-Ой-вэй! Сруль! Как ты можешь, есть свинину! – ребе Израиля, аж передернуло, от созерцания картины, поедания собеседником шашлыка. Причем ребе не знал, что его больше раздражало – наличие свинины на столе, или счастливое лицо Сруля.
– Таки сегодня суббота! – ответил Сруль, он же Мурман, наливая себе водки из запотевшего графина – Я ж не гой какой-нибудь, чтобы после трудовой недели изнурять себя молитвами и кошерной пареной капустой! И прекрати называть меня Срулем! Я Мурман! МУР-МАН! Даже не Акакий! А сегодня суббота! Сам Бог велел – шашлычок, банька, водочка, рыбалка, девочки – отдыхаем!
– Но ведь в Талмуде…, – начал было ребе Израиль, но Мурман его перебил:
– Блин, ребе! Как ты право достал уже! Был я в твоем любимом Иерусалиме! Дыра-дырой! Грязища, вонища, никаких приличных гостиниц! И таки ты хочешь, чтобы я поехал туда жить? Таки лучше я православие приму! Или в партию вступлю! Или в комсомол!
– Ты изменился не в лучшую сторону, – грустно констатировал ребе, ковыряя вилкой лист вареной капусты, лежащий на тарелке, – Ты позабыл о Торе…
– Ой-вэй! – фыркнул Мурман, – Ты пришел просить за свою дочь Розу, а сам попрекаешь меня Торой?
– Я не хочу, чтобы моя дочь стала уличной девкой…
– Ага, и при этом хочешь не нарушить Тору. Так не бывает ребе! Либо одно, либо другое. И зря ты от шашлыка отказался!
Ребе Израиль ответил молчанием. Почему так? Жил-был Сруль. Так себе жил. Хотя и не бедно. И вдруг… Бац, и он уже особа, вхожая к Императору! Поставщик Его Величества! А как же суббота, Священные Книги, шаббат? И ничем этого Сруля теперь не прошибешь! Хуже того, приходится идти на поклон! Ведь кому хочется, чтобы твои же соплеменники увезли родную дочь в какой-нибудь аргентинский бордель? Прокормить Розу, не нарушив заповедей Торы, он не может. Отдать сутенерам – вполне. Но ведь не хочется! Родная кровь, всё-таки! И единственный, кто может ему помочь – это Сруль, почитающий не субботу, а водку и некошерную свинину. Сруль, называющий его, ребе, гоем! Ибо, гой, по его мнению, это не инородец, а образ жизни! Он ребе, пришел просить соплеменника, о том, чтобы тот, взял его дочь на работу ойицианткой, ну, на худой конец, свинаркой! … Ребе призвал на помощь всю свою веру, и оглядел зал шашлычной сети общественного питания «Свинина по-иудейски от Мурмана». Сочувствия своим мыслям он не нашел. А вот ренегатов…
На сцену вышел еврейский квартет – скрипка, виолончель, альт, одетая по-северному в джинсу еврейка лет тридцати. Заиграли что-то северное: «Учкудук, три колодца…»
Ребе поморщился. Еще четверо. Четверо тех, кто променял мечту об Израиле, на жизнь здесь, в России. Вот так и будут играть здесь до самой старости на потеху посетителям, вместо того, чтобы в поте лица добывать хлеб насущный на земле обетованной…