Когда в среду Патти позвонила Фрэнку Страубу, ответ был готов.
— Боюсь, я не могу принять ваше предложение, — сказала она. — Мне больше нравится непосредственно работать с людьми, чем руководить ими. Да и Центру Помощи пойдет на пользу, если его будет возглавлять опытный администратор.
— Вы не передумаете? — Тон у Фрэнка был разочарованный. — Правление так радовала перспектива сотрудничать с вами…
— Сказать по правде, я с удовольствием работала бы в Центре помощи, но не представляю себе как буду возиться с бумажками и командовать другими, — призналась Патти.
— Ну, если вы не хотите занять пост директора, то позвольте сделать вам другое предложение, — сказал Фрэнк.
— Слушаю. — У Патти сжало горло.
— Честно говоря, не уверен, что оно вас заинтересует… Сегодня я узнал, что решено создать должность координатора городских программ… — Фрэнк откашлялся. — Это не такой важный пост хотя и второй после директора. Правда, он предполагает более конкретную работу.
Быть второй по старшинству Патти вполне устраивало. Это лучше, чем она смела надеяться.
— А в чем заключаются обязанности координатора?
— В составлении расписания, но главным образом в работе с добровольцами и людьми, которые нуждаются в помощи. — Фрэнк стал описывать программы, которые предстояло начать Центру, включая профилактику детской преступности и борьбу с наркоманией среди подростков. — Должность, конечно, не слишком завидная — нерешительно добавил он. — Придется и с детьми играть, и гонять с автостоянки трудных подростков. Можно сказать, работа для человека в джинсах и майке. Мне казалось, вам нужно что-нибудь… более солидное.
Патти улыбнулась.
— С чего вы взяли? Да все наоборот! Вы хотите сказать, что предлагаете мне этот пост? — тревожно спросила девушка, не веря своему счастью.
— Конечно. Думаю, вы прекрасно справитесь. Правление поручило мне заняться подбором служащих — естественно, за исключением директора. И я уверен, что они с радостью узнают о вашем согласии работать в Центре на любой должности. А что касается жалованья… — Тут Фрэнк назвал очень солидную сумму.
Патти знала, что нужно все как следует взвесить, но не могла противиться соблазну.
— Я согласна.
— Отлично! — одобрил Фрэнк. — Сможете приехать завтра, обсудить все детали?
— Конечно. — Договорившись о времени, Патти повесила трубку. У нее кружилась голова.
И тут же девушку начали одолевать сомнения. Справится ли она с такой ответственностью? Впрочем, Патти уже не терпелось приступить к работе. Она будет ежедневно встречаться с сестрой Анной и другими хорошими людьми, будет помогать осуществлять проекты, которые принесут городу пользу. Ради этого не грех слегка повозиться с канцелярией.
А Алекс? Эта мысль заставила Патти нахмуриться. Едва ли он станет возражать: как-никак, координатор — пост уважаемый. Но наверняка будет разочарован тем, что у нее нет честолюбия и что она предпочла должность «прислуги за все». Может быть, Алекс не кривит душой, когда говорит, что грех зарывать в землю свои таланты. И он наверняка расстроится, что Патти не похожа на свою мать, которая умеет все сделать как надо и которая, оказавшись на ее месте, предпочла бы стать директором.
Время тянулось необычайно медленно. Надежды на то, что Алекс придет раньше обещанного, не было, и Патти не находила себе места. О прогулке не могло быть и речи: надвигавшийся с утра осенний шторм разразился только к вечеру, обрушив на Ситрес-Гроув потоки воды.
Дождь напомнил Патти о ночи, проведенной на борту «Куин Мэри». Как чудесно было бы лежать с Алексом у горящего камина и неторопливыми ласками доводить друг друга до экстаза. Они могли бы сделать зефир или испечь устриц…
Повинуясь порыву, она положила в камин несколько поленьев, включила газ и поднесла к горелке зажженную спичку. Вспыхнуло пламя.
Патти открыла банку устриц, нанизала две, на палочку и сунула в огонь. На полено упала капля масла и ярко вспыхнула.
Тут раздался звонок в дверь.
— О черт… — пробормотала она, поправила палочку и заторопилась открывать.
Щелкнул замок, и у Патти перехватило дыхание на пороге стоял Алекс. С его волос и плаща стекали струйки воды.
— Я соскучился, — сказал он. — Не смог дождаться семи.
— Входи скорее, пока не схватил воспаление легких… — Патти сделала шаг назад; он вошел в прихожую и снял плащ. Девушка протянула ему полотенце и велела вытереть голову.
Торчавшие во все стороны волосы делали его таким… таким славным… Патти не могла удержаться от смеха.
— Что ж, начало многообещающее. — Алекс обернулся к огню. — Похоже, ты делаешь зефир, но запах… Господи, что за знакомый запах?
— Печеные устрицы. — Патти вынула палочку и обнаружила, что устрицы перепеклись. — Давай-ка их зажарим! — Через минуту она сняла пробу. — Вкусно! Хочешь попробовать?
— Не откажусь. — Он сунул устрицу в рот. — Вообще-то я предпочитаю сырые, но так тоже замечательно.
Они пошли на кухню пить кофе и сели друг против друга за поцарапанный стол, Патти откашлялась.
— Я отклонила предложение, — сказала она и умолкла.
— И правильно сделала.
— Правильно?
— Я много думал об этом… — Алекс протянул руку и провел пальцем по тыльной стороне ее ладони. — И на работе, и в совете я привык заботиться о деле, и моя главная обязанность — правильно расставлять кадры. Мне не нравится, когда способные люди занимают не то место, которое им подобает.
— Понимаю, — сказала Патти, чувствуя, как по спине побежали мурашки. Неужели она ошиблась, согласившись на пост координатора, а не директора?
— Именно так у меня вышло с тобой, — огорченно улыбнулся Алекс. — Я пытался помочь тебе… тьфу, что за бюрократическая фраза… «реализовать свой потенциал» и начисто забыл о том, что ты моя подруга и возлюбленная, а не служащая. Я должен был позволить тебе сделать выбор самостоятельно.
Тут Патти тяжело вздохнула и призвала на помощь всю свою смелость. Дай Бог, чтобы он говорил правду…
— Честно говоря, я уже сделала его. — Будь что будет… — Фрэнк Страуб сказал, что они решили ввести должность координатора, и предложил ее мне. И я согласилась. Знаешь, как он выразился? Что это пост для человека в джинсах и майке…
Алекс застыл на месте. Патти напряженно вглядывалась в его лицо, боясь увидеть на нем разочарование.
— Ты уверена, что хочешь этого? — наконец спросил он. — Патти, у меня такое чувство, будто я затеял что-то не то… Не стоит браться за работу, если она тебе не нравится.
— Но она мне нравится! — взволнованно заявила Патти. Она как раз по мне. Надо признаться, до сих пор я этого не понимала, но наконец поняла!
— Ну, если так, то я доволен. — Он перегнулся через стол и поцеловал ее, едва не опрокинув чашки.
— Правда, Алекс? — спросила она, не сводя глаз с задумчивого лица Грина.
— Надеюсь, ты согласилась на этот пост не в угоду мне, — ответил он. — Патти, я люблю тебя и не хочу, чтобы ты делала то, о чем потом можешь пожалеть.
— Но я в самом деле хочу этого! — Внезапно она расхохоталась. — Смешно! Ты не находишь, что мы поменялись ролями?
Хмурое лицо Алекса озарила улыбка.
— Ничего подобного! Я никогда не жарил в камине устриц!
— Разве ты не рад, что я наконец… выросла? — лукаво улыбнулась Патти. Она обвела глазами кухню и гостиную и вдруг стала серьезной. — Похоже на студенческое общежитие, верно? Знаешь что? Мне надоело украшать стены плакатами. О небо, неужели я скоро стану благопристойной?
— Никогда! — В глазах Алекса плясали веселые искорки. — Патти, я люблю тебя такой, какая ты есть. Когда мы поженимся, можешь завесить окна индейскими одеялами, если тебе придет в голову такая блажь.
— Поженимся? — Она едва не поперхнулась.
Он слегка смутился.
— Извини, как-то само вырвалось… Я собирался сделать предложение в романтической обстановке, во время ужина при свечах…
— Ох, Алекс, — прошептала Патти. — Я… я еще не готова. Это так неожиданно…
Он начал что-то говорить, но тут же умолк, взял чашки и отнес их в раковину.
— Я не хочу торопить тебя, но… когда мы врозь, мне становится тоскливо.
— Мне нужно подумать. — Зачем она говорит это? Чего она боится? Патти закусила губу. Наверно, того, что их согласие окажется хрупким и недолговечным…
Алекс повернулся к ней лицом.
— Не стану уверять, что ожидание сведет меня с ума, но знаю одно: рано или поздно ты поймешь, что я люблю именно тебя, а не свое представление об идеальной жене.
Не в силах сдержаться, Алекс стремительно шагнул к ней, поднял с кресла и с неистовой нежностью прижался к ее губам.
Поцелуй заставил Патти забыть обо всем на свете и страстно ответить ему. Руки Алекса ласкали ее спину, бедра и горевшие огнем груди.
В этот миг Патти поняла, как отчаянно она стосковалась по нему. И тем не менее что-то мешало ей ответить согласием.
Алекс заметил ее нерешительность.
— Я не собираюсь торопить тебя, Патти, — повторил он, сделав шаг назад. — Я не очень терпеливый человек, но попробую потерпеть.
Они любили друг друга как никогда прежде, дорожа каждой минутой наслаждения. Они были вместе, и ничто не могло заставить их расстаться. Или могло?
В полночь Алекс неохотно ушел, пообещав заехать за ней в субботу вечером и отвезти к Нуньесам.
Грядет замужество, подумала Патти, когда дверь за ним захлопнулась. Ей вспомнились месяцы прожитые с Марком, чувство одиночества, пренебрежительный тон, которым разговаривал муж, когда она смела не соглашаться с ним, и давящие на нее стены.
Но Алекс был совсем другим. По крайней мере, Патти на это надеялась.
Как водится в Южной Калифорнии два дня стояла чудесная погода, а на уик-энд вновь разразилась буря. Когда Патти и Алекс остановились у дома Нуньесов, по стеклам машины бежала вода.
Улицу оглашали звуки музыки, и у всех гостей, несмотря на дождь, было чудесное настроение.
Дверь открылась настежь, на крытое крыльцо высыпал народ. Патти обратила внимание на яркие цветастые женские платья, явно привезенные из Мексики. Сама она надела ситцевую розовую юбку, белую блузку и серебряное ожерелье с бирюзой. Пожалуй, даже мать не упрекнула бы Патти, что та неправильно выбрала наряд. А Алекс? Не сочтет ли он, что бирюзу носят только хиппи? Патти махнула рукой. Алекс ведь сам хотел, чтобы она оставалась самой собой, не так ли?
Они вошли в дом и тут же оказались в гуще принаряженных людей. Напитки в пластмассовых стаканчиках, возбужденные голоса, трещавшие по-английски и по-испански, громкая музыка… Как это отличалось от чинных, торжественных приемов, которые устраивали ее родители… Шумное сборище у Нуньесов нравилось Патти куда больше.
— Сумасшедший дом, — сказал Алекс. — Если будем стоять на месте, нам переломают ребра.
Патти отыскала взглядом сестру Анну, и они стали пробираться друг к другу.
— Теперь я знаю, как чувствуют себя сардины в банке, — здороваясь с монахиней, пошутил Алекс.
Сестра Анна тепло приветствовала их и поздравила Патти с назначением.
— Я так обрадовалась, когда Фрэнк сказал мне… — Шум стоял такой, что от серьезной беседы пришлось отказаться.
Постепенно привыкая к хаосу, Патти и Алекс помахали членам совета, прочим знакомым и поздоровались с Нуньесами. А затем зазвучала «Кукарача» рядом с Патти выросла Роза и схватила ее за руку.
— Пойдемте! — сказала девушка, увлекая Патти за собой.
Каким-то образом. Розе удалось заставить людей расступиться и освободить пространство в центре комнаты.
— За мной! — крикнула она и пустилась в пляс, втягивая вкруг других девушек.
Испанская часть публики поддерживала их криками «оле!». Смеющаяся, раскрасневшаяся Патти по примеру Розы скинула туфли и, помахивая подолом юбки, закончила танец замысловатым коленцем.
Вспыхнули аплодисменты, и Патти, тяжело дыша, надела туфли.
— Ну, Роза, это было здорово!
— Что ж, для «англо» неплохо, — снисходительно похвалила ее девушка.
Увидев торопившегося навстречу Алекса, Патти смутилась. Не осрамила ли она его перед коллегами?
— Откуда в тебе столько энергии? — спросил Алекс, стараясь перекричать шум.
— От печеных устриц и сыра со специями, — ответила Патти. — А еще от маринованной селедки.
— Фу, какая гадость! — засмеялся он.
Откуда-то появились Айрин и Пол и принялись расхваливать танец Патти. Через полчаса обе пары очутились в ближайшем кафе — неказистом заведении, пропитанном запахами мексиканской кухни. Картину дополнял дремавший в углу пес диковинной желтой масти.
— Зря я не пришел сюда в сомбреро, — сказал Пол.
— Замечательная вечеринка! — вставила Айрин. — Знаете, мы ведь тоже испанцы, только сильно англизированные. Я и мечтать не могла о такой фиесте!
— Только не вздумай пригласить к нам в дом двести пятьдесят человек! — пригрозил ей Пол.
— Похоже, я многое потерял. Я ведь вырос в Новой Англии среди людей, возводящих свою родословную к прибывшим на «Мэйфлауэре»,— задумчиво промолвил Алекс.
Только тут Патти сообразила, что он не сказал о ее танце ни одного худого слова. Наоборот, Алекс вел себя так, словно искренне восхищался непосредственностью и непринужденностью собравшегося у Нуньесов общества.
Когда дождь слегка утих, они поехали домой по мокрой мостовой, в которой отражались огни фонарей. Было хорошо очутиться в тихом домике Патти и лежать вдвоем в двуспальной кровати. Она казалась теплым коконом, оазисом в холодной ночи.
Молодые люди проснулись в объятиях друг друга. Нежные прикосновения Алекса воспламенили Патти.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
Алекс в ответ поцеловал ее в грудь.
— Ты моя вечная любовь, — еле слышно проговорил он, подняв глаза. Губы Алекса нашли ее губы; его ласки становились все более настойчивыми.
Патти задыхалась, не в силах бороться с пронзавшим тело желанием.
И вдруг он отстранился и спокойно улегся рядом, хотя у обоих гулко билось сердце.
— Алекс… не останавливайся! — взмолилась она.
— Ты так и не сказала, что выйдешь за меня, — коварно напомнил он.
— Я… — Патти вздрогнула и поняла, что все ее опасения исчезли. Как будто за эту ночь растаял айсберг. Вечеринка у Нуньесов… танец… смеющийся Алекс…
— Да, — сказала она. — Я выйду за тебя. — Патти попыталась снова привлечь Алекса к себе, но тот вывернулся.
— Когда?
— Завтра. На следующей неделе. Мне все равно.
— Где?
— Алекс!
— Я хочу полной ясности.
Патти досадливо вздохнула.
— Как насчет озера Тахо? Не нужно возиться с гостями, угощением и всей этой ерундой…
— Издеваешься? — приподнялся на локте Алекс.
При виде его широкой груди в Патти вновь проснулось желание; она провела пальцами по завиткам волос. — Я всегда думал, что моя свадьба пройдет по всем правилам и о ней узнает весь город.
— Пожалуйста, поговорим об этом позже, попросила она.
— Ни в коем случае. Я хочу венчания в церкви, цветов, хора певчих, органа и грандиозного пира…
— Теперь ты издеваешься! — простонала Патти.
Она лизнула Алекса в ухо, но тот предпочел не отвечать.
— Если хочешь, я могу взять это на себя, — предложил он. — От тебя потребуется только надеть платье и выйти из дому.
— Прекрасно. Можешь побороться за эту честь с моей матерью. Она будет счастлива увидеть в тебе единомышленника.
Алекс широко улыбнулся.
— Здорово! А ты не передумаешь?
— Алекс!
Он фыркнул, прильнул к ней, — возобновил свои страстные ласки и продолжал их, пока Патти не почувствовала, что готова расплавиться, а затем объятия сменились яростными движениями в такт безумно колотящемуся сердцу и криком наслаждения.
— О моя любовь, — прошептал Алекс, прижавшись губами к ее уху. — Моя невеста. Моя жена.
Это слово звучало чудесно. А потом они испекли пирог с корицей и наполнили бокалы яблочным сидром, поскольку шампанского у нее в буфете не нашлось.
— Наверно, надо позвонить родителям — сказала Патти.
— Отличная мысль, — Алекс отвел ее в гостиную и сел на диван.
Патти набрала номер. Раздались гудки, и она с трепетом услышала голос матери.
— Алло?
— Мама? Это Патти.
— Ох! — воскликнула мать. — Эдгар! Это Патти!
Спустя мгновение отец взял параллельную трубку.
— Здравствуй, моя радость!
— Я хотела сообщить, что мы с Алексом решили пожениться.
На мгновение в трубке воцарилось молчание…
— Чудесно! — наконец сказала мать. — Я так рада за тебя! Когда свадьба?
— День мы еще не назначили, но скоро, — ответила Патти. — Конечно, мы хотим, чтобы вы приехали.
— Он прекрасный молодой человек, — промолвил отец.
— Хочешь поговорить с ним? — Она передала трубку Алексу, который сказал несколько слов, принял поздравления и пообещал беречь Патти.
Когда она снова включилась в разговор, мать пробормотала:
— Патти, я хотела тебе кое-что сказать…
— Да, мама, — нерешительно ответила она и принялась ждать.
— Эдгар говорит, я тебя обидела, сказав что-то о твоем платье. Во время юбилея, — пояснила Сесилия. — Милая, я так замоталась с этими гостями, что ничего не помню. Но я хочу, чтобы ты знала: я ужасно обрадовалась твоему приезду и тому, что ты так замечательно выглядишь. И даже если на свою свадьбу ты наденешь мешок из-под картошки — клянусь, я не скажу ни слова! Хотя, если говорить честно, я бы с удовольствием помогла тебе принять гостей…
Патти засмеялась сквозь слезы — слезы по даром потраченным годам, когда разница во взглядах мешала им понять друг друга.
Договорившись, что приготовлениями к свадьбе мать будет заниматься вместе с Алексом, Патти положила трубку и обернулась к своему будущему мужу.
— Теперь я кое-что поняла.
— Что, мое счастье? — Он обвил руками ее талию.
— Я всегда думала, что родители мечтали об идеальной дочери, и не слишком ошибалась, — сказала Патти. — Но знаешь что? Я сама мечтала об идеальных родителях. Я тоже не принимала их такими, как они есть. Господи, сколько времени прошло понапрасну, а я так люблю их!
— А я люблю тебя, Патти. — напомнил он.
— Взаимно. — От полноты чувств она поцеловала его в нос.
— Мы с тобой тоже разные, — вздохнул Алекс. — Я бы никогда не решился на глазах у целой толпы танцевать «Кукарачу».
— Но ведь ты не сердишься, что я это сделала?
— Ты потрясающе выглядела, — сказал он. — А ты не сердишься, что я ношу костюмы-тройки И голосую против игорных домов?
— Как-нибудь потерплю, — отшутилась Патти.
— Придется терпеть лет пятьдесят, не меньше. А теперь… Позволь напомнить тебе, что в соседней комнате выдыхается сидр.
Они вернулись на кухню и выпили за игру, в которую им предстояло играть всю жизнь и которую можно выиграть только вдвоем.