Добравшись до темной и узкой лестницы, ведущей на крышу, Сара успела сотню раз проклясть свой тесный корсет. Задыхаясь и хватая ртом воздух, она уставилась на распахнутую дверь над головой. Очередная вспышка молнии в этот момент показала, какая жуткая гроза бушует снаружи. Потоки дождя заносило внутрь, они уже залили половину лестницы, Сару обдувало порывами ледяного влажного воздуха, стремительно проносившегося внутрь дома.

Раздался раскат грома, и женщина в испуге подскочила. Только полный идиот вылезет на улицу в такую погоду.

А потом она услышала вскрик «НЕТ!», и это подтолкнуло ее вперед.

Подхватив юбки обеими руками и стуча ботинками по ступенькам, поминутно оскальзываясь в лужах воды и почти теряя равновесие, Сара в конце концов выскочила на крышу. Ветер и дождь тут же набросились на нее, раздувая волосы и одежду, стараясь разорвать ее на части, так что на секунду она просто ослепла. Тьма, потоки дождя и ветер практически скрыли все вокруг, но затем, при следующей вспышке молнии, Сара увидела всех троих.

Они стояли на краю крыши; Мина – прямо на узком бортике, который ее окружал. Она держалась, едва сохраняя равновесие, за какой-то шест, а отец умоляющим голосом уговаривал ее:

– Мина, это безумие! Уйди оттуда! Не верь, я никому не позволю забрать тебя в тюрьму!

– Тебя всего лишь волнует, что я поставлю тебя в неудобное положение, если спрыгну! – обвиняющим тоном прокричала Мина в ответ, плотно прижимаясь к шесту, но пребывая в опасной близости от того, чтобы быть снесенной мощным порывом ветра и сброшенной вниз. – Вот я убьюсь до смерти, и ты никогда не сможешь объяснить это своим приятелям!

– Ты именно этого хочешь? Превратиться в объект гнусных сплетен, которыми наши дамы обмениваются за чаем? – прокричал Корнелиус.

– Мне безразлично, что будет после моей смерти! – выкрикнула Мина, откидывая назад голову, словно бросая вызов ветру, стремившемуся швырнуть ее вниз.

Дождь уже вымочил ее насквозь, превратив волосы в истекающую водой массу и облепив мокрой одеждой тело.

Он вымочил и Сару, продолжая поливать водой, кусать и жалить ледяным холодом. Но она все-таки потихоньку пробиралась дальше, стремясь оказаться как можно ближе к опасному месту. Если ей удастся подобраться незамеченной, она сумеет ухватить Мину за…

– Не приближайтесь ко мне! – выкрикнула Мина, заставив Сару замереть на месте.

Но Мина в сторону Сары даже не смотрела. Она ее не заметила: та все еще находилась в темном месте крыши. Предупреждение относилось к Мэллою. Он тихонько продвигался вперед, стараясь оказаться позади Мины, но теперь тоже остановился. И все замерли, как статуи, на ужасно долгий момент времени, неподвижные в темноте и под секущим дождем.

– Мина, дай мне руку! – приказал ей отец. – Пойдем обратно внутрь и обсудим все спокойно, как цивилизованные люди!

Вспышка молнии осветила всех, обесцветив лица, но жутко высветив и обнажив выражения этих лиц. Мина по-прежнему держалась за шест, прижимаясь к нему, ее бил ветер и поливал дождь. Ван Дамм, высокий и прямой, выглядел достаточно властно, чтобы заставить дочь уйти отсюда одной лишь силой воли. Он уверенным жестом протянул руку, как будто не мог представить, что дочь откажется выполнить его приказание.

– Иди сюда, Мина! – продолжал уговаривать ее Корнелиус. – Перестань валять дурака!

Только сейчас Сара заметила, что Мэллой двинулся дальше. Теперь он был совсем близко. Мина этого не увидела, поскольку смотрела на отца, но Сара-то заметила, что он вот-вот приблизится к ней настолько, что через пару шагов уже сумеет ухватить. Всеми забытая, Сара незаметно пробиралась по затемненной стороне крыши, готовая броситься Мэллою на помощь, когда он ее схватит. А помощь ему точно понадобится. Если Мина решится прыгнуть, Мэллою в одиночку ее не удержать.

Насквозь промокшее платье тянуло Сару вниз. Она старалась двигаться быстрее и наконец оказалась достаточно близко к Мэллою, чтобы почувствовать влажный запах шерсти его пропитанного водой костюма. Даже за ревом ветра и грохотом грозы можно было услышать тихое поскуливание Мины, стонавшей, подобно испуганному животному. Должно быть, она осознала, в каком жутком положении оказалась. Если Мина выпустит из рук шест, ветер наверняка снесет ее с крыши и сбросит вниз, где она насмерть разобьется о булыжники мостовой.

– Папа! – вдруг выкрикнула Мина в холодном ужасе, таком же холодном, как бьющий в нее ветер.

– Дай мне руку! – крикнул тот в ответ, перекрывая грохот грозы.

Медленно, мучительно медленно, по-прежнему цепляясь за шест одной рукой, но с трудом оторвав от него другую, Мина протянула ее назад, а Мэллой, уже оказавшийся позади нее, тоже протянул к ней руки, готовый ее подхватить и унести вниз. И именно в этот момент, когда рука ван Дамма дотянулась до руки Мины, небо расколол жуткий всполох слепящего света, и в шест, за который держалась Мина, ударила молния.

Впоследствии Сара могла вспомнить все это в мельчайших подробностях, вплоть до цвета глаз Мины. Электрический разряд тряхнул и насквозь пронзил и ее, и ее отца, во все стороны полетели искры. Хотя всем показалось, что это тянулось неимоверно долго, на самом деле все произошло в считаные секунды, и крыша вновь погрузилась в полную тьму.

– Мина! Мистер ван Дамм! – крикнула Сара, когда ноздри ей уже забил запах горелой плоти. Тут она споткнулась о какой-то предмет, который не ожидала встретить на своем пути, и увидела на крыше не два тела, а три! И закричала: – Мэллой!!!

Сара практически упала на него. Успел он прикоснуться к Мине, когда ударила молния? Детектива отбросило назад, и он упал на спину. Сара присела, опустилась на колени рядом с ним.

– Мэллой! Мэллой! – выкрикивала она, обеими руками шлепая его по мокрому лицу.

И была вознаграждена стоном. Сара положила ладонь Мэллою на грудь и сквозь промокшую шерстяную ткань почувствовала сердцебиение, слабое, но ритмичное. Он жив!

Потом она повернулась к Мине и ван Дамму, но при следующей вспышке молнии увидела, что они уже не нуждаются ни в какой помощи. Дождь лупил в их открытые, ничего не видящие глаза, но ни один из них ни разу не моргнул. А их руки, тут же обратила внимание Сара, по-прежнему касались друг друга, спаянные вместе силой, которой они не могли противостоять.

* * *

Квартиру Сара нашла без особых трудов. Ее немного удивил район, но удивляться-то вовсе и не следовало. Ничему связанному с Мэллоем вообще удивляться не следовало.

Сара подтянула корзинку, которую несла, повыше на согнутой в локте руке, другой рукой приподняла юбки и взошла по лестнице на третий этаж. А там ребята, игравшие на площадке, показали ей, где живет Мэллой. Перед дверью она минутку постояла, колеблясь, в первый раз усомнившись в целесообразности своего визита. Сара все еще не могла наверняка сказать, что именно заставило ее разыскивать Мэллоя. Да и какая теперь, в сущности, разница? Сара его разыскала, и если ей не хочется развернуться и отправиться обратно домой, таща с собой эту корзинку с угощением, то лучше уж постучаться в дверь и передать ее по назначению, чтобы раз и навсегда очистить собственную совесть.

На стук ответил женский голос, попросив подождать минутку, что Сара с радостью и сделала. Подождала. Она понятия не имела, что ее может здесь ожидать. Она об этом просто не думала, но была точно уверена, что Мэллой не женат. То ли он сам ей это сообщил, то ли просто производил такое впечатление? Но тут дверь отворилась, Сара увидела женщину – и окончательно уверилась, что он все-таки не женат.

Женщина была маленького роста, кругленькая, носящая свои седеющие волосы плотно собранными в пучок; ее бледное лицо было испещрено морщинами, напоминая чернослив. Она, похоже, крайне удивилась, увидев Сару. Ничуть не менее, чем удивилась сама Сара, увидев ее.

– В чем дело? Мы ничего не нарушаем, – сказала женщина, недобро хмурясь.

Интересно, что она подумала о визитерше?

– Меня зовут Сара Брандт. Я пришла навестить детектива-сержанта Мэллоя, узнать, как он себя чувствует.

Подозрительное выражение на лице женщины немедленно уступило место изумлению.

– Вы пришли к Фрэнсису? Бог ты мой, зачем?

– Я… я была с ним, когда он… когда он пострадал в ту ночь. Я поехала в больницу, но там мне сказали, что он пробыл у них очень недолго и уже выписался оттуда, когда я приехала.

– Это было три дня назад, – сказала она, снова став подозрительной. – Если вас так это заботило, почему ж вы не пришли к нам раньше?

Сара улыбнулась.

– Я понятия не имела, где он живет, и у меня ушло много времени на то, чтобы это выяснить.

– Да неужели? – спросила женщина, скрестив руки на груди таким жестом, который явно свидетельствовал о том, что она не собирается впускать Сару внутрь. – И с чего это вы потратили на него столько трудов?

Сара и сама уже начала раздумывать над этим.

– Я беспокоилась о его состоянии, и я… я считала себя в какой-то мере ответственной за то, что он пострадал.

Тут открылась дверь соседней квартиры, и еще одна пожилая женщина высунула наружу голову, с любопытством уставившись на Сару.

– Может, тогда вам лучше пройти внутрь? – сказала женщина, которая, как решила Сара, была матерью Мэллоя.

Миссис Мэллой одарила свою соседку высокомерным взглядом и впустила Сару в квартиру, где они могли общаться без посторонних глаз.

Комната была заставлена всякими безделушками и гипсовыми фигурками святых. Что-то такое Сара и ожидала встретить в квартире женщины возраста и социального статуса миссис Мэллой. Тем не менее здесь все было чисто и аккуратно прибрано. Сара и это ожидала здесь увидеть.

– Ну так откуда женщина вроде вас может знать Фрэнсиса? – с вызовом спросила хозяйка, внимательным взглядом окидывая Сару с головы до ног, словно придерживая положительную оценку увиденного, если гостья не представит ей удовлетворительное объяснение.

– Мы познакомились, когда он расследовал одно дело. Я знала девушку, которую убили.

Миссис Мэллой явно в этом сомневалась. А Сара не сделала и попытки ее убедить.

– Мистер Мэллой дома? – спросила она вместо этого.

– Он ненадолго вышел.

– Должно быть, он уже лучше себя чувствует, – решила Сара.

– Он не слишком сильно пострадал. Доктор сказал, что его просто оглушило. Голова у него болит, хотя он и не признается. Никогда в жизни не желал признавать, что заболел, даже когда еще мальчишкой был. В полицейском управлении ему велели несколько дней отдохнуть.

– Чего он, кажется, не делает, – заметила Сара.

Миссис Мэллой не обратила на это внимания.

– А что это вы принесли? – спросила она, кивком указывая на корзинку на руке у Сары.

Та вдруг почувствовала себя довольно глупо.

– Кое-какую выпечку… Угощение. Я думала, что он живет один и, наверное, обрадуется домашней выпечке.

Миссис Мэллой тщательно взвесила и переварила полученную информацию. Ее сморщенное лицо сморщилось еще больше.

– И что же может подумать ваш муж, узнав, что вы таскаетесь по городу и носите пищу домашнего приготовления другому мужчине?

– Я вдова, – ответила Сара.

Выцветшие глаза старой дамы понимающе сверкнули. Но она все равно неодобрительно засопела.

– В мое время женщины не ходили с визитами к мужчинам. Это считалось непорядочным. Да и нынче остается таким же, насколько можно судить.

Сара не могла не улыбнуться.

– Я вовсе не с визитом пришла, миссис Мэллой. Просто мне было его жалко, ведь я отчасти виновата в том, что он пострадал. Вы можете просто сказать ему, что я заходила…

– Фрэнк – несвободный человек, – сообщила ей миссис Мэллой. – Если вы его таким считаете, если думаете, что у него имеется только престарелая мать и что он быстренько бросит ее ради молодой и миловидной вдовушки вроде вас, тогда вы здорово ошибаетесь, моя девочка!

Сара едва удержалась, чтобы не рассмеяться, услышав о том, будто она якобы охотится за Фрэнком Мэллоем и желает женить на себе. Или, что еще более абсурдно и невероятно, будто он может хотя бы немного интересоваться ею.

– Уверяю вас, миссис Мэллой, я вовсе не…

– Потому что у него есть сын, о котором ему надо заботиться, да-да, и у него нет времени на таких, как вы, или на других женщин.

– Сын? – удивленно переспросила Сара.

– Да, сын, – с самодовольным видом подтвердила миссис Мэллой. – Разве вы не заметили его? Вон он, там!

Сара посмотрела туда, куда указывала женщина, и поняла, что и впрямь не заметила мальчика, который играл в дальнем углу комнаты, повернувшись к ним спиной. На секунду она изумилась, что ребенок может играть так тихо и что он не выбежал тут же навстречу посетительнице, чтобы рассмотреть ее, едва та вошла в комнату, как сделал бы на его месте любой другой ребенок. Отсюда Саре были видны только его золотисто-рыжие кудряшки, которые бабка явно не хотела отстригать, хотя мальчик уже вырос из подгузников.

Миссис Мэллой прошла туда, где сидел мальчик. При ее приближении он обернулся и в конце концов заметил Сару. Его маленькое личико осветилось радостной улыбкой. Он выронил игрушечных солдатиков, которых аккуратно расставлял на полу, и тут же поднялся на ноги лицом к гостье.

Мальчик был очень красив. Других слов, чтобы его описать, просто не подобрать. На Сару это произвело такое сильное впечатление, что она даже не обратила внимания на то, как он очень медленно, с трудом продвигается к ней, вместо того чтобы идти или бежать, как поступил бы любой ребенок его возраста. Только сейчас Сара заметила его искалеченные ножки, и у нее упало сердце. Как это трагично, что такой замечательный и красивый мальчик родился инвалидом!

Но она все равно не переставая улыбалась ему. Он ведь такой милый!

– Привет, молодой человек! – приветствовала она мальчика, наклоняясь, чтобы быть поближе к нему. – Меня зовут миссис Брандт. А тебя как?

– Он не говорит, – сказала его бабка, прежде чем Сара успела дотронуться до малыша. – И еще он умственно отсталый.

Эти слова ударили Сару, как ножом в сердце. Он еще и умственно отсталый! Мало того что инвалид… Трагедия была просто ужасна, чтобы ее удалось сразу осознать, и Сара тупо смотрела на это ангельское личико. Лишь успела поставить свою корзинку на пол и протянуть к малышу руки, инстинктивно желая обнять его, прижать к себе. И тут позади нее резко отворилась дверь, испугав обеих женщин.

Вошел Мэллой, своей персоной заполнив, кажется, все пространство комнаты. Он охватил открывшуюся картину одним взглядом. Сара поднялась на ноги. Кажется, детектив не очень ей рад.

– Мэллой, – произнесла она вместо приветствия.

Он посмотрел на мать, словно в поисках какого-то невысказанного объяснения. Сара не могла сказать, получил он это молчаливое объяснение или нет, но когда он снова посмотрел на гостью, то его взгляд горел злобой.

– Что вы здесь делаете?

– Она тебе выпечку принесла, – сообщила его мать, и это прозвучало прямо как обвинение.

Мальчик тем временем утратил всякий интерес к Саре и теперь размахивал руками и пытался подпрыгнуть, желая, чтобы отец обратил на него внимание. Но Мэллой не отводил злобного взгляда от Сары. Он был в ярости.

– Я беспокоилась насчет вашего самочувствия, – попыталась наладить контакт Сара. – Вас же в карете «Скорой помощи» увезли, – добавила она, когда заметила, что Фрэнк готов взорваться.

– Как вы меня нашли? – Он явно недоволен, что ей это удалось, поэтому Сара решила еще больше его разозлить.

– Тедди дал мне ваш адрес.

– Какой такой Тедди?

Сара мягко, успокаивающе улыбнулась:

– Тедди Рузвельт. Комиссар Рузвельт, как вы его называете.

Мальчик уже дергал Мэллоя за штанину, требуя, чтобы его заметили.

– Ма, займись им, будь добра, – нетерпеливо сказал Фрэнк, едва бросив взгляд на ребенка; лицо у него было совершенно багровое.

Старая женщина оторвала пальцы мальчика от штанины отца и подняла его на руки, обнаружив силу, которая удивила Сару. На вид он казался слишком тяжелым, чтобы миссис Мэллой могла так с ним управляться, но она без труда держала его на руках.

– В корзинке немного печенья, – сказала Сара. – Может, ему понравится…

Старуха одарила ее испепеляющим взглядом, прежде чем отвернуться. Мальчик пытался вырваться из ее объятий, тянулся к Мэллою, который по-прежнему не обращал на него никакого внимания, но вырывался он очень тихо, не издавая ни звука. То, что ребенок не умел говорить, – это одно, но, кажется, он еще и совершенно немой.

– Уведи его отсюда к соседям, – сказал Мэллой матери, прежде чем Сара справилась с замешательством.

– И оставить вас двоих наедине? – спросила та, притворяясь, что это ее шокирует.

– Просто ступай отсюда.

– Очень рада была с вами познакомиться, миссис Мэллой, – сказала Сара, когда старуха с мальчиком выходили за дверь.

Старуха только ворчливо крякнула.

Ни Сара, ни Мэллой не произнесли ни слова, пока дверь в соседнюю квартиру не закрылась.

– Ну так что вы здесь действительно делаете? – устало спросил детектив.

Сара тяжко вздохнула.

– Я уже говорила вам, что беспокоилась о вас. В тот же вечер я поехала в больницу, как только мне удалось отделаться от миссис ван Дамм, но вы уже уехали оттуда домой. Я попыталась узнать ваш адрес в управлении полиции, но там никто не мог сказать, где вас найти.

Мэллой что-то пробормотал, и это вполне могло оказаться ругательством.

Сара удовлетворенно улыбнулась.

– Очень милый человек по имени Брогам сказал, что это может стоить ему жизни – или что-то в этом роде, – если он скажет мне, где вы живете.

– И был совершенно прав.

– Так что мне потребовалось целых три дня, чтобы придумать, как вас отыскать. И в итоге я поняла, что могу спросить у Тедди, а он был просто уж-ж-жасно доволен, когда сумел найти для меня ваш адрес, – сказала она, имитируя то, как Тедди произносит это свое любимое выражение.

– Так вы знакомы с Рузвельтом?

– Конечно, знакома. Все семейства «никербокеров» знакомы друг с другом.

– А почему вы раньше мне об этом не говорили?

– Потому что вы не спрашивали.

Взгляд, который Мэллой на нее сейчас бросил, должен был заставить ее кровь застыть в жилах. И детектив почти добился результата, хотя Сара старалась этого не допустить.

– Судя по вашему виду, вы неплохо себя чувствуете, – рискнула заметить она.

– Я в полном порядке.

– В прошлый раз, когда я вас видела, вы выглядели не слишком хорошо.

Было понятно, что Фрэнк не желает об этом вспоминать.

– Меня просто оглушило, вот и всё. И еще, надо полагать, я стукнулся головой, когда упал. – Он поднял руку, вроде как чтобы потереть затылок, но остановился на полпути, поняв, что собрался проделать, и вместо этого поправил шляпу.

Сара решила не упоминать о словах его матери насчет того, что у него болит голова.

– Ваш сын очень красивый мальчик, – сказала Сара. Выражение лица детектива явно говорило о том, что это запретная тема, в которую не следует вторгаться, но она решила это игнорировать. – А как его зовут?

На секунду Саре показалось, что Фрэнк не ответит, но в итоге он все же ворчливо сообщил:

– Брайан.

– А его мать?

– Умерла, когда он родился. Акушерка ее угробила.

Прозвучавшая в голосе Мэллоя горечь буквально обожгла Сару, и она чуть не вскрикнула, потрясенная.

– Ох, Мэллой, простите меня, пожалуйста!

Конечно, Сара вовсе не была уверена в том, что именно это привело жену детектива к смерти. Женщины умирают при родах чуть ли не каждый день, и никто в этом не виноват. Но Мэллой точно верил, что виновата именно акушерка, или, по крайней мере, ему необходимо в это верить. И это в значительной мере объясняет его отношение к Саре. Видимо, она пробуждает в нем ужасные воспоминания.

Но даже если так, Фрэнк все равно не желал заострять на этом внимание.

– Вы так и не ответили, зачем сюда пришли. И не надо рассказывать мне всякие истории о том, как вы обо мне беспокоились.

Сара вздохнула, признавая поражение.

– Ну полагаю, мне теперь следует во всем сознаться, пока вы не начали допрос третьей степени. Намедни я посетила миссис ван Дамм. Впечатления от этого визита настолько потрясающие, что мне просто необходимо было ими с кем-нибудь поделиться. Но я не могла представить никого подходящего, кто сумел бы оценить это в должной мере. Кроме разве что вас.

Если Фрэнк и удивился тому, что миссис Брандт разыскивала его лишь для того, чтобы посплетничать, то никак этого не выказал. Наоборот, он явно заинтересовался, как Сара и ожидала.

– Вы навещали ее? И что произошло?

По всей видимости, детектив и сам ничего не имел против того, чтобы немного посплетничать.

– Она сидела у себя в гостиной, и на ней было новое платье, над которым портниха, должно быть, трудилась всю ночь напролет, чтобы оно побыстрее было готово. Франсиска принимала всех визитеров, какие стучались к ней в дверь. А приходило их немало. В обществе ее уже много лет не видели, а эти смерти у нее в семье всех ужасно шокировали.

На этот раз Мэллой в полном замешательстве даже почесал в затылке.

– И что, она рассказывала им, как все произошло на самом деле?

– Нет, конечно, нет. Смерть Алисии к этому времени уже перестала быть свежей новостью, поскольку все поверили, что она была вызвана естественными причинами и девушка умерла в загородном доме, так что всех интересовали только Мина и мистер ван Дамм, как и от чего умерли они. Всем было известно, что отец и дочь погибли от удара молнии, но никто не мог понять, что они могли делать на крыше в такую ужасную грозу. Это самое главное. Однако Франсиска как-то ухитрилась состряпать для них вполне подходящую историю. Как следует из ее версии, Мина была настолько расстроена смертью сестры, что решила покончить с собой, не в силах выносить эту трагическую утрату. А отец бросился за ней, пытаясь ее спасти, и их обоих поразила молния.

Мэллой покачал головой:

– И хоть кто-то в это поверил?

– Сомневаюсь. Но все притворились, будто поверили, а это все, что имеет значение. И вы можете себе представить, как изменилась сама миссис ван Дамм? Я полагаю, она по-прежнему принимает эти свои «лекарства», но во всем остальном это теперь совершенно другой человек. Живая, всем интересуется… И вовсю наслаждается, попав в центр всеобщего внимания, привлекая всех, чье мнение имеет в городе хоть какое-то значение.

– Всех, чье мнение имеет значение для нее, – поправил детектив Сару.

– В любом случае Франсиска сумела превратить Мину и Корнелиуса в трагических страдальцев и мучеников, а бедная Алисия стала теперь практически святой.

– А сама она стала звездой в своей собственной мелодраме.

– И наслаждается всем происходящим.

Мэллой снова покачал головой и сдвинул шляпу на затылок, желая выразить свое отвращение.

– Жаль, что я уже не верю в существование ада. Мне очень хотелось бы думать, что ван Дамм и Мина горят и жарятся там.

Сара была вынуждена с этим согласиться.

– Никогда не могла понять, что способно заставить человека делать то, что делал Корнелиус. Мина, возможно, и убила Алисию, но это ведь именно он ее морально искалечил, сделал злобной фурией. Ван Дамм, по сути, сломал жизнь своим обеим дочерям, сломал безжалостно и беспардонно. И погубил их обеих.

Как и следовало ожидать, Мэллой тут же ухватился за это замечание, выдавшее Сару с головой:

– Так вы, стало быть, уже сталкивались с людьми вроде ван Дамма?

Сара сумела не передернуться от этих воспоминаний.

– Я принимала их деток у их собственных дочерей. Большинство, конечно, отрицали этот факт. Все они склонны это отрицать, но я-то всегда знаю правду. То, как они себя ведут, выдает их с головой. Единственная разница между ними и ван Даммом в том, что у того было достаточно денег, чтобы в течение целых тридцати лет держать свои грехи в тайне.

Последовало длительное молчание. Оба раздумывали над этими грехами. Потом Сара вспомнила кое-что еще.

– У вас не было неприятностей в связи с тем, что вы в тот вечер оказались там? – спросила она.

Фрэнк пытался притвориться, будто снова разозлился, но на этот раз Сара видела его насквозь.

– Вам совсем не нужно было сообщать, что это вы послали за мной, – буркнул он.

– Я опасалась, что в противном случае вас могут в чем-то обвинить. Ван Дамм ведь устроил так, что вас отстранили от этого дела, вы помните?

– Теперь это уже не имеет никакого значения, он ведь мертв. Кроме того, суперинтендант Конлин – это он приказал мне больше не заниматься этим расследованием – сейчас находится в длительном отпуске и проводит его в Европе. И уже прошел слух, что по возвращении он уйдет в отставку. Сомневаюсь, что суперинтендант вообще помнит обо мне, так что я не слишком беспокоюсь насчет того, что он взвалит на себя такие заботы и постарается вышвырнуть меня из полиции. И вообще подаст на меня рапорт.

– Это меняет дело, поскольку Тедди двигает вверх только тех, у кого незапятнанная репутация, – добавила Сара.

– Меня вот только удивляет, что вы не рассказали этому вашему Тедди всю историю до конца.

– Рассказала, – призналась миссис Брандт, чем повергла Фрэнка в настоящий ужас. – Я хотела, чтобы он знал, как мужественно вы себя вели, притом что отец Алисии не желал, чтобы ее убийство было раскрыто. Так что вы заслужили достойную награду.

– Не хочу я никаких наград и похвал за это дело.

Сара вспомнила, что она подумала про Мэллоя, когда они только познакомились. Тогда он ей показался таким же коррумпированным копом, как большинство других полицейских. Она почему-то сразу решила, что его не заинтересует раскрытие убийства Алисии, если ему за это не последует никаких вознаграждений. А он вот взялся за это расследование, даже рискуя быть изгнанным со службы. Тогда Сара сочла его эгоистичным и даже жестоким. Разве человек иного склада захочет стать полицейским? Но теперь, увидев его сына, пришла совсем к другим выводам.

– Вы ведь именно поэтому взялись за это дело, да? Из-за вашего сына?

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Фрэнк, сразу же принимая оборонительную стойку.

– Именно поэтому вы и служите в полиции. И поэтому хотите стать капитаном. Чтобы достойным образом вырастить Брайана.

Вот тут Мэллой прямо-таки ощетинился, и Сара это заметила.

– Я был бы плохим примером мужчины, если б не стремился к этому.

– Жаль, что я не могу себе представить, чтобы большинство мужчин вело себя именно так. Я ведь видела много брошенных детей. Особенно в тех случаях, когда дети рождаются не совсем… обычными. Далекими от совершенства.

– Только не делайте из меня героя, миссис Брандт, – предупредил Мэллой. – Я вас разочарую.

Сара теперь отнюдь не была в этом уверена, но решила не спорить.

– Еще одна причина, по которой я сюда явилась, – хотела поблагодарить вас за то, что вы не сдались, а также за то, что нашли убийцу Алисии.

– И за то, что привлек убийцу к ответственности? – горько осведомился Фрэнк.

– Не думаю, что мы достойны каких-то похвал и наград, хотя оба они, безусловно, получили то, чего вполне заслуживали. Власти штата Нью-Йорк не сумели бы лучше завершить это дело, даже с помощью их новшества – электрического стула. А теперь ни один из этих двоих уже не причинит больше никому никакого зла. Если это не справедливость, то нечто очень близкое к ней.

– Ну если вы так считаете…

Сара посмотрела прямо в грубое ирландское лицо Мэллоя и поняла, что в какой-то момент начала даже уважать его. А встреча с его сыном помогла ей понять детектива еще лучше. Они, конечно, никогда не станут друзьями, но совместными усилиями все же сумели добиться кое-чего очень значительного и необычного, и это образовало между ними связь, какой у Сары никогда не было ни с кем другим. Может быть, со временем…

Но нет, не будет у них этого времени, да и ни один из них к этому не стремится. Дело раскрыто. Причин, по которым они могли бы продолжать знакомство, больше не существует, и им нет нужды снова встречаться.

– Полагаю, теперь нам следует попрощаться, – сказала Сара, протягивая Мэллою руку.

Фрэнк вытер ладонь о штаны, прежде чем взять ее пальцы. Его рукопожатие было сильным и теплым, это Сара почувствовала даже сквозь перчатку.

– Если б в управление принимали женщин-детективов, вы могли бы стать одной из лучших, – сказал Мэллой.

До безобразия польщенная этим неожиданным комплиментом, Сара почувствовала, что краснеет – в первый раз за многие годы.

– Ну, если вам когда-нибудь понадобится помощь в расследовании какого-нибудь дела, вы знаете, где меня найти.

Как же, станет Мэллой ее искать! Они оба улыбнулись этой мысли, и Сара пошла к выходу. Оказавшись на улице, она подняла взгляд, и ей показалось, что сержант наблюдает за ней в окно. Потом Сара посмотрела туда еще раз и решила, что это, видимо, просто солнечный луч играет на оконном стекле.

Чувствуя странную смесь ощущений – удовлетворение по случаю хорошо проделанной работы и сожаление по поводу того, что эта работа закончена и снова начинается ее повседневная мирская жизнь, – Сара направилась обратно в шум и суету города.