Лингвистические максимы в различных источниках именуются по-разному: правила языка, максимы, языковые каноны и т. д., но они бесспорно относятся к канонам толкования закона, наряду с правилами и презумпциями. В устоявшейся классификации канонов толкования лингвистические максимы, как правило, перечисляются после правил толкования и презумпций, однако некоторые исследователи, подчеркивая их значение, рассматривают до презумпций, либо вместе с презумпциями. Например, Йен МакЛауд (Ian McLeod), позиционируя максимы (он их называет правилами языка) в качестве базовых принципов толкования, относит их к «вторичным принципам толкования статутов» (secondary principles of statutory interpretation). Майкл Зандер объединяет лингвистические максимы с презумпциями, рассматривая их в общем качестве «презумпций и зависимых принципов толкования» (presumptions and subordinate principles of interpretation). Фрэнсис Бэкон описал двадцать пять «максим права» (the maxims of the law), Герберт Брум, собравший в одном издании двести четырнадцать лингвистических максим, называл их «максимами», «максимами права», «юридическими максимами».

Лингвистические максимы по настоящее время не утратили своего регулирующего значения в процессах интерпретации и толкования, хотя в частом практическом применении находится лишь их небольшая часть. Стабильность латинских формулировок свидетельствует о неизменности их содержания со времен римской империи, когда латинский язык являлся государственным языком на территории Англии. К наиболее распространенным принято относить три нижеследующие максимы:

Noscitur a sociis. Слова должны рассматриваться в контексте словосочетания, предложения либо всей текстуальной единицы. Следует обращать внимание на другие слова в этом разделе или других разделах закона, а также оценивать рассматриваемое правоотношение с точки зрения других однородных законов. Отдельное слово подчас имеет не то значение, которое оно приобретает в контексте описания правила и/или рассматриваемого правоотношения. Из этой максимы следует также, что статут должен быть прочитан от начала и до конца, каждую статью следует интерпретировать в тесной связи с другими статьями. Например, в деле Inland Revenue Commissioners v Frere (1965) применяемая норма закона распространялась на «проценты, рентные платежи или другие ежегодные выплаты» (interest, annuities or other annual interest). Обычное использование термина «проценты» в его стандартном понимании подразумевает, в том числе, ежедневные, ежемесячные и ежегодные проценты. Однако в контексте всего словосочетания, с учетом обобщающего понятия «другие ежегодные выплаты» суд применил толкование «процентов» только как «ежегодных процентов».

Ejusdem generis. При толковании закона надлежит «следовать роду»: там, где есть перечисление частных понятий (два и более), которые сопровождаются общим понятием, каждое частное понятие должно подпадать под одно и то же родовое понятие. Содержание родового понятия должно толковаться, исходя из того рода, к которому принадлежат частные понятия. В деле Powell v Kempton Park Racecourse Co. (1899) обвиняемому вменялось нарушение ст. 1 Акта «О пари» 1853 г., согласно которому запрещено содержать «дом, контору, комнату или какое-либо другое место для заключения пари» (house, office, room or other place for betting) с находящимися там лицами. Привлеченным к ответственности субъектом было организовано заключение пари непосредственно в так называемом «Кольце Таттерсалла» (Tattersall's ring), находящемся на открытом воздухе. Суду при толковании нормы закона следовало определить, можно ли рассматривать «Tattersall's ring» в качестве «какого-либо другого места», где также запрещено заключение пари. Суд решил, что слова «дом, контора, комната» принадлежат родовому понятию «внутреннее помещение», а поскольку при толковании закона надлежит «следовать роду», то «другие места», относящиеся к запрету, также должны являться внутренними помещениями. Поскольку «Tattersall's ring» находился на улице, обвиняемый был оправдан.

Expressio unius exclusio alterius. Упоминание одной вещи исключает другие. Там, где есть перечень частных понятий (список слов), который не сопровождается общими родовыми понятиями (словами), закон применяется только к этим частным понятиям (предметам списка). В деле Tempest v Kilner (1846) суду предстояло определить, распространяется ли на продажу ценных бумаг Акт «О мошенничестве» 1677 г. (Statut of Frauds, 1677), согласно которому договор о продаже «вещей, оборудования и товаров» (goods, wares and merchandise) на сумму более десяти фунтов стерлингов должен быть засвидетельствован в письменной форме. Судом было установлено, что в тексте закона перечень понятий «вещи, оборудования и товары» не сопровождался какими-либо родовыми понятиями, а ценные бумаги, незаконная продажа которых инкриминировалась обвиняемому, не входила в этот перечень. В результате толкования суд установил, что продажа ценных бумаг не регулируется толкуемым законом, в связи с этим обвиняемый был оправдан. Примененная в этом деле лингвистическая максима совпала с презумпцией особо ограничительного толкования закона к уголовным правоотношениям. Несмотря на активное развитие в Англии середины XIX в. рынка ценных бумаг и вполне предсказуемые нарушения их оборота, судьи предпочитали руководствоваться принципом «разрешено все, что не запрещено», способствуя развитию свободной торговли.

Следующие максимы получили дальнейшее развитие в Соединенных Штатах Америки:

In pari materia. В аналогичном случае. Когда закон неоднозначен, его смысл может быть определен во взаимосвязи с другими законами, регулирующими сходные правоотношения. Настоящая максима относится к законам, которые были приняты в разное время, но регулируют схожие предметы и объекты, согласно ей такие законы должны толковаться с учетом друг друга. Эта максима способствует однородности и предсказуемости толкования законов, объединенных общей целью и предметом регулирования.

Reddendo singula singulis. Относится только к последнему. Максима вводит правило, согласно которому, если в тексте нормативного акта список понятий завершается фразой, уточняющим словом или словосочетанием, то эти дополнения относятся только к последнему понятию. Например, предложение в законе, предусматривающем определенные полномочия для «пожарных, полицейских и докторов в больнице», означает, что пожарные и полицейские имеют эти полномочия независимо от их места нахождения, а доктора – только «в больнице».

Generalia specialibus non derogant. Общее не умаляет определенное. Эта максима, применяемая к толкованию актов парламента, заключается в том, что общий акт не может быть истолкован, как аннулирующий предыдущий специальный акт, если в нем нет конкретного указания на такое действие. Последующий акт, затрагивающий темы в общих чертах и явно не противоречащий положениям предшествующего специального акта, нельзя рассматривать, как акт, направленный на большую конкретизацию норм ранее изданного акта. Эта максима подчеркивает, что в сегодняшние рассуждения законодателя, обращенные к имеющим историю деталям предмета и затрагивающие их только в общих чертах, не была включена интенция рассмотреть этот предмет более глубоко, нежели это было сделано в предшествующем акте. В том случае, если новых акт намерен подробно пересмотреть регламентацию правоотношений и изменить норму, придав словам и предложениям иное значение, это должно быть специально оговорено в новом статуте. «Теперь, если что-либо может быть определенным, так это то, что если в более позднем законе и есть общие слова, способные к разумному и практичному применению, без расширения их на предметы, связанные с более ранним законодательством, Вы не должны считать, что более раннее законодательство может быть косвенно аннулировано, изменено или умалено просто силой таких общих слов, без каких-либо доказательств особого намерения сделать так». Это означает, что, если более поздний закон и более ранний закон потенциально – но не обязательно – в конфликте, суды примут чтение, которое не приводит к подразумеваемой отмене более раннего статута. Законодательные установления обычно должны быть явными, если они намереваются аннулировать более ранний закон.

Ambiguitas verborum latens verification suppletur; nam quod ex facto oritur ambiguum verification facti tollitur. Явная двусмысленность устраняется проверкой текста нормы закона, двусмысленность, возникающая при доказательстве с использованием внешнего факта, может быть устранена обоснованиями, касающимися доказательств этого факта. Ambiguitas patens – латинский термин, используемый для обозначения явной двусмысленности, наличествующей в законе. Ambiguitas lateens – скрытая двусмысленность, проявляющаяся, как правило, с представлением внешних доказательств. Если скрытая двусмысленность может быть исправлена внешними доказательствами, то явная двусмысленность не может быть устранена внешними доказательствами. Скрытая двусмысленность слов устраняется проверкой дела; двусмысленность, являющаяся результатом внешнего факта, устраняется проверкой этого факта.

Авторитетные сборники лингвистических максим общего права, издаваемые с конца XIX в., содержат более чем пятьсот подробно описанных максим со ссылками на судебные решения, многие из которых носят прецедентный характер.