Тем временем во дворце Озмы происходили странные вещи. Для его обитателей это было трудное время. Пока Руггедо бегом добирался до гор Страны Эв, дворец ходил ходуном, и к тому времени, как громадный гном уселся на вершине горы, в помещениях дворца не осталось ни одного целого стола или стула, а слуги и придворные либо лежали без чувств, либо в страхе жались по углам, избитые до синяков.

На постель Озмы рухнули четыре столбика, поддерживающие балдахин. Конечно, принцесса, будучи феей, не пострадала, но и выбраться из обрушившихся на неё тяжёлых шёлковых занавесей не смогла. Без своего волшебного пояса она ничего не могла поделать, а её криков никто не слышал, поэтому ей оставалось только неподвижно лежать и надеяться, что кто-нибудь придёт к ней на помощь.

В гостиной Дороти было абсолютно тихо, если не считать тиканья Тиктокова механизма. Трот и Бетси Боббин бросило друг на друга с такой силой, что они стукнулись головами и теперь лежали без сознания. Сэр Кофус налетел на Тиктока и тоже лишился от удара чувств. Дороти лежала рядом с ним с громадным синяком на лбу от свалившихся изумрудных часов.

— Лоскутушка! — крикнул Страшила, когда тряска прекратилась. — Ты далеко?

— Нет, я вот она! — отозвалась тряпичная девчушка, осторожно поднимаясь на ноги. Её бросало по всей комнате, пока она не закатилась в угол рядом со Страшилой. Лоскутушка протянула руку и прикоснулась к соломенному человеку.

— Повезло нам, что мы небьющиеся, — слабым голосом сказал Страшила, пожимая ей руку и стараясь разглядеть что-нибудь в полной темноте. — Что случилось?

— Землетрясение! — объяснила Лоскутушка. — И я боюсь, что оно ещё не кончилось.

— Всех, наверно, ударило и оглушило, — сказал Страшила.

— Кроме нас, — усмехнулась Лоскутушка. — Вот и выходит, что солома и лоскутки — самый прочный материал.

— Тебе бы всё шутить! — упрекнул её Страшила. — А ведь дело-то серьёзное. Помолчи-ка, я должен подумать.

— Ну, думай! А я пока пошарю вокруг, авось найду спички. На камине должны быть свечи…

Медленно пробираясь в темноте, она споткнулась о лежащего сэра Кофуса, упала и случайно попала рукой на золотую коробочку со спичками. Она осторожно встала, чиркнула спичкой и стала осматриваться.

— Они все лишились чувств, — сказала она, наморщив свой тряпичный лоб. — Надо бы достать воды.

— В первую очередь вода понадобится тебе, если ты не погасишь спичку! — предупредил Страшила.

И действительно, ещё немного, и догорающая спичка подожгла бы её тряпичные пальчики. Страшила вовремя подскочил к Лоскутушке и задул спичку. Она тут же зажгла другую. Страшила заметил торчащую из корзинки для мусора длинную голубую свечку.

— Зажги её скорее, — сказал соломенный человек, — и поставь на каминную полку.

В слабом свете свечи Страшила и Лоскутушка принялись наводить порядок в комнате. Они притащили из спальни матрацы и уложили на них девочек. Сэр Кофус был слишком тяжёлый, его они не смогли поднять и только сняли с него доспехи и подложили под голову подушку. Лоскутушка уже собиралась отправиться на поиски воды, но тут комната снова начала трястись.

— Я же говорила, что землетрясение не кончилось! — воскликнула тряпичная девочка, обнимая Страшилу за шею. Их качало и трясло. Лоскутушка храбро запела:

— Послушай, Лоскутушка, — сказал Страшила, поддерживая одной рукой её, а другой подпрыгивающий стол, — будь же серьёзнее. Сейчас всё зависит от нас. Мы должны сохранить голову на плечах!

— Ой, да как же её сохранишь в такой тряске! — воскликнула Лоскутушка. Пол ходил ходуном, и мебель снова разлетелась по всей комнате. — Она сейчас оторвётся!

Страшилу и Лоскутушку швырнуло в угол. Мало-помалу тряска прекратилась. Снова стало тихо.

— Я знаю, что я сделаю! — решительно сказал Страшила. — Пока ещё что-нибудь не случилось, я хоть узнаю, что успело случиться.

— Что-то я ничего не поняла, — призналась Лоскутушка, вставая на ноги.

— Надо найти волшебную картинку! — объяснил Страшила. — Пойдём, понесёшь свечу. Ты всё-таки не такая легковоспламеняющаяся, как я. А потом мы вернёмся и поможем Дороти и остальным.

— Неплохая идея, — согласилась Лоскутушка, беря свечу с каминной полки.

Еле дыша, они выбрались в коридор и прокрались в покои Озмы. Там находилось одно из величайших сокровищ Страны Оз — волшебная картинка. На вид это был обычный пейзаж, но стоило спросить, где находится какой-нибудь человек, как он немедленно появлялся на картинке, и можно было узнать, что он делает в эту самую минуту.

Страшила задумчиво проговорил:

— Раз у картинки можно спрашивать, где находится кто-нибудь другой, то, значит, можно спросить и про себя.

Отдёрнув скрывающую картину занавеску, Страшила громко спросил:

— Где мы?

Лоскутушка держала свечку так, что её дрожащий свет падал прямо на картинку. И тут оба ахнули от изумления: на полотне появилось злобное лицо Ругге-до в какой-то странной высокой зелёной шляпе.

Страшила выхватил у Лоскутушки свечу и поднял её повыше, а сам стал на цыпочки и почти уткнулся в картинку носом.

— Великая кукуруза! — воскликнул он. — Да ведь у него на голове дворец. Наш изумрудный дворец! А в нём мы все!

— Но как это возможно? — поразилась Лоскутушка, выкатив свои оловянные глазки-пуговки. — Он же гном, совсем маленький, а дворец…

Она не успела договорить. Дворец снова зашатался, и они со Страшилой упали ничком. Картина сорвалась с гвоздя и с грохотом рухнула им на головы, а следом за ней со стены попадали все украшения, кроме, конечно, тех, что свалились раньше. И всё-таки Лоскутушка, к счастью, не уронила свечку, и та продолжала гореть.

Скоро дворец перестал трястись. Страшила и Лоскутушка услышали слабый крик Озмы и поспешили к ней в спальню. С некоторым трудом, потому что у обоих были неуклюжие пальцы, они вытащили маленькую принцессу из-под рухнувшего балдахина.

— Ну и дела! — вздохнула Озма при виде общего беспорядка и разгрома.

— Дела скверные, — подтвердил Страшила, нахлобучивая шляпу, — а виноват во всём Руггедо.

Он быстро рассказал Озме о том, что увидел на волшебной картинке.

Торопливо накинув на себя шёлковое платье, Озма вышла с ними в соседнюю комнату. Прежде всего они подняли картину и повесили её на прежнее место. На этот раз Озма спросила, где находится её дворец. Немедленно на полотне появился старый гном, и все ещё раз убедились, что всё так и есть — дворец прочно стоит у него на голове. На картине это было показано, понятно, не в натуральную величину, но всё и так было ясно.

— Он, значит, вырос и стал великаном! — ахнула Озма, с трудом веря своим глазам. — Что же нам делать?

— Прежде всего надо как-то заставить его сидеть тихо. Стоит ему покачать головой, как нас начинает трясти, — пожаловался Страшила, поправляя солому, которой был набит. — А ещё надо привести в чувство Дороти, Бетси и Трот.

— И сэра Кофуса, — добавила Лоскутушка. — Он недавно говорил, что мечтает убить великана. Нам сейчас победитель великанов нужнее всего.

Не дожидаясь остальных, Лоскутушка побежала обратно в гостиную Дороти. Озма и Страшила зажгли вторую свечку и последовали за ней.

Сэр Кофус пришёл в себя. Он сидел, прижав руку ко лбу.

— Что случилось? — спросил он.

— Нас похитил великан! — объяснила Лоскутушка. Озма бросилась за водой, чтобы привести в чувство девочек.

— Где великан? — взревел рыцарь, вскакивая на ноги.

— Под нами! — ответил Страшила, вытаскивая торчащие из головы соломинки. — Заведите поскорее Тиктока. Надо хорошенько обдумать положение, а у него голова работает очень хорошо, даром что в ней медные колёсики и винтики.

Сэр Кофус, несмотря на то что у него очень кружилась голова, поспешил завести металлического человека до отказа.

— Спас-сибо! — немедленно произнёс Тикток. — Помоги мне встать, Кофус.

Рыцарь протянул ему руку. Оба они с недоумением воззрились на царящий вокруг беспорядок. Даже в тусклом свете свечи было видно, что произошла нешуточная катастрофа.

Пришёл в себя и Тыквоголовый Джек и вышел, покачиваясь, из угла.

Вернулась Озма с водой, и Лоскутушка принялась брызгать на девочек. Дороти, Бетси и Трот, придя в себя, стали нетерпеливо спрашивать, что случилось. Озма рассказала им о том, что показала волшебная картинка.

— Руг-гедо ник-когда не исправится, — размеренно произнёс Тикток.

— Но что же делать? — плача, спросила Дороти. — Вдруг он так тряхнёт головой, что мы разлетимся в разные стороны?

— Я возьму меч, — решительно сказал сэр Кофус, подходя к окну, — вылезу наружу и убью этого злодея. И он поставил ногу на подоконник.

— Стойте! — воскликнула Озма. — Дорогой сэр Кофус, ведь если вы убьёте Руггедо, он упадёт и мы все разобьёмся! И потом, я не хочу его убивать, хотя он и злой.

— Да, этот план не годится, — вздохнул Страшила, — мы разобьёмся. Надо придумать что-то другое.

Рыцарь неохотно отошёл от подоконника. Озма поспешно попросила закрыть все окна.

— Я придумал, что дел-лать, — сказал Тикток, спокойно и размеренно, как всегда. — Оч-чень хор-роший план.

— Рассказывай поскорее! — взмолилась Дороти.

— Яйца, — торжественно произнёс механический человек.

— Ах да, я помню! — воскликнула Дороти. — Яйца — это единственное, чего боится Руггедо, потому что если яйцо прикоснётся к гному, он тут же съёжится и исчезнет.

— Так, а где взять яйца? — угрюмо осведомился сэр Кофус. — Это уж будет не битва, а какая-то яичница. Но раз уж нам придётся сражаться не мечами, а яйцами, не будем откладывать. Что надо делать?

— Бросить их в гнома! — сказала Дороти.

Тикток затряс головой.

— Бросать не надо! — медленно сказал он. — Только пригрозить.

— Но как ему пригрозишь, когда он так далеко внизу? — спросила Озма.

— Напишем плакат, — ответил Тикток, — и спустим вниз на вер-рёвке.

— Тикток! — крикнул Страшила, от всей души обнимая механического человека, — какой же ты молодец! Не зря у тебя гарантия на тысячу лет! Даже я не смог бы придумать лучшего плана.

Лоскутушка немедленно побежала за большим куском картона, Страшила отправился искать кисть потолще, а сэр Кофус пошёл за верёвкой.

— Смотрите, светает, — заметила Трот, поворачиваясь к окну. Небо посветлело, порозовело, и три девочки, лёжа на матрацах, вздохнули с облегчением. При свете даже гном-великан уже не казался таким страшным.

— Может быть, кто-нибудь уже спешит нам на выручку, — с надеждой сказала Озма. — Так, вот и картон. Что мы напишем?

Страшила обмакнул кисть в ведро с зелёной краской.

— С чего начать? — спросил он. — «Дорогой Руггедо»?

— Ни в коем случае! — негодующе возразила Дороти.

— Ладно, тогда я напишу просто «Руггедо», — решил Страшила.

— Если ты ещё раз тряхнёшь гол-ловой, десять тысяч отборных куриных яиц обрушатся на тебя из дворцовых окон, — продиктовал Тикток.

Такой вариант послания все одобрили, и Страшила старательно вывел на картоне все буквы, украсив плакат многочисленными кляксами. Затем Озма подписала письмо и приложила к нему государственную печать Страны Оз.

Тем временем сэр Кофус, вооружённый сильным биноклем, определил, глядя в окно, где находится нос Руггедо. Нос торчал, словно громадная скала, как раз под средним окном комнаты Дороти. К углам плаката привязали по длинной верёвке, и рыцарь понемногу опускал его, пока письмо не повисло в точности перед носом старого гнома.

Руггедо заметил плакат далеко не сразу — ведь для него он был совсем небольшой, примерно как для нас самая маленькая почтовая марка. Но болтающийся на верёвке кусок картона задел его нос, и гному стило щекотно. Сначала он решил, что это муха, и попробовал отмахнуться, потом рассмотрел, что эта вещь свисает на верёвке, схватил письмо и поднёс очень близко к левому глазу.

Буквы были такие крохотные, что гному пришлось очень сильно сощуриться, чтобы их разобрать. Когда же он прочел послание, то издал громкий и пронзительный вопль и весь задрожал от гнева.

Все обитатели дворца повалились на пол, а из окон вылетели стёкла. Но тут же тряска прекратилась и наступила полная тишина. Руггедо понял, какая опасность ему грозит, и застыл в испуге. Громадные капли пота стекали у него по лбу. Но долго ли он сможет сидеть совершенно неподвижно?

— Ладно, — сказала Дороти. — Будем надеяться, что теперь он будет сидеть тихо, а дальше что? Нам всё-таки надо как-то выбираться. Не сможем мы как-нибудь спуститься на верёвках?

— Нет, таких длинных верёвок у нас нет, — ответил сэр Кофус.

— Тогда я просто упаду и отправлюсь за помощью, — весело предложил Страшила. — Я же соломенный и лёгкий, так что не расшибусь.

Он подошёл к окну. Но, выглянув наружу, застыл в изумлении.

— Ой, смотрите! — воскликнул он. — Кто-то идёт к нам! Прямо по облакам шагает!