— Да, если послушать Роджера, так выходит, что нашему маленькому зазнайке и впрямь невесело жилось, — заметил Ахт на следующее утро, когда они с капитаном приканчивали завтрак. — Повезло ему, что он встретился с нами, да и гиппопотамша была недурной компанией, верно, Нед? Она до невозможности умный зверь, добрый и весёлый, очень напоминает мне нашего Пигасика. Собственно, ведь бегемоты и свиньи — родственники, так что это неудивительно.

— Только больно уж она крупная свинка, — засмеялся Несалага и сделал хороший глоток горячего ароматного кофе. — Великовата, прямо скажем, для нашей посудины. Но она-то мне как раз нравится, хорошая животина. А вот этот королевский внучек — бр-р! Поневоле вспомнишь нашего Питера — вот уж ничуть на него не похож! Чем скорее мы его доставим в Озамастан и ссадим наконец на берег, тем лучше. Обед ему, видите ли, носи в каюту! Фу!

— Не торопись с выводами, дай мальчику прийти в себя, — ответил Ахт и положил себе вторую порцию жареной картошки. — Если у него есть добрые задатки, морское путешествие их проявит. Вспомни, ведь он десять лет сидел взаперти в башне да пять месяцев провёл в клетке в джунглях. Представить себе не могу, что это за тётка у него такая, которая умудрилась его похитить и забросить так далеко. И зачем ей понадобилось оставлять его в лесу среди дикарей, ума не приложу.

— Мало ли, может, она ведьма, — предположил Роджер, опустившись на широкое плечо Ахта и весело хлопая крыльями. — Как вы думаете, капитан, далеко отсюда до Озамастана?

— Понятия не имею, — ответил Несалага, немного успокоившись. Отодвинув стул, он подошёл к карте, висящей на западной стене. — Миль, наверно, с тысячу от Спотыкача, а может, и больше. Где-то, скорее всего, на юго-востоке отсюда. Наткнемся на него рано или поздно, если, конечно, он не лежит совсем в другой стороне.

Говоря это, Несалага с гордостью рассматривал свежеоткрытый остров, нанесённый на карту прошлым вечером.

— А когда наткнемся, — твердо заявил он, — мы променяем этого бесполезного мальчишку на их знаменитых ползучих птиц и летучих змей. Верно, приятель?

— Ты что, хочешь превратить приличный пиратский корабль в Ноев ковчег? — строго спросил Ахт, грозно наставив на капитана вилку. — Кстати, как поживает Салли?

— Салли в полном порядке! — улыбнулся Несалага. — Вот ведь милая зверушка: питается одной водой да горячим воздухом, никаких хлопот не доставляет. Ношу её с собой в трубке, и ей хорошо, и мне не скучно. Прелесть, а не животное!

— А по-моему, кто прелесть, так это Никобо! — ответил Ахт, вставая со стула. — Пойду-ка я с ней поболтаю. Я собрал все вчерашние картофельные очистки, да ещё по десятку банок консервов — зелёный горошек, сладкая кукуруза, морковь и свёкла в томате — авось девочка заморит червячка до обеда.

— Сорока-то банками заморит червячка? — простонал, хватаясь лапами за голову, Роджер. — Бедный червячок! Эта девочка всех нас съест и кораблём закусит. Придумал бы ты, величество, для неё другое меню. Например, вкусный лёгкий пудинг из воздуха или суп из морской водицы с водорослями.

— Да ну тебя! — отмахнулся Ахт и, захватив любимый кофейник, бодро зашагал к кладовке.

День был ясный и ветреный, и «Полумесяц», словно белокрылая сирена, скользил по волнам. В такое утро даже Тенди было невмоготу оставаться в каюте. Осторожно выглянув за дверь, он понял, что ничего на свете так не хочет, как прогуляться на палубе. Он осторожно выскользнул на палубу и сразу увидел Роджера, восседающего на леере.

— Вот так! Теперь ты правильно себя ведёшь, — одобрила Грамотная Птица, бодро переступая с лапы на лапу. — Шагай ритмично, сынок, примеряйся к качке. Такому неопытному моряку, как ты, в первую очередь надо научиться жить в одном ритме с кораблём, чтобы не приключилось с тобой морской болезни. Учись у нашего капитана и делай, как он.

Как раз в эту минуту Нед вышел из своей каюты и зашагал на корму.

— Лучше я у тебя буду учиться, — ответил Тенди, который чувствовал, что капитан его недолюбливает.

Осторожно ступая, он подошёл к борту.

— Ладно, пошли! — воскликнул Роджер и полетел к фок-мачте. — Ты когда-нибудь по деревьям лазал?

Тенди покачал головой, с испугом глядя на громадные наполненные ветром паруса. Роджер был уже на рее и делал ему знаки лезть наверх.

— Да не так, глупый! — воскликнул он, глядя, как мальчик, сжав зубы, отчаянно подпрыгивает. — Видишь верёвочный трап у леера? Ставь на него ноги, парень, хватайся руками за линь и поднимайся. Это так же легко, как летать, надо только привыкнуть, Вот теперь уже лучше. Давай, давай, не останавливайся! И не смотри вниз.

Тенди медленно и с большим трудом поднимался по верёвочной лестнице. В конце концов потерявший терпение Роджер схватил его за воротник и помог взобраться на салинг.

— Вот так! Ну что, это почище катания на слоне? — И Роджер подмигнул мальчику. — Вот где настоящая жизнь!

У Тенди потемнело в глазах, закружилась голова, и он не мог вымолвить ни слова. Воспользовавшись его молчанием, Роджер принялся читать ему лекцию об устройстве корабля. Тенди слушал с интересом и вскоре перестал обращать внимание на качку и устрашающий скрип такелажа. Он слегка освоился с высотой и перестал дрожать.

— Наш «Полумесяц», — начал Роджер, — это трёхмачтовое судно с прямоугольными парусами. При обычных обстоятельствах потребовалась бы команда человек в шестьдесят, а то и больше, чтобы ставить паруса и управляться с ними в шторм. Но у нашего капитана парусами управляет волшебная автоматика, так что мы легко справляемся втроём. Теперь же, когда к нам присоединился ты, да ещё и гиппопотамша на плоту сидит, будет совсем легко. Мачта, на которой мы с тобой сидим, называется фок-мачта. Она расположена ближе всего к носу, как мы, моряки, называем переднюю часть корабля. Следующая за ней мачта называется грот-мачта, а третья, расположенная сзади, или, как говорим мы, старые морские волки, на корме, — это бизань-мачта. Переходим к парусам. — Роджер передохнул. — Перечисляю их снизу вверх: нижний парус, который называется так же, как мачта, — в данном случае фок, — марсель, брамсель, бом-брамсель. И не забывай, — Роджер строго покачал когтем, — что перед названием паруса идёт название мачты, на которой он укреплён. Например, парус, который находится у нас перед глазами, называется фок-брамсель. Понятно? Обо всём, что находится слева от центральной линии корабля, мы говорим, что оно расположено по левому борту, а справа — по правому.

— А почему по левому борту вода синее, чем по правому? — спросил Тенди, который слушал очень внимательно и старался сразу запомнить все новые слова.

— Молодец! — воскликнул Роджер. — Это очень хороший вопрос, прямо в яблочко! А потому, приятель, вода по левому борту синее, что она солонее. Чем больше в воде морской соли, тем она ярче, понимаешь?

После первого плавания на «Полумесяце» Роджер прочел все книги о море и кораблях, какие только были в библиотеке Ахта, и просто лопался от переполняющих его знаний.

— Я тебе больше скажу, — продолжал он, загадочно поджимая клюв, — мы вообще плывём среди тайн и загадок, как бы в волшебном круге, и не знаем, с чем можем столкнуться в следующую минуту. С кораблём? С островом? С ураганом? Или даже с каким-нибудь сказочным чудовищем! Тем-то морские путешествия и замечательны. Вся прелесть в неожиданностях!

Тенди, глядя на расстилающуюся вокруг корабля океанскую синеву, задумчиво кивнул. Белый Город, Остров Спотыкач, вся его прошлая жизнь теперь казались ему полузабытым сном, и в глубине души он надеялся, что «Полумесяц» ещё долго-долго не причалит к его родным берегам. Теперь он был согласен с Роджером: быть человеком интереснее, чем королём.

— М-м-м! — Роджер внезапно зашмыгал клювом. — Что там, интересно, наш кок стряпает? По-моему, пахнет сливочной тянучкой. Спорю на галету, величество решило побаловать нас сладеньким.

— «Сливочной тянучкой»? — повторил Тенди, тоже начиная принюхиваться к доносящимся с камбуза ароматам. — А что это такое?

— Тянучка? Ну это, приятель, как бы тебе объяснить…

Но Роджер не успел договорить. Какой-то зелёный столб вдруг поднялся из воды и мгновенно вырос чуть не до самого неба. Это было поразительное и страшное зрелище. Бедный Тенди окаменел на месте.

— Ой, смотри, что это! — завопил он, схватив Роджера за крыло. — Начинается! Ох, Роджер, как весело! Вот потеха!

— Потеха? — Роджер завертелся, как флюгерный петух на шпиле. — Потеха? — повторил он, изо всех сил вытянув шею. — Клянусь маховыми перьями, хорошенькая потеха! Да это же морской змей, не будь я Грамотной Птицей! Эй, на палубе! Полундра! Кок! Капитан! Ваше величество! Нед! Эй, Недди! — Роджер снова и снова призывал всех членов экипажа по именам и титулам, словно стараясь увеличить их количество. При этом он отчаянно тянул Тенди за руку. — Свистать всех на палубу! — вопил он. — Задраить все люки и иллюминаторы!

Подгоняемый Роджером, Тенди, которому всё ещё было не столько страшно, сколько интересно, спустился наконец на главную палубу. Ахт выскочил с камбуза, держа большую кастрюлю с кипящей патокой в одной руке и верный хлебный нож в другой. За спиной у него появился Нед Несалага, прижимая к глазам подзорную трубу.

— Великая бом-брам-стеньга! — воскликнул он вне себя от восторга. — Да это же морской змей невиданных размеров, лучший экземпляр водного пресмыкающегося, какой мне только в жизни попадался!

— Что ты мелешь! — вскричал Ахт, хватая его за руку. — Капитан ты или маньяк-коллекционер? Решай скорее, пока этот экземпляр не разбил корабль в щепки и не проглотил нас, как кильку! Быстро, Нед, делай же что-нибудь, не стой столбом!

Спрятавшись за спинами кока и капитана и просунув голову между ними, Тенди увидел, что над водой теперь вздымаются три громадных сияющих извива, и чудовище, двигаясь быстро и без плеска, приближается к кораблю. Внезапно оно оказалось совсем рядом, и его невероятно громадная страшная голова нависла над палубой.

— Отставить! Кому говорю, отставить, зверина несусветная! — завопил капитан, выронив подзорную трубу и хватаясь за мушкет. Роджер бил крыльями, словно кастаньетами, и визжал, как пожарная сирена. Тенди наконец испугался и, не зная, что делать, упал на живот, вытащил из-за пазухи альбом и стал лихорадочно зарисовывать ужасное морское чудище. Длиной змей был во много миль, а в поперечнике метров десять. Одна его голова была размером с целого слона — с длинным извивающимся серебряным языком и острыми зелёными клыками. Что касается остальных зубов, то при виде их даже у флегматичного Ахта сердце заколотилось о рёбра, как пойманная птица. Каждый зуб в пасти этого невероятного чудовища был живой — живое страшилище из белой кости, размахивающее длиннейшим копьём! Далеко высунувшись из разинутой пасти, эти уроды гримасничали, визжали и шипели на потрясённых путешественников.

Ещё одно движение гигантской головы — и она приблизилась вплотную к сжавшейся в беспомощную кучку команде «Полумесяца». Тенди от ужаса застыл как каменный. Несалага сделал несколько выстрелов из мушкета — так быстро, что они прозвучали как один залп из десятка ружей, но чудище их даже не заметило.

Спас всех король Ахт. Спокойным и точным молниеносным движением он выплеснул из кастрюли ещё булькающую и пузырящуюся сладкую массу прямо в разверстую пасть. Завизжав от удивления и боли, чудовище сомкнуло челюсти, и тянучка мгновенно их склеила. Змей отскочил и, погрузив в воду голову, отчаянно замотал ею, стараясь облегчить боль от ожога и разжать челюсти. «Полумесяц» заплясал на волнах, как маленькая лодчонка в большой шторм. Но тянучка от соприкосновения с холодной морской водой совсем окаменела. Змею теперь было не до нападения — он и дышать-то еле мог. Растерянное чудовище, потерпев неожиданное поражение, дёргаясь и извиваясь, быстро отплыло от корабля и вскоре скрылось за горизонтом.

— Эх, какой десерт пропал! — вздохнул Роджер, беспомощно повалившись Ахту на плечо. — Но ты молодец, величество. Готовишь ты здорово, но сражаешься ещё лучше!

— Лисели и топсели! Да, приятель, сегодня ты отличился! — воскликнул Несалага и скорей схватился за бинокль, чтобы бросить последний взгляд на удирающее чудище. — Ты спас наш корабль и всех нас. А мои пули отскочили от его шкуры, как градины от крыши.

— Уф! Да, повезло, что тянучка оказалась под рукой, — ответил король Ахт, с сожалением заглядывая в опустевшую кастрюлю. — Ну-ка, сынок, сбегай успокой Кобо. — Сильной рукой он поставил всё ещё лежащего мальчика на ноги. — Слышишь, как она визжит? Бедная девочка, видно, до смерти перепугалась.

Тенди послушно побежал на корму, а король поднял сделанный им рисунок

— Эй, а это что такое? — поразился он. — Ну, что я тебе говорил, Недди? Посмотри, как мальчишка ловко изобразил эту вредную тварь! Можешь подклеить этот рисунок в свой альбом. Смотри, и хвост, и зубы, всё как есть!

— Это что же ты хочешь сказать, что мальчишка спокойно рисовал, пока мы стояли ни живы ни мертвы и готовились погибнуть вместе с кораблём? Ха! Вот это настоящая храбрость! Разрази меня гром! Да ведь раз этот чертёнок так силен в рисовании, он же для нас просто клад! Да я его немедленно произведу в корабельные юнги и королевские художники экспедиции с денежным содержанием и дополнительным пайком!

— Ура! Чур, я ему об этом скажу! — закричал Роджер, расправляя крылья. — Эй, королёчек! Эй, Тенди, я тебе говорю! Ты повышен в звании! Тебя произвели из королей в юнги! Кроме того, ты теперь королевский рисовальщик неведомых зверей и островов! С правом на жалованье и дополнительный паёк!

Кобо и Тенди выслушали новость, затаив дыхание, и оба очень обрадовались. Потом мальчик рассказал ей, как Ахт справился с ужасным змеем. А Роджер тем временем отнёс все рисунки с людьми-леопардами и видами Острова Спотыкач в кают-компанию. Несалага пришёл в полный восторг, увидев изображения погибшего племени и неизвестных науке животных. Когда Тенди вернулся, капитан так его расхваливал и благодарил, что мальчик почувствовал, что радость переполняет его от головы до пят. Роджер успел объяснить ему, в чём заключаются его новые обязанности, и, когда Ахт прозвонил в гонг, призывая к обеду, Тенди явился к столу первым. Но когда он начал раскладывать на тарелки овощи и подавать всем еду, капитан с притворной строгостью подтолкнул его к столу.

— На корабле все равны! — громовым голосом объявил он. — Ты заработал себе место за столом и порцию, сынок, а еду на тарелки мы накладываем друг другу по очереди. Так у нас принято!

Откинувшись на спинку стула и отбивая ритм кружкой, капитан запел:

И Тенди, сам того не заметив, начал весело подпевать.