не увижу ее. И вот теперь, может быть, в последний раз я любовался ею. Я благодарил судьбу, что она даровала мне встречу с моей принцессой. О, как я любил леди Энид! Как давно я ее любил!

Я успел полюбить и ее отца — благородного сэра Робера. Ну, что же, я сейчас уйду. Но может быть… может быть, они в будущем нет-нет да и вспомнят о юноше из рода Пасварденов по прозвищу Ласка…

Я уже сделал шаг в сторону. И тут снова закричала механическая птица. Словно засмеялась… или закаркала. Я замахнулся на нее, но она, конечно, продолжала кричать. Честное слово, я готов был шею ей свернуть! В отчаяньи я накинул на нее плащ. А проклятая птица все кричала, все каркала!

Леди Энид обернулась. Ее прекрасные очи пронзили меня насквозь. Я стоял перед ней, опустив голову.

— Ты зря это сделал, — сказала моя принцесса. О, какой дивный был у нее голос! Сейчас в нем звучала, пожалуй, даже и насмешка, но не было ни капельки высокомерия. — Если ее накрыть, она начинает кричать только громче.

Леди Энид неторопливо пошла ко мне.

— Сними с нее свой плащ. Может быть, она перестанет кричать… Вообще-то заставить ее замолчать ох как нелегко!

В горле у меня пересохло. Я не мог и слова вымолвить. Наконец мне удалось вытолкнуть из себя слова:

— У этой пичуги очень неприятный голос.

А леди Энид, словно и не замечала моего смущения:

— Моя матушка, когда она была жива, часто возилась с этой птицей. И ей удавалось подчинить ее своей воле. И голос у птицы был другой, более мелодичный… А сейчас!..

Леди Энид подошла к птице и сняла с нее мой плащ. И — как ни странно — птица тотчас умолкла.

— Вы — оруженосец сэра Баярда Брайтблэда, не так ли? — спросила леди Энид.

— Да, — ответил я. — И поэтому я хочу вернуться к нему.

— Вот как? — леди Энид удивленно подняла брови. — Вероятно, вам не знакомы законы гостеприимства? Может быть, вам чужды и законы соламнийского рыцарства?

— Не надо так говорить, леди Энид! — взмолился я, покраснев.

— Тогда, значит, вам известно, что нарушение закона карается либо отрезанием ушей, либо смертной казнью! — Она сделала круглые глаза и весело рассмеялась.

А я покраснел еще сильней — наверное, и эти самые уши стали пунцовыми!

Отсмеявшись, леди Энид сказала серьезно и задумчиво:

— Я слышала, что сэр Баярд Брайтблэд — храбрый и умелый рыцарь.

— Один из самых лучших! — пылко воскликнул я. — Может быть, лучший из всех рыцарей, которые когда-либо жили в Соламнии!

— Вот ведь как странно, — все так же задумчиво сказала леди Энид. — Это же самое, почти слово в слово, говорила о сэре Баярде моя бабушка Мария ди Каэла.

— Я слышал, они любили друг друга, — позволил я себе вставить слово.

Леди Энид погрозила мне пальчиком.

— Не будем сейчас говорить об этом, Гален. Если это и так, это касается только их двоих…

— А вы ее знали, свою бабушку?

— Немного. она умерла, когда я была еще маленькой. Умерла она в юго-восточной башне, в самой высокой. Там только одно окно, и то оно выходит на стену. В последние месяцы перед смертью она просто не переносила людского общества. Она уединилась в башне. Вместе со своими кошками. Можете представить, какой воздух был в ее комнате?! Ее муж, мой дедушка, только плечами пожал, когда она захотела уединиться в башне. Он был из рода ди Каэла, а в нашем роду мужчины считают ниже своего достоинства хоть в чем-то перечить женщине!

Последнюю фразу леди Энид сказала явно с гордостью.

Она помолчала задумчиво, а потом продолжила:

— Бабушка перед смертью, наверное, повредилась в рассудке. В замке поговаривали, что она ловила крыс для своих любимых кошек.

Крыс?! Я вздрогнул.

— Дедушка и знать не хотел, что там делает его жена. Он, правда, и не думал, что это — последние дни ее жизни… Но вот однажды часовые доложили ему, что в комнате бабушки стало подозрительно тихо. Он, конечно, тотчас приказал взломать дверь… Мне рассказывал об этом отец. Он и мой дядюшка сэр Родерик… но впрочем, о них отдельная история… Да, воздух даже возле комнаты был такой, что стражникам, открывавшим дверь, приходилось зажимать носы. Ну, а когда они взломали дверь, то увидели… Вы, Гален, сами можете представить себе, что они увидели!

Я только хлопал глазами:

— Нет, не могу, леди Энид!

— Гален, но ведь вы, без сомнения, знаете историю нашего рода. Ну, подумайте немного, Гален!

«Подумайте!» Легко сказать. Я просто не в состоянии был думать — ведь рядом со мной, совсем близко, была прекрасная леди Энид.

Я растерянно молчал. Потом наконец промямлил:

— Это была комната Бенедикта?!!

— Умница! — похвалила меня леди Энид. А я снова покраснел. — Да, моя бабушка стала жертвой Бенедикта. По счастью, кажется, последней жертвой. С тех пор в замке ничего странного и страшного не происходило. Конечно, Гален, вам известно: есть пророчество: для того, чтобы с нашего рода было снято заклятие, я должна выйти замуж за победителя турнира. Замок будет называться по имени нового хозяина, и таким образом…

Леди Энид подвела меня к окну и показала рукой:

— Взгляните, вон там она, эта самая башня!

Башня выглядела мрачной, тяжелой.

И на сердце у меня было тоже тяжело — леди Энид выходит замуж!..

Она словно бы читала мои мысли:

— Да, скоро хозяином замка будет рыцарь Габриэль Андроктус. Так распорядилась судьба. Ведь он стал победителем турнира, — она вздохнула.

Потом оглянулась и показала на открытую галерею, идущую вдоль одной из стен замка.

— Пойдемте туда. Там бюсты первых ди Каэла.

— Бюст Бенедикта тоже? — быстро спросил я.

— Нет, Бенедикт — злой рок всего нашего рода. Ни его бюстов, ни его портретов в замке нет. Но почему вы хотели бы знать, как он выглядел?

Ответить я не успел — из галереи навстречу нам шла какая-то девушка, ровесница леди Энид.

— Знакомьтесь, — тотчас представила нас леди Энид. — Моя кузина Дени. Гален Пасварден, оруженосец сэра Баярда Брайтблэда.

Девушка мельком взглянула на меня и фыркнула:

— Для оруженосца он слишком молод. Мальчишка! — она повернулась ко мне спиной.

— Однако же, он действительно оруженосец. И он достоин этого звания! — неожиданно вступилась за меня леди Энид. — А ты, Дени, не спеши судить о людях с первого взгляда!

Я с искренней благодарностью посмотрел на леди Энид. О, я все больше и больше влюблялся в нее — если, конечно, это вообще возможно: влюбиться больше!

Потом я взглянул на Дени. Она обернулась ко мне и в досаде прикусила нижнюю губку.

Каждый, увидев Дени, сразу понимал: она — тоже из рода ди Каэла. Она была похожа на леди Энид. Только черты лица были погрубее, глаза — зеленые, а волосы — огненно — рыжие… Совсем, как у меня. Да, пожалуй, она более всего была похожа на меня… Ну да! Даже очень похожа. Просто невероятно! Ну вот, как если бы я родился девочкой!..

— Там, на бюсте Габриэля ди Каэлы появилась трещина, Энид, — сказала Дени. Потом она пристально посмотрела на меня.

— Да, этот молодой человек действительно из рода Пасварденов.

— Да разве это так важно, Дени? — сказала леди Энид. Она ненароком положила мне руку на плечо. Правда, почти тотчас сняла. — Гораздо важнее, что он представляет сам по себе.

Ее кузина смущенно улыбнулась, а леди Энид рассмеялась.

— Не правда ли: Дени так похожа на вашего старшего брата, Гален?! Хотя, конечно, она не мужчина…

Дени смутилась еще больше и, повернувшись, быстро пошла по галерее.

Леди Энид окликнула свою кузину, но та не остановилась.

Нам пришлось ее догонять.

— Давайте прогуляемся вокруг замка, — предложила леди Энид.

Я охотно согласился.

Во время прогулки девушки рассказали мне уйму разных историй, связанных с их родом.

Сама Дени, например, лет десять тому назад объявила беспощадную войну крысам в замке. Ей удалось даже изловить крысиного короля. Она посадила его в клетку, еще не решив для себя, что же с ним делать. И тут к ней пожаловала целая крысиная делегация и попросила выпустить их короля на свободу… А еще у них в роду был сэр Симон. Так вот, он часами сидел на крыше и собирал в корзину солнечные лучи. Для того, чтобы вечером в замке было светло. Но вообще-то он был храбрым рыцарем!..

— А вот у моста стоит древняя башенка, — сказал я. — С ней ведь, кажется, тоже связана какая-то история…

— Пророчество, — ответила мне леди Энид. — С ней связано пророчество, записанное в «Книге Винаса Соламна».

— Пророчество?! — я чуть на месте не подпрыгнул. — А какое?

— Сейчас расскажу, — улыбнулась леди Энид.

Она посмотрела на меня так, словно знала, о чем я думаю. Неужели, действительно, знает?!

— В нашем роду давно говорили о том, что в библиотеке Палантаса есть рукопись «Книги Винаса Соламна», на полях которой записано одно очень важное для нас пророчество. И вот мой дядюшка сэр Родерик несколько лет тому назад отправился в Палантас и действительно отыскал это пророчество. Можно было бы сказать, что это набор бессвязных фраз, но в пророчестве речь действительно шла о нашем роде. И о Брайтблэде. Да, именно о Брайтблэде, иначе слова об «огненном клинке» вообще теряют всякий смысл. Вы согласны со мной, Гален? Ведь вы же знаете об этом пророчестве?!

Ее глаза сейчас были глазами заговорщицы.

Она помолчала, а потом добавила совсем тихо:

— Отец и до сих пор уверен, что я должна выйти замуж именно за сэра Баярда Брайтблэда.

— Да, — вмешалась в рассказ своей кузины Дени. — Дядюшка Робер постоянно твердит: Энид должна выйти замуж за сэра Баярда. И все время, пока шел турнир, дядюшка Робер нетерпеливо ожидал: когда же приедет сэр Баярд. Но тот так и не приехал… Кстати, — повернулась она к кузине, — он-то сам и до сих пор не приехал?

— Нет, он уже здесь, — вздохнув, отвечала леди Энид. Я видела его из окна. О, да, конечно, это благороднейший рыцарь… Но скоро мне предстоит стать женой другого…

— Этого противного, бездушного Андроктуса! — воскликнул я.

— Тут уже ничего не поделаешь, — снова вздохнула леди Энид. — Это судьба. Так было решено: я должна выйти замуж за победителя турнира. А победил Габриэль Андроктус…

Я заговорил с жаром:

— У гномов есть такая поговорка: «Если хочешь узнать кого-либо получше, пригласи его в гости». Ведь Андроктус у вас в гостях уже несколько дней, и вы, конечно же, уже хорошо поняли, что это за человек!

Девушки улыбнулись. А я возгордился: еще бы, мои слова понравились леди Энид!

— О, да, — сказала леди Энид серьезно, — мы узнали, что он за человек! И я не хочу выходить за него замуж. Нет, нет! Я не выйду замуж за убийцу сэра Просперо и сэра Орбана!..

«Значит… О, неужели в пророчестве об «огненном клинке» была заключена истинная правда?!»

* * *

Дени повела нас на второй этаж замка, в трапезную. Она — я имею в виду Дени, а не трапезную — была очаровательна. И леди Энид, и ее кузина относились ко мне сейчас… ну словно мои сестры.

Правда, в трапезную мне идти не хотелось. Ведь там я наверняка увижу сэра Робера и мне придется сказать ему, что я — оруженосец сэра Баярда Брайтблэда, и таковым и намерен остаться.

Я стал отнекиваться: мол, может быть, сэру Роберу будет не очень приятно увидеть меня в рыцарской трапезной…

Леди Энид посмотрела на Дени и сказала с улыбкой:

— Как ты думаешь, дорогая кузина, а не пригласить ли нам молодого человека на вечернее пиршество?

— Ты думаешь стоит? — в тон ей ответила Дени. — А потом, что он подумает о нас? Он, наверное, решит, что мы от него без ума и просто жить без него не можем… Это мы-то с тобой, благородные дамы из благородного рода ди Каэла?!

Я покраснел, как помидор. И все-таки сумел выдавить из себя:

— О, да! Вы — самые благородные дамы на свете! Но, милые леди, не сочтите меня невеждой. Я, к глубочайшему своему сожалению, не могу принять вашего приглашения… Но если вы захотите уделить вашему покорному слуге час после пира, я вам буду чрезвычайно признателен и благодарен…

Сказав все это, я повернулся и быстро пошел прочь. Да что там, пошел, — просто задал стрекача.

Что бы там ни было, я не отказался от своего намерения остаться оруженосцем сэра Баярда.

* * *

Я сидел у себя в комнате один и бросал кости. Я хотел получить число Морского Конька. Но этот знак все не выпадал и не выпадал. Я вздохнул: значит, не судьба.

В замке вновь прокричала механическая птица. Я вздрогнул. Тихонько приоткрыл дверь, выскользнул в коридор и пошел в юго-восточную башню.

Что я хотел там увидеть? Что найти?

Тяжелый спертый воздух ударил мне в нос у самого входа. Дышать было просто невозможно. Я повернулся и пошел назад.

* * *

Я шел по галерее.

И вдруг мне почудилось: меня окликнули. Голос был явно знакомый, но очень тихий.

Я огляделся. Вдалеке шли какие-то рыцари. Среди них, как мне показалось, и сэр Баярд. Значит, он здесь? Значит, и мне не надо уходить сейчас из замка?!

На галерее вокруг меня были мраморные бюсты. Вот — сэр Габриэль ди Каэла. Действительно, с трещиной. Вот — мраморная Дени. А вот — мраморная леди Энид…

Я прошел галерею и по темному коридору пошел в трапезную.

Оттуда доносились веселые голоса, музыка.

В коридоре было так темно, что идти мне пришлось едва ли не на ощупь. И когда я неожиданно для себя ткнулся в бархатный полог, то чуть не свалился на пол.

Мне с трудом удалось раздвинуть тяжелый бархат и вот — я вышел на балкон трапезной.

О, она была огромной! Такой огромной, что в ней запросто поместился бы отцовский замок!

Стены замка украшали светильника, словно ночное небо — звезды. Они были разноцветными: и белыми, и янтарными, и алыми… На противоположном балконе — о, как далеко от меня! — сидели музыканты с лютнями и арфами.

Внизу, в самой трапезной, тоже были музыканты.

С полсотни лакеев суетились у огромного стола посередине зала. Кто-то стелил на кресла мягкие шкуры. Кто-то расставлял кубки. Кто-то блюда. Я, выходит, успел к самому началу…

Наконец, в трапезной появились хозяева и гости.

Первыми вышли леди. Впереди всех шествовала леди Энид. Ее волосы были причудливо украшены цветами. Лазурное платье… А я вспомнил, как я впервые увидел ее: в простом белом платье. И тогда она была несравненно прекраснее, чем сейчас!.. Лицо ее было печально.

Следом за леди Энид шла Дени. Она шла, глядя вверх, спокойно, величественно. Но вдруг — словно споткнулась. Затем наклонилась к кузине и что-то шепнула ей на ухо. Обе девушки беззвучно рассмеялись.

Ну, а дальше шествовали придворные дамы. Я на них глянул только мельком. По мне они все не стоили и мизинца леди Энид.!

Потом в зал вошли рыцари. Взгляд мой задержался на двоих. Один был высок и строен, словно кипарис. Его шлем был похож на морскую раковину. Второй был тучен. Вместе с доспехами он весил четыре сотни пудов, не менее! Я уже наслушался рассказов о рыцарях, прибывших на турнир, и догадался: первый — это сэр Леонгард, второй — сэр Рамиро.

Через зал неторопливо прошел сэр Робер и сел во главе стола. По правую руку от хозяина замка было кресло с высокой спинкой. Пока еще пустое кресло. «Наверное, для жениха леди Энид», — подумал я грустно.

Рыцари встали за отведенными для них креслами, но никто не садился. Многие из рыцарей были молоды и впервые принимали участие в турнире. «Щенки», — сказал бы о них мой отец. Они стояли с гордым видом… просто раздувались от гордости — казалось, вот-вот лопнут!

Среди гостей я увидел Алфрика и Бригельма. Выглядели они, к сожалению, жалко. Алфрик вырядился, как клоун. А Бригельм был одет во все красное. Но как бы там ни было, я очень обрадовался, когда увидел Бригельма.

Наконец, сэр Робер дал знак садиться.

Когда гости расселись, хозяин приказал слугам принести свечи и поставить их на стол. Трапезная ярко осветилась, и я мог видеть все, что происходило в зале, до мельчайших подробностей.

Кресло по правую руку от сэра Робера все еще пустовало. Рыцарь, который должен был занять его, задумчиво, скрестив на груди руки, стоял позади кресла хозяина замка. Да, это был он, черный рыцарь — Габриэль Андроктус. Он стоял молча и спокойно, но мне казалось: с таким видом, словно не сэр Робер — хозяин замка, а он. И в то же время — он глубоко презирает всех, кто собрался в этом зале.

Одна из свечей осветила его лицо. Несомненно, он был молод. Очень молод. Но отчего-то одновременно казался столетним старцем…

Кто-то из рыцарей поднял хрустальный кубок, в котором рубиновым цветом играло вино.

— За здоровье и долгую жизнь сэра Габриэля Андроктуса, рыцаря меча! — прозвучал первый тост.

— Да, за того, кто своим искусством превзошел всех рыцарей, пожелавших принять участие в турнире! — поднял свой кубок сэр Робер.

Склонившись в учтивом поклоне, Габриэль Андроктус ответил:

— За доброе здоровье и долгую жизнь сэра Робера ди Каэла, благородного рыцаря Соламнии!

О, я чувствовал — не знаю, чувствовал ли это сэр Робер, — но я, я очень хорошо чувствовал: Габриэль Андроктус в действительности желает совсем иное, чем говорит!

И этот его голос!.. Этот голос мне был очень хорошо знаком — я слышал его уже неоднократно.

Да, я не мог ошибиться, нет, не мог!

Это был голос Скорпиона.

 

Глава 14

Мне стало страшно — так, что руки и ноги похолодели.

Мне стало страшно — и за себя, но еще больше — за сэра Робера.

С огромным трудом я смог успокоиться.

Однако, я ведь был приглашен на пир самой леди Энид и ее кузиной. Значит, я имею право… И надо спешить, конечно же. надо поспешить!..

Трапезная была подо мною, как на ладони Но как мне попасть в трапезную? С балкона не спрыгнешь — слишком высоко. Замок я изучить как следует еще не успел — запросто могу заблудиться в коридорах и переходах. А еще и пустят ли меня в трапезную? У дверей-то ведь, наверное, стража.

Но я должен, должен рассказать сэру Роберу все, что я знаю, что я понял.

А я понял: Габриэль Андроктус — это Скорпион, а Скорпион — это Бенедикт… Да, да, и теперь Бенедикт явился сюда, чтобы завладеть замком, стать его полновластным хозяином!..

* * *

Возле балкона было окошко. В окно был виден двор, стена замка, башни. Над ними развевались ало-белые знамена рыцарского рода ди Каэла.

Наступал вечер. Скоро на небе высыпят звезды, взойдет луна… Какая из лун?

Что мне делать? Кто посоветует?

Я бросил кости. Выпал знак Дракона? Что говорится об этом знаке в «Калантине»? Кажется, что-то о «разоблаченной невинности».

Ну что же, я готов во всем признаться, во всем покаяться. Ласка залезла в нору зверя и назад пути уже нет…

Внезапно за окном послышался звук — словно разбили хрустальный кубок.

Я замер, охваченный недлбрым предчувствием.

Ждать долго мне не пришлось. Огромный черный ворон опустился на подоконник.

Мне снова стало страшно.

Скорпион всесилен и всемогущ. От него действительно никуда не скрыться. Ворон смотрел на меня, так, словно душу из меня вынимал. Взор его был столь же острым и цепким, как клюв и лапы.

— Опять, Ласка, ты хочешь уйти из-под моей власти? Ну, ну, посмотрим, что у тебя из этого получится!

Голос ворона был тихим, но до ужаса злым.

— Вот ты и добрался до замка. И твои разнесчастные братцы тоже здесь. — Ворон злобно хихикнул. — Надо сказать, они преизрядно позабавили сэра Робера. Но они ему сейчас не интересны. Он хотел бы поговорить с тобой…

Я постарался выразить удивление:

— Со мной? О чем же может говорить столь благородный рыцарь с оруженосцем опоздавшего на турнир рыцаря?!

— А ты, я смотрю, все дурачком прикидываешься?! Ну-ну! Все печали сэра Робера как раз в связи с «опоздавшим на турнир рыцарем». Разве ты не согласен, что судьба обошлась с сэром Баярдом весьма дурно? — Ворон ухмыльнулся — Но к тебе… к тебе, Ласка, суддьба благосклонна. И об этом знаем только мы с тобой. И о том, что хочет тебе сказать сэр Робер, будем знать тоже только мы с тобой.

Ворон замолчал. Потом заговорил снова:

— И вот что еще…

Но я прервал черную птицу. Я уже смог подавить в себе страх и сказал твердо:

— Я виноват перед сэром Баярдом. Я не рассказал ему всей правды. Это из-за меня он не станет мужем леди Энид. О, если бы я мог, я бы поменялся с ним своей счастливой судьбой!

Ворон снова усмехнулся:

— Поменялся? О-хо-хо! Да я сам уже четыреста лет ничего не могу изменить в своей судьбе!

И с этими словами ворон взлетел с подоконника. Черная тень легла на камни двора — так предчувствие чьей-то близкой смерти ложится на сердце.

Сумерки сгущались, но я смог увидеть: ворон, пролетев над двором, сел на самую высокую башню замка.

Во дворе оруженосцы седлали коней. Пир уже заканчивался. Многие из рыцарей выходили из замка, заметно качаясь. Вина у сэра Робера было вдоволь. Правда, старые закаленные в боях вояки еще сидели за столом. И в трапезной звучали лихие песни соламнийских рыцарей.

Неожиданно на звездное небо с востока наползла огромная туча. Вскоре она закрыла почти все небо. Что-то страшное ощущалось в ней — словно несла она беду и небесам, и земле.

— Знай, мой маленький друг, — прозвучал внезапно с подоконника голос ворона, хотя самой птицы рядом давно уже не было, — пророчество это начертано Бенедиктом ди Каэлой.

Страх снова охватил меня, холодный пот заструился по спине. Скорпион и невидимый был рядом со мной, он следил за мной всегда и всюду, и я был совершенно беззащитен перед ним.

А голос продолжал говорить:

— Ему было видение свыше. А что такое видение, мальчик? Вспышка, молния во тьме, внезапное озарение, тайна. Каждый ищет свою разгадку тайны и каждый по-своему понимает пророчество. Любое пророчество нельзя только однозначно. Баярд Брайтблэд, прочитавший пророчество в «Книге Винаса Соламна», даже и не ведает о втором его смысле. Хочешь, я расскажу тебе о нем?…

За окном неожиданно повалил густой снег. Снег — ранней осенью, в этих краях?

— Слышал ли ты что-нибудь об Эрике Повелителе Бури?

Я кивнул головой.

— Так вот, он был, как и Баярд Брайтблэд, рыцарем меча. Прославленный, искусный воин. Он свершил немало подвигов и снискал себе громкую славу. Его даже называли украшением рыцарства! Казалось, он не знал ни страха, ни усталости. И вот однажды он повел рыцарей Соламнии в поход против воинов Нераки. Тебе это, наверное, хорошо известно, мой мальчик, ведь в том походе участвовал и твой отец. Да, говорю я тебе, Эрик Повелитель Бури был храбрым рыцарем и умелым командиром… Ты, кажется, хочешь возразить мне, Ласка?! Не советую! Я ведь говорю истинную правду и воздаю должное славному рыцарю Эрику.

Да, ворон говорил правду, но мне было неприятно слышать от него слова похвалы рыцарям.

— Ты ведь уже слышал об Эрике от жрецов Гилеана, верно? Да и от людей, пришедших из Восточных Дебрей, тоже. О, люди из Восточных Дебрей почитают книгу «Калантины», верят в нее так же, как и ты! Верят в магические значения цифр, какие выпадают им, когда они бросают кости. И называют это высоким словом «пророчество»!

Ворон зло рассмеялся.

— Но однако, вернемся к Эрику Повелителю Бури. Он был храбр и умен. Но он тоже верил в пророчества «Калантины». И, собираясь в поход, хотя он и был уверен в победе, он решил узнать волю богов. Он бросил кости и ему выпало…

— 2:10, — прошептал я.

— Да, 2:10, — подтвердил голос ворона. — Знак Ворона! Это значит: в ближайшем будущем тебя подстерегают опасности. Не так ли, Гален?

— Но это лишь одно из толкований, — попытался возразить я.

— Да, конечно. Но оракул бога Гилеана, к которому обратился Эрик, подтвердил именно это толкование. «Этот поход, сказал он, — будет твоим последним походом. А затем в Соламнии воцарится мир». Эрик был соламнийским рыцарем и мир для Соламнии был ему дороже всего. И он без колебания выступил в поход. Но оракул сказал не все, что он знал, он утаил, что мир в Соламнии не будет миром победителей, он будет миром мертвых… В отряде Эрика была сотня рыцарей. И эта сотня на перевале Чактамир вступила в бой с несметным воинством Нераки. Весь день, от рассвета до заката, длился бой. Половина отряда Эрика погибла. А потом настал час и Эрика Повелителя Бури… Рыцари отстояли Чактамир, они водрузили знамя Соламнии над перевалом. Бой затихал, уже темнело, в тот день быстро стемнело… Но стрела, вонзившаяся в грудь Эрика, была еще быстрее… Так наступил мир для храброго рыцаря Эрика Повелителя Бури.

— Стрела была черной? — спросил я.

— Да. И с вороньим пером, Гален. С пером ворона. Как ты видишь, предсказание «Калантины» сбылось.

— Ну что же, — сказал я, осторожно подбирая слова, — история, которую вы рассказали, очень интересная. Но какое отношение она имеет к замку ди Каэла?

— Я уже говорил тебе, — назидательно прокаркал ворон, — что пророчества можно истолковать по-разному. Но впрочем, тебе-то какое дело до Эрика и его рыцарей?

— Мой отец сражался под Чактамиром! — пылко воскликнул я.

— А, ну да, ну да! — словно бы удивился ворон. — Ну что же, теперь я расскажу тебе историю Бенедикта ди Каэлы…

Я с ужасом почувствовал: чьи-то невидимые руки легли мне на плечи. Я вздрогнул. Но несмотря на весь свой страх, сумел взять себя в руки и сказал как можно более спокойно:

— И это будет история о вас! Ведь вы — и Скорпион, и Габриэль Андроктус, и Бенедикт ди Каэла!

Ворон рассмеялся:

— А ты, оказывается, не слишком наблюдателен, мой мальчик! Будь ты повнимательнее, ты бы понял: мы все — только посланники Бенедикта. Да, я появляюсь чаще других — и только. За те столетия, что я появляюсь, мне пришлось пережить уже две смерти. Одну — тогда, на Чактамире. Там где погиб Эрик…

— И, несмотря на свою смерть, — попытался я съязвить, — вы появились еще и в ущелье Тротала, что возле Восточных Дебрей?!

— Ну что же, верно, — равнодушно ответил голос. — Это соответствует рассказам о Бенедикте ди Каэле. Будем для удобства считать, что я и есть Бенедикт… Я собрал тогда небольшой отряд… о, надо признать, это были отчаянные головорезы! И с этим отрядом добрался до Нераки. Ну а там мой родной братец Габриэль убил меня. Человек, борющийся за то, чтобы в мире восторжествовали добро и справедливость, не может не прибегнуть к жестокости и злу, не так ли?

В голосе ворона звучала явная издевка. Я промолчал.

— Итак, все посчитали меня погибшим. Ну что ж, я был мертв. Но — только для них… Отец передал все мои земли и титулы своему младшему сыну Габриэлю. Моему убийце! О, да, батюшка наш всегда благоволил к нему более, чем к нам…

— Вы говорите о себе и о Дункане?! — изумленно воскликнул я. — Но ведь это вы убили Дункана!

— К сожалению, Гален, нет! — ответил ворон. — Конечно, Габриэль верил, что я хочу отравить всю семью… Да, я делал яды. Но я их предназначал для крыс. Только для крыс! Я просто терпеть не мог этих тварей! А их в замке было — просто уйма!

А я ощутил: что-то невидимое вонзилось мне в плечо. Я вскрикнул.

— Как бы там ни было, яды я предназначал для крыс… А смерть моего братца Дункана — нет, это не моих рук дело. Кто же его знает, от чего он умер? Но только я его не убивал.

— Ну а пожар? Ведь это вы сожгли тело Дункана?

— Конечно, я. Вон, посмотри, во-он, видишь окно? Это его комната. Сжигать покойного — это давняя традиция, обычай, который введен не мной и не тобой. Тебе, конечно, никто не рассказывал, что служитель Мишакаль вытворял с телом покойного Дункана, пока я не украл своего братца у него из-под носа…

Но ведь, — пролепетал я, — он только хотел узнать: был ли отравлен Дункан? И если отравлен, то кем?

— И узнал? — вновь усмехнулся ворон. — Наш папаша поначалу не хотел звать служителя Мишакаль. Но потом все-таки согласился. А ведь это же — кощунство. Кощунство! Ты понимаешь это, Гален?

Я промолчал.

— Должен сказать: я никогда не причинял вреда своим братьям. Я не желал им зла. Я был послушным отцу сыном. До тех пор, пока отец во всеуслышание не объявил, что я — мертв. И вот уже четыре сотни лет я пытаюсь доказать роду ди Каэла, что я — жив. Да, жив. И я хочу вернуть себе свои земли. Свой замок. Свои титулы. Но мое имя проклято, оно словно бы предано забвению. Комната, в которой я жил, закрыта, туда боятся заходить… А что может быть страшнее, чем быть пороченным в веках? Ты знаешь и о крысах, и о пожаре, и о людоедах. Все это списывают на меня. Но хочу заметить, такого рода забавы вовсе не по мне, я не опускаюсь до такого. Все это рождено духом самого рода ди Каэла, и все эти порождения не подчиняются воле своих создателей, начинают действовать против них…

— Но все-таки вы — мертвец?! — воскликнул я. — Как же вы возвращаетесь в мир живых?

Ответом мне было молчание — ворон, видимо, задумался над ответом.

Затем вокруг меня разлилось благоухание роз, послышался шелест птичьих крыльев.

— Да, я возвращаюсь… Я возвращался — или вернее, думал, что возвращался — тогда, когда был пожар… Но это не было подлинное возвращение. Настоящее возвращение состоялось лет двадцать-тридцать спустя… И что я помню о тех годах? Вокруг меня — тьма. Жаркая, кроваво-красная тьма! Порою сквозь тьму пробивается свет. Этот свет был похож на зарево пожара… Слышались какие-то голоса. Слов я не мог разобрать… Затем во тьме возникла комната. Ее пол был из полированного оникса. На полу сидели и лежали рыцари. Они как будто спали и вместе с тем смотрели в черное зеркало пола. Я тоже посмотрел в это зеркало. Не знаю, что видели рыцари, но я не увидел ничего, кроме звезд… А потом меня снова окружила тьма. И снова она рассеялась. И теперь я увидел горы. Над ними восходила луна — черная, словно пол в той комнате с рыцарями. Но теперь вокруг не было никого… Черная луна, безмолвные горы и призрачные тени от них. Может быть, где-то в горах жизнь и таилась, но я не знал. Возможно, этот пейзаж возник для меня слишком рано.

Или он был предназначен не мне?…

Голос снова умолк.

В окно настойчиво стучали первые лучи рассвета. Но нет, нет, я ошибся. Это был свет восходящей Солинари.

Я, словно очнувшись от сна, огляделся. Оказывается я был в своей комнате. Одетый, я сидел на кровати.

А голос ворона снова заговорил:

— Неожиданно горы осветил солнечный луч, яркий, сильный. И я увидел… Впрочем, я не стану рассказывать тебе о том, что увидел… Теперь прошло уже четыреста лет. У рыцарей ди Каэла впервые родился не сын, а дочь. Впервые появился не наследник, а наследница! Тоько теперь должно состояться мое настоящее возвращение в мир живых! Теперь мне не нужны ни крысы, ни пожары, ни скорпионы. Мне не нужна ничья посторонняя помощь!..

— А разве возможно настоящее возвращение из мира мертвых в мир живых? — попытался возразить я. — Мне кажется…

Но голос меня тотчас перебил:

— Ты не должен знать больше того, что долен знать. Я просто рассказал тебе, почему вы — и твой хозяин Баярд и ты сам — мешаете мне. Я — законный наследник рода ди Каэла! И я стану наследником, не пролив ничьей крови!

— А рыцари, которых вы убили на турнире? — спросил я.

— Поединки проходили по всем правилам. И никто этого не станет отрицать. Я хотел победить, но я не хотел убивать ни рыцаря Орбана, ни рыцаря Просперо…

— Ну, а тот крестьянин — Джафа?

— А что мог я поделать, если он сам пожелал своей смерти?

— То есть, как это так?

— А вот так! — насмешливо ответил мне ворон.

— Ну, а Эджин?

— Какой Эджин? — недоуменно спросил голос.

— Кентавр, которого убил людоед. И кроме того, я до сих пор не могу понять, зачем сэр Баярд вступил в сражение с людоедом?…

Ворон словно бы улыбнулся:

— О, это было хорошо задумано! И на сэра Баярда было просто приятно смотреть. Сражение человека со стихией! Твой Эджин… мне очень жаль, что он погиб… но он не должен был вмешиваться в поединок рыцаря и людоеда. кентавр погиб по собственной глупости…

Слова прозвучали безжалостно. Я промолчал, но сказал сам себе и — Эджину: «Эджин, клянусь, я отомщу ему за твою смерть!»

А потом сказал вслух:

— Значит, вы хотите завладеть всеми богатствами рода ди Каэла, так?!

Черная птица рассмеялась:

— Хорошо же ты меня понял, Гален! Ну сам, подумай: разве я могу быть алчным? ведь я сейчас — дух, я бесплотен. Что мне до всех их родовых земель, до их золота, всех их сокровищ?! Да и до замка, в конце концов? Нет, мне ничего не нужно. Но я хочу, чтобы у меня был сын. Наследник рода. Поэтому я и женюсь на леди Энид. А еще, Ласка, признаюсь тебе: я не видел женщины прекраснее, чем она… Возможно, она, как и ее мать, умрет молодою…

Я стоял, не в силах даже пошевелиться — словно в столбняке. Только в голове гвоздем точила мысль: «Но что же ему от меня-то нужно?»

А ворон прокаркал:

— Никому ни слова о том, что я тебе говорил! Слышишь, Ласка, никому ни слова! — Он помолчал. — Впрочем, Баярд уже не верит тебе. Не доверяет он уже и сэру Роберу. Не забывай, что я тебе сказал при первой нашей встрече: «Я БУДУ ПЛЯСАТЬ В ТВОЕЙ ШКУРЕ»! Ты ведь помнишь эти слова?! Так что ты знаешь, что тебя ждет. А если ты оценишь мое доверие к тебе, то ничего страшного с тобой не случится. И обдумав все как следует, охотно согласишься мне помогать. Мне сейчас будет весьма кстати твоя помощь…

Я ожидал подобных слов. Но какой конкретно помощи ждал от меня Скорпион? В любом случае получается, что он хочет не только жениться на леди Энид и стать наследником рода ди Каэла, но… Что «но»?

Голос молчал.

Неожиданно в коридоре послышались чьи-то шаги. Я открыл дверь и увидел… Бригельма. Брат шел с подносом на голове — словно какой-нибудь африканец.

Я ужасно обрадовался брату.

А Бригельм, дурачась, воскликнул:

— Ваш ужин, сэр! — Потом сказал уже серьезнее: — Стражники сказали, что ты почти целый день не выходил из комнаты. Я подумал: не заболел ли ты…

Ноги мои были словно приклеены к полу. Руки сведены судорогой. В горле пересохло — я не мог и слова вымолвить.

— Да что ты стоишь, как вкопанный?! — воскликнул брат.

— У тебя от голода, наверное, живот уже свело! Или рассудок помрачился… Я тебе ужин принес, слышишь, Гален?!

Брат вошел в комнату, поставил поднос на стол.

— Вот — суп, вот — жаркое. Ешь, братец! Ешь и запивай вот этим прекрасным вином. Оно, кстати, старше тебя… Ешь, говорю тебе!

— Бригельм!

Голос мой прозвучал, наверное, как-то странно — брат посмотрел на меня с удивлением.

— Бригельм, я действительно нездоров.

Но брат словно бы и не услышал меня. Он деловито налил большую тарелку супа, в кубок — вина. Затем налил вина и себе.

— А ну, Гален, давай ешь!

Пригубив из кубка, Бригельм стал рассказывать…

— Ты, Гален, наверное, уже знаешь, что Алфрик, как и мы, столкнулся на болоте с сатирами. Мне он, во всяком случае, рассказал об этом. Он, разумеется, и не подумал о том, что это — просто видение. Морок. Он даже убил кого-то из них. И не одного — нескольких! Он был так горд — словно одолел целую армию! Сражался он с ними отчаянно. Он сказал мне — я повторю тебе слово в слово: «Я пришел в благородную ярость!»

Я удивился:

— В благородную ярость? Неужели наш брат Алфрик так и сказал?

Бригельм кивнул.

— О, да! В общем, он даже обратил сатиров в бегство. Так вот, слушай: одержимый благородной яростью, Алфрик погнался за ними. И вдруг наткнулся на колуна, с которым мы сражались на поляне, посреди болота. Представляешь себе? от подобных шуточек…

— Да он, — прервал я брата, — еще и не такое может выделывать!

Бригельм, соглашаясь со мной, задумчиво кивнул.

— Да, и знаешь, что еще сказал Алфрик. Я запомнил слово в слово: «Я сразился с сатирами для того, чтобы благородный рыцарь сэр Баярд Брайтблэд мог беспрепятственно проехать по болоту». Вот видишь, он за сэра Баярда живот готов был положить.

— Это на него так похоже!.. — насмешливо ответил я.

Но вскоре я почувствовал: усталость свинцовой тяжестью навалилась на меня. Встреча с вороном, разговор с ним вымотали меня совершенно. А от еды и от вина меня совсем разморило, неудержимо потянуло в сон.

Бригельм продолжал рассказывать, я слушал вполуха, только иногда вскидывая голову и тараща глаза. Поэтому весь его рассказ я не запомнил и просто расскажу кратко, что осталось в памяти.

…На следующее утро, когда мы с сэром Баярдом и Эджином уехали из болота, Бригельм отыскал Алфрика. Обдумав все хорошенько, Бригельм вернулся в отцовский замок, взял лошадей и поспешил назад к брату. Затем они вдвоем помчались через Вингаардские горы в замок ди Каэла. Никаких особых приключений у них не было. Единственное, что их смущало — они никак не могли отыскать след сэра Баярда. Какое-то время они ехали по дороге, ведущей через горы в Палантас. Алфрик не раз мечтательно говорил: вот он приезжает в замок, побеждает всех на турнире и становится мужем леди Энид… А Бригельм внимательно осматривал дорогу и горы, надеясь увидеть сэра Баярда или заметить какой-нибудь знак, который позволил бы отыскать сэра Баярда. И вот однажды он увидел огромного черного ворона…

Услышав это, я тотчас вскинул голову. Потом налил себе вина и, выпив, успокоился.

…Ворон был такой огромный, что Алфрик даже вскрикнул от удивления. Птица летела на восток, в Соламнию. Бригельм понял, что это несомненно — знак. И они с братом поехали вслед за птицей. Таким образом они выехали на нашу дорогу. А ночью выехали к горному перевалу…

Я вспомнил голоса, услышанные в ночи. Вновь вспомнил сражение сэра Баярда с людоедом, гибель Эджина.

… С той ночи лошади несли их к замку ди Каэла быстро и легко. У Бригельма было такое ощущение, что им помогает кто-то невидимый. и все-таки к замку ди Каэла приехали они уже только тогда, когда турнир заканчивался. Для Алфрика это было просто ударом! Конечно, сэр Робер, как гостеприимный хозяин, оставил их у себя в замке…

— Знаешь, он до самой последней минуты надеялся: вот-вот появится сэр Баярд, — вздохнул Бригельм. — Но…

Брат смотрел на меня, а мне казалось: он меня и не видит даже.

Затем Бригельм встал и подошел к окно.

— Ты знаешь, — сказал он вдруг, — не почему-то кажется, что тебя отнюдь не случайно поселили именно в этой комнате. Мне рассказывали, Гален, что недавно здесь кто-то умер. Умер очень странно — от того, что в окно влетела птица…

«Недавно здесь кто-то умер… от того, что в окно влетела птица…» — зазвучало у меня в мозгу.

Усталость и хмель разом слетели с меня.

— Бригельм! — воскликнул я.

Брат пристально посмотрел мне в глаза. Его взгляд пронзил меня насквозь. Он словно молча что-то приказывал мне.

И я понял, что он мне приказывает.

Я понял, что брат уже уверен: ворон прилетал ко мне. Прилетал именно ко мне. И Бригельм приказал рассказать мне все начистоту.

Пожалуй, даже против своей воли я рассказал ему обо всем…

* * *

— Так ты полагаешь: это действительно был Бенедикт ди Каэла? — спросил Бригельм, когда я кончил свой рассказ.

— Ну, с таким же успехом ворона можно назвать и Скорпионом, и Габриэлем Андроктусом, — ответил я. — Он может принять любое обличье. И он вездесущ.

Бригельм собрал объедки на поднос и снова водрузил поднос себе на голову. Затем пошел к двери. А у самой двери сказал:

— Ты… да и я тоже… мы поступим разумнее всего, если пойдем сейчас к сэру Роберу и расскажем ему обо всем… Расскажем ему о Габриэле Андроктусе, его будущем зяте…

— Но, Бригельм, — возразил я, — сэр Робер и слушать нас не станет. В их роду о Бенедикте и вспоминать не хотят.

— Тогда пойдем и расскажем все сэру Баярду, — сказал брат.

— Тем более, нет! Бригельм, я знаю, что сейчас сэр Баярд мне уже не верит. И если мы начнем рассказывать ему о странном вороне и о прочей чертовщине, он просто-напросто прогонит нас. И никогда больше не захочет меня видеть!

— Успокойся, Гален! — Брат подмигнул мне: — Может быть, принести тебе еще поесть?

— Спасибо, брат, но я сыт. Честное слово. А вино было действительно прекрасное! Давай лучше выпьем с тобой еще по глотку!

Брат отошел от двери и сел к столу.

Как бы там ни было, он не понимал, почему я не хочу сейчас ничего рассказывать ни сэру Роберу, ни сэру Баярду.

— ну, хорошо, — сказал Бригельм, — мы никуда не пойдем и никому ничего не скажем. Но подумай же сам: мы не можем сидеть здесь, как кролики в норе, дрожать за свою жизнь и ничего не сделать для того, чтобы спасти жизнь сэра Робера. А я уверен, что Бенедикт хочет его убить. А кроме того, как я понял, опасность угрожает и жизни леди Энид…

Я отпил от кубка и сказал:

— Бригельм! Я скоро уйду из замка и отыщу сэра Баярда. Завтра днем он уезжает отсюда.

— Да, он не хочет присутствовать на свадьбе…

— Свадьба?! Ну да, конечно, свадьба! Как же я позабыл об этом! Да, я должен сейчас же отыскать сэра Баярда! — мы пойдем вместе, — ответил Бригельм, — но только после того, как я допью это прекрасное вино!

Он стал пить прямо из кувшина.

А потом посмотрел на меня ясными трезвыми глазами:

— Главное, не быть пустобрехами, как Алфрик…

Я посмотрел на брата с удивлением.

Бригельм рассмеялся и снова приложился к кувшину.

— Ну, Гален, неужели ты думаешь, что я поверил рассказам Алфрика о его подвигах на болоте?

— Но… — начал было я.

— Эх, Ласка! Ты еще, наверное, плохо разбираешься в людях. Отец ведь с ним всегда был не очень-то ласков и нежен. Алфрик только и слышал: сделай то, не делай этого! всегда зависел от чужой воли… Поэтому он постоянно мечтал: вот совершу я подвиг и докажу вам всем, какой я на самом деле! Вот и на болоте он вообразил себя неустрашимым, непобедимым героем… Но впрочем, нам действительно пора отправляться на поиски твоего сэра Баярда.

* * *

Как я и думал, сэр Баярд не очень-то обрадовался, увидев меня.

В полном одиночестве он сидел под тем же деревом, под которым мы с ним коротали первую ночь.

И так же, как в ту ночь, горел костерок, и отблески огня скользили по гербу на щите соламнийского рыцаря сэра Баярда Брайтблэда.

Ночь выдалась теплая, какая-то совершенно не осенняя.

Большинство рыцарей еще не уехало из лагеря. Многие из них продолжили пир здесь. Из шатров доносилась музыка, звон кубков. Рыцари веселились вовсю. Иногда долетали обрывки фраз — рыцари рассказывали о своих великих подвигах. Весь этот разноголосый шум затихал возле дерева, под которым одиноко сидел сэр Баярд, — так морские волны с шумом разбиваются о подножье одинокой скалы.

Пока мы шли по лагерю, Бригельм, прислушиваясь к рыцарским рассказам, спрашивал меня:

— А как ты, Гален, думаешь: все эти рассказы о морских чудищах, о полетах на огромных птицах, о страшных зверях — это только вымысел? А вдруг у сэра Рамиро и вправду был говорящий меч?

Я пожал плечами и ответил уклончиво:

— Думаю, что тебе лучше спросить об этом у самого сэра Рамиро…

— Ну что же, братец, — ответил мне Бригельм, — может быть, я так и сделаю. Во всяком случае, мне кажется, будет лучше, если к сэру Баярду ты сейчас подойдешь один, без меня.

Бригельм свернул в сторону и принялся ходить от одного шатра к другому, слушая рыцарские россказни.

А я стал внимательно оглядываться по сторонам: где же сэр Баярд?

Отыскал я его как раз по отблескам огня на его щите. И быстро пошел к своему хозяину.

Но путь мне неожиданно преградил толстый хмельной рыцарь — Сэр Рамиро из Мав.

— Кого я вижу? — закричал он. — Оруженосец нашего славного сэра Баярда! — Затем понизил голос. — А хозяин у тебя гордец, каких еще поискать! Он с нами и знаться не хочет! Такого себе даже сэр Робер никогда не позволял! А он только самого себя должен винить во всем — он ведь опоздал на турнир. Но он, похоже, злится на весь свет, а не на себя…

— Неужели он ищет ссоры? — встревожено спросил я.

— О, нет, нет! — успокоил меня сэр Рамиро. — Но вот смотри: на пиру в замке твои братья были? Были! А не ты и ни он — не пришли! Твоя преданность хозяину, конечно, выше всяких похвал… Но он, он-то зачем так себя ведет?!

Я с ненавистью смотрел на жирное, лоснящееся от пота и вина лицо Сытого рыцаря. Я не мог ничего прочитать в его лице — оно было закрыто дл меня, словно крепостные ворота.

— И вы полагаете, что если сэр Баярд сторонится вас, то он будет сторониться и меня?

— Ах ты, негодник! — в негодовании воскликнул сэр Рамиро и хотел схватить меня за шиворот.

Но я успел увернуться от его лап и отбежал в сторону. Тут на мое счастье к Сытому рыцарю подошел Бригельм и попросил сладким, как мед, голосом:

— Сэр Рамиро, не будете ли вы столь любезны рассказать мне о говорящем мече?

Я помчался к сэру Баярду.

Он задумчиво смотрел в звездное небо и не заметил, как я подошел.

Потоптавшись с минутку, я кашлянул.

— Сэр, в замке происходит что-то странное и, боюсь, страшное…

Мой хозяин даже не повернул голову в мою сторону.

— Тебя выгнал из замка сэр Робер? — спросил он равнодушным тоном.

Я, как и сэр Баярд, посмотрел в небо. Вокруг созвездий Книги Гилеана танцевали два дракона. С востока наползали черные тучи. Может быть, будет гроза?

Потом снова перевел взгляд на своего хозяина.

— Нет, сэр! Но если бы и выгнал, разве об этом стоило бы говорить?! происходит нечто куда более важное!

— Может быть, — коротко ответил рыцарь.

Он опустил голову, посмотрел на костер. Потом наконец-то взглянул на меня. Его, как всегда, спокойное лицо было холодно-отчужденным.

— Всем нам есть из-за чего расстраиваться. Я, например, расстроен тем, что у благороднейшего рыцаря, сэра Эндрю Пасвардена сыновья выросли отнюдь не благородными. Кроме, может быть, среднего сына… — сэр Баярд кивнул в сторону Бригельма, стоявшего сейчас неподалеку.

Сказав это, мой хозяин поднялся и пошел к навесу, который он соорудил сам, — по земле ударили первые тяжелые капли дождя.

Глотая слезы, я в отчаянии прошептал:

— Бенедикт вернулся в замок!

Огромная, ветвистая молния разрезала небо наискосок. Она вспорола ночную тьму, словно ножницы тяжелую ткань. И при вспышке молнии я увидел: сэр Баярд обернулся ко мне. Хвала богам, он услышал меня! Я увидел его удивленный взгляд:

— Что ты сказал, Гален?!

И тотчас прогремел гром. А вслед за ним стеной хлынул дождь. В одно мгновение я промог до нитки.

Я побежал к сэру Баярду, а он уже сам вышел мне навстречу из-под навеса.

— Гален! — он прижал меня к себе. Я знал, что он не умеет долго сердиться. — Гален! Расскажи… Нет, давай сперва спрячемся от дождя, ты ведь весь мокрый…

Он втащил меня под навес и накрыл своим теплым шерстяным плащом. Поверх плаща набросил еще какую-то шкуру.

— Сейчас, погоди, я разведу огонь, ты согреешься, обсохнешь.

Рыцарь быстро и ловко запалил небольшой костерок. Я протянул к огню руки.

— Смотри только не обожгись, — сказал сэр Баярд и ласково положил мне ладонь на голову.

О, как мне захотелось прижаться к нему. Рассказать ему обо всем, что я знаю. Умолять его, чтобы он снова взял меня к себе оруженосцем. Чтобы он не гневался на меня…

— Значит, — сказал тихо сэр Баярд, — ты говоришь, что Бенедикт вернулся в замок?

Я кивнул головой.

Но я ничего не ответил — я не мог сейчас произнести ни слова…

 

Глава 15

Целый сноп ярких лучей ослепил меня так, что я невольно зажмурился.

Потом я осторожно приоткрыл глаза — невероятно яркий свет струился надо мной с неба. По небу летали легкие белоснежные облака.

Я лежал в чем-то деревянном — словно в зыбке. Это «что-то» покачивалось. Слышался цокот копыт, дыхание лошадей, скрип колес.

Ясно: я куда-то еду. Вернее, меня везут. Сейчас день — это тоже ясно. Но куда меня везут? Кто?

Вот надо мной склонилось чье-то лицо. Да это же — Бригельм! Брат что-то сказал мне. Я слышал его голос, но что он сказал, понять не мог. Вот я услышал и голос сэра Баярда, но что он говорит, я тоже не мог разобрать.

Где я? Что со мной было? Почему я слышу голоса, а что говорят — понять не могу?

Бригельм положил мне на лоб свою холодную руку и снова что-то сказал. Что-то доброе, ласковое. Может быть, говорил, чтобы я ни о чем не беспокоился?

Вот я услышал и женские голоса. И среди них… да, да, голос леди Энид! Он звучал, словно нежнейшая музыка, словно дивный птичий щебет. О, леди Энид!..

Но все опять исчезло в безмолвной тьме.

Очнулся я в какой-то незнакомой мне комнате. Хотя в ней было светло, я с трудом видел что-либо.

— Он пришел в себя, Дени, — услышал я такой знакомый мне голос. — озови рыцарей.

Я только услышал, как открылась и закрылась дверь — перед глазами висела какая-то пелена. Чувствовал я себя невероятно слабым.

— Ну, братец, наконец-то ты очнулся, — услышал я голос Бригельма. — Несладко тебе, поди, пришлось! В следующий раз будь осторожнее. И если уж не думаешь о себе, подумай о других. Хотя бы о сэре Баярде… Хорошо еще что сэр Робер и этот рыцарь в черном вовремя подоспели…

Рыцарь в черном?

Я сделал какое-то судорожное движение рукой.

— Не волнуйся, — ласково и спокойно сказал Бригельм, — они не слышали, о чем вы говорили с сэром Баярдом. А сейчас их здесь нет, они ушли отдыхать. Успокойся, здесь не чужих. И с тобой ничего не случится.

Я лежал с закрытыми глазами и слушал то, что происходит вокруг.

Кто-то прошел возле самой моей постели. Я чуть-чуть приоткрыл один глаз: кто?

Возле меня стоял сэр Баярд.

— Бригельм сказал мне, что тебе лучше, Гален.

Я открыл глаза пошире и кивнул: мол, да, мне действительно лучше.

— С тобой желает поговорить сэр Робер. При беседе будет присутствовать и Габриэль Андроктус.

О, я отлично понял: сэр Баярд предупреждает меня, о чем я должен говорить и о чем промолчать.

— Помни, Гален, — сказал он ласково и тихо, — я поверил твоим словам. Я доверяю тебе, как и прежде.

Он положил руку на эфес своего меча.

— Но и ты тоже, — продолжал он тихо, — верь мне. Кое-что из того, что ты рассказал мне о Габриэле Андроктусе… или уж я не знаю, как его называть… все это знаю только я один. И никто это больше не должен знать. Ты слышишь меня, Гален? Никто!

— Да, сэр. Пока я жив — я никому не расскажу.

Сэр Баярд засмеялся. Затем сказал, обернувшись:

— Попроси их сюда, Бригельм.

Они сели по обе стороны от моей постели и внимательно слушали, что я рассказывал им. Я рассказывал о болоте, о холме, о хижине на холме. о том, что случилось со мной в замке…

Габриэль Андроктус не перебивал мня, и слушал он меня вроде бы внимательно. Но вид у него был как у человека, которому хорошо известно все, что рассказывают. И которому известно, пожалуй, много больше, чем сейчас рассказывают.

Когда я принялся рассказывать о смерти Эджина, он молча посмотрел на меня.

Наконец я закончил свой рассказ.

Наступившее молчание прервал Габриэль Аедроктус. Я был просто поражен: какой приятный у него голос! Он, можно сказать, ласкал слух. Но вместе с тем… вместе с тем, в нем ощущался ледяной холод…

— Молодому человеку несомненно пришлось пережить в последнее время очень и очень много, — говорил Габриэль Андроктус. — Для его возраста слишком много. И это, видимо, сделало его излишне подозрительным. Он везде видит врагов, видит угрозу себе… Но в его рассказе есть нечто, что заинтересовало меня, — он искоса взглянул на сэра Робера, — да и многоуважаемого сэра Робера тоже…

А старый рыцарь взглянул на него, как посмотрел бы на гадюку.

Габриэль Андроктус словно бы и не заметил этого взгляда. Он продолжал:

— Да, нечто в рассказе Галена заинтересовало меня. Но я предпочитаю все уточнить после свадьбы…

Сэр Робер не выдержал.

— Как вам угодно, сэр Габриэль, — холодно произнес он.

— Но не допускаете ли вы мысли, что молодой человек сказал правду?

Габриэль Андроктус вскинул брови и расхохотался.

— И получается, что я — Бенедикт ди Каэла?! Разве такое возможно?! — Затем стал серьезным. — Ну что же, допустим: сей молодой человек сказал правду. Но тогда вопрос: а где доказательства?

Сэр Баярд и сэр Робер одновременно посмотрели на меня.

А я растерялся. Доказательства? какиедоказательства? се, что я рассказал, я видел своими глазами и слышал своими ушами…

Более никаких доказательств у меня нет.

Впрочем, постойте… Кроме одного…

Я повернул голову к сэру Баярду:

— Сэр, прошу вас, принести мою одежду. Ту, в которой я был под дождем.

Все то время, пока я рассказывал, сэр Баярд ни разу не взглянул в сторону Андроктуса. И тот ни разу не посмотрел на моего хозяина. Но теперь он взглянул на сэра Баярда с каким-то беспокойством.

Сэр Баярд вышел и вскоре вернулся с моей одеждой в руках. Она была еще слегка влажная, но теплая.

Я засунул руку в карман плаща. Нащупал кости, по которым гадал, и ужасно им обрадовался. Они — здесь! но того, что я искал, в этом кармане я не нашел. Я обшарил другой карман и радостно воскликнул:

— Они!

Высыпал опалы на постель. Камни излучали нежный, теплый свет.

— Вот эти камешки и есть доказательство? — презрительно спросил Габриэль Андроктус.

— Да, они самые! Это те опалы, которые вы дали мне во время первой встречи. Когда вы украли доспехи сэра Баярда из замка моего отца!

— Ну что же, сказал сэр Баярд и повернулся к сэру Роберу.

— Молодой человек прелъявил свое доказательство. Что вы скажете на это?

Но Габриэль Андроктус не дал сэру Роберу и рта раскрыть:

— А что он может сказать, если он так же глуп, как и вы, Баярд?!

Сам сэр Робер словно и не слышал этих слов Андроктуса. Он наклонился над моей постелью и взял один из опалов.

— О, редчайший камень! Поистине редчайший! — Затем повернулся к Габриэлю Андроктусу. — И пожалуй, сэр Габриэль, это может служить доказательством того, что молодой человек сказал нам правду. Такие камни можно найти только в ущелье Тротала, возле Восточных Дебрей!

Не снизойдя до ответа, Габриэль Андроктус встал и пошел к двери. Но на пороге он все-таки обернулся и бросил пренебрежительно:

— У меня никогда не было таких опалов…

И вышел, едва не хлопнув дверью.

— М-да, — задумчиво произнес сэр Баярд, — а Бенедикт ди Каэла, помнится, бывал в этом ущелье.

— Когда собирался идти в Нераку, — вставил я.

Сэр Робер посмотрел на меня с нескрываемым удивлением:

— Ты знаешь и об этом? Я думал, что об этом знают только в нашем роду. Ведь речь идет о том…

— О том, как один брат убил другого! — Это сказал Габриэль Андроктус.

Неожиданно для всех он вернулся в комнату. И только он вошел — в воздухе словно бы задрожало какое-то облачко.

Сэр Баярд крепко сжал рукоять меча.

— Да, один брат убил другого, — повторил Андроктус.

Он указал на гобелен, висевший на стене комнаты. На гобелене были изображены пять всадников из рода ди Каэла. Среди них — Габриэль Младший. И вдруг — от неожиданности я вскрикнул — фигуру Габриэля охватило пламя.

— Вот, — сказал спокойно Андроктус, — это он убил Бенедикта, законного наследника рода ди Каэла. Убил тогда, когда тот шел со своим отрядом в Нераку.

— Я вижу, — ледяным тоном произнес сэр Робер, — что вы хорошо знаете историю рода ди Каэла.

— А почему бы мне и не знать? — надменно сказал Габриэль Андроктус. — Скоро мы с вами станем родственниками, мой дорогой тесть! Вы, конечно, вольны считать доказательством эти камешки. Может быть, доказательством вам послужат и кости, на которых любит гадать сей молодой человек?! Они тоже из Восточных Дебрей.

— Любопытно, любопытно, — заметил сэр Баярд. — А откуда вы, ни разу не видев их, о них знаете?

Габриэль Андроктус ухмыльнулся.

— А его брат, — указал он на меня длинным тонким пальцем, — брат, которого зовут, если не ошибаюсь, Алфрик, во время пира рассказал мне много чего интересного.

— Н-да, сэр Габриэль, голыми руками вас не возьмешь… — задумчиво произнес сэр Робер. — У меня очень много вопросов к вам, сэр Габриэль, и пока я не получу на них удовлетворяющих меня ответов, свадьбе не бывать! — закончил он решительно.

— У вас прямо семь пятниц на неделе! — решил превратить все в шутку Габриэль Андроктус.

Но сэр Робер был неумолим.

— Считайте как хотите, но свадьбу я откладываю, как минимум, на неделю!

— Итак, вы решили изменить своему слову, данному ранее? — тихо и медленно проговорил Андроктус. Он обернулся к сэру Роберу, глаза его холодно сверкнули. — Это не в правилах благородных рыцарей! Вы предаете рыцарство! Вы предаете меня!

Лицо сэра Робера побагровело.

— Как вы смеете говорить мне это! — воскликнул он в гневе. — Если кто и предал рыцарство, так это вы! И вы, вы — мертвец! И учтите: пока я жив — я владелец замка и законный наследник рода ди Каэла! А не вы, Бенедикт! — Андроктус хотел что-то возразить, но сэр Робер не дал ему сказать и слова. — А если вы отказываетесь от своего имени — от своего настоящего имени! — то попрошу вас покинуть замок и никогда впредь не попадаться мне на глаза!

Неожиданно ледяной ветер ворвался в комнату.

И порыв этого ветра словно бы поднял Габриэля Андроктуса над полом. Да, да, Андроктус взлетел почти под самый потолок и, изогнувшись, навис над сэром Робером и сэром Баярдом.

Несколько секунд в комнате было совершенно тихо.

А потом вздрогнули и задребезжали стекла в окнах — это заговорил Андроктус.

— Вы меня предали, сэр Робер! Коварно! О, как коварно! Вы позволили мне насладиться славою победителя турнира! В мою честь вы устроили в замке пир! Вы дали слово, что ваша дочь станет моей женой! И вы отказались от своего слова! Такого среди рыцарей Соламнии еще не было! Вы оскорбили меня! Неслыханно оскорбили!

В этом голосе слышались даже слезы; казалось, они катились по воздуху, словно бисер по металлическому подносу. Неискренние, фальшивые слезы… Сам голос был жутким, громким, но я готов был поклясться: это был голос Скорпиона!

А голос продолжал:

— Вы — жалкий человечишко! И все эти рыцари, все эти жалкие твари, вам, разумеется под стать! Но как бы там ни было, вы, сэр Робер, все-таки — рыцарь! И вы нанесли оскорбление другому рыцарю! Я, надеюсь, вы хорошо понимаете, чем это вам грозит?! Так что берегитесь меня, я вас не пощажу!

Сэр Робер, побагровев от гнева, выхватил меч из ножен.

А Скорпион замолчал и тотчас исчез, как будто его и не было.

Сэр Баярд метнулся к окну. Нигде никого.

— Растворился в воздухе, — вздохнув, задумчиво произнес мой хозяин.

Покачав головой, сэр Робер вложил меч в ножны и с тяжелым вздохом опустился в кресло.

* * *

Болтая ногами, Бригельм сидел на подлокотнике кресла возле моей кровати.

— Не знаю: благоволит ли нам фортуна или нет, — говорил мой брат, — но я знаю, что твой недуг — ерунда, легкое недомогание. Так что забудь о нем и поднимайся с постели.

Я постарался ответить в тон ему:

— Ну что же, если это так, то это и значит, что фортуна нам благоволит. Пусть же она не изменит своего отношения к нам и в дальнейшем.

Брат посерьезнел:

— Признаюсь тебе честно, Гален, я даже и представить себе не могу, что нас ждет в дальнейшем.

Я шутливо поднял вверх указательный палец и процитировал древнюю мудрость гномов:

— «Когда не ведаешь, что делать, потуже пояс затяни». Поживем — увидим, Бригельм. Может быть, нас ждет что-нибудь посерьезнее, чем было с нами на болоте?…

Бригельм подошел к камину, протянул руки к огню.

— Я бы, наверное, не отказался вернуться на болото. Там я был сам по себе. А кто я здесь? Никто. Вернее, некто, состоящий при Алфрике. Слуга своего брата…

— Да что ты несешь, Бригельм? Ты — слуга Алфрика?! С чего это ты взял?

Я смотрел на Бригельма с искренним недоумением и изумлением.

— Конечно, Гален, я знаю, что брат наш — фантазер. Но Алфрик мне сейчас постоянно талдычит о том, что он, именно он женится на леди Энид! И как мне кажется, скоро он отправит меня к нашему папаше с вестью: готовиться к свадебному пиру!..

— Но, Бригельм, Алфрик ведь еще даже не рыцарь!

— Ну, про рыцарские законы ты с Алфриком знаешь гораздо лучше меня. — Брат усмехнулся. — Я помню, ты даже заучивал кодекс рыцаря. И Алфрик знает его назубок… Так вот он решил вернуться к отцу, попросить его, чтобы он, как подобает, провел церемонию посвящения в рыцари, и тогда уже приехать в замок ди Каэла как рыцарь. Здесь будет новый турнир, и Алфрик полагает, что он одержит победу над всеми соперниками и станет мужем леди Энид. Вот каковы его планы, Гален. И думается мне, что он сделает все для того, чтобы так и было.

— Ты так думаешь?

— Да, Гален, Алфрику просто не терпится стать рыцарем и мужем леди Энид.

Я приуныл. С Алфрика еще и не то станет! А рассказы рыцарей о подвигах ему сейчас, наверное, совсем голову вскружили. Но самое-то главное: он хочет жениться на леди Энид. На моей принцессе!

* * *

Мне хотелось тотчас уехать из замка. Но немного подумав, я решил остаться до утра.

Я отыскал сэра Робера и предупредил его о том, что Андроктус — Скорпион, Бенедикт… — намеревается погубить леди Энид. Тот немедленно приказал усилить охрану замка. Так что ночью невозможно было выйти из замка подышать свежим воздухом без того, чтобы тебя на каждом шагу не окликнули бы: «Стой! Кто идет?» И попробуй не ответить и не объяснить, зачем ты здесь, — тебя тотчас упекут в темницу! В общем, стражники были на страже!

Наконец, я пробрался в палисадник под окнами леди Энид. Здесь стражников не было. Леди Энид попросила отца, чтобы они не заходили в этот садик. Ей нравилось слышать не голоса гврдейцев, а пение соловьев.

После полуночи соловьи заливались здесь вовсю. Помимо соловьев в палисаднике обитали и совы. И когда смолкало соловьиное пение, слышалось их уханье.

А кроме птиц здесь было и великое множество всяких мелких зверьков: хомяков, хорьков, кроликов.

Я стоял в густой траве, из окна леди Энид на меня падал свет, голова моя кружилась от благоухания поздних осенних цветов, пели соловьи! О, да, я стоял под окнами своей принцессы!

И вдруг — чьи-то руки крепко схватили меня за плечи…

— Не настало ли время нам поквитаться, а?

Голос был мне хорошо знаком. Да, очень хорошо знаком — это был голос Алфрика.

— Что же ты молчишь, братец? Я полагаю, что нам самое время поквитаться! Даже звезды на это намекают!..

Он хихикнул.

Я посмотрел на него, как на врага.

— Оставь меня в покое, Алфрик!

Я старался говорить спокойно, но голос у меня, кажется, заскрипел, словно несмазанное колесо.

— Ого, ты посылаешь меня в болото!

— Ничего такого я тебе не говорил, — пожал я плечами.

— Ну да, конечно. Но с таким лицом только такое и говорят, Ласка! Посмотрел бы ты на себя: ты ведь прямо весь позеленел!

Он засмеялся. Я старался быть спокойным, но чувствовал: вот-вот взорвусь.

— Серьезно тебе говорю, Алфрик: оставь меня в покое. Тебе же будет лучше.

Брат хихикнул.

— Вот как ты заговорил…

А я продолжал:

— Мы ведь, брат, похожи с тобой. Спутать нас легко. Особенно в темноте, ночью. А вдруг какой-нибудь рыцарь возьмет да вместо меня побьет тебя, Алфрик?

— Да ты — мальчишка, Гален! И только поэтому я прощаю тебя. А кроме того мне сейчас вовсе не до тебя. Ибо я, — сказал он гордо, — женюсь на леди Энид!

— Ну да благоволит тебе фортуна, брат! — насмешливо ответил я. — Мне уже приходилось слышать об этом. Ты ведь, кажется, собираешься стать победителем нового турнира?

Алфрик ответил мне не сразу, он задумчиво смотрел на меня.

— Не знаю, — наконец сказал он, — благоволит ли мне фортуна, но тебе, Ласка, она явно не благоволит.

— Ты так думаешь?

— Да. Потому что ты — в моих руках.

Алфрик бросился на меня и тотчас зажал мне рот своей ладонью. Я извивался, как уж, под его руками, но он крепко держал меня и я не мог даже позвать на помощь. Другой рукой он ударил меня в живот, а ногой под коленку. Я упал лицом вниз, в траву. А он сразу же навалился на меня сверху и принялся колотить так, что в глазах у меня потемнело.

— За что? — прохрипел я. — За что ты меня бьешь, Алфрик?

— Ах, ты хочешь знать, за что? — зло прошипел брат. — За болото! Ты не забыл про болото? Не забыл, как ты оставил в нем своего брата, а сам заторопился на турнир? А если я расскажу об этом сэру Роберу и сэру Баярду? Как ты думаешь, они похвалят тебя? По головке погладят?

— Да говори что хочешь! — взмолился я. — Только отпусти меня сейчас.

Но брат разошелся не на шутку, его было уже не остановить. От него несло дешевым вином.

Алфрик поднял меня с земли и приставил нож к самому моему горлу.

— Ты умный, Гален! Так подскажи, что мне делать? Я опоздал на турнир. Я — не рыцарь. Мне пришлось пойти в слуги к какому-то весьма не прославленному рыцарю. Да наш бы отец помер от стыда, если бы узнал, чем пришлось заниматься его старшему сыну! Его первенцу! Его наследнику! Да и ты, Ласка, тоже хорош. Ты смотришь на меня, как на пустое место! Хотя и ты сам-то — всего-навсего слуга!.. Но погодите, я еще вам всем покажу, кто такой Алфрик! Я еще сыграю с вами шутку на турнире! Вы меня еще попомните!

Пьяный Алфрик грозил то мне, то всем рыцарям Соламнии. Если бы не нож у самого горла, я бы, наверное, рассмеялся.

— Какую же ты собираешься сыграть шутку, Алфрик?

Я косился на сверкающую сталь и старался хоть немного отодвинуться от лезвия. Что еще взбредет в безумную голову Алфрика в следующую секунду?!

— А вот это не твоего ума дело, Ласка! — прикрикнул на меня брат. — Ты лучше скажи, какую шутку ты хочешь сыграть со мной? Почему ты здесь, под окном леди Энид? — Я молчал. — Ну, гоаори! А не то… — брат еще больше приблизил нож к моему горлу и просипел: — А не то, я убью тебя, Гален!

Опять! Опять то же самое, что в нашем замке! Он был способен меня убить, я это прекрасно понимал. Видимо, это на него накатывает постоянно — желание убить меня. И мне, наверное, до смерти не будет от него покоя! И в детстве он меня терзал, и сейчас!.. За что, за что мне такое наказание?…

— Ну, что же ты молчишь, Ласка?! — брызгая слюной, кричал Алфрик.

Я уже ощущал, как его остро наточенный нож входит в меня…

И вдруг он отвел руку от моего горла и с силой отбросил нож от себя — над нами растворилось окно леди Энид.

— Приветствую вас, прекраснейшая леди! — воскликнул Алфрик.

— И я приветствую вас, прекраснейшая! — прошептал я.

Мне не хватало воздуха, сердце готово было вот-вот выпрыгнуть из груди.

Поклонившись леди Энид, Алфрик задрал голову вверх и смотрел на нее, глупо улыбаясь. И молчал. Он не знал, что сказать, что ответить на ее вопросы — ведь она, конечно, слышала его угрозы в мой адрес.

Затем, взглянув на меня угрожающе, но вместе с тем и испуганно, он стремглав кинулся из палисадника прочь.

Леди Энид посмотрела ему вслед, затем перевела взгляд на меня. Она смотрела на меня молча. Потом, так и не проронив ни слова, затворила окно.

Я снова остался в палисаднике один. Алфрик убежал — хвала богам, он на этот раз не зарезал меня.

Стало темнее — закрывая луну и звезды, по небу поползли черные лохматые тучи.

Да, Алфрик убежал, но это не значит, что он еще не вернется… И кто знает, что будет тогда?…

Я оказался прав. И часа не прошло, как Алфрик снова появился в саду. Вид у него был явно испуганный, но это не помешало ему снова накинуться на меня.

Заломив мне руки назад, он зашептал:

— О, ты всегда был любимцем отца! Тебя все любят! А меня — никто! А ты знаешь, как это горько?! Знаешь, как мне тяжело? Знаешь?

— Отпусти ты меня, Алфрик. Мне же больно!

— Заткнись! — зло прошипел брат. — А ты думаешь, мне не больно?! Ты думаешь, хоть кто-нибудь, хоть раз спросил меня: Алфрик, а тебе хорошо живется?!

— Но что же ты ко мне-то пристал?

— Заткнись! — снова повторил Алфрик. — Я всегда был для тебя старшим братом и всегда должен был угождать тебе. Я должен был слушаться отца. И тебя! Все время на побегушках. «Алфрик, сходи туда! Алфрик, принеси то!»

О, боги! Старая песня!

— Но… — начал я.

Алфрик не дал мне говорить, но на этот раз он не сказал мне «заткнись!» Он зашептал:

— Гален, ты должен мне помочь. Ты умный, обаятельный, красноречивый. Ты ведь умеешь писать стихи, правда, Гален?! И я прошу, прошу тебя: напиши стихи для меня, а? Стихи, которыми я мог бы покорить сердце леди Энид! Самые прекрасные стихи для самой прекрасной леди! И, я, Ласка, я буду признателен тебе. Я, если хочешь, заплачу тебе.

Он замолчал и тупо уставился на окно леди Энид.

— Она больше не выглянет в окно, — покачал я головой. — Впрочем, Алфрик…

Я беззвучно зашевелил губами. Потом сказал вслух:

О, леди Энид, поглядите в окно…

Алфрик недоуменно уставился на меня:

— Что?

О, леди Энид, поглядите в окно, — повторил я. — Ты же сам просил меня написать стихи. Это первая строчка.

Я поставил правую ногу на камень, а руками задвигал так, словно играю на лютне.

— Не понял… — Алфрик все так же недоуменно смотрел на меня.

— Ты просил меня написать стихи, так? — стал я терпеливо втолковывать брату. — Вот я и придумал первую строчку.

— Ах! — радостно воскликнул Алфрик. Вон оно что! Будь добр, повтори мне эту строчку…

О, леди Энид, поглядите в окно, — покорно повторил я.

О, леди Энид, поглядите в окно, — завопил тут же Алфрик, глядя на окно леди Энид.

Но она не выглянула в окно. Из окна только слабо струился свет. Может быть, она уже спит?

Впрочем, надо было придумывать вторую строку.

И я сказал:

— Что? Что ты там бормочешь?

— Это вторая строка. Запоминай, Алфрик: Под музыку неба танцуют деревья. Или нет. Лучше так: Под музыку неба деревья танцуют. Запомнил?

— А чего тут не запомнить? — обиделся брат. — И потом, это у тебя про сад и луну получилось. А девушкам хочется, чтобы стихи были про них!

— Нет, ты не прав, Алфрик, — стал защищать я свое творчество. — В этой строчке — настроение. Вот представь: любящий видит свою возлюбленную…

Алфрик выслушал меня, кивая головой, а потом громко крикнул:

Мы услышали: окно в комнате леди Энид приоткрылось, послышался чей-то сдержанный смех.

А я тотчас произнес еще две строчки:

— Что? Что? — переспросил меня брат.

— Ну что ты все время меня переспрашиваешь, Алфрик?! — зло ответил я. — Если не слышишь, прочисти уши. Или я кричать должен?! Это же не боевой приказ. Это лирические стихи. Серенада. Романс.

Послушно кивнув головой, Алфрик сказал негромко:

Ну что же, даже в исполнении Алфрика стихи звучали недурно. Весьма-весьма недурно.

— Стихи просто замечательные, — сказал я, — теперь бы тебе еще научиться читать их с чувством. А то ты не говоришь, а кукарекаешь!

Брат исподлобья посмотрел на меня.

Но тут из комнаты леди Энид снова послышался смех. Словно серебристый колокольчик зазвенел!

Да разве нам было хоть что-нибудь нужно больше?! О, как мы были счастливы. Оба!

И мы сами засмеялись в ответ.

Затем смех леди Энид смолк. Все стихло. Опять только тьма окружала нас.

Где-то прямо над нашей головой защелкал соловей.

И тут вдруг я увидел чью-то тень, подбирающуюся по стене к окну леди Энид.

Я хотел закричать, но сильная рука Алфрика тотчас зажала мне рот.

Мертвый соловей упал к моим ногам.

Словно парализованный, смотрел я, как страшная тень придвигается к окну моей принцессы… Потом мелькнула еще чья-то тень…

Я был не в силах ни пошевелиться, ни вскрикнуть.

Затем я услышал крик. Слабый-слабый крик. Крик ужаса! Оцепенение мое прошло. Я вырвался из рук брата. Но тут же в меня вцепились ветки деревьев. Но нет, вы не удержите меня! Я — рыцарь! И должен спасти свою даму! Я освободился от цепких ветвей и побежал к замку.

Почти тотчас Алфрик догнал меня. Схватив одной рукой меня за плечо, он вновь приставил мне к горлу нож. Это был уже не Алфрик Пасварден…

Две тени проскользнули мимо часовых у ворот — часовые их даже не заметили.

Крик ужаса, не умолкая, звучал в моих ушах.

Слабый крик, донесшийся до меня из окна леди Энид!

Я стоял один. Рядом не было никого.

— Алфрик! — крикнул я. — Алфрик!

Но мне никто не ответил. Я только услышал чьи-то удаляющиеся шаги.

Я стал обдумывать: что же произошло?

Проклятый Скорпион! Он ведь и впрямь всемогущ и вездесущ! Я влез на дерево, росшее у стены замка, и заглянул в окно комнаты леди Энид.

На постели без чувств лежала Дени. Где сейчас леди Энид? — одни боги ведают. Да может быть, и они не ведают…

Спрыгнув на землю, я со всех ног помчался к самой высокой башне замка и, перепрыгивая через ступеньки, взлетел на верхнюю площадку.

В красном свете Лунитари я еще успел различить убегающие от замка тени.

Бежали они в сторону ущелья Тротал.

 

Глава 16

Дени о том, что случилось, смогла рассказать совсем немного.

Они были в комнате вдвоем — она и Энид. Они выбирали платье для свадьбы. Энид хотела надеть платье, как она сказала,»под стать жениху», и все никак не могла найти такого платья.

И тут в комнате вдруг появилось это облако. Черное облако… Нет, это было не облако. И не дым… Нет, никак не подобрать подходящего слова.

Они с Энид словно окаменели. Душа от ужаса ушла в пятки.

— Сразу же в камине погас огонь, — сказала Дени. — И Энид решила его заново разжечь. Я пыталась ее отговорить от этого, но напрасно. Да, она, как всегда, меня не послушалась. Взяла кочергу и пошла к камину. И вдруг словно бы какой-то вихрь поднял в камине золу. Платье Энид в одно мгновение стало черным. А вихрь закрутил ее. Все сильнее и сильнее. Энид схватилась за сердце. И закричала. О, этот ужасный крик до сих пор звучит в моих ушах!.. Внезапно в комнате стало совершенно темно. Просто непроглядная темнота — я даже рук своих увидеть не могла. И не могла пошевелиться. Я только чувствовала ее боль. Я не знаю, сколько все это длилось — может быть, одно мгновение, может быть, целую вечность. Последнее, что я помню — крик Энид откуда-то издалека. Из невероятной дали… Мне показалось: я умираю. И… и я лишилась чувств…

Я стоял около гардероба, где кузины выбирали свадебное платье. Мне казалось, и я, как Дени, чувствую боль леди Энид. Перед моими глазами вновь возникла скользящая по стене черная тень.

В комнате были сэр Робер и сэр Баярд, а также мой брат Бригельм и рыцари — сэр Рамиро и сэр Леонгард.

Алфрика не было. Его не нашли ни в замке, ни возле замка.

Когда Дени закончила свой рассказ, все молча переглянулись. Лица у всех были печальны. А лицо сэра Робера было глубоко скорбным. Он походил на мертвеца. Чувствовалось: ему не хватает воздуха. Глаза его смотрели — и ничего не видели. Так смотрит зимнее солнце на землю сквозь густой снег. Однако, он первым прервал затянувшееся молчание:

— Возможно, лишь Хума знает, где сейчас моя дочь… Кто-нибудь из вас сможет вернуть ее мне?

Бригельм отвернулся к окну — он не мог смотреть в глаза сэру Роберу. Сэр Баярд сидел в кресле прямо и неподвижно, рука его крепко сжимала эфес меча.

Все также, словно не видя никого, сэр Робер продолжал говорить — как бы про себя:

— Когда месяц назад я получил известие, что сэр Баярд хочет непременно участвовать в турнире, я обрадовался. Мне подумалось: рыцарь из рода Брайтблэдов станет победителем турнира и женится на моей дочери. Таким образом, сбудется древнее пророчество. И наш род навсегда освободится от тяготеющего над ним злого рока. Но увы! не сэр Баярд Брайтблэд стал победителем турнира, а рыцарь, имя которого ранее никому не было известно и которое я сейчас произносить не желаю. Так как мне многое было неясно, а этот… рыцарь не захотел дать ответы на мои вопросы, я отложил свадьбу… И вот теперь — я потерял дочь.

Он замолчал. В комнате повисла тяжелая тишина.

И тогда молвил свое слово сэр Баярд:

— Рыцари Соламнии, мы все повинны в том, что случилось. Мы не смогли защитить леди Энид. И я полагаю, нам следует всем вместе обдумать, как нам вернуть отцу его единственную дочь.

* * *

Итак, рыцари отправились на совет в главный зал замка ди Каэла.

В этом самом зале должна была состояться свадьба леди Энид.

Когда все расселись вокруг огромного стола, началось совещание. Длилось оно долго — сколько точно, я не могу сказать, но гораздо больше часа.

Меня расспрашивали о вороне, влетевшем в окно, о тенях, скользивших по стене к комнате леди Энид, о моем брате Алфрике… Я был выжат как лимон.

Затем все стали высказывать свои соображения, где следует искать леди Энид.

Сэр Леонгард почему-то считал, что Скорпион направился к Сиррионскому морю. Сэр Леонгард, конечно, грезил морями, но Сиррионское море находилось совсем на другом конце света и рыцарям до него было просто-напросто не доехать.

Сэр Робер заговорил о Восточных Дебрях. Ведь опалы, которые дал мне Скорпион, были оттуда.

Сэр Рамиро оказался на редкость наблюдательным. Он подробно описал доспехи, щит и копье Габриэла Андроктуса и сказал, что, по его мнению, похитителя надо искать в Гарнетских горах. Он знает, что там, на одной из вершин, высится таинственный замок — в этом замке, он уверен, и скрывается теперь Скорпион.

Мой хозяин сэр Баярд высказался за Вингаардские горы. Именно в этих горах Скорпион уже появлялся в разных обличьях. Вингаардские горы до сих пор хранят множество тайн и Скорпиону лучшего укрытия, чем там, нигде не найти. Кроме того, там и его злые чары действуют сильнее всего.

Когда сэр Баярд упомянул о чарах, все повернули головы к Бригельму.

Мой брат только смущенно улыбнулся.

— Я вовсе не чародей. И ничего не знаю о чарах Скорпиона, о его могуществе.

Рыцари озадаченно переглянулись.

— Итак, уважаемые рыцари, каково же будет наше решение? — сказал сэр Рамиро. — Мы с вами топчемся на одном месте. Так мы ведь можем провести и год, ничего не выяснив, ничего не сделав.

— А за это время, — добавил сэр Леонгард, — Скорпион натворит еще немало зла. Где же нам, друзья, искать леди Энид?

Рыцари снова стали подробно расспрашивать меня обо всем. Я чувствовал, что устал донельзя, и слышал их вопросы, как сквозь сон.

Бригельм под шумок, незаметно выскользнул из зала.

И вдруг откуда-то сверху послышался плач. Рыцари тотчас схватились за мечи — они решили: это новые козни Скорпиона.

Но несколько мгновений спустя перед изумленными рыцарями посреди зала появился… Алфрик. Он стоял, испуганно озираясь, и шептал имя Паладайна. Бледный, с всклокоченными волосами, с заплаканным лицом, — он был не страшен, а жалок.

Сэр Робер схватил Алфрика за руку и усадил его между мной и сэром Баярдом.

— Только шпионов нам еще и не хватало! — проворчал хозяин замка. — Упасите боги меня от таких слуг!

— Гален! — залепетал Алфрик. — скажи им, что я не шпион Бенедикта! Я тогда ничего дурного не делал под окном леди Энид! Я… я… я сам хотел просить ее руки…

Это прозвучало так неожиданно и комично, что сэр Робер невольно улыбнулся.

— Ну-ну! Хороший, однако, был бы у меня зять! Лучше расскажите, как вы сюда попали?

Алфрик забормотал, все еще испуганно оглядываясь по сторонам — словно не веря, что его жизни опасность уже не угрожает.

— Какая-то невидимая рука… какая-то сила забросила меня на самый верх самой высокой башни… Я зацепился одеждой за башенный зубец и висел на огромной высоте… Поначалу я пытался выбраться на площадку башни, но мне это не удалось. И я уже распрощался с жизнью… Вдруг сама башня наклонилась, весьма мягко опустила меня и стряхнула сюда, на пол вашего зала…

Выслушав Алфрика, сэр Робер тотчас отпустил его с миром.

А рыцари стали снова обдумывать, что же им делать.

Снова вспомнили старое пророчество, и кто-то сказал: а может быть, мы даем ему неверное толкование?

Неверное толкование!..

Эти слова прошелестели надо мной, словно черные крылья ворона… И вместе с тем, мне неожиданно стало спокойно. Глаза мои прояснились. Отблески света на доспехах рыцарей заиграли весело и ярко. Все вокруг стало четким. И словно сам воздух посвежел.

Я обернулся к своему хозяину:

— Сэр Баярд, умоляю вас, прочтите пророчество!

— Ну, я смотрю, сыновья сэра Эндрю верят только в мистику, — проворчал сэр Робер. — Клянусь всеми богами, больше ни один из Пасварденов не переступит порог моего замка!

— Умоляю вас, сэр Баярд, — повторил я, — прочтите пророчество! Слово в слово! Поверьте, это очень важно!

В зале воцарилась тишина.

Сэр Баярд кашлянул, обвел всех глазами и нараспев прочитал:

Потом, словно бы оправдываясь, добавил:

— Это пророчество написано на полях третьей части «Книги Винаса Соламна», что хранится в библиотеке Палантаса. Почерк, каким оно написано, отличается от почерка, каким написана вся книга.

Рыцари переглянулись, а затем вопросительно посмотрели на сэра Робера, восседавшего во главе стола.

Где-то в глубине замка прокричала механическая птица.

Сэр Робер пожал плечами и ткнул пальцем в меня: мол, спрашивайте вот у него.

Поеживаясь под колючими взглядами рыцарей, я достал из кармана кости для гадания.

— Позвольте мне бросить их…

— Во имя Хумы, мальчик! — недовольно воскликнул сэр Робер. — Ты опять хочешь все запутать своей мистикой?! Или ты на самом деле считаешь, что «Калантина» может помочь нам отыскать мою дочь?!

Неожиданно сэр Баярд встал на мою сторону, он сказал примирительно:

— Давайте позволим ему погадать. Возможно, то, что не понял в пророчестве я, сумеет понять ребенок?!

Сэр Робер, соглашаясь, неохотно кивнул головой.

Мой хозяин ободряюще подмигнул мне:

— Ну, Гален, давай!

Прежде, чем кинуть кости, я стал объяснять:

— Любое пророчество можно толковать по-разному. Это так же верно как и то, что днем светит солнце, а ночью луна. Сэр Баярд по-своему истолковал это пророчество. Ворон толковал его мне по-другому. Но каждое из них неверно… или точнее, оно верно для того, кто его толкует.

Я глубоко вдохнул воздух, ощутил, как тело мое становится сильным. Навис телом над столом и метнул кости.

— Сейчас, я верю, они откроют нам, как следует толковать слова об огненном клинке. В зал почти неслышно вошел Бригельм. Я посмотрел на него, на кости и обернулся к сэру Роберу:

— Я уже говорил вам, сэр, что Скорпион задумал погубить вашу дочь… — Сэр Робер кивнул головой — И значит, если мы ее не спасем, род ди Каэла прервется…

— Да, это так, — снова кивнул головой сэр Робер. — Я сейчас единственный наследник рода.

— Но ведь, — возразил я, — изначально наследников рода было трое. У старого Габриэля было три сына.

— Конечно, у старого Габриэля было три сына, — сухо подтвердил сэр Робер, но наследников было двое. Бенедикт не был наследником. У него была своя судьба, отличная от судьбы всего рода.

— В том-то и беда, сэр, — вдруг сказал Бригельм, — что его судьба — это ваша судьба! И отец Бенедикта, и его брат Габриэль четыре сотни лет назад поступили с ним, мягко говоря, несправедливо. Отец отказал ему в наследстве. А младший брат убил своего старшего брата. Тело Бенедикта покоится в ущелье Тротала, неподалеку от перевала Чактамир.

Сэр Робер удивленно поднял брови:

— Я вижу, Пасвардены весьма неплохо знают историю моего рода. Но зачем нам сейчас поднимать пыль веков?!

— Затем, что предки отбрасывают длинные тени! — неожиданно воскликнул рыцарь Рамиро. — Ну, хорошо, хорошо, — сэр Робер постучал ладонью по столу. — Однако, что же нам поведала «Калантина»?

— Судьба Бенедикта — это судьба всего рода ди Каэла, — ответил я. — И в основе здесь — его убийство.

В замке вновь прокричала механическая птица.

— Так, Гален, — осторожно спросил сэр Робер, — ты полагаешь, что Скорпион прав, когда говорил о совершенной в роду несправедливости?

— Мы не узнаем этого, пока не побываем на перевале Чактамир! — воскликнул я.

— Чактамир? — переспросил сэр Робер.

— Да, именно там, — уверенно подтвердил я. — Вот строчка из пророчества: «Уже и смерть приять готовый». Не кажется ли вам, что ее следует читать так: «Когда все вокруг будет взывать о смерти»? Вспомните сражение на перевале Чактамир, сэр Робер! Разве тогда не сама земля взывала о смерти?!

Голова сэра Робера поникла.

— О, да, тогда мне казалось, что к смерти взывает сама земля, — печально отозвался старый рыцарь.

— И возможно, тогда нужно было умереть, воскликнул я. — Умереть, чтобы началась новая жизнь!

— Может быть, — задумчиво ответил сэр Робер.

— Сейчас я уверен в одном, — сказал я, — писавший пророчество имел в виду конкретное место, где все вокруг будет взывать о смерти…

— Ну что же, — вздохнул сэр Робер, видимо, ты прав. Это, наверное, действительно Чактамир… Но скажи, Гален, почему ты так уверен, что это именно Чактамир?

— Я не могу вам этого объяснить, сэр, — честно признался я. — Я сам не знаю, почему. Но только для меня это сейчас очевидно. Кроме сражения Эрика Повелителя Бури с воинами Нераки там не происходило никаких больших сражений. Земля перевала пропитана кровью людей Нераки и рыцарей Соламнии. А также и кровью Бенедикта ди Каэлы. Ведь Габриэль убил своего старшего брата именно на перевале Чактамир.

— Постой, постой, Гален! — воскликнул сэр Робер. — Но ведь Бенедикт погиб в ущелье Тротала!

— Нет, это не так, уверенно ответил я. Бенедикт погиб в сражении на перевале. И убил Бенедикта в том бою его младший брат Габриэль. Убил, пронзив стрелой.

Сэр Робер смотрел на меня, не скрывая удивления.

— Вы можете мне не верить, сэр Робер. И возможно, я ошибаюсь. Но сейчас я уверен, что именно на перевале Чактамир вы найдете Скорпиона. И свою дочь…

Вытирая пот со лба, я сел и огляделся.

Мой брат Бригельм ободряюще улыбался мне.

Рыцари Леонгард и Рамиро неподвижно замерли по обе стороны кресла сэра Робера. По их лицам я видел, что они согласны со мною.

Сэр Баярд смотрел на меня, сверкая глазами.

Хозяин замка уперся обеими руками в край стола — А как истолковать, Гален, слова о садовнике?

— Но, сэр, поймите меня, все, что я сказал, — это сказал как бы не я. А я… я сам многого не понимаю в этом пророчестве… Я знаю, что на перевале должны будут сразиться сэр Баярд и Скорпион, но я не знаю, кто из них победит…

— А вот в этом ты можешь не сомневаться! — воскликнул сэр Баярд.

Он улыбнулся, сжав губы. Такую улыбку у него я видел только однажды — тогда, во время сражения на болоте.

— Итак, — решительно сказал мой хозяин, — мы идем на перевал Чактамир!

* * *

Однако, сам сэр Робер еще не принял окончательного решения.

Глядя на стол, он задумчиво покачивал головой.

— Получается, что свою судьбу мы все должны вверить в руки желторотому юнцу? Но Гален говорил то, что он сам не может объяснить. Какое из толкований нам считать верным, ведь, как сказал юноша, их несколько? И есть ли вообще верное толкование пророчества? Мальчик видел, что тени двигались на восток. Это — единственно, что он видел. Но может быть, вскоре они повернули в другую сторону?

Сэр Робер ди Каэла замолчал и обвел всех взглядом.

— Вы хотите сказать… — начал было сэр Баярд.

— Я хочу сказать, — громко ответил хозяин замка, что мальчик еще не настолько тверд разумом и духом, чтобы давать нам советы!

Мой хозяин посмотрел прямо в глаза сэру Роберу:

— Позвольте заметить, он и не давал нам советы. Он лишь говорил о том, где, по его мнению, нам следует искать вашу дочь.

Сэр Робер хмуро поглядел на сэра Баярда, но ничего не сказал.

Потом он придвинулся ко мне и зашептал на ухо, что мне лучше всего вернуться назад, к отцу.

А я смотрел на кости.

На них было: 9… 9 и еще какая-то цифра. Какая? — я все никак не мог разглядеть. Свечи в зале сейчас горели очень тускло.

Знак Ласки? Или знак Крысы? Или еще какой-то другой знак? Сэр Робер проследил за моим взглядом и снова стал задумчиво покачивать головой. Наконец он сказал:

— Если я отыщу свою дочь на перевале Чактамир, этот маленький оракул тоже станет претендовать на ее руку…

Лицо его было печально.

Наконец, сэр Робер ди Каэла поднялся над столом и громко провозгласил:

— Прикажите играть общий сбор. Для всех рыцарей — и для тех, кто в замке, и для тех, кто еще остался в лагере у крепостных стен. Мы выступаем на Чактамир!

* * *

Рыцари спешно готовились к походу. Надевали доспехи, седлали коней.

Я помогал сэру Баярду. А когда он отпустил меня, вернулся в замок. Бежать из замка, о чем еще совсем недавно я думал, мне теперь, разумеется, не хотелось.

Сев к столу в своей комнате, я снова и снова стал кидать кости. Выпал знак Кентавра, потом знак Гадюки, знак Ястреба, знак Мангусты… Цифры «9» в этих знаках не было. Я не знал, что и подумать… Это все было столь же загадочно, как и в пророчестве.

Я связал свои пожитки в узел. Сэр Робер недавно говорил мне о том, что было бы лучше всего, если бы я вернулся в отцовский замок… Может быть, мне и на самом деле вернуться к отцу?!

Но впрочем, что же гадать?… Кажется, сама судьба уже все за меня решила…

Я вышел из замка и — сам не знаю как — оказался под окном комнаты леди Энид.

У освещенного окна стояла Дени. Она была сама скорбь. Смутившись, я поскорее набросил капюшон на голову — чтобы, если она меня увидит, то не узнала бы, — и вдоль стены неслышно пробрался к выходу из сада.

Затем пошел во двор замка. Рыцари сосредоточенно и молча готовились к походу. Только изредка слышались короткие приказания.

Вместе с сэром Баярдом мы надели на Вэлороуса новую упряжь.

Рядом с Вэлороусом стояла черная Эстрелла — лошадь сэра Робера. Чуть поодаль — еще несколько лошадей, среди них — лошади моих братьев. Все лошади были уже оседланы.

Во двор въехали три крестьянские телеги с провизией, одеждой и рыцарскими латами. Лица у крестьян, как и у рыцарей, были печальны и строги.

Я вывел из конюшни коня, подаренного мне сэром Робером. Осмотрел подковы, упряжь, седло. Все было в порядке.

Сэр Баярд тоже осмотрел моего коня и одобрительно похлопал его по крупу.

— Ну, мой мальчик! С таким конем ты нигде не пропадешь! О, да, конь мой был прекрасен!

Но когда я выводил своего коня из конюшни, я увидел и лошадку, на которой приехал в замок ди Каэла… Милая старушка! То, что я взял нового коня — не значит ли это, что я предаю тебя?! Но пойми, тебе будет не выдержать трудного похода!.. Я тяжело вздохнул.

Когда мы выезжали из замка, я обернулся и на прощание еще раз посмотрел на окно леди Энид.

Дени все так же неподвижно стояла у окна…

 

Глава 17

Осенние дожди размыли дорогу. Становилось все холоднее и холоднее. Последние листья на деревьях трепетали на резком ветру.

Во главе рыцарского отряда на своем верном Вэлороусе ехал сэр Баярд Брайтблэд.

Но впрочем, рыцарским наш отряд можно было назвать только с большой натяжкой. В отряде было двадцать человек, но лишь шестеро из них — рыцари, остальные — гвардейцы из охраны сэра Робера. Дело в том, что большинство рыцарей уже разъехалось после турнира по домам. Кажется, сэр Робер не очень-то и переживал из-за этого: турнир показал, что многие из них еще не достойны называться рыцарями.

Рыцари были облачены в доспехи, в руках держали щиты и копья. На поясе — мечи. В ту пору никто еще и слыхом не слыхивал ни о баллистах, ни о пищалях, ни о катапультах. Да и чем эти орудия могли помочь в сражении со Скорпионом?!

Сэр Робер ехал следом за сэром Баярдом. Его Эстрелла ступала легко и грациозно.

Мой конь тоже шел легко. О, до чего же приятно ехать на настоящем боевом коне!

Рядом со мной ехали Бригельм и Алфрик.

Бригельм был спокоен и задумчив. Он ехал с непокрытой головой, не обращая ни малейшего внимания на моросящий холодный дождик.

А Алфрик… он остался верен себе! Он вырядился в какой-то ярко-голубой плащ с огромной блестящей пряжкой. Словно в ряды печальных рыцарей затесался клоун. К седлу была приторочена огромная торба.

— Может быть, тебе лучше вернуться в замок? — ехидно спрашивал я брата время от времени. — Но впрочем, как же тебе вернуться? Ведь тогда сэр Баярд почти наверняка женится на леди Энид! И тебе придется просто утереть нос…

Брат только кривил губы и молчал.

Так мы проехали все утро.

Потом Алфрик — видимо, не выдержав моего ехидства — умчался куда-то вперед. А Бригельм, ехавший все так же задумчиво, отстал.

Уныло моросящий дождик нагонял сон. Я не засыпал только потому, что вымок уже до костей — даже кожаный плащ не спасал от этого бесконечного дождя.

Неожиданно сэр Баярд обернулся ко мне и жестом велел мне подъехать. Я пришпорил коня и в одно мгновение оказался рядом с моим хозяином. Все-таки действительно, какой у меня замечательный конь!

Сэр Баярд наклонился ко мне и сказал негромко:

— Посмотри-ка у себя в карманах, Гален. Не забыл ли ты в замке то, что тебе может пригодиться в дороге…

Я вопросительно взглянул на своего хозяина.

— Ну, например, кости, на которых ты любишь гадать…

Я обшарил карманы — костей не было.

— Что же мне делать, сэр? — встревожено спросил я.

— У тебя быстрый конь, Гален. Ты можешь вернуться в замок, взять кости, а потом догонишь нас… Я уверен: ты быстро нас догонишь…

В голосе сэра Баярда звучало какое-то лукавство. Но я принял его слова за чистую монету.

И когда я собрался было уже повернуть коня назад, он остановил меня:

— Не сердись на меня, Гален! Они у меня. Ты их, наверное, действительно забыл в суете, и я взял их у тебя. Не сердись! А кроме того, мне хотелось бы побольше узнать об этих гаданиях. Язык «Калантины» оказался мне не по зубам! — сэр Баярд усмехнулся. — Цифры, знаки… Как ты все это толкуешь?! Я так и не смог разобраться во всех этих правилах…

— Сэр! Вы говорите о гаданиях и пророчествах, как о какой-нибудь азартной игре…

Мой хозяин с любопытством посмотрел на меня:

— Ну-у, может быть, ты и прав… Но все-таки ты не ответил на мой вопрос. Как во всем этом разобраться, Гален?

Я пожал плечами:

— А может быть, и разбираться не надо? Все равно ведь каждый толкует любое гадание по-своему. И считает, что оно для него единственно верное…

Сэр Баярд усмехнулся и, пришпорив Вэлороуса, поехал вперед.

* * *

Утром следующего дня мы подъехали уже к реке Вингаард. Речной берег был тих и безлюден. Но какая-то тревога ощущалась здесь. Может быть, здесь, на этих сонных лугах с пожухлой травой, нам предстоит встретиться со Скорпионом?…

— Осень всегда приносит с собой тревогу, Гален, — сказал вдруг, подъезжая ко мне, сэр Рамиро.

Я за последние дни не переставал удивляться: толстый, вроде бы беспечный рыцарь был чрезвычайно зорок и наблюдателен.

А Сытый рыцарь поглядел на стылую темную воду реки и сказал:

— Но мне кажется, здесь нам не грозит никакая опасность…

Бесконечный дождь все так же шуршал темной листвой. Погода становилась все холоднее. Солнце не хотело согревать озябшую землю. Вокруг все было уныло.

Но несмотря ни на что, во мне крепла уверенность, что мы — на правильном пути. — Что же, будем перебираться на тот берег, юноша? — услышал я голос сэра Робера.

Я огляделся: все ждали моего ответа.

Но я с ответом медлил.

— Гален, будем мы перебираться на тот берег? — снова повторил свой вопрос сэр Робер. — Ведь здесь есть брод, не так ли?

— Брод здесь есть, — ответил наконец я. — Но только не знаю: есть ли на той стороне дорога? «Калантина» ничего не говорит об этом…

— Ох, опять эти гадания! — вздохнул Сытый рыцарь и направил коня к воде. — Я знаю, что когда-нибудь я умру, но еще никто мне не сказал: где и когда!

Сэр Баярд молча показал мне рукой на реку. Я понял, что он хотел этим сказать. От осенних дождей вода в реке поднялась, и он был вовсе не уверен, что мы сможем переправиться вброд. Мне неожиданно вспомнился наш учитель Гилеандос — сейчас бы он несомненно назидательно произнес: «Не зная броду, не суйся в воду».

Но рыцари уже «сунулись в воду»… Мне не оставалось ничего иного, как последовать за ними.

Уже у самого берега было глубоко. Ноги мои тотчас свела судорога — вода была просто ледяной.

Мой конь, поднимая морду, тревожно захрапел.

Я огляделся. Справа от меня плыла лошадь Бригельма. Лицо брата было хмуро. Чуть поодаль на черной Эстрелле плыл сэр Робер. Дальше — Алфрик, сэр Леонгард и сэр Рамиро.

Впереди всех на своем верном Вэлороусе плыл сэр Баярд. Когда он оборачивался, я видел: он, как всегда, невозмутим.

Совсем рядом со мной плыл один молодой гвардеец сэра Робера. Показав мне рукой на сэра Баярда, он сказал:

— Он что, решил нас всех утопить?!

— Попридержал бы ты лучше свой язычок! — раздраженно посоветовал я ему.

В грудь моего коня ударила сильная волна — так, что я с трудом удержался в седле.

Мы были уже на середине реки. Течение здесь было сильное, вода еще холоднее, чем у берега.

Позади меня раздался отчаянный крик:

— Я уже не могу держать поводья! Я весь закоченел!

Я обернулся: это кричал молодой гвардеец.

— Бригельм! — крикнул я. — Помоги ему!

Но было уже поздно: гвардеец упал в воду и исчез с глаз. Вновь большая волна с силой ударила моего коня в грудь, и я снова едва не вывалился из седла, но снова сумел удержаться. Волна окатила меня с головой и я преизрядно нахлебался воды.

Ног своих я уже не чувствовал — они совсем онемели.

Я посмотрел на рыцарей и сердце мое заныло. Неужели — по моей вине они все погибнут?! Да, да, именно из-за меня! Ведь это я привел их сюда…

Сколько же времени мы переправляемся через реку? Мне казалось: уже часов семь…

Огромный вал навис над нами, словно холодная безжалостная рука.

И вот этот вал уже накрыл меня с головой.

В голове у меня помутилось и я уже не чувствовал, как падаю с коня.

А когда я с трудом разлепил глаза, то увидел: вокруг меня одна вода. Вода и водоросли…

* * *

Мое купание, к счастью для меня, продлилось недолго.

Но за эти мгновения я испытал какое-то неведомое мне прежде блаженство…

…Свет, золотисто-зеленый свет окружил меня. Видеть этот свет было на удивление приятно. Я словно бы не в воде был, а парил в воздухе. И мне навстречу, озаренные чудесным светом, плыли знакомые мне люди. Но сейчас все они были прекрасны так, как никогда наяву. Вот проплыла леди Энид, вслед за ней — Дени, затем — Бригельм и Алфрик, за ними — сэр Робер. А вот…

Сэр Баярд!

Он схватил меня за волосы и потащил наверх. Какая-то большая рыба удивленно уставилась на меня.

Солнечный свет хлынул мне в глаза. Ветер пронзил насквозь. От ледяного холода я очнулся.

Вода хлынула у меня изо рта и из ушей. Из глаз покатились слезы, а мне подумалось: тоже вода…

Сколько же я пробыл под водой? Час?

Жив ли я вообще?

Мой хозяин — мой спаситель — на руках вынес меня из воды и положил на прибрежную траву. Я невнятно бормотал что-то о леди Энид, о Дени, о моих братьях, но чаще всего я повторял имя сэра Баярда Брайтблэда…

Он стоял рядом, печально глядя на меня.

Так завершился наш переход через реку Вингаард.

К нам с сэром Баярдом подошел местный житель. — М-да, — сказал он, покачав головой, хорошее местечко выбрали вы для переправы… Вингаардский Омут!

По его словам, омут здесь бывает не всегда. Летом здесь действительно можно перейти реку вброд. Но во время весеннего половодья или осенних дождей здесь возникает множество омутов. И все они — чрезвычайно опасны. Попадешь — пропадешь!

Над одним из таких омутов сэр Баярд и успел меня схватить.

— Когда я тащил тебя, сказал мой спаситель, — ты уже ни рукой, ни ногой пошевелить не мог… Да, дружок, ты шел на дно камнем!..

Вскоре к нам подошел Бригельм.

— А где сэр Робер? — спросил я. — Где сэр Рамиро? Где все остальные?

— Их отнесло течением. Скоро придут, — ответил брат. — Но из двадцати нас осталось уже только восемнадцать.

— Один — это гвардеец сэра Робера… А кто второй? — спросил я.

— Сэр Леонгард, — ответил Бригельм. — Он все время мечтал о морях… Может быть, он уже нашел свое море?…

— Или вознесся на небеса! — Это подошел Алфрик.

Мой спаситель наклонился надо мной и заботливо закутал в теплую толстую попону.

— Вот, Гален, ты и прошел обряд крещения водой…

Скоро действительно подошли сэр Робер и все остальные. Все они вымокли до нитки. У некоторых утонули щиты, латы… Утонуло и несколько лошадей.

— Будто в чистилище побывал, — промолвил сэр Рамиро, отплевываясь.

— Все здесь? — спросил сэр Баярд. — Тогда снова в путь. Нам нельзя терять время!

Да, сэр Баярд был прав: нам нельзя было терять ни минутки. Мы и так слишком долго переправлялись через реку. А Скорпион не будет ждать нас, сложа руки…

Скорпион! Это Скорпион создал здесь омуты! Конечно он, и никто другой.

Но как бы там ни было, мы переправились через реку… Что ждет нас теперь впереди? Какие испытания?

Раздумывать некогда. В путь! Только в путь!

Сэр Робер ехал на своей Эстрелле, грустно склонив голову. Потом взглянул на рыцарей:

— Не слишком ли рано мы отправились в дорогу? — спросил он. Но взгляд его говорил о другом. — Ведь вы все промокли до нитки, все ослабели…

— Нет, нет! — послышались голоса рыцарей. — В дороге мы и высохнем и обогреемся!

Все действительно торопили коней. Может быть, жизнь леди Энид зависит от того, как быстро мы приедем на перевал Чактамир?! Леди Энид взывает о помощи. А разве хоть какой-нибудь рыцарь не поспешит на помощь даме?!

Как всегда, впереди ехал сэр Баярд. И как всегда, он был невозмутим и спокоен. Когда он оглядывался назад, я видел: лицо его непроницаемо, словно щит.

Дорогу, по которой мы сейчас ехали, и дорогой-то нельзя было назвать.

Вокруг все выглядело так, словно пронесся могучий ураган… Это тоже содеял Скорпион? О, я в этом нисколько не сомневался.

Но рыцарей ничто не могло остановить. Они мчались вперед, только изредка делая короткие привалы.

Прежде чем после привала отправляться в путь, сэр Баярд уезжал на разведку.

Однажды, вернувшись из разведки, сэр Баярд сказал:

— Впереди развилка.

— По какой дороге нам ехать, чтобы добраться до Чактамира? — тотчас спросил сэр Робер.

— На перевал ведут обе, — ответил сэр Баярд.

— А какая короче? — последовал новый вопрос сэра Робера.

— Дорога, поворачивающая на восток, — стал объяснять сэр Баярд, — приведет нас к ущелью Тротала. Там мы будем послезавтра. Еще два дня нам понадобится, чтобы добраться до Нераки. А оттуда до Чактамира уже рукой подать…

— А вторая дорога? — нетерпеливо спросил сэр Робер.

— Вторая дорога намного короче. Она идет по Халькистовым горам. По ней мы можем выйти к Чактамиру уже послезавтра. Но это опасная дорога. И очень крутая. Я даже не уверен, что наши кони смогут одолеть ее. И почти наверняка на нашем пути встанут воины Нераки…

Пока сэр Баярд разговаривал с сэром Робером, Алфрик молчал. Но как только разговор их был окончен, он подъехал к сэру Баярду и громко спросил:

— Но позвольте спросить, сэр Баярд, откуда вы так хорошо знаете дорогу на Чактамир?

— Десять лет назад я был на этом перевале, — ответил мой хозяин.

Уперев руки в боки, Алфрик насмешливо закричал:

— А-а, вы уже и на Чактамире успели побывать, сэр?! — Мой брат повернулся к сэру Роберу. — Вы слышали, что он сказал? — И снова повернулся к сэру Баярду, — А тогда скажите, достопочтенный сэр, что вы там делали? — Но ответить сэру Баярду он не дал. — Вы, вероятно, уже давно знакомы со Скорпионом? И хорошо с ним сговорились! А сейчас ведете нас на перевал только для того, чтобы мы там просто-напросто погибли! А, сэр?!

Услышав слова Алфрика, сэр Рамиро захохотал так, что лошади рыцарей испуганно шарахнулись в сторону. Отсмеявшись, рыцарь сказал:

— Ну, ты и выдал, юный Пасварден! Ох, и насмешил! Я даже не один раз, а дважды был уже на Чактамире. И ты, наверное, ошибся адресом — твои слова должны относиться скорее уж ко мне!

Сэр Баярд пристально посмотрел на Алфрика:

— У тебя есть какие-то претензии лично ко мне?

— О, сэр, никаких! — съехидничал Алфрик. — Да и что вам за дело до меня. Я ведь для вас никто. Зато каждое ваше слово для всех — закон. Не успели мы отъехать от замка, как началось: сэр Баярд лучше всех знает дорогу, сэр Баярд поведет нас!.. О, я понимаю: вам не терпится отыскать леди Энид и поскорее жениться на ней!

— Ах, вот в чем все дело… — задумчиво сказал сэр Баярд.

Лицо его оставалось все так же невозмутимым.

Несколько секунд он и Алфрик испытующе смотрели в глаза друг другу.

Наконец Алфрик не выдержал, отвел глаза в сторону и прошипел:

— Это по вашей милости, сэр, погибли на переправе люди…

— Интересно ты заговорил, Алфрик, — все с тем же невозмутимым видом ответил сэр Баярд. — Скажи еще, что это на руку…

— Да, да, — торопливо забормотал Алфрик, — это только на руку нашим врагам.

Сэр Баярд ничего не ответил моему брату. Молча он повернул коня, и мы снова отправились в путь.

Когда подъехали к развилке, сэр Робер, немного поразмыслив, выбрал дорогу, ведущую на восток.

Не успели мы проехать и мили, как мой хозяин подозвал меня к себе.

— Взгляни! — он указал на горизонт. — Видишь?

У самого горизонта кружил черный ворон.

Два дня спустя мы вошли в ущелье Тротала. место было дикое и суровое. Одни скалы вокруг. Ни деревца, ни ручейка!

Мы ехали за сэром Баярдом след в след. Лошади прядали ушами и испуганно косились по сторонам. Они были уже изрядно утомлены.

Я ехал сразу же за сэром Баярдом, следом за мной — сэр Робер, за ним — сэр Рамиро и Алфрик. Братец мой — это чувствовалось — поеживался от взглядов сэра Рамиро. Еще бы! Тот поднял его на смех. А кроме того, Сытый рыцарь мог запросто, одной левой, поднять его высоко вверх за шкирку, да еще, пожалуй, и вместе с конем.

Бригельм, как и раньше, ехал задумчиво. Сэр Рамиро однажды сказал о нем насмешливо: «профессор!»

Как-то во время короткого привала я увидел: Бригельм мастерит самострел. Увидев мой удивленный взгляд, брат ответил:

— Хочу поохотиться.

Рыцари, услышав это, расхохотались.

Нередко сэр Баярд спешивался и взбирался на высокие скалы — осмотреть ущелье.

Изредка на нашем пути попадались кривые невысокие сосенки. Зверей нигде не было видно, не было видно даже звериных следов. Только над головой пролетали птицы.

— Такое впечатление, — задумчиво сказал однажды сэр Баярд, — что все звери здесь поубивали друг друга. И поубивали потому, что им нечего было больше жрать… И в небе одни ястребы.

— Очень уж пронзительно они кричат! — сказал я. — Такие крики я слышал там, на болоте, возле холма…

— А я — на улицах Палантаса, — он улыбнулся. Потом сказал мне совершенно серьезно: — Тебя ведет чья-то рука, Гален. Я это должен был понять еще тогда, в вашем замке… Ты… Впрочем, я могу ошибаться… А сейчас скажу тебе только одно: ты словно бы не младший, а старший сын Эндрю Пасвардена…

Тронув поводья, он поехал вперед.

Над нами все кружил и кружил ястреб…

На следующий день, в полдень, мы увидели: на придорожных скалах сидят несколько десятков ястребов. Завидев нас, они тут же взлетели и исчезли.

А глазам нашим предстал удивительный мираж.

Над скалами появились бестелесные фигуры великанов. Они исчезали и тотчас появлялись снова. В глазах зарябило.

— Что это, сэр? — спросил я своего хозяина.

— Вероятно, мы уже в Восточных Дебрях, — спокойно ответил мне сэр Баярд. — И если Скорпион пронюхал, что мы здесь, то это — его слуги. Его посланники. Он хочет измучить нас миражами.

Неожиданно сэр Робер снял свой плащ и стал вытряхивать его. Вслед за ним принялся вытряхивать свой плащ и сэр Рамиро. Он вытряхивал его до тех пор, пока не послышался звон разбитого стекла.

— Что с ними, сэр? — встревожено спросил я.

Мой хозяин взглянул на меня невозмутимо:

— А что случилось?

— Сэр Робер и сэр Рамиро зачем-то вытряхивают свои плащи. И помимо всего прочего, из плаща сэра Рамиро высыпалась целая куча битого стекла…

— А-а, вон оно что! — усмехнулся сэр Баярд. — Узнаю рыцарей старой школы!

— Что вы сказали, сэр? — не понял я.

— Есть такой у соламнийских рыцарей старый обычай, — стал объяснять мне сэр Баярд. — Рыцарь, отправляющийся на битву, должен заранее быть готов к тому, что его убьют…

— Да, ну и что? — спросил я недоуменно. — А при чем здесь плащи?!

Сэр Баярд был терпелив и снисходителен.

— И вот ты знаешь, что можешь не вернуться живым, знаешь, что тебя могут ранить, изувечить — и ты заранее приучаешь себя терпеть боль…

— А это значит…

— Это значит, что два старых рыцаря, не слезая с коней, решили заняться разминкой, — засмеялся сэр Баярд. — Уж и не знаю, что там себе насыпал под плащ сэр Робер, но, как ты сам слышал, сэр Рамиро насыпал битого стекла…

— Просто поразительно! — воскликнул я.

А сэр Баярд быстренько подъехал к сэру Роберу и сунул руку ему под рубаху. Мгновенно вытащил руку и зашвырнул что-то далеко в скалы. Я даже не успел заметить, что это было. Только слышал, как что-то металлическое ударилось о камень.

* * *

Ущелье кончалось. С востока на нас надвигались Халькистовы горы. Горы со знаменитым перевалом Чактамир.

Эти горы были кроваво-красного цвета. И казалось: они — неприступны.

Увидев их, я подумал: назад я вернусь, видимо, уже только на щите. Конечно, мне отнюдь не хотелось этого. Но воображение мое уже вовсю разыгралось. И я рисовал себе такую картину: вот я бесстрашно сражаюсь с полчищами врагов и погибаю непобежденным…

О, нет, нет! Я вернусь к отцу победителем. Живым победителем!

Горы были грозны и суровы. Но честное слово, я не видел ничего прекраснее этих гор!

Сердце мое учащенно забилось. Так бывает, когда я гадаю по «Калантине».

«Калантина»! Она ведь была создана именно здесь!

Я ощутил: меня кто-то беззвучно зовет. Порой мне казалось, что я впадаю в какое-то забытье. Словно я здесь живу уже издавна. Я позабыл об отцовском замке. Словно бы здесь я и родился… Или словно я — это Эрик Повелитель Бури…

Тревога, которую я ощущал в Вингаардских горах, охватила меня и здесь.

Что нас ждет впереди? Неясно.

Ясно было одно: дело идет к развязке…

 

Глава 18

В Халькистовых горах я явственно ощутил: Скорпион здесь. Когда мы спешивались, земля обжигала наши ноги, но этот жар не был жаром земного нутра. Скалы словно бы вырастали на нашем пути, преграждали нам дорогу. Временами среди бела дня нас внезапно окружала непроницаемая мгла…

Едва мы повернули на запад, как повалил густой снег. Снежные хлопья падали на голову, таяли и стекали за шиворот. Ощущение, прямо сказать, не из приятных.

Но снег прекратился так же внезапно, как и начался.

Мы перевалили первый хребет Халькистовых гор. Впереди, насколько хватало глаз, простирались горные цепи, словно стояли цепи вражеских солдат.

— Видно, не сладко нам придется, — сказал сэр Баярд. — Однако, вперед!

Лошади наши испуганно ржали и пятились, рыцари нещадно нахлестывали их и только с большим трудом им удавалось сдвинуть лошадей с места. Пожалуй, лишь Сытый рыцарь и его конь не обращали никакого внимания на мрачные горы.

А горы и в самом деле могли испугать любого закаленного рыцаря. Некоторые скалы напоминали человеческие скелеты… Внезапно над горными склонами поднялись длинные шесты с насаженными на них черепами. На многие черепа были вдобавок надеты шлемы рыцарей Соламнии.

Сэр Рамиро усмехнулся:

— Шуточки воинов Нераки. Они всегда делают так, чтобы напугать неприятеля. Мол, смотрите, скольких мы убили уже в этих горах…

— Значит, они ждут нас? — спросил встревожено Алфрик.

— И вовсе не как дорогих гостей?

Сэр Рамиро хотел ему ответить, но, вглядевшись в надвигающуюся тьму, внезапно потянулся к мечу.

Я принялся озираться, но ничего опасного нигде не увидел. Было только чувство тревоги. Тревога была разлита в самом воздухе, она таилась в темных провалов между горами, подстерегая за каждым поворотом… Наверное, перевал Чактамир был уже где-то совсем рядом… Да, где-то совсем рядом…

И вдруг — совсем неожиданно! — перед нами выросли стены рыцарского замка.

Лошадь Алфрика, ехавшего сейчас впереди отряда, замерла как вкопанная. Испуганно замерли и остальные лошади.

Сэр Баярд отъехал на Вэлороусе в сторону и стал пристально вглядываться в стены.

Алфрик, задрав голову, восхищенно прошептал:

— Родовой замок!

— Да это же — точная копия замка ди Каэла! — покачал головой сэр Робер.

Это действительно была копия замка, из которого мы выехали на поиски Скорпиона и леди Энид.

Выглядел замок массивно. Лучи заходящего солнца окрасили его серые башни в кровавый цвет. Над одной из башен развевалось на ветру красно-черное знамя: на алом фоне символическое изображение невероятно черного скорпиона.

Красное и черное — кровь и месть!

— Вот оно, гнездо Скорпиона, — сказал сэр Робер и снова покачал головой. — Это мой замок. Просто поразительно. Камешек к камешку…

— Но возможно, это не более, чем мираж. Морок, — отозвался сэр Баярд. — Но в том, что он — точная копия вашего родового замка, ничего удивительного нет. За четыре сотни лет Бенедикт изучил ваш замок вдоль и поперек. Все четыре столетия он грезил о нем, грезил, что станет полновластным хозяином родового замка. И вот — сотворил здесь его копию.

— Мерзавец! — побагровев, вдруг воскликнул сэр Робер. — Какой же он мерзавец!

— Не переживайте так сильно, сэр, — похлопал его по плечу Сытый рыцарь. — Считайте, что это просто бесплотное видение…

Пришпорив коней, рыцари поехали к стенам замка.

— Но мне кажется, всем не следует торопиться. — Это раздался голос Бригельма.

Рыцари недоуменно обернулись.

Бригельм стоял немного в стороне, на скале, и внимательно разглядывал замок.

— Да, четыре столетия назад Бенедикт, так сказать, положил глаз на замок ди Каэла, — Бригельм усмехнулся. — Он действительно изучил его до последнего камешка. Знает все его потайные ходы. — Брат повернулся к сэру Роберу. — Прошу прощение за дерзкие слова, но он знает ваш замок, сэр Робер, много лучше, чем вы… Помимо этого, никакая стена для Скорпиона — не преграда. Он без труда проходит сквозь любую стену. И наверное, не будет излишним прежде, чем штурмовать замок, обсудить план действий…

— У нас нет времени для совещаний, — возразил Бригельму сэр Робер. — И как бы там ни было, я тоже неплохо знаю свой замок и не заблужусь в нем.

— И я, — вставил свое словечко сэр Рамиро, — кажется, тоже неплохо изучил замок ди Каэла. И мне просто не терпится проверить, насколько точно скопировал Скорпион замок сэра Робера…

Пока шел этот разговор, я отъехал в сторонку. Замок выглядел, как… ну, точно как замок рода ди Каэла.

Алфрик наклонился к сэру Рамиро.

— Может быть, и впрямь не стоит сейчас штурмовать замок? — засомневался он.

Сэр Рамиро посмотрел на моего брата едва ли не с презрением, потом оглядел рыцарей.

— Начнем! И для начала проверим, крепкие ли здесь ворота. Внезапно со стены замка раздался гортанный клекот, послышался шорох крыльев и над воротами пролетела пурпурного цвета птица. Ее перья были остры, как наконечники копий.

Сэр Баярд выхватил меч из ножен. Тотчас обнажили мечи и все остальные.

Только Алфрик спрыгнул со своей лошади и, поспешно вытаскивая кинжал, спрятался за нее.

Мой хозяин обернулся ко мне:

— И ты, Гален, тоже пойдешь с нами!

Я молча положил руку на эфес своего меча.

Я ожидал увидеть прежде всего сатиров. Этих противных козлоногих тварей с головами людей.

Мне уже не единожды приходилось слышать, что сатиры — давние слуги Скорпиона. Что именно по приказу Скорпиона они начали войну с минотаврами. И с человеко-ящерицами. И с кентаврами.

Но чтобы первыми я увидел кентавров?! Нет, такого я не ожидал!

…Ворота никто не охранял, и штурмовать их не пришлось.

Мы спешились и оставили коней у стены замка, а сами вошли внутрь. Путь нам тотчас преградили два кентавра. То, что они нам — не друзья, было видно с первого же взгляда.

А я, взглянув на них, вспомнил рассказы о пьяных кентаврах.

Запах, исходящий от них, был подобен запаху крепкого вина. Он пьянил, кружил голову. Мне показалось, в моей голове застучали молоточки. И вместе с тем, это был запах болота, можжевельника и кедра, запах леса в теплый осенний день.

— Мертвецы! — воскликнул вдруг сэр Робер. — О, боги! Это же — мертвецы!

Я так и застыл с мечом в руке.

А они тем временем подходили к нам все ближе.

Мне вспомнился рассказ Эджина о том, как сатиры напали на кентавров и убили двоих. Калитес и Эммон — так, кажется, звали их?…

А они все продолжали и продолжали идти на нас.

…И никто не видел их после их смерти…

Стрелы гвардейцев сэра Робера вонзились в тела кентавров, но те, как ни в чем не бывало, все шли и шли на нас. И чем больше стрел вонзалось в них, тем сильнее становился одуряющий винный запах.

Рыцари, подняв мечи и пришпорив коней, бросились на кентавров.

Один из кентавров — тот, что был выше, — схватил сэра Робера за плечи и с легкостью поднял его высоко в воздух.

Но с ловкостью, неожиданной для его лет, сэр Робер сумел вывернуться из рук кентавра и упал на землю.

Кентавр тотчас занес над его головой свое огромное копыто…

В одно мгновение я подскочил к сэру Роберу и наставил на кентавра меч.

Сэр Баярд встал сзади него и тоже поднял меч.

Кентавр обернулся. Сэр Баярд вонзил в него свой меч с такой силой, что кентавр отлетел на несколько ярдов в сторону.

На помощь к нам уже спешил сэр Рамиро — если для его комплекции вообще подходит глагол «спешить». Увидев, что опасность нам уже не грозит, он повернулся и пошел ко второму, на ходу крича:

— Ну, берегись, вонючка!

В это мгновение поверженный сэром Баярдом кентавр застонал и разлепил огромные черные глаза. Увидев рядом с собой Сытого рыцаря, он поднял ногу и ударом копыта выбил меч из рук сэра Рамиро.

Рыцарь посмотрел на кентавра, потом — на упавший меч; неторопливо поднял меч и неожиданно резко взмахнул им. Сверкнула сталь, засвистел воздух — и голова кентавра покатилась по земле.

Потом сэр Рамиро не спеша повернулся ко второму кентавру и тоже — столь же быстро — отсек ему голову.

Запах вина стал почти непереносим.

Бригельм помог сэру Роберу подняться. А сэр Рамиро и мой хозяин склонились над поверженными врагами.

Неожиданно сэр Баярд увидел неподалеку какое-то странное голубое пятно.

— Алфрик, это ты? — сказал он. — Алфрик!

Да, это был мой братец в своем голубом плаще, но он не отвечал.

Он лежал, накрывшись с головой плащом. Испугался? Или же он… убит?

— Алфрик! — позвал я, но и мне ответом было только молчание.

Потирая ушибленную ногу, сэр Робер громко и грозно крикнул:

— Алфрик Пасварден!

Не ответить сэру Роберу, Алфрик уже не осмелился.

— Сейчас, минуточку, — слабо отозвался мой братец. — Просто мне очень плохо.

— Какая ерунда, Алфрик! — сердито сказал сэр Баярд. — сейчас же возьми себя в руки! Ты не ранен, с тобой ничего страшного не случилось. Вставай сейчас же!

Сэр Рамиро захохотал:

— Да, с этими Пасварденами не соскучишься!

Но Алфрик все не поднимался.

Мне было за него ужасно стыдно. За него и за весь наш род.

— Вставай же, Алфрик, — просил я. — Вставай! Ну, сам подумай, что скажет леди Энид, если увидит тебя таким?!

Сэр Рамиро подошел к моему брату и слегка пнул его ногой в бок. «Слегка» — это для самого сэра Рамиро, а Алфрик прямо-таки взвизгнул от боли и свернулся калачиком.

— Вставай же, Алфрик! — просил я.

Но брат мой только повизгивал.

— Видимо, придется поговорить с тобой по-другому! — воскликнул сэр Робер.

Алфрик испуганно повернул голову и увидел, что сэр Робер уже занес над его головой свой меч.

Братец мой, как подброшенный пружиной, тотчас вскочил на ноги.

И мы все пошли дальше.

Опираясь на плечо Бригельма и при каждом шаге морщась от боли, сэр Робер сказал:

— Кажется, пролежи он еще секунду, я бы и в самом деле убил его!

Слова его прозвучали весьма серьезно, но взглянув на сэра Робера, я увидел: грудь старого рыцаря сотрясчает беззвучный смех.

* * *

И в это мгновение во дворе повился Эджин. Я и сэр Баярд, увидев его, разом вскрикнули от радости.

О, значит, Эджин остался жив! Он очнулся, разворотил свою каменную могилу и вот теперь — встречает нас здесь!

Но радость наша померкла, едва мы взглянули ему в глаза. Это были мертвые глаза. Глаза мертвеца.

Сжимая огромную дубину в своей пожелтевшей руке, Эджин медленно наступал на сэра Баярда. Тот обнажил меч. Но я видел, с какой неохотой вытаскивает мой хозяин меч из ножен!

Он сделал шаг навстречу Эджину и тотчас замер, как вкопанный, бессильно опустив меч.

— Сэр! Это не наш Эджин, сэр! — во весь голос закричал я.

Кентавр уже занес свою огромную дубину над головой рыцаря. Я не помню, как очутился возле своего хозяина… Бригельм сказал мне потом, что я летел быстрее стрелы… В общем, я стоял между сэром Баярдом и кентавром и громко кричал:

— Эджин! Эджин! Посмотри повнимательней! Это же мы! Я, Гален, и сэр Баярд!

На мгновение глаза Эджина, напоминающие пустые бойницы, удивленно сверкнули — он услышал мой крик?! — но тотчас потухли. Кентавр снова занес над нами свою дубину.

И вдруг перед кентавром возник сэр Робер. В его руке сверкал обнаженный меч. Словно зачарованный, я увидел: сверкающая сталь описала восьмерку — коронный выпад соламнийских рыцарей! — и вонзилась в кентавра. Эджин тотчас рухнул на землю.

Я тоже упал и потерял сознание.

…Мне привиделось: в густой тьме я лежу на камнях Чактамира…

В чувство меня привел сэр Баярд. Схватив за плечи, он что есть сил тряс меня.

Первое, что я увидел, раскрыв глаза, — поверженного кентавра.

Поднимая меня на ноги, мой хозяин сказал:

— Ты был прав, Гален. Это действительно не наш Эджин.

— Это все козни Скорпиона, — забормотал я. Он может заставить служить себе любое мертвое тело! — Да, — печально согласился сэр Баярд, — и оно будет покорно выполнять его злую волю. А как жаль, что Скорпион нас обманул и что на самом-то деле Эджин мертв…

— Ну, а старого Робера ди Каэлу он не обманет, — буркнул, вкладывая меч в ножны, сэр Робер.

Но тотчас же ему пришлось вновь вынимать меч.

Повалил густой снег, и сквозь снежную завесу на нас стали надвигаться призрачные фигуры воинов. И чем гуще шел снег, тем больше становилось фигур. В основном, это были воины Нераки. В бескровных руках они крепко сжимали мечи.

Воздух вокруг нас стал обжигающе ледяным и при каждом нашем движении звякал, словно разбитое стекло.

Вскоре на нас надвигалась уже целая армия.

Мой хозяин нацелил меч в грудь одной из фигур, но Бригельм отвел его руку в сторону.

— Сэр, это всего лишь призрак. Они здесь все только призраки, не более! Скорее в замок, сэр! Леди Энид там!

— Но… — начал было рыцарь. Но Бригельм оборвал его:

— Скорее в замок! Вы меня слышите?! Крикните рыцарям, чтобы все шли в замок! И да помогут вам боги!

— Во имя Паладайна! — воскликнул сэр Рамиро, повернувшись к Бригельму. — Скажи: ты что же, собираешься один сражаться с целой армией?! Нельзя сражаться в одиночку, парень. Я остаюсь с тобой!

— Да какая это армия! — махнул рукой Бригельм. — Это ведь не люди, а призраки. Фокус-покус Скорпиона!

— Но все же… — проворчал Сытый рыцарь.

Он подтолкнул меня к сэру Баярду, а сам, крепко сжимая меч, встал рядом с Бригельмом.

Крепко схватив меня за руку, сэр Баярд потащил меня к замку.

Призраки окружили нас со всех сторон. Душа моя ушла в пятки. Я думал: они, конечно, призраки, но мечи у них настоящие, и буквально в одно мгновение вся эта орава теней может изрубить нас на мелкие кусочки! Мы даже и сообразить не успеем, что умираем от рук несуществующих воинов…

— Не бойся! — услышал я голос сэра Баярда. — Они не причинят тебе никакого вреда, мальчик!

Сэр Баярд был, как и всегда, спокоен и невозмутим.

Я благодарно взглянул на своего хозяина.

А Бригельм тем временем стал что-то размеренно говорить призракам, окружившим его. Тени внимали его словам, опустив мечи и словно окаменев.

Сэр Рамиро выставил вперед свой огромный щит, прикрывая им и себя, и Бригельма.

— Не волнуйся, Гален, скоро мы их снова увидим. Живыми и невредимыми, — улыбнувшись, сказал сэр Баярд. — И не будем мешать твоему брату закончить проповедь.

Мой хозяин все еще крепко держал меня за руку.

Я обернулся.

Бригельм легко вскинул правую руку вверх, и из его ладони на толпу призраков упал яркий, алого цвета луч. Вот луч вонзился в одну тень, в другую, в третью… и они мгновенно исчезли.

— Так их, так! — загремел голос сэра Рамироо. — Давай, Бригельм! А я-то не поверил тебе и думал, что придется изрядно попотеть, размахивая мечом.

И Сытый рыцарь во весь голос захохотал.

Мы с сэром Баярдом были уже у самого замка. О, да, это был замок ди Каэла!

Стены и башни подавляли своей мощью, как и стены настоящего замка возле Вингаардских гор. Пожалуй, замок здесь давил еще сильнее — в нем и вокруг него не было жизни.

Ни звука не долетало до наших ушей.

И вдруг — мы услышали слабый-слабый крик…

Энид! — прошептал сэр Баярд.

В мгновение ока он оказался на лестнице, ведущей в замок. Я побежал за ним. Следом за нами спешили Алфрик и сэр Робер. Сэр Робер еще заметно хромал. А Алфрик бежал, словно стрела, выпущенная из лука. Он обогнал сэра Баярда и исчез за дверью.

Сэр Робер поднимался по лестнице медленно, тяжело опираясь рукой о перила. Но мы с сэром Баярдом, не останавливаясь, быстро бежали наверх.

Мой хозяин даже успел догнать Алфрика.

Тот обернулся и, оскалившись, поднял на сэра Баярда меч.

— Щенок! — презрительно промолвил сэр Баярд и приказал:

— прочь с дороги!

Но Алфрик стоял, все так же держа над головой меч.

Сэр Баярд подбежал к нему и, схватив за грудки, отшвырнул его к стене. Алфрик даже и пикнуть не успел.

На площадке лестницы была еще одна дверь. Тяжелая, огромная дверь из дуба. Она была заперта. Сэр Баярд с первого же удара, плечом высадил ее.

Снизу послышался шум — двор замка заполнили какие-то, устрашающего вида, фигуры.

Мой хозяин стремглав бросился вниз — помочь сэру Роберу поскорее войти в замок.

Алфрик дернул меня за рукав:

— Послушай, Гален, а ведь только что во дворе никого не было! И вдруг…

Мой хозяин, помогая сэру Роберу идти, поторапливал его:

— Прошу вас, сэр, поскорее! Совсем немного осталось!

Шум подступающей к замку армии становился все громче и громче.

— Это демоны! — в ужасе закричал Алфрик.

Сэр Робер горько усмехнулся:

— Это воины Нераки!

Поравнявшись с Алфриком, он крепко схватил его за шиворот — чтобы тот со страха не убежал куда-нибудь и не натворил глупостей.

— А шлемы на них, — добавил сэр Баярд, — шлемы минотавров, в которых те отправляются на войну. Но все они — мертвецы. От них мертвечиной, ужас как несет. Мы не должны вступать с ними в бой. — И приказал: — Давайте-ка скорее в замок!

Выбитая сэром Баярдом дверь — просто чудеса! — стояла на своем месте как ни в чем не бывало. И вновь была заперта.

Но теперь как сэр Баярд ни старался, выбить ее он уже не смог.

Впрочем, как известно: если тебя не пускают в дверь — надо влезть в окно.

Где здесь поблизости подходящее окно?!

Сэр Робер и сэр Баярд побежали по галерее, идущей вдоль стены замка. Мы с Алфриком припустили за ними. От страха брат бежал бесшумное, словно кошка.

Все-таки до чего смешон мой старший брат! И даже страх его — тоже смешон!

Мертвецы Нераки заполнили уже весь двор. Они потрясали мечами и копьями. Мне показалось: сам воздух вокруг меня состоит из звука, исходящего от грозно поднятого оружия.

Лишь только мы завернули за угол, как увидели окно. Мы поспешно кинулись к нему, но… окно само распахнулось и в нем показались фигуры воинов Нераки. Что это значит?

Неожиданно где-то закричала сова, и все воины замерли неподвижно.

— Скорее дальше, в обход стены! — заорал Алфрик. — Скорее! Они сейчас очнутся и тогда!.. А там, там дальше — я точно помню — есть окна! Ведь верно же, сэр Робер?!

Сэр Робер усмехнулся:

— О, да, конечно, там тоже есть окна! Но только мне кажется: нам не надо никуда бежать! Я не знаю, кто они — призраки, живые мертвецы или самые обычные живые люди, но я знаю, что мы сможем войти в замок, только сразившись с ними.

Мы — я, Алфрик и сэр Баярд — переглянулись.

А воины Нераки уже действительно очнулись и наступали на нас неудержимо, безмолвно. Словно стена надвигалась на нас.

— Гален, — сказал мне сэр Баярд невозмутимо, — не хочешь ли ты забраться мне на плечи?

Что он сказал? Что советует? Чтобы я залез в верхнее окно, а его и сэра Робера с Алфриком оставил здесь?!

Нет, нет!

Но если я скажу «нет», то — я знал это — сэр Баярд просто зашвырнет меня наверх.

Как же ответить так, чтобы не обидеть его и остаться вместе с ними?

И я, поразмыслив, сказал:

— Я повинуюсь вашему приказу, сэр, поскольку вы — мой хозяин и покровитель, даже если вам и не нравится такое титулование. Но…

Но сэру Баярду было не до этикета.

— Становись мне на плечи, — рявкнул он. — Да побыстрее! А когда попадешь в замок, беги к входной двери и жди нас там!

— Повинуюсь, сэр. Но во имя Хумы…

— Становись мне на плечи, кому сказано! — вновь оборвал меня сэр Баярд. — И не думай, что в замке ты будешь в безопасности. Я полагаю, что и здесь, и там одинаково опасно.

Я уже не стал перечить сэру Баярду. Залез на его плечи и быстренько скользнул в окно.

Это было окно… В настоящем замке ди Каэла это было окно леди Энид!

Снизу послышался возмущенный крик Алфрика.

— Ну что же, — ответил ему сэр Баярд, — полезай и ты мне на плечи.

Алфрик попытался забраться на плечи сэра Баярда, но не смог — он был не столь ловок, как я.

— Ну что же, — спокойно проговорил мой хозяин, — ничего другого, Алфрик, тебе не остается, как принять бой.

Все трое крепко сжали рукояти своих мечей.

Подняв голову вверх, сэр Баярд крикнул мне беспечно и даже весело:

— Не забудь: встречаемся у двери.

— Да помогут вам боги! — прошептал я.

Сэр Баярд, оказалось, услышал мой шепот.

— Боги с тобою, мой мальчик! И помни: это те боги, что не причинят тебе зла! А также помни: с тобой — мое сердце!

Глотая слезы, я отошел от окна.

В комнате леди Энид было темно — ни камин, ни свечи не горели.

Я быстро выбежал за дверь и оказался в другой комнате. Но едва я ступил на порог, как ноги мои по колено провалились в пол. Я крикнул: «Сэр Баярд!» но он меня, конечно, не услышал.

Пол засасывал меня так, как прежде засасывало болото. Тогда мне удалось выбраться, но сумею ли я выбраться на этот раз?! Ведь теперь я был в самом гнезде Скорпиона. Беспомощно шарил я по полу темной комнаты, но руки мои натыкались только на гладкий холодный камень. Я отчаянно дернулся и неожиданно нащупал правой рукой лампу.

— Да, кстати, — усмехнулся я, — надо бы зажечь свет.

Я полез в карман за огнивом, но… огнива в кармане не оказалось.

Обеими руками я вцепился в лампу. Она почему-то казалась мне спасительной. И видимо, лампа действительно спасла меня. Мне удалось выдернуть ноги из пола, и я, словно краб, боком пополз туда, где должна была быть дверь в коридор.

Пол подо мною зыбился и норовил вновь засосать… Все же мне удалось доползти до двери.

С силой я толкнул дверь от себя и выбрался в коридор.

Луч света, словно молния, промчался по коридору и мгновенно погас. Я снова был в кромешной тьме.

Но я хорошо знал эту часть замка ди Каэла. И поэтому шел по коридору весьма уверенно и быстро.

Вот здесь должна быть короткая лестница — в пять ступеней. Она должна вести в зал с аркой… Да, так все и оказалось.

И механическая птица тоже была на месте. Только она молчала. Даже когда я прошел мимо нее, она не издала ни звука.

В замке Скорпиона царила тишина. Мертвая тишина!

В зале было чуть посветлее, чем в коридоре.

Я огляделся.

Нет, этот замок — не творение рук человеческих! Слишком гладкие стены — человек не может так отполировать камень! Но главное — в них нет тепла жизни!

Немигающие глаза птицы смотрели на меня зловеще. Или мне это показалось из-за тусклого света?!

Пол был отполирован так, что, словно зеркало, отражал своды потолка. Человеку удержаться на таком полу на ногах было очень трудно.

Я поспешил вернуться в коридор.

Дышать мне стало тяжело — сам воздух давил, словно стены. И — давящая, мертвая тишина…

Неожиданно я услышал голоса. Прислушался. Голоса звучали совсем тихо, но… Это они! Да, да, они — Энид и Скорпион!

* * *

Я решительно пошел на голоса.

Внезапно где-то прокричала механическая птица.

Я опять спустился по короткой лестнице в пять ступеней, осторожно прошел по зеркально-гладкому холодному полу зала. Вышел во второй зал, вдвое больше первого.

Здесь чары Скорпиона словно бы отпустили меня — я шел легко и дышал тоже легко.

За этим залом была галерея с бюстами.

Пока все было, как в подлинном замке ди Каэла.

Но в галерее все оказалось иное, чем в замке сэра Робера. Бюсты здесь представляли пародии на тех, кого они изображали.

Мария ди Каэла выглядела премерзостной старушенцией, вся она была в кошачьем дерьме. Дени была изображена в виде крысы. Симон ди Каэла — огромная белая ящерица.

А еще я увидел статую, которой и вовсе не было в галерее замка у подножья Вингаардских гор. Мраморный скелетообразный человек в капюшоне сидел в кресле в окружении черных скорпионов. Это был, так сказать, Бенедикт ди Каэла собственной персоной. Где-то здесь должна была быть дверь в комнату Дени — где точно, я не знал.

Я спустился по винтовой лестнице и очутился у двери в кабинет сэра Робера. Здесь царили покой и тишина.

Неожиданно вновь запела механическая птица. Затем она смолкла и я услышал голоса.

Сейчас я уже ясно расслышал эти голоса. Мужской и женский. Я снова пошел на голоса. Вышел в коридор, который вел на балкон трапезной. Я отлично помнил этот коридор в замке ди Каэла. В этом коридоре, как и в том замке, было темно.

Голоса звучали все явственнее. Оба голоса были приятны на слух. Но мужской — я это слышал очень ясно — был полон смертоносного яда.

Энид и Скорпион…

Как я и ожидал, вскоре я уткнулся в бархатную портьеру. Я бесшумно раздвинул ее.

Теперь я слышал каждое слово.

Мужской голос — мягкий, музыкальный, холодный — говорил вкрадчиво:

— Вы полагаете, дорогая моя, что вы у меня в плену. Но уверяю вас, жэто не так. Это я — в плену ваших чар.

— Да если это и так, Бенедикт, что из этого? Я соглашусь скорее умереть, чем стать вашей…

Значит, леди Энид действительно жива?! Да, да, конечно, она жива! А что, если это только ее образ? Призрак? Нет, нет! Не может быть!

— Подумайте, леди! — перебил ее Бенедикт. — Мне от вас не нужно ничего… Почти ничего. Вам достаточно посмотреть на меня чуть ласковей — и я уже счастлив…

Я слегка раздвинул занавесь балкона. На мгновение яркий свет из трапезной ослепил меня.

Снова зазвучал голос Энид — тихий, усталый:

— Ах, Бенедикт, Бенедикт! Вы обошлись со мной так жестоко и даже не соизволили попросить прощения! Я узнала вас еще во время турнира и могла бы все рассказать отцу. Но я пожалела вас, а вы!.. Впрочем, я и сейчас могу велеть позвать отца…

Значит, она о том, что произошло с ней, ничего не знает, ни о чем не догадывается?!

Она сидела в высоком кресле, спиной ко мне. Я не видел ее лица, но верил: оно такое же прекрасное, как и было, только, наверное, утомленное.

Возле нее, тоже в высоком кресле сидел Бенедикт. Скорпион! Он был в капюшоне — видимо, не посмел открыть леди Энид своего лица.

— Ну что же, давайте позовем вашего отца, — отозвался Скорпион и насмешливо крикнул: — Сэр Робер! Сэр Робер!.. Видите, он почему-то не спешит к вам… Дорогая моя, поймите, отец ваш — просто старый дурак!

— Ага, — в тон ему ответила леди Энид, — и поэтому вы мучаете его дочь?!

— А вы все еще думаете, что отец ваш придет вам на помощь?!

Скорпион засмеялся.

Из складок своей одежды он извлек какую-то вещь, похожую на маятник, и что-то зашептал в этот маятник. Маятник засветился. Свет исходил из него пучками, через равные промежутки времени. И все вокруг, казалось, подчиняется ритму этого свечения.

Сердце мое тревожно забилось.

В страхе я закричал.

И леди Энид, и скорпион одновременно подняли головы и посмотрели на меня. Леди Энид крепко сжала подлокотники кресла. Скорпион выпрямился. Глаза его были похожи на два рубина пурпурного цвета. Затем рубины побелели — словно от слишком жаркого огня.

— Добро пожаловать, Гален, — сказал Скорпион спокойно.

— Иди-ка сюда. Нам с тобой надо кое о чем потолковать…

 

Глава 19

— Да, кивнул я головой, мы с вами потолкуем. Но попозже.

Однако, Скорпион отнюдь не был настроен «потолковать попозже». Он встал с кресла. Глаза его были холодны, но в их глубине виделись отблески жаркого пламении.

— Если память мне не изменяет, — заговорил он чрезмерно ласковым голосом, — то я когда-то просил тебя кое о каких услугах. Но сейчас мне твоя помощь не нужна.

Скорпион поднял высоко вверх руку. Вспыхнул ослепительный свет. Пол подо мной вдруг стал заваливаться на бок, и вскоре я стоял словно бы на стене.

Я вскрикнул: из пола передо мной стали вырастать острейшие лезвия. Упади я на них — и мне тут же конец.

В отчаянии я ухватился за портьеру, подтянулся и, молясь в душе богам над богами — Гилеану и Мишакаль, перебрался на перила балкона.

— Вот выход из твоей норы, Ласка! — услышал я чей-то голос, удивительно похожий на мой собственный.

И вдруг я увидел огромного черного скорпиона. Он быстро бежал по перилам прямо к моей руке. Мгновение — и он уже поднял свой смертоносный хвост.

Наверное, выбирая наиболее уязвимое место, скорпион затанцевал. А я глаз от него не мог отвести — танец готового напасть скорпиона меня зачаровал.

Сколько же времени это продолжалось? Руки мои затекли, ноги заломило.

Что есть силы вцепившись в перила, я в отчаянии закричал:

— Прочь! Убирайся прочь, гадина!

— Ух, какой ты герой! — захохотал внизу Скорпион. — Да ты хоть знаешь, где у скорпионов яд? А?!

Леди Энид в ужасе закрыла глаза. При каждом взрыве смеха Бенедикта она вздрагивала всем телом.

— И вы, вы, Бенедикт ди Каэла, не нашли себе лучшей забавы?! — воскликнула она горько.

Скорпион перестал смеяться. Взглянул на меня и вдруг улыбнулся. Я глазам своим не поверил: улыбка его была нежной.

Я впервые за все время, не боясь, посмотрел в его глаза. Обычные, как у обычных людей, глаза…

— Ты, если захочешь, можешь сослужить мне добрую службу, Гален Пасварден…

Как хороший актер, он выдержал паузу.

Я весь напрягся.

О, этот Бенедикт был отличным психологом!

— И служба эта тебе будет, несомненно выгодна. Благодаря ей, ты проживешь намного дольше своих товарищей…

Без сомнения, он предлагает мне предать своих друзей.

Леди Энид гневно вскинула на меня свои прекрасные черные глаза. Щеки ее запылали. Неужели она думает, что я способен на такое?!

Я отрицательно покачал головой.

Гнев в глазах леди Энид угас. Я подмигнул ей левым глазом — мне хотелось, чтобы леди Энид улыбнулась.

Совсем рядом с моей рукой на перилах балкона сидел, уставившись на меня круглыми глазками, скорпион. Он только ждал повеления своего хозяина, чтобы… Мною снова овладело отчаяние.

С болью в сердце я услышал голоса сэра Баярда и сэра Робера. О, конечно! Они взывают о помощи!

Дурачась, Скорпион по-стариковски приставил ладонь к уху трубочкой и усмехнулся.

— У нас гости, дорогая! — приторно ласково сказал он леди Энид. — Не вставай, пожалуйста. Я сам встречу их. — И он откровенно рассмеялся. — Кажется, это мой тесть. И я вряд ли ошибся.

Он обернулся ко мне, и глаза его вновь вспыхнули, словно рубины.

— А ведь я никогда не ошибаюсь, не правда ли, Ласка? — Потом сказал лениво, словно зевая: — А все-таки все они — такие дубины! Этот сэр Баярд потратил почти всю свою жизнь на то, чтобы разгадать пророчество, и так ничего и не понял. И сэр Робер тоже ничего не понял. И отец его — тоже. И дед. Пророчество так и осталось для них тайной за семью печатями. А я с легкостью понял все. Это пророчество предсказывало мое возвращение…

Скорпион задумчиво откинулся на спинку кресла.

— Впрочем, мой мальчик, — сказал он тихо, но так, что у меня мурашки побежали по телу, — тебе пора пожелать мне спокойной ночи.

Из складок своей одежды, больше всего напоминавшей саван, Бенедикт извлек острый узкий кинжал. В лучах золотистого света, лившегося по трапезной, кинжал сверкнул, будто клюв хищной птицы. Будто язычок пламени.

И в эту минуту дверь с шумом распахнулась.

В трапезную, держа наготове мечи, шагнули сэр Баярд и сэр Робер. Левой рукой сэр Робер держал за шиворот насмерть перепуганного Алфрика. Тот дергал головой и что-то бормотал себе под нос.

— Милости просим, — Скорпион, как радушный хозяин, сделал рукой широкий жест, приглашая войти. — Я, признаться, уже заждался вас. Но наконец-то вы пожаловали ко мне — и вы, сэр Баярд Брайтблэд, и вы, сэр Робер.

Голос Скорпиона зазвучал громче.

— Полагаю, сейчас самое время… впрочем, существует ли время вообще?… но это другой разговор… так вот, самое время подвести итог нашим старым спорам. Пока не будем говорить о давно минувших делах. Для начала давайте вспомним о событиях, происшедших н вашей памяти. Ну, скажем, случившихся лет тридцать назад…

Руки Скорпиона были сцеплены пальцами между собой. Неожиданно он расцепил руки и поднял их высоко над головой. В его левой руке сверкнул маятник. Он, вздрагивая, покачивался.

— Итак, друзья мои, подведем же итог нашим спорам. Пусть само Высочайшее Повеление положит конец преступлениям, творившимся века…

В голосе Скорпиона звучал металл.

Я увидел: по полу трапезной пробежал черный скорпион. За ним еще один, и еще, и еще… Пол трапезной покрылся трещинами. А из трещин — прямо на глазах — стали вырастать скалы.

Бенедикт взглянул вверх, и скорпион, неподвижно сидевший возле моей руки, зашевелился.

Сжав зубы, чтобы не закричать от ужаса, я про себя приказал скорпиону: «Стой!»

Затем я посмотрел вверх. Над моей головой в воздухе висел… кинжал!

Мой кинжал!

Или все-таки не мой?… Мой ведь должен быть у меня в кармане…

Держась одной рукой за перила, я второй похлопал себя по карманам. Кинжала там не было. Но зато я нащупал нечто другое…

— Перчатки! — воскликнул я.

И вдруг скорпион, боком, побежал от меня прочь.

Рука, которой я держался за перила, уже совсем онемела. С трудом, но все-таки я вытащил перчатки из кармана.

Помогая себе зубами, я стал надевать перчатку на руку. Потом, изловчившись, переменил руки и надел вторую перчатку.

О, наверное, в эти минуты я был похож на акробата под купололм цирка! И как это я не свалился, ума не приложу!

…Люди, у которых я купил эти перчатки, расхваливали мне их:

— Да вы сами посмотрите, какие они толстые и прочные! Их ни один кинжал не прорвет!..

А скорпион снова подбежал ко мне. Теперь он сидел на перилах дюймах в шести от меня, и воинственно перебирал лапками. Я протянул руку в перчатке и схватил ядовитую гадину. Пальцы мои словно бы сами собой сжались в кулак — с неожиданной для меня силой.

Я услышал, как треснул панцирь скорпиона. А хвост его все вонзался и вонзался в толстую кожу перчатки. Но прорвать ее он не мог.

Значит, купцы, расхваливая свой товар, не солгали!

Я размахнулся и швырнул раздавленную гадину как можно дальше от себя. С огромной высоты он шлепнулся на пол трапезной.

И в то же мгновение скалы, окружавшие сэра Баярда, сэра Робера и Алфрика, исчезли.

Но тотчас появились воины Нераки в шлемах минотавров и доспехах. В руках у них были щиты в форме полумесяца. Это была та самая армия, с которой сражался Эрик Повелитель Бури тридцать лет назад на Чактамире.

Улыбаясь и полузакрыв глаза, Скорпион благодушно взирал на свое воинство.

Он вальяжно развалился в кресле, ему было хорошо.

А воинство его все увеличивалось и увеличивалось. Могильный смрад наполнил всю трапезную. Волосы воинов Нераки были полны земли, сквозь тонкую кожу лиц и рук были видны кости.

Моему брату Алфрику удалось наконец вырваться из рук сэра Робера, и он рванулся к двери. Но потом словно опомнился и повернул назад.

И вот в трапезной закипела битва.

Сэр Баярд и сэр Робер стояли спина к спине. Алфрик встал рядом с ними, сбоку.

— Молодец, молодец, малыш! — подбодрил его сэр Робер. — Нам как раз не хватало одного бойца!

Алфрик издал боевой клич и обнажил меч. И вовремя — на него уже нападал один из воинов Нераки.

Увы! я мог только беспомощно взирать на сражение сверху — я сейчас ничем не мог помочь своим друзьям…

И тут Скорпион поднялся со своего кресла. Он медленно подошел к леди Энид и крепко схватил ее за руки. Страха на ее лице тогда, когда появилось войско Нераки, не было. Не было страха и сейчас. Гневно посмотрев Скорпиону в глаза, она стала вырываться из его рук, но хватка у того была железной.

— Идемте со мной, — сказал Бенедикт негромко.

Она отрицательно замотала головой. Но он, уже не говоря ни слова, потащил леди Энид к появившейся в трапезной плите, на которой стоял трон.

Я присмотрелся и замер от ужаса… Целое море черных скорпионов затопило пол трапезной, да, море, живое, шевелящееся море. Мне поначалу даже показалось: это рябь проходит по воде.

Сердце мое бешено колотилось. Если Бенедикт уведет леди Энид на эту плиту — все пропало!

Сэр Баярд, видимо, тоже понял это. Он ринулся к плите, прорубая себе дорогу мечом. Наверное, ни разу в жизни сэр Баярд еще не сражался столь яростно! Ни разу еще его меч не собирал столь обильной жатвы!

Почти вплотную за сэром Баярдом шел сэр Робер. За ним — Алфрик. Лицо Алфрика было смертельно бледным, и по сравнению со старыми рыцарями он сражался явно неумело. Было видно, что он уже с трудом держит меч.

Воины Нераки широко раскрывали рты, но из их глоток не вырывалось ни одного звука. Было только слышно, как свистят мечи в руках рыцарей. Да еще омерзительный шорох копошащихся на полу скорпионов.

О, боги! Только что сраженные рыцарями воины Нераки поднимались с пола и снова вступали в битву. Они окружали рыцарей со всех сторон. Но сэр Баярд и сэр Робер, без устали размахивая мечами, упорно пробирались к плите.

Скорпион взглянул на сэра Баярда — и в руке у Бенедикта, словно огонь, сверкнул кинжал.

— Стой! — что есть силы крикнул я Скорпиону.

Меч сэра Баярда, поднятый над головой, так и застыл. Сэр Робер, уже нацелившийся мечом в грудь Скорпиона, тоже замер. Воины Нераки опустили оружие и, замерев, смотрели на своего повелителя.

Бенедикт молча поднял голову и посмотрел на меня. Взгляд его пронзил меня насквозь. Словно кинжал.

Грудь мою сжало так, что я не мог и вздохнуть. Но, слава богам, оцепенение длилось недолго, я отдышался и снова крикнул:

— Бенедикт, а что, если вы не верно истолковали пророчество?

Я перевел взгляд на сэра Баярда. Тот поднял голову, и я посмотрел ему прямо в глаза. «Иди, Баярд, иди скорее к нему. Твой меч разит без промаха. Я хочу увидеть твою победу в гнезде Скорпиона!» — мысленно приказывал я ему. Но сэр Баярд Брайтблэд не услышал моего приказа. Он стоял неподвижно, как и прежде.

А Скорпион уже занес над леди Энид свой ядовитый кинжал.

Я закричал снова:

— Бенедикт, но все-таки вдруг вы не правы в своем толковании? Что, если в пророчестве скрыт совсем иной смысл, чем тот, какой нашли в нем вы?! Как впрочем и сэр Баярд, и сэр Робер?

Скорпион молчал, крепко сжимая рукоять кинжала.

— Бенедикт, в ваших руках сверкает кинжал, но может быть, пророчество говорит о другом «огненном клинке»?! Если сейчас вы убьете леди Энид, род ди Каэла не прекратит своего существования. Сэр Робер еще вовсе не стар, он может жениться во второй раз и нарожает еще кучу детей. А это значит, что вам еще не одно столетие придется ждать своего часа…

Услышав эти мои слова, Скорпион громко расхохотался:

— Робер ди Каэла тоже в моих руках, дитя! А значит, и весь род, не так ли?

— Возможно, да. Но возможно, и нет, — ответил я.

Я тянул время. Я хотел дать рыцарям передышку. Хотел, чтобы они как следует обдумали все происходящее и победили Скорпиона.

В трапезной было светло, и я отчетливо видел даже выражение лиц всех, кто там находился.

Лицо сэра Баярда было невозмутимо, как всегда. Лицо Скорпиона выражало тревогу и озабоченность.

— Бенедикт, ведь вы отлично знаете, что есть еще и Дени ди Каэла! Не так ли?

Рука Скорпиона, сжимавшая кинжал, вздрогнула. Сэр Баярд ринулся к плите с троном и в одно мгновение оказался возле Бенедикта. А Скорпион, усмехнувшись, приставил кинжал к горлу леди Энид.

— Назад, проклятый рыцарь! — прошипел он. — Если ты сделаешь хоть еще один шаг, леди Энид отправится к праотцам!

— Бенедикт! — снова закричал я. — Может быть, наследница, о которой говорит пророчество, — это и есть как раз Дени ди Каэла, а?!

— Нет, наследница — не Дени, а Энид, — холодно ответил Скорпион.

Его нож был у самого горла леди Энид. Она отчаянно закричала. Скорпион вздрогнул и немного отвел кинжал в сторону.

О, леди Энид был истинной дочерью своего отца — славного соламнийского рыцаря. Своей маленькой ножкой она ударила Скорпиона в живот с такой силой, что он отлетел к трону. С трудом, опираясь о сиденье трона, Бенедикт поднялся. А леди Энид бросилась к отцу и прижалась лицом к его груди. Сэр Баярд тотчас загородил их от Бенедикта.

— Убейте ее! — рявкнул Скорпион своим воинам.

Те ринулись в атаку, но сэр Баярд не зря слыл одним из лучших рацарей Соламнии. Его меч разил врагов без промаха.

Увидев это, Скорпион — в окружении черных скорпионов — устремился к двери.

Я наконец-то сумел добраться до занавеси, спускающейся с балкона вниз, и пополз по ней. Но спускался я слишком медленно, а Скорпион бежал к спасительной двери слишком быстро.

Сэр Робер передал свою дочь под защиту Алфрика, а сам вместе с сэром Баярдом пустился догонять Скорпиона. Но, увы! им приходилось мечами прокладывать себе дорогу, а Скорпион бежал без каких-либо помех.

Бежал он — ничего не скажешь — грациозно. Одежда развевалась за его спиной и был он сейчас похож на летучую мышь.

Вот он уже коснулся рукой двери… Но неожиданно кто-то открыл ее снаружи и перед Скорпионом предстали Бригельм и сэр Рамиро. О, они подоспели как нельзя вовремя!

Толстяк сэр Рамиро загородил собой весь дверной проем. Скорпион поднял руку — в ней он держал маятник. Сотни смертоносных искр вылетели из маятника и устремились к Сытому рыцарю.

Но тотчас поднял руку и Бригельм. Яркий свет хлынул из его ладони. Свет этот был поистине неземным. И он был прекрасен! Он, словно чистая вода, омыл трапезную. Ставшие беспомощными, исчезали в его волнах воины Нераки и черные скорпионы.

Бригельм и Скорпион пристально посмотрели в глаза друг другу.

Я услышал голос своего брата — тихий, миролюбивый, но непререкаемо властный:

— Не торопись убегать, Скорпион.

Бенедикт отпрянул от Бригельма. Свет из ладони моего брата постепенно ослабевал. Скорпион встал в угол потемнее. Теперь он, кажется, был побежден…

Но неожиданно он вскинул руки и трапезная наполнилась клубами пара.

— Я всегда говорил, — закричал Скорпион торжествующе, — что нет на свете больших дураков, чем соламнийцы! Вы так и не поняли, что садовник, о котором говорится в пророчестве, — это я. И именно сейчас, именно здесь пророчество исполнится! Да, я — садовник! Но до сих пор я показал вам только часть своего сада!

Из клубов пара выступили рыцари Соламнии. И первый, кто появился, держал в своих руках щит Эрика Повелителя Бури. Да, это был он — Эрик. Мертвый Эрик, убитый на перевале Чактамир.

Я так и замер — на полпути до пола.

— Смотрите, Баярд Брайтблэд, воскликнул Бенедикт, — это те самые рыцари, что погибли на перевале Чактамир. Пока они были живы, они сражались с войском Нераки. Сражались отважно, как и подобает соламнийским рыцарям, не щадя жизни. И они погибли. И теперь, мертвые, они будут еще более храбро сражаться с живыми рыцарями Соламнии! Слышите, сэр Баярд Брайтблэд?!

Голос Скорпиона звучал ликующе-издевательски.

Мертвые соламнийцы, сжимая мечи, готовились к сражению. Их было не меньше сотни. Двигались они, словно во сне.

В трапезной повеяло могильным хладом.

Сэр Баярд, сэр Робер и сэр Рамиро опустили свои мечи и, замерев от кощунства Скорпиона, с ужасом смотрели на своих погибших товарищей.

* * *

Смерть сильнее всех. Но… но Бригельм однажды сказал мне задумчиво: «Есть нечто сильнее смерти».

В темных углах трапезной кое-где еще оставались воины Нераки. Мертвые рыцари Соламнии увидели их. Боевой клич потряс весь замок. Вызванные Скорпионом из небытия соламнийцы были готовы снова сразиться со своими врагами.

Есть нечто сильнее смерти. Да. И это нечто — честь. Est Sularus oth Mithas.»Моя жизнь — моя честь», — так переводится со старосоламнийского рыцарский девиз.

— Est Sularus oth Mithas! — прокричали мертвые рыцари. И этот крик вернул им жизнь. Пусть хоть и на несколько мгновений.

От этого крика прошло и оцепенение живых рыцарей.

Глаза Скорпиона изумленно округлились.

— Я вам приказываю… — отчаянно закричал он мертвым рыцарям.

Но они, победившие смерть, уже не подчинялись его воле.

Сэр Баярд Брайтблэд медленно надвигался на Бенедикта. Отступив, Скорпион вытащил из-под своего черного плаща меч, сделанный словно бы из черного оникса… Но Бенедикт не успел и взмахнуть своим мечом — клинок сэра Баярда пронзил его насквозь. Выронив свой меч, Скорпион рухнул на пол.

Сэр Баярд попытался поднять меч Скорпиона, но как ни Снова настала тишина, только чуть слышно потрескивал даже тысяча человек смогла бы сделать это…

А зловещий колдун вовсе не был убит. Он поднял левую руку — в ней снова сверкнул маятник. Затем Скорпион наклонился и поднял с пола свой меч.

И вот уже скрестились мечи Скорпиона и сэра Баярда. Казалось, Бенедикт легко отшвырнет прочь рыцаря Соламнии, но сэру Баярду почему-то удавалось устоять на месте. А затем сэр Баярд отвел в сторону меч Скорпиона, и ярко сверкающий клинок рыцаря вновь вонзился в тело врага.

Закричав от боли, Скорпион с силой отшвырнул сэра Баярда от себя. Тот отлетел к самому трону на плите.

И снова зловещий колдун не был убит. Сжимая в левой руке маятник, а в правой — меч, Скорпион стал наступать на рыцаря. Глаза его излучали какой-то жуткий, сине-белый свет. И на этот свет из трещин пола вновь поползли черные скорпионы.

А я… я, чем я мог помочь своему хозяину?! Я был еще так высоко над полом… Во весь голос я закричал сэру Баярду:

— Маятник!

Но, увы, кажется, сэр Баярд не услышал моего крика… Рыцарь и чародей енова скрестили мечи. И на этот раз Скорпион с легкостью перерубил меч сэра Баярда пополам.

В левой руке Скорпиона сверкал маятник. Это была сама смерть… Пальцами, похожими на лапки паука, Бенедикт качнул маятник, и словно застонал сам воздух вокруг. Скорпионы замерли возле ног колдуна. Маятник словно бы стукнулся о воздух — раздался резкий звук. Раздраженные этим звуком, скорпионы поползли по ногам Бенедикта. Тот в страхе вскрикнул.

* * *

Гнездо Скорпиона рушилось. За несколько мгновений от замка, построенного, казалось бы, на века, остались одни руины.

Вот стала рушиться стена, возле которой стояли леди Энид и ее отец. О, неужели они погибнут под грудой камней?! Отбежать бы они не успели… и тогда сэр Робер поднял над своей головой и над головой дочери щит. Свой старый, верно служивший ему щит. Щит не подвел своего хозяина и на этот раз. Камни обрушились на него, но он выдержал их удары, как выдерживал удары мечей и копий. А его хозяин выдержал чудовищную тяжесть, навалившуюся на него.

Когда пыль осела, первым на помощь сэру Роберу и его дочери поспешил сэр Рамиро. Толстяк раскидал камни, нападавшие вокруг, и помог леди Энид и ее отцу выбраться из-под щита.

Земля вокруг вздымалась. Это была земля… земля перевала Чактамир!

Мертвецы — как воины Нераки, так и рыцари Соламнии — бродили по перевалу, отыскивая новое место, где они опять обретут вечный покой. Они проваливались в щели и земля смыкалась над ними…

Сэр Баярд стоял на плите возле трона Бенедикта. Он громко позвал: «Вэлороус!» — и его верный конь тотчас явился на зов своего хозяина. За ним следом прискакали и остальные лошади. Но, к сожалению, не все — когда земля вздрогнула и разверзлась, и посыпались камни, то несколько лошадей погибло.

Мой хозяин легко вскочил в седло своего верного Вэлороуса.

* * *

Я словно очнулся, огляделся по сторонам и с изумлением обнаружил, что… сижу на перилах балкона, висящего в воздухе!

— Сэр Баярд! — крикнул я вниз, как можно громче.

Но мой хозяин не услышал меня.

О чем-то подумав, он спешился и подошел к леди Энид. Затем подвел ее к Вэлороусу и помог ей взобраться в седло. Сам он сел сзади девушки.

Братья мои восседали на лошади Бригельма вдвоем — лошадь Алфрика погибла.

Мой конь — мой прекрасный, удивительный, замечательный конь! — тоже погиб под обломками камней…

А сэр Баярд уже поехал прочь от замка Скорпиона. За ним последовали мои братья и сэр Рамиро.

Внизу подо мной оставался только сэр Робер.

Я закричал во весь голос:

— Сэр Робер!

Тот удивленно поднял голову, и я увидел, как округлились его глаза. япотом сэр Робер поспешно вскочил в седло.

— Прыгай ко мне, мой мальчик! — крикнул он, подставив руки.

В это мгновение сэр Баярд оглянулся и увидел меня и сэра Робера.

— О, боги! — воскликнул он пораженный. И повернул коня назад. — Гален, не смей прыгать! Разобьешься! Попытайся добраться до занавеси и спускайся по ней!

Я был уже опытным акробатом и сумел доползти до балконной занавеси.

Но только стал я спускаться по ней, как балкон подо мной зашатался… а затем пролетел мимо меня, буквально под самым носом — слава богам, что не задел, не ударил!

Ох, не знаю, видел ли кто-нибудь, когда-нибудь летающую ласку, но рыцари, стоящие внизу, увидели летающего Ласку…

И тоже, слава богам!

Я оказался «ручной птицей», так как упал прямо в руки сэра Робера.

Его лошадь восприняла новую ношу безропотно, только вздохнула, когда я свалился с неба.

Сэр Робер тотчас пришпорил Эстреллу и галопом помчался с перевала Чактамир. Камни, камни, камни… — мелькали перед моим затуманенным взором. а потом меня окутала тьма забытья.