На следующий день настроение Корки было мрачноватым. Она чувствовала, что еще не настало время обсуждать с Крисом болезненную для них обоих тему.

Крис беззаботно посапывал рядом. Чувствуя себя совершенно несчастной, Корки села, стараясь двигаться осторожно, чтобы не разбудить его.

Выглянув через двойные французские окна на улицу, Корки увидела, что идет густой снег, укутывая мир белоснежным покрывалом. Это был настоящий праздничный снег, чистый и сверкающий. Он ложился на ветви сосен и на круглые холмы в ожидании веселого звона бубенчиков.

Впрочем, Корки в этот момент было не до праздника.

Любое ее замечание в адрес Элинор скорее всего вызовет у Криса вспышку гнева. И все же, если он продолжает настойчиво уговаривать ее ехать вместе с ним, разве может она обойти молчанием эту тему?

Больше всего Корки беспокоило то, что она по-настоящему полюбила Криса, полюбила с самой первой встречи. И вряд ли сможет теперь выбросить его из сердца, как это было с Мэтом.

Корки помыла голову, взяла полотенце и вытерла волосы. Сквозь монотонный шум фена она, как ей показалось, вдруг услышала голос Криса; должно быть, он говорил по телефону. Но кто мог звонить так рано, да еще в воскресенье?

Накинув велюровый халат, Корки тихо вошла в комнату. Крис лежал на постели и наблюдал за ней.

— Крис, — произнесла Корки неуверенно, — мне кажется, я слышала, как ты говоришь по телефону. — Не самое удачное вступление к тяжелому разговору, который она собиралась начать.

— Я заказывал завтрак в номер. — Он потянулся всем своим великолепным телом. Его кожа была розоватой от сна.

Руки Корки сами потянулись, чтобы погладить его по плечу, но она сдержала себя.

— На улице снег, наверно, ты и сам заметил. Не думаю, что мы с тобой сможем куда-нибудь выбраться.

— И прекрасно. Послушай, малыш. — Крис посмотрел на нее с притворным гневом. — Может быть, вместо того чтобы расхаживать взад-вперед, ты пойдешь в кроватку? Ведь мы собирались доставить радость друг другу.

После минутного колебания Корки решила присоединиться к нему и, чуть дрожа, села на кровать.

— В чем дело? — тем же шутливым тоном продолжал Крис. — Может быть, я обидел тебя во сне? Только не говори мне, что я храплю.

Корки невольно улыбнулась.

— Нет, не храпишь, это я успела заметить.

Он приподнялся, протянул руку и взъерошил ее мокрые волосы.

— Ты пахнешь молодой травой.

— Это шампунь. — Почему она не может довериться Крису? Прямой, откровенный разговор может завести слишком далеко. Корки задумчиво посмотрела на него.

— У тебя явно что-то на уме. — Его острый, проницательный взгляд, казалось, проникал прямо в душу. — Вы с Мартой пробыли в дамской комнате довольно долго. Надеюсь, она не предостерегала тебя на мой счет? Конечно, я допускаю, что у меня есть недостатки, но…

— Крис, мне не до шуток. Кое-что она мне сказала. Это связано с Элинор.

В комнате повисло напряженное молчание.

— Что же?

— Я… я знаю, что она была очень красива и ты любил ее. — Корки старательно разглядывала свои тапочки, не в силах поднять глаза. — Конечно, я никогда не смогу быть для тебя таким другом и помощником, как Элинор.

— Это тебе Марта сказала?

— Нет. — Кажется, она окончательно запуталась. — Я всегда это понимала. Марта сказала, что она не ладила с Элинор, и тогда я кое-что вспомнила. Ты как-то сказал, что никогда не чувствовал себя с ней легко, свободно и не мог просто пошутить.

— Ммм-хмм.

Ну почему он не хочет позволить ей узнать, что думает? Крис сел и внимательно посмотрел в глаза Корки. Это был лев, изготовившийся к прыжку.

— Извини, что я напомнила тебе. — Слезы готовы были брызнуть из ее глаз. Но все бесполезно! Она никогда не сможет войти в его жизнь. А чего она ожидала? Что Крис тотчас же бросится ее успокаивать, уверять в своей любви? — Конечно, меня это совсем не касается.

— Нет, тебя это очень даже касается. — Голос Криса звучал словно издалека. — Я давно должен был сам завести этот разговор.

Вежливый стук в дверь прервал их беседу. Корки неохотно открыла дверь, но ее недовольство тут же исчезло, когда она увидела заказанные Крисом яйца «Бенедикт», сдобные булочки, апельсиновый сок и кофе.

Буфетчица поставила поднос на столик и ушла, поблагодарив Криса за щедрые чаевые.

Корки вновь села возле него на краешек кровати. Несмотря на то, что ей очень хотелось есть, она сразу взяла чашку с кофе.

— Продолжай, пожалуйста.

— Все очень просто. — Крис уставился в свою чашку. — Прошлое не может повлиять на нашу с тобой совместную жизнь. Не стоит терзать себя и постоянно думать об этом.

Корки ждала в надежде, что Крис скажет еще что-нибудь, но он молчал.

Конечно, она не права, что сует нос в его семейные дела. Но если разговор начат, надо довести его до конца.

— Крис! — Корки услышала отчаянные нотки, прозвучавшие в ее голосе. — Я не могу ехать с тобой в Африку и быть бледным подобием кого-то, кого уже нет на свете. Я не Элинор и никогда ею не буду!

Ну вот, наконец-то она произнесла эти слова. Теперь он должен понять. Но что будет дальше?

Крис смотрел на нее в крайнем изумлении.

— Разве я требую, чтобы ты была кем-то, кроме себя самой?

— Мысленно, может быть, нет, но в душе… Тебе ведь нужно, чтоб кто-то делил с тобой заботы, помогал в работе, был тебе равен интеллектуально, ведь так?

Он нежно провел рукой по ее плечу, и, несмотря на драматическую напряженность разговора, ее сердце бешено забилось в ответ на ласку.

— Я и представить себе не мог, что ты все видишь в таком свете.

— Извини. — Слезы все-таки брызнули у нее из глаз. — Я знала, что раздосадую тебя.

— Нет, не то. — Она скорее почувствовала, чем увидела, как он покачал головой. — Кажется, я свалял дурака, но предоставь мне самому решать мои проблемы.

— Проблемы? — переспросила Корки и, подняв глаза, увидела, как он хмурится.

— Меня приглашают в Нью-Йорк на торжественное открытие кафедры в Колумбийском университете в память об Элинор. — Крис придвинулся ближе, его колено коснулось ее бедра, вызвав в Корки чуть заметную дрожь.

Она сидела не в силах произнести ни слова.

— Это правда, я очень любил свою жену. — Голос Криса зазвучал громче. — Но спустя несколько лет мы стали отдаляться друг от друга.

Корки терпеливо ждала, не будучи уверена, что хорошо понимает его. Крис продолжал:

— Она была тщеславной и очень эгоистичной женщиной, а сам я был слишком погружен в свою работу. И все же мы могли бы продолжать жить и работать вместе, поскольку вполне устраивали друг друга. Мы оба были ужасно честолюбивы.

Корки почувствовала, как он напрягся.

— Во время последней поездки в Африку, когда мы только начинали наши исследования, все как будто наладилось. Мы реже ссорились. Элинор стала терпимее, как мне казалось. Я уже начал надеяться, что нам удастся сохранить наш брак.

Он с усилием сглотнул.

— Когда мы приехали в Англию, сделав перерыв в наших исследованиях, Элинор вдруг объявила мне, что между ней и нашим фотографом, Аароном Брислингом, завязался роман и она хочет развода.

Корки чувствовала себя так, словно сама была свидетелем катастрофы, потрясшей и сломавшей привычный мир прошлой жизни Криса.

— Я растерялся. Я не знал, что говорить, как отнестись ко всему этому. А они с Брислингом в тот вечер вместе уехали, и больше я их уже никогда не видел.

— О, Крис! — Корки потерлась щекой о его плечо. — Прости меня, я не знала.

— Этого никто не знал. — Он поцеловал ее в макушку. — Да и зачем было говорить об этом кому бы то ни было? Но мне будет очень трудно на пресс-конференции в Нью-Йорке отвечать на вопросы, встречаться со старыми друзьями.

— Мой дорогой! — взволнованно воскликнула Корки. — Как бы я хотела быть там рядом с тобой, поддержать тебя. Но, думаю, это совсем уж неприлично, и я уверена, что только помешаю тебе, — закончила она печально.

— Милая, ты всегда для меня желанна. — Крис с любовью взглянул на нее. — Ты такая нежная, добрая, полная жизни. Я хочу, чтобы ты была со мной в Нью-Йорке, прилично это или нет. Я хочу, чтобы всегда и везде ты была со мной.

— Я буду рада поехать с тобой в Нью-Йорк. — Корки повертела в руках булочку, намазывая ее маслом. — Но вот насчет того, чтобы всегда, не могу обещать.

— Почему это? — Крис обнял ее за талию. — Все из-за твоей карьеры? Но, малыш, статьи можно писать и в Африке. К тому же мы пробудем там всего несколько месяцев, и ты сможешь накопить много интересного материала для своей колонки.

Он все еще не понимает!

— Крис, я человек очень домашний. Я не принадлежу к тем, кто любит приключения и экзотику. Я потяну тебя вниз, сделаю нас обоих несчастными. Ведь я боюсь ехать даже в Нью-Йорк.

— Уж не думаешь ли ты, что я отпущу тебя? — Он взял с тарелки половину булочки и поднес ее ко рту, коснувшись пальцами губ. — Но сегодня с меня достаточно обещания, что ты едешь со мной в Нью-Йорк.

— Прекрасно. А теперь давай поедим, пока все не остыло. — И Корки нежно улыбнулась ему.

У нее еще будет возможность погрустить и поплакать, когда Крис отправится в экспедицию. Разумеется, он должен ехать, это его работа. Но будет ли разлука временной или они простятся навсегда — кто знает?

После завтрака они лежали рядом на кровати.

— Я все думаю, как будет приятно заниматься с тобой любовью в палатке где-нибудь в горах Ломба. — Крис распахнул ее халат, обнажая белоснежные округлые холмики грудей и соблазнительную впадинку пупка на гладком животе. — Или, может быть, на берегу океана.

— А как насчет номера в гостинице на озере Тахо? — сказала Корки чуть слышно.

Крис приподнялся на локте и немного удивленно посмотрел на нее.

— Это предложение необходимо серьезно обсудить.

Наклонившись над Корки, он провел губами по ее шее, и она чувствовала, как его губы очень медленно двигаются вниз, покрывая томительными поцелуями грудь.

А когда он приник жадным ртом к соску и принялся ласкать его языком, она застонала от наслаждения и, выгнувшись, скользнула руками по его бедрам.

В это мгновение раздался стук в дверь. Корки готова была запустить подушкой в того, кто осмелился им помешать.

— Кто там? — крикнул Крис.

— Горничная, — отозвался женский голос. — Я пришла забрать тарелки.

— Мы еще не закончили, — ответил Крис, и они услышали звук удаляющихся шагов.

— Ты совершенно прав. Мы действительно не закончили. — Корки обвила руками его шею. — Люби меня, мой милый!

Крис сделал вид, что зевает.

— А не слишком рано для любви? — И с этими словами он провел рукой по телу Корки и накрыл ладонью мягкие завитки волос, скрывающих ее лоно.

Корки приникла к Крису, чувствуя его возбуждение. Вспыхнувшее желание жаркой волной прокатилось по ней, и она, встав над ним на колени, провела языком по его уху, затем приникла к его губам.

Он раскрыл рот, принимая ее язык и затягивая его в себя глубоким поцелуем. При этом руки Криса ласкали затвердевшие кончики ее сосков. Наконец, оторвавшись от ее губ, он приник ртом к этим восхитительным, чувственным бутонам.

Наклонившись над ним, Корки резко всхлипнула, когда Крис, продолжая жадным ртом ласкать груди, руками развел в стороны ее бедра.

Быстрое, сильное движение — и он овладел ею, сжигая ее изнутри безумным огнем своего желания. Корки показалось, что она словно взмыла вверх тысячами сверкающих капель огненного фонтана.

Крис притянул ее к себе, и вновь они двигались в едином ритме, слившись в порыве наслаждения и радости разделенной любви. Плоть растворялась в плоти, душа проникала в душу. Они плыли по реке блаженства к берегам новой, счастливой жизни.